Цваки, взявшись за руки, стояли вокруг, образуя ровный круг, и мерно гудели, напоминая трансформатор. Я сдавлено хихикнула — наваждение рассеялось. Зато вернулась спокойная уверенность в силах мастера стихий. Змея, которая все это время спала, обернувшись вокруг тела, и даже не прореагировала на кокетливый танец со стихиями, вдруг подняла голову и бессловесно шепнула слова истины.

Я наклонилась к молодому цваку, нежно проводя пальцами по ровному серебристому ирокезу:

Сила льда — зеркала мира, чтобы отразить холод небытия

Сила воды — чтобы омыть твою душу от следов безмирного пространства

Сила огня — чтобы согреть твое сердце страстью существования…

С каждым словом, которые сочились из моих уст, словно яд древней змеи, краски жизни возвращались к Ривиэлю. Застонав, цвак приоткрыл глаза:

— Кира — ну, кто же еще! — слабо улыбнулся он. — Только ты могла устроить подобную передрягу! Знаешь, не очень приятно умирать второй раз в жизни…

— Второй? — удивилась я. — А первый когда успел?

— А как ты думаешь, меня Хен перетащила к себе? — почти ожил Ривиэль, приподнимаясь на локтях. — Увы, таким как вы это запросто, а маленьким цвакам приходится туго — чтобы выскользнуть из мира, который считает тебя своим, нужно как минимум умереть. И это при сильной магической поддержке. Что там, как максимум — боюсь и подумать…

— И не думай, — облегченно рассмеялась я, убедившись, что маг вполне жив и здоров, — тебе вредно!

— Зачем звала? — хитро сощурился Ривиэль. — Неужто истосковалась? Не один ревень прошел, не один ходень, как ты вдруг соскучилась по мне… хотя, трудно сказать, сколько именно, я так и не привык к мерам времени в мире Хен.

— Ну, здесь прошло тысячу сот, — мягко улыбнулась я, помогая цваку подняться и поддерживая мужчину за талию. — Этого достаточно, чтобы соскучиться?

— Тысячу сот? — потрясенно повторил цвак, ошалело обводя взглядом цваков, все еще не разжавших рук: его удивление подтверждало мою теорию кругов.

Цваки, в свою очередь, тоже косились на Ривиэля, как лошади на пожар, но пока с места в карьер не рвались. На меня же вообще старались не смотреть. До сих пор не ведаю, как смотрится со стороны ворожба стихий, но, судя по результатам, да ощущениям в процессе, думаю, зрелище не для слабонервных…

— Тысячу сот, — снова прошептал цвак, оглядываясь. Особенно его потрясли постаревшие лица братьев. — Что у вас произошло?

— Хороший вопрос, — буркнула я. — Вот, собственно, поэтому я и притащила тебя обратно из страстных объятий самой великой лгуньи в мире — старушки Хен!

Ривиэль слушал мой рассказ очень внимательно, ни разу не перебив. С каждым словом его лицо становилось все мрачнее, приобретая жесткое выражение, которое знакомо по прошлому визиту: цвак в критической ситуации становится совершенно другим существом, поражая серьезностью и собранностью.

— Понятно, — сухо кивнул он, когда я замолчала. — Что требуется от меня?

Вот это мне нравится: никаких воплей и вырывания цветных волос из ирокеза, только требование четких инструкций. Вот только последних у меня не было — так, лишь неясные наметки.

— Думаю, надо объяснить Роже, что происходит с Кеприей, — растерявшись, проблеяла я. — Может, тебе он поверит…

— А тебе не поверит? — размышлял цвак, что-то прокручивая в голове.

— Кажется, он вообще не слышит, что я говорю, — протянула я. — Разве что то, что сам хочет!

— Не сгущай краски, — поморщился цвак, задумчиво разглядывая тукана. — А кто это?

— Это повелитель выживших цваков, — я вспомнила волшебные строения и восхищенно продолжила. — Они увеличили силу клана. Лес сейчас безжизненный, но цваки не растерялись и пошли по стопам анахов. Вот только те комнаты в горах делают… а твои сорасники подошли к задаче креативно: выдолбили целый город в подводных скалах, попутно заработав на этом немалые деньги. Думаю, что если мицар вдруг захочет утопить цваков, те легко научатся дышать под водой.

Избранные цваки наконец расцепили руки, давая другим возможность войти в круг. Тукан тут же подошел к Ривиэлю и преклонил колено:

— Если рожденный повелителем пожелает, я с радостью уступлю ему власть.

— Да на кой она мне нужна? — лицо Ривиэля в недоумении вытянулось. — В Кеприи все совершенно иначе, а я вообще более похож на ходячего мертвеца, чем на повелителя… ну, во всяком случае, сейчас уже более иномирец, чем даже Кира: она в любом мире будет чувствовать себя, словно дома — лишь бы там были стихии…

— Это тебе хранитель сказала? — тут же уточнила я причину такой глубокомысленной мудрости. Цвак не ответил, но было и так понятно, что это правда. Я задумалась.

— Приветствую, — Ллер подошел к старому другу и сжал руками плечи Ривиэля: принц пристально вгляделся в изменившееся лицо цвака. Тот невесело усмехнулся: — Да, мой друг, я уже не тот мальчишка, что сопровождал тебя на всех сомнительных вылазках…

Братья по-очереди обняли Ривиэля. Вдруг Ллер вздрогнул:

— Я не смог! — вскричал побледневший маг. — Мицар почуял магию перемещения! Видимо, мощь цваков возросла настолько, что мне не под силу скрыть такое возмущение… Лихуты близко!

— Они уже здесь! — Тукан вскинул голову, прислушиваясь. — К бою!

Цваки выхватили кахты и выстроились вокруг своего повелителя. Я рванулась было к ним, но Ллер крепко держал мою руку:

— Не стоит, Кира, — покачал головой цвак. — Это самоубийство: мы все потеряли много сил. Стойте спокойно.

Сверху опустилась сеть, словно сотканная из синих молний: цваки застыли, словно замороженные. Я зачарованно проследила за краем ловушки, застывшей в полушаге от нас: это братья Ривиэля сдержали магию лихутов. Они стояли между нами и сетью, поддерживая белесый щит защиты.

— Сфера невидимости, — отрывисто приказал Ллер.

Братья бросили щит и метнулись назад. Схватившись с магом за руки, образовали вокруг нас с Ривиэлем круг и слаженно забормотали заклинание. Прозрачный шар, словно мыльный пузырь, окружил нас со всех сторон. Оставшийся без поддержки щит таял белесым туманом под напором гудящей сети лихутов. В тот же миг, словно ниоткуда возникли три вихря, несущие уже знакомых анахов. Тукан медленно, преодолевая сопротивление ловушки, повернул голову в сторону нападавших.

Один из лихутов вскричал и схватился за виски. Вихрь развоплотился. Потеряв поддержку, мужчина упал на землю и замер. Сеть замерцала и начала таять, неохотно отпуская пленников. Выпутываясь из заклятия, цваки бросились в сторону оставшихся лихутов, стреляя по ним из кахтов. Вскоре, схватившись за грудь, пораженную метким выстрелом цвака, упал еще один лихут. Осиротелый вихрь пошатнулся и завалился на бок, вырывая с корнями дерево, да взметнув комья земли.

— Они побеждают! — радостно вскричала я.

Но тут по воздуху, словно по глади озера, прошла рябь. От колебаний могучие деревья качались в разные стороны, будто нанизанные на невидимые пружины. Посередине полянки завихрения воздуха были сильнее. Полыхнула звезда… постепенно потухая, она принимала формы каменного сердца, мерцающего в груди мрачного мужчины в развевающемся черном плаще.

— Рож'иальяр? — вздрогнул Ривиэль.

Метнула обиженный взгляд на цвака, — он, что, мне тоже не поверил? — и снова обернулась.

Мицар протянул руку к цвакам, сражающимся с последним лихутом: тех словно стало засасывать в воронку. Пытаясь сопротивляться, цваки медленно плыли по течению силы анаха. Приближаясь, касались руки мицара и… просто растворялись! Горячая волна ужаса поразила все тело. Кажется, я закричала: Ривиэль испуганно зажал мне рот.

А на поляне мицар поглощал силу и жизни цваков — одного за другим! Тукан взвился в воздух, словно завывая: от повелителя в сторону мицара полетела извивающаяся призрачная мощь, словно змея она впилась в анаха, захлестнув вокруг шеи чудовищно-длинный хвост. Роже хватился за шею и упал на колени. Цваки, обретя свободу, почему-то не пытались ни убежать, ни нападать на мицара.

— Они пусты, — потрясенно прошептал Ривиэль, безвольно опуская руку.

Вздрогнув, пригляделась к мужчинам. Маг прав: взгляд голодного зверя, рты исказила гримаса ненависти ко всему живому, кахты осиротело упали на землю. Цваки сохранили жизни, но это было хуже смерти: передо мною стояли точные копии отморозков, которых я убила в лесу.

Мицар, пытаясь освободить шею, корчился на земле. Тукан прицелился из кахта… Я вскрикнула в ужасе и закрыла ладонями глаза: сейчас он его убьет! Мелкая дрожь сотрясала тело: Роже — монстр! Столько раз слышала, но не верила. Увидев своими глазами, тщетно убеждала себя, что анах заслужил смерть. Вздрогнула:

— Его нельзя убивать! Каменное сердце…

И подняла глаза на Ллера: тот был мрачен, как туча:

— Мицар убил тукана…

Растеряно обернулась и увидела Роже: живого и здорового. Было обрадовалась, но тут же поникла: насколько же он силен! Мицар, не обращая внимания на поскуливавших от ужаса цваков, обходил поляну, тщательно что-то выискивая. Уцелевший лихут ждал приказа своего повелителя.

— Перемещение состоялось, — бросил мицар. — Ищи!

И исчез. А лихут провел по воздуху спиралевидным мечом. Я вздрогнула: тот указал в нашу сторону. Анах призвал вихрь, вскочил на него и взмыл в воздух, улетая по направлению, указанному мечом.

Мы молчали, избегая смотреть друг на друга. Ллер опустил руки, снимая сферу:

— Надо прикончить бедолаг, — мрачно буркнул он и пошел в сторону съежившихся цваков. Братья двинулись следом за магом.

Отвернулась, не в силах смотреть, как они будут убивать кеприйцев, которые еще совсем недавно так радовались тому, что их выбрали. Слеза скользнула по щеке. Конечно, так надо, но это все равно несправедливо! Во что же превратился Роже? Неужели, кеприйца так испортила власть?

— Интересно, — услышала я растерянный голос Ривиэля, — как ты хочешь, чтобы я поведал мицару о конце мира? Насколько я понял, добраться до Роже живым у меня еще меньше шансов, чем у тебя…

— Какая же я дура! — стон вырвался против воли.

Я так хотела стать частью жизни Роже, но, увидев мицара в действии, призадумалась — а стоит ли так добиваться исполнения мечты? Конечно, я знала, что у анаха еще тот характер… но столь чудовищной жестокости не ожидала.

— Какое невероятное открытие, — цвак потянул меня за лямку платья, отвлекая от мрачных мыслей: он в такой момент еще шутить пытается?

— Я вдруг решила, что ты запросто подойдешь и спокойно поведаешь Роже обо всем, — пожаловалась парню. — Ллер был прав…

Вернулись цваки, мрачные донельзя.

— В чем я был прав? — хмуро уточнил черноволосый маг.

Я отмахнулась. И тут у меня возникла рискованная идея.

— А что, если Ривиэля замаскировать под одного из братьев? — воскликнула я, за руку подтаскивая к цваку того брата, которого спасла от проклятия. — Вы сейчас стали просто невероятно похожи, видимо, сравнявшись в возрасте. И Ллер просто возвратится к мицару с двумя помощниками, одним из которых будешь ты! А, приблизившись к Роже, откроешься ему и расскажешь о подлости Хен…

— Прямо таки — подлости, — чуть поморщился Ривиэль, но, увидев мой тяжелый взгляд, осекся: — Ладно-ладно, как скажешь — рассказать о подлости хранителя! Одна проблема — как нанести на меня лоск силы анахов?

— Ну, в принципе, я смогу это сделать, — отозвался Ллер, оглядывая друга. — Уже хорошо то, что ты сейчас очень сильно отличаешься от нынешних цваков: не внешне, по магии. А маскировку тебе сделаю, так что план Киры вполне осуществим. Более того, я не вижу иного выхода. Но, Кира, думаю, тебе тоже необходимо присутствовать в этот момент рядом с мицаром.

— Эх, жаль, что я не сойду за второго братца, — жалобно протянула я. — Придется воспользоваться старым путем — позволь лихуту схватить меня…

— А вот этого сейчас тебе делать никак нельзя, — предупредительно махнул рукой Ллер. — Мы можем и не попасть в Лив'утвао вовремя. Стоит тебе появиться перед мицаром, он сразу почует настоящую магию мастера…

— И насытит мною артефакт, — растерянно буркнула я. — Я, конечно же, хочу снова оказаться в сердце Роже… но не в прямом смысле! Ну, что же, тогда просто постучусь в ворота: вот она я! Пустите, пожалуйста, в гарем, а то жизнь на свободе не мила!

— Гарем? — живо заинтересовался Ривиэль, с цвака мгновенно слетела вся его серьезность: вот лис! — Мицар завел гарем?

— Что, завидно? — усмехнулась я. — Мицар считает, что ты бесцеремонно переманил меня, поэтому решил завести себе сотенку моих почти точных копий… за исключением силы.

— Здорово он развлекается, — протянул Ривиэль: глаза цвака горели любопытным огнем. — Так ты уже была в гареме? А подробности будут?

— Остынь, — мрачно сказала я. — Нет больше никакого гарема — я отправила девчонок обратно…

— Ну вот, — проворчал Ривиэль, — вечно эти ревнивые женщины все портят!

Верховный маг потянул цвака за ворот, увлекая с собой для трансформации. Я, преувеличенно бодро напевая себе под нос, бродила вокруг дерева, всячески избегая смотреть в сторону полянки.

Вскоре вернулся Ллерекайен, облаченный в плащ анахов: я облегченно вздохнула. За спиной верховного мага маячили еще две фигуры в длинных черных плащах. И тут из-за спин выскочил брат Ривиэля:

— А вот я! — с видом фокусника на ярмарке прокричал цвак.

— Невероятно, — я развела руками. — Я бы поклялась, что это — как раз те самые подозрительные типы, что предстали передо мной не так давно…

— Будем надеяться, что мицара тоже введет в заблуждение этот маленький трюк, — с довольным видом кивнул Ллер, откидывая широкий капюшон на спину. — Кстати, Кира, — добавил он с хитрым выражением на колоритном лице, — если вдруг передумаешь ломиться в гарем мицара, есть запасной план. Если мы скажем мицару, что с риском для жизни освободили тебя из лап лесных цваков, ты очень будешь ругаться, что злые дяди отнимают лавры у слабой беззащитной девушки?

— Не очень, — слабо улыбнулась я. — Так, пару тарелок разобью и все. Только ты не очень напирай про риск. Думаю, мицару прекрасно известно, что подобные отбросы общества напрочь лишены силы как таковой, посему и отыгрываются на беззащитных девчонках…

— Надо бы тебя связать, — задумчиво оглядел меня Ллер.

— Ой, — испугалась я. — Если бы это сказал Ривиэль, не обратила бы внимания, поскольку его эротические фантазии всегда зашкаливали, но от тебя, Ллер, я такого не ожидала…

Лицо Ривиэля вытянулось:

— А зачем связывать? При чем здесь фантазии? — Но я лишь отмахнулась от любопытного цвака.

— Связать, чтобы было понятно, что ты — пленница, — с укоризной воззрился на меня Ллер. — Есть идеи?

— Ну, в прошлый раз лихуты доставили меня на блюдечке с голубой каемочкой, — задумалась я.

— Что? — удивленно моргнул цвак. — Ладно, в любом случае, магия лихутов не подходит. Это анахи, с рождения тренированные особенным образом и смысл их жизни заключен в служении повелителю. Они — словно дополнительные руки самого мицара, обладающие частью его силы. Скрывать от лихутов тощую девицу — одно, а тягаться с ними мощью — совершенно другое…

— Ничего не тощую! — возмутилась я, выпрямившись: так грудь кажется больше. — И вообще, это ваша проблема, можете вообще сказать, что я сама так испугалась, что слезно умоляла взять с собой и даже веревочкой обвязалась для удобства…

Выбираться из леса пришлось пешком, так как Ллер напрочь отверг предложение немного полетать: видите ли, ему трудно скрывать магию стихий в движении. Цваки перенесли нас далеко на материк: лес вскоре кончился, и перед нами лежала багрово-коричневая долина Кабал. А из долины до Лив'утвао нас с Ривиэлем переместили Ллер с помощником.

Я впервые оказалась перед входом в это в высшей степени интересное место, поэтому смотрела во все глаза: длинная дорога, с определенного момента скрывающаяся в багровых лесах, была прямой, почти без поворотов. Не покидало ощущение, что это когда-то что была долина, но однажды произошло нечто вроде землетрясения. И равнина выкинула ввысь пики гор. А в других местах, для равновесия, земля рухнула вниз. И только дорога осталась на уровне прежней равнины.

Поежившись, посмотрела на цель нашего путешествия: дорога резко упиралась в высокий пик, словно великан воткнул в землю гигантский столб. Ни дверей, ни ворот, ни окон в горе не было. Как в Лив'утвао проходят путники, пока оставалось загадкой.

— Ну вот, — тихо произнес Ллер. — Мы обозначили себя, теперь можно перемещаться в зал пристней. А стражи доложат мицару о нашем приходе.

— А может, немного подождать, пока восстановится магия стихий? — прошептала я в замешательстве. — Стало так не по себе… Я и не подозревала о такой мощной охране, вспомнить только линию, словно посыпанную пеплом, которую я видела в лесу…

— Не все тебе ходить через черный ход, — хитро ухмыльнулся Ривиэль. — Пора разок и через парадный прогуляться. Так, для разнообразия.

— Разницы нет, Кира, — покачал головой Ллер. — Мицар никогда не теряет свою мощь. Она только растет с каждой порцией поглощенной силы.

— И с каждой порцией продвигает Кеприю к гибели, — еще больше помрачнела я.

Миг, и мы оказались в невысокой длинной черной зале, сплошь уставленной чучелами… Приглядевшись, я поняла, что это не чучела, а нечто вроде военного музея — много разнообразнейших костюмов на деревянных копиях анахов, при каждом виднелось какое-то оружие.

— Впечатляет, — промолвила я, разглядывая странные одеяния. — Это все костюмы воинов? О! Вот этот я помню… — и добавила с тоской, — Роже был в нем в нашу первую встречу.

— Это форма верховного мага, которую носили тысячи сот назад, — печально покачал головой Ллер. — Сейчас она уже другая.

— Не заметила, — фыркнула я. — Плащи те же, а остальное все равно не видно! А где же эти… пристни? Это и есть стражи?

Ллер кивнул:

— Да. И очень странно, что здесь никого нет. Происходит, что-то странное…

И обернулся на звук открываемой двери. Воздух в помещении пристней, освещенный магически, померк перед ярким утренним светом, ворвавшимся в зал через дверной проем. Мы поспешили в соседнее помещение. Зайдя, ахнула от восторга: огромное высокое помещение с круглыми окнами на потолке было похоже на зал во дворце, где устраивают балы: все сверкало, искрилось и переливалось до рези в глазах. Немного привыкнув к ярким солнышкам, добродушно подмигивающим из каждого зеркала и каждой грани искусно отшлифованного камешка, обратила внимание на пустоту.

Натертый до зеркального блеска пол не был покрыт ковром, что было непохоже на анахов, предпочитающих в интерьере комфорт и мягкость, заглушающую шаги. Не было ни каменного столика, ни пуфика, ни какой-либо еще мебели. В сравнении с богатой отделкой, пугающая пустота никак не вязалась.

— Здесь всегда так… прибрано? — растерянно спросила цвака.

— Обычно все иначе, — покачал головой настороженный Ллер. — В этих помещениях постоянно полно и пристней, и посетителей-кеприйцев…

Посредине зала чуть заклубился серебристый туман, являя мицара. Роже был один, стоял неподвижно, пристально разглядывая как я испуганно прижималась к Ривиэлю, оказавшемуся рядом. Я тут же отпрянула, чуть покраснев. Иронично покачав головой, мицар спросил:

— Вы на самом деле считаете меня идиотом?

Конечно, для Роже не осталось загадкой, кто прятался за черным плащом анаха. Я дернула Ривиэля за рукав: тот откинул капюшон и широко улыбнулся:

— Дружище! Ну тебя ни на соту нельзя оставить! Во что ты превратил бедную Кеприю?

— Что ты несешь! — яростно прошептала я. — Давай по существу!

— А, да, — еще шире улыбнулся цвак. — Тут, значит, такое дело: Кира и я… ну мы не вместе… да и не были никогда… за исключением помолвки. Но это дело былое, так вот…

Мицар поднял брови, с интересом прислушиваясь к словам Ривиэля. Он даже понимающе покивал старому другу. Сердечко замерло: неужели, получилось? Конечно, конец Кеприи неумолимо приближался, но мы хотя бы проживем оставшееся время так, как всегда мечталось!

Роже хищно улыбнулся и пошел к Ривиэлю. Обрадовавшись, тот раскрыл объятия навстречу другу. Вот только, поравнявшись с цваком, мицар вдруг достал острый нуч и ткнул мужчину в живот. Я вскрикнула от ужаса, а Ривиэль медленно осел на пол, судорожно вцепившись в рукоять нуча: по фиолетовым пальцам заструилась багровая кровь. Он с недоверием посмотрел на анаха, а потом закрыл глаза и завалился на бок.

— Нет, — вскрикнула я и, очнувшись, бросилась к Ривиэлю с намерением исцелить его, пока не поздно…

Но была тут же отметена силой мицара. С размаху припечатавшись о стену, больно стукнулась спиной о красивый излом, украшенный ограненными камнями, и в бессилии опустилась на пол.

— Почему? — спросила я одними губами,

— Я не прощаю предателей, — невозмутимо пожал плечами мицар.

— Так ведь не было никакого предательства, — я почувствовала, как по щекам заструились слезы. — Ты убил друга, который ничего не сделал. Он даже не знал, что мы разлучены. Хранитель забрала его из Кеприи…

Роже, не слушая, стремительно обернулся к цвакам и, взмахнув руками, поднял тела в воздух. Вокруг мицара возник вихрь, в котором сверкали молнии. Он затягивал цваков, окручивал магическими цепями. Ллер пытался выстроить защитный щит, но тот мгновенно развеялся, словно дым. Я в ужасе наблюдала, как мерцающий камень в груди мицара протягивает мерзкие длинные щупальца в сторону плененных мужчин, высасывая силу — капля по капле. Брат Ривиэля уже почти умер… И вдруг поняла, что смотрю на битву не человеческими глазами, а силой мастера. Так это же та тварь, что напала на Ллера в зале совещаний в центре кратера! Точнее, тогда была только часть силы каменного сердца, отделенная от целого, но живущая своей жизнью. И если малая частица была настолько сильна, какой же мощью должен обладать сам артефакт?

— Ты обманул доверие мицара, Ллерекайен, — прошипел мицар, лицо мужчины исказила жестокая гримаса: я в страхе вжалась в стену. — Ты понимаешь, что отплатишь за это большим, чем смерть?

Словно во сне наблюдала, как поникшее тело цвака таяло в пространстве… И вдруг огромное круглое окно посередине потолка разлетелось на куски: внутрь влетело уже знакомое мне серебристое чудище.

— А вот и Хен, — оторопело констатировала я. — Только ты опоздала, милашка…

Серебристый дракон плюхнулся брюхом на пол, усеянный стеклянными осколками, и поплыл в очертаниях, превращаясь в тоненькую фигурку хрупкой девушки с черными волосами.

— Ривиэль! — отчаянно взвизгнула она, бросаясь к мертвому телу.

Растерянно потрогала окровавленный нуч и обернулась, вперив в меня ненавидящий взгляд.

— Что, подруга, — горько усмехнулась я. — Не принесла ложь счастья? Конечно, для тебя люди ничто — так, пыль под ногами! И целый мир, — Кеприя, — лишь жалкий муравейник! Что для хранителя чужие жизни? Они хранят только собственную… Но, знаешь, жизнь — штука справедливая. И если ты когда-то разбила чье-то счастье, рано или поздно, разобьют и твое!

Хен зарычала, словно настоящая тигрица и снова поплыла в очертаниях. Я приготовилась вновь увидеть серебристого дракона, но прогадала: перед нами разрастался огромный сиреневый вихрь. Он срывал с выступов стен сверкающие украшения, бил стекла в круглых оконцах, вбирал в себя все осколки, насыщаясь смертоносным материалом.

— Роже! — вскричала я в панике, хватаясь за выступ, который еще недавно доставил боль: теперь он давал иллюзию спасения, удерживая тело от сумасшедшего вихря, сметающего все на своем пути.

Мицар спокойно скинул плащ, который тут же засосал ненасытный фиолетовый смерч, и поднял вверх руки: из ладоней мага в стороны поползли длинные жуткие черви различных оттенков золотого. Я содрогнулась, воочию увидев жадные конечности твари. Золотистая субстанция расползалась по полу, не испытывая никаких затруднений от бушующего вихря. Постепенно заполонила все пространство залы, переплетаясь и шевелясь, словно огромная живая дышащая масса.

С трудом подавив приступ тошноты, с омерзением наблюдала, как все увеличивающиеся змеи поглощают воздух, притесняя фиолетовый смерч, не давая тому увеличиваться, замедляя движение.

Хен, видимо поняв, что эта магия исчерпала себя и не даст лучшего результата, засеребрилась и вновь приняла облик красивой девы. Роже опустил руки: змеи, заполонившие залу, опали на пол горами золотистой пыли.

Чихнув, я поднялась, отпустив спасительный выступ, и тщательно стряхнула с платья остатки желтой пыли.

— Вы друг друга стоите, ребята, — проворчала я: конечно, если Роже убьет хранителя, это будет означать крах надежды на спасение Кеприи… но я не могла применить свою силу против анаха. Даже при виде твари, распространяющей мерзкие вихри из солнечного сплетения мицара, все равно ощущала в маге частичку моего милого Роже. А наблюдая за безуспешными попытками Хен, испытывала лишь злорадство, не в силах простить пять лет депрессии.

Хранитель вдруг истерично расхохоталась, как заправская ведьма, и растеклась по полу полноводной рекой, постепенно наводняя всю залу, проносясь по зеркальной поверхности смертоносной волной: я испуганно вдохнула и задержала дыхание, поднырнув под бурлящую от гнева воду.

Вынырнув на поверхность, перевела дыхание и увидела зависшего под потолком Роже. Мицар протянул руки к бушующей стихии воды: из середины ладоней в воду уходили яркие лучи, оставляя на поверхности облака пара. Вода мгновенно нагрелась: я взвизгнула и по многочисленным выступам забралась повыше. Обнаружив небольшую балку, поддерживающую высокий свод, уселась на нее, удобно свесив ноги по сторонам.

Лучи, бьющие из ладоней анаха, становились все ярче, почти мгновенно иссушая потоки воды. Роже не опустил руки и в тот момент, когда жалкая лужица на полу чуть засветилась серебром, пытаясь сменить облик. Последняя капля воды обратилась в серебристое облачко, которое приобрело прозрачные очертания Хен. Она с трудом стояла на ногах: иссушенная, еле дышала. Неожиданный приступ сочувствия горячей волной нахлынул в сердце. Я осторожно спустилась вниз по искромсанным битвой титанов стенам и подошла, чтобы поддержать шатающуюся девушку.

Но хранитель грубо оттолкнула меня и развернулась к Роже. Мицар парил над полом ужасающим спрутом. Медленно опустившись на пол, анах кровожадно улыбнулся. Хен вздрогнула, заметив мерцание на груди мага.

— Каменное сердце… — в ужасе прошептала она.

Внезапно Хен развернулась и посмотрела на меня в упор:

— Ты можешь все исправить, — чуть слышно прошептала она и потянулась к сломанному серебристому цветку, украшающему ее иссиня-черные волосы. Вытащив заколку, всунула цветок мне в руку. — Скажи ей, что она — глупая, ревнивая женщина! И… прости меня…

Хранитель вновь обернулась к анаху:

— Ты подавишься моей силой, проклятая тварь! — прошипела она, обращаясь к мерзкой силе внутри мицара.

Из камня к неподвижной девушке потянулись жадные вихри. Хен обмякла, растеряв последние силы: тварь делала свое дело, быстро пожирая все, что осталось от хранителя. Роже вдруг вскрикнул, словно от непереносимой боли, и рухнул на пол.

Бросившись к бесчувственному анаху, я упала на колени, перевернула тело и разорвала рубаху, обнажая грудь. Каменное сердце слабо мерцало, стремительно теряя радужные блики. Артефакт вибрировал, словно недовольный шмель. И несколько раз мигнув, словно старая лампочка, помертвел. Кажется, Хен была права: тварь подавилась непостижимой магией.

Мир вокруг померк, как будто на яркие лампы одели черные чехлы. Я недоуменно оглянулась на небо: нет, солнышки на месте. Вот только они уже не были теми яркими веселыми близнецами, что из озорства устраивали мне по утрам легкую щекотку.

Небо стало глубоким, почти ночным. Краски потускнели, словно мир стремительно становился черно-белым, устав постоянно окрашивать себя в яркие цвета.