Хотя и было время летних каникул, никому из ребят не давали покоя:

— Слышишь, Тамара, иди кушать! Картошка стынет.

— Я пошел на базар, никуда не отлучайся, — такой строгий наказ получил Камал.

— Не пора ли тебе, Земфира, сходить в аптеку? — окликнул свою внучку Шкипер.

Казалось, что все вот-вот разбегутся. Что никому теперь нет дела до афиши. Поэтому ребята никак не отреагировали, когда незнакомая девушка в красном берете и красных шароварах появилась в конце улицы.

Однако Красный берет упорно держала курс прямо на них, будто ребята были намагничены.

— Это хорошо, что я сразу напала на вас, — улыбнулась девушка.

— А вы, между прочим, кого ищете? — заинтересовался Борис-Кипарис.

У человека, как пишут в некоторых книгах, имеется какое-то «шестое чувство». Предчувствие, что ли, или наитие. Вот такое незнакомое чувство проснулось вдруг у Азамата. Он понял: тот самый человек из афиши!

— По-моему, вас, — усмехнулась Красный берет и тут же устало опустилась на бревно. — Я посижу, ладно? Чтобы у вас не осталось никакого сомнения, скажу, что меня направили к вам вожатой.

Пока другие, не зная, что предпринять, стали разглядывать носки своих башмаков, Земфира, словно спеша загладить оплошность, стала тараторить:

— Вожатая нам вот как нужна, без нее мы просто пропадем. Если не верите, то спросите любого из нас.

Тамара, однако, хотела с места в карьер опровергнуть заявление подружки, да в самый последний миг как будто постеснялась. Но демонстративно подавила зевок, точно подчеркивая, что я лично, мол, не против вожатой, но зачем уж так усердствовать?

В ней никогда не дремал дух противоречия.

— С чего вы начнете вожатничать? — продолжала выспрашивать Земфира.

— Понятия не имею, — ответила Красный берет. Ребята были готовы ко всему, но не к такому ответу. «Хоть бы не сознавалась, что ли, — невольно подумал Азамат. — Хоть бы что-нибудь обещала или фантазировала…»

Камал воспользовался такой обстановкой, чтобы вовсю проявить себя. Его любимое занятие — спрятавшись за спины приятелей, задавать всякие каверзные вопросы.

— Чего-нибудь вы умеете делать?

— Я токарь. Работаю на заводе телеграфной аппаратуры.

— Умеете ли петь?

Тут все невольно обратили взор на Красный берет. Азамат, глянув на нее, сказал себе: «Она веснушчатая, значит, тоже любит солнце».

— Чего нет, того нет, — созналась вожатая. — Чтоб на людях — нет, не пробовала.

— Итак, — сказал из-за спины товарищей Камал. — Петь не умеем. А как насчет футбола?

— Не играю. И вообще, не принято, чтоб…

— Так, так, — суммировал Камал, расхрабрившись. — Хоть грести можете?

— Там, где я росла, никакой реки не было. В разговор включился Борис-Кипарис:

— Конечно, не боксер, — сказал он и ухмыльнулся. — Штанга исключается. Ходить по компасу не знаем. Военную карту не читаете. Так что же нам делать с таким вожатым?

Азамат, никак не ожидавший подобного оборота дела, подумал: «Да разве так можно!» Но в следующую минуту твердо решил: «Ежели ничего не умеет, то, в самом деле, зачем она нужна?»

Пожалуй, не один Азамат так подумал. Вожатая сама тоже вдруг почувствовала, что не пришлась она ко двору. Но уже было поздно что-то исправить. Желая во что бы то ни стало схватиться за тонкую нитку, которая вот-вот порвется, она повернулась к Кагарману, сидевшему рядом.

— Вот ты кто?

— Он никто, — хихикнула Тамара.

— Как так?

— Он не с нашей улицы. Он гость своей тетки. — Сам он не может, что ли, ответить?

— Не может. Он молчун.

— Короче говоря, антиболтун! — добавил Борис-Кипарис.

— Как тебя звать, антиболтун?

— Борис-Кипарис. У меня самое лучшее прозвище. Даже мне самому оно нравится.

— Ой, Камал мне по ноге саданул!

— Она сама первая начала.

— «Саданул» — некультурно.

— Мне поручено с вами поближе познакомиться и найти общий язык. Так, дети…

— Слушайте, она хочет с нами познакомиться!

— Мы не дети, а ребята!

— Итак, ребята…

— Дайте же ей сказать! Разве не видите, что она хочет что-то сообщить?

— Он мне опять по ноге саданул!

— Не слушайте ее, она представляется.

— Земфира, тебя твой шкипер зовет…

— Я же не сама напросилась к вам, а меня прислали! Вызвали и сказали: «Будешь вожатой!» — пожаловалась Красный берет.

После чего всем расхотелось говорить. Все будто по уговору уставились на носки своих башмаков.

Один Борис-Кипарис не растерялся. Ему по штату положено быть изворотливым. Он опять решил, наверное, умыть руки.

— Меня тут не было, — сказал он. — Я ничего не слышал. Я пошел.

— Ты куда? — будто испугалась Земфира.

— У меня есть такая слабинка — дрыхнуть после сытно го обеда.

Все это, конечно, липа. Никакой у него такой привычки нет.

Вожатая совсем опешила:

— Что же я отвечу Нафисе?

Камал деловито справился:

— Кто она такая? Между прочим, мы с ней не знакомы.

— Нафиса — секретарь райкома.

— Так и объясните ей, как было: дескать, не приняли. Вот каким отважным заделался Камал!

Девушка поднялась с бревна, долго стряхивала со своих красных шаровар пыль, которой вовсе не было.

— Вижу, что не подошла, — произнесла она, не глядя на ребят.

Девчонкам стало жаль ее. Но Камал вовсю распетушился:

— Можете сказать еще, что мы вас забраковали…

Ребятам понравилось браковать вожатую. Наверное, потому, что это не требует большого ума. Браковать человека, пожалуй, легче всего на этом белом свете.