1.
Штукарь! Растратчик! Январь, январь!
Старик и мальчик! Двойная тварь!
Глядит и в прошлый и в новый год,
То сердце крошит он, то солнца ждет.
Январь — от Януса. О, это имя
Не зря придумали в двуликом Риме,
Где и республика,
и рабство вместе,
Где все испуганы —
и жаждут мести,
Где тоги цезарей белей снегов,
Но цены падают на всех богов!
То вдруг он нищий, то снова царь;
То в стекла солнцем швыряет милости,
То вьюгой свищет шпана-январь,
То размолчится в чиновной стылости —
Влюбленных гонит из парков белых,
«Не потерплю, — свистит, непоря...!»
В одежды прячет от тела тело:
Не забывайте, мол, января!
То сердце крошит он, то солнца ждет,
Глядит и в прошлый и в новый год,
Старик и мальчик! Двойная тварь!
Скупец? Растратчик? Январь, январь...
2.
Черные сучья, белые стены.
Мимо решеток сада
Белой поземкой улицу стелет
Снежная серенада.
В мире двухцветном,
В мире без красок,
В этом февральском мире
Без остановки автобус тряский
Проходит мимо...
Фары ослепли.
Снег, для чего ты —
В лица молчащих, милых...?
Вьюга любви подхватит кого-то
В этом февральском мире.
Ах, не шутите с белой погодой
Черными вечерами:
В мире двухцветном азартный город
В чет-нечет играет с вами.
Любит — не любит, решают разом,
Бесповоротно, мигом...
Как в старом фильме — только две краски
В этом февральском мире.
3.
Мой север взбесился:
Цыганское солнце!
Март беспощадно колок,
И оплывают кристаллы соли
На ветках голых.
Скамейки зябки и мысли зыбки,
(Ни в чем уверенности нет)
Сосульки — злы, а стекла — улыбки,
А лица — то мрак, то свет.
Март рвется к власти сплошного света,
Он пляшет, тени уничтожая.
Спасайте тени!
Земля контрастов — нам не чужая!
Поймите это!
4.
Нагроможденье лунных призм,
Кристаллов длинных,
Шуршащий звон (сюрреализм!)
В весенних льдинах.
Нева кристаллами щедра
Под солнцем редким,
Нева — ристалище. Ветра —
Как копья метки,
Нева — ристалище: на ней —
Ветров дуэли:
Зюйд-Вест с Норд-Остом на коней
На белых сели.
Зюйд-Вест смеется, бьет лучом!
Ах, как непросто
С тяжелым северным копьем,
Копьем Норд-Оста!
Доспехов лязг, шуршащий звон
Кристаллов длинных...
Их поединок отражен
В весенних льдинах,
В нагроможденье лунных призм
Ледохода...
Абстракция? Сюрреализм?
Да нет — природа!
5.
Да, все случилось не во сне,
Да, заплутался я в весне;
Не три ствола,
Не три сосны —
А целый океан весны:
Лесных полян веселый всплеск,
И первых листьев липкий блеск,
И свищет ветер над весной,
И мечется, как зверь лесной,
В сосновых просеках сквозя —
Заснуть нельзя,
Заснуть нельзя!
6.
Я просто в лето на волю
Выпущен из зимы,
Я просто лесом доволен
И яркостью бузины,
Невыдуманным сплетеньем
Цветений.
Светом и тенью,
Их честной борьбой доволен —
Борьбе учусь у растений,
Где не стригут кустарник,
Где каждый растет, как может,
Где никогда не станет
Властью садовый ножик,
Где не найдешь, хоть тресни,
Двух одинаковых крон!
Я просто доволен, что лес не...
Что свой у него закон!
7.
Вот и сонный июль, и ночная Нева.
Станет город в закатах топить острова,
Над провалом каналов нависнут мосты,
Тенью воду выхватывать из пустоты,
И останется город без слов и без снов,
Словно сотни других городов...
Сонный, каменный, голову мне не морочь:
Ведь утоплена Белая Ночь!
В молчаливых закатах ты сжег острова,
И в единственном русле осталась Нева,
И опять до весны
Ты без снов и без слов,
Словно сотни других городов.
8.
Август был самодержавен
И ленив.
И сады его устали от корон.
Он просил осенней ржави
И любви
Разморённой, горькой ивовой корой.
Желтый пляж
Глотал фламандские тела.
И дыханье заменяло разговор...
Ты
Рукой большой и мягкой мне дала
Переполненный закатом помидор...
9.
Осенним дням бросая вызов,
Изодранные по бокам,
Взвиваясь с горизонта, снизу
На нас летели облака.
Темны, причудливы, косматы,
Дождем по озеру звеня,
Срывались облака с заката
Кусками дымного огня!
Так, против холода бунтуя,
Гроза взрывалась налету,
Срывая и круша пустую,
Затасканную красоту
Сухой листвы, уже никчемной,
Смывая пыль, сметая хлам,
Свистя в верхушках рощи темной,
Мир разрывая пополам!
Ни одного удара мимо.
Бросая молнии в глаза,
Она была непримирима,
В глубокой осени — гроза!
10.
Нет, не прощает осень скупая
Запой весны...
Ветер-валютчик листья скупает
За пол-цены...
Молодо — зелено,
Много не велено.
А пожелтеет —
Вовсе не надо...
Осень затеет —
Вроде парада:
Над голым лесом
Кровь ли?
Знамена?
Алая крона
Старого клена.
11.
(ГЕОМЕТРИЯ ТУМАНОВ)
Ветрами зеркала туманов погнуты,
Дождем пропороты...
Совсем не по эвклидовым законам
Живет мой город:
Мост — не дуга, он кем-то смят в гиперболу,
И фары искажают перспективу,
Выхватывая дерево за деревом
Сады из волн залива.
И серебрятся аисты столбов.
Их гнезда — не на крышах, на асфальте!
Как все искажено!
Хоть вы останьтесь,
Две нитки параллельных огоньков,
Две линии неоновой химеры
Над бесконечной сыростью аллей!
...Но где-то там, в вершине псевдосферы
Сойдутся параллели фонарей.
12.
Бунтует парк. О, как всесильна
Его глубинная душа,
Сухой и колкой снежной пылью
Проспект неоновый глуша,
Чтоб страхом замутились фары,
Чтоб покосилось изнутри
Самодовольство тротуаров,
Самонадеянность витрин!
И вот —
Как белый тигр,
Как доблесть,
Как возмущение аллей,
Врывается метельный отблеск
В бездушье ртутных фонарей,
И крутит яростные сальто,
Ограды черные грызя,
Непогрешимости асфальта
Ветвями тонкими грозя!
13.
Скупец? Растратчик? Январь, январь —
Старик и мальчик — двойная тварь!
Глядит и в прошлый и в новый год,
То сердце крошит он, то солнца ждет:
Не забывайте, мол, января!
В одежды прячет от тела тело,
«Не потерплю, — свистит, — непоря...»
Влюбленных гонит из парков белых!
То размолчится в чиновной стылости,
То вьюгой свищет шпана-январь,
То в стекла солнцем швыряет милости,
То вдруг он нищий, то снова царь.
Но цены падают на всех богов!
Где тоги цезарей белей снегов,
Где все испуганы —
и жаждут мести,
Где и республика,
и рабство вместе,
Не зря придумали в двуликом Риме
Январь — от Януса! О это имя!
То сердце крошит он, то солнца ждет,
Глядит и в прошлый и в новый год,
Старик и мальчик — двойная тварь!
Штукарь! Растратчик! Январь, январь!