Когда королева проснулась, менестрель уже бодрствовал вместо Литавия. Он сидел на сене напротив лежанок друзей и неотрывно смотрел на Алессию. Спящая девушка в утреннем полумраке конюшни выглядела очень трогательно и мило. Эйриэн поднялась и бесшумно опустилась рядом с другом. Певец даже взглядом не повел. Эльфийка прислонилась к его плечу и очень тихо спросила:

— Почему ты не признаешься ей?

— В чем?

— В том, что любишь.

Следующий вопрос Соловья поразил ее до глубин души:

— А зачем?

Королева открывала и закрывала рот, как рыба, выброшенная на берег, но так и не придумала, что сказать на это. Мерилин сам за нее ответил:

— Вот подумай, кто она для меня? Однодневка. Без меня она проживет лет четыреста, со мной — лет пятьсот. Наши дети, если они у нас родятся, будут жить, ну, лет семьсот, самое большее. А сколько проживу я? Конечно, если меня не прирежут орки этим утром или не настигнет вражья стрела в расцвете молодости. Сколько тысяч лет? Три, пять, десять, двадцать? Короли Гаэрлена помнят еще эру Весны, представляешь! Как ты думаешь, мне легко будет видеть, как умирает она, мои дети, мои внуки, правнуки? Я ведь похороню их всех. А через сколько она постареет? Ее молодости осталось на век, дальше придет зрелость, а там и старость не за горами. Ты думаешь, ей, когда она станет дряхлой и немощной, будет легко смотреть на меня, молодого и красивого?

— Ну а как же любовь? — Эйриэн все не могла понять, как Соловей может с таким цинизмом говорить про чувства. — История знает и более причудливые союзы, чем брак полуэльфа с эльфом. Ведь об этом сложено столько легенд, столько баллад, столько прекрасных песен!

— Ты разве не замечала, — усмехнулся менестрель, — что в этих прекрасных произведениях никогда не говорится о старости влюбленных? Они либо героически погибают в молодости, либо об этом вообще не упоминается. Ну полюбили, поженились, все счастливы, а дальше что?

Любовь бывает прекрасна лишь тогда, когда она идет рука об руку со смертью.

— Но ведь это неправильно! — Эльфийка воскликнула бы, если не боялась разбудить друзей, а так лишь громко прошипела.

— Неправильно, — не стал отрицать Мерилин, — но моя любовь, если она будет открыта, не принесет пользы ни мне, ни Алессии. Когда-нибудь она встретит на своем пути достойного и ровню себе, с которым будет счастлива, нарожает кучу детишек и будет их воспитывать, лишь иногда вспоминая обо мне, как о чем-то далеком и приятном.

— А если она никого не встретит?

— Встретит, обязательно встретит.

Эйриэн поморщилась. С такой фанатичной уверенностью о будущем говорили только предсказатели и предсказательницы, а их она недолюбливала.

— А как же ты? Ты же ее тоже любишь? — не унималась королева.

— Я? Я просто переживу ее и мою любовь к ней. К тому же ты знаешь, — как нечто очевидное сказал певец, — Гаэрлен не одобрит этот брак. Давно я не был на родине. Кто знает, может, там сейчас подрастает моя невеста, такая же любознательная, как ты. — Соловей с доброй улыбкой взглянул на подругу.

— Да ну тебя, — махнула на него рукой Эйриэн, смутившись.

— А сама-то что? — подтолкнул ее плечом менестрель.

— Что значит — что? — не поняла девушка.

— Почему не признаешься Литавию, что он тебе нравится? — хитро прищурился эльф.

Королева замялась, опустив глаза к полу, и медленно протянула:

— Он — вампир, а я — эльфийка. Это будет совсем странный союз.

— История знает и более причудливые союзы, — усмехнулся Мерилин, приобнимая Эйриэн за плечи. — Мы похожи, сестренка. Оба мы — эльфы и оба — трусы.

«Сестренка», — повторила про себя ее величество, прижимаясь к другу. Раньше он никогда ее так не называл.

Их идиллию нарушил вбежавший в конюшню запыхавшийся Пирин.

— Госпожа Сельба, госпожа Сельба! — громко кричал он.

— Я здесь, — отозвалась королева, вскакивая с насиженного места.

— Там мальчишка от мэра, говорит, что тот ожидает вас у себя.

— Да ты сам как будто от дома мэра бежал, — пошутил Соловей.

— Еду! — Эйриэн вывела Арейона из стойла и, вскочив на коня, во весь опор поскакала по улицам Стиона. Хорошо, что было еще раннее утро и прохожих было мало, а то бы она непременно кого-нибудь зашибла.

Все двери и ворота в доме мэра были распахнуты настежь. Слуга расторопно принял повод коня, как только эльфийка спрыгнула на землю, и сообщил:

— Господин мэр ожидает вас в своем кабинете. Парадную лестницу в несколько десятков ступеней она преодолела за пару прыжков, пробежалась по коридорам и стрелой влетела в кабинет градоправителя.

Он бледный и весь в испарине сидел за письменным столом и трясся от страха. Причины для этого имелись — глава Стиона прекрасно знал, кто скрывается под именем вестника королевы.

— Ваше величество, — пролепетал мэр, пытаясь на негнущихся ногах подняться со стула.

— От похмелья давно придумали рассол, — презрительно бросила Эйриэн, бросившись к столу. Не глядя на перепугавшегося до смерти мэра, она схватила один из листов, лежащих перед ней, пододвинула к себе письменный прибор и размашистым почерком написала:

«ПРИКАЗ

Я, мэр города Стиона, граф Андре ёль ла Грин, властью, данной мне королевой Эсилии Сельб Эйриэн галил Тавейн Эльгайя, повелеваю посольству Пошегрета выдать подателям сего документа удерживаемого ими слугу ее величества Мишеля Валлона.

В случае, если господин Валлон не будет выдан, я буду вынужден применить свою власть и задержать посольство до тех пор, пока приказ не будет выполнен».

— Подписывай! — гаркнула эльфийка на замершего на стуле мэра. Он трясущимися руками поставил именную закорючку и вновь впал в ступор.

— Печать ставь! — Королева была готова задушить градоправителя в порыве бешенства.

Мэр начал беспорядочно шарить по столу и в итоге все же нашел сургуч и печать. Слуга, который наблюдал за этой душераздирающей сценой, услужливо поднес свечу и очень вовремя. Гнев настолько захлестнул Эйриэн, что она потеряла над собой контроль и в комнате начали дрожать стекла.

— Эта бумага может спасти жизнь слуге Ивэна ен Тилгера. — Девушка выхватила бумагу с еще не остывшим сургучом. — Ты понимаешь, что это значит?

Граф Грин медленно кивнул и судорожно вытер пот с лица.

Ее величество хотела еще что-то сказать, но лишь с досадой махнула рукой. Обернулась она только на пороге:

— Сейчас же немедленно пришлешь отряд стражи в «Корону Стиона»! Вернусь — поговорим. Еще раз узнаю, что перепил, сошлю на рудники.

Стекла из окон вылетели со страшным звоном и засыпали пол. Мэр, который чудом остался жив и невредим, медленно сполз под стол.

Сама виновница беспорядка в кабинете мэра в этот момент на всех парах сбегала со ступенек. У ограды ее уже ожидали друзья.

— Ну что? — нетерпеливо спросил менестрель.

— Вот что! — Королева помахала перед его лицом свернутым приказом. — Быстро в «Корону».

— В «Корону»! — дружно воскликнули друзья, разворачивая коней.

До гостиницы они доскакали за считаные стрелки. Военного отряда, который требовала Эйриэн, еще не было, но она не сомневалась, что он уже на подходе. По большому счету, он не особо был ей нужен, так, для моральной поддержки и устрашения врагов.

Эльфийка вломилась в обеденный зал и краем глаза заметила, что что-то здесь не так, как должно было бы быть.

— Где посольство? — Она подскочила к стойке и схватила за шиворот хозяина «Короны».

— Н-нету, — заикаясь, проговорил тот. Он был лепреконом, и его и без того большие глаза чуть не вывалились из глазниц от страха.

— Где? Где они? — вскричала королева. Стаканы на полках опасно застучали. Девушка глубоко вдохнула и попыталась сдержать гнев. Ведь кто-кто, а уж этот этэн точно не был ни в чем виноват.

— У-уехали, — продолжал заикаться лепрекон.

— Как уехали? Куда уехали?

Стаканы вновь принялись выстукивать бешеную дробь.

— Оставь его. — Соловей подошел к подруге и попытался оттащить ее от несчастного кабатчика, но у него это не шибко получилось.

— Ночью уехали, как только их мертвых городская стража принесла. Сразу же собрались и уехали. — Лепрекон понял, что единственный способ вырваться из лап ополоумевшей эльфийки, — рассказать все, что ему известно.

Эйриэн в тот же миг выпустила хозяина «Короны». Он повертел пальцем у виска, опасливо косясь на девушку, и вернулся на свое рабочее место.

— Который сейчас бой? — обратилась к друзьям Эйриэн.

— Когда мы выезжали из «Вдовушки», часы на башне пробили семь раз, — припомнила Алессия.

— Во сколько открывают городские ворота? — подскочила к стойке королева.

Лепрекон шарахнулся от нее, но ответил:

— После восьмого боя.

— У нас еще есть время. — Эльфийка выскочила на крыльцо. Друзья бросились за ней. Перед гостиницей уже выстроился прибывший отряд военных.

— Кто здесь вестник ее величества госпожа Сельба? — бодро спросил бравый усатый капитан.

— Я. — Она вышла вперед.

— Прибыли по приказу мэра Стиона в ваше распоряжение, — отрапортовал военный.

— Отлично, бегом марш к северным воротам, — скомандовала девушка, забираясь в седло. Она вновь поскакала за неуловимым посольством, но интуитивно чувствовала, что и там тоже опоздает.

Так и случилось. Ворота еще не были открыты, но орками здесь уже не пахло.

— Где посольство? — Она подъехала к стражникам, охраняющим выезд из города.

— Так они еще ночью уехали, — развели те руками.

— Как ночью? Приказано же до восьмого боя никого из Стиона не выпускать.

— Они бумагу показали от королевского совета, где черным по белому было написано пропускать их через все города и не чинить препятствий.

Эйриэн отвернулась и, закусив губу с досады, уткнулась лицом в плечо Литавия.

— Но ведь мы еще можем их догнать! — вскричала Алессия. — В городе полно военных, если мы возьмем конный отряд и будем гнать что есть мочи, мы их догоним.

— Мы не можем так поступить, — перебила ее эльфийка.

— Но почему? — изумилась воительница. — Если мы могли их схватить здесь, в городе, почему мы не можем схватить их по дороге?

Королева замотала головой так, что она чуть не оторвалась:

— Ты ошибаешься. Мне выдали приказ, по которому орки обязаны были выдать мне маэстро, а отряд был так, для устрашения. Увидев его, орки побоялись бы отказать нам. Но напасть на послов мы не имеем права. Ни одно государство больше никогда не направит к нам своих послов, если с кого-то из них хоть волос упадет.

— Но это несправедливо! — воскликнула воительница.

— Она права, — встал менестрель на сторону Эйриэн. — Каким бы это не было несправедливым, мы не можем причинить им вреда. Это политика.

— А как же те, — зашептала воительница, — те, которых мы, того… в переулке?

— Это другое дело, это городская стража защищалась, а не нападала. Защищаться никто не запрещает, — пояснил менестрель.

— К тому же у меня на руках приказ за именем мэра Стиона, на дорогу до границы он не распространяется, — вздохнула эльфийка.

Тут к воротам строем подбежал отряд, отданный эльфийке в подчинение.

— Вольно, — приказала она, завидев усатого капитана. — Благодарю за службу. Вы можете быть свободны.

Капитан развернул отряд и погнал его обратно.

— Что будем делать дальше? — спросила Алессия. Королева молча взглянула на друзей. После всех неудач, постигших их за это утро, у нее опустились руки.

— А что мы можем сделать? — хитро улыбнулся певец. — Будем догонять орков, правда, Сельба? Ведь мы так и не смогли спасти маэстро Валлона и не разгадали темных планов Пошегрета.

— У тебя есть план? — Эльфийка прищурила глаза.

— Ну даже если нет, ты его придумаешь, — вывернулся хитрый Соловей.

— Ладно, хорошо, если все согласны, поедем за орками, — сдалась она.

— Если мы отправляемся в дорогу, то нам с Алессией лучше переодеться. Ее наряд слегка не приспособлен для долгой скачки на лошадях, — заметил Мерилин.

— Ах да. — Кажется, ее величество впервые за это утро взглянула на друзей. Воительница по-прежнему была облачена в платье, купленное для нее вчера менестрелем. — Да, конечно, надо переодеться, — рассеянно повторила Эйриэн.

— Сельба, не падай духом, — легонько потряс ее за плечо Соловей. — У-у-у, так дела не пойдут. Литавий, даю тебе задание привести ее в бодрое состояние и покормить завтраком, пока мы с Алессией меняем наряды. Встретимся здесь через бой.

Друзья умчались, стуча по мостовой подковами копыт своих коней.

— Сельба, пойдем, здесь недалеко есть маленький кабачок. Там неплохо кормят. — Вампир взял ее за руку.

Королева послушно пошла за ним. Молодой человек, видя, что с его подругой творится что-то неладное, чувствовал себя неловко.

— Маэстро для тебя, наверное, очень важен? Она кивнула.

Ее величество вспомнила тот момент, когда Мишель Валлон упал, выпив кубок, зачарованный магией крови, вспомнила его мучения, его глаза, преданно смотрящие на нее. Она вспомнила также разговор с Даниэлем. «Скажи мне, а они счастливы? — спрашивал тот. — Они должны быть счастливы. Обязаны быть счастливы! Иначе в чем тогда смысл существования?»

«Счастье служить своей стране, своей родине, своей королеве, — думала девушка. — Я не оправдала это счастье и не стою того, чтобы мне преданно служили. Я не могу защитить даже жизнь одного-единственного человека, который верит в меня и надеется. Как же я смогу защитить целую страну?»

Эйриэн не заметила, как они пришли в кабак и сели за стол. Литавий что-то заказал, но эльфийка была полностью поглощена собственными мыслями.

«Зачем я сюда приехала? — корила она себя. — Что я здесь делаю? Лучше была бы сейчас во дворце и… И что тогда? Сидела бы в кабинете или в тронном зале, окруженная придворными, и, мучаясь от неопределенности и кусая локти, ждала бы вестей от маэстро Мишеля. И ведь дождалась бы, даже не ведая, что они — всего лишь очередное оружие врагов. Но я не томлюсь в неведении. Я в Стионе, я знаю о том, что орки схватили маэстро. Нужно его спасти, и тогда я узнаю, что замышляет Пошегрет. А что, если мы не сможем его спасти? Что, если нас самих поймают? Что тогда?»

— Расскажи мне о своих тревогах. — Литавий осторожно прикоснулся к руке эльфийки — ведь девушка так и не притронулась к еде.

— Я не могу, — сдавленно прошептала королева, опустила голову на руки и всхлипнула.

— Не плачь, пожалуйста, не плачь. — Вампир погладил ее по волосам.

Эйриэн и сама не ожидала, что расплачется. В последний раз слезы текли из ее глаз, когда она потеряла родителей. Потом она поклялась, что никогда больше не будет плакать — королевы не плачут. Но сейчас она забыла об этом, сейчас она была просто вестницей, а значит, могла позволить себе немного поплакать.

— Расскажи мне, — тихо попросил Литавий. — Если поделишься переживаниями, станет легче.

— Я не могу! — Девушка вскинула голову и заговорила быстро и с жаром: — Ты же сам что-то скрываешь, ты можешь меня понять, у тебя тоже есть тайна, о которой никто не должен знать. Не спрашивай, прошу тебя.

«С королевой нельзя дружить, ей можно только служить и подчиняться. Когда этэны узнают, кто я, дружба заканчивается. Я не хочу тебя терять!» — кричала она про себя, со слезами в глазах глядя на друга.

— Я понимаю. Но знай, что я всегда буду рядом, и если тебе когда-нибудь понадобится помощь, просто крикни в ночь — и я приду. — Вишневые глаза Литавия сияли рубинами. Настолько ярко они еще никогда не светились.

— Хорошо. Я позову, — пообещала эльфийка.

— Часы бьют, — прислушался молодой человек, — нам пора возвращаться к воротам, а ты еще даже ничего не съела.

— Поем в дороге. — Эйриэн выскочила из-за стола, схватила пару булок и сунула их к себе в сумку.

Алессия с Мерилином уже ждали друзей в назначенном месте. Воительница была одета в свою обычную одежду, а менестрель, как всегда, успел прикупить себе что-то новенькое. В этот раз на нем красовался наряд из крашеной вареной кожи зеленых и коричневых оттенков.

— Эти цвета лучше всего подходят для маскировки, — пояснил он, когда заметил неодобрительный взгляд Эйриэн, — это не транжирство. А еще у нас подарок от Пирина. — Соловей указал на мешок, притороченный к седлу. От него вкусно пахло копченостями.

— Ладно, поехали. — Королева бодро направила Арейона в ворота.

— Литавий, что ты за этот бой сделал с Сельбой, что у нее так кардинально поменялось настроение? — подозрительно посмотрел на вампира менестрель.

Тот неопределенно пожал плечами и поехал вслед за девушкой.

Северные ворота охранялись не хуже южных, через которые компания въехала в город. Стражники глядели на проезжающих путников подозрительно, но, рассмотрев среди них остроухих благородных эльфов, с вопросами приставать не спешили.

— Как считаешь, каким путем поехало посольство? — поинтересовался менестрель у королевы, после того как город остался позади.

— О чем ты? — не поняла девушка.

— Смотри, — показал на дорогу эльф. — Здесь видны следы многочисленных сапог и копыт. Если, как ты утверждаешь и как мы могли убедиться, Стион готовится к войне, то по этому тракту, поскольку он является кратчайшим и удобным путем до границы, постоянно перемещаются наши войска. Главным образом, из города, но и в город наверняка тоже. Орки, после того как мы спугнули их этой ночью, должны шарахаться даже от своей собственной тени, не говоря уж об эсилийских отрядах. Вряд ли они будут рисковать и поедут на виду у всех. Они ведь понимают, что их могут преследовать. Значит, они поедут другим путем. Я не очень хорошо знаю эту местность, но полагаю, что есть еще какие-то дороги в обход главного тракта, особенно если учитывать близость Драконова хребта.

— Да, есть одна, — хором подтвердили Эйриэн и Литавий.

— Ты ведь туда направлялся? В Волчий брод? — уточнила у вампира девушка.

Тот согласно кивнул.

— Но я думаю, что даже если орки знают об этой дороге, вряд ли они ею воспользуются. Во-первых, по ней путешествуют гномы, во-вторых, дорога круто изгибается и ведет прямиком в горы. До границы оттуда можно добраться, но уже по полному бездорожью. А в-третьих, — усмехнулся вампир, — местные жители там им будут не очень рады.

— Больше троп я здесь не знаю, — развела руками королева.

— Я знаю, — выручила друзей Алессия. — Между этой дорогой и той, о которой вы говорите, есть еще один путь. Он ведет прямиком через лес к границе с Пошегретом. Когда-то он был главным, а теперь лес почти полностью поглотил его, но проехать там все еще возможно. Для тех, кто хочет остаться незамеченными, это самый лучший вариант.

— Где он проходит? — Менестрель внимательно осмотрелся.

— На пути в Волчий брод есть развилка, она-то нам и нужна.

— Я знаю это место! — воскликнула Эйриэн. — Но им и впрямь никто не пользуется, я думала, что та дорога ведет в никуда.

— Оказалось, что она ведет туда, куда нам нужно, — улыбнулся Мерилин. — Вперед! Давайте, показывайте дорогу.

Эльфийка погладила Арейона по шее, попросив его двигаться быстрее. Агиски понял и умчался вперед, оставив остальных далеко позади. Лошади друзей, как всегда, еле-еле успевали за ним.

Эти места были королеве хорошо знакомы. Когда от основного тракта торный путь свернул к горам, она попридержала коня и дождалась отставших. Дальше они поехали медленнее, боясь пропустить нужный поворот.

— Кажется, здесь. — Эйриэн остановилась возле приметной сосны: верхушка у нее была когда-то сожжена молнией.

Алессия подъехала и огляделась:

— Мне тоже кажется, что здесь. Но что-то я не вижу пути.

Рядом с сосной лежало поваленное дерево.

— Может кто-то заметал следы? — предположил Соловей. — Бесполезная трата времени — пытаться остановить эльфов в лесу. — Он протянул руку вперед, раскрыв ладонь, и растительность перед ним расступилась.

Ее величество про себя горестно вздохнула — магия такого уровня была ей еще недоступна. Да, травы и кусты ее пропускали, и ветки не хлестали по щекам, с какой бы скоростью и в какой бы чащобе она не гнала коня. Но чтобы по мановению руки деревья раздвигали свои стволы и убирали корни с дороги! Это была высшая магия эльфов.

Друзья объехали поваленный огромный дуб, который явно не по своей воле покинул юдоль земли, и оказались на нужной им тропе. Ею действительно кто-то недавно пользовался, и это точно были не эльфы: трава, вытоптанная копытами лошадей, еще не успела засохнуть, ветви на деревьях и кустах по обе стороны тропинки были обломаны.

Мерилин дотронулся до раненой ветви и плюнул себе под ноги;

— Орки!

Он прислушался к шороху листвы, погладил кору на деревьях, взор его затуманился, словно он смотрел куда-то вдаль:

— Едут, не таясь, но преследования опасаются. Они обгоняют нас не больше, чем на четыре боя. Мы успеем их нагнать, если не будем медлить.

Эльф говорил с лесом, а лес говорил с ним. На такое Эйриэн тоже была не способна. Она часто слышала шепот деревьев, но совсем его не понимала. Для нее они говорили на незнакомом языке.

Ветка, которую несколько мгновений назад держал в руках менестрель, срослась, будто никогда не была сломана.

— Я поеду первым, — предупредил Соловей. Благодаря ему поездка по давно заросшей тропинке в чаще больше напоминала прогулку по парку: лес пропускал всадников и смыкался за их спинами.

Через какое-то время менестрель остановился и вновь начал разговаривать с деревьями.

— Орки впереди, — предупредил он, — опережают нас на три сотни шагов. Еще двое отстают от основного отряда на сто шагов. Дозор, наверное. Все-таки боятся погони.

— Небезосновательно, — усмехнулась Эйриэн.

— Дальше нам нужно быть осторожнее. Приближаться не станем. Если они нас заметят, нам несдобровать.

Королева впервые видела своего друга настолько серьезным.

— А что же мы будем делать? — Алессия задала вопрос, который был готов сорваться с губ эльфийки.

— Дождемся темноты, там решим. Если орки остановятся на ночлег, можно будет предпринять вылазку и хотя бы разведать обстановку. Лес нас прикроет. Но сейчас показаться им на глаза равносильно самоубийству, они превосходят нас численно раз в десять. Если завяжется схватка, мы сможем спастись лишь бегством, победа явно будет на их стороне. Наша погоня за посольством будет продолжаться до первой ошибки. Потом мы вообще не сможем к ним подобраться, даже если останемся живы.

Эйриэн никогда еще не участвовала в таком опасном деле, поэтому предпочла довериться опыту и интуиции своего товарища.

Весь день друзья ехали молча, опасаясь каждого шороха или скрипа. Но, к счастью, Мерилин всегда предупреждал о засадах и опасностях. Они молчали, и лес молчал вместе с ними: не стрекотали белки, не щебетали птицы, даже шелест деревьев казался приглушенным и тихим.

Кони, чуявшие беспокойство хозяев, вытянулись в струнку, двигались осторожно и лишь изредка нервно ржали. Только впереди вспархивали встревоженные врагами птицы и слышался треск ломающихся веток. Заслышав эти звуки, Соловей каждый раз хмурился так, будто у него сводило зубы. Напряжение нарастало с каждым боем и становилось все невыносимее.

Сейчас каждый понимал, в какое непростое дело они ввязались и чем оно может закончиться. О плохом старались не думать, но ничего хорошего на ум не приходило.

Эйриэн подъехала к менестрелю и спросила тихо, так, чтобы Алессия с Литавием не услышали:

— Мерилин, я нахожусь здесь из-за Эсилии и королевы, Литавий едет в это пекло за мной, Алессия — за тобой, а что заставляет тебя гнаться за посольством?

— Ты еще такая маленькая, — тепло улыбнулся менестрель и, обернувшись, потрепал подругу по волосам. — Ты что, правда ничего не понимаешь? Эсилия — это, конечно, здорово. Ты, я гляжу, и впрямь привязалась к этой замечательной стране. Но она — вотчина Гаэрлена. Тот, кто замахнулся на Эсилию, замахнулся на владения королевы эльфов. А если в деле к тому же замешаны и орки весны, это вообще становится из ряда вон выходящим событием. Нам нужно только узнать, кто стоит за всем происходящим, и благодарность Гаэрлена превзойдет наши ожидания.

Только сейчас королева заметила, что менестрель выглядит веселее, чем она ожидала. Из всех четверых друзей он остался единственным, кто сохранил бодрость и присутствие духа. Может быть, потому, что был самым старшим и опытным.

Из их короткого разговора ее величество поняла, что Эсилия находится в более опасном положении, чем она представляла, а ее противник — уж точно не Юргантт Шестой, а кто-то много значительнее и могущественнее. Но кто это может быть, как она ни ломала голову, так и не смогла придумать. Девушка подумала об Ивэне, Николо, Милене и всех тех, кто был ей дорог, и впервые за всю свою жизнь по-настоящему испугалась. Не за себя. После смерти родителей на себя ей было плевать, поэтому она и лезла во все бесшабашные приключения и опасные авантюры очертя голову. Эльфийка испугалась за тех, кого любила. Что станет с ними, если она умрет и на эсилийский трон взойдет кто-то другой?

«А еще Литавий. Я тоже ему небезразлична. Пусть он не знает, кто я на самом деле, но его чувства ко мне искренни», — вздохнула королева.

Уныние готово было совсем одолеть Эйриэн, но тут Мерилин резко вскинул руку, приказывая друзьям замереть.

— Они остановились. — Голос менестреля был тихим и приглушенным. Так было всегда, когда он передавал слова леса.

— Один из них сошел с тропы, за ним погнались пятеро.

— Маэстро, — переглянулись между собой приятели.

— Сейчас они снова собрались все вместе и тронулись дальше, — тряхнул певец головой и обернулся. — Надо будет осмотреть то место. Шептун мог оставить нам какую-то зацепку. Не стал бы он так просто сбегать.

Через сотню шагов маленький отряд оказался на месте происшествия. Эльф спрыгнул на землю и пошел, дотошно вглядываясь в следы и пытаясь по ним воспроизвести картину событий.

— Здесь он кубарем скатился с коня, видите, куст снесен. Вскочил на ноги и побежал туда. Вот следы его преследователей.

Далеко бывшему вору убежать не удалось. Его схватили шагов через пятнадцать, когда он, споткнувшись в зарослях крапивы, упал в небольшой, но крутой овражек.

— Они напали на него и скрутили, — комментировал Соловей. — Им это удалось не сразу. Здесь очень много следов от сапог, спин и других частей тела. А славные бойцы состоят на службе у королевы Эйриэн, — заметил он.

Ее величество вздрогнула, услышав свое имя. Хорошо, что этого никто не заметил.

— Я полагаю, у маэстро были связаны руки — во всяком случае, об этом говорит рисунок следов, — а то еще неизвестно, кто бы вышел из этой схватки победителем.

— Ну что, он оставил какой-нибудь знак? — нетерпеливо спросила Алессия.

— Пока не знаю. — Менестрель еще раз, но уже более внимательно прошелся по следам беглеца и преследователей. Он остановился на краю овражка — там, где шептун споткнулся, — глянул назад, вниз, на место боя и, присев на корточки, стал рыться в густой крапиве. Ядовитая трава его не жалила, а вот оркам и человеку должно было хорошо достаться.

— Если маэстро что-то где-то и мог оставить, то только здесь.

Друзья, встав кружочком вокруг Мерилина, внимательно всматривались в зелень травы.

— Ага! — наконец торжествующе воскликнул менестрель, выуживая из зарослей кусок черной тряпки. Эльф осторожно расстелил обрывок на земле.

— Ну и что? — Королева присела рядом с ним.

— Не знаю. Может, на него какая-нибудь магия наложена?

— А может, перевернуть его на другую сторону? — предположил Литавий.

Певец недовольно посмотрел на друга, но совету последовал. Но с другой стороны тоже ничего не было.

— Ничего не понимаю, — развел руками Соловей. — Ну не мог же он просто так его кинуть.

— Можно я посмотрю? — попросила Эйриэн.

Она протянула руку к куску ткани и только дотронулась до него, как на обрывке сразу же стали проявляться письмена.

— Ничего себе, — ахнул Соловей, завистливо глядя на подругу. — А тебя-то он опознал. Ну что там написано?

Но язык, на котором было написано послание, был не знаком королеве. Да и не язык это был, а шифр какой-то, состоящий из букв разной величины и разных алфавитов и цифр.

— Не знаю. — Она и хотела бы оправдать надежды друзей и поведать им, что же здесь зашифровано, но, к сожалению, не могла.

— Ладно, — похлопал ее по плечу менестрель, — ничего. Ты его сохрани, если маэстро не вызволим, отвезешь во дворец. Я думаю, там разберутся. Мне кажется, что это их профессиональная шифровка.

Эльфийка аккуратно свернула послание Мишеля Валлона и положила в потайной карман куртки. Певец одобрил ее предосторожность, но смолчать и не сказать какую-нибудь колкость было выше его сил.

— На твоем месте я бы все хорошенько запомнил, чтобы при случае воспроизвести кому надо, а ткань потом съел, не запивая, чтобы никто не украл, — сказал он, страшно выпучив глаза.

— А почему — не запивая? — не поняла Алессия.

— А чтобы лучше помнить. — Эльф вернулся на тропинку и вскочил в седло.

Посольство двигалось безостановочно до самого вечера. А друзья двигались вслед за ними. Настала ночь, а орки и не думали останавливаться. Каждый раз друзья с замиранием сердца ожидали, что Соловей, поговорив с лесом, сообщит об остановке врагов. Но те были упорны в своем бегстве.

Ночь перевалила за половину, когда эльф наконец произнес долгожданные слова:

— Остановились.

Друзья тоже попридержали коней.

— Спешиваются, — продолжил тихо менестрель. — По всей видимости, собираются остановиться на ночлег. Да, так и есть. Ищут место, где бы лучше расположиться.

Маленький отряд преследователей тоже решил устроить привал. Мерилин расстелил на земле свой плащ, который заменил приятелям и стол и скамьи, и развязал мешок с подарками от Пирина. Хозяин «Вдовушки» не поскупился: эльф достал краюху хлеба, головку сыра, копченый окорок, свежие помидоры и огурцы и, наверное, специально положенные для дам марципаны. Апогеем пира стал бурдюк с дорогим магическим вином. На бурдюке было выведено аккуратным ровным почерком: «Придает сил».

— Интересно, какие силы придает это вино? — ни к кому особенно не обращаясь, осведомился Соловей. — Если это мужская сила, тогда нам вряд ли будет на пользу такой эффект.

Он всегда с подозрением относился к человеческой магии. Есть никто не хотел, но по кусочку чего-нибудь каждый в себя все же запихнул. А вот вино решили оставить до лучших времен.

Друзья молча сидели еще один бой, после чего эльф, который добровольно взял на себя роль командира отряда, решил, что пора идти на разведку.

Ночь выдалась темной: небо было затянуто низко висящими тучами, готовыми в любой момент разразиться затяжным дождем. Но это событие по воле высших сил откладывалось на неопределенный срок. Лик идущей на убыль луны иногда проглядывал неясным туманным росчерком в разрывах туч, а звезд не было видно совсем. Если бы не ночное зрение, которым природа наградила своих весенних детей, предприятие пришлось бы отложить до утра.

Было решено подобраться поближе к стоянке орков. Алессию оставили сторожить коней, потому что она в этих условиях видела хуже всех и двигалась громче всех. Эльфы и вампир должны были пойти дальше и там уже решить, глядя по обстановке, что они в состоянии будут сделать. Воительнице тоже хотелось побывать в гуще событий, но она понимала, что будет лишь обузой для друзей, и скрепя сердце согласилась. Лучше быть хоть в чем-то полезной, чем во всем мешать. Так и сделали.

Когда среди ветвей замелькали огни вражеского лагеря, друзья остановились.

— Пожелай нам удачи, — шепнул Мерилин на ухо Алессии и, не удержавшись, поцеловал ее в щеку.

— Удачи, — вздохнула девушка, прикладывая руку к щеке, чтобы удержать тепло поцелуя.

Эйриэн возвела глаза к небу, глядя на картину расставания двух влюбленных, и подошла к Арейону погладить его по гриве, чтобы он не волновался.

«Я пойду с вами», — прошелестел агиски.

«Нет, не надо, — ответила королева. — Я не смогу объяснить своим друзьям, зачем мне сейчас нужен конь».

«Береги себя». — Шепот был грустным, и девушке стало не по себе оттого, что она отказала агиски.

«Хорошо, я обещаю», — прижалась она на прощание щекой к конской морде.

— Идемте. — Соловей пошел по тропе. Литавий и Эйриэн двинулись вслед за ним.

Ветер гнул ветви, тучи неслись наперегонки, словно их подстегивал невидимый пастух, лес был полон шорохов и вздохов. И не все из них казались дружелюбными. Погода была настолько мерзкой, что даже эльфам было неуютно. И не только им. Звери тоже затаились: не ухали совы, не суетились под ногами мыши, даже родственники вампира — и те не появлялись. Ощущение угрозы висело в воздухе и давило не хуже грозовых туч.

Друзья приблизились к стоянке настолько близко, насколько это вообще было возможно. Их отделял от орков всего один ряд деревьев, и лагерь просматривался почти полностью. Незваные гости уже не опасались погони, поэтому, не таясь, устроились на ночевку посередине дороги. Они разбили несколько палаток, по всей видимости, для благородных и высокопоставленных. Но большинство орков спали прямо на земле, по-походному завернувшись в плащи. Часовые, расставленные по лагерю, жгли огни, чтобы хоть как-то разогнать темноту ночи, но в сторону леса даже не смотрели.

«Хороши часовые», — отметила про себя королева безалаберность орков.

— Надо узнать, где маэстро, — тихо сказала она друзьям. Постоянно завывающий ветер хоть в чем-то был полезен, за его стонами не было слышно голосов приятелей.

— Отсюда видно не всех, — ответил ей менестрель, — а у многих скрыты лица. К тому же он может быть и в палатке. Как мы узнаем, где он?

— Я могу попробовать, — вызвался Литавий.

Эльф обернулся, посмотрел на молодого человека и молча кивнул, давая согласие.

Вампир отступил на несколько шагов назад, подпрыгнул и взвился в воздух огромной летучей мышью. Эйриэн опять не сумела уследить за его мгновенной трансформацией.

Ожидание было долгим. Хотя на самом деле прошло не так уж много времени, эльфам показалось, что ночь уже подходит к концу и вот-вот забрезжит рассвет. Темные облака быстро бежали по небу.

Литавий опустился так же неожиданно, как и улетел.

— Маэстро лежит вон за той палаткой, — показал он вправо к границе лагеря. — Он связан, и его охраняют двое орков, но они сейчас спят. Оттуда очень близко до деревьев. Если снять часовых, можно попытаться его вызволить.

— Идем туда, посмотрим ближе, — скомандовал Соловей. Если бы не он, вряд ли друзья так беспрепятственно могли бы двигаться по лесу. Но растения расступались перед ним, как свита царедворцев перед королем.

На месте все оказалось точь-в-точь так, как и описывал вампир. До маэстро и впрямь было недалеко. Эльфийка сделала шаг вперед и позвала за собой друзей:

— Идемте!

Но менестрель внезапно схватил ее за плечо:

— Я не могу.

— И я тоже. — Литавий опустил глаза.

— Но почему? — удивилась девушка. — Вы что же, струсили?

— Ты разве не чувствуешь? — Взгляд менестреля вновь стал очень странным.

— Нет, — честно призналась Эйриэн. — А что я должна почувствовать?

— Шаманство.

Ее величество оглянулась и только сейчас заметила то, чему поначалу не придала должного значения: по всему периметру лагеря с одинаковой частотой вспыхивали искорки огня. Теперь она понимала и самоуверенность часовых, которые не считали нужным смотреть в сторону леса, и опасение своих друзей. Она повернулась к стоянке посольства и внимательно всмотрелась в защитную преграду, выстроенную шаманским заклятием.

— Оно обжигает, как пламя тысячи костров, и если я подойду ближе, то сгорю заживо. Не знаю, случится ли это на самом деле или нет. Но даже стоя здесь, я сдерживаюсь из последних сил, чтобы не побежать прочь от этого нестерпимого пламени, — промолвил менестрель.

Королева и впрямь ощущала легкое тепло, но не больше.

— Я пойду. — Она заглянула в лица товарищей. В ее голосе была такая железная решимость, что они не посмели ее остановить. Лишь Литавий молча схватил девушку за руку, пожал, но, ни на что больше не отважившись, отпустил. Менестрель посмотрел на него с пониманием.

Эйриэн шагнула к невидимой грани. Она еще оставалась в тени деревьев, поэтому могла не опасаться, что орки ее заметят, — лес всегда берег своих детей.

Королева закрыла глаза, вспоминая слова старого бродячего факира.

«Грань между мирами тонка. — Она сразу же узнала свистящий старческий голос, похожий на скрип не смазанных колес деревенской телеги. — Мы видим это каждый день, но не замечаем. Порой нам кажется, что где-то на самом краю зрения происходит какое-то мимолетное движение, но, оборачиваясь, никого не находим. Мы принимаем это за шевеление ветром занавески или внезапное движение теней за окном. Но на самом деле мы видим тех, кто находится за гранью мира.

Грань между мирами тонка. Мы слышим это каждый день, но не замечаем. Даже когда совсем нет звуков, когда никто не говорит, не воркуют голуби, не мурлычет кошка, не скрипит мышка, не шелестят страницы книг, даже тогда мы говорим, что тишина звенит. Но на самом деле мы слышим голоса и звуки мира, который находится за гранью.

Грань между мирами тонка. Каждый свой день, каждый свой миг мы проживаем бок о бок с невидимым и непознанным. Но если постараться, то можно услышать отголоски мира за гранью, можно ощутить тепло его дыхания. Нужно только очень сильно захотеть и постараться, и все станет возможным, потому что грань между мирами тонка.

Грань между мирами тонка… Грань между мирами тонка… Грань…»

Голос циркача звучал в голове, убаюкивая и завораживая. У Эйриэн земля закружилась под ногами, в ушах зазвучал таинственный потусторонний шепот, перед глазами заплясали красные искры.

— Грань тонка, — повторила она завороженно одними губами и протянула вперед руку. Перед закрытыми веками эльфийки вспыхнуло пламя, в котором потонула ее ладонь. Защитная стена орков наполовину принадлежала другому миру, поэтому девушка смогла ее увидеть. Весь мир превратился в сгустки огня и тепла. Красные кочки на земле — спящие орки. Такие же красные тени, которые перемещались и двигались, — бодрствующие члены посольства. Языки живого пламени — костры и заклятия. Некоторые заклятия были прикреплены к земле, другие свободно плавали в воздухе по всему лагерю. Эйриэн не сдержалась и огляделась. В ее новом зрении деревья и кусты были голубовато-зелеными. Увлеченная новыми открытиями, дочь весны не заметила, что на ее груди бьется маленький огонек, сродни шаманским заклинаниям.

«Главное, не открывать глаза», — вспомнила королева и еще плотнее сомкнула веки.

Стена огня перед ней была настолько ровной, что казалось, будто какой-то изощренный цирюльник обрезал ее ножницами. Девушке она доходила до груди. Рука беспрепятственно проходила через преграду, но сможет ли сама эльфийка так же спокойно преодолеть ее, она не знала.

«Заклинание, скорее всего, охранное. — Эйриэн решила положиться на природную эльфийскую интуицию. — Его нельзя нарушать. Если я перешагну, то или проснется шаман, или я сгорю».

Но другого выхода у девушки не было. Она сделала несколько шагов назад для разбега, разогналась, прыгнула и перемахнула через заклинание, только носки ее сапог слегка задели огненную преграду.

Все прошло удачно. Королева боялась лишь одного: что она не выдержит, откроет глаза и потеряет новое видение. Приземляться на ощупь было страшно, но недаром говорят: «Глухой эльф — слепой эльф». Слух помог ей сориентироваться в пространстве.

И все же, дела шли не так гладко, как хотелось бы. Один из стражников заметил появление незваной гостьи. В этот момент Эйриэн, повинуясь какому-то наитию, сделала первое, что пришло ей в голову: схватила за хвост самое близкое к ней заклинание-огонек и швырнула в орка. Огонек, словно брошенный мячик, ударился в этэна и в мгновение ока оплел того сетью ярко-красных искр. Больше стражник не шевелился. Королева удивленно подняла брови и поняла, что лучше всего держаться подальше от огоньков, плавающих по всему лагерю.

Громкий потусторонний шепот плотно обволакивал девушку и заглушал даже жуткое завывание ветра. Каждый раз, когда рядом с ней оказывались огоньки, этот шепот становился громче, но не настолько, чтобы можно было разобрать отдельные слова и даже звуки.

Маэстро она нашла почти сразу же. Главным образом потому, что он — единственный, кого могли связать. Дыхание человека было неравномерным, из чего эльфийка сделал вывод, что он не спит. Королева приложила палец к губам, предостерегая шептуна. Он был связан по рукам и ногам огненными оковами. Хорошо, что Эйриэн уже видела такие.

— Сейчас будет больно, — предупредила она беззвучным шепотом, памятуя о том, что Ивэн учит своих подчиненных читать по губам.

Маэстро кивнул, давая знать, что все понял.

Эльфийка простерла ладонь над магическими браслетами и представила себе, как они нагреваются еще больше. Огонь приобрел желто-белый оттенок, Мишель Валлон скрипнул зубами, но не закричал, хотя сейчас ему было больно, как при пытке раскаленным железом. Наконец оковы рассыпались на мелкие искры, которые без следа растаяли в воздухе. Вор не сдержал вздоха облегчения, хотя еще оставались кандалы на ногах. Экзекуцию пришлось повторить.

Теперь шептун был свободен и смог подняться на ноги. Он разглядел свою спасительницу и ошеломленно произнес в полный голос, забыв об опасности:

— Ваше…

Эйриэн стремительно закрыла ему рот.

— Прошу вас, — зашептала она, — я — Сельба, вестник королевы. Там ждут нас мои друзья, не ссорьте меня с ними.

Кажется, маэстро кивнул.

— Нам туда. — Эльфийка махнула в сторону магической преграды и сделала шаг, но Мишель не шелохнулся. Он тоже ощущал нестерпимый жар. Девушка подошла и взяла его за руку:

— Это больно, но мы должны это сделать, другого выхода нет. Главное — просто перепрыгнуть. Бежим.

Королева рванула вперед, все еще сжимая ладонь шептуна. Тому не оставалось другого выхода, кроме как подчиниться. Их отделяло от спасения всего несколько шагов, Эйриэн мысленно отсчитывала их:

— Один, два, три, четыре…

На счет «семь» до преграды оставался всего один шаг, эльфийка прыгнула, увлекая за собой маэстро.

Ее ноги коснулись земли, мужчина тоже был невредим, но что-то они не предусмотрели: заклинание за их спинами вспыхнуло видимой всеми огненной стеной, и теперь даже Эйриэн почувствовала жар пламени. К ним моментально подскочили друзья, помогли встать на ноги, и все вместе они стремглав бросились прочь. В лагере орков сразу же началось оживление, и вслед друзьям понесся огненный шар — их обнаружили. Мерилин, остановившись, обернулся назад и вскинул руку: перед сгустком пламени сомкнулась стена из переплетенных между собой ветвей деревьев. Деревья сразу же охватил бешеный огонь, но эта небольшая задержка спасла жизнь беглецам.

— Быстрее, к Алессии! — скомандовал менестрель. Они бежали изо всех сил, лес смыкался за их спинами, а его пожирал огонь. Зеленые живые ветви трещали, как хорошо высушенные спички.

Воительница уже была на коне. Соловей одним прыжком оказался в седле, Эйриэн вскочила на Арейона и хлопнула его по крупу, приглашая маэстро:

— Быстрее!

Вор не стал медлить. Шаманский огонь продолжал преследовать их, как ищейка, натравленная на след, магия эльфов могла лишь на короткое время сдержать его, но не остановить. Очень скоро пламя охватило лес вокруг, и узкая тропинка, по которой спасались друзья, превратилась в огненный туннель. Кони дико ржали, но неслись вперед, как обезумевшие. Пекло и впрямь было невыносимым. Пот со лба тек градом, заливая глаза, рубашка прилипла к спине. Завывание ветра сменилось треском сгорающих заживо деревьев. Эйриэн не сразу услышала среди всего этого шума тихий вопрос Арейона:

«Что случилось?»

— Шаманство! — выкрикнула королева.

«Я помогу», — ответил агиски, продолжая нестись во весь опор.

С этого или не с этого, но небо наконец-то разродилось дождем. Тугие крупные капли спасительным ливнем хлынули вниз. Огонь шипел, плевался в небо черными угольками и искрами, но своих позиций сдавать не спешил. Хорошо, что вода остудила кожу и одежду беглецов, иначе они могли если не сгореть заживо, то испечься в собственном соку — точно. Дорога сюда показалась друзьям долгой, но дорога на большой тракт длилась целую вечность. Пламя непрестанно боролось с водой, льющейся с небес. Перевес сил колебался. То беглецов заливало ледяным ливнем, то не успевшая высохнуть вода вскипала пузырями на коже.

Зимняя магия боролась с шаманством, и никто не мог одержать верх. Эйриэн представила, какими были войны в эру Зимы, и ей стало не по себе.

Все плохое — впрочем, как и все хорошее, — имеет свойство заканчиваться. Друзья наконец выехали на широкую главную дорогу, и огонь, как бы понимая, что шанса догнать беглецов у него нет, выплюнул длинную струю пламени и постепенно погас.

Кони, уставшие от долгой и нервной скачки, начали замедлять бег и перешли с бешеного галопа на неспешную рысь.

— Сельба, — окликнул эльфийку маэстро. Она была благодарна, что он не выдал ее тайну. — Нам надо торопиться. Орки должны напасть уже через пять… — Он взглянул на подсвеченные розоватым блеском восхода тучи и уточнил: — Через четыре дня.

— Я знаю! — крикнула девушка ему в ответ.

— Вы знаете не все. Орки перейдут через границу Пошегрета и дадут небольшое сражение, но это — отвлекающий маневр. Главная их цель — Анория.

— Анория? — удивилась королева. — Но как они туда доберутся? Если только верхом на драконах.

— Вы почти угадали.

— Драконовы горы! — одновременно воскликнули друзья.

— Но они считаются непроходимыми, — сказала королева. — Последний проход был завален несколько столетий назад. Может, и остались тайные тропы, но они известны только горным кланам, а гномы лучше умрут, чем предадут нас. Они верны Эсилии, я уверена.

Маэстро выкрикнул лишь одно слово:

— Кобольды. — И друзьям сразу же все стало ясно.

Непримиримые враги гномов, кобольды в незапамятные времена из-за кровной вражды перешли на темную сторону и при любой возможности пакостили своей светлой родне чем могли.

— Они отыскали полузаваленный проход и откопали его. Там запросто может пройти целая армия. Пошегрет воспользуется именно им. Проход заканчивается прямо напротив Анории, недалеко от Рощи единорогов. Как вы понимаете, удар со стороны Драконовых гор будет действительно неожиданным.

Уж кто-кто, а Эйриэн это действительно понимала.

— Нужно сообщить во дворец, нужно послать голубя! — Алессия тоже переживала за судьбу страны.

— Нет, не получится. — Мишелю приходилось кричать изо всех сил, чтобы быть услышанным, потому что друзья вновь стеганули коней, пуская их в галоп. — Во дворце есть предатель, он перехватывает письма. Кто он, мне не удалось узнать. Единственного голубя, который бы благополучно долетел до дворца, должен был послать я. Орки хотели, чтобы в нем я красочно описал их приготовления к войне для пущей убедительности.

— Что же делать? — Голос воительницы стал еще более беспокойным.

— В Стионе есть портал, — обнадежила друзей эльфийка. — Сейчас мы дотуда доскачем, телепортируемся во дворец и обо всем там расскажем. Еще есть время, чтобы приготовиться к нападению или даже предотвратить его.

— Так и сделаем, — распорядился Мерилин, он по-прежнему считал себя главным. — А еще кому-то из нас надо будет отправиться к гномам и предупредить их, возможно, они смогут что-нибудь сделать. Ведь это дело их чести — насолить дальним родственникам.

— В горы отправлюсь я! — вызвался шептун.

— Маэстро, вы уверены? — Менестрель переживал за состояние бывшего вора.

— Да, вполне, поверьте мне, господин, я бывал и не в таких переделках.

Тучи, наконец, выплакались, небо прояснилось, и рассвет заалел в полной красе, правда, друзьям он почему-то казался зловещим. Может быть, потому, что они не могли отделаться от ощущения, будто небосвод горит шаманским пламенем.

Они гнали вперед, не жалея коней и жалея лишь о том, что те не могут мчаться быстрее. Арейон, нагруженный двойным грузом, скакал наравне со всеми, хотя вряд ли вес маэстро был для него тяжелой обузой.