Она лежала ничком, странно-естественная, как будто заснула прямо на пороге спальни, не дойдя до постели. И в то же время одного взгляда было достаточно, чтобы понять: это не сон. Комендант чисто рефлекторно сделал шаг к телу, чтобы перевернуть его, но Стас предупреждающе поднял руку:

— Вызовите полицию.

— Но вы же…

— Делайте, что я говорю.

— А «Скорую»?

— Коллега, вы не слишком быстро забыли профессиональные навыки?

С моей точки зрения, «коллега» ничего не забыл, просто ему скулы сводило от одной мысли, что в подведомственное ему элитное жилье небожителей вторгнется грубая проза. Нежелательная реклама для комплекса, ох, нежелательная! Любой ведь подумает, что и его могут вот так, спокойненько, отправить на тот свет.

А в том, что Лялечке помогли умереть, я лично не сомневалась ни секунды. Запаха крови не ощущалось, точнее, я его не чуяла, следовательно, нашу красавицу либо задушили, либо… Да масса способов существует, чтобы практически мгновенно и бесшумно отправить в мир иной не то что хрупкую молодую женщину, а и вполне здорового атлета. Было бы умение, да желание…

Стас подошел ко мне и тихо спросил:

— Твои отпечатки здесь могут найти?

Я молча помотала головой. Вообще ни к чему не прикасалась: прошла с Лялечкой на кухню, постояла, выслушала ее мудрые мысли и ушла. Для этого, кстати, тоже не было необходимости прикасаться к чему-либо, в том числе, к замкам и дверным ручкам.

Пока мужчины ожидали приезда вызванных бригад, я проскользнула на кухню. Судя по всему, Лялечка ничего не ела, ни к холодильнику, ни к микроволновке, ни к плите, больше напоминающей панель управления какого-нибудь космолета, даже не притрагивалась. Но дверь на балкон была приоткрыта, чем я не преминула воспользоваться.

«Балкончик» был тоже вполне внушительных размеров — спальня в стандартном доме серийной застройки — только застекленная. Никакой мебели — выложенный кафельной плиткой пол, довольно-таки, кстати сказать, пыльный. Нога человека тут явно не ступала, да и наружные рамы лоджии были плотно закрыты. Чуть-чуть приподнявшись над поверхностью, чтобы не оставлять своих следов, я скользнула вперед и передо мной открылся вид действительно сказочной красоты.

Белоснежное здание Университета на когда-то Ленинских горах утопало в багрово-золотых красках осенних деревьев, а под бледно-голубым небом рафинадными кубиками разной величины красовались дома теперь уже Старой Москвы — на самом горизонте отсвечивал сусальным золотом купол храма Христа Спасителя. Да, один вид тут стоит немаленьких денег, а любоваться им уже некому: покупатель убит, новая хозяйка…

Я оставила дверь на лоджию приоткрытой и вернулась на кухню. Да, на барной стойке красовалась уже знакомая мне бутылка «Мартини» (совершенно пустая, замечу), стоял пустой стакан, а в пепельнице было ровно три аккуратно затушенных окурка. Я прикинула: одну сигарету Лялечка выкурила непосредственно при мне, почти тут же закурила вторую, а вот третью, судя по всему, выкурила уже после моего ухода. После чего направилась в спальню, но до нее почему-то не дошла…

От размышлений меня отвлекли голоса и шум в квартире: по-видимому прибыли то ли полиция, то ли медики, то ли и те и другие сразу. Последнее предположение оказалось верным: в очень немаленьком по размеру холле сразу стало тесновато.

— Похоже на внезапную остановку сердца, — сказал один из медиков после осмотра. — Странно, такая молодая женщина… Никаких внешних повреждений.

Лялечка теперь лежала на спине, очень тихая, с закрытыми глазами, и очень красивая. Просто принцесса из соответствующей сказки. Никто ее не душил, по голове не бил и даже особую точку на шее, приводящую к остановке дыхания не нажимал. Просто заснула — и не проснулась, странно только, что до кровати так и не добралась.

— Пусть посмотрят на кухне, — тихонько подсказала я Стасу. — Там бутылка и бокал. Пустые. А стартовала она при мне, в бутылке было не меньше четырехсот грамм.

— Может быть, осмотрим квартиру, коллеги? — озвучил меня Стас. — А медицина тем временем своим делом займется…

Он сохранял совершенно поразительное хладнокровие. На мгновение мне даже показалось, что это хладнокровие граничит с чувством некоего злорадного удовлетворения. В конце концов, он унаследовал неплохую квартирку: развестись-то Лилиана с ним не успела. Не помог ли он ей умереть? Не далее как вчера признался, что очень хочется жену убить. И вот, пожалуйста, через несколько часов жена лежит совсем мертвая…

Но тут уж я сама себя одернула. Во-первых, мой друг никогда не был хорошим актером. Даже очень плохим не был, если честно, а сюда он ехал точно впервые в жизни. Во-вторых, он до вчерашнего дня понятия не имел не только о том, что у супруги завелась своя собственная недвижимость в Москве, но и о том, что эту самую недвижимость ей презентовали вот именно что за прекрасные глаза.

И, в-третьих, если уж переходить на язык протокола, у Стаса было стопроцентное алиби: все дежурные сотрудники его отделения видели своего начальника ночью на рабочем месте. И вечером его там видели, и утром. С ума я сошла, что ли, подозревать самого близкого друга? Мало ли кому чего хочется? Мне иногда тоже хочется Стаса убить — за легкомыслие и непонятливость, но я же не убиваю, правда?

Тем временем специалисты нашли на кухне «вещдоки» и зафиксировали по квартире отпечатки пальцев двух человек. Одни с ходу идентифицировали. Как пальчики Лилианы, про другие Стас с железной уверенностью сказал, что они принадлежат хозяину квартиры: насмотрелся он накануне на эти отпечатки. А больше никто в квартире, судя по всему, не появлялся, даже для того, чтобы сделать косметическую уборку.

— Возможно отравление, — сказал врач со «Скорой». — Точнее покажет вскрытие. Но на насильственное убийство не похоже.

— Самоубийство тоже отпадает, — сквозь зубы сказал Стас.

— Ограблением и не пахнет, — сказал один из членов следственной бригады. — Украшения на месте, в сумочке — кредитная карта, довольно приличная сумма наличных, документы. И даже свидетельство о покупке квартиры.

— Что-что? — недоуменно спросил Стас. — Какой квартиры?

— А вот этой самой, где мы находимся.

— Ничего не понимаю. Позвольте…

Стас взял из рук следователя внушительного вида бумагу, некоторое время изучал ее, потом сказал:

— Это свидетельство о праве собственности на жилище. Но должен быть еще и договор передачи. Без него свидетельство ничего не значит.

— Позвольте и мне, — вмешался комендант.

Он в свою очередь внимательно ознакомился с документом и сказал:

— Лично я о смене хозяина этой квартиры ничего не знаю. На память пока не жалуюсь, да и не все квартиры еще проданы. Договор передачи и свидетельство о праве собственности на господина Серебрякова видел своими глазами полгода тому назад.

— Фальшивка? — предположил его помощник.

— Может быть. Возможно, дама пыталась мошенническим путем завладеть квартирой и…

— Но это легко проверить, — примирительно сказал комендант. — Вот этот документ подготовлен фирмой «Гамелан». Там наверняка в курсе.

— Придется ехать туда, — тяжело вздохнул Стас. — Эх, Лялька, Лялька, как же ты так…

До него, кажется, сквозь первый оглушительный шок начали доходить реальные события, и ему не терпелось как можно скорее разобраться, отчего умерла его жена и что вообще происходит. Формальные процедуры ему уже отчаянно мешали, но обойти их он, естественно, не мог.

— Тело забираем в морг, — произнес один из врачей. — Кто-нибудь поедет с нами?

Он явно имел в виду Стаса, но тот лишь покачал головой:

— Мне важнее разобраться, что произошло и почему, чем участвовать в процессуальных действиях!

— Стас, — шепнула я, — не зарывайся. Тебя неправильно поймут.

Он отмахнулся от меня, как от осенней мухи, и повернулся к коменданту:

— Видеокамеры в гараже и в холле, разумеется, есть?

— Разумеется, — как бы даже обиженно отозвался комендант. — А что искать на записях?

— Её! — рявкнул Стас. — А главное, всех, кто заходил в дом, в холл после нее. И кто оттуда выходил. Примерное время смерти известно?

— Навскидку — между десятью часами вечера и полуночи. Вскрытие, возможно, определит точнее. Так мы поехали?

— Поезжайте, — разрешил глава следственной бригады, с интересом наблюдавший за Стасом. — А мы тут еще немного задержимся. С вами, господин подполковник.

Стас круто повернулся к нему на каблуках:

— Здесь мне делать нечего! Нужно ехать в риэлтерское агентство.

Мне это надоело и я довольно больно ущипнула его за руку. Ни следователи, ни комендант с его помощником, ни даже врачи «Скорой помощи» не могли видеть того, что видела я: растерянности, гнева и желания во что бы то ни стало, немедленно, сию секунду найти причину смерти жены. Мне было вполне понятно, отчего он так рвется немедленно поехать в фирму «Гамелан», выяснить там всю бюрократические нюансы.

А потом крепко напиться. Повторюсь, я сочувствовала ему всей душой, поэтому не хотела, чтобы за неадекватное поведение его определили в какую-нибудь камеру предварительного заключения. Пусть выяснит важные на данный момент вопросы, а потом я отвезу его домой (или к себе, не принципиально) и позабочусь о том, чтобы количество спиртного соответствовало качеству закуски.

Лялечку, конечно, жалко. Но не чрезмерно.

Как ни странно, на мой щипок Стас отреагировал правильно: перестал огрызаться и качать права, вежливо ответил на все заданные ему вопросы и после этого получил возможность отправиться по собственным делам.

— В «Гамелан»? — осведомилась я, когда мы спустились в подземный гараж.

— А где моя машина? — вопросом на вопрос ответил Стас.

— Около метро «Профсоюзная», возле «Тройки», — удовлетворила я его любопытство. — Давай сначала одно дело закончим, потом другим займемся.

— Ее убили, Маринка? — как-то жалобно спросил Стас, когда я уже выезжала с территории комплекса.

— По-моему, да, — честно ответила я. — Но если я тебе скажу, кто именно это сделал, ты мне все равно не поверишь.

— Почему?

— Потому что в эту версию поверить практически невозможно. Свидетелей-то нет. А мои ощущения или видения…

— Вот мои ощущения и, главное, видения, — задумчиво произнес Стас, — основаны на том, что при покупке квартиры нужно еще и нотариально заверенное согласие супруга покупателя на совершение сделки. А я такого согласия не давал, хуже того, у меня его никто не спрашивал и, следовательно, нотариально не заверял.

— Но если все это — липа, то из-за квартиры ее убить не могли.

— Не уверен.

В этот момент мобильник Стаса опять сообщил, что «служба и опасна, и трудна»

— Что? Не может этого быть! Опять Серебряков? Да что у него — по квартире в каждом районе, что ли? И чемоданы упакованные? Так распакуйте, обнюхайте там каждую щель! Чует мое сердце — именно там собака и зарыта, а, может, и не одна. Соседей допросите, кого сможете. Я сейчас смотаюсь по делам в агентство недвижимости, но все время на связи. А потом подскочу к вам. Да, точный адресочек-то скажите. Ага, понял. Давайте, ребята, работайте!

Он отключился и повернулся ко мне.

— Нашли ребята эту квартиру на Малой Никитской. Давным-давно приватизирована на имя этого самого Серебрякова, причем лет десять назад там еще его матушка была прописана, но, волею Божией, помре. Похоже, собирался Геннадий Анатольевич из страны сбежать, наверное, скоромно ему тут уже показалось. Или кусок хапнул такой, что боялся подавиться. Квартиру сдал в аренду на три года, начиная с завтрашнего дня…

— Кому?

— Проверяют, но, думаю, лица — или лицо — совершенно нейтральное, никаким боком к аферам нашего дорогого покойника не причастное. Загранпаспорт, билет до Лондона на вчерашний вечер, виза — все не по-детски. При таком раскладе Лялька ему, понятное дело, только мешала.

— Тогда зачем…?

— Фокусы с документами на квартиру?

— Ага.

— Ну, это надо знать Лялечку! На слово она никому никогда в жизни не верила, на все нужен был документ. Как ты думаешь, почему я на ней женился?

Опаньки! Вопрос, конечно, интересный…

— Отвечать нужно вежливо или искренне? — в свою очередь поинтересовалась я.

— Ладно, можешь не напрягаться. Ее больше всего волновало получение свидетельства о браке.

— Ну, и оформил бы на ксероксе, — пожала я плечами. — Не справился бы сам, попросил бы помочь специалистов.

— А свадебная церемония? А платье, черт его дери? А белый лимузин?

— Привет из Сосногорска! — усмехнулась я. — Можно было все это организовать и безо всякой бумажной волокиты. Ладно, закончили веселиться. Приехали.

Офис риэлтерской фирмы «Гамелан» располагался в тихом переулке в центре Москвы. Машин на стоянке было не слишком много, но достаточно для создания имиджа преуспевающей фирмы. И охранник при входе не показался мне декоративной фигурой: тут, судя по всему, было что охранять. Но удостоверение Стаса подействовало правильно и нас пропустили в святилище «Элитного Жилья».

Очень ухоженная и очень вежливая девушка, которую звали Викторией, предложила нам присесть, осведомилась, не желаем ли мы кофе или чаю, и только после этого плавно перешла к вопросу, чем фирма в лице ее, Виктории, может быть полезна сотрудникам нашей замечательной полиции.

— Вот этот документ у вас оформлялся? — спросил Стас, протягивая Виктории злополучное свидетельство о праве собственности.

Виктория бросила цепкий взгляд на документ, потом резво забегала пальчиками по клавиатуре компьютера и спустя очень недолгое время ответила:

— Нет, такого документа мы не выдавали. Но с названной в нем квартирой — да, работали. И очень успешно.

— В каком смысле?

— Квартира продалась очень быстро. И клиент заплатил наличными.

— Вы его запомнили?

— Ну… если встречу на улице, вряд ли узнаю. Обычный молодой мужчина с деньгами. А вот спутницу его запомнила.

— Спутницу? — переспросил Стас, подобравшись.

— Ну да. Он оформлял документы здесь, у меня, и с ним приехала умопомрачительная блондинка.

— Вот эта? — спросил Стас, вынимая из бумажника фотографию.

Н-да, это для меня было новостью. Изображения двух предшественниц Лялечки Стас с собою не носил.

— Она, — кивнула Виктория. — Меня еще поразило, что такие роскошные волосы — и не крашенные. Блондинок-то сейчас пруд пруди, дело нехитрое, но вот натуральных…

— Мы о квартире, — деликатно напомнил Стас.

— Да-да, конечно. Она спросила, оформят ли квартиру на нее сегодня же. А он засмеялся и ответил, что это — скучные бумажные вопросы и пусть она не забивает ими свою хорошенькую головку.

— У вас отличная память, — сухо заметил Стас.

— Не жалуюсь, — скромно ответила Виктория. — И тут, знаете ли, поневоле становишься психологом. То, что они не были мужем и женой, я поняла сразу.

— А что еще вы поняли?

— Что он не собирается оформлять никаких бумаг на ее имя.

Мы со Стасом одновременно недоуменно подняли брови.

— Такие вещи либо делаются сразу, либо… не делаются вообще, — пояснила Виктория. — Мы ведь имеем дело только с очень дорогими квартирами. Элитными. Это вам не колечко какое-нибудь подарить…

И тут я поняла, какая мысль мучила меня все это время. Почему господин Серебряков, человек, мягко говоря, небедный, пешком шел по Ленинскому проспекту средь бела дня. Там же рядом ювелирный магазин! И наверняка он в нем побывал или собирался зайти. Купить Лялечке подарок, чтобы наверняка усыпить все подозрения. А потом… потом усыпить и саму Лялечку, а самому спокойненько отбыть за границу. Алиби он себе, таким образом, обеспечивал отличное. Впрочем, кто бы его стал искать, если бы он остался в живых?

Стас. Это был первый прокол теперь уже покойного Геннадия Анатольевича. Очень недальновидно связываться с супругой подполковника полиции. Еще хуже, чем автолюбителю — с супругой гаишника. Впрочем, вряд ли ему Лялечка поведала о профессии мужа. Или — поведала? Но его это, похоже, не взволновало, он, кажется, считал себя неуязвимым.

Тогда возникает несколько следующих вопросов, вернее, первых по степени важности: кто убил господина Серебрякова? За что? Да еще с такой лихой наглостью — средь бела дня на глазах у изумленной публики. Это — явно не местные разборки аферистов. Но что же тогда?

— Ну, поехали на квартиру к господину Серебрякову, — со вздохом сказал Стас, втискиваясь в мой «Смартик». — Может там что-нибудь прояснится.

— Может быть, лучше в ювелирный заскочим? — осведомилась я.

— У тебя что, жемчужное колье сносилось? Так не при деньгах я нынче.

— А… Какой с тебя прок? — вздохнула я и поделилась пришедшими мне в голову идеями насчет подарков, мотивов убийства и всего прочего.

— А что? — после продолжительного раздумья отозвался Стас. — Очень даже перспективная идея, тем более, что других нет. Ладно, уговорила. Квартира действительно никуда не убежит. Поехали, мне все равно нужно в кабинет хоть на пару минут заглянуть. А это рядом.

— Ты, кстати, не замечал у Лялечки в последнее время новых побрякушек? — спросила я.

— Милая! Я на такие вещи внимания не обращаю. И потом, как ты понимаешь, дома она бриллианты не носила… даже если они у нее были. Что-то говорила мельком про хорошую имитацию, я не вникал.

— Ну вот теперь самое время вникнуть, — мрачно подвела я итог. — Лучше поздно, чем никому. Фотография Серебрякова у тебя с собой есть?

— Нет.

— Ну так позвони на службу, пусть подскочат к ювелирному-то. Может быть, там его кто-то опознает.

— Слушай, а ведь в этом что-то есть, — слегка оживился Стас. — Я-то зациклился на Сбербанке. Хотя, у него и там дела могли быть.

— Скорее всего и там были, — согласилась я, — причем не только в данном конкретном отделении. Но туда он вряд ли ходил с дамой.

Ювелирный магазин был небольшим, но, я бы сказала, респектабельным. Никакой дешевки, витрины оформлены со вкусом, а не просто слепят глаза драгметаллами, две продавщицы без малейшего налета вульгарности. Словом, интерьер мне понравился.

Когда Стас предъявил продавщицам фотографию Серебрякова, они не колебались ни минуты.

— Наш клиент, считайте, постоянный. Почти каждый месяц что-нибудь покупал: то запонки, то заколку для галстука…

— А из дамских украшений?

— И это бывало, — без тени удивления сказала одна из продавщиц, постарше. — Дайте сообразить… Нет, все покупки я, конечно, не вспомню, а вот последняя… Точнее, последний заказ…

— А вы разве делаете вещи на заказ? — изумилась я.

— В некоторых случаях… Для особых клиентов.

— И что за случай был на этот раз?

— Его дама не могла выбрать ничего из нашего ассортимента. Ей хотелось гарнитур — цепочку и кольцо — из трех видов золота…

— В каком смысле? — опешил Стас.

Продавщица посмотрела на него с некоторым сожалением:

— Золото бывает белое, желтое и красное. Так вот, дама желала все три вида в одном. Без драгоценных камней. Одно время была мода на такие обручальные кольца, их часто спрашивали, заказывали. Потом прошло. А тут понадобилось не только кольцо, но и цепочка к нему.

— Вот эта дама? — показал Стас фото Лялечки.

— Эта! — хором ответили продавщицы. — Но она появилась сравнительно недавно, до этого у него дамы чуть ли не каждый месяц менялись.

— Когда они забрали заказ?

— Должны были вчера…

Мы со Стасом переглянулись. Во мраке, окутывавшем последние часы жизни господина Серебрякова, начал намечаться хоть какой-то просвет. Действительно, там же была квитанция, а о ней благополучно забыли в череде последовавших событий.

— Можно посмотреть записи вашей видеокамеры? — поинтересовался Стас.

— Это — к хозяйке, — тут же отреагировали продавщицы.

Хозяйка, подтянутая деловая дама средних лет и не вполне русской внешности, цепко взглянув в удостоверение Стаса, выразила мгновенную и безоговорочную готовность помочь следствию. Через пять минут мы уже сидели в кабинете Стаса, готовясь смотреть очередное «кино». На сей раз — про красивую жизнь ювелирного магазина.

Нам повезло. Камера зафиксировала господина Серебрякова, входившего в магазин вместе с Лялечкой примерно три недели тому назад. Ошибиться было невозможно. Я щёлкая пультом управления видео регистратора выудила из записей те дни, в которые, по моим представлениям, должен был фигурировать интересовавший нас объект. Он там и оказался. В результате выяснилось, что ювелирный магазин господин Серебряков посещал не реже двух раз в месяц и никогда не уходил оттуда без покупки. А вот за последним заказом прийти не успел…

Но ведь тот, кто убил его, должен был знать, куда именно в этот день отправится господин Серебряков. Или — вести за ним непрерывную слежку. Или…

Я чуть не подскочила от внезапного озарения. Не нужно было никакой слежки! Тот, кто сумел поставить достаточно мощную защиту исполнителю-киллеру, так, что лицо его оказалось невозможным увидеть, легко мог определить и местонахождение интересующего его объекта. И определил… Поползший по моей спине холодок был лучшим доказательством того, что я подошла к черте, заступать за которую не рекомендуется.