Бедствия, приходящие с материка (XVI В.)

1492–94 годы стали поворотным периодом в мировой истории, в истории Италии и истории Венеции. Открытие в 1492 г. Нового Света вскоре отразится на экономике всех государств мира; в 1494 г. французский король Карл VIII вторгся в Италию, положив начало долгой череде военных конфликтов, в результате которых Италия, бывшая прежде активным субъектом европейской политики, превратилась в пассивный объект, в театр военных действий, где сталкивались такие мощные национальные державы, как Испания и Франция. Испания, одержав верх, навязала свою опеку целому ряду мелких итальянских государств.

Только Венеции по-прежнему удается сохранять свою независимость. «Пожалуй, никогда еще вниманию человечества не предлагали столь удивительный пример исторической несообразности, какой явила нам Венеция конца XV — начала XVI в. Эта держава, в сущности такая же, как и прочие современные ей государства, упорно стремится идти против времени и отчаянно изо всех сил пытается сохранить безвозвратно уходящее прошлое. Она выигрывает в борьбе, казавшейся изначально безнадежной, и продолжает свое вневременное существование вплоть до конца XVIII столетия» (Р. Романо).

Вторжение Карла VIII в Италию и его победоносное шествие до самого Неаполя, более всего напоминавшее военный парад, напрямую Республику не затронули. Как пишет в 1494 г. Филипп де Комин, венецианцы были скорее склонны «помогать» его суверену, нежели «препятствовать» ему. Действительно, Венеция старается сохранить нейтралитет, опасаясь в случае, если крестовый поход, задуманный французским королем, окончится неудачей, утратить свои позиции на Средиземном море, но еще более страшась, что в случае военных успехов этого короля на континенте она приобретет чересчур могущественного соседа: «опасно заключать союз со столь великим монархом, — пишет Доменико Малипьеро, — ибо при нашей поддержке как бы он не стал нашим соседом».

Таким образом, в 1495 г. Республика, повинуясь логике событий, примыкает к сложившейся антифранцузской коалиции. В битве при Форново союзные войска, большую часть которых составляли венецианцы, одержали победу, однако препятствовать возвращению войск неприятеля во Францию они не намеревались. Пользуясь ситуацией, венецианцы захватывают Бриндизи, Трани и Отранто. Заключив союз с восставшими пизанцами, они помогают им обороняться от Флоренции, соперничество которой на Средиземном море становится для Республики опасным. Сражения продолжаются до 1498 г., однако без особых результатов.

Людовик XII, преемник Карла VIII, также стремится ввязаться в итальянскую авантюру; с ним Республика в апреле 1499 г. подписывает Блуаский договор. В случае победы король Франции оставляет за собой давно желанное герцогство Миланское, а венецианцам обещает Кремону и территории, расположенные к востоку от реки Адды до ее слияния с По. В сентябре Республика захватывает Кремону и извещает весь мир о своей победе, укрепляя тем самым свою «репутацию». В этом акте в полной мере проявилась страсть, которую Макиавелли называл «страстью к господству». В самом деле, воспользовавшись падением Чезаре Борджиа, случившимся вскоре после смерти его отца, папы Александра VI, венецианцы, не теряя времени, берут ряд городов в Романье: Фаэнцу, Римини и Фано.

За отказ пропустить через свои территории Максимилиана Австрийского, направлявшегося в Рим на коронацию, венецианцам пришлось вступить в вооруженный конфликт с империей. Вскоре они захватывают Горицию и Триест — и ухитряются сохранить их за собой даже при подписании в июне 1508 г. мирного соглашения. Никогда еще Терраферма Республики не была такой обширной!

Преемник Александра VI на престоле Святого Петра — Юлий II, прозванный «грозным», с одной стороны, требует от Венеции возвращения Романьи как территории, принадлежащей Церкви, а с другой — желает урезать притязания государства в отношении венецианского духовенства (речь идет о десятине и назначении епископов). 10 декабря 1508 г. Франция, германский император, Испания, Флоренция и Феррара заключают союз, получивший название Камбрейской лиги (в марте 1509 г. к ней присоединился Юлий II); целью его становится расчленение венецианских владений на материке. Узнав об этом, дож Леонардо Лоредан, выступая перед Большим советом, заявляет, что в случае поражения «мы потеряем прекрасное государство, а значит, и Большой совет, и весь наш свободный город», и призывает граждан к единению. 27 апреля 1509 г. Юлий II подвергает Республику интердикту, однако власти запрещают публиковать папский документ на всех подчиненных им территориях.

14 мая 1509 г. из-за распрей между двумя кондотьерами, поставленными во главе войска, венецианцы терпят сокрушительное поражение при Аньяделло. Когда известие об этом дошло до Венеции, «все, — по словам Санудо, — застыли словно мертвые и погрузились в великую печаль»; «все рыдали, площадь Сан-Марко опустела, главы Коллегии места себе не находили, но более всех печалился наш дож; убитый горем, он сидел молча, и можно было подумать, что он умер». «Венеция залилась слезами и погрузилась в отчаяние», — будет сказано в одной из французских песен, где упоминается о бедах Светлейшей, куда после разгрома хлынули толпы беженцев.

Вскоре Верона, Виченца и Падуя открыли свои ворота перед имперскими комиссарами; неаполитанский король вернул себе порты в Апулии; герцог Феррарский вновь занял Ровиго, Монселиче и Полезине; папский легат опять вступил во владение городами Романьи. Оказывают сопротивление только Тревизо и Фриуль. Войска коалиции подходят почти к самым берегам лагуны. 24 февраля 1510 г. Венеция вынуждена была согласиться с требованиями папы Юлия II.

5 октября 1511 г. Венеция вступает в Святую лигу — союз, созданный папой против Франции, к которому присоединяются Испания и Англия. 11 апреля 1512 г. французы одерживают победу при Равенне, но теряют Миланскую область.

Постепенно благодаря поддержке Франциска I, который, одержав победу при Мариньяно (сентябрь 1515), вновь захватывает Милан, Республика возвращает себе утраченные территории; союзниками венецианцев в этой борьбе выступают также крестьяне, живущие на материке. Ведение войны сопряжено с тяжким бременем потерь и расходов; если взять, к примеру, Брешию, то картина будет выглядеть следующим образом: с 1509 по 1512 г. она находится в руках французов; в 1512 г. она на две недели возвращается Венеции; затем, с 9 февраля по 28 октября того же года, она опять французская, а далее по май 1513 г. — испанская; в июне область вновь переходит к Венеции; в том же месяце и до мая 1516 г. она попадает под власть Испании и только затем окончательно отходит к Республике.

В 1517 г. к Повелительнице возвращаются все ее материковые владения; с конца XV и до начала XVI в. она не высказывает открыто свои территориальные притязания.

До 1529 г. Венеция остается верна союзу, заключенному ею с французами. Разгром армии Франциска I при Павии, случившийся 25 февраля 1525 г., повергает ее граждан в смятение. Вот что пишет об этом историк Парута: «Великая и выдающаяся победа испанцев породила среди венецианцев большие сомнения и беспокойство… ибо французские силы были разбиты, а другие итальянские державы были настолько слабы и запуганы, что одни только граждане Венеции казались в состоянии защитить свободу Италии от мощи империи».

В мае 1526 г. Венеция присоединяется к заключенному в Коньяке союзу против Карла V. Однако силы императора превосходят силы союзников, и в 1527 г. войска Карла начинают осаду Рима, вызвав тем самым возмущение всего христианского мира. В декабре 1529 г. в Болонье Республика подписывает с императором компромиссное соглашение. Отказавшись от городов Романьи и Апулии, отвоеванных ею в 1528 г., она предоставляет Карлу полную свободу действий в Италии, а тот, в свою очередь, не покушается на ее собственную независимость.

После 1535 г., т. е. после смерти последнего Сфорцы, когда правителем Милана становится император, Венеция делает попытку воспрепятствовать испанскому господству. В 1539 г., выступая с проповедью в церкви дел Фрари, Бернардино Окино заявляет: «Я окидываю взором всю Италию: нет в ней больше ни крепости, ни города, кои бы не дрогнули, не склонились; и только сей город по-прежнему стоит, гордо подняв голову».

Всю вторую половину XVI в., после того как в 1557 г. испанский трон перешел к Филиппу II, ставшему властелином Испании, Неаполя, Милана, Франш-Конте и Нидерландов, Венеция старается держаться в стороне от военных действий, вновь вспыхнувших между Испанией и Францией. Франко-испанский конфликт завершился в 1559 г. подписанием соглашения в Като-Камбрези, по которому Италия перешла под власть Испании. Италия — но не Венеция; Светлейшая и ее владения на материке (Терраферма) остались в конечном счете единственными подлинно свободными от всякой зависимости землями.

 

Потери на Средиземном море

Вспоминая о традиционном обряде обручения дожа с морем, Дю Белле пишет: «Эти старые рогоносцы берут в жены море, а оно изменяет им с турками». Уже в 1538 г. в своих «Сожалениях» французский поэт иронически взирает на Венецию, столкнувшуюся с неверными и их победами в восточной части Средиземноморья.

В августе 1499 г. и в июне 1500 г. флот Светлейшей, разбитый турками, не мог воспрепятствовать их захвату Лепанто. В 1502 г. Джироламо Приули отмечает в своем «Дневнике»: «Город Венеция находится в чрезвычайно тяжелом положении, ибо его снедает страх потерять свои заморские владения, откуда проистекают почести и выгоды для государства». В 1503 г. Венеция уступает туркам Модон и Корон и заключает с ними мир.

Турецкая экспансия продолжается в годы правления султанов Селима (1512–20) и Сулеймана Великолепного (1520–66): в 1516 г. турки ведут наступление в Египте и Сирии, в 1522 г. — на Родосе и побережье Магриба. В 1537 г. подвергается нападению венецианский флот. Упорное сопротивление защитников крепости Корфу заставляет неверных отступить, но Нафплион и Монемвасия на восточном побережье Пелопоннеса для Венеции потеряны.

В 1571 г. после долгой и упорной борьбы Венеция теряет Кипр. Разграблены Никосия и Фамагуста; венецианские офицеры и проведитор Маркантонио Брагадин после жестоких пыток казнены.

Христианский мир возмущен, и в мае 1571 г. в Риме заключается соглашение, направленное против неверных; его подписывают Венеция, Испания и Папская область. Союзники собираются летом в Мессине; командование поручается дону Хуану Австрийскому, Агостино Барбариго и Себастьяно Веньеру, возглавившему венецианский флот. 7 октября возле Лепанто союзники встречаются с турецкой армадой и наносят ей сокрушительное поражение. Потери неверных составляют более 200 кораблей и 20 тыс. человек. Вернувшись домой, венецианцы отмечают свою победу целым рядом пышных празднеств и сооружением различных монументов: торжественная процессия в церкви Санта-Джустина с участием дожа и Синьории отныне становится ежегодной; перестраивается и украшается портал Арсенала; сооружается храм Санти-Джованни э Паоло; во Дворце дожей зал для голосований и зал заседаний Коллегии украшают картины, прославляющие доблестный венецианский флот.

Но хотя в надгробном слове, произнесенном в соборе Сан-Марко в память о погибших при Лепанто, Парута с чувством заявляет: «Мы считали турок непобедимыми, но битва эта научила нас, что турок тоже можно побеждать», — триумф христиан имел скорее моральное, нежели стратегическое значение. В марте 1573 г. Венеция, подписывая мир с султаном, подтвердила свой отказ от Кипра.

XVI век на берегах лагуны завершился еще одной трагедией. В 1575–77 гг. страшная эпидемия чумы унесла более 50 тыс. жизней; среди ее жертв — Тициан. В 1577 г. дож — во исполнение данного им обета — закладывает первый камень будущей церкви Иль Реденторе; сооруженная по проекту Палладио, она будет освящена в 1592 г.

 

XVI век: застой в экономике

В 1490 г. Марино Санудо описывает чарующую картину процветания на берегах лагуны: «Все покупают и живут как настоящие сеньоры… И хотя в этом городе ничего не произрастает, тем не менее в нем всего в изобилии, ибо все поступает сюда изо всех городов и частей света, особенно то, что потребляется в пищу… А все потому, что все здесь богаты».

Однако спустя некоторое время в Венеции начинается череда банкротств: Бальби в 1495 г. (200 тыс. дукатов), Альвизе Никета в 1497-м (10 тыс. дукатов), Альвизе Гримани в 1498-м (16 тыс. дукатов), Андреа Гарцони (150 тыс. дукатов) и Томмазо Липпомано (120 тыс. дукатов) в 1499 г. Не являются ли эти банкротства — отметим, однако, что подобное происходит в это же время и в других городах полуострова — первыми признаками надвигающегося кризиса венецианской экономики? Но каковы тогда его причины и предпосылки?

В свои «Анналы» Доменико Малипьеро заносит новость об открытии Колумбом Америки: «Армада католического короля нашла новую страну и от его имени ее завоевала… Там она обнаружила месторождения различных металлов; земля в крае том чрезвычайно плодородна; реки там настолько богаты, что в них можно вылавливать золото. Там произрастают пряности… Они нашли там древесину, алоэ, корицу». Спустя немного времени Васко да Гама, достигнув Малабарского берега, по морю привез в Лиссабон пряности, и ему не пришлось ни платить пошлины, ни проезжать через Египет или Венецию. В августе 1499 г. весть о новом путешествии дошла до Венеции и вызвала там немалое беспокойство. В 1502 г. создается специальная комиссия, в задачу которой входит «не допустить, чтобы король Португалии перехватил наше золото и серебро и уничтожил нашу торговлю и наше процветание», а в Сенат вносится предложение: прорыть канал, соединяющий моря Средиземное и Красное. В 1506 г. создается Совет мудрецов по торговым делам (Savi alla Mercanzia), в задачу которого входит рассмотрение проблем внешней торговли.

Путешествие Колумба не прошло бесследно для Лиссабона и для развития его экономики, тем более что Португалия находится гораздо ближе от Лондона и городов Ганзы, чем Венеция, для которой экономический спад, наступивший в результате этого путешествия, оказался значительно менее серьезным, чем полагала она сама и как долгое время считали историки. С одной стороны, получив прямой доступ к источникам пряностей, португальские купцы выбросили на рынок огромное их количество, и цены на пряности поползли вниз; но португальцы не смогли все распродать, а тем более управлять рынком, на котором уже давно и успешно главенствовали венецианцы. С другой стороны, новые конкуренты Светлейшей не имели доступа к другим заморским товарам (шелкам, хлопку, коврам, кораллам), поставщиком которых по-прежнему являлись средиземноморские страны Леванта. Доставка товаров из этого региона после 1520 г. возобновляется, а к 1560 г. даже удваивается.

В 1532 г. из Венеции отплывает последний конвой венецианских галер в направлении Эг-Морта и Лондона, а в 1569 г. такой же конвой следует в сторону Александрии. Таким образом, просуществовавшая до конца XV в. распределительная функция Венеции в течение следующего века неуклонно сокращается.

С континентальной торговлей дела обстоят совершенно иначе, о чем свидетельствует открытие в 1508 г. нового Немецкого подворья (Фондако деи Тедески), реконструированного после случившегося незадолго до того пожара. В 1509 г. купцы, ведущие торговлю на континенте, «едут покупать в Венецию, ибо в иных местах ничего нет… Если они хотят запастись пряностями или иными необходимыми продуктами, им приходится ехать в Венецию».

Венеция является важным центром международной торговли, она также перерабатывает сырье в готовые продукты: золотые и серебряные изделия, стеклянные изделия и посуду, зеркала, кружева, выделанные кожи, ткани, шитые золотой и серебряной нитью. Вызывая восхищение у чужестранцев, Мерчерия, главная торговая улица города, являет собой своеобразную витрину, где в изобилии выставлена вся вышеназванная продукция.

Отдалившись от моря, венецианский капитализм обратил свои взоры на производство шерсти. В 1523 г. Венеция производит 4413 штук сукна; в 1532-м — 6336, в 1550-м — 11 558, а в 1602 г. — 28 729 штук.

Наконец, на берегах лагуны утверждается совершенно новое, современное производство, а именно книгопечатание, к которому мы еще вернемся в силу его значимости для культуры. В XVI в. в городе насчитывается не менее пяти десятков издателей-печатников. Каждый из них издает около двадцати книг, из которых десяток идет на рынок не менее чем в сорока экземплярах, и, таким образом, Венеция выпускает книг в три раза больше, чем Флоренция, Милан и Рим вместе взятые.

Мы говорили о банкротствах банков, случившихся в конце XV в. Однако в XVI в. финансовое состояние Республики по-прежнему неблагополучно. Как пишет Мартино Мерлини, «серебра не сыскать совершенно, ибо все снесено на монетный двор; то же самое можно сказать и о золоте; никогда еще этот город не был таким бедным, как сейчас». Причина состоит в том, что война с Камбрейской лигой стоила венецианской казне более миллиона дукатов. С другой стороны, если в 1504 г. военный флот насчитывал 125 кораблей, то спустя сорок лет их стало 155.

Рост государственных долгов и налогов приводит правительство к мысли о необходимости реорганизовать налоговую систему, которая всегда была ориентирована прежде всего на прямые налоги и только во вторую очередь на пошлины с товаров. В 1524 г. учреждаются должности банковских проведиторов (Proveditori ai banchi), в задачу которых входит контроль за деятельностью банков. В течение второй половины XVI в. «набирает силу идея формирования бюджета» (Тирье). В 1571 г. основные источники доходов Республики распределяются следующим образом: 700 тыс. дукатов дает Повелительница, 800 тыс. — Терраферма и 500 тыс. — колонии. Постепенно становится ясно, что отныне колонии приносят едва ли не столько же, во сколько сами обходятся казне, а основной доход дают континентальные владения.

В самом деле, в XVI в. в Венеции (и в других областях итальянского полуострова) наблюдается своего рода возврат к земле. В 1586 г. в материковых владениях Республики проживают 2670 тыс. человек, а следовательно, они заселены достаточно густо: Верона насчитывает 52 тыс. жителей, Брешиа — 43 тыс., Падуя — 34 тыс. жителей. Инвестиции Повелительницы в этот регион, являющийся рынком сбыта для венецианской продукции, постоянно возрастают. Владение землей позволяет чувствовать себя застрахованным от превратностей судьбы, оно рентабельно и престижно. С конца века начинаются первые распродажи общинных земель и создаются ассоциации для мелиорации и рационального землепользования. Патриции строят виллы и дворцы на берегах Бренты, возле Виченцы и Вероны, а также в районе Тревизо. В начале XVII в. венецианцам принадлежит 38 % земель на территории Падуи, 27 % — на территории Ровиго и 18 % — на территории Тревизо. «Менталитет правящего класса, всегда бывшего классом купцов, постепенно становится менталитетом крупных земельных собственников, а это совершенно иная манера считать и мыслить» (М. Эмар). В конце XVI в. вялая экономика порождает «усталость умов, неспособность воспринять новую ситуацию и вписаться в нее» (Романо).

 

XVI век: расцвет литературы

В предыдущей главе мы говорили о том, что в XV в. венецианская историография выполняла совершенно особую функцию, заключавшуюся в необходимости оправдать действия Республики и доказать их легитимность. После войны с Камбрейской лигой ориентация эта стала еще более определенной. Наряду с газетами и мемуарами частных лиц (среди которых записки Санудо, получившего разрешение Сената работать в государственных архивах) важно в связи с этим упомянуть официальную историографию, занявшуюся созданием венецианского мифа. Андреа Наваджеро (1483–1529), аристократу, получившему образование в Падуе и побывавшему послом в Мадриде и Франции, поручается задание написать на латыни «хорошим слогом, красноречивым и выразительным», историю Венеции, ибо — согласно ясному заявлению Сената — «репутацию следует считать одним из главных столпов государства». В 1530 г. дело Наваджеро продолжает известный писатель Пьетро Бембо, назначенный Советом десяти историографом Республики, чтобы творить «во имя чести и славы нашего государства». Его сочинение примечательно по трем причинам: во-первых, Бембо использует разнообразнейшие источники, во-вторых, уделяет большое внимание географическим открытиям и, в-третьих, переводит свой труд с латыни на народный язык, чтобы он был доступен широкой публике.

В 1449–50 гг. Лауро Квирини пишет сочинение «О республике» (De republics), а после 1531 г. Гаспаро Контарини публикует трактат «О судьях и государстве венецианских» (De magistratibusetrespublicaVenetorum). Эти два политических трактата являют собой образцы стремления господствующего класса подвести под республиканские институты и свою собственную практику управления теоретическую и правовую основу. Так, патриций Контарини представляет свою родину идеальным государством, сумевшим надолго и гармонично соединить три типа правления: монархическое, аристократическое и демократическое; такое видение государства поистине превращало политическую утопию в реальность!

Уже упомянутый выше Пьетро Бембо (1470–1547), еще один патриций, сформировавшийся под влиянием великих гуманистов, в 1505 г. публикует «Азоланские беседы» (Asolani), диалогический трактат на народном языке — в прозе и стихах — о возвышенной любви (тема, вдохновлявшая неоплатоников и бывшая тогда в моде). Его «Стихотворения» (Rimes, 1530) написаны под влиянием Петрарки, как, впрочем, большая часть тогдашней лирической поэзии. Трактат «Рассуждение в прозе о народном языке» (Prose delta volgar lingua, 1525) снискал ему известность не только в Венеции, но и во всей Италии. В нем он развивает теорию «национального» литературного языка, отличающегося высокой степенью точности и ориентированного на великие образцы — язык Данте, Петрарки и Боккаччо, однако не чуждого и определенным современным веяниям. Бембо поддерживает тесные контакты со многими интеллектуалами своего времени, а также с венецианскими издателями. В 1469 г. Сенат впервые дарует привилегию печатнику (прибывшему из Германии), ибо — как сказано в мотивировочной части его постановления — «такое изобретение (книгопечатание), совершенно неведомое в прошлом, принадлежит нашей эпохе, и его должно насаждать и развивать». В XVI в. Венеция становится одним из крупнейших издательских центров Европы.

Самым известным типографом, способствовавшим успехам книгопечатания, стал Альд Мануций (1450–1515). Ученый-гуманист, он обосновался в Венеции в 1488 г., обучился новому ремеслу и вскоре открыл собственные типографию и издательство. Тщательно заботившийся о филологической подготовке и оформлении своих книг, живо впитывавший любые новшества культуры, основатель Академии, где обсуждались вопросы книгоиздания, он печатает латинских и греческих классиков, великих итальянских авторов, а также своих современников. В период с 1507 по 1509 г. он числит среди своих друзей и сотрудников Эразма, который публикует в его издательстве переводы Еврипида и свою книгу пословиц (Adages).

В 1536–1606 гг. издательство «Джолито» вносит в свой каталог около 290 авторов и выпускает 1019 книг! Первое крупное предприятие книжной индустрии нового времени «Джиолито» выпускает серийные издания и рекламу; значительное внимание там уделяется театральной литературе и трактатам (жанр, характерный для XVI в.).

Венецианские издатели поддерживают лирическую поэзию; желая угодить читательскому вкусу, они часто издают поэтические сборники, объединяющие под одной обложкой нескольких авторов. Среди венецианских поэтов выделяется фигура Гаспары Стампы (1523–54), женщины, получившей прекрасное образование, в частности и музыкальное; в 1531 г. она переезжает из Падуи в Венецию, где ведет жизнь «честной куртизанки», находя себе клиентов среди сильных мира сего. Ее «Стихотворения» являются одним из самых утонченных свидетельств женской чувствительности той эпохи, когда женщины, владеющие слогом, встречались довольно часто (к ним принадлежала также Вероника Франко, еще одна венецианская поэтесса-куртизанка, которой был восхищен Монтень).

Типографы, определявшие издательскую политику, также уделяли большое внимание новеллам, жанру, снискавшему изрядный успех в период итальянского Чинквеченто. Венецианская новелла, отмеченная, разумеется, влиянием Боккаччо, разрабатывает географические темы и повествует о невероятных приключениях. Парабоско (1529–57) вкладывает свои рассказы в уста венецианских интеллектуалов или же путешественников, которые, оказавшись в Венеции проездом, решают два-три дня провести на берегах лагуны. Тот же мир, населенный мореплавателями и гуманистами (да к тому же еще и карнавальный), становится своеобразным обрамлением для новелл Страпаролы «Приятные ночи» (Piacevoli notti, ок. 1550).

Привлеченный царящей в городе свободой слова и его издательским рынком, в 1527 г. в Венецию приезжает тосканец Аретино и живет там до самой смерти (1556) Справедливо получивший прозвище «бич государей», сей разносторонний сочинитель умело использует обличительную речь, намек, похвалу и упрек, не гнушается даже шантажа, и все это ради того, чтобы снискать милость владык всей Европы. Понимая возможности книгопечатания как самого нового средства массового общения, он пишет множество сочинений в самых разных жанрах и становится создателем нового, злободневного направления в литературе; не пренебрегает он и такими жанрами, как театр, агиография и порнография; последний жанр представлен его «Беседами куртизанок» (Radgionamenti).

В начале XVI в. в Венеции начинают играть комедии, их ставит любительская труппа «Делла Кальца», упоминавшаяся в предыдущей главе; комедия, забытый и вновь возрожденный театральный жанр, имеет на берегах лагуны огромный успех. Помимо «народных» постановок, где сюжетная основа сочетается с обильной импровизацией, начинают давать также пьесы, созданные на полуострове (и среди них «Мандрагору» Макиавелли). Самым крупным комедиографом в Венеции становится падуанец Анджело Беолько по прозвищу Весельчак (Ruzante) (1496–1542); ему покровительствует патриций Альвизе Корнаро. Беолько — человек театра в полном смысле этого слова; плодовитый автор, он не только сам пишет пьесы, но и сам их ставит и сам в них играет. В то время, когда, по словам одного из его героев, вокруг «война, разруха, эпидемии и голод», он обращается к миру крестьян, где по-прежнему в почете простые человеческие ценности. Для придания большей выразительности речи своих персонажей автор прибегает к смешению наречий, используя наряду с литературным языком местные диалекты (бергамский, падуанский, венецианский).

Примерно 1536 г. датируется «Комедия о венецианских дамах» (Comedie des dames de Venise или Venexiana) анонимного автора; создатель ее, скорее всего принадлежавший к миру театра, использует в качестве декорации саму Венецию (ее дома, улицы, каналы, ремесленные мастерские) и на этом фоне разыгрывает «подлинный» случай: соперничество двух женщин, стремящихся добиться благосклонности одного молодого человека.

Звезда театра венецианского Чинквеченто закатывается с уходом Андреа Кальмо (1510–71), автора и актера, написавшего шесть комедий в прозе, где также присутствует отмеченное выше смешение языков. Комедиограф переходного периода, Кальмо в своем творчестве ориентировался на фарс, предвосхищая грядущую эру комедии дель-арте (commedia dell'arte).

 

Апогей в развитии живописи и архитектуры XVI в

В XVI в. архитектура и градостроительство Венеции переживают два важных периода: в 1527–60 и в 1560–80 гг. Главным творцом первого считается назначенный в 1529 г. руководителем городских работ Якопо Сансовино; Андреа Палладио, последователь Сансовино, становится героем второго периода.

Избранный дожем в 1523 г. Андреа Гритти мечтает превратить Венецию в «новый Рим». Воплощением этой идеи должен стать политический и религиозный ансамбль Сан-Марко. Венеция, единственный крупный город в Италии, не имевший римского прошлого, заново создает классицизм. После разграбления Рима в 1527 г. она гостеприимно распахивает двери перед такими художниками, как Сансовино и Санмикели. Сансовино (1486–1570), родившийся во Флоренции и получивший образование в Риме, более сорока лет задает тон венецианской архитектуре. Он завершает Старые прокурации (Procuratie vecchie), реставрирует собор и колокольню, строит Монетный двор (Zecca), Лоджетту (Loggetta) и библиотеку Сан-Марко (Libreria) и превращает Пьяццетту (Piazzetta) в единое пространство, обрамленное с двух сторон галереями.

Назначенный в 1535 г. инженером, отвечающим за фортификационные сооружения лагуны, Микеле Санмикели (1484–1559) сооружает величественный дворец Гримани на Большом канале, а также отличающийся строгой простотой дворец Корнер в Сан-Поло.

В 1570 г. главным архитектором Республики становится Палладио (1508–80); он получает заказы от богатых патрициев и строит для них чудесные загородные виллы с классическими фасадами; многие из этих вилл до сих пор украшают берега Бренты. В Венеции к его работам относится церковь Сан-Джорджо Маджоре и церковь Иль Реденторе, где мастеру удалось достичь гармоничного сочетания структуры античного храма с тремя нефами христианской церкви. Вплоть до XVIII столетия работы Палладио считались непревзойденным образцом европейского неоклассицизма; он стал единственным архитектором, сумевшим приспособить наследие античности к формам современной жизни.

Антониода Понте (1512–97) и Винченцо Скамоцци (1552–1616) — скромные последователи Сансовино и Палладио. Первый построил мост Риальто; второй завершил сооружение библиотеки Сан-Марко и построил Новые Прокурации (Procuratie nuove) на южной стороне площади Сан-Марко.

В XVI в. венецианская живопись достигает невиданного расцвета, отмеченного творчеством Джорджоне, Лотто, Тициана и Веронезе. Джорджоне (1477/1478–1510) — первый венецианский художник-гуманист. Работая в основном по заказам частных лиц, он пишет «Грозу», «Трех философов», «Спящую Венеру» — картины, исполненные платонической духовностью и ускользающим смыслом. В его творчестве художественное полотно становится сродни тексту, смысл которого доступен только узкому кругу посвященных.

Лоренцо Лотто (ок. 1480–1506) воплощает в своем творчестве меланхолическую концепцию жизни и изобретает новое ментальное и психологическое пространство. В Венеции остается его «Портрет молодого человека», волнующее полотно «Св. Николай» (Кармине), «Милосердие св. Антония» (Санти-Джованни э Паоло).

Вершиной венецианской живописи стало творчество Тициана (ок. 1490–1576). Под знаком этого мастера проходят три первые четверти XVI в. За время долгой и активной жизни художника творчество его претерпело сложную эволюцию. Ранние работы представляют собой «классический» период, когда он, выполняя заказ Альфонса д'Эсте, создает ряд полотен на мифологические сюжеты — «Алтарь Пезаро» (Деи Фрари), «Введение Марии во храм» (Галерея Академии), «Венера Урбинская», а также многочисленные портреты (Карла V, Франциска I и др.). Затем, с 1538 по 1551 г., Тициан переживает период увлечения маньеризмом, отмеченный рядом парадных работ, в частности росписью потолка церкви Санто-Спирито ин Изола и конного портрета Карла V, монарха, который возвел художника в рыцарское звание. В 1551 г. Тициан окончательно поселяется в Венеции, где создает драматические, исполненные высокого духовного накала произведения, такие, как: «Мученичество св. Лаврентия» для церкви Иезуитов и «Благовещение» для церкви Сан-Сальвадор. Художник мастерски передает нереальную атмосферу отрешенности от мира, страданий и страстей своих героев.

Паоло Веронезе (1528–88) пишет для зала заседаний Совета десяти полотна аллегорического и мифологического содержания, украшает зал Коллегии и, наконец, для зала Большого совета создает полотно «Триумф Венеции»: красочное изображение событий из истории города, где переплелись быль и миф. Веронезе также выполняет церковные заказы, в частности для церкви Сан-Себастьяно. В Венеции сохранилось множество его произведений. В 1573 г. он создает «Тайную вечерю», вызвавшую возмущение инквизиции: наряду с традиционными персонажами художник изобразил на полотне множество нелепых существ (карликов, шутов, пьяниц…). Пришлось ему также изъять из церковного убранства картину «Трапеза у Левия».

Подлинно венецианским художником считается Тинторетто (1518–94), воспевающий в своих произведениях благочестие и гражданские власти. «Тайная вечеря», созданная для церкви Санта-Маркуола, поражает контрастами света и тени и композиционным расположением персонажей. Полотна «Чудо освобожденного раба» и «Святой Рох», выполненные в роскошной живописной манере, полны большого драматического смысла. В последние годы жизни Тинторетто получал много государственных заказов, писал торжественные полотна для Дворца дожей (гигантская картина «Рай», заполнившая стену зала Большого совета); его работы, созерцательные либо исполненные печального лиризма, украшают стены церкви Сан-Джорджо Маджоре. Он также расписал стены и потолки Скуола Гранде ди Сан-Рокко.

 

Венецианская музыка в XVI в

Дож Гритти, уже упоминавшийся нами в связи с его политикой градостроительства, внес свой вклад и в формирование музыкального облика города; именно он потребовал от прокураторов Сан-Марко пригласить фламандца Адриена Виллаэрта на должность капельмейстера собора. С 1527 г. и до самой смерти, настигшей его в 1562 г., Виллаэрт блестяще исполнял свои обязанности. Особенным успехом пользовались его мадригалы.

Среди учеников Виллаэрта выделяются Андреа Габриэли, Дзарлино и Парабоско. Габриэли (1510–86), служивший органистом в соборе Сан-Марко с 1564 г. и до конца своих дней, написал немало выдающихся произведений церковной и светской музыки. Его племянник Джованни (ок. 1657–12), ставший его преемником, без сомнения, является одним из самых значительных представителей венецианской музыкальной школы, в чьем творчестве нашли воплощение полифонические идеалы Ренессанса.

Дзарлино (1517–90), капельмейстер в соборе Сан-Марко, известен прежде всего как музыкальный теоретик. Его предшественник, Джироламо Парабоско (бывший, как мы уже видели, еще и рассказчиком) преуспевал в жанре мадригала. Друг Аретино и Тициана, он олицетворял гармоническое равновесие, достигнутое венецианской культурой XVI в.

 

XVII столетие, или упадок

Век Людовика XIV, великая эпоха во Франции, стал для Италии в целом веком политического порабощения и экономического упадка. А каково было положение Венеции? Ниже мы попытаемся ответить на этот вопрос, на который до сих пор не получено однозначного ответа.

Родившийся неподалеку от Анконы папский чиновник Траяно Боккалини, решительный противник соглашения между папой и Испанией, в 1612 г. бежал в Венецию, где издал свои сатирические заметки, которые не могли быть опубликованы ни в одном другом городе Италии. В них он заявляет: «Что можно сравнить с Венецией, с этим знаменитым во всем мире рынком, городом, утоляющим любопытство и дающим пищу для глаз… надежным убежищем для тех, кто вынужден покинуть родину, спасаясь от гнева государя?»

В начале XVII в. такое суждение разделял целый ряд интеллектуалов, ставших гостями города в лагуне. Это, впрочем, не означает, что город превратился в оплот ереси. В самом деле, в 1605 г. Ботеро, политический писатель из Пьемонта, заявлял, что «нет другого такого места, где бы церкви и проповеди посещались столь усердно, священнослужители были бы столь почитаемы, религиозный культ имел бы столь достойное отправление, а церковные праздники отмечались бы с такой пышностью». Но хотя Венеция не ставит под сомнение следование римской доктрине, она ревностно отстаивает свою юрисдикцию над собственным духовенством. Поэтому она неизбежно вступает в конфликт с папской властью, названный «войной интердиктов»; этот поединок приковал к себе внимание всей Европы. Несгибаемый защитник папской власти, Павел V в 1605 г. изъявляет желание призвать в Рим и устроить экзамен новому патриарху Венеции, назначенному Сенатом. В тот же год Совет десяти принимает суровые меры против двух венецианских клириков, повинных в тяжких преступлениях, и отказывается передать виновных церковным властям. Вследствие этого папа налагает на Республику интердикт. В мае 1606 г. следует ответный шаг: папское послание объявлено не имевшим места, а священникам приказано продолжать совершать таинства. Чтобы не подчиняться такому приказу, некоторые ордена — в том числе и иезуиты — предпочли покинуть Республику.

Вдохновителем «протеста» Светлейшей явился сервит Паоло Сарпи, назначенный в январе 1606 г. экспертом Республики по делам религии. Представляя венецианскую сторону, он поддерживает позицию, согласно которой «государи по божественному промыслу, изменить который не может никакая людская власть, призваны устанавливать мирские законы на территории, им подвластной, и в пределах их юрисдикции». Римская же сторона придерживается тезиса об абсолютной власти папы, который вправе и диктовать государствам мирские законы, и — следовательно — отменять их. «Война посланий», начавшаяся между двумя столицами, набирала обороты.

В Европе никто не хотел доводить дело до вооруженного конфликта. Инициатором переговоров в лице кардинала Жуайёза становится Франция. Формально Венеция сохраняет свои прерогативы. Папа соглашается не использовать более интердикт как средство государственного давления. И хотя это проявление независимости Венеции было названо «лебединой песней» Республики (Бенцони), тем не менее оно снискало ей восхищение многих политических мыслителей и интеллектуалов того времени, равно как и яростную ненависть папистов. И все же неортодоксально мыслящие личности постепенно покидают город…

В делах светских Венеция первой половины XVII в. также сталкивается с многочисленными трудностями. Притязания Габсбургов вынуждают ее принять меры по обеспечению своей безопасности. В 1616–17 гг. на границах Фриуля ей противостоят австрийцы. Изматывающий, но, в сущности, безрезультатный конфликт, названный «войной Градиска» (что примерно означает «война в кружевах»), завершается в 1617 г. благодаря посредничеству испанцев. В 1623 г. Республика заключает союз с Францией и Савойей против Испании, чтобы защитить долину Вальтеллина, через которую проходит важный торговый путь в Центральную Европу. Когда начинается борьба за наследие герцогов Мантуанских, 8 апреля 1629 г. Венеция вместе с Францией, Папской областью и Мантуей создают антиимперскую лигу. 25 мая 1630 г. венецианская армия потерпела поражение, а проведитор позорно бежал с поля боя. Однако этот единичный печальный факт только подчеркивает очевидную несопоставимость венецианской континентальной армии с армиями крупных европейских держав. С этого времени в своей европейской политике Светлейшая начинает открыто руководствоваться принципами нейтралитета.

Больше всего осложнений Венеция испытывает на море. В XVII в. война с корсарами становится одной из основных составляющих средиземноморской торговли, своего рода ее «ведущей отраслью» (Тененти). Берберские, английские и голландские корсары, мальтийские рыцари и спавяне-ускоки с хорватского побережья яростно нападают на корабли, захватывая не только товары, но и людей, чтобы продать их работорговцам.

Особенно крупные неприятности причиняют венецианцам легкие и быстрые пиратские корабли ускоков, которых втайне поддерживали Габсбурги. Согласно мирному договору, подписанному в Париже после «войны Градиска», австрийцы взяли на себя обязательство положить пиратству конец. Подобное условие свидетельствует об утрате венецианским флотом своего былого могущества. «Венеция больше не в состоянии вести войну», — пишет в 1617 г. один из учеников Сарпи.

Вывод небезоснователен, однако излишне пессимистичен. Об этом свидетельствуют результаты военных действий против турок. Обвинив венецианцев в пособничестве мальтийским рыцарям, совершавшим нападения на турецкие корабли, султан в 1645 г. начинает наступление на Крит и захватывает Ханью. Разгорается конфликт, затянувшийся более чем на два десятилетия; за это время происходит немало кровавых битв, в которых отличаются генералы и адмиралы, христианские государства возмущаются натиском неверных, но тем не менее крайне редко оказывают Венеции военную помощь. 6 сентября 1669 г. проведитор Франческо Морозини вынужден вступить с турками в переговоры, а затем покинуть остров. Потеря эта имела не столько экономическое, сколько морально-стратегическое значение.

По случаю наступления на Вену, предпринятого в 1683 г. неверными, Светлейшая заключает союз с папой, императором и польским королем. После ряда экспедиций она возвращает себе Пелопоннес. В январе 1699 г. Карловицкий мирный договор признает завоевания Республики в Морее, но обязывает ее покинуть Лепанто и часть остававшихся под ее властью Киклад, но ни героическая защита Кандии, ни завоевание Мореи не возвращают Венецию на арену большой европейской политики.

Во внутренней политике у Венеции также хватает сложностей, о чем свидетельствует ряд событий: несколько процессов против политических деятелей, обвиненных — ложно или небезосновательно — в сговоре с заграницей; постоянная угроза общественной безопасности из-за действий головорезов, к услугам которых то и дело прибегают нобили, и отсутствие твердости в действиях полицейского карательного аппарата; борьба, которую ведет патриций Реньер Дзено против клана Корнеров и его главы, дожа Джованни Корнера (избран в 1625 г.), обвиненного в нарушении присяги дожа. Словом, были веские причины говорить об общественном кризисе и забвении гражданских добродетелей, хотя последние и пробуждались, когда Республика переживала на международной арене трудные минуты.

 

Экономический спад в XVII в

В 1630–31 гг. в Венеции свирепствовала чума, унесшая более 46 тыс. жизней. Эта трагедия способствовала углублению кризиса в экономике Республики, и без того ослабленной борьбой с пиратами и бесконечными военными расходами, обрушившимися на нее в XVII в.

В конце XV в. город, по словам Никколо Контарини, был «процветающим, как никогда прежде». В 1597 г. венецианский консул в Алеппо был совершенно уверен, что его соотечественники-коммерсанты во всем превосходили своих конкурентов. В 1610 г. Сенат отверг внесенное предложение о предоставлении свободы торговли иностранным купцам. Но уже в июле месяце того же года «мудрецы по торговым делам» сообщили, что западная торговля и судоходство полностью зачахли, а «левантийская торговля ведется слабо», и, таким образом, «одна из основных отраслей торговли города практически сошла на нет».

Конкурентная борьба за господство в водах Средиземного моря обостряется. С одной стороны, Франция, Голландия и Англия получают на турецких таможнях значительные фискальные привилегии, с другой — в XVII в. зарождаются и развиваются крупные европейские торговые компании: английская Ост-Индская и голландская Вест-Индская компании (1617).

Венецианское производство предметов роскоши также испытывает давление со стороны иностранных конкурентов, в частности французских мануфактур, хотя вплоть до XVIII в. собственно венецианская продукция пользуется в Европе большим спросом. На основании списка книг, запрещенных католической церковью (так называемого Индекса), от 1595 г. 80 венецианских типографий из 125 должны были закрыться. Отсюда можно сделать вывод о том, какое значительное развитие получило в Республике издательское дело.

Продолжая пренебрегать инвестированием морской торговли, капиталисты все отчетливее разворачиваются в сторону Террафермы. Примером может служить Анджело Брагадин, занимавший в начале XVII в. должность подеста в Брешии. Неустанно скупая поля и виноградники, он свел свои торговые операции к минимуму, приобретая всего лишь по нескольку тюков хлопка и шелка. Стоимость его имущества распределялась следующим образом: земли оценивались в 30 тыс. дукатов, городская недвижимость — 20 тыс., и только 6 тыс. было вложено в торговлю с Левантом.

С 1550 г. в Полезине и окрестностях Вероны начинают выращивать кукурузу — новую, высокоурожайную культуру. С начала XVIII в. она становится основным пищевым продуктом крестьян Венето, и плантации ее вытесняют луга и леса.

Государство также проявляет инициативу. В 1662 г. оно отменяет ввозные пошлины на товары. Однако в 1684 г. отказывается от этой меры как неэффективной.

Итак, под давлением возросшей конкуренции атлантических портов, портов Голландии и средиземноморских — Франции и Италии — Венеция погружается в апатию. Значение ее порта постепенно низводится до уровня локального или регионального, а его международная роль постепенно забывается. Он отходит на второй план. «Ветви и крона еще приносят плоды, — отмечает в 1667 г. один венецианский купец, — но корни гниют уже с начала века».

Подводя итог, можно сказать, что «Республика… сохраняет свой притягательный, хотя и односторонний образ города-государства; к тому же по причине запутанных и медлительных бюрократических процедур она не способна быстро решать сложные проблемы, энергично и эффективно проводить реформы» (Бенцони).

 

Венецианская культура в XVII в

Воспетая, как мы уже видели, Боккалини и другими изгнанниками, кому она оказала гостеприимство, Венеция в начале века еще оставалась местом встреч тогдашних интеллектуалов со всего мира, среди которых были и Галилей, и Джордано Бруно. Однако отметим факт весьма примечательный: Джордано Бруно, приглашенный в Венецию в 1591 г. неким патрицием, был выдан инквизиции этим же патрицием. В результате судебного процесса Бруно был приговорен к сожжению на костре, и в 1600 г. в Риме приговор был приведен в исполнение.

Академия Инкогнито (1630–61) (XVII век — «век академий») берет под свой патронаж интеллектуальную жизнь на местах; ее члены упражняются во всех модных жанрах словесности: лирической поэзии, новелле, благочестивых сочинениях, биографиях и т. д.

Традиционный для Венеции жанр историографии продолжают Андреа Морозини (1558–1618) и Никколо Контарини (1553–1631). Однако их сочинения остаются неопубликованными: инквизиция противится публикации трудов первого, Сенат запрещает издавать работы второго, ибо в них достаточно резко говорится о раздорах в правящих кругах города.

Важнейшая литературная продукция Венеции в XVII в. — романы и театральные пьесы. Романы сочиняет добрый десяток авторов, среди которых далеко не все уроженцы Венеции; зато все они издают там свои произведения. Сочинения, авторы которых умело использовали мотивы непредсказуемого и необычного или трактовали темы героические и галантные, выходят дешевыми изданиями, быстро раскупаются самой широкой публикой и распространяются не только в Италии, но и по всей Европе.

В конце века в Венеции насчитывается не менее семнадцати общедоступных театров. За шестьдесят лет в них было сыграно более 400 пьес: комедий дель-арте, трагедий и мелодрам. С появлением блестящих актеров и развитием искусства оформления спектаклей зрительское пристрастие к театру становится все более очевидным.

Венецианскую архитектуру XVII в. определяет творчество Лонгены (1598–1682). В полной мере талант его представлен в базилике Делла Салуте, главном памятнике венецианского барокко. Ее широкая лестница открывается при входе в Большой канал; наверху этой лестницы торжественно высится грандиозное сооружение. Лонгена создает также величественные церкви и дворцы, среди которых выделяется палаццо Пезаро, жемчужина венецианского государственного барокко.

Можно сказать, что среди художников тогда не было звезд первой величины; из заметных фигур следует отметить Пальму Младшего (1544–1628). Необычайно работоспособный, он выполнял множество работ для церкви, для различных братств, получал крупные заказы от государства, среди которых выделяется картина «Коронованная Венеция», украшающая зал Большого совета.

В XVII в. Венеция продолжает укреплять свою славу музыкального города. В 1613 г. туда переезжает Клаудио Монтеверди (1576–1643). Капельмейстер на службе у Светлейшей, он пишет много церковной музыки и немало времени уделяет созданию лирических композиций и мадригалов. Особенно его влияние ощущается в оперной музыке, в которую он щедро вносит лирические мотивы и где искусно использует музыкальные возможности для передачи страстей. Его опера «Коронация Поппеи» обошла всю Европу.

 

XVIII век: самоустранение из мировой политики и экономики

Бесславное падение Республики в 1797 г. в значительной степени омрачает образ Венеции, сложившийся на протяжении XVIII столетия.

Речь идет прежде всего о том, что в области внешней политики век этот начался для Светлейшей (которая теперь могла считаться таковой только внешне) весьма печально.

После смерти Карла II Габсбурга, не оставившего прямых наследников, начинается война за Испанское наследство; Франция Людовика XIV выступает против Австрии, союзниками которой являются Англия и Голландия; военные действия продолжаются с 1701 по 1714 г. Несмотря на давление со стороны воюющих стран, Венеция сохраняет нейтралитет, однако не может помешать армиям противников нарушать ее рубежи на суше и на море. Во время подписания Утрехтского и Раштаттского мирных договоров (нисколько не затрагивавших территориальной целостности венецианских владений) посол Республики в своих отчетах называет проводимую им линию политикой вооруженного нейтралитета, которой Светлейшая будет придерживаться на протяжении всего XVIII в.; но тот же самый посол с поразительной прозорливостью заметил, что великие державы не намерены считаться с его отечеством.

На Востоке враждебное отношение турок не позволяет Венеции соблюдать нейтралитет. 9 декабря 1714 г. турки объявляют Республике войну. С июня по октябрь следующего года, т. е. примерно за сто дней, в руках агрессора оказались Эгина, Коринф, Навплион, Корон, Модон и Мальвасия, а также Суда и Спиналунга на Крите. Однако в начале 1716 г. силы сопротивления на Корфу, возглавляемые маршалом Шуленбургом и Андреа Пизани, остановили турецкое наступление. Подписанный в 1718 г. Пожаревацкий мир подтвердил утрату венецианцами Мореи, сохранив за ними ряд позиций в Далмации, приобретенных во время войны. Отныне границы венецианской империи были окончательно определены; многовековая вражда венецианцев и турок прекратилась; теперь Венеция будет жить в мире — до нашествия Наполеона.

Несколько экспедиций, отправленных против берберских корсаров и пиратов всех мастей в 1765–86 гг., разумеется, в счет не идут. Некоторые экспедиции завершились успешно, однако успехи эти эфемерны: основной смысл их состоит в том, чтобы заставить общественное мнение поверить, будто флот и государство все еще сохраняют свое былое могущество.

Открыто провозглашенная политика нейтралитета ставит Республику в положение изоляции и обходится ей недешево; но она также отдает себе отчет в том, что уже уяснили себе ее руководители и посланники, а именно: отныне в Италии доминирующее положение занимают иностранные державы (в том числе и Австрия), и единственный путь, которым можно двигаться дальше, — это путь невмешательства. Республика осознает, что оказалась низведенной до уровня регионального государства.

Что касается внутренней политики, то XVIII век для Венеции стал аналогичным параличом. Разумеется, в предложениях реформ, как институционных, так и административных, недостатка не было. В 1760-х гг. патриций Анджело Квирини, увлеченный трудами философов, упрекает правительство за ту власть, которой оно наделило государственных инквизиторов (он полагает ее чрезмерной). 12 августа 1716 г. его арестовывают и отправляют как ссыльного в Верону. Во время одной из дискуссий, разгоревшихся в Большом совете, ряд мелких и средних нобилей потребовали усиления полномочий Совета сорока и адвоката Коммуны (Avogador di Comun), однако возобладало мнение консерваторов. Надо отметить, что противные стороны обе ссылались на необходимость возврата к прежним традициям…

В 1775–82 гг. споры по-прежнему не утихают; патриции Джорджо Пизани и Карло Контарини, выражая сожаление по поводу дефицита общественной казны и обнищания масс, представляют программу, предусматривающую восстановление былой власти Большого совета, сокращение полномочий Совета десяти и помощь со стороны государства обедневшим патрициям. В 1779 г. они, выступая перед Большим советом, излагают, с какими трудностями сталкивается венецианская экономика, говорят о лихоимстве и неэффективности администрации. Они добиваются назначения «корректоров», но те ограничиваются принятием весьма скромных мер экономического и регламентирующего характера. 31 мая 1780 г. Пизани и Контарини, обвиненные в злоумышлении против республиканских институтов. были высланы из города: один в Верону, другой в Каттаро.

Застой наблюдается и в административной сфере. И хотя там также работают советники и эксперты, не лишенные ни проницательности, ни новаторских идей, однако большинство их предложений после длительного изучения, а иногда даже и одобрения, не претворяются в жизнь. Должностные лица на местах сопротивляются любым нововведениям, равно как и нерешительные и медлительные представители правящего класса, закосневшие в своей инертности. Иными словами, «старинное Венецианское государство реформированию не поддавалось» (Скарабелло), ибо невозможно было сохранять старые институты и одновременно проводить реформы, неминуемо ставящие под угрозу само существование этих институтов. Кроме того, отсутствовала альтернативная политическая сила, поскольку не было достаточно развитого класса буржуазии, однородного и подготовленного идеологически и политически.

В экономической сфере положение тоже было не из лучших. В конце века общий объем товарооборота оставался еще достаточно высоким (20 млн. дукатов), однако, к примеру, французский товарооборот за период с 1770 по 1790 г. увеличился втрое. Конкуренцию венецианскому порту составляли Ливорно, Генуя, Триест и Фиуме (Риека), и он постепенно становится провинциальным перевалочным пунктом. Разумеется, кое-какие меры по поддержанию былого величия принимались: создавались новые магистратуры, строились большие корабли, хорошо вооруженные, с многочисленным экипажем, выслушивались (а затем отвергались) предложения, направленные на реформирование налоговой и таможенной систем, и т. д. Так, проект создания Торговой палаты по образцу французской был отклонен по причине отсутствия поддержки его со стороны компаний и чиновников.

Венецианская промышленность начинает сдавать свои позиции под жестким давлением конкурентов — государств с большим населением, более богатых сырьем и с менее затратной производственной базой. Снижается производство шерсти; производство шелка и полотна несколько увеличивается, но рост этот незначителен; стекольное производство пребывает в застое; сокращается производство бумаги, типографии и издательские дома снижают не только выпуск продукции, но и теряют в ее качестве (за исключением предприятия Ремондини де Бассано). И только «туризм» — мы к этому еще вернемся — продолжает успешно развиваться.

Как это ни парадоксально, но сельское хозяйство процветало. Высокий уровень частных вложений в него, отмечавшийся уже в XVII в., сохранился и в XVIII в. Согласно кадастру 1740 г., 49 % земель вокруг Падуи и 36 % земель вокруг Тревизо принадлежали нобилям, особенно венецианским патрициям. Именно здесь, в загородных владениях, просвещенные умы размышляли еще о возможности реформ: о применении современных технологий, о развитии пастбищного скотоводства, о реформе налогообложения. Однако столкновение различных интересов приводит к сохранению статус-кво.

В результате в 1790 г. население всей территории, принадлежавшей Республике, составляло 2860 тыс. жителей, из которых в самой Венеции проживало всего 140 тыс. По меркам тогдашних европейских столиц это крайне мало.

 

Угасание культуры

Средний по размеру город, Венеция в XVIII столетии привлекает к себе множество туристов, жаждущих приобщиться к ее культурным ценностям. Многочисленные кафе (в частности, знаменитое кафе «Флориан»), концерты, театры, игорные дома и дома свиданий, празднества (самый продолжительный из них — карнавал) делают Венецию европейской столицей развлечений.

Там даже царит свобода слова (но, разумеется, не в сфере политики). Во всяком случае, имя тамошним писателям поистине легион: веронец Шипионе Маффеи (1675–1755), Апостоло Дзено (1688–1764), Ипполито Пиндемонти (1753–86), Карло Гоцци (1730–1808), Карло Гольдони (1707–93), падуанец Мелькиоре Чезаротти (1730–1808).

Однако Венеция не в состоянии была удержать у себя наиболее пытливые и беспокойные умы того времени, среди которых следует назвать Альгаротти, Казанову (1725–98), писавшего, впрочем, не на итальянском, а на французском (он считал этот язык «более легким»), и даже самого Гольдони.

Действительно, половину жизни Гольдони проводит вдали от лагуны, но не утрачивает ни духовных связей с ней, ни менталитета, присущего исключительно венецианцам. Автор «Мемуаров» и множества театральных пьес на трех языках (французском, итальянском и венецианском диалекте), он порывает с импровизационной комедией дель-арте и возвращается к написанным (литературным) пьесам. В этих пьесах, которые до сих пор ставят в театрах всего мира, он выразил этические чаяния буржуазии и изобразил ее среду (особенно показательным в этом отношении стал персонаж Панталоне, превратившийся из скупого и капризного старика в здравомыслящего и рассудительного купца), сумев при этом проявить свои симпатии к «малым мира сего» и неприязнь к праздному и никчемному дворянству.

Наконец, в Венеции, как и повсюду в Европе XVIII столетия, наблюдается бурное развитие газетного дела; повсюду возникают периодические издания, главным образом познавательные и литературные, ставшие настоящей трибуной для провозглашения всевозможных новых идей. «Джорнале де леттерати д'Италиа» (1710–40), издание, основанное Апостоло Дзено, претендует на статус главного итальянского литературного журнала. Издание «Джорнале д'Италиа» (1764–76) посвящено научным и техническим вопросам. «Газетта венета» (1760) и «Оссерваторе венето» (1761) Гаспаро Гоцци обсуждают проблемы повседневной жизни.

Творчество уже упоминавшегося выше Дзено, а также Лоренцо Да Понте (1749–1838) как бы перекидывает мостик между музыкой и литературой. В качестве либреттиста Дзено сотрудничает со Скарлатти, Вивальди и Генделем. Да Понте сочиняет либретто для многих современных ему композиторов, в частности для Моцарта.

В XVIII в. Венеция — одна из музыкальных столиц Европы, там творят Вивальди (1678–1741), Альбинони (1671–1750), Бенедетто Марчелло (1686–1739), Галуппи (1706–85) и многие другие композиторы.

В области изобразительного искусства Венеция XVIII в. также не плетется в хвосте. Одной из первых величин Сеттеченто является портретист Розальба Карьера (1675–1757), чьи пастели буквально наводняют итальянские и европейские дворы. К лучшим работам Джованни Баттисты Пьяццетты (1683–1754) относятся сцены из народной жизни и сельские сюжеты; он также сотрудничает с венецианским издателем, иллюстрируя произведения Боссюэ и Тассо. Джованни Баттиста Тьеполо (1696–1770) создает динамичные, свободные по живописи жанровые картины, в том числе и на религиозные сюжеты; праздничные, наполненные светом и воздухом росписи вилл знатных венецианцев; а также величественные полотна во Дворце дожей, воскрешающие миф о былом величии Венеции. Наверное, самой судьбой ему предназначено прославлять клонящуюся к упадку цивилизацию, обожествляя город и самые знатные его семейства. Сын Джованни Баттисты, Джованни Доменико, после смерти отца создает мощные по своей живописной силе полотна, реалистические и исполненные социального подтекста, направленного на обличение пороков аристократии.

Своим творчеством Антонио Каналь (Каналетто) (1697–1768) утверждает другой жанр в живописи — его «ведуты» (виды, пейзажи-панорамы) имеют огромный успех у коллекционеров всего мира, и прежде всего у англичан. Если Каналетто художественно воспроизвел топографию города, то картины Пьетро Лонги (1702–85) и Франческо Гварди (1712–93) воссоздали быт и нравы венецианского общества в его повседневной жизни, его venezianita.

 

Падение Республики

В своих донесениях правительству венецианские посланники описывали события французской революции; некоторые прозорливо предчувствовали их приближение уже с конца 1787 г. Однако новые парвеню, пришедшие к власти в Венеции, поначалу не выказывали по этому поводу особого беспокойства.

В 1791 г. Республика принимает у себя графа Прованского, брата Людовика XVI (и будущего Людовика XVIII). Когда начинается война между Францией и Австрией, Светлейшая, несмотря на давление со стороны Вены, отказывается поддерживать контрреволюцию. В отличие от многих государств, она не выражает официального возмущения по поводу казни короля и вскоре дает согласие на то, чтобы символика Французской республики красовалась на стенах посольства Франции.

В 1794 г., когда нависает угроза иностранного вторжения на ее территорию, Венеция заявляет о своем нейтралитете и не принимает серьезных мер военного характера. Вскоре же она с облегчением узнает об окончании якобинского террора.

Однако в 1796 г. Директория упрекает Светлейшую в том, что та по-прежнему продолжает укрывать у себя графа Прованского, терпит антифранцузские выпады прессы и эмигрантов и предоставляет австрийским войскам свободный проход по своим владениям.

Вскоре Венеции приходится идти на последние уступки. Граф Прованский вынужден покинуть Верону. В апреле армия под командованием Бонапарта одерживает победу над Австрией и Пьемонтом и занимает Милан и Ломбардию. В конце мая она вступает в Бергамо, затем в Тренто и Верону (в ноябре).

18 апреля 1797 г. в Леобене Австрия и Франция приходят к соглашению относительно раздела венецианских земель. Австрия получает значительную часть Террафермы, а Венеции в качестве компенсации предлагают довольствоваться Романьей, Феррарой и Болоньей.

Пока в Бергамо, Брешии и Сало вспыхивают «демократические» беспорядки, крестьяне Венето поднимаются против французских оккупантов. В апреле восстание охватывает Верону: «Веронская Пасха» дает Бонапарту предлог для интервенции. 26 апреля войска его занимают Виченцу, а 28-го — Падую. В обоих городах тотчас создаются муниципалитеты.

1 мая объявлена война против Светлейшей. Правящий класс Венеции всячески пытается, не подвергая себя риску, сбросить бремя власти. 12 мая дож Лодовико Манин и Большой совет подают в отставку. Управление городом переходит к муниципалитету, набранному в основном из представителей буржуазии.

Но в конце октября в Венецию приходит известие о мирном договоре, заключенном Францией и Австрией в Кампоформио, согласно которому венецианские острова на Леванте переходят к французам, а австрийцы забирают себе Истрию, Далмацию, саму Венецию и прилегающие к ней территории вплоть до берегов По и Адидже. 18 января 1798 г. в Венецию вступают первые австрийские отряды. Начинается более чем полувековое господство иноземцев.