Филт не считал себя гением, он и не стремился им быть, наоборот, он был всего лишь обслугой низшей касты, обслугой лаборатории, он просто интересовался узким списком научных вопросов, а именно плазмой. Он знал, что Тита затеяла новую тяжёлую войну в космосе, он знал, что для достижения успеха в этой войне нужны новые технологии. И он знал, что основной принцип, который использовали немезийцы, двигатели на горении водорода в гелии, уже был исчерпан и оптимизирован до предела. Нет, этот принцип не был плохим, ведь он позволял строить на орбите огромные космолёты и посылать их к другим планетам. Когда-то о подобном королева не могла и мечтать. Но любая цивилизация должна идти вперёд, открывать что-то новое. Если это не возможно, и идти вперёд дальше нельзя, горе такой цивилизации. И Филт открыл это новое, и именно в той сфере науки, которая была нужнее всего великой королеве, в области космоса, он открыл новый принцип. И принцип этот лежал на поверхности, и был прост и логичен. Вся энергия горения, получаемая химическим способом, получалась за счёт перераспределения электронов по орбиталям атомов. И чем сильнее было такое перераспределение, тем больше энергии можно было получить. Но что может сильнее перераспределить электроны, чем их полный отрыв от атома и возвращение назад? Формирование иона? Этим Филт и занимался, когда оборудование в лаборатории было свободно, когда никого не было. И к неудовольствию начальника лаборатории, он уже потратил на это изрядное количество драгоценного электричества. Хотя, никто не знал, что электричество потратил именно он. Филт создавал ионы с зарядом +1 или +2, но больше у него не получалось. Потому что требовалась более высокая температура, а такого оборудования тут не было. Энергия иона с зарядом +2 была существенно меньше, чем энергия сгорания водорода в гелии, очень существенно меньше. Но Филт знал, что чем больше электронов оторвёшь, тем выше энергия иона, на каждый последующий электрон, у него просто не было для этого оборудования, чтобы доказать свою теорию. Но в отличие от горения водорода в гелии, где использовались все электроны, все возможности атомов, при рекомбинации иона и электрона с зарядом +2, была задействована лишь малая часть того, что могло быть в теории доступно. И в один прекрасный день Филту не повезло, или, повезло в долгосрочной перспективе, а не повезло в краткосрочной. Он в очередной раз начал свои опыты с ионами алюминия, и уже наготовил этих ионов порядочно, несколько грамм, израсходовав несколько мега Джоулей энергии, как его застукали. Вошёл старший научный сотрудник лаборатории и застал его за занятием. Филт стоял и молчал, а сотрудник подошёл к счётчику энергии и поцокал.

— Младший помощник Филт, на что же вы потратили 2,53МДж электроэнергии?

— На физический, химический опыт?

— А вам позволено тратить энергию на опыты?

— Нет, но…

— Вы хоть представляете как это много 2,53МДж?

— Да.

— Ты, представляешь трутень низшей касты, как много, таких как ты живёт на планете, и как мало производится электричества?

— Нет.

— Так вот, таких как ты на планете десятки миллиардов, и если каждый из этих миллиардов, которые занимаются своим делом, израсходует на глупые опыты по 2,53МДж энергии, то сколько останется энергии на космическую программу великой королевы, которая так важна для всех нас?

— Нисколько не останется.

— Я арестовываю тебя, пройдёшь со мной. Дело будет рассмотрено ректором, а там дальше, твоя судьба меня не интересует.

Филт повиновался, хотя и считал себя не справедливо обиженным, потому что его идея могла открыть дорогу в космос так далеко, как ни одна идея больше. Но он был низшей касты, а трутни существовали в улье, опираясь на покорность королеве её приказам, и тому укладу, который создавала королева. Он мог бы убить научного сотрудника, сбежать, и тогда бы, скорее всего, никто бы не узнал кто и зачем. Никто не узнал бы и о самом факте растраты энергии. Но у него даже мыслей не было сопротивляться, его поймали, он виноват, должен понести наказание. А наказание это, скорее всего, не тюрьма, тюрьма это только для трутней высших каст и королев. Младших, таких как Филт либо убивали за их проступок, чтобы другим не повадно было, либо разжаловали. Ну, например, Филта могли бы перевести после рассмотрения его дела из персонала обслуги университета, профессии довольно не пыльной, в шахтёры, или в крестьяне. А пыхтеть с кислородными грибами или копать шахту в недрах планеты, это совсем не тоже самое, что работать в университете. И, скорее всего, так и будет, за растрату дорогого электричества, его сделают крестьянином или шахтёром. Конечно, никто не будет убивать его за 2,53МДж, а вот если всплывёт, что он тратил электричество и раньше, много раз. То там уже набежит, на растрату в особо крупных размерах…

— Проходи, вот твоя камера, эй, охранник. Этот попался, дурак, химичил в лаборатории, тратил энергию на свои глупости, на какие-то ионы, охраняй его, я должен сообщить ректору.

Научный сотрудник куда-то ушёл, оставив Филта в камере.

— Что натворил то? Парень?

— Да… Опыт хотел провести, энергию жёг, электричество, а оно дорогое.

— И много энергии сжёг?

— Относительно.

— И нахрена тебе это надо было? Ты же мог просто… Ну как все… Типа жить.

— А вот захотел пойти по стопам Крита.

Охранник засмеялся.

— По стопам Крита? Ты? Дурак из низшей касты? Ну, у тебя парень, губа не дура, ой дурак. Никогда тебе не пойти по стопам Крита, Крит гений, а ты кто?

— А ты знаешь кто я?

— Знаю, ты балбес, которому либо кровь пустят, если ты действительно много этой энергии истратил, либо будешь до конца жизни работать крестьянином в поле.

— Ничего ты не знаешь.

— Вот увидишь, растратчик мечтатель.

Филт замолчал, уселся в угол камеры и стал сидеть ждать. Ждать пришлось долго, примерно пол дня, потому что наверно его дело не спешили рассмотреть, наконец, за ним пришли. И сердце Филта защемило от ужаса. Вместе со старшим научным сотрудником пришло двое воинов.

— Хреновы твои дела придурок, мы тут всё проверили, ты похоже мега Джоулей сто на свои эксперименты извёл. — С каким-то торжеством произнёс старший научный сотрудник, — не знаю, что решит суд, но жизнь твоя весит на волоске.

— А как же ректор?

— Причём тут ректор? Твоё дело будет рассматривать суд, и он решит, как с тобой поступить.

— Но моё открытие, — робко произнёс Филт.

— Какое открытие может быть у придурка из низшей касты? А ну пошёл.

Филта вывели из камеры и быстро повели по коридорам, куда-то прочь из университета, вглубь улья. Вскоре, минут через сорок хода, они добрались до здания суда, вошли внутрь. Судью пришлось подождать около полу часа, шёл другой процесс. Его ввели внутрь, здесь была не большая квадратная комната обшитая красной тканью, впереди комнаты был судья, он сидел за не высокой трибуной. Филта посадили на первый стол, прямо напротив судьи, как и гласит традиция.

— Кто обвинитель по делу?

— Я, — ответил старший научный сотрудник лаборатории. — Вот бумага от начальника лаборатории, дающая мне полномочия выступать обвинителем от лица лаборатории.

— К какой касте принадлежит обвиняемый?

— К низшей, он из обслуги, задача, обслуживание лаборатории, уборка, чистка, и так далее.

— В чём обвиняется этот представитель низшей касты?

— В растрате более чем 100 мега Джоулей энергии. Это оценивается в 250 кредитов, при зарплате обвиняемого 120 кредитов в месяц. То есть, это крупное хищение, превышающее размер его месячной зарплаты.

— Понятно, обвиняемый, вы согласны с обвинителем?

— Я проводил опыты, я не тратил, эти опыты продвинут науку.

— Вы учёный? Кто был ваш отец?

— Нет, я не учёный, мой отец был крестьянином.

— Если вы не учёный, как же вы могли проводить научные опыты? — Не понял судья.

— Он растратил зря кучу энергии господин судья, на какие-то ионы.

— Не перебивайте меня обвинитель, я беседую с обвиняемым, быть может, есть факторы, способные значительно мягчить вину. Итак, вы согласовали свою работу с кем-либо из лаборатории? Быть может, кто-то из учёных просил вас провести опыты?

— Нет, я действовал по своей инициативе.

— Вы понимаете, что вы совершили преступление, фактически украв из казны сумму превышающую ваш месячный доход, и это при том, что вы представитель низшей касты, со всеми вытекающими последствиями.

— Да, это так, но я трудился на благо науки.

— Вы понимаете, какое наказание вас ждёт?

— Нет, я плохо знаком с законами.

— Тем не менее, это не снимает с вас ответственности. Итак, выношу приговор, в соответствии с законом. Представитель низшей касты, укравший или совершивший растрату на сумму превышающую его месячный доход, не имеющий иных заслуг, приговаривается к смертной казни. Способ казни, вскрытие сердец. Привести приговор в исполнение в течении часа после оглашения.

У Филта всё внутри сжалось, он не думал, что опыты могут привести к такому финалу. Ведь другие учёные тратили на много больше энергии на свои опыты и тоже ни с кем не советовались, и никто их за это не наказывал, и он сказал это судье и научному сотруднику. И получил ответ:

— Работа учёных проводить опыты на благо науки, а ты, не учёный. Ты не работал, ты совершил растрату драгоценной электроэнергии. За что и будешь наказан, увести.

— Но моя работа, она ценна, это же настоящий прорыв в области физики высокотемпературной плазмы.

— Какой ещё плазмы? — Скуксился судья. — Выдумал слово то какое заумное плазма. Увести, казнить представителя нишей касты.

Филт что-то закричал, обезумив от ужаса, но двое сильных солдат, конвоировавших его сюда, взяли его за руки, и вывели прочь из суда. Они прошли по коридорам, и вот уже оказались в секторе казни, здесь исполнялись приговоры представителям низших каст. Вообще, даже на весь улей такие приговоры были не часты, поскольку, обычно, трутни закон не нарушали, но Филту не повезло. Его связали, посадили на стул, и оттащили в тёмную комнату, после чего все вышли из неё, и Филт остался один. Он взглянул себе под ноги вниз, и увидел остатки чьей-то спёкшейся крови, тут казнили преступников. Рядом со стулом был слив, для крови, с ужасом осознал Филт, но он был крепко связан и не мог пошевелиться. Он даже как-то не верил, что этот ужас, это всё с ним происходит, ещё несколько часов назад, он как обычно ставил опыты с ионами, как все остальные работники лаборатории, он ни в чём не виноват. Но закон был суров, очень суров по отношению к трутням низших каст, они должны знать своё место. Дверь открылась, вошёл трутень в чёрном одеянии, с полностью закрытым лицом, это был палач.

— Парень, не робей, это не так долго и не так больно, как многие считают, я сделаю всё аккуратно, долго мучаться не будешь.

— Не надо, пожалуйста, я сделал великое открытие! Я не растратчик.

— Извини.

Палач не сильно размахнулся, и стукнул топором в зону под коленкой у Филта, тот заорал от ужаса и боли, топор вошёл прямо в сердце, и жёлтая кровь, бурля вырвалась на свободу фонтаном. Палач размахнулся, и шмякнул топором по второй коленке, чтобы кровь стекала быстрее, и из второй коленки тоже брызнул фонтан крови. После чего палач отвернулся и вышел. А Филт с ужасом смотрел, как из его ног хлещет его кровь, его жизнь, и никто эту кровь не собирался останавливать. Он уже горько пожалел, что полез не в своё дело, он ведь был не учёным, а обслугой, а возомнил себя равным высшей касте. Прошла пара минут, Филт потерял сознание и чуть позже умер.

Спустя пять минут в комнату снова вошёл палач, развязал бездыханное тело, и оттащил в крематорий. Тела мёртвых трутней низших каст обычно сжигали.

Начальник лаборатории завершал рабочий день, впереди у него было около пяти часов отдыха, после которых начнётся новый рабочий день. Он уже собирался уходить, но наткнулся на какое-то устройство, внутри хранилась какая то дрянь. Начальник помнил о том, что какой-то мелкий слуга, по имени Филт, растратил 100МДж энергии на глупости, он сам подписал подтверждение старшему научному сотруднику, и отправил дурака в суд. Но было интересно, что же он сделал? На что потратил столько энергии. Внимательно осмотрев содержание сосуда, начальник пришёл к выводу, что, то, что в нём хранилось, извлекать на воздух нельзя, не зря всё это было закрыто герметично в особый сосуд. Тогда, он решил извлечь не большую порцию вещества, и посмотреть, что произойдёт с ним? Для этого, он взял шприц с очень тонкой алмазной иглой, проткнул им оболочку склянки, извлёк маленькую каплю, и капнул на кусочек металла. Как только капля коснулась металла, вспыхнули искры, и раздался мощный взрыв. Не на столько мощный чтобы разрушить лабораторию, потому что капля была совсем маленькой, но звук хлопка был очень громок. Мощность взрыва была явно больше, чем, если бы это был, скажем, фторалюминий, или другая обычная химическая взрывчатка. И при этом, для взрыва не понадобилось ни запредельно высокого давления, как для гелий водорода, ни электрического тока, для стимуляции реакции. Взрыв произошёл сразу, как капля коснулась металла. Начальник лаборатории опешил, он не понимал, что это за вещество, столь агрессивное, столь эффективно запасавшее энергию. Он не рискнул изучать образец дальше, слишком уж мал был запас этого вещества, но он сразу сунул колбочку в маленькую шкатулку, и направился к ректору. Это было что-то необычное, с такими вещами начальник лаборатории никогда не сталкивался, он никогда не слышал о подобном веществе.

Ректор был занят, и пришлось его подождать. Наконец, начальник лаборатории прошёл внутрь, и предстал перед ректором.

— Зачем я вам понадобился?

— Тут я нашёл хрень. — Начальник лаборатории достал из кармана шкатулку, и извлёк из неё крошечную ампулу. — Это вещество, здесь его около двух грамм, даже наверно меньше. Я нашёл его в лаборатории, тут один чудак экспериментировал, в общем, при контакте с металлом это вещество взрывается, причём само, без каких-либо катализаторов, и энергия взрыва велика, но я не пойму что это такое. Это похоже на какой-то супер агрессивный окислитель, но он… Такого нет в периодической таблице элементов, это невозможно агрессивный окислитель.

— Кто его получил? Может у него спросить?

— Да, один мелкий трутень низшей касты, он растратил на получение этого вещества кучу энергии, его арестовали. Сейчас он наверно в суде.

— Так надо бы спросить его, что это такое?

— Так, тогда нужно вызвать старшего научного сотрудника. Он занимался этим вопросом.

— Я вызову. — Сказал ректор. Поднял трубку телефона и позвонил секретарю, — так, срочно, найти старшего научного сотрудника лаборатории изучения плазмы, направить ко мне, срочно! Ну вот, — положил трубку ректор и повернулся к начальнику, — сейчас мы узнаем, что это за хрень. Но если она самовоспламеняется как фтор, и действительно…

— Может, я продемонстрирую вам? У меня с собой есть металлическая монетка и шприц, возьмём каплю.

— Нет, нет, если она действительно такая дорогая, не стоит тратить эту дрянь, только на то, чтобы показать мне. Ведь она понадобится для экспериментов. Ладно, пока его ждём, предлагаю расслабиться и выпить чаю, дело не срочное, парень от нас никуда не денется.

Наконец, спустя пол часа, в кабинет ректора вошёл старший научный сотрудник.

— Вы знаете что эта за хрень? Над которой работал этот… Как его…

— Филт, прислуга господин ректор, просто прислуга. Его звали Филт.

— Так вот, что это такое? Что в этой склянке? — Ректор показал её старшему научному сотруднику.

— Он сказал, что это ионы.

— То есть, атомы, лишённые электронов?

— Да, типа того.

— И где сейчас этот горемыка?

— Ну, я думаю, что его казнили уже.

— Как казнили?! Не понял ректор.

— Ну, как… — Замялся научный сотрудник, — судья подписал приговор, растрата имущества на сумму более месячного оклада, для трутня низшей касты, наказание смертная казнь. Он ведь был из обслуги, низшей касты, а возомнил себя, чёрте кем.

— Так, срочно, телефон суда. Это надо остановить, — испуганно засуетился ректор.

— М… Я не знаю. Так, ты беги, беги со всех ног в суд, приказ, остановить казнь! А секретарь! Найди мне телефон суда улья, срочно! Срочно! — Крикнул ректор через дверь.

— Да ректор… — Ответила из-за двери секретарь.

— А ты что стоишь, беги со всех ног, бегом в суд я сказал.

Научный сотрудник развернулся и бросился бегом в тот суд, куда часов пять назад он отвёл под конвоем Филта. Спустя две минуты суеты в комнату позвонила секретарь.

— Суд на связи.

Ректор схватил телефон:

— Это центральный суд улья?

— Да, верховный судья улья на связи господин ректор.

— Слушай, срочное дело, сегодня, некоторое время назад, одного трутня из университета приговорили к смертной казни за растрату, эту казнь надо остановить.

— Я никого не приговаривал, и такие дела, они получают огласку, в один день не делаются.

— Как? Мой старший научный сотрудник, говорил, что некоего Филта, обслугу, приговорили.

— Если этот трутень был низшей касты, то такие дела решаются быстро, есть восемь судей по делам низших каст, они выносят приговор, без суда, следствия и адвокатов, по факту нарушения, и приговор сразу подлежит исполнению. Так что надо спросить у них.

— Спроси! Срочно! дело государственной важности, казнь необходимо отменить.

— Сейчас я распоряжусь секретарю, я перезвоню вам господин ректор, подождите пятнадцать минут.

Ректор положил трубку и крепко выругался.

— Ну что будем делать?

— Если его уже казнили, это катастрофа, самая настоящая.

— Будем надеяться на лучшее.

— Вы хоть знаете как он получал ионы?

— Ну, нет… Как-то через использование электричество, какой-то электролиз наверно, типа того.

— Какое оборудование он использовал?

— Стандартное, самое обыкновенное оборудование для создания и наблюдении плазмы. Мне точно неизвестно, но он не создавал ничего нового, не перенастраивал, использовал стандартнейшее оборудование. Я думаю, мы сможем понять, при осмотре места его работы, как он это делал.

— Значит так, беги со всех ног в лабораторию, опечатывай её. Чтобы никто не заходил. Опроси всех, вообще всех сотрудников лаборатории, кто видел что он делал, быть может кто-то что-то знает. Если никто ничего путного не расскажет, то лабораторией займутся суд мед эксперты, будут по отпечаткам лап, по вмятинкам, волоскам, не знаю как, определять, что и в каком порядке он делал. Беги, надо всё опечатать, а тем, кто хоть что-нибудь вспомнит, премию, и большую.

Начальник лаборатории развернулся и побежал опечатывать помещение. Зазвонил телефон, это был судья. Ректор, дрожа от нервного напряжения, поднял трубку.

— Ну что, узнал я, — спокойно сообщил старший судья, ещё не подозревая на грани какой бури он находится. — Казнили чудака, растратил кучу электричества на какие-то опыты. Всё согласно букве закона, приговор был принят и сразу приведён в исполнение, обычная казнь, через вскрытие коленных сердец. Труп преступника был кремирован 4,5часа назад, дело закрыто. Обычный рядовой случай, подобные, бывают раз в неделю, а то и чаще. Судья вынесший приговор, говорит чудак какой-то, даже жалко не много. Если бы он съел что-нибудь особо дорогое, украденное со стола королевы, или шмотку какую украл, перепродал, а тут не понятно за что, не понятно ради чего, сжёг 100 мега Джоулей электричества. Всё что-то плёл про великое открытие, но мы его поставили на место.

— Твою мать. — Выругался ректор, и положил трубку телефона. После чего посмотрел на стеклянную капсулу с ионами, бережно убрал её в шкатулку, и начал писать доклад великой королеве. Возможно, разумнее было бы присвоить изобретение себе, опустить все концы в воду, и тогда бы вся хвала и почёт достались ректору, но у трутней так не было принято. Они признавали свои ошибки, и не смели врать королеве, это было на уровне инстинкта. Королева улья, это ведь бог мира трутней, богу молятся, бога нельзя обманывать. Трутни обманывали иногда друг друга, бывало, редко, воровали что-то из казны, интриговали друг против друга. Но никто никогда не смел интриговать против королев, или обманывать королев. И почёт, и уважение оказывали не только своим, но даже чужим королевам. Впрочем, ректор не думал, что кого-то сурово накажут. Ведь все они действовали согласно букве закона, никто ничего не нарушил, даже старший научный сотрудник, организовавший казнь Филта. Все, всё делали по закону, никто ничего не нарушал. Просто, так вышло, да это трагедия, ректор подозревал, что открытый Филтом принцип важен, и много где может пригодиться, но насколько? Поэтому он и писал сразу Тите, верховной королеве, пользуясь привилегией, и даже обязанностью всех ректоров. Ректоры имели право, и должны были сообщать на самый верх, о тех открытиях, которые считали важными.

Тита, стояла в лаборатории исследования плазмы, именно на том месте, где когда-то работал казнённый Филт. Здесь было тесно, последние годы Тита здорово подросла, и стала куда крупнее трутней, на которых было рассчитано помещение, но ей это было нужно, и она терпела.

— Так вот, — объяснял ректор, — здесь в этой крохотной баночке находятся ионы алюминия с зарядом +2, это много, если мы поместим эти ионы на любое вещество, проводящее электроны, то произойдёт процесс ионно-электронной рекомбинации и выделится энергия, примерно равная 180МДж на килограмм. Причём, для активации выделения этой энергии не нужны катализаторы, процесс произойдёт сам, как только ионы коснутся металла. — Ректор достал шприц, взял в него капельку ионов. Так как игла шприца состояла из алмазов, а в алмазе электроны сидят очень плотно, то алюминий не мог вырвать электроны из иглы. Но стоило капле жидких ионов коснуться монетки, лежавшей на столе, как послышался хлопок, появилась вспышка, и произошёл взрыв.

— И как он получал ионы? — Спросила Тита.

— О, для этого он использовал стандартное лабораторное оборудование, магнитную ловушку, в которой он грел алюминий, потом он помещал плазму в электромагнитное поле, и ионы улетали в одну сторону, потому что их заряд положительный, а электроны в другую, потом ионы помещались в любое вещество плохо проводящее электроны. Таким веществом, к примеру, является простой алмаз, и, кстати, склянка, в которой он хранил ионы, не стеклянная, как может показаться на первый взгляд, а тоже алмазная. Ионы алюминия с зарядом +2 не способны вырвать электроны из алмаза, и благополучно хранятся в нём.

— Но ведь можно изготовить ионы с большим зарядом, чем +2, - заметила королева.

— Верно, но для этого нужна большая температура, лучший вакуум, и в этой лаборатории нет такого оборудования.

— И тогда, энергия ионов будет на много больше, — развила мысль королева, — и эта энергия может быть даже в разы больше, чем энергия горения водорода в гелии! И при этом, не требуется никаких особых условий для катализа реакции, это идеальное ракетное топливо.

— Да… Наверно…

— Он что-нибудь говорил перед казнью про ионы? — Спросила королева.

— На этот вопрос, лучше ответит наш старший научный сотрудник, мой сын, — ответил ректор.

— Слушаю.

— Ну… Он нёс какую-то сумятицу, когда я вёл его наказывать, но там была такая мешанина…

— Он называл какие-нибудь цифры?

— Ну… Я не помню, вроде что-то…

— То есть фактически, его казнили из-за того ректор, что ваш сын, не сумел понять, оказался не компетентен! Величайшего учёного, сделавшего величайшее открытие, казнили из-за того, что в лаборатории плазмы, работает придурок, занимающий высокий пост, который в плазме, ничего не понимает! — Разозлилась королева, впрочем решение не было спонтанным, она обдумала его ранее, прежде чем, подвести под это разговор.

— Но… Я всё делал по закону, попытался оправдаться научный сотрудник.

— Учёный, равный по способностям Криту, равный мне, был казнён за какие-то вшивые сто мега Джоулей, из-за того, что этот придурок, поставленный на этот пост тобой ректор, твоё сын, с твоей памятью, не смог оценить величие открытия. Не смог понять, увидеть элементарнейшую вещь.

— Моя королева…

— Вы все виновны в его смерти, в смерти Филта, и этот случай навсегда будет записан во все учебники истории, чтобы никогда больше не повториться, вы все будете казнены. И ты ректор, и твой сын, и начальник этой лаборатории, и даже тот судья и палач, которые вынес приговор и исполнил его, вы будете казнены.

— Но за что, я не понимаю… Я, не виноват… — Заблеял от ужаса ректор.

— Именно за то, что ты не понимаешь, ты и будешь казнён! Будет различаться лишь способ казни, тебя ректор, и остальных казнят позорной казнью низших каст, вам подрубят топором нижние сердца в ногах, и вы истечёте кровью в мучениях, не будет безболезненных инъекций.

— Но я не преступник, за что меня казнить! Я не нарушил ничего!

— А твоего сына казнят иначе, умирая он будет мучаться долго, несколько часов, его казнят опытнейшие палачи.

— Но мы не преступники…

— Филт тоже преступником не был, он наоборот был величайшим учёным, и это ваша вина, что его казнили. Вина твоего сына в том, что он был глуп и не компетентен, а вина твоя и начальника лаборатории в том, что вы поставили на этот пост не компетентного трутня. Вина судьи в том, что он принял приговор, не учтя тот факт, что растрата была совершена не по личным нуждам не на себя, а ради прогресса. Вина палача в том, что он не подождал положенный час, прежде, чем привести приговор в исполнение. Вы все заслуживаете смерти, вы все будете казнены. Случившиеся никогда не будет забыта, эта история будет памятью нашим потомкам, и в книгах напишут о том, каким гением был Филт, и какими идиотами были все вы!

С этими словами королева покинула лабораторию, ей нечего было больше здесь делать, её приговоры скоро приведут в исполнение. Королева не судья, она судит не так как прописано в букве закона, королева не подвластна законам, она сама есть закон, если королева решила, это будет исполнено, и не важно, кто что думает. Королева решила наказать тех, кто убил Филта, всех, кто хоть малость, хоть в чём-то был виновен в его смерти. Быть может, не один суд не признал бы ректора виновным, ведь и он, и его сын всё сделали по уставу, а то, что они не увидели сразу в Филте гения, кто виноват, так ведь тот всего лишь обслуга! Но королева так решила, решила отомстить, и Филт будет отомщён, все без исключения, кто хоть как-то был виноват, в чём-то был замешан, все будут казнены. Потому что учёный, виноват в том, виновен, в том, что не смог выполнить свою задачу, изобрести новую технологию, которую он обязан изобрести, выполняя свой долг, или не смог увидеть новую перспективную технологию в работе другого трутня. Когда военачальник проигрывает битву, совершив ошибку, он стреляется, кончает жизнь самоубийством, или его вешают, за проигранный им бой или всю войну. Почему иначе должны поступать с учёными, которые получали деньги и почёт, но не сумели выполнить свою задачу? Ведь учёные тоже ведут свою войну, от них зависит, как дорого будет послать в космос корабль. От учёных зависит, каким оружием будут вооружены воины, а значит и победа и исход войны. Почему же тогда, учёных, которые не выполнили свою миссию, не смогли, проиграли бой на научном поприще, почему их не должны наказывать? Ректор университета плазмы не смог выполнить задачу, он не увидел изобретение вовремя, не смог организовать систему в своём ВУЗе так, чтобы это изобретение было вовремя увидено, а значит он виновен. Он не выполнил миссию, задачу, из-за него, быть может, вся цивилизация чуть не проиграла войну, его ответственность не ниже ответственности военачальника проигравшего битву, и наказание должно быть соответственным, смертная казнь. И только так.

Университет изучения высокотемпературной плазмы не был закрыт, не был расформирован. Наоборот, он был усилен новыми учёными, просто у него полностью сменилось руководство, и новое руководство, помня историю предыдущего, было очень внимательно, и ответственно относилось к работе. Также университет получил новое, куда более щедрое финансирование, новейшее оборудование, и многое другое, он не прекратил своё существование, а был значительно усилен. Тем более, что теперь изучение плазмы и ионов перекочевало из чисто теоретической науки, в науку глубоко практическую, прикладную. Теперь на ионах создавалось новейшей самое лучшее оружие, самые новые, самые мощные двигатели, космических кораблей. А те были крайне необходимы, для победы над Фреей.

История Филта, громкой новостью прокатилась по всему миру, о ней услышала даже Вира у себя на Уране. И каждый трутень, каждая королева, узнали, как жестоко расправилась Тита с теми, кто был виновен в смерти гения. И очень многих это заставило призадуматься, что и как они делают, не стоит ли относиться к своей работе намного более внимательно? И к тем людям, немезийцам, которые их окружают.

Тита вошла в лабораторию, где последние дни корпел Крит над новой технологией. Тот как раз что-то мерил, королева подошла, но тот попросил подождать. Он взял в тонкую иглу какое-то вещество, очевидно ионы, ввёл иглу в жидкость, и выдавил каплю на металл, последовала вспышка, приглушённая жидкостью, и несколько пузырьков пара вырвалось на поверхность, специальное устройство замеряло выброс пара и изменение температуры.

— Заряд всего +3, выделение энергии 280 МДж на килограмм. — Констатировал учёный.

— Но очевидно, что может быть больше?

— Да, может, но вот только хранить в алмазном сосуде ионы с зарядом хотя бы +4 уже нельзя, они вырвут электроны из стенок и произойдёт взрыв.

— Очевидно, надо заменить алмаз на что-то другое.

— Да, это возможно, правда, я не проводил соответствующие эксперименты, но керамики на основе неонидов с вынужденной валентностью, думаю, они обладают достаточной жёсткостью посадки, чтобы выдержать почти любое количество электронов, даже ионы с зарядом в +10 и выше. Всё зависит от прочности посадки электронов в веществе, и она должна быть максимальной.

— А не возникает ли из-за постоянного положительного заряда, притяжения электронов из окружающей среды? То есть, ведь если ион имеет заряд +3, или тем более плюс 10, он является мощнейшим источником магнитного поля.

— Да, под его воздействием у некоторых веществ возникает ионизация, и приходится экранировать ионы от окружающей среды, экранировать их магнитное поле, с этим хорошо справляются высокоплотные вещества, такие как аргонид свинца к примеру, через него не проникает электромагнитное поле, даже если толщина защиты не велика.

— То есть положительное магнитное поле, создаваемое ионами можно экранировать?

— Да, во-первых, это не сложно сделать, во-вторых, думаю, это необходимо делать обязательно, иначе ионизация сопредельных веществ, и убегание электронов, образование зарядов на поверхности бака, который превратится тогда в конденсатор, который при любом нарушении слоя оболочки коротнёт, и не хило. Но есть другая тема… Собственно, она на первый взгляд никак не связана с ионами, но истекла она именно из ионов. Я просто, как бы подумал, если мы такое упустили, и это лежало у нас под носом, быть может, есть что-то ещё?

— И что же ты надумал?

— Я наткнулся на такую вещь, как эксимерные молекулы. В первую очередь, меня заинтересовали эксимерные молекулы гелия, с формулой Не2. Это очень интересная вещь, мимо которой мы прошли мимо. Оказывается, при пропускании больших токов через газ гелий, при большом давлении и низкой температуре образуются долгоживущие молекулы гелия. Особенность этих молекул является то, что при диссоциации они не поглощают энергию, как, например, водород, наоборот они выделяют её. А значит, существует принципиальная возможность хранения эксимерных молекул в стабильном состоянии при низкой температуре и высоком давлении, и при малейшем нагреве они будут разрушены, и выделится куча энергии.

— Куча это сколько?

— Колоссальная энергия моя королева, просто колоссальная энергия, таких энергий… Эта энергия эквивалентная и даже превосходящая энергию термоядерного синтеза. Я пока что не смог точно установить её величину, но это что-то порядка 60 тысяч гига джоулей на килограмм, то есть 15 килотонн тротила, где-то столько, точнее сказать не могу. И это один килограмм, всего один килограмм молекулярного гелия.

— Это вещество капризно?

— О, да, оно капризно и опасно, но его можно хранить, ничего не опасаясь, если создать запас по давлению, и если значительно охладить его, на температуру значительно более низкую, чем та, при которой начинается разрушение молекулы гелия.

— И всё это, конечно же, потребует от нас ещё больше электричества.

— Да моя королева, увы, всё это потребует от нас ещё больших расходов энергии, и это очень плохо. Хотя с другой стороны, ракеты можно сделать меньше, запас топлива будет весить меньше, значит в итоге потребуется затратить меньше энергии.

— Я понимаю, я подумаю, что можно сделать…

— И ещё одно моя королева.

— Да?

— Энергия ионов не уступает, и примерно эквивалентна энергии эксимерных молекул, энергия ионов с зарядом порядка +40 или +50 может быть колоссальна. То есть ионы и эксимерные молекулы могут открыть широкие горизонты. И примечательно, что обе этих реакции не ядерные, а химические, и не выделяют радиации вообще. И есть ещё одно самое важное следствие.

— Какое?

— Во времена не столь отдалённые, мы поняли, что такое звёзды, это другие солнца, и мы поняли как это далеко. Так вот молекулярный гелий и ионы с высокими зарядами в +40 или +50, они открывают принципиальную возможность, — Крит сделал яркую, эффектную паузу, а потом чётко произнёс. — Межзвёздных перелётов. На это понадобится годы, но к Урану колонисты тоже два года летели. Такое в принципе возможно.

— Только нужно много энергии.

— Да моя королева, нужно ОЧЕНЬ много энергии. И пора задуматься над тем, как заменить дорогостоящие пьезоэлементы, деформируя которые получат токи, на что-либо такое, что не пришлось бы менять каждые две недели работать.

— Этот вопрос, вопрос энергии будет решён, не беспокойся Крит. Ты главное научись хранить и производить свои ионы и эксимерные молекулы, а я уж придумаю, как добыть электричество.