— Ничего не получается. Похоже, ваши способности проявляются только в экстремальных условиях, — доктор Хартфорд побарабанил пальцами по столу. — Настолько мощные солипсеры, каким вы потенциально являетесь, не выживают, гибнут в детстве, точнее — начиная с шестого месяца внутриутробного развития. Никакой информации о вас в младенческом возрасте, естественно, нет, в детском доме никаких отклонений не замечали. Ваши способности заблокированы, или же вы, черт вас подери, ведете двойную игру… Правда с вашими возможностями это ни к чему. Осталось только, как советует доктор Желязны, посадить вас на электрический стул. Олег беспокойно заерзал в кресле. — Ну, не надо понимать все так буквально. Испытания, которым мы вас подвергнем, будут прекращаться в последний момент. Физически вам ничего угрожать не будет, — доктор Хартфорд посмотрел на Олега. — Ну договорились. Идите пообедайте, часок отдохните и приходите к 14.00 в шестую лабораторию. "Договорились — ну…", — ворчал про себя Олег, по дороге в столовую, — "Хорошо хоть кормят, ха-ха, как на убой". Олег пообедал, погулял и к 14.00 был в лаборатории. — Сегодня начнем с механических игрушек, — сразу приступил к делу Хартфорд. — Вас закрепят на столе, сверху будет падать металлическая плита, фиксаторы не дадут ей опустится ниже уровня вашего лица. А чтобы вы не зажмуривались, — доктор погрозил пальцем, — наденем специальные линзы. — Замечательная программа, — пробормотал Олег и подошел к месту экзекуции.
Лаборанты облепили его датчиками, электродами, прочими сенсорными устройствами и накрепко принайтовали Олега к столу.
Доктор Хартфорд торжественно помолчал и, обращаясь с каким-то вопросом к ассистенту, незаметно нажал на кнопку "Хлоп!", и Олег матерится из-под плиты. — Не ругайтесь, не ругайтесь, мой друг. Мне вот тоже хочется, но я же терплю, — успокаивал доктор Олега. — Ни-како-го эффекта. Все индикаторы активности молчали. Плиту подняли. — Ну, что ж, попробуем взять вас измором. Олег обреченно замолчал. Хлоп! Пауза. Хлоп! Пауза. Хлоп!… Доктор задумчиво ходил вокруг. — Я уже привык, — сказал Олег после очередного падения. — Это я уже понял, мой друг. — Так остановите эту чертову мухобойку! — Да, да. Конечно, — сказал доктор Харфорд и махнул рукой ассистенту. — Замените плиту. И, вообще, пробуйте разные варианты. Работайте, работайте, работайте… Я пойду перекушу что-нибудь. Железные пики в сантиметре от зрачков — "Хлоп!". Пауза. Топор- "Хлоп!". Пауза. Камень — "Хлоп!". Пауза.
День близился к концу. Вернулся Хартфорд. — Что-то вы долго, доктор, — сказал Олег. — М-да. Я тут задумался. Хватит на сегодня. Освободите его. Приходите завтра к 11.
_________________________________________________________
Совещание. Совещание. Сейчас. Сейчас. Итог (результат) акции (действия) провал (неудача, неуспех). Объект (сущность, он). Близка (ожидается) активация (инициация). Возможности (вероятности) блокировки (предотвращения) нет. Агента (шпиона, наделенной сущности) нет. Внедрение (замещение, слияние) невозможно (не прогнозируется). Нет. Причина. Причина. Недостаток (нехватка, отсутствие) необходимой мощности (концентрации) по периметру (кругу замещения) Базовой Реальности. Время (период) накопления (концентрации) велико. Сильно (чрезмерно, недопустимо). Продолжаем реализацию (осуществление) плана (проекта) по деструктуризации (дестабилизации) основы (структуры).
_________________________________________________________
11.00. Снова в лаборатории. Доктор Хартфорд: — Сегодня электрические игрушки. Олега снова опутывают паутиной проводов. — Начнем со слабых разрядов… — Сегодня химические игрушки… — Сегодня биологические игрушки….. — Отдыхайте, — сказал доктор Хартфорд. — Ни-ка-ко-го эффекта. Что-то не так в принципе. Олег два дня наслаждался относительной свободой и "зализывал раны". Утром третьего дня доктор Хартфорд вызвал Олега к себе. — Ну что? Отдохнули? Мы решили повторить пока первую серию испытаний. Олег пожал плечами. — Ну договорились. "Договорились. Ну…".
Скучное лицо Хартфорда. Скучные лица ассистентов. Рука профессора тянется к кнопке. Глаза Олега раздражены линзами. Один из ассистентов опускает глаза вниз, меняется в лице. Палец утапливает кнопку. Ассистент кричит: "Фиксаторы!!". Плита начинает двигаться вниз. Ассистент и профессор что-то судорожно рвут с боков стола. Движения всех замедляются. Плита пролетела уже половину пути. "Все?". Хлоп! Нос Олега лишь слегка приплющен.
Плиту подняли. Лицо доктора Харфорда сияло, а ассистенты виновато улыбались. — Надеюсь, вы нас простите за маленький спектакль, сказал доктор Хартфорд и торжественно ткнул пальцем в голографическую схему мозга Олега. Там светилась красная точка. — Спектакль?!… Да пошли вы все! Развяжите меня сейчас же! — Конечно, конечно. Ассистенты засуетились, распутывая Олега. — Мы даже весь блокирующий контур выделили, а вы ругаетесь. Доктор Харфорд уже стоял спиной (вернее, слегка наклонившись и спиной) к Олегу, разглядывая замысловатую паутину — многократно увеличенную красную точку. — Да. Вот здесь, здесь и здесь, — забормотал он себе под нос.
Олег сел на стол и нехорошо посмотрел на ассистентов, а еще его распирало желание дать Хартфорду хорошего пинка. "А! Да пес с ним. Работа у него такая. Да и мне надо нервы подлечить", — подумал Олег и, ничего не сказав, вышел из лаборатории. Правда, с сожалением вспомнил старинные двери (он видел в кино). Ими можно было хлопнуть.
Олег гулял уже около часа, за ним, чуть поодаль, шли телохранители. Олег был раздражен. Он устал и хотел побыть один. "Сбегу-ка я от них", — решил Олег и свернул во двор ближайшего большого дома. Было уже довольно поздно, и фонари светились через один и в полнакала. Олег рванул к замеченной им арке. — Эй, ты куда?! Олег исчез под аркой, а потом резко свернул, но не в сторону перекрестка. Он пробежал вдоль дома и замер за небольшим выступом. Послышался топот. — Черт! Какая муха его укусила? Они бросились к перекрестку и свернули за угол. Олег метнулся обратно, на бегу срывая капюшон с куртки. Отбежав от арки, вглубь двора, он выкинул капюшон в кусты, вывернул куртку наизнанку и заправил брюки в сапоги. Затем вытащил семь сигарет. Две заложил под верхнюю и нижнюю губу, еще по две за щеки. От оставшейся сигареты Олег отломил половину, закурил, ссутулился и, изменив походку, не спеша пошел обратно, стараясь держаться в тени. Снова послышался топот. — Ты — прямо. Я — во двор. Мимо пробежал один из телохранителей. — Вы никого не видели? Олег вяло развел руками, почти не оборачиваясь. Телохранитель побежал вглубь двора. Олег не спеша свернул, послал сообщение начальнику охраны, снял браслет и индикатор жизнедеятельности и положил их в урну. Туда же выплюнул полу развалившиеся сигареты. К остановке подъехал автобус. "Очень кстати". Чуть позже Олег сидел в баре и отмечал свой "подвиг".
На следующий день Хартфорд лишь мягко пожурил Олега за ночную выходку. Он был доволен — дело сдвинулось с мертвой точки. Он уже не барабанил пальцами по столу. Он ходил вокруг Олега, заложив руки за спину. — Блокирующий контур перекрывает все сознательные каналы доступа, и только нервные импульсы из спинного мозга, порождаемые инстинктом самосохранения, временно снимают блокировку. Вам предлагается выбор: блокирующая цепочка нейронов может быть разрушена, или для блокируемых импульсов будет создан обходной канал. — А какая разница? — Для нас, в принципе, никакой. Задача будет решена и так, и эдак. Здесь играют роль соображения утилитарного подхода. Дело в том, что создавать такие структуры мы не умеем. А блок может быть использован. Мы можем замкнуть на него какойнибудь процесс. Например, вы можете избавиться от дурной привычки или забыть что-то неприятное. Олега позабавила такая возможность. "Бросить курить? Нет. Бросить — э-э-э? Забыть — э-э-э? Зачем?". — Нет. Я как-нибудь переживу эту потерю. Когда операция? — Операция? А. Гм. Пусть операция. Скажем, через пол часа. Вас устроит? — Вполне. — Тогда пойдемте вместе. "Ну вот. Мои мучения закончатся, и все, наконец, определится". — Садитесь. Олег сел в кресло. Голову его закрепили зажимами. — Самое сложное, — пояснял профессор, — компенсировать ваши собственные колебания, я имею в виду обычную дрожь. Раньше, я помню, бывало, при таких операциях стирали не только то, что хотели. — Ваше сообщение прямо-таки заставляет надеяться на лучшее, доктор. — Нет, нет. Не волнуйтесь. Новые компьютеры отслеживают изменения в пределах микросекунд и нескольких ангстремов. До квантового предела еще не добрались, но все-таки… Что ж, начнем. Хартфорд активизировал программу. Голографическая схема мозга Олега совместилась с его головой. — Как только контуры совместятся, слабые вихревые токи разрушат связь между нейронами блока… Все. — Все?… Я ничего не чувствую. Ничего не изменилось, Олегу показалось, что его надули, обокрали. На его лице промелькнуло нечто, напоминающее горестное недоумение. Доктор Хартфорд удивленно на него посмотрел. — Естественно. Это, знаете ли, только у маленьких детей способности проявляются спонтанно — бессознательно. Использование энергии взаимодействия пространства и подпространства для изменения окружающего мира происходит у них также естественно как процесс дыхания. Собственно, поэтому сверхмощные солипсеры и погибают в младенческом возрасте. Мощность, которую они могут развивать, слишком велика для бесконтрольного использования. А ваше поведение уже определяется более сложной — сознательной деятельностью мозга. И пока необходимые связи не образуются, использовать свои способности вы не сможете. Вы просто не умеете этого делать, как в детстве ходить. — И… долго? — Обычно солипсеры обучаются с детства и всю оставшуюся жизнь. Умение делать сложные преобразования связано с наличием адекватных представлений о мире. Что знаешь, то и умеешь, — доктор Хартфорд посмотрел на Олега. — В вашем случае, видимо, придется использовать готовые структуры мозга и поместить в них необходимые знания. С какой-то информацией или какими-то навыками вам придется расстаться, если вы, конечно, не откажетесь наотрез. — Не откажусь. — Не торопитесь. Обдумайте все хорошенько. Завтра к нам прибывает новая группа солипсеров для обучения. Сходите на первую лекцию. А вечером приходите ко мне. — Хорошо. А где лекция? — Второй этаж. Комната 234. В 10.00. Олег встал и пошел к двери: — До свидания. — Всего доброго. И держите свои эмоции под контролем.
— Первое занятие вводное. Сегодня мы поговорим об истории, появлении, общих закономерностях и совсем чуть-чуть о философском аспекте существования такого явления как солипсизм. В той или иной степени все вы знакомы с этими вопросами. И цель сегодняшней лекции — набросать общую картину, связать воедино все, что вы знаете.
Первоначально, термин солипсизм использовался только как название субъективно-идеалистической теории, согласно которой существует только человек и его сознание, а мир существует лишь в сознании индивида. Теоретически это так и было бы для бесконечно удаленного от других сознаний человека или для единственно существующего разума. Современная, признанная большинством ученых точка зрения, состоит в том, что мир существует и меняется в соответствии с суммой представлений всех людей, а те, в свою очередь, взаимодействуя друг с другом, проявляют коллективные свойства, то есть поведение человека определяется не только локальными условиями, но и состоянием людей в отдаленных областях. И чем больше индивидов имеет представление об объекте, тем труднее отдельному сознанию изменить его параметры. В общем виде описание Всего сводится к интегрированию самосогласованной системы уравнений со счетным, всюду плотным множеством степеней свободы и таким же, но недоопределенным, множеством сил. Теоретически доказано, что детерминированность мира ограничена коэффициентом неопределенности 0.7(6), как следствие принципа неопределенности развития Гайзенберга-ФедороваСунь. При превышении этого предела должна происходить статистически случайная модификация какой-либо законообразующей. И следствием этого является перестройка всей системы. Что?… Нет. Сечас нам это не грозит. По данным Института Планирования современный уровень знания соответствует приблизительно 0.27. Принципиально также то, что базовые законы, определяющие порядок взаимодействия энергии, материи, пространства-времени и подпространствавремени не могут быть изменены. Не могут быть изменены и значения мировых констант. Возможны лишь различные интерпретации законов. Например, формулировки закона тяготения — их существует три: ньютонова, локальная полевая и принцип минимума, и все они эквивалентны в математическом смысле, но качественно принципиально разные. Бу-бу-бу-бу… Олег задремал. — Бу-бу… только одновременно гении и сильные солипсеры могут кардинально изменить видение мира всеми остальными и, в конечном итоге, изменить сам мир. Причем изменяемое не может находиться вне рамок повседневного опыта большинства людей. Яркий пример — механистический мир 18–19 веков. Он таким и остался по сей день в ваших ощущениях. Теория относительности, квантовая механика и прочие теории не изменили процесс одевания ботинок по утрам. Именно в этом смысле система практически статична.
Не смотря на все ограничения и неполноту знаний, результаты всех процессов, в которых мы участвуем непосредственно, можно описать и предсказать, а большинство оставшихся описать в среднем, используя статистические подходы. Исключением здесь является поведение самого индивида, как некоей элементарной составляющей мира. Но ряд коллективных явлений описан достаточно хорошо. Это такие явления как массовые истерии, психозы, лавинообразное распространение сверхидей и ряд других. Бу-бу-бу-бу…
Поскольку врага, так сказать, надо знать в лицо, коротко остановимся на этом вопросе. Чем мощнее солипсер, тем сильнее он отторгается обществом, в первую очередь на подсознательном уровне. Здесь работает эквивалент закона Ленца в электричестве — всякое действие, вызывающее возмущение в среде, порождает коллективные действия направленные на его ликвидацию и, как следствие, на ликвидацию самого, м-м-м, первоисточника. Достаточно сильное возмущение, приводящее к негативной реакции среды, попадает в обычный психологический контур конфликта с сильной положительной обратной связью. Результат — полная несовместимость. А сверхмощных солипсеров такой эффект просто убивает в детстве. Их убивают собственные отрицательные эмоции. Однако, некоторые из них проходят процесс разделения сущностей и переходят в энергоинформационную форму, становясь абсолютно апсихичными.
Проблема эта возникла по историческим меркам совсем недавно — около ста лет назад. Именно тогда появились первые индивиды с очень сильными способностями. Является ли их появление результатом работы коллективного сознания — не ясно. Как проходит процесс разделения — не известно. Мотивация их поступков не поддается анализу. Понятно только одно — или мы, или они.
Существует церковь "Смысла" с небольшим числом последователей, разделяющих стремление не-людей к уничтожению человечества. В основе религии лежит утверждение, что существовавшие в Начале Первопричина и Сверхсознание или, если хотите, Бог прекратили свое бытие как Целое, не завершив процесс Сотворения, и воплощаются постепенно в людях. И только уничтожив все материальные носители — людей, можно инициировать реинкарнацию Бога и, в конечном итоге, закончить Начатое. В каком-то смысле, все мы — осколки Бога, конечно, и мир существует объективно лишь в той степени, в какой никто не может изменить Сферу, но… Aу-бу-бу…
Олег крошил мутантов из лазерного автомата, совершал марш-броски, ставил ловушки, захватывал темпоральные базы, менял историю и попадал в хронологические парадоксы. Вчера он сразу решил стоявший перед ним вопрос и спал бы крепко прошедшей ночью, да подбросил ему старый знакомый новую программу-взломщик — "Haker-666", а у Олега как раз руки чесались залезть в сеть "Best Game Enterprises", взломать защиту и скачать оттуда новый клон Doom'а — "4D — Time Control". И ведь взломал, и скачал, и…, а начав играть, остановиться не мог. — Бу-бу-бу… На этом наша лекция закончена. До завтра.
Олег бессмысленно вертел головой, пытаясь прийти в себя. Только что он убил своего деда, который баюкал отца Олега. Стоявшая невдалеке группа девушек исподтишка поглядывала на него и хихикала. Точнее, девушек было четыре: две китаянки с лунообразными лицами и ладными фигурками, рыжеволосая, пышнотелая девица и девушка-вечный-подросток с короткой стрижкой. Олег улыбнулся и подошел к ним. Состоялось знакомство, завязалась беседа. Китаянок звали Вэй и Лу, рыжую — Барбара, а девушка-вечный-подросток порекомендовала звать ее Джи.
Пошли пить кофе, прихватив по дороге рыжеволосого крепыша Сигурда из Скандинавии. Не то чтобы Олегу спать расхотелось, но он соскучился по кампании, да и пропускать Первый День Знакомств было не "комильфо".
За чашкой кофе настроение немного испортилось. Обсуждали последнюю новость — исчезновение Дальнего Патруля и уменьшение вероятности существования Границы на радиусвекторе Дзета-Лиры. Веселится уже как-то не получалось, и Вэй предложила начать игру в трехмерные шахматы. — Ребята? — обратилась Барбара к Олегу и Сигурду. Сигурд вопросительно посмотрел на Олега. — Нет. Я — пас. Почти всю ночь не спал. А вот посмотрю с удовольствием. Сигурд развел руками. — Это хорошо, — сказала Джи. — Мы всегда пара на пару играем. Психолог советовал. Говорит, что развивает взаимопонимание и приучает мыслить одинаковыми категориями с напарником. Только вы нам не мешайте и не скучайте. Ладно? Ну Олегу то все ладно было в тот момент, лишь бы дали поспать. А Сигурд заверил, что ему интересно будет понаблюдать.
Пять черно-белых кубов покружили над столом в рекламной пляске и слились в крест. Разыгрывали модное в позапрошлом году начало — "Вертолет" — понял Олег сквозь дрему (он неплохо играл). Олег уже почти заснул, когда на 18-м ходу Джи применила считавшееся проигрышным продолжение авангардный ферзь бьет базовую пешку Черных 2. Олег чуть выплыл из полусна, Сигурд откинулся на спинку кресла и вызвал свежий номер музыкального журнала, Барбара пожала плечами, а Лу и Вэй синхронно кивнули. На 19-м ходу Джи выдвинула в центральный куб связку офицеров. "К чему бы это?", — вяло подумал Олег. Сигурд одел наушники и погрузился в изучение голо(графического) — журнала. Сделали еще три хода — связка офицеров оставалась на месте. Вэй и Лу явно не хотели (?) их брать. Хотя, как прикинул Олег, выглядело это все как бессмысленная жертва со стороны Джи. Еще через пять минут Олег перестал понимать, что происходит на поле — ходы уже с обеих сторон выглядели совершенно бессмысленными. Глаза Джи лихорадочно блестели, Барбара барабанила пальцами по ноге, Вэй и Лу сосредоточенно глядели в центр. Через семь ходов связка офицеров, выдвинутая Джи, стала вызывать у Олега раздражение, а девушки, уже все вместе, сосредоточенно глядели в центр. Какая-то странная логика во всем этом все-таки была, скорее почувствовал, чем подумал Олег. Постепенно ему стало казаться, что офицеры просто физически лишние на доске. По крайней мере, раздражали они его почти физически — что-то похожее на то, как чешется нос, а почесать не можешь — руки заняты. "Да что же это такое?", — мысленно возмутился Олег на 54-м ходу. Джи отерла пот со лба. Все четверо, словно загипнотизированные, смотрели на связку офицеров. Олег заерзал и мысленно смахнул офицеров с поля — они… исчезли на самом деле. — Что ты натворил!! — Джи вскочила. — Ты…, ты…, задохнулась она. — Я почти дожала их, а ты. Изверг неуклюжий! Олег тупо смотрел в куб. — Это просто свинство, — устало сказала Барбара. — Что случилось? — спросил Сигурд, сдвигая наушники. Джи с несчастным видом рухнула в кресло. — Олег нарушил баланс желаний, — грустно ответила Вэй. — Такая красивая паутина сил была, — сказала Лу. Олег растерялся. — Так это не просто шахматы были? — Можно подумать, что ты из детского сада сбежал! возмутилась Джи. — Постой-постой, — остановила ее Барбара. — Ты никогда не играл в силовые шахматы? — Нет. — Так ты — не обычный студент? — Да. Я… Мои способности обнаружились совсем недавно. И я в первый раз… Извините, я не знал. — НИ ЗА ЧТО. Незнание законов не освобождает от ответственности. С таким замечательным свинством я столкнулась впервые с тех пор, как мой младший братец сел в мой именинный тортик, когда мне было восемь лет. У-У-У. Я тебя сейчас поколочу-у, — Джи состроила свирепую гримаску и потянулась к Олегу через стол. — Брэк! — скомандовал Сигурд. — У меня встречное предложение — предлагаю выпить за первый успех новоиспеченного коллеги. Мир? — Мир… мир… Ладно, мир. Только я его все равно поколочу, — поершилась Джи и вздохнув достала из распределителя бутылку сухого красного вина. — Пришел, увидел, победил. За твой потрясающий успех! съязвила Джи, чокаясь с Олегом.
Чуть позже Олег сидел в кабинете доктора Хартфорда. Uартфорд сидел напротив, поставив локти на стол и уперев подбородок в сложенные замком руки. — Решили? — Да. Я согласен. — Ну договорились.
"Жалко. И это жалко и то жалко. Вроде не очень нужно, а все равно жалко", — мучился Олег, решая почти гамлетовский вопрос — какой части его "Я" быть, а какой не быть. "Ну от чего отказаться? От разученных в течении пятнадцати лет приемов айкидо? От умения создавать голографические картины? Или забыть как подносить ложку ко рту? От научных знаний отказываться бессмысленно, их в меня и хотят запихнуть. А может, забыть все, связанное с диверсионной работой? Телохранителем мне все-равно не работать больше. То, что надо. А надо еще много раз по столько. Воспоминания о детдоме? Человек без прошлого. Ну хотя бы выборочно. Человек без отрицательного жизненного опыта. Всего понемножку? А не станет то, что осталось, для меня не важным без того, чего не стало? От воспоминаний не откажусь. Так. Что я умею? Слежка — долой. Английский, французский, китайский, испанский. И-и-и, а-а-а, у-у-у… Профессиональные навыки и только. Взрывное дело — долой. Так, это я и так забыл. Подводное плавание — быстро научился, быстро научусь. Долой. Была бы у меня уникальная память, забыл бы тысячу, нет десять тысяч компьютерных адресов. Тьфу. Психология — жалко. О! Дезинформационная деятельность и работа с многофакторными шифрами. Работа, ну скажем, с текстовыми редакторами. Один оставлю. Забуду как играть в компьютерные игры, которые знал. Это здорово — те же положительные эмоции во второй раз. Еще можно…"
Олег скрючился над листком бумаги, что-то вписывал, чтото вычеркивал снова вписывал, снова вычеркивал. Через три часа блаженно улыбнулся, потянулся и сложил вдвое переписанный начисто листок. "Обжалованию не подлежит. Точка."
— Этого мало, — сказал доктор Хартфорд, прозондировав области мозга, где находилась указанная Олегом информация. — А сколько еще? — Столько же. Вы сколько языков знаете? — Три, не считая английского. — Хорошо? — Французский, китайский — свободно. Испанский похуже. Хартфорд нашел в компьютерной сети тексты на всех трех языках. — Читайте вслух. Начнем с французского… Достаточно. Теперь китайский… Теперь испанский… — Нужен китайский. — Китайский, так китайский, — устало сказал Олег. — Тогда начнем. После будет тяжеловато. В голове все будет путаться, но это не надолго… Что? В среднем часа четыре. В это время вам будет повторяться информация, которую мы поместим в ваш мозг. Это будут кадры в ускоренном темпе и озвученный текст. Все за порогом сознательного восприятия. Для лучшей восприимчивости введем стимуляторы. После, в конце недели, еще около десяти сеансов. Вроде бы все… Теперь вы уснете… Спит? — Да. — Альфа-ритм? — Угу. — Начинайте…
"Никто не может. И они — все остальные, все на свете. Помню, что забыл, и помню ЧТО забыл. А там не то. Другое. ЗНАЮ, но НЕ ЧУВСТВУЮ то, что знаю. Сокровищница. А она так рассердилась. А он парень ничего. Провалы. Дискомфорт. Лучше не думать. Глаза не закрыть. Апельсина хочется. Это Хартфорд, а это ассистенты, а это МОЕ тело. Хартфорд улыбается. Все прошло хорошо. Нормально. Как этот треск раздражает. Все мельтешит, как те воробьи. Помню…". — Все в порядке, доктор Хартфорд. — Я ухожу. Если что — сообщите. — Да, конечно.
Спустя неделю Олег чувствовал себя вполне терпимо, даже хорошо. Было чертовски интересно. Только засыпал плохо. Он был все время взбудоражен — "осмысливал" новые знания. Разрабатывал мнемонические связи по специальной программе, нарабатывал необходимые ассоциации. Он делал ключи. Ему нравилось это определение своей емкостью. "Ума палата, только ключ потерян". Олегу нетерпелось открыть все палаты и начать учиться вместе со всеми. Пока он встречался с девушками и Сигурдом только в зале отдыха, во время их большого перерыва. Сигурд по какой-то причине не имел напарника. И, как Олег догадывался по некоторым обмолвкам доктора Хартфорда и психологов, им должен был стать он. А один из тестов, который он выполнял, был похож на те, с которыми он сталкивался в училище и позже на работе — тест на психологическую совместимость. И, наконец, Олегу надоела роль пассивного объекта для исследований. Он жаждал деятельности, и мир представлялся ему огромной, яркой погремушкой. Уж теперь-то он потрясет ее всласть.