«Если хочешь жить для себя, живи для других», — так сказал Сенека.

Деревянные заборы, почерневшие и покосившиеся от времени и дождя, мало чем отличались друг от друга. Кое-какие из них влачили жалкое существование, однако с некоторых пор Азаматов забор стал самым знаменитым на Последней улице. Он прославился с того самого утра, когда неизвестный человек облюбовал эту ограду, чтобы написать свою афишу.

После первого раза, когда неизвестный обозвал мальчишек с Последней улицы «дважды трусами», казалось, что Азаматов забор в случившемся почти ни при чем. После появления второй афиши про сыщиков, которым «грош цена», сомневаться перестали. Единодушно решили, что это не случайно.

Слава забора в некотором роде стала славой Азамата.

Сбежавшиеся мальчишки уже досконально знали всю историю про трех сыщиков, поэтому каждому хотелось докопаться: что же сулит им загадочное объявление?

— Ребята, кто, по-вашему, схохмил?

— Может, ты сам?

— Тамара, набитая дура.

Азамат помалкивал, сохраняя на лице важную мину.

— Сейчас нам все пояснит открыватель кладов Борис-Кипарис.

— Я ничего не видел. Меня тут не было. Я ушел. Однако он не улизнул, потому что неожиданно появился запыхавшийся Камал, который известен тем, что раньше других узнавал всякие новости. Но на этот раз даже он капитулировал.

— С вечера никакой афиши не было. Я мимо самый последний проходил. Если не верите, то могу поклясться.

Афиша на ребят произвела должное впечатление. Азамат по-прежнему помалкивал.

На место происшествия после всех прибежал Кагарман. Парнишка деревенский.

Антиболтун! — такое прозвище он получил с первого дня. Гостил он у родной тетки. Если его не растормошишь, то может промолчать целый день. А то и всю неделю.

Один он остался равнодушным к афише. Прочитал и отвернулся. В его ауле, пожалуй, не принято расписывать заборы. Однако громко осуждать он не стал.

— Рука знакомая, но чья? — спросила Земфира, изучая почти что каждую букву. — Как будто однажды я где-то уже встречала этот почерк.

— Гляньте, буква «у» точно пьяная, а у «д» завитушка куцая, — заметила Тамара. — И почерк совершенно незнакомый.

На этой почве между девочками разгорелся спор.

— «У» нормальная, — утверждала Земфира.

— Нет, пьяная. Разве не видишь, буква как будто споткнулась? На левый бок?

Даже Камал, которому всегда больше всех нужно, не стал на чью-либо сторону, так как он проглядел первую афишу. В то время он как огня боялся Синяка и без особой надобности не оставлял свой НП, который был на заборе.

— У «д» завитушка как завитушка.

— А я говорю: куцая!

Спор не получил дальнейшего развития. И не потому, что они поладили друг с другом, а потому что Тамара, которая первой заприметила тетеньку, с большой осторожностью спускавшуюся с горы, прикусила губу.

— Не она ли?

— По-моему, не может человек из афиши появиться на высоких каблуках, — авторитетно заявил Борис-Кипарис. — Я, например, больше чем уверен, что к нам придет мужчина.

Все стали следить за тетенькой. Но она прошагала мимо. Кто же будет следующим?

Короче говоря, афиша здорово заинтриговала ребят. Просто не давала покоя.

— Незнакомец может оказаться военный или даже милиционер, — стал строить догадки Камал. — Почему бы и нет?

Но его догадки никто не поддержал.