Насарио стоял в дверях своего дома. Позади дома росло деревце, крона которого достигала крыши. Он ждал свою жену Ольгу Насарио — "капитана" второго фронта в Эскамбрае и первую даму в случае триумфального возвращения на Кубу, которое становилось все более несбыточным. Ольга уехала в банковскую контору, чтобы сделать вклад. Но не подумайте о Насарио плохо, уважаемый читатель. Речь идет не о фондах, полученных "Альфой" от эмиграции. Бескорыстный патриот Насарио не получал никаких доходов, помогая освобождению Кубы. Однако это не означало, что они его совсем не интересуют. Дело в том, что его сын Андресито, несмотря на кажущуюся хилость, являлся владельцем магазина, который давал хорошую прибыль. А сестренка Андресито занималась доставкой товаров на Барбадос. Что же касается жены Насарио, то она вела денежные операции в семье.
Итак, Андрес ждал ее, ничего не делая, рассматривая деревце, сильно вытянувшееся за последние годы. Напротив дома Насарио остановилась машина, из нее вышли трое и направились к Андресу.
— Ну, что? Собираешься наряжать его по случаю рождественских праздников? — спросил Бельо, делая шутливый намек на деревце, которое рассматривал старик.
— Было бы неплохо, — ответил он, — но сейчас еще слишком рано. Кроме того, у меня совсем нет времени. Вы застали меня здесь совсем случайно. Да к тому же у меня нет денег на всякие такие расходы, так что пусть лучше остается таким, каким оно есть.
— Тебе грешно жаловаться на недостаток денег, Насарио. У тебя же много друзей в Майами. Можешь поехать в богатый район Альтон Рид и там наверняка встретишься со многими именитыми кубинцами, буквально начиненными деньгами. Попроси кого-нибудь, чтобы помогли тебе. Прио, например.
Насарио повернулся спиной. Ему не понравились эти злобные намеки, а потом, он не привык принимать людей на пороге своего дома.
— Входите.
Бельо вошел первым и уселся рядом с игрушечной пушкой, служившей украшением квартиры. Ему казалось, что война и Насарио — это понятия весьма совместимые. Показывая на пушку, он спросил прибывшего с ним Чино:
— Как тебе нравится оружие в доме нашего шефа?
— Хорошее, — ответил Чино, сохраняя шутливый тон. — Почему бы нам не взять эту пушку на катер?
— Вначале нужно спросить у Сильвио, — съязвил Бельо, — а то, чего доброго, подумает, что это слишком опасное оружие.
Однако Андрес Насарио не намерен был шутить. Он уселся напротив, скрестил руки на животе и посмотрел на них сверху вниз, взгляд его как бы говорил: "Ну, перейдем к делу, не знаю, зачем вы здесь, но уверен, что этот визит неспроста, да и шутливый намек на Сильвио тоже не является случайным…"
Первым к делу перешел Бельо. Он был "шефом безопасности" в "Альфе". Именно по этой причине он считал, что должен знать каждого как свои пять пальцев, и сейчас был уверен, что и у Насарио уже есть какая-нибудь предварительная информация.
— Ты догадываешься, о ком и о чем я зашел рассказать тебе? — сказал он ему.
— Знаю о чем. Я всегда в курсе всех событий. Ты пришел, чтобы рассказать о Сильвио Мора.
— Не говори только, что ты опередил нас!
— Нет, мы уже давно с ним не говорили, — соврал Насарио.
Только прошлым вечером Сильвио был у него, сидел на том же самом месте, где сидит Бельо, и, жалуясь именно на него, просил у шефа поддержки, чтобы он и дальше мог выполнять свои обязанности. "Только вам одному, — сказал он тогда, — я считаю обязательным докладывать о своих действиях". Насарио колебался. Он посоветовал Мора укрепить свои позиции внутри "Альфы".
— В конце концов, речь шла не только о "военной группе" с ее специфическими задачами, — продолжал Насарио.
— Тем лучше, если ты знаешь, о чем речь. Все довольно просто. Он, я и Чино уже спорили между собой, пытаясь прийти к единому мнению. Дело в том, что нам не хотелось бы действовать, основываясь на поверхностных выводах. Ведь можно наделать ошибок. Чино предложил, чтобы решающее слово осталось за тобой.
— А что, обстановка такая опасная?
— Очень опасная.
Насарио взглянул на Бельо. В его глазах застыло необычное выражение. Он начал понимать, что случай с Сильвио Мора вышел за рамки обычного слуха, который распространяется повсюду. Однако он сделал вид, что не придает этому особого значения.
— Не злоупотребляйте определениями "опасная", "очень опасная". Разве речь идет о предательстве? Об агенте кубинской контрразведки? Что здесь для нас может быть опасным?
— Если хочешь, давай забудем об определениях, — уступил Бельо, — но забудем до того момента, пока ты сам во всем не разберешься. Слова здесь не играют столь решающей роли. И не за этим мы сюда пришли. А вот факты — это совсем другое дело.
— Ну хорошо, рассказывайте наконец.
Андрес Насарио нервным жестом поправлял кубинский флажок, стоявший на столе, и ждал, пока Бельо начнет свой рассказ.
— Ты знаешь, я был его лучшим другом. Об этом все знают. Мы всегда были вместе, во всех делах часто я первым защищал его. — Марио Бельо встал и принялся ходить по комнате, подыскивая те необходимые слова, которые нужно было употребить, говоря о друге. — Я даже помогал ему в личном плане. Но это только одна сторона дела. Другая — это наш долг, он и привел нас сюда.
— Переходи к делу, — перебил его Насарио. — Не заставляй меня нервничать!
— Так вот, о деле. Меня очень беспокоит то, что ты веришь этому опасному человеку, стоящему во главе операций, которые мы планируем против Кубы. Мы доверяем ему, признаем его командиром. И все это для того, чтобы в самый ответственный момент он испугался и превратился в дерьмо. Ты понимаешь? Вот поэтому мы и пришли сюда. Ведь что получается? Сильвио позирует для прессы, делая всякие заявления, одевается как смелый боец коммандос, выкрикивает военные призывы, похваляется на каждом шагу, а когда ему говорят, что нужно выйти в море и высадиться на островок, он начинает искать различные предлоги, чтобы не пойти. И тогда Кастильо вполне справедливо заявляет: "Почему я должен подчиняться этой трусливой сволочи?" Все о нем такого мнения.
— Я не знаю ни подробностей того, о чем идет речь, ни тех аргументов, которыми вы располагаете. Однако хочу предупредить вас — будьте осторожны. Если мы потеряем единство — мы погибнем. Поэтому нам не следует сразу же принимать поспешных решений. Наша обязанность — хорошо проанализировать то, что нам известно. Человек подвержен слабостям. Это может быть ревность или зависть. Возможно, человек переживает какие-то трудности, а может, случилось так, что его не понимают и ошибаются в нем. Очень легко потерять друга, поверив кому-то на слово без всяких оснований.
— Мы все это понимаем, Насарио. Но нужно смотреть на вещи реально и не отгораживаться от возникшей проблемы.
— Какой проблемы?
— А той, что тот, кто не хочет видеть, хуже слепого.
— Да не в этом дело, Бельо, рассказывай мне, что случилось.
— Ты помнишь, что мы всегда говорили о людях, которые возглавляют военную деятельность? О тех, кто руководит операциями? Что говорил по этому поводу Уго? Что говорил ты? Они должны поступать, как Гуахиро Мендес, Менойо и другие. Нужно идти на Кубу. Даже Сильвио Мора сказал об этом!
— Да, Насарио, — добавил Уго Гаскон более умеренным тоном. — Почему бы не предъявить настоящих требований к Сильвио? Даже я, человек не слишком деятельный, большей частью занимаюсь финансовыми и административными делами, — я и то потребовал, чтобы меня включили в одну из операций. Иначе кто-нибудь скажет однажды: "А чем он занимается?" А вот Сильвио Мора ни разу не поднялся на борт судна.
— А что ты думаешь, Сантос?
— Если мы пришли вместе, значит, я думаю так же.
Андрес Насарио вздохнул с видом побежденного человека и откинулся в кресле:
— Ну хорошо. Думаю, что вы пришли ко мне, уже приняв решение, и уступать не собираетесь. Я знал кое-что, но, мне кажется, этого недостаточно, чтобы решать судьбу человека, выступающего на нашей стороне и верно служащего нам. Это слишком большая ответственность. А мне больше чем кому бы то ни было не пристало принимать поспешных решений. Каждый из нас имеет право на уважение.
— Это не наше мнение, — возразил Бельо, — факты против него. Мы тебе еще не все рассказали. Перед тем как прийти к тебе, мы решили последний раз проверить Сильвио. Организовали твоему "герою" поездку на остров Ангила. Обычную поездку, без боевых задач, и на словах он согласился. Однако, когда дошло до дела, он всячески старался увильнуть, используя для этого любой повод, и, наконец, однажды не пошел к тебе домой, а нам заявил: "Я с вами никуда не пойду". Это факт, а не какое-то там мнение. Понимаешь? Народ озлоблен. Ведь первый, кто всех агитирует во время тренировок, — это он. Там, в Эверглейдсе, он самый смелый, но куда девается его смелость, когда нужно действовать. А что, если он будет руководить нами?.. — Бельо понизил голос, уверенный в том, что шеф наконец-то понял его. — Вот, Насарио, это мы и хотели тебе сказать.
— Высказать легко, труднее принять решение.
— У Чино есть одна идея. Ты должен поговорить с ним и поставить Сильвио во главе группы для выполнения какой-либо задачи. Это будет обычный переход морем без всякого оперативного предназначения. Мы постараемся снести все его шутки и издевательства. И если, несмотря ни на что, он откажется, ты заставишь его сказать: "Я не пойду, поскольку очень боюсь". И все станет ясно.
— Даже не верится, что мы должны так поступить с нашим другом.
— И тем не менее… Ведь неизвестно еще, чем кончится.
— О’кей. Тогда действуем. Давайте завтра же разработаем для него операцию.
— А результаты не замедлят сказаться.
— Что же из этого получится?
— Что получится? Мы потребуем, чтобы шарлатанов изгоняли публично и самым строгим образом.
— Хорошо, посмотрим. Пока еще рано применять такие жестокие меры. Если он не подходит для этого дела, подойдет для другого. Нас не так много, чтобы бросаться людьми. Проведем проверку. Бельо, ты ее возглавишь. Действуй трезво, без лишних эмоций, тщательно старайся не посвящать в это дело остальных, а главное, чтобы ни о чем не узнал Сильвио.
Итак, был разработан план, призванный выявить слабости одного из самых "твердых" людей "Альфы". Он был довольно прост. Задача состояла в том, чтобы собраться в районе недалеко от Дамфаундлинг-Бэй, и, как обычно, ждать там сигнала. Об опасностях и риске ничего не говорили, однако их подразумевали, поскольку в тех районах действовали патрульные суда Кубы и Багамских островов. Кроме того, и погодные условия могли резко измениться, а небольшое судно не было приспособлено для дальних морских переходов и тем более для встречи с сильным штормом. Сначала Сильвио надеялся, что кто-либо может вдруг отменить приказ и выход в море не состоится. Однако этого не произошло, а час "X" неотвратимо приближался. Тогда Сильвио прибег к своему излюбленному приему: попытался спровоцировать споры. Но на этот раз все ему уступали и повиновались. И это несмотря на все его сумасбродство или преднамеренно грубые выходки.
— Совсем мало топлива.
— Ничего, Чино достал еще две пластмассовые канистры, которые мы погрузим на борт.
— А оружие? Этого же мало.
— Завтра Уго привезет три новейшие винтовки.
— Здесь нас увидят, и все дело провалим!
— Мы уже думали об этом. Завтра рано утром переходим в Хилсборо-Бич.
— Меня раздражает упрямство Кастильо, это нарушитель дисциплины.
— Мы его заменим другим.
Мора не мог найти никакого предлога, чтобы освободиться от этой поездки. Час "X" приближался. Всякий раз, когда Мора жаловался на что-то, ответ был один и тот же: "Ты же командир". В конце концов это вывело его из себя:
— Ну, довольно! Я не дурак, чтобы на все мои вопросы мне отвечали "да"! Вы сговорились и повторяете одно и то же.
— Хорошо, как ты прикажешь, ты командир.
Спасение пришло неожиданно. Однажды, придя домой, он застал жену уже в постели.
— Как поздно ты пришел!
— Много дел.
— Я буду ревновать тебя к Насарио. — Она привлекла мужа к себе. — Уже давно жду тебя. Не могу уснуть…
Однако Сильвио как будто не замечал ее настроения и даже не попытался ответить на ее нежный поцелуй.
— В чем дело? Что с тобой?
Сильвио лежал, глядя в потолок. Он никак не мог избавиться от мысли, которая всецело завладела им.
— Что с тобой происходит? — Эсперанса обиженно закусила губу.
Сильвио хотел ответить на ласки жены, но не смог. Навязчивая идея держала в плену его эмоции. Жена снова попыталась расшевелить его, она понимала, что с Сильвио происходит что-то неладное. Прижавшись к мужу, она шепнула ему на ухо:
— Тот петух, который не дерется, все теряет! Что произошло? Чем я провинилась перед тобой, что ты даже не хочешь меня замечать? — Именно тогда Сильвио понял, что Эсперанса — это его последний шанс, она поможет ему выбраться из ловушки, которую подготовили его друзья из "Альфы".
— Что же с тобой происходит? Скажи мне! Не говори, что ничего не случилось, ты не можешь меня обмануть! Говори же! — повторила свой вопрос Эсперанса.
Медленно, не глядя на нее, шепотом Сильвио рассказал ей всю правду:
— Не могу больше ни о чем думать. Через несколько часов ухожу на задание. Это поездка, из которой не возвращаются. Ты понимаешь?
Уставшая, переполненная злостью, Эсперанса вся напряглась:
— В какую поездку?
— На Кубу.
— Ты на Кубу? И ты пойдешь? Тебя послал этот?..
— Я должен идти. Как от этого избавиться? Ты понимаешь? Как мне уклониться?
— Боже мой! Почему ты должен подчиняться?
— Не могу я остаться. Я всегда сам говорил людям, что нужно быть примером, что враг не здесь, а на Кубе. И теперь если я останусь, то буду выглядеть трусом. Они от меня ожидают решительных действий, как раз этому я учил их. Ничего, наступил мой черед.
— Быть примером? Образцом, похожим на кого? На Висенте Мендеса? На Андресика? Быть похожим на идиота? Зачем? Остальные пойдут обманутые, но ты же знаешь все, верно? Почему не идет этот старый дурак? Э, нет! Ты и шагу не сделаешь из Майами! Это дело я могу уладить сама, и немедленно!
— Ты куда?
Она спрыгнула с постели и побежала к телефону. Ступни ее босых ног гулко стучали по полу. Сильвио испуганно ждал, что будет дальше; пожалуй, он зашел слишком далеко.
— Кому ты собираешься звонить?
— Родителям Марио Бельо. А ты молчи! Я знаю, как уладить это так, чтобы не подвести тебя. Посмотри, на кого ты похож!
Она быстро набрала номер. На ее обнаженное тело падал мягкий свет от ночника, и от этого оно казалось бронзовым. Но Сильвио, ничком повалившись на кровать, смотрел на жену невидящим взглядом, подавленный, безвольный. Неужели и на эту последнюю попытку будет дан отрицательный ответ? Его судьба целиком зависела от этого ночного телефонного разговора.
— Алло? Алло? Да, это я, Эсперанса. Как дела? Нет, его нет. Вы знаете у них все дела, поездки. То же самое? Ясно, это и следовало предполагать. Да, мне очень одиноко. Хотела уснуть, а сон никак не идет. Да, заметно? Ничего по-настоящему опасного нет, но может быть. Конечно, если бы не это, то я бы не звонила вам в столь поздний час. Спаси меня господь! Я очень сожалею, спасибо, сеньора. Да, сейчас, но сначала обещайте мне, что вы ему ничего не скажете. Да, хорошо. В общем, теперь я буду считать, что вы мне обещаете. Речь идет о Сильвио. Его впутали в серьезное дело. И вашего сына тоже, сеньора. В такое дело! А кто знает, сколько еще невинных. Знаете, откуда я узнала?.. Нет, хуже. Через несколько часов. Слушайте внимательно! Мой муж, ваш сын и другие члены "Альфы" отправятся на Кубу для того, чтобы пробраться в глубь острова. Это поездка, из которой не возвращаются. Да, я так думаю. Очень… Нет, им ведь никто не скажет об этом. Они считают, что одни могут уладить все дела в целом мире… Сильвио думает только об этом, на меня почти и не смотрит… Да, да, он главный виновник. Я и семью его видеть не могу! Не знаю, что делать, я хотела… Да, ясно. Вот и я так думаю. Я готова хоть сейчас пойти и рассказать все ФБР. Да, я предпочитаю, чтобы они были в тюрьме здесь, чем мертвыми там. Я не могу забыть этих бедных ребят, которых послали на смерть. Извините за резкость, я чувствую себя в безвыходном положении. Когда об этом узнала, то плакала до тех пор, пока не пришла в голову идея позвонить вам. У вас больше опыта. Я не сомневаюсь, сеньора. Да… я хорошо отблагодарю вас за помощь. Сделайте все, чтобы спасти их. Вот каналья этот старик! Не знаю. Мне кажется, они еще задержатся… Пожалуй, он уже и ночевать не придет. Я раньше думала, что у него есть другая… Сын? Нет, некогда, очень много забот… а эта старая свинья… своего племянника! Нет, этого я не знала… не знаю, почему они… обращают на него внимание.
Сильвио Мора вздохнул. Все шло как нужно. Эсперанса, продолжая разговаривать, подала ему ободряющий знак. Страх начал уходить. Неужели эта едва появившаяся надежда вновь рассеется?
— Да. Лучше бы вы сами. На вас быстрее обратят внимание. Это не то же самое, все же материнская любовь. Какая удача, что я вовремя сообразила. Я перекладывала бумаги Сильвио, там есть имя и вашего сына. Да, логично, он всегда оставался, чтобы собирать деньги и убеждать нас в том, что они живы и сражаются за Кубу. Бесстыдный старик! Извините, большое спасибо. Может, удастся уснуть в этом ужасном одиночестве. Спокойной ночи, до свидания. — Эсперанса положила трубку. Еще не все было потеряно. Теперь все должно было пойти своим чередом.
После слов "спокойной ночи" и окончания телефонного разговора близость вновь вернулась к супругам.
Марио Бельо не было дома, когда звонила Эсперанса, но электронное подслушивающее устройство, находившееся в его комнате, записало с высоким качеством весь разговор и позволило ему позднее послушать, о чем беседовали его мать и расстроенная жена Сильвио.
В маленькой пластмассовой коробочке была зафиксирована весьма важная информация.
Когда он вернулся поздно ночью, то сразу же заметил, что электронное подслушивающее устройство записало телефонный разговор. Надев наушники, чтобы не создавать шума, Бельо с удивлением прослушал запись. Затем положил ее в карман своей куртки и вытянулся на кровати, положив руки под голову и шепча проклятия по адресу какой-то женщины. На следующий день он встал пораньше, накинул куртку и отправился к шефу.
— Операцию с Сильвио нужно отменить.
— Что, испугались?
— Ты тоже испугаешься, когда узнаешь, что я скажу тебе.
— Говори же, не тяни.
— Послушай эту запись.
Насарио с удивлением прослушал запись. Он не видел другого выхода, как заменить Сильвио на посту ответственного за военную деятельность в "Альфе", хотя все еще не соглашался с тем, что звонок Эсперансы был делом рук ее мужа. Сильвио, исходя из ситуации, которую он вызвал, думал, что его пригласит Насарио и скажет примерно следующее: "Послушай, Сильвио, оставь все это, выхода в море не будет. Мать Бельо каким-то образом пронюхала об этом и угрожает заявить в ФБР". Тогда он какое-то время будет протестовать, настаивая на выходе в море. Но Насарио приготовил для него нечто совершенно неожиданное.
— Ты "сгорел", Сильвио, эти дьяволы до всего докопались. На какое-то время необходимо передать военные вопросы в ведение другого.
Сильвио Мора больше не считался твердым человеком, и теперь его уже никто не видел в военном продовольственном магазине на Фледжер-стрит. Однако, благодаря Насарио, дело не дошло до позорного исключения его из организации. Его перевели на работу по гражданской специальности внутри организации. Сильвио сменил униформу на гражданский костюм и снова всплыл на поверхность. Снисходительность шефа была отражением его собственной посредственности. Освободившееся место перешло к Чино. Без славы и сожаления был похоронен миф о Сильвио Мора, ученике "бывалого капитана". В качестве эпитафии Андрес Насарио сказал ему, смещая его с должности:
— Не печалься, значит, так нужно.
После эпизода с Инагуа было сокращено количество террористических операций, проводимых "Альфой-66". Андрес Насарио даже и не подозревал о том, что Центральное разведывательное управление завело дело по этому небольшому происшествию. Американцам казалось подозрительным, что двигатели у "Хоупа" вышли из строя и что именно этим объясняется задержка в пути и последующее изменение курса. Они не верили также и тому, что решение подойти к Багамским островам было принято в целях спасения и получения необходимой помощи. И наконец, им показался странным тот факт, что задержанные назвали себя агентами ЦРУ и попросили, чтобы о них открытым текстом сообщили властям Соединенных Штатов. По своим обычным каналам ЦРУ сообщило о намерении не поощрять новые операции против Кубы и не оказывать им поддержки до особого указания. Во время этого вынужденного перерыва члены "Альфы-66", занимавшиеся ранее вооруженными действиями, выполняли обычные гражданские обязанности и отдельные поручения. ЦРУ даже оказало содействие в устройстве на работу лиц из этой группы. В некоторых случаях оно прибегало к крайним мерам, давлению и даже разрешало эти вопросы с помощью правительства, которому приходилось идти на "отдельные нарушения" трудового законодательства. Добиться такого положения было нелегко — рабочих мест не хватало, однако Чино не оказался среди тех, у которых устройство на работу шло тяжело. Он получил место в городском совете Майами. Ему помогло то обстоятельство, что Ферр, председатель муниципального совета города Майами, был, с одной стороны, приверженцем Насарио, а с другой — работал на ЦРУ.
По роду своих новых служебных обязанностей Чино пришлось встречаться со многими эмигрантами-кубинцами, которые посещали муниципальный совет. Там ему довелось услышать много всяких историй. Вот одна из них.
Эзабель З. приехала с Кубы осенью 1965 года. С тех пор ее муж непрерывно работал. Он продал все, что у них было, попросил взаймы денег у знакомых и родственников, чтобы открыть небольшой магазин на 8-й улице. Ему и другим кубинцам удалось так поставить дела, что от своих предприятий они получали доход. Все шло хорошо до тех пор, пока они не стали конкурентами сильных людей города. Слишком много народу шло в их магазины. Владельцы крупных торговых центров города решили, что настало время прекратить это соперничество. Им нужно было заставить клиентов, проживающих по 8-й улице, идти за покупками в крупные магазины города. Все остальное сделала пропаганда. Однажды, когда дела кубинцев — владельцев мелких лавок по 8-й улице пошли особенно удачно, к ним прибыл чиновник от городских властей, чтобы оценить их собственность под предлогом перестроек в квартале. Нелегко было начинать все сначала. Положение Эзабель еще больше осложнилось, когда ее муж тяжело заболел. Затраты на лекарства и консультации у врачей поглотили все их сбережения. Несмотря на это, муж скончался. Это был первый удар судьбы. У них был сын, связанный с какой-то группой террористов, но, подавленный семейным горем, он решил уйти из шайки. Этим воспользовались его личные враги, которые распространяли слухи, что он якобы "скрытый коммунист", так как постоянно жаловался на плохое отношение к нему своего отца. Вдова и ее сын были обречены на нищету. Вот тогда к парню подослали человека, который сказал ему: "Мы тебя хорошо знаем по работе в нашей организации и понимаем, что к тебе там относились плохо. Ты получишь возможность морально отомстить своим обидчикам. Мы знаем ваше семейное горе и трагедию, которую пережила мать, поэтому окажем тебе денежную помощь". У него не было другого выхода, как согласиться на все предложения. Его послали в Южную Америку, в Чили, где он работает вместе с другими кубинцами. Но судьба продолжает играть с ним злую шутку. Один из кубинцев, с которым он вместе работает, его злобный противник. Эзабель это объясняет таким образом:
"Его зовут Орландо Бош Авила. Мы познакомились с ним давно, двадцать лет тому назад или даже больше, когда наш сын заболел и кто-то рекомендовал мне Боша как хорошего врача. Это было в городе Санта-Клара. Я должна была найти такого частного врача, который бы за лечение брал не слишком много. Общественные поликлиники были слишком ужасными, нельзя было и думать о том, чтобы лечиться в них. Они были предназначены для негров и очень бедных людей, а мы, хотя и не были миллионерами, все же могли кое-что заплатить. И вот, как я уже говорила, нам дали адрес Боша, который жил на улице Сан Матео, и его телефон. Я позвонила. Женский голос ответил, что доктор принимает с трех часов. Бош был известен как хороший педиатр. Говорили, что он здесь в США работал врачом в детских больницах Огайо и Теннесси, а также в столичной детской больнице. Он осмотрел моего сына, а затем отозвал меня в сторону и сообщил, что болезнь излечима, но необходимы время и деньги. И он поинтересовался, есть ли у нас деньги. Я была поражена. Видя, что я затрудняюсь ответить на его вопрос, он повернулся ко мне спиной и занялся другим клиентом. И теперь я думаю: "Какие же идеалы защищает мой сын, если он вместе с этим человеком?"
В конце 1974 года Чино пришлось неоднократно вести беседы с членами различных террористических организаций. Он искал возможность найти себе "место" в одной из тех, которые еще оставались на содержании ЦРУ. Было ясно, что ЦРУ не отказалось от антикубинской террористической деятельности на самой территории Кубы или в Соединенных Штатах и что эти мероприятия уже распространились и на другие страны Латинской Америки.
Внимание Чино привлекла одна из таких групп, которая, казалось, имела поддержку ЦРУ. В отличие от группы, возглавляемой Насарио, она точнее понимала истинные желания ЦРУ — объединить все террористические организации и развязать грязную полемику, направленную против пролетарского интернационализма. Это было голубой мечтой высшего руководства американской разведки. Им хотелось начать новую "священную войну", чтобы добиться объединения международных антикоммунистических сил. Среди этих деятелей наиболее реакционного толка были и такие, которые пытались оказать давление на Джимми Картера, с тем чтобы он дал полную свободу действий американской разведке. Они советовали объединить под эгидой разведывательной службы усилия полиции и других подобных ведомств. Однако этому препятствовала развернувшаяся между руководителями различных рангов беспощадная борьба за свои места и сохранение привилегий, с тем чтобы взять на себя как можно большую ответственность, а следовательно, и обрести максимальное личное влияние в правительственной иерархии. Борьба между различными комитетами, агентствами, управлениями становилась все более ожесточенной. Одни радовались провалам других, и наоборот. Они шпионили друг за другом и подстраивали предательские ловушки. То же самое происходило и в среде кубинских эмигрантов. Как примерные ученики, они старались найти себе место повыгоднее и поудобнее, в результате чего их усилия становились все более разрозненными. Тогда в Соединенных Штатах решили, что нет ничего лучшего для их новой политики, как использовать вывеску ДИНА в качестве прикрытия для осуществления своих планов в странах Латинской Америки.
Однажды Чино случайно встретился с одним из членов антикубинского фронта, который сообщил ему кое-что о поддержке, оказываемой со стороны ДИНА кубинским контрреволюционным организациям в эмиграции, и о существовании многочисленных планов, направленных против Мексики, Перу и других стран, которые не выступают против кубинской революции. С кем бы он ни заводил разговор, эти две темы обязательно фигурировали в его рассуждениях.
— Ты же знаешь эмиграцию, — сказал Гонсалес, — им нелегко. До последнего времени у них была одна надежда — победоносно вернуться на остров. А сейчас… представь себе, они постепенно находят другие пути. А кубинцы по ту сторону тоже понимают все это и используют создавшуюся ситуацию в своих интересах. Другими словами, мы оказались в изоляции.
— Я видел многих кубинцев, которые хотят вернуться во что бы то ни стало.
— Но то, что за этим скрывается, против нас: они забывают о прошлом и единственно, что их интересует, — это возмещение убытков, понесенных в результате национализации, проведенной Кастро. Кроме того, они готовы даже на сделку с красной Кубой.
— Только и всего? Я слышал многих юношей, почти взрослых, которые говорили о возвращении на Кубу. Они никогда не занимались бизнесом и даже не думали об этом, тем более в условиях Кубы.
— Однако об этом тоже не стоит забывать.
— Конечно. — Чино понял, что ему нужно изменить тему беседы, и спросил: — Ты что думаешь об этом? Что собираешься делать?
— То же самое я хотел спросить у тебя, — ответил ему собеседник. Пожалуй, ему нужно было выиграть время, чтобы подумать над ответом. — Я уже принял кое-какие меры. Но ты в худшем положении. Мы же не из той породы людей, о которой я тебе говорил. Почему ты не отделаешься от этого старого наглеца? Насарио, Гаскон, Маркес — все эти люди не что иное, как бесстыдные торговцы. А вы, те, кто хочет бороться до конца, для них всего лишь товар. Ты можешь убежать, другие уже сделали это. Я имею в виду случай с Бошем. Сейчас он в Чили. Здесь его искали для суда. Только там он смог вздохнуть спокойно. Ты тоже можешь использовать этот путь. Не позволяй, чтобы тобой играли, как куклой, не будь глупцом.
— Я подумаю над этим.
— Повторяю, старик, ты заслуживаешь большего, а находишься в зависимости от таких типов, как "храбрый капитан" Андрес Насарио. Он готов послать на смерть своего лучшего друга и даже родственника, если только это даст ему возможность заработать или возвеличиться.
Из этой встречи с Хуаном Гонсалесом Чино сделал следующие выводы. Терроризму все больше угрожает увеличение среди эмигрантов сторонников мирного сосуществования с Кубой. Двери антикубинского фронта могут открыться перед ним в том случае, если он поймет, что там будет ближе к ЦРУ, или же если его связи с Насарио начнут ухудшаться. Гонсалес может стать мостиком к установлению контактов с ДИНА.