Через несколько минут Джон Уинтерслип сошел на берег в Сан-Франциско. Не успел он пройти и нескольких шагов, как к нему через толпу протискался шофер-японец, узнавший в нем сразу жителя восточных штатов, и к которому он был послан с поручением от Роджера Уинтерслипа.
– Мистер Роджер Уинтерслип, – вежливо доложил японец, – к сожалению, не мог приехать встретить мистера Джона Уинтерслипа, но просит его через час пожаловать к нему в контору.
Джон проехал в дом Роджера на Ноб Хилл, принял ванну, переоделся и к назначенному сроку был в конторе Роджера. Его родственник оказался низеньким, цветущим мужчиной лет пятидесяти. Ласково приветствовав Джона, он повел его завтракать в один из известных клубов Сан-Франциско.
– Ну, как тебе нравится город? – спросил Роджер.
– Я уже влюбился в него! – просто ответил Джон.
– Да? – Лицо Роджера осветилось улыбкой. – Да, этот город не может не нравиться. История его коротка, но чревата событиями. Сравни его с другими городами, ну, скажем, с Лос-Анжелесом. Наш Сан-Франциско…
И Роджер сел на своего любимого конька.
– Писатели, – сказал он в заключение своей длинной тирады, – любят сравнивать города с женщинами. Сан-Франциско – это женщина, о которой нельзя слишком много рассказывать в кругу своей семьи. Не потому, чтобы она не была вполне пристойна – нет, но ее чулки чуточку тоньше, смех чуточку звонче, чем это допустимо в обществе – и люди не поймут ее. Кроме того, воспоминание о ней слишком приятно, чтобы его часто можно было воскрешать в своей памяти… Ах, чуть не забыл! Мой кузен Дэн Уинтерслип из Гонолулу просит тебя исполнить одно поручение.
– Меня?! Вот странно!
– Да. Такое доверие должно тебе льстить. Впрочем, его ты можешь выполнить только с наступлением темноты. А теперь я поеду показывать тебе город.
Через несколько часов Джон, опьяненный впечатлениями, сидел с Роджером в каком-то шикарном варьете и смотрел на сцену.
– Послушай, Джон! – обратился к нему Роджер. – Почему бы тебе не переехать сюда в Сан-Франциско? Вступай ко мне в дело, я ведь уже начинаю стареть…
– Не могу! Моя невеста Агата Пакер ни за что не согласится расстаться с Бостоном.
– Вот как! А ведь настоящая жена едет с мужем куда угодно. Значит, я несколько ошибся в тебе.
– В каком смысле?
– Видишь ли, в прежние времена Уинтерслипы были тем материалом, из которого выковывались пионеры. Уинтерслипы не увлекались мишурой цивилизации. В один прекрасный день они двигались в путь и исчезали на горизонте. Они умели жить полной жизнью. Впрочем, ты принадлежишь к другому поколению. Тебе не понять этого.
– Почему?
– Потому, что тебя, по-видимому, удовлетворяет тихая размеренная рысь. Тебе не знакомы непонятная тревога, внутреннее волнение, жажда деятельности и борьба… Бывало ли с тобой, чтобы ты не пошел спать из-за какого-нибудь пустяка, ну, скажем, просто потому, что ты молод и луна освещала берег, омываемый ночным морем? Приходилось ли тебе лгать, чтобы защитить, в сущности, недостойную женщину? Приходилось ли тебе объясняться в любви… гулящей девке?
– Конечно, нет! – с гордым возмущением ответил высоконравственный бостонец.
– Бродил ли ты когда-нибудь по темным подозрительным улицам чужого города? Дрался ли ты с судовым офицером просто на кулаках, осыпая его градом ударов? Подкарауливал ли ты когда-нибудь из-за угла своего врага и затем хватал ли его за глотку? Бывало ли с тобой…
– Знаешь, человек, о котором ты мне рассказываешь, не возбудил бы во мне особенной симпатии, – прервал его Джон.
– Вполне согласен с тобой! Но я привел тебе события из моей жизни. – Роджер не сводил глаз с лица Джона. – Д-да… Значит, я ошибся в тебе. Ты – пережиток пуританской эпохи.
Джон хотел дать ему отпор, достойный настоящего бостонца, но варьете было так красиво и уютно, музыка так ласково-чарующа, женщины так обаятельны и прекрасны, что Джону не захотелось портить себе настроение. И только один вопрос мелькнул в его голове: не издевается ли над ним его пожилой родственник, умудренный житейским опытом!…
В одиннадцать часов вечера они вышли из варьете лучшими друзьями. В автомобиле Роджер зажег электрическую лампочку и подал Джону письмо.
– Мне передал его третьего дня младший офицер с «Президента Тайлора», – прибавил он.
Джон стал читать письмо, написанное торопливым нервным почерком:
«Милый Роджер!
Ты и тот молодой человек, который по пути к нам остановится в твоем доме, можете оказать мне большую услугу. Прежде всего передай Джону мой привет и скажи ему, что я буду очень рад видеть его у себя.
Теперь перехожу к моей просьбе. У тебя есть ключ от моего дома на Решшиэн Хилл. Лучше поезжай туда вечером, когда там нет управляющего. Свет выключен, но в буфете есть свечи. В кладовке на чердаке стоит старый коричневый чемодан. Если он замкнут, – сломай замок. В нижнем отделении ты найдешь деревянную шкатулку, окованную медью. На ней инициалы Т. М. В.
Тщательно заверни ее и унеси. Пусть Джон спрячет ее в своих вещах и как-нибудь ночью, на полпути к нам, выбросит ее за борт. Скажи ему, что никто не должен этого видеть. Когда шкатулка будет в твоих руках, пошли мне шифрованную телеграмму и попроси Джона также послать мне телеграмму после того, как эта вещь опустится на дно Тихого океана. Тогда я буду спать спокойнее.
Роджер! Об этом никому ни слова! Ни одной душе! Ты понимаешь? Мертвое прошлое иногда нуждается в посторонней помощи для погребения своих мертвецов.
Твой кузен Дэн».
– Что же делать? – спросил Джон.
– Надо действовать! Если мы можем так легко избавить старика Дэна от бессонницы, надо помочь ему. Не правда ли?
– Хорошо! – нерешительно проговорил Джон.
– Так едем туда!
Подъехав к дому Дэна, Роджер открыл его своим ключом, и они вошли в вестибюль. За ним виднелся огромный холл и смутные очертания лестницы. Мебель в белых чехлах напоминала каких-то призраков, жутких, но терпеливых. Роджер вынул коробочку спичек.
– Забыл захватить электрический фонарик. Сейчас принесу свечи. Подожди меня здесь! Сейчас вернусь.
Джону показалось, что прошла целая вечность, прежде чем Роджер вернулся со свечами.
– Каждому по одной! – проговорил он.
Джон взял свечу в подсвечнике и высоко поднял ее. Мигающий желтый огонек давал мало свету и только еще сильнее подчеркивал густые тени.
Роджер шел вперед по большой лестнице. У входа в третий этаж он остановился.
– Нет, друг мой, я положительно становлюсь стар для таких авантюр. Забыл взять инструменты. Надо сходить за ними. Язнаю, где они лежат. А ты поднимайся наверх и поищи в кладовке чемодан.
– Хорошо! – сказал Джон. «Он во второй раз почему-то оставляет меня одного», – пронеслось в его голове. – «Как жутко здесь!» Держа над головой свечу, он стал подниматься по узкой лестнице. Дошел до верха. Остановился. Где-то треснула половица. Мрак, повсюду мрак. Странно! Треск повторился совсем близко от него. Он хотел обернуться, но кто-то в этот момент ударом кулака вышиб у него из рук подсвечник. Он покатился по земле, и свет погас.
– Осторожней! – закричал Джон. – Кто здесь?
Слабый лунный свет проникал через отдаленное окно. Джон заметил силуэт мужчины и понял, что ему надо быть настороже. Вдруг сильный удар кулака свалил его с ног. Он на секунду потерял сознание, но затем услышал шаги человека, сбегавшего вниз по лестнице. Джон встал, стряхивая пыль и сор со своего смокинга, составлявшего гордость его бостонского портного.
– Что случилось? – вскричал прибежавший Роджер. – Кто-то сбежал вниз по кухонной лестнице. Кто это?
– А я почем знаю? – довольно резко оборвал его Джон. – Этот господин мне не представился.
Щека Джона ныла; приложив к ней платок, он заметил кровь.
– Он ударил меня рукой, на которой было кольцо. У этого незнакомца не особенно изысканный вкус!
– Он ударил тебя? Вот те на! Джон! Джон! Сюда! Иди-ка сюда, смотри! Чемодан сломан, шкатулки нет! Бедный, бедный Дэн.
Джон не ощущал никакого сожаления к этому Дэну. Напротив, он злился на него за то, что тот втравил его в такую гнусную историю.
Роджер продолжал поиски. Они спустились на первый этаж, прошли в кухню. Дверь ее была распахнута, окно выбито.
– Надо дать знать полиции! – сказал Джон.
– Совершенно лишнее! Завтра прикажу вставить стекло… Бедный Дэн! Неприятно! Нас постигла неудача. Не думаю, что он теперь почувствует к тебе особую симпатию.
– Это меня очень мало трогает! – резко ответил Джон.
– И как это ты не задержал этого парня, который ударил тебя? Надо было…
– Послушай, Роджер! – резко прервал его Джон. – Все произошло так неожиданно. Откуда я мог знать, что здесь на чердаке мне придется иметь дело с тяжеловесом? Он набросился на меня из-за угла, а я был не в форме.
– Да я не хотел обидеть тебя, друг мой.
– Я сознаю свою ошибку: мне следовало перед отъездом на дикий Запад потренироваться в боксе.
– Заедем в аптеку, тебе перевяжут рану, а потом домой! – ласковым голосом проговорил Роджер.
Дома их ожидала приятная неожиданность. Нечто легкое, воздушное в облаке тюля. Это была Барбара, дочь Дэна, красивая, живая, гибкая девушка.
– Какими судьбами ты здесь? – вскричал Роджер.
– Здравствуйте, дядюшка! – воскликнула девушка, целуя его. – Я приехала на автомобиле из Берлингэма. Переночую у тебя, а утром уеду на «Президенте Тайлоре». А это Джон Уинтерслип?
– Кузен Джон! – улыбаясь, сказал Роджер. – Он тоже заслуживает поцелуя, так как провел сегодня неприятный вечер…
С быстротой молнии девушка подскочила к Джону и чмокнула его в щеку. И на этот раз бедный Джон оказался неподготовленным!
– Только для первого знакомства! – заявила Барбара. – Ты тоже едешь на «Президенте Тайлоре»? Вот хорошо-то! Ну, а куда же ты повезешь нас сегодня, Роджер?
– Сегодня? В такой поздний час? – тихо сказал Джон. – Ведь уже пора спать!
– Да ведь еще только двенадцать. Едем!
И Джон, несмотря на свое страстное желание улечься поскорее в постель, повиновался этой решительной, энергичной девушке, и все трое сошли к автомобилю.
– Так куда же? К китайцам? Хорошо?
Собственно говоря, Джона не интересовали ни китайские, ни мексиканские рестораны, ни итальянские, ни французские, куда они заезжали в эту ночь. Но он мужественно принимал участие в объезде всех этих национальных уголков, оскорбил свой бостонский пищеварительный аппарат самыми невероятными кушаньями и протанцевал, по крайней мере, тысячу миль со стройной Барбарой. Наконец, в «Pete's Fashion», она, скушав яичницу, заявила, что пора домой. Было уже три часа ночи.
Прощаясь с Джоном, Барбара спросила:
– А что это с вашей щекой?
– О, пустяки! – ответил он, дотрагиваясь до раны. – У вас в Сан-Франциско начинается Запад. Маленькая стычка. Спокойной ночи!
Обрывки самых сбивчивых и странных мыслей носились в голове Джона, когда он засыпал в спальне в доме своего родственника. Сияющее море. Картонка с цилиндром… Девушка с прекрасными черными глазами. Барбара… Тетя Минерва… и шкатулка с инициалами Т. М. В.