— Самое большое событие с тех пор, как вы занялись этим делом, сэр? — раздался чей-то голос сзади. — Ну что ж, это интересно. А можно и мне посмотреть на этот башмак?

Все трое удивленно оглянулись. Затем Энтони помрачнел, Маргарет напряглась, а Роджер усмехался.

— Привет, инспектор, — крикнул он. — Откуда вы так внезапно выскочили?

— Из пещеры, сэр, — ответил инспектор, и в его голубых глазах загорелся огонек, когда он завладел башмаком. — Правда, не то чтобы выскочил, а скорее выполз. — И он стал с профессиональной тщательностью осматривать башмак, вертя его в руках.

— Ну и вы нашли в пещере что-нибудь интересное? — как бы между прочим спросил Роджер.

Инспектор посмотрел на него с той же искоркой в глазах.

— Да только то, что и вы, как я думаю, мистер Шерингэм, сэр, — ответил он прямо, — а ведь вы нашли экземпляр «Лондонских мнений», да?

— Надеюсь, вам газета показалась столь же интересной, как мне, — несколько обескураженно ответил Роджер.

Энтони неприветливо наблюдал за собеседниками. Если один из них оказался таким ослом, что заподозрил на основании каких-то там вещественных доказательств молодую женщину с необыкновенно возвышенной натурой, то, по мнению Энтони, надо бы из элементарного чувства приличия при встрече с этой необычайно возвышенной женщиной чувствовать себя совершенно уничтоженным и пребывать в мрачности. Однако инспектор не только не проявил ни малейших признаков смущения и мрачности, но совершенно игнорировал существование данной высокодуховной молодой женщины. И это было ни на что не похоже.

— Полагаю, вы желаете вернуться домой, — сказал Энтони молодой необыкновенной женщине тоном высоконравственной непогрешимости, — вы позволите проводить вас?

— Благодарствую, это очень любезно с вашей стороны, — не менее чопорно ответила молодая женщина с необыкновенно возвышенной душой.

Они повернулись и пошли обратно тем же путем, но словно два одушевленных автомата.

Однако инспектор Морсби был, очевидно, совсем лишен всякой чувствительности. Даже такое подчеркнутое пренебрежение не вызвало у него никакого раскаяния.

— Вы абсолютно правы, мистер Шерингэм, сэр, — заметил он, бесчеловечно не замечая негодования, которое читалось в каждом движении величественно удалявшейся пары. — Да, интересный предмет, этот башмак. Я пришлю сюда человека поискать второй. А теперь давайте присядем и вы мне расскажете, каким образом вы его нашли, что заставляет вас полагать, будто убийца мужчина и какие выводы вы сделали на основании газеты «Лондонские мнения»?

В настоящий момент в планы Роджера совершенно не входило знакомить инспектора со своей новой теорией. Он хотел только сообщить, в силу обоюдной сыщицкой лояльности, как был обретен многозначительный башмак, но ни в коей мере — о тех дедуктивных выводах, которые он сделал благодаря находке. Инспектор сам установил между ними отношения двух соперников, и Роджер не замедлил принять вызов. Однако через четверть часа с помощью лести, уговоров и официального тона инспектору удалось уяснить все потаенные мысли Роджера, что он лелеял последние двенадцать часов, и получить полный отчет о всех предпринятых за этот период действиях. Да, инспектор не зря занимал высокую должность в Скотленд-Ярде, ныне блистательно им украшаемую.

— Ну, я не скажу, что вы идете по неверному пути, сэр, — заметил он осторожно после того, как Роджер в последний раз продемонстрировал свою теорию с самой выгодной стороны, — нет, я не скажу, что вы пошли по неверному пути, хотя не выскажу и противоположного мнения, будто вы следуете правильной дорогой. Ваша аргументация умна, ясна, и, хотя мне трудно найти в ней уязвимые места, вам столь же нелегко было бы парировать мои доводы. Сейчас еще очень трудно сказать, кто же из нас по-настоящему прав.

— Но я сделал совершенно обоснованные выводы и подтвердил их довольно замечательным образом, — настаивал Роджер, несколько смущенный такой скромной похвалой.

— И это совершенно справедливо, — примирительно заметил инспектор. — Однако дело в том, понимаете ли, что в таких случаях, как этот, когда установленных фактов так мало, из них можно сделать полдюжины дедуктивных выводов, причем совершенно разных. Например, — продолжал он с отечески снисходительным видом, который Роджеру казался почти невыносимым, — например, если бы вы предоставили мне достаточно времени, я бы столь же убедительно доказал, что убийцей является секретарша доктора — как ее зовут, мисс Уильямсон, да?

— Мисс Уильямсон? — удивленно повторил Роджер, начиная сердиться. — Благое небо, мне даже и в голову не приходило серьезно предположить такую возможность. Не можете же вы в самом деле?…

— Я-то нет, сэр, — улыбнулся инспектор, — ни на минуту. Не скажу, что хоть на мгновенье такая мысль возникала у меня в голове. Но подождите-ка! — и он, все еще улыбаясь и немного помолчав, предположил: — Так вот. Мы знаем, что мисс Уильямсон расставляет на доктора силки…

Роджер, затаив дыхание, пристально воззрился на инспектора, но тот ответил совершенно невинным взглядом.

— Однако при этом она знает, что не сможет его поймать, или думает, что не сможет, пока не удастся убрать с дороги миссис Вэйн. Вы видели эту леди и, наверное, поняли, как понял и я, что если мисс Уильямсон заберет себе что-нибудь в голову, то все будет, как хочет мисс Уильямсон. В тот вторник она ушла из дома после ленча подышать свежим воздухом в скалы и там увидела миссис Вэйн, которая в одиночестве направлялась к дому Расселов. Ни единой души вокруг. «Вот подходящий момент», — говорит она себе, присоединяется к миссис Вэйн и под каким-то предлогом с легкостью убеждает ее составить ей компанию и прогуляться по узкой дорожке вдоль скалы. А там ей остается всего лишь столкнуть миссис Вэйн с обрыва. Пока это все не противоречит собранным вами фактам, не так ли?

— Но разве мисс Уильямсон выходила из дому после ленча во вторник? — проницательно возразил Роджер.

— Ну конечно, сэр, — инспектор даже слегка удивился, — а вы разве об этом не знали?

— Нет, — пришлось сознаться Роджеру, — я не знал.

— Да, да, она выходила именно для того, как я уже сказал, чтобы подышать свежим воздухом. Днем было жарко, и в лаборатории стало душновато. Она прогуливалась наверху у скал примерно с полчаса и потом говорила, что никого не видела. Гуляла она незадолго до убийства, но кроме ее слов у нас нет никаких доказательств этого. Если никто не видел, как она вышла из дома и как вернулась, откуда нам знать, что она говорит правду? Я попытался прояснить этот момент в беседе с доктором, но он не мог сказать ничего определенного. Он все твердил, что, насколько помнит, она выходила в первую половину дня. А кроме того, его самого не было днем в лаборатории — об этом я узнал от горничной, которая принесла ему туда чай, а доктор отсутствовал.

— Ну хорошо, а что же — пуговица? Каким образом соотнести ее со всем, что тогда случилась и учитывая факт прогулки мисс Уильямсон?

— Мисс Уильямсон, когда спускалась вниз, — весело ответил инспектор. увидела на земле пуговицу, узнала ее и, будучи особой точной и аккуратной, подобрала, сунула ее в карман и решила, что потом отдаст пуговицу мисс Кросс. Но после того как произошло убийство, она подумала: «Да, все похоже на самоубийство, однако, если возникнут подозрения, надо себя обезопасить», и тогда она спустилась вниз, где лежит тело (ведь мисс Уильямсон сильная, деятельная женщина, и спуститься ей было не слишком трудно), и вложила пуговицу в руку мертвой женщины. Ну а что касается следов, то они в равной степени могут принадлежать и ей, и любому другому человеку.

— Схема действий очень убедительная, — одобрил Роджер, — но куда тут деть башмаки, а? Что вы скажете о них?

Инспектор почесал сбоку нос, а в глазах снова мелькнула искорка.

— Ну, я смог бы предложить несколько вариантов появления на сцене башмаков, и вы бы тоже смогли.

— То есть вы хотите сказать, что уже успели сделать пару интересных дедуктивных выводов на этот счет, но решили зажать их? — рассмеялся Роджер. — Ладно, не бойтесь, не стану наседать на вас и требовать, чтобы вы их выложили.

— Я бы не стал так далеко заходить в своих предположениях, сэр, — осторожно возразил инспектор, не прояснив, из соображений такта, что он имеет в виду, — но, мистер Шерингэм, вы теперь видите, как обстоят дела и как легко извратить факты, когда их так мало, и представить таким образом, какими нам желательно их видеть, и сделать все, чтобы их не поняли так, как следует понимать. Иначе бывает лишь в рассказах, где сыщик Скотленд-Ярда всегда попадает впросак, потому что из всей цепи фактов он делает один-единственный вывод и этот вывод оказывается неверным, а вывод его соперника всегда неукоснительно правилен. А дело в том, сэр, — прибавил инспектор в припадке доверительности, — что все, сказанное мной о мисс Уильямсон, полностью приложимо к любому другому человеку. Если есть мотив, любой человек, принадлежащий к данному семейству, мог это совершить!

— Да, пожалуй, это так, — согласился задумчиво Роджер, — и, Бог свидетель, перед нами достаточно широкое поле для поисков. Однако я уверен, что нахожусь на правильном пути, и останусь в этом убеждении, как бы вы ни старались сбить меня с толку. Так что следующий этап в моих собственных разысканиях — попытка узнать путем рас спросов, не видел ли кто-нибудь в скалах незнакомого мужчину в промежуток между тремя и половиной четвертого пополудни в прошлый вторник.

— Ну что ж, вреда от этого не будет, — ответил инспектор, немного умаляя своими словами рвение Роджера.

— Ну а вы что собираетесь предпринять?

— Я, сэр? — простодушно переспросил инспектор.

— Да, вы, инспектор, ну давайте же, выкладывайте начистоту. Вы же заранее спланировали весь ход действий. Будьте же другом.

Инспектор улыбнулся:

— Ну, если хотите знать, сэр, я собираюсь навести справки насчет этого башмака.

— Ах вот оно что, — коварно заметил Роджер, — ведь от этого тоже не будет вреда, а?

И оба рассмеялись.

— Инспектор, — тихо спросил Роджер, — вы можете иногда забыть, что представляете официальное учреждение, и быть просто человеком? Ведь это я нашел для вас башмак. Неужели вы не познакомите меня с результатом ваших расспросов? Не для публикации, конечно, пока вы этого не разрешите.

Инспектор с минуту боролся со сдержанностью, предписанной служебными обязанностями.

— Очень хорошо, мистер Шерингэм, это будет лишь справедливо.

— Ну, вы настоящий честный спортсмен, — одобрительно воскликнул Роджер, и соперники расстались. Однако не прошли они и пятидесяти шагов в противоположных направлениях, как Роджер бросился догонять коллегу.

— Инспектор! — крикнул он. — Полминуточки!

Инспектор обернулся и подождал его:

— Да, сэр?

— Есть одна вещь, о которой я хотел бы узнать мнение настоящего полицейского инспектора, — задыхаясь сказал Роджер. — Я все время забываю спросить: что именно люди из Скотленд-Ярда думают о детективных романах и рассказах?

— Ну, сэр, — немного поразмыслив и все же уклончиво ответил инспектор, — у всех должна быть возможность поразвлечься, и у нас тоже.

И на этот раз они действительно расстались.

Инспектор не вернулся в гостиницу к ленчу, и Роджер и Энтони ели почти в полном молчании, так как у каждого было о чем подумать. Роджер решал вопрос, не стоит ли передоверить Энтони часть работы по наведению справок, которая в настоящее время грозила принять гигантские масштабы, но, поразмыслив как следует, пришел к выводу, что подобное занятие требует более деликатного подхода, чем можно ожидать от кузена, вследствие чего сей молодой человек снова оказался не у дел на весь предстоящий день и поэтому как бы случайно обмолвился, что, очевидно, не вернется к чаю, а после этого стал наводить осторожные справки о возможности нанять в Ладмуте двухместный экипаж, в случае если вдруг кому-то захочется осмотреть окрестности. И Роджеру пришлось сделать сверхчеловеческие усилия, чтобы не позабавиться на сей счет.

Сразу же после ленча он снова отправился в утомительный поход. Было уже почти восемь вечера, когда он вернулся. Лицо его выражало радость, а походка была упругой и эластичной, как у человека, к которому наконец пришла удача, тем более сладостная, что на успех он почти не рассчитывал. Энтони и инспектор, уже наполовину покончившие с ужином, с изумлением взглянули на недостающего участника трио, так широко он ухмылялся и вообще пребывал в радостном исступлении, как безумный дервиш.

— Я свершил это, — кричал дервиш, — один, без помощи, без почестей и невоспетый, под неодобрительным взглядом полицейских властей, сопровождаемый насмешками всех малолетних мальчишек Ладмута, да, я это свершил!

С этими словами Роджер вынул из кошелька клочок бумаги и с торжествующим видом положил его рядом с тарелкой инспектора.

— А это подарочек специально для вас, инспектор Морсби, — это отпечаток большого пальца человека, который убил миссис Вэйн. Энтони, ну-ка отрежь мне, пожалуйста, двойную порцию пирога с говядиной и ветчиной.