Отряд добрался до Лас-Вегаса ранним утром. В былые времена жители и гости «Города греха» отсыпались бы после бурной ночи, а заядлые игроки уже бы кормили деньгами игровые автоматы. Но десятилетие кризиса отучило людей швыряться деньгами. Вульгарно-шикарные заведения на Стрип позакрывались. Запустение там, где кипела жизнь, служило безмолвным напоминанием о роскоши, в которой купалась Америка. Раньше неоновые вывески горели даже днем, теперь их не включали и ночью. В прошлом остались кричащие шоу, танцы, стриптиз и выступления комиков.

Чистая жуть.

Таким увидел город Уокер, когда был здесь года за три до ЭМИ.

Стоило каравану из лошадей и «Хамви» выехать на бульвар Лас-Вегаса, Уокер сразу заметил перемены. Оживленные улицы. Бодрые люди. Иные приветствовали солдат жестами и криками, но большинство с занятым видом спешило по делам. Смех. Гуляющие семьи. Парочки держатся за руки. Как ни странно, суета перед заброшенными отелями. Проезжая мимо знаменитых «Люксора», «Экскалибура», «Нью-Йорк, Нью-Йорк», «Планеты Голливуд», «Белладжио» и «Бэлли», солдаты видели настоящие очереди на входе. Складывалось впечатление, что казино работают на всю катушку. Больше всего поражала чистота, как будто у людей была возможность принять душ и выстирать одежду.

Боже, подумал Уокер. Они практически счастливы!

Со Стрип убрали брошенные машины. Улица превратилась в пешеходную зону, хотя Уокер с замиранием сердца заметил несколько едущих машин.

Перед входом в «Цезарь Палас» мужчина в форме шерифа взмахом руки остановил караван. Ему было под шестьдесят, пузатенький, ухоженный. «Хамви» затормозили, а капитан Хеннингс слез с лошади. Бойцы, включая Уокера, высыпали из машин. Толстяк протянул ладонь.

– Я шериф Макконли, обычно меня кличут Шериф Мак. Добро пожаловать в Лас-Вегас. Ребят, вы откуда?

Хеннинг пожал руку.

– Мы – подразделение Национальной гвардии из Лос-Анджелеса, движемся в Юту. Я – капитан Хеннингс.

– Ей-богу, вы – первый военный отряд почитай с февраля. Проездом или задержитесь у нас?

Хеннингс посмотрел на бойцов. У тех на лицах было написано желание задержаться.

– Если вы не против, мы отдохнем.

– Тогда оставьте машины на парковке позади «Цезарь Паласа». Не переживайте, с ними ничего не случится. У нас есть специальный загон в теньке, кораль, там живут цирковые звери. Лошадей лучше всего отвести туда. Не бойтесь, опасных хищников там нет. Кораль в двух кварталах к северу, на Сэндз-Авеню сверните направо. Увидите гольф-клуб, вам туда.

– Шериф, а что вообще у вас творится? – заговорил Уокер. – Если не обращать внимания, что нет света, вы прямо-таки живете нормальной жизнью.

– Стараемся, – пожал плечами шериф. – Ставьте машины и возвращайтесь сюда. У меня рабочий кабинет в отеле «Харра». Объясню вам расклады.

Четверо всадников поскакали в кораль, остальные поехали на стоянку. Возвращаясь оттуда, солдаты остро почувствовали, как сильно выделяются из толпы: несколько месяцев у них не было ни единой возможности помыться или постирать форму.

– Мужики, а заценили, какие тут бабы? – восхитился Джонсон. – Такие свеженькие… и красивые!

Уокер согласился с ним. Настоящий пир для измученных пустыней глаз.

Бойцы собрались у шерифа. Один из тех, кто ездил в кораль, поразился, что люди на самом деле играют в гольф. Он рассказал, что лошади, попав в загон к остальным зверям, решили, что они в раю.

Шериф предложил всем рассаживаться.

– Судя по выражению лиц, вы немало удивлены.

– А то, – ответил Коппл. – Вам что, досталось меньше, чем другим городам?

– Сперва и нам пришлось туго, – поведал Макконли. – А потом корейцы захватили дамбу Гувера и Боулдер-сити. В последние месяцы они там все чинят. Наверняка решают какие-то свои задачи, но к нам идет вода. Вот так, в городе работает водопровод.

Уокер кивнул. Ясно, почему люди так хорошо выглядят. Поразительно, как много значит такая простая вещь, как вода в кране.

– Нельзя сказать, что мы в шоколаде, – рассказывал шериф. – До нападения корейцев у нас была настоящая беда с жильем. Безработица – шестьдесят пять процентов. После ЭМИ начался массовый исход в Сан-Франциско и Денвер. Учитывая, что мы торчим посреди пустыни, со снабжением у нас погано. Без электричества многое не работает. С шестнадцатого января невозможно снять деньги с банковского счета. Так что у нас нет денежного оборота, что для Лас-Вегаса звучит дико. Но мы придумали собственную экономическую систему.

– Это как? – поинтересовался Хеннингс.

– Фишки из казино. Используем вместо денег.

– Шутите? – засмеялся Уокер.

– Никак нет. Конечно, их принимают не все и не всегда. Как-никак фишки – не деньги, скорее кредитные жетоны. Их берут в уплату за еду, необходимые услуги, например, охрану правопорядка, ну и за, скажем, развлечения.

– Развлечения?

– У нас работают казино. Электричества нет, играют при свечах. Автоматы не работают, но карты, кости и рулетка к вашим услугам. На деньги не играют, ставят фишки. – Макконли пожал плечами. – Для игроманов – насущная потребность, остальным – неплохое развлечение. Жизнь у нас, поверите, не сахар. Жарко, как в аду. Без кондиционеров дома превращаются в духовки. Открываем в отелях все окна. Народ по возможности переезжает на нижние этажи. На улице оказалось столько бездомных, что мэр через пару месяцев издал указ о бесплатном проживании. Так что выбирайте отель, занимайте свободную комнату и мойтесь в душе. Вам, ребята, пора вплотную заняться гигиеной. Без обид.

– Судя по рассказу, здесь настоящий рай, – сказал Джонсон.

– Где еды взять? – поинтересовался Хеннингс.

– В городе работает четыре общественных столовки. Одна – совсем рядом, на Стрип, в Белладжио. Открыты с семи до одиннадцати утра и с шести до восьми вечера. Расплачиваться надо фишками. Мы растим овощи в оранжерее. Мяса нет, но куры несут яйца, так что можете заказать омлет. Кур на мясо не пускаем, их и так мало. В общем, слушайте наши законы. Не воровать. Наказываем по всей строгости. Как военные можете ходить с оружием, но стрелять не советую. И оставлять в номерах не стоит. Как бы мы ни боролись с ворами, кто-нибудь обязательно соблазнится хорошим автоматом. Еще мы ограничиваем потребление алкоголя, потому что у нас проблемы с поставками. В казино отпускают два дринка в одни руки, больше нельзя.

– Учтем, – сказал Коппл.

– Я так понял, корейцев в городе нет? – уточнил Хеннингс.

Макконли покачал головой.

– Сложно поверить, но нет. Они к нам не лезут. Должно быть, решили, что у нас нет ничего полезного. Я так думаю, Лас-Вегас для них олицетворяет дух загнивающего капитализма, и они брезгуют с нами связываться. Но это мои догадки. Каждый день боюсь, что они придут, но до тех пор мы будем выживать и радоваться. Я горжусь тем, как мы приспособились к новым условиям. Совместная работа и чувство локтя творят чудеса.

– Это вы молодцы, – сказал Уокер.

– Скажите-ка, шериф, – наклонился вперед Хеннингс. – А про партизанскую ячейку, действующую в Юте рядом с Брайс Каньон, что-нибудь слышно? Мы хотим добраться до тамошнего укрепрайона.

– До меня доходят сведения о партизанах со всей страны, но про Брайс Каньон не слышал. Правда, это еще ни о чем не говорит. Без связи… – Шериф поднял палец. – Однако! Мы ловим радиопередачи.

– Как? – поднял брови Уокер.

Макконли посмотрел на часы.

– Вам везет, скоро будет сеанс. У меня в подвале хранилась любительская радиостанция. ЭМИ ее не сжег. Стоит в соседнем кабинете, загляните.

Бойцы следом за шерифом отправились в комнатушку, где стоял стол, три стула и станция примерно 1980-х годов выпуска.

Шериф запустил портативный генератор, стоящий под столом.

– Все генераторы используются на критичных участках, например, в больницах. Бензин контролируют мои люди, бережем как можем. Где брать топливо, понятия не имею. Лично я запускаю генератор раз в день, чтобы проверить эфир.

– Эфир? – спросил Уокер.

– Чрезвычайная система радиосвязи пять раз в день передает записанное сообщение. Откуда они вещают, понятия не имею. Одну и ту же запись крутят с начала июня. Надеюсь, скоро они скажут что-нибудь новенькое.

Макконли включил радио. Загорелись лампы. Комнату заполнило шипение статики. Шериф покрутил ручку настройки. Через несколько секунд на смену шуму пришел настроечный сигнал.

Очарованные техникой, бойцы склонились над столом, будто впервые видели такое диковинное устройство.

Шериф посмотрел на часы.

– Вот-вот начнется.

Уокер, облокотившись о стену, уставился на радио. У него в голове бурлили идеи, не складываясь, однако, в четкий план действий.

Вдруг раздался чистый женский голос.

– Передает чрезвычайная система радиосвязи Федеральной комиссии по связи Соединенных Штатов Америки. Эта запись сделана двадцатого мая 2025 года. Она будет транслироваться ежедневно в определенное время: восемь часов утра по стандартному восточному времени, в полдень, в пять вечера, в десять вечера и в два часа ночи. Президент США, находясь в безопасном месте, обращается к своему народу.

Уокер слушал, забыв, как дышать. Впервые с начала войны он услышал новости о президенте.

Знакомый голос представился и начал речь.

– Дорогие сограждане! Американцы! Мы находимся в тяжелейшей ситуации, и правительство ищет способы выхода из нее. Мы с вицепрезидентом и Кабинет министров находимся в безопасности. Наше местонахождение и даже страна пребывания в силу сложившихся обстоятельств держатся в тайне. Тем не менее заверяю вас, что мы прилагаем все усилия для борьбы с кризисом. Наши союзники в Европе обещали прийти к нам на помощь. К сожалению, по причинам экономического характера, затронувшим всю планету, на подготовку кампании понадобится некоторое время. В данный момент непонятно, о каком промежутке идет речь. Как вы знаете, корейцы угрожают ядерным взрывом на Гавайях. К тому же тысячи американцев содержатся в концентрационных лагерях. Наша армия не способна вести борьбу. Прошу вас, держитесь! Находясь во власти корейцев, не рискуйте жизнью понапрасну. Если сотрудничество с ними поможет вам обезопасить себя и семью, соглашайтесь. Как только будут новости, мы запишем новое обращение. Дорогие сограждане, сообща мы преодолеем это испытание! Молитесь и берегите себя.

Запись кончилась. Макконли выключил радио и генератор.

– С мая никаких новостей.

– Плохо дело, – закашлялся Коппл. – С тех пор его могли и убить. И всех остальных тоже.

В комнате повисла гнетущая тишина. Наконец Уокер спросил:

– Другие, простые люди в эфире есть?

Макконли кивнул.

– Регулярно кто-нибудь выходит на связь. Как правило, жалуются на бедственное положение и просят помощи. Судя по голосам, многие в отчаянии. Очень тяжело их слушать. Понимаешь, какое дело. Если ты не сберег радиостанцию в защищенном подвале, ее надо чинить, а это не всякому по силам.

– Мне казалось, с починкой не должно быть проблем?

Шериф пожал плечами.

– Что будем делать, капитан? – спросил Коппл, глядя на Хеннингса.

Тот обвел взглядом голодные лица людей.

– Ладно, задержимся на несколько дней. Каждое утро после завтрака, в 9:30, встречаемся в вестибюле отеля «Харра». В конце недели будем выдвигаться.

По пути на улицу Коппл спросил у Бена:

– Чем займешься?

– Схожу в «Цезарь», найду комнату, помоюсь, побреюсь, отдохну. Потом схожу в казино. У тебя какие планы?

Сержант закашлялся.

– Да примерно такие же. Только хрен я встану с кровати в ближайшие двенадцать часов. А потом и в казино можно заглянуть.

– Там и увидимся.

Уокер, заслонив рукой глаза от палящего солнца, перебежал улицу. В фойе «Цезаря» на него нахлынула тяжелая духота, но всяко лучше, чем снаружи. За конторкой стояла седовласая старушка лет семидесяти. Она протянула Бену веер. Он заметил такие же веера в руках у людей. За спиной у старушки на стене висела расчерченная доска с номерами комнат и именами постояльцев.

– Комнату с душем? – спросила дама, смерив Бена опытным взглядом.

– Хорошо бы.

– На первых двух этажах свободных номеров нет. Могу предложить третий и четвертый. Чем выше, тем жарче, так что высокие этажи не советую, но тут уж как хотите. Да, лифты не работают, ходим по лестнице.

Бен заметил на доске пустое место.

– 322-й номер свободен?

– Да.

– Тогда я его займу.

Дама спросила, как его зовут, и в соответствующей ячейке появилась запись.

– Ключей нет. Электронные замки приказали долго жить, теперь рассчитываем на честность постояльцев. В чужие номера без приглашения не входить. Нарушителей сдают шерифу.

– Понял.

Дама, обмахиваясь веером, улыбнулась ему и похлопала глазами. Для такого почтенного возраста у нее была на редкость хорошая фигура. Уокер решил, что перед ним бывшая танцовщица.

– Да, горничных у нас тоже нет. Постельное белье лежит на столике рядом с лифтом. Стирать его и одежду можно вручную в подвале, раз в неделю. Или у себя в ванне когда угодно.

– Спасибо большое.

– Вам ведь нужна новая одежда?

– А что, есть?

– Да, майки, шорты и сланцы. Цены в фишках, но у вас их пока нет, так что могу записать одежду в кредит. По правилам первые десять фишек вы получаете просто так, могу их вам выдать.

– Что, серьезно? – изумился Уокер.

– Честное слово. – Она ушла в кабинет и вернулась с десятком красных фишек, майкой, шортами, сланцами и лаконичным договором. – Размер прикинула на глазок. Что не подойдет, можно обменять. Вашу подпись; договор гласит, что вы должны двадцать фишек за одежду.

Бен чиркнул ручкой.

– Вы военный? – спросила дама, потому что Бен так и ходил в камуфляже морпехов.

– Нет, но приехал с отрядом Национальной гвардии.

Дама протянула руку.

– Надеюсь, вам понравится в «Цезарь Палас». Когда побреетесь и отмоетесь, станете настоящим красавцем.

Шесть часов кряду Бен кайфовал: мылся, брился, отсыпался. А потом он спустился вниз в новой майке, шортах и сланцах. Десять фишек жгли ему карман.

Если не обращать внимания на современную моду, казино напоминало гравюры XVIII–XIX веков. Свечи заливали комнату, крупье и игроков мягким волшебным светом. На высоких потолках танцевали тени. Якобы древнеримская отделка «Цезарь Паласа» и живой свет создавали потусторонний эффект, будто тебя забросило далеко в прошлое. Бряцанье игровых автоматов давно смолкло, ему на смену пришли тихие, естественные звуки. В углу просторного холла играл на акустике джазовый квартет.

Неудивительно, что местные жители не вылезают из казино, подумал Уокер. Если сравнивать с его злоключениями, здесь настоящий рай.

Он бродил по комнате, разглядывая игроков в рулетку, кости, блэк-джек и покер. Отдельные мастера играли в баккара. Уокер присел за пустой стол для блэк-джека к высокой, эффектной брюнетке-крупье. Той было чуть за тридцать. Как и все вокруг, она была в майке и шортах. Уокер счел, что фигура у нее – загляденье.

– Какая у вас минимальная ставка? – спросил он.

– Две фишки, – ответила та, глядя ему в глаза. – Недавно в городе?

– Сегодня приехал. – Он положил на стол две фишки, брюнетка сдала Уокеру карты: шестерку в открытую, пятерку в закрытую. Он попросил еще карту. На стол легла тройка.

– В наши дни мало кто стремится в Лас-Вегас, в основном все едут отсюда. Как вы к нам попали?

– В компании солдат Национальной гвардии. Еще карту.

– Вы солдат?

– Нет.

Девушка сдала ему четверку. Он помахал рукой. Она перевернула свою карту. Перед ней лежали две картинки.

– Двадцать, – сказала она.

– Хреново, – ответил Бен, переворачивая пятерку.

– Восемнадцать. Маловато. – Брюнетка забрала две фишки. Бен выложил на стол еще две.

– Так они что, просто вас подвезли?

– В каком-то смысле. Я журналист из Лос-Анджелеса.

Девушка сдала карты. Бену досталась картинка в закрытую и двойка в открытую.

– Слышала, там дела обстоят паршиво.

– Когда я уезжал, там был кошмар. А у вас тут хорошо. Карту.

Пожав плечами, она сдала ему восьмерку.

– Мы здесь не живем, а выживаем. – Он помахал рукой, и она открыла свои карты.

– Девятнадцать. – Перевернув его карту, девушка одобрительно улыбнулась. – Двадцать. С меня две фишки.

– Отыгрался. Как тебя зовут?

– Келси. Келси Уилкокс. – Она протянула руку, и Бен ее пожал.

– Бен Уокер.

– Очень приятно.

Глядя, как Келси сдает карты, Бен заметил, что у нее на пальце нет обручального кольца.

Чтобы люди, заигравшись, не забывали поесть, на время завтрака и ужина казино закрывались. Бен предложил Келси составить ему компанию, а заодно показать, «как у них тут устроено». В сумме он выиграл сорок две фишки, семь отдал ей «на чай». Оставшейся суммы, по ее словам, хватало на ужин с лихвой.

Столовку оборудовали в цирковом шатре. За пластмассовыми столиками могло разместиться больше сотни человек. Люди подходили к раздаче, делали заказ, расплачивались фишками и с подносом уходили за столик. Сегодня в меню была овсянка, свежие фрукты, салат из латука, моркови, огурцов и помидоров и овощная лазанья, поджаренная на огне. На десерт – арбуз и галеты с расплавленной зефиркой и шоколадом.

Молодые люди с трудом отыскали свободное местечко.

– Должен признаться, вы молодцы. Просто не верится, какую конфетку вы сумели слепить из дерьма.

Келси улыбнулась.

– В этом плане у меня бабушка была великая мастерица. В юности хиповала, ну ты читал наверняка, что в шестидесятых длинноволосые подростки собирались в коммуны? Она рассказывала, как они жили на ферме, свободный секс, все дела. Тусовалась с музыкантами, курила марихуану. Слушала «Грейтфул Дэд» и «Джефферсон Эйрплейн».

– Офигеть, «Джефферсон Эйрплейн», – засмеялся Бен. – Сто лет о них не слышал. Крутая у тебя бабушка.

– Ага. Умерла в 2003-м. Когда ей было сорок с небольшим, вдруг заболела рассеянным склерозом. В последние годы ей было очень плохо. Грустно было смотреть, как она угасает.

– Сочувствую.

– Ничего, все нормально. Знаешь, шериф Мак – молодец. Он мне нравится. И вообще всем. Он каждого помнит по имени. – Поковыряв в тарелке вилкой, Келси предложила: – Расскажи-ка лучше о своих приключениях.

Уокер покачал головой.

– Жизнь вдоволь на мне потопталась, сегодня не хочется вспоминать. Давай завтра, а?

– Да ты никак меня клеишь! – засмеялась Келси.

– Что ты! Прости, ничего такого не имел в виду. – Смущенный Бен отвернулся. – Как бы если завтра мы встретимся, а я сегодня тебе не надоем, и ты захочешь… в смысле…

Келси со смехом погладила его по свежевыбритой щеке.

– Не переживай, я же прикалываюсь.

В этот миг Уокера поразила ее природная красота. Широкие карие глаза искрились умом и весельем, полные губы выдавали чувственность. Где-то на дюйм выше него, но вдруг ей это не важно? Прикосновение ее пальцев подняло в Бене настоящую бурю.

– Келси, лучше расскажи о себе. Ты из Лас-Вегаса?

– Родилась я, поверишь ли, в Хьюстоне, Техас.

– А где твой техасский акцент?

– Потерялся в дороге. Когда мне было двенадцать, отца уволили с работы, и потом мы часто переезжали с места на место. За шесть лет сменили пятнадцать штатов. В восемнадцать я ушла из дома. Тогда мы жили в Чикаго. Но школу закончила, хоть и замучилась переводиться, и поступила в МТИ.

– МТИ! Господи, ты что, гений? Типа входишь в Менса?

– Снова ты меня клеишь! – ласково фыркнула Келси. Уокер любовался, как у нее от смеха разбегаются лучики в уголках глаз. – Да нет, какой там гений. Нет, я, конечно, училась хорошо и даже получала стипендию. В МТИ по-другому нельзя.

– Какая кафедра? Квантовая физика?

– Ага, сейчас. Электротехника.

– Что, серьезно?

Келси криво усмехнулась.

– Очень помогает в карьере крупье, да?

– Что случилось?

– Жизнь такая случилась. Кризис экономический случился. Взлет цен на нефть случился. Дальше сам знаешь.

– А в Лас-Вегас как попала?

– Меня вроде как взяли на работу, аж на дамбе Гувера. Приехала в Боулдер-сити, собралась было приступать, как бюро мелиорации сократило штат на семьдесят процентов. Новички, понятное дело, первыми пошли под нож. Я осталась на мели. Метнулась в Лас-Вегас, устроилась в «Цезарь Палас». И тут началась самая жесть. Город превращался в клоаку, но я не спешила уезжать. А потом пришли корейцы. Теперь я работаю в Централизованном управлении казино. Мэр предложил людям шизовый план: работать сообща, а вместо денег пользоваться фишками. Попахивает социализмом, но знаешь, у нас получается.

– Я заметил. А ведь ваш пример, если о нем рассказать, мог бы вдохновлять людей по всей Америке.

– Кстати, навыки электротехники по-своему тоже пригодились.

– Это как?

– Я, когда не стою за игорным столом, помогаю восстанавливать энергоснабжение города.

– Успехи есть?

Келси покачала головой.

– Дело движется медленно. Не хватает опытных рук.

Уокеру пришла в голову идея.

– А в радиотехнике разбираешься?

– В каком смысле?

– Ну в обычных радиостанциях. Как у шерифа. АМ/FM. Радиовещание.

– То есть могу ли я сделать радио? – Уокер спрашивал не совсем об этом, но такая постановка вопроса ему понравилась даже больше. С улыбкой он кивнул. – Знаешь, что забавно? В школе у меня был проект: как сделать радио с нуля. Да, могу. Если будут детали.

– А как думаешь, найти детали в городе можно?

– Рядом с больницей, недалеко отсюда, есть общественный центр утилизации электроприборов. Была мысль пойти работать туда, но я решила, что энергоснабжение важнее. В общем, люди приносят туда всякие аппараты, чтобы их по возможности починили. Кстати, в паре мест чинят машины.

– Ага, я видел плоды их трудов. Уму непостижимо! – Бен хлопнул себя по лбу.

Келси снова засмеялась.

– А чего спрашивал? Я про радио.

– Есть одна мыслишка, потом расскажу. – Он бросил взгляд на ее тарелку. – Ты доела?

– Да, пора возвращаться в казино.

– Отлично, пора выиграть еще фишек.

Они вместе шли к «Цезарь Паласу». Солнце потихоньку садилось. Даже без классических неоновых огней Стрип производил роскошное впечатление.

– Где живешь? – спросил Бен.

– В «Цезаре».

– На каком этаже?

– И все-таки ты пытаешься за мной ухаживать! – Она засмеялась над собственной шуткой, но Бен расслышал в ее голосе заигрывающие нотки.