© Антон Быковский, 2018

ISBN 978-5-4490-2395-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

 

Наше основное отличие от нынешнего менеджмента крупных корпораций в том, что мы всегда брали из прибыли, никогда из убытков. Если бы нам сказали, что так можно, мы бы очень удивились.

По данным независимых исследователей, размер откатов в крупных российских корпорациях, в том числе и частных, составляет 50—70% от размера всех контрактов. Это делает коррупцию крупнейшим рынком в национальной экономике. На практике это означает, что, покупая упаковку гречки в магазине около дома за сто рублей, вы платите 50 коррумпированному менеджеру по закупкам розничной сети, маркетологу международного бренда, собирающего откаты с рекламных агентств, менеджеру по логистике, использующему компанию-контрактора, зарегистрированного на его тещу, десятку московских чиновников и в конце менеджеру торговому зала, придумавшему новую схему манипуляции складскими остатками.

В игре, которая называется «Большой распил», нет зрителей на трибунах, все участвуют в ней в одинаковой мере. Если вам кажется, что вы — нет, значит, скорее всего, вы один из сотен миллионов обыкновенных лохов, чьи деньги стараниями таких, как я, перетекают в карманы коррумпированных менеджеров с дипломами ведущих вузов мира. Вы уж извините, но у меня активная жизненная позиция — если у тебя нет выбора, участвовать или не участвовать, я предпочитаю не сидеть на скамейке запасных.

Дождь лил все утро, черные ветви деревьев отражались в пузырящейся воде. Пейзаж был похож на черно-белое фото в Instagram. Я поднялся на палубу выкурить сигарету. Моя лодка назвалась «Сесилия» и была пришвартована в заливе Риддарфьерден рядом с другими катерами и яхтами. Некоторые из них выглядели вполне респектабельно. «Сесилия» на их фоне была похожа на бедную родственницу — приземистая посудина, не слишком старательно выкрашенная коричневой краской, кое-где краска уже потрескалась, на палубе валялись какие-то доски, выцветший от времени бесформенный плащ и несколько пустых бутылок из-под виски. Я докурил и затушил сигарету в старой консервной банке. Силуэт Стокгольмской ратуши виднелся сквозь пелену дождя, здание казалось непривычно темным.

До недавнего времени я был гендиректором агентства с мало к чему обязывающим названием New True Media, мы занимались тем, что называлось управлением репутацией в digital. На жаргоне рекламщиков digital — это все, что имеет отношение у интернету. Интрига здесь вот в чем: по ряду исторических причин нашим клиентам нет необходимости беспокоиться о том, что расскажут о них крупные традиционные медиа — те находятся под жестким контролем и согласились соблюдать определенный набор правил, требующий от них если и сообщать какой-то негатив, то строго по указке соответствующих людей в соответствующих кабинетах, расположенных в районе метро Китай-Город. Другое дело интернет, здесь… Не то, чтобы здесь могли вам сообщить что-то, чего вы точно не знали, но здешние жители имеют привычку говорить разные вещи без оглядки на то, какую это может вызвать реакцию.

***

Я в принципе достаточно добрый и милый человек, и если я кого-то и не люблю, то исключительно по веским причинам, едва ли в мой список ненависти попадает больше 85% населения земного шара, и я вас уверяю, в этом я намного добрее и позитивнее большей части человечества. И все же во главе моего списка бесспорно находятся эффективные менеджеры — самоуверенные молодые люди с накокаиненными носами и дипломом какого-нибудь европейского университета менеджмента второго эшелона (потому что Insead по прежнему слишком дорог) в портфеле. К несчастью, Филипп относился как раз к этой категории, когда он полгода назад появился на пороге моего кабинета, я сразу понял, что у меня, возможно, крупные проблемы. Филипп был главой департамента внешних связей крупной нефтяной компании. Когда он впервые пришел ко мне, его предложение было примерно таким: «Наши хотят присутствовать в интернете, но тот интернет, который есть сейчас, им не нравится, так что нужно сначала его переделать, чтобы он нравился нашему руководству. Деньги у нас, как ты понимаешь, есть».

Где-то год я пытался переубедить его, что, возможно, стоит не пытаться переделывать под свои вкусы весь интернет целиком, а ограничиться его небольшой частью. В целом это сводилось к тому, что мы создали для них парочку «стерильных» ресурсов, где топ-менеджеры клиента выступали со своим мнением, а специально нанятые сотрудники нашего подрядчика, отвечавшего за накрутку аудитории, старательно изображали «простых людей из интернета», которые всячески поддерживали мнение наших благодетелей.

— Привет, Вова, — с нездоровым энтузиазмом поприветствововал меня Филипп, — у нас наконец появилась для вас серьезная задача…

— То есть те проекты, которые мы делали раньше — несерьезные? — попробовал я сбить его с мысли, что мне, впрочем, не удалось.

— Ты видел выступление нашего шефа в пятницу? — поинтересовался он тоном, не предполагающим возможности отрицательного ответа.

Шеф Филиппа попал на федеральные каналы с одним незамысловатым сюжетом. Он должен был докладывать руководству страны об открытии какого-то очередного завода, или нефтяного терминала — пиарщики не обязаны в этом разбираться — видеомост задержался на полчаса. Все это время шеф в прямом эфире без шапки проторчал на ледяном ветру при тридцатиградусном морозе. Когда его собеседник наконец вышел на связь, топ-менеджер выглядел сильно замерзшим, но по-прежнему полным энтузиазма.

— Да, видел, надеюсь, он не сильно простудился, — дипломатично заметил я.

— Он отморозил уши, — драматическим голосом ответил Филипп.

— Простите, не расслышал?

— Уши он отморозил, такое впечатление, что не он, а ты, Вова! — недовольно отозвался Филипп.

— Святые угодники! Ну, сочувствую. Но мы-то здесь при чем? Я же не этот… как это называется, отоларинголог…

— Вова, твоя контора вообще-то должна следить о том, как нас упоминают в блогосфере, если мне не изменяет память, мы даже вам за это платим, — начал свирепеть Филипп.

— Да, конечно, мы все мониторим, и мне приходит сообщение, если возникла какая то критическая ситуация, но насколько мне известно, ничего такого не происходило…

— Вова, твою ж за ногу! Шеф сегодня с утра поехал на охоту, как ты знаешь, он по выходным часто это делает. И какой-то приятель показал ему на планшете… это… как это называется, когда рисуют всякие мудацкие картинки в Photoshop со смешными надписями, что-то, кажется, из животного мира…

— Фотожаба это называется…

— Вот вот, какая-то жаба. И там его изображают в виде этой самой жабы какие-то задроты малолетние. Мужики ржут… Ну ты понимаешь, нехорошая ситуация…

— Да, неприятно, — неуверенно произнес я.

— А он еще с ушами этими. В общем, сейчас он мне звонил и предложил их того, ликвидировать.

— В каком смысле ликвидировать? Удалить картинки из интернета?

— Нет, фотожабщиков этих, в прямом смысле, то есть физически…

— Прикольно, а при чем тут ты и тем более я, у него вроде бы хватает специальных людей, которые этими вопросами занимаются…

— Ну ты же понимаешь, что это будет иметь самые трагические последствия? — уже почти жалобно произнес Филипп, чего я, собственно, и добивался.

— Ну это будет довольно невесело, — произнес я, как мне казалось, со значением, — и ты хочешь, чтобы мы предложили вам какой-то альтернативный вариант развития ситуации?

— Я думаю, это ваша прямая обязанность в рамках нашего сотрудничества, — произнес Филипп, к которому быстро вернулась часть его самоуверенности.

— Я тебя услышал…

— Ты в курсе, что это одна из самых тупых фраз, которые можно было произнести в подобной ситуации?

— Дорогой друг, — произнес я, пытаясь поудобнее устроиться в кресле, — в этот самый момент я начал тщательно обдумывать нюансы решения нашей маленькой проблемы. Пока я могу тебе сказать только одно. Самое худшее в этой ситуации — пытаться начать тушить пожар. Все наши попытки сделать это приведут к тому, что он разгорится сильнее. Единственный способ решить эту проблему — раздуть рядом другой пожар, намного сильнее первого. Если в процессе немого пострадает здоровье наших общих знакомых любителей Photoshop — возможно, это покажется твоему руководству адекватным ответом на их обиды. Ну или, к примеру, эти блогеры заедут в СИЗО на полгода, я пока еще не решил. Так что если это все, что ты можешь мне сообщить полезного, я был бы благодарен, если бы ты дал мне возможность немного подумать в гордом одиночестве.

— Я тебя услышал, — произнес Филипп.

Когда за ним закрылась дверь, я включил компьютер и бегло ознакомился с фотожабами на замороженного начальника Филиппа. Или следовало назвать его слегка отмороженным, сложно сказать. Мне понравилась только одна карикатура, где уважаемый менеджер был прифотошоплен к кадрам с изображением Джека Николсона в финальных кадрах фильма «Сияние». Довольно талантливые ребята, подумалось мне, можно подумать о том, чтобы как-то их использовать после того, как все закончится.

На час дня я назначил встречу с Вадимом. Вадим был уникальным человеком, придумавшим, как делать бизнес на городских сумасшедших. Если вам нужно привлечь внимание к выставке малоизвестного художника, затрагивающего в своем творчестве тему религии, позвоните Вадиму, и выставку разгромят православные активисты. Нужно понизить продажи конкурирующей сети парфюмерных магазинов — звоните Вадиму, и к вечеру магазины этой сети окажутся под атакой радикальных феминисток, хотите, чтобы группа веганов устроила скандал в стейк-хаусе вашего конкурента — вы знаете, куда вам звонить.

Такси высадило меня в десяти минутах ходьбы от ресторана в районе Стрелки, движущийся навстречу людской поток наводил на мысли, что в этом районе Москвы кто-то ввел фейс-контроль, лица и одежда людей наводили на мысли о дешевой рекламе жилого комплекса среднего класса, авторы которой пытались убедить свою целевую аудиторию в том, что мы все уже давно стали европейцами. Я прошел мимо здания, занятого офисами креативных сотрудников, проедавших деньги, украденные хозяевами офиса где-то далеко отсюда в намного менее приветливых местах. В ресторане было пустынно, как всегда бывает в районе 12 дня в местах, где бизнес-ланч стоит одну десятую часть зарплаты среднего офисного сотрудника.

Вадим расположился в дальнем углу заведения, он деловито заказал спагетти с камчатским крабом и белое вино, я ограничился кофе. Большинство рестораторов в России рассчитывают, что посетители будут платить в первую очередь не за еду, а за пару часов, проведенных в месте, аренда которого сравнима с бюджетом небольшой африканской страны, поэтому если вы попытаетесь обмануть систему и закажете кофе и стакан минералки, то заплатите столько же, сколько ваш собеседник за пасту, но еще и окажетесь голодным.

— Я прочитал твои вводные, — произнес Вадим, изучая бутылку принесенного официантом вина. — Мне кажется, оно слишком холодное.

Работник общепита испуганно пропал.

— Так вот, я придумал тебе историю, практически под ключ, даже делать почти ничего не нужно. Я бы ее и без тебя повернул, но с тобой будет веселее. Нет, унесите, я передумал, я буду тоже кофе, — сказал он вернувшемуся официанту.

— Слушаю тебя…

— Ты знаешь, есть такой известный мужик на парфюмерном рынке, Дроздов, у него крупное химическое производство, собственный бред духов, косметики и всякой там бытовой химии.

— Не слежу, если честно…

— Это тот Дроздов, который обозвал министра культуры отвратительным маскулинным животным за то, что оно сказал, что нужно запретить фильмы про геев.

— А, это тот Дроздов, который пидор?

— Да он самый. ДроздоФФ. Кстати мне тут рассказали шикарную историю из регионов. Один местный бандит купил своей жене сеть салонов красоты, ну, чтобы она дома не торчала и ему мозг не выедала. Ну купил и уехал куда-то, то ли на разборки, то ли в отпуск с любовницей, не суть. И это девушка заказала креативному агентству своей подруги, жены другого бандита, брендинг и фирстиль. Ну сделали, все нормально, бандит возвращается, смотрит на все это, а там бренд агентства назвается «КутузоFF». Он ей говорит: «Слыш, а ты в курсе вообще, что Кутузов одноглазый был, да и вообще со внешностью у него было так себе в целом?» В общем, та к подруге: «Чо за дела?» Слово за слово, в общем убили их всех, и бандита, и жену его с агентством, у второго мужа были какие-то очень крутые связи там, — Вадим неопределенно махнул рукой куда-то в сторону.

— Отличая история, но ты отвлекся, причем тут Дроздов?

— Смотри, твоего нефтяника обидел один чувак-видеоблогер Over 21, так?

— Ну типа того, давно хотел спросить, почему он Over 21 вообще?

— Это вроде как «до 16», только по-американски, не отвлекай! В общем расклад такой — Over 21 делает видео про этого Дроздова с наездом по поводу его ориентации и вообще с посылом, что он петух по жизни. Дроздов подает на Over 21 в суд, он это точно сделает, потому что он обидчивый и вообще идиот, а если не сделает, есть там определенные связи, чтобы ему присоветовали. После этого уже мы едем к Over 21 на родину и снимаем второе видео, типа неверные менты по заказу Дроздова ворвались к нему в квартиру, повредили ему физиономию, ну и еще что-нибудь там, типа напугали бабушку-ветерана так, что у нее ноги отказали. Для Over 21 очевидный профит, пара миллионов просмотров за пару фингалов на морде, очень неплохой вариант, Дроздова все полоскать будут, как меня просил мой заказчик, неважно кто, а тебе тоже неплохо, про твоего нефтяника-отморозка все забудут, блогеру начистят рыло, как он и просил, все счастливы.

— А неверных ментов ты где возьмешь?

— А нафига они нужны, дверь ему снимем аккуратно с петель, фингал под глазом как-нибудь организуем, это дело нехитрое. А менты скажут прессе, что никуда не ездили и вообще, мол, гнусная клевета…

— …После чего все окончательно поверят, что вся эта история чистая правда.

— Именно!

— Слушай, а круто! — произнес я. — Позови, что ли, официанта своего, я бы выпил все же по бокальчику, все же время уже к двум…

— Ага, как раз полпервого, — оптимистически откликнулся Вадим, — только я тебе помогаю при одном условии, что ты мне тоже кое в чем поможешь…

— Твою ж мать, я предполагал, что все на самом деле не так хорошо, как показалось на первый взгляд…

— Да там дело пустяковое, тебе понравится, еще и денег заработаешь.

— Твое прошлое пустяковое дело закончилось тем, что мы клиента в багажнике из города вывозили чтобы он мог вылететь из Пулкова. Ладно, рассказывай.

— В общем тут один оператор сотовой связи устроил лотерейку, типа «Пошли SMS и выиграй миллиард» или что-то в этом роде, ты когда сюда ехал, наверняка видел щиты рекламные на эту тему.

Я кивнул.

— Так вот, интрига вот в чем: эти SMS для самой компании стоят копейки, практически ничего не стоят, приз тоже, как ты понимаешь, десятые доли от того бабла, что они по всей стране соберут, ну реклама там каких-то денег стоит. А главное, электронные сообщения — это же ничто фактически, кто там знает, сколько их было на самом деле, то есть компания, конечно, знает, но если ты вице-президент, курирующий этот проект, то компания может в цифрах слегка ошибиться. Тем более что, как известно, на лотерейную деятельность нужна отдельная лицензия, которой у сотового оператора нет и быть не может, поэтому оператором лотереи будет сторонняя компания, которая по чистой случайности принадлежит школьному товарищу того самого вице-президента…

— Ну да, классная схема, мне-то ты зачем это рассказываешь, их же почти никак не могли отследить?

— Не могли да, это верно, но проблема в том, что они решили сделать лотерею благотворительной, ну типа социальная ответственность бизнеса и люди будут бабки проще отстегивать. Ну и объявили, что половина денег пойдет на специальные дома престарелых, где одинокие пенсионеры могут жить в комфортных условиях. Это дело, конечно же, широко разрекламировали, но человек, который занимался благотворительным проектом, решил себе откусить, не зная ничего про большой распил. Короче, он просто указал фейковые адреса, где никаких приютов отродясь не было, а фото этих коттеджей для пенсионеров просто тупо упер с сайтов объявлений по продаже недвижимости. Кто-то в интернете все эти вещи сопоставил, нашел первоисточник фотографий, и пошла вода по трубам…

— А теперь, если компания и акционеры начнут копать, то всплывет большая история?

— Бинго!

— Ну что я могу сказать, как говорил один мой знакомый, никогда не работайте с мудаками…

— Да там у них мудак на мудаке сидит и мудаком погоняет, с кем им еще работать-то? Вова, прекрати есть мой мозг алюминиевой ложкой, тут все такие умные, если ты хочешь, чтобы я вписался в проект с нефтяником, реши мой вопрос.

— Сука ты, Вадим!

— Да и ты тоже, Вова. Сегодня, десять часов вечера, ресторан «Марио», девушку зовут Сара.

— Почему Сара?

— Потому что у нее такое имя, не задавай тупых вопросов!

— Иди ты в жопу!

Мы тепло обнялись.

***

Уинстону Черчиллю приписывают фразу «Гольф — это лучший способ испортить хорошую прогулку». Вечерние переговоры в ресторане — лучший способ испортить ужин. Сара опоздала на сорок минут, объяснив, что потеряла в офисе пропуск на парковку. Я хорошо знаю такой тип женщин — очень красивые, одевающиеся нарочито небрежно и постоянно пытающиеся строить из себя инфантильных дурочек. На самом деле они квинтэссенция концентрированной страсти, способной сжечь все вокруг. В большинстве случаев объектом этой страсти являются власть и деньги, как инструмент ее достижения. Я заказал бокал виски, отказавшись смотреть меню с едой.

— Я сама ненавижу есть и при этом разговаривать, но у меня заболела ассистентка, и я с утра ничего не ела, — уточнила Сара, — Вадим передал мне, что он коротко рассказал о сути нашей проблемы…

— Проблема в общем знакомая, — дипломатично заявил я, — недавно у ваших конкурентов вскрылась ситуация с топ-менеджером, который использовал купленный компанией банк для обналичивания средств, обычки в салонах связи, все дела, нам предлагали этот проект, но мы не взялись…

— Да я видела по телевизору…

— Ну я и говорю, мы не взялись, поэтому это было в телевизоре…

— А вы довольно самонадеянный молодой человек!

— Я предлагаю на «ты», а то я чувствую себя пенсионером, когда ко мне так обращаются…

— Не вопрос, — ответила Сара, углубившись в дебри меню.

— Если честно, я пока не до конца понимаю, что можно сделать с вашим кейсом, но совершенно однозначно нам нужно около трех дней тайм-аута до того, как мы сможем запустить какие-то процессы, которые в конечном счете приведут к решению вашего кейса.

— Об этом мы уже и без тебя догадались. Нужен отвлекающий маневр, есть на выбор хакерская атака и масштабный сбой связи в Москве.

— Пофигу. Хотя, наверное лучше хакерская атака…

— Почему?

— Не знаю, более трендово, сейчас вообще всем интересно про хакеров…

— Ну так себе конечно, Вадим мне расписывал тебя как мегапрофи, типа такого мистера Вульфа, как у Тарантино: «Окей, я решу вашу проблему!»

— Окей, я решу вашу проблему!

— Хотелось бы лучше понимать, как ты собираешься это сделать.

— Ну для начала надо как следует выпить, тебе заказать еще один виски?

Сара раздраженно изучала ленту Facebook в телефоне.

— Окей, слушай, я тебе не дрессированная собачка в цирке и не будущий подчиненный на собеседовании, так что завязывай со всякими приколами из серии «продай мне ручку». Сейчас мы выпьем виски, ты доешь свою лазанью, и мы поедем в соседний бар, где нас ждет мой приятель Стивен. Он лучший в городе специалист по ловле корпоративных жуликов, устраивает такой вариант?

— Не совсем поняла, нам надо не ловить корпоративных жуликов, а наоборот, зачем нам твой специалист?

— Ну кому как не специалисту по ловле корпоративных жуликов лучше знать, как спрятать этих жуликов от других специалистов по их ловле?

— Резонно, — произнесла Сара, — и да, закажи мне еще один виски.

Не то, чтобы я ожидал от Стивена каких-то свежих идей по решении проблемы, мне нужен был тайм-аут, чтобы не пришлось держать идиотский корпоративный экзамен, которому собиралась подвергнуть меня Сара, к тому же я на самом деле понятия не имел, что делать с создавшейся ситуацией.

Лет шесть назад Стивен работал корреспондентом агентства Dow Jones в Москве, получал три тысячи долларов и снимал обшарпанную однушку в спальном районе. На какой-то пьянке он познакомился со своим земляком из Глазго, собиравшемся открыть в России компанию, занимающуюся оценкой юридических рисков игроков рынка.

Когда западные компании собираются вступить в какие-либо деловые отношения с российскими бизнесменами, они стремятся хотя бы приблизительно выяснить, насколько чисты на руку их будущие партнеры. В теории они бы должны при малейшем признаке нечистоплотности отказаться от всяких отношений, но на практике такие расследования обычно ограничиваются выяснением фактом, насколько много ворует партнер, у кого он ворует, насколько легко его могут поймать и какие будут последствия. Так что я слегка упростил ситуацию, когда сказал, что Стивен ловит жуликов.

Бар, в котором мы назначили встречу, был крайне популярен среди членов шотландского землячества в Москве. Парадоксально, но существует и такое. Стивен был маленького роста, с внешностью европейского студента-второгодника. Завершал эту картину намотанный на шею шарф ядовито-зеленого цвета и пиджак на два размера больше.

— Привет, Вадим, — произнес он почти без акцента. — Леди?

— Леди у нас зовут Сара, и она будет виски, — сообщил я.

— Салют, — произнесла моя спутница.

Мы поболтали об общих вещах, я вкратце описал суть проблемы. Количество пустых бокалов на столике увеличивалось.

— Сбой сети или хакерская атака? — поинтересовался Стивен.

— Хакерская атака! — ответили мы хором.

— Отличный выбор, — улыбнулся Стивен, салютуя бокалом, — но, видимо, вам нужна какая-то долгосрочная стратегия, чтобы ваш корпоративный друг мог чувствовать себя комфортно и чтобы против него не было начато расследование… Что бы это могло быть.

— В настоящий момент наиболее рабочим кажется вариант перевести его на повышение в Восточную Европу, с понижением оклада, конечно же, — уточнила Сара.

— Но этот вариант не гарантирует, что не будет расследования со стороны службы compliance, более того, перевод даже повысит вероятность проведения расследования со стороны иностранных акционеров.

Сара мрачно кивнула.

— Я бы предложил харассмент, — произнес сияющий Стивен.

— Харассмент кого к кому? — уточнил я.

— Да не особо важно, сейчас к американском корпоративном секторе новый тренд, они как огня боятся хотя бы минимальных вопросов, связанных с харассментом…

— Как будто у них по-другому когда-то было… — пробурчала Сара.

— Сейчас это мегагорячий тренд, пусть вашего человека кто-то из сотрудников обвинит в харассменте, а потом, например, вы докажете, что это ложное обвинение и тот сотрудник его ложно оклеветал. У меня был такой случай в одной французской компании?

— Тебя ложно оклеветали, Стив?

— Иди к черту!

— Так вот, иностранные акционеры, как только услышат о кейсе с харассментом, бросят все силы на его расследование, а потом вы его оправляете, и он скажет, как это у вас: «Вы все пидорасы, а я…»

— А я Петросян, — закончил я, — ладно, возможно, думаю, даже после такой истории они даже постесняются копать дальше его финансовые факапы, но как-то это все надуманно выглядит. Чтобы русская сотрудница вдруг ни с того ни с сего начала рассказывать такие вещи про своего босса, а потом заявила, что это все неправда. Как то это выглядит надуманно. Если бы эта история как-то случайно всплыла…

— Не коллега, — внятно произнесла Сара, делая глоток из своего бокала.

— Кто не коллега? — машинально уточнил я.

— Есть такой флешмоб в Facebook. Девушки рассказывают истории, как к ним домогались на работе, есть специальный хэштег #неколлега. Я думала, твое агентство SMM занимается…

— Я не вникаю во всякую девчачью хрень, у меня для этого специально обученные люди есть. Ну и отлично, #неколлега это хорошо. Нужно найти какую-то надежную девушку, чтобы можно было ее без проблем уволить потом с приличной компенсацией после того, как ее поймают на клевете и чтобы она потом не болтала всякой хрени по форумам. Лучше кого-то из малообеспеченной семью из регионов…

— Это я и без тебя понимаю, не маленькая, — отрезала Сара.

— Ну и отлично, предлагаю тост — за харассмент, — провозгласил Стивен.

— Сами пейте за свой харассмент!

Я дипломатично пнул Стивена ногой под столом. Англичане никогда не умели нормально шутить в женской компании. Хотя он в сущности и не был англичанином.

***

Утро субботы в Москве было традиционно отвратительным. Я мрачно открыл холодильник, пару минут изучал открытую еще в четверг бутылку шампанского, выругался про себя и нажал на кнопку кофемашины. Завибрировал телефон. Звонил Филипп, я выругался еще раз и нажал на кнопку приема вызова.

— Брателло, как твои дела? — заорал он, что явно не предвещало ничего хорошего.

— В 11 утра в субботу? Да просто отлично! Какого хрена тебе надо?

— Мудила этот в больнице, весь интернет обсуждает этого банкира-пидораса, шеф уже звонил, обещал мне премию выписать!

— Он не банкир вообще-то. Ну отлично, а мне-то ты зачем звонишь, хочешь премией поделиться?

— Нет, я это… — не похоже на Филиппа, но похоже, что он решил отметить разрешение кризиса с самого утра. — А, я вспомнил. Там я тебе еще вчера ролик отправил, ну, социальный, который наше агентство сделало, погляди, а то ты сам же просил, чтобы я у тебя все материалы утверждал…

— Перезвоню, отбой, — буркнул я в трубку.

Кофеварка издала утробный звук и выплюнула в чашку первую порцию кофе. Я переместился на диван. Из окна открывался угнетающий вид на индустриальный московский пейзаж: безликие серые коробки до горизонта, где виднелась свинцовая плоска далекой реки (в проспекте это описывалось как потрясающий панорамный вид на реку).

Я открыл ноутбук и загрузил присланный Филиппом ролик. Это был потрясающий по своей чудовищности микс из мультфильма «Смешарики» и креатива детских площадок позднесоветского периода, помноженный на видения параноидального шизофреника под ударной дозой LSD. Я допил кофе и набрал Филиппа.

— Брателло, вы там совсем уже охренели? — поинтересовался я.

— Что такое? — обиженно ответила трубка.

— Вы когда бабло пилите со своими липовыми агентствами, вы хотя бы зачатки совести-то тоже имейте! Покемон Нефтегазик! Вы там совсем уже обдолбались нахрен?

— Да слушай, я не смотрел еще, креативы смотрела мой зам, дочка коммерческого директора, ей понравилось, она говорит, мило.

— Короче, креатив в топку, агентство это к тендерам больше не подпускать. Если такое в интернет попадет, вас будут еще полгода на «ЯПлакалъ» полоскать.

— Понял тебя.

— Пока. Нефтегазик, твою мать…

Стивен позвонил ближе к вечеру, мы встретились в небольшом семейном ресторане недалеко от моего дома, даже почти без пива.

— Ты чего так рано уехал вчера? — поинтересовался Стивен.

— Да замотался за неделю, да и вообще бухать не охота было, тем более вопросы вроде порешали. А вы долго еще сидели?

— Ну еще где-то часа три, а потом поехали… в смысле к ней…

— Боже мой, Стив, ты чертов маньяк, сколько можно-то? — Стивен улыбался как кот, укравший хозяйскую колбасу.

— Ну и как тебе, с топ-менеджерами этой компании ты вроде еще не спал?

— Хорошая девушка, — неопределенно ответил Стивен, — вроде бы такая, как это называется, sensual, но при этом очень toff. Вообще я не понимаю, как можно так спокойно обсуждать такие вещи, ее шеф крадет деньги у ваших пенсионеров…

— Знаешь, Стив, что лично меня бесит больше всего в экспатах?

— Причем тут экспаты?

— Дело в том, что вы — те самые люди, которые придумали все эти мерзости, которые при этом сейчас так демонстративно осуждаете. А осуждаете потому, что вам самим теперь нельзя. Вы же все это придумали, еще когда у нас тут все научный коммунизм штудировали и мечтали поехать в Польшу за колбасой.

— Ты все сильно упрощаешь, — попытался обидеться он.

— Я ничего не упрощаю. Знаешь, у меня был знакомый немец, топ-менеджер крупной международной компании, его за какие-то прегрешения сослали в Россию, он плакал, когда об этом узнал. А когда его через три года решили простить и вернуть обратно в Мюнхен, он плакал, потому что хотел остаться в России. Потому что тут можно крысить бюджеты и пилить откаты, а у него на родине — нет.

— What is «крысить бюджеты и пилить откаты»?

— To get involved in corporate bribery.

— Это частный случай!

— Частный случай — это когда топ-менеджеры японских корпораций в Москве заказывают себе десять проституток за корпоративный счет и заставляют их всю ночь петь в караоке по-японски.

— Go fuck yourself!

— Я тебя тоже люблю, Стиви, закажем еще по пиву?

— Да, давай, надо! Мне кажется, нам чаще встречаться.

С тех пор мы не виделись примерно полгода.

***

В понедельник ко мне приехал Карен, он начинал в конце девяностых, продавая средней руки олигархам блок на негативную информацию в газетах. Если газеты не писали ничего плохого про его клиентов, Карен получал деньги, газеты, к их счастью, ровным счетом ничего об этом не знали. Если негативная информация все же выходила, Карен говорил, что издание перекупили конкуренты. Потом он взял у одного челябинского металлурга миллион долларов на черную пиар-компанию против его конкурента и, к несчастью, проиграл значительную часть этой суммы в казино. После этого он несколько лет скрывался на непопулярном тогда Гоа, в России его серьезно искали. Потом он несколько лет ошивался вокруг правительства, по слухам — познакомившись с секретаршей одного из федеральных чиновников. Любовница позволяла Карену иногда звонить куда-нибудь по закрытой правительственной линии и решать некоторые малозначительные вопросы. Карен обладал выигрышной внешностью и был похож на Антонио Бандераса в молодости, что открывало ему доступ к сердцам и прочим ресурсам мелких государственных клерков женского пола. В последнее время дела у Карена шли неплохо, судя по тому, что он успел обзавестись пиджаком от Brioni и запонками за десять тысяч евро. Мы горячо обнялись. Я поинтересовался, как у него дела, Карен назвал хорошо известного мне персонажа.

— Ты, значит, за ум решил взяться, надоело пиратствовать? — поинтересовался я. — Честно сказать, ожидал, что ты закончишь свою карьеру в ближнем Подмосковье в обнимку с какой-нибудь елью… Ранние сумерки, легкий запах высокооктанового бензина…

— Это все ошибки молодости, — помрачнел Карен, — у нас теперь все серьезно, на высшем международном уровне. Собственно, я к тебе как раз по этому вопросу…

— Прости, дорогой, не мой уровень, я сейчас все больше по интернету…

— Я в курсе, блогеры, прикольчики, Фишки.ру…

— Ага, обхохочешься…

— Но старые навыки же не пропьешь! Дело в том, что мой шеф недавно дал интервью Bloomberg…

— Поздравляю…

— Да особо не с чем, они прислали текст на согласование, а он мне заявил, цитирую, «если это говно где-нибудь выйдет, я тебя живьем в асфальт закатаю». Я звоню этим уродам в Нью-Йорк, а они мне такие «Все было под запись» и все такое…

— Ну понятно. А я тут при чем?

— Ну у тебя же остались старые связи, все такое?

— Не братан, сорри, только Фишки.ру, как ты правильно заметил.

— Ну ладно! Я серьезно, мне край вообще. Я по гроб жизни…

— Ладно, ради старой дружбы, наберу, наверное, старика Руперта, — произнес я, картинно стряхивая пепел в хрустальную пепельницу венецианского стекла, — думаю, он мне не откажет.

— Офигеть, ну ты крут! — выдохнул Карен.

— Расслабься, чувак, нет у меня телефона Мердока, ты совсем, что ли, дурак?

— Козлина!

— Сам такой. Ради старой дружбы, сделаю один звонок. Помнишь Ваню? Студент такой у нас работал, сейчас у вас руководит службой референтов.

— И что?

— Да ничего, Ваня и есть единственный источник информации, из которого ваш старпер черпает свои знания о мире. Только помни, когда-нибудь я попрошу тебя об услуге и ты…

— Не смогу тебе отказать, я в курсе! А если какая-нибудь сволочь распечатает статейку и на стол ему подложит?

— Тогда братан, ты знаешь ответ: ранние сумерки, легкий запах высокооктанового бензина…

Я отвернулся к монитору, давая понять, что аудиенция окончена.

***

Сару я встретил случайно несколько месяцев спустя в Бельгии во время саммита Россия-ЕС. Вся местная пресса обсуждала тот факт, что жена влиятельного российского чиновника выкупила на неделю самый дорогой отель в Брюгге, полностью закрыв его для других гостей. Большинство экспертов, дававших комментарии местным СМИ, считали, что такую практику необходимо запретить, но не очень понятно, как это сделать.

Рождественский Брюгге был похож на святочную открытку, нарисованную на упаковке дешевого чая. Как раз таким торговали на многочисленных лотках напротив городской ратуши. В воздухе висел пряный запах нагретого красного вина. Русские олигархи, встречаясь в лобби маленьких отелей, делали вид, что не замечают друг-друга. Я увидел Сару в лобби-баре своего отеля, она сосредоточенно поглощала оленину с брусничным вареньем.

— Привет, — произнес я, присаживаясь за столик, — уже продегустировала местное пиво?

— Я вообще тут работаю, — не очень уверенно пробурчала она.

— Я вижу, — констатировал я.

— А пиво тут огонь, нас вчера угощали знаменитой местной маркой какого-то лохматого года, по вкусу — один в один «Балтика» номер девять.

— Тяжелое у тебя было детство, я посмотрю.

— Непростое, — согласилась она.

— Как вообще дела?

— Да как сказать, помнишь наш кейс с #неколлега и всем остальным?

— Ну да конечно, хорошо же все прошло.

— Даже слишком, через месяц всплыло, что этот перец на самом деле потрахивал сотрудниц, кого-то угрожал уволить, если они ему не дадут, в общем, наши западные партнеры не на шутку разбушевались и чувак этот уехал в Италию с понижением, а тему кое-как замяли.

— В Италии он бы за такое в другое место уехал, — поморщился я.

— Ну, с ним хотели по-другому поступить, но он намекнул кое-кому, что если с ним пойдут по жесткому сценарию, то он расскажет партнерам все в подробностях, где брал и с кем делился из русского менеджмента, так что поехал он к морю и солнцу, а меня на его место…

— Ну поздравляю, слушай, у меня сейчас пленарка, потом какие-то панели еще, а после шести можно сбежать, может, пересечемся, ты мне город покажешь?

— Я тут сама два часа только…

— Ну я тебе покажу, я вчера вечером прилетел.

Не могу сказать, что мне было особенно стыдно перед Стивеном за то, что случилось вечером, к тому же, как выяснилось позже, на тот момент они уже перестали встречаться, однако наша прогулка по вечернему Брюгге запустила цепочку событий, которая в итоге привела меня на борт яхты «Сесилия», принадлежащей неизвестному мне гражданину Швеции.

Примерно через месяц ночной звонок от Сары вызвал меня в тот самый шотландский паб, где мы сидели со Стивеном в нашу первую встречу, Стивен тоже был там и успел уже изрядно выпить. Сара была бледна и не накрашена, но мне казалось, что она была трезвой, хотя точно определить это было невозможно.

Примерно за год до описываемых событий компания, где работала сестра Сары Лена, купила небольшую золотодобывающую компанию в одной из стран СНГ. Из-за ошибки, которая была допущена при подготовке сделки, актив оказался легко уязвим перед рейдерской атакой. Как выяснилось потом, ошибку допустил сын российского предпринимателя Бориса Чернова, одного из крупнейших владельцев промышленных активов в Восточной Европе. Пять человек менеджмента компании-покупателя, в том числе Лену, арестовали местные власти. Волков заключил сделку с кланом, находившимся у власти в стране, но, как оказалось, свобода для арестованных менеджеров не была частью этой сделки. Сотрудники объявили голодовку, администрация тюрьмы применила к ним меры физического воздействия, в результате двое человек, включая Лену, умерли. Сара изложила суть событий беспристрастным тоном, которым зачитывают приговор в российских судах. Мы со Стивеном молчали.

— Суки, — произнес Стивен почти без акцента, — fucking bastards!

— Заказать тебе выпить? — спросил я.

— Вова, ты решил, что я вас тут собрала, чтобы нализаться вместе и порассуждать про то, что жизнь говно?

— Ну люди делают такие вещи, когда попадают в сложную…

— Твою мать, лучше заткнись, Вова! Короче, месяц назад, в мае, Стив рассказал мне, что его контора копала данные по Чернову. Стив, расскажи, что вы узнали?

— Помимо финансовых махинаций, уклонения от налогов и вывода средств через офшорные компании, мы выявили масштабные хищения при эксплуатации добывающих мощностей, в частности износ оборудования…

— Ты можешь нормально объяснить?

— Они делали bribery в таком масштабе, что на одной из шахт случилась авария, в которой погибло больше сорока челоевк. Общественности все это объяснили природным, как это называется, катаклизмом…

— Сара, — насторожился я, — это же не то, о чем я сейчас подумал, ты же не хочешь взять этот компромат и что-то с ним сделать для того, чтобы как-то, я не знаю, отомстить Чернову…

— Отомстить — это звучит слишком литературно, я хочу закопать эту суку, переехать его бульдозером, как это еще называется?

— Не суть, терминология тут не так важна, но, Сара, это детский сад, ты меня прости, ты, конечно, в состоянии аффекта…

— Если бы я была в состоянии аффекта, я бы тебе, например, пиво твое вылила на голову или пошла бы постучалась горловой об унитаз в туалете, у меня есть очевидно значимая информация и четкое понимание, что и зачем я собираюсь с этой информацией сделать.

— Господи боже! Стив, ты слил ей эти документы, ты вообще нормальный?

Стивен развел руками, давая понять что-то вроде «ну да, вот так, и что теперь».

— Ну хорошо, — продолжил я, — компромат — это, конечно, хорошо, но компромат — это пуля, а медиаканалы — это оружие. У тебя есть только пуля, и единственное, что ты можешь сделать, — это попытаться затыкать его этой пулей до смерти, что на самом деле маловероятно.

— Логично, и для этого нам нужен ты. Ты и есть медиаканал.

— Дорогая, ты путаешь, я отвечаю за digital, а не за федеральные СМИ, я — это про всякие мемасики в интернете, каналы в Telegram и тому подобные глупости. Ни один серьезный канал коммуникаций типа федерального ТВ такую информацию не возьмет, а в интернете мы можем годами поливать Чернова говном, я не сомневаюсь, что это кто-нибудь там уже и без нас делает, но ему то на это плевать…

— Можно достать его через западные СМИ, — вставил Стивен.

— Да срать твои западные СМИ хотели на то, что у нас тут творится, мы для них типа Замбии или Бурундии, я уж не знаю, только чуть покрупнее, у них тоже свои темники есть, Путин там, русские хакеры, ты сам что ли не знаешь?

— Вова, у тебя есть доступ к каналу, через который Филипп льет информацию в федеральные СМИ, — жестко сказала Сара.

Я одним глотком осушил бокал.

— Ну охренеть, то есть ты все уже продумала, — произнес я, — типа я должен без чьей-либо санкции использовать канал, принадлежащий одному из самых влиятельных людей в нашей стране для того, чтобы вбросить в прессу компромат на другого почти настолько же влиятельного человека, пожертвовать своей карьерой, а возможно и жизнью, чтобы дать девушке, с которой я… которая мне симпатична, возможность отомстить?

— Вова, ты любишь излишне драматизировать. Канал, через который вы отправляете эту вашу пропаганду, он же не защищен никак?

— Ну да, это анонимный ящик в «Яндексе», с которого уходят письма на другой ящик в «Яндексе», и оттуда уже все забирают редактора, кстати, а ты откуда знаешь?

— Ну а мы, как ты думаешь, как работаем?

— Ну вот ты со своего аккаунта и кидай компромат тогда!

— Нет, Вова, во-первых, у меня нет пароля от нашего ящика, а потом, если от нас придет компромат на Чернова, это будет очень странно и подозрительно, а если от шефа Филиппа, то все решат, что между ними опять война, и никто ничего не спросит. Если что, пострадает Филипп, а ты мне сам говорил, что он подонок.

— Ну понятно, вы тут без меня все успели решить я смотрю. Окей, только, Сара, ты пойми, это не мой крестовый поход, мне жалко тебя и тем более твою сестру, но я не уверен, что мое понимание долга морали требует от меня, чтобы я участвовал.

Сара внимательно посмотрела на меня, ее лицо стало еще бледнее, глаза оставались холодными. Года два назад я был на Белом море, у волн там был такой же цвет, свинцово-холодный. Достаточно было упасть в эту воду, чтобы она стала твоей могилой.

— Вова, — произнесла она ровным голосом, — я всегда в своей жизни мирилась со злом и насправедливостью. Это цена, которую ты должен заплатить за то, чтобы быть основным действующим лицом, а не статистом, чтобы у тебя была власть, которую ты можешь использовать, чтобы изменить вещи и сделать их немного лучше. Мы годами помогали людям общаться с близкими, как это несмешно не звучит, старались помочь тем, кто слабее нас, например тем же старикам, в целом итогом моей работы было то, что мир становился лучше…

— Да, как вы пенсионерам помогли, мы все помним…

Сара дернулась, как будто я ее ударил.

— Прости, — поправился я, — я сказал глупость, я понимаю твою точку зрения и вижу, что ты сделала выбор и готова принять его последствия, я также вижу, что ты, Стив, тоже сделал свой, хотя тебя я не очень понимаю. Мне нужно подумать и сделать свой.

Мы страшно напились в тот вечер. Похмелье накрыло меня уже на борту рейса, летящего в Гонконг. Пропустив почти все секции конференции, включая одну где должен был выступать я сам, я заперся в номере на верхнем этаже отеля Peninsula.

Над гаванью Гонконга догорало золотое зарево заката, а на противоположном берегу уже сгущались фиолетовые сумерки. В небоскребах горели тысячи окон — тысячи маленьких костров амбиций, в каждом из них каждую секунду сгорали человеческие надежды и зажигались новые. Гигантский памятник алчности англосаксов, воздвигнутый на перекрестье торговых путей, где вращается как минимум треть мировых капиталов. Возможно, пять долларов, только что потраченные российским пенсионером в супермаркете «Пятерочка», с огромной скоростью устремляются сюда, чтобы сервер, расположенный в одной из этих стеклянных башен направил их на покупку оружия, которое через три недели будет доставлено к берегам какой-нибудь африканской страны. Я нажал кнопку «отправить» на своем ноутбуке. Несколько байт информации исчезли в потоке трафика, устремившегося в подводный кабель, лежащий на дне Южно-Китайского моря.

***

Звонок Вадима застал меня на ресепшене.

— Привет, ты не спишь? — поинтересовался он.

— У нас десять утра, — произнес я, пытаясь одновременно расписаться в чеке отеля.

— Извини, затупил… Я вот что звоню, старичок, у меня есть один знакомый в конторе…

— В Конторе? — переспросил я.

— Да, именно, в Конторе. Так вот, он рассказал мне одну интересную историю, как три отморозка решили кинуть одного серьезного человека для того, чтобы свалить некоего Чернова. Тебе это о чем то говорит?

— Предположим.

— Так вот, эти три отморозка обсуждали свои планы в одном пабе и не знали, что Контора давно слушает такие заведения.

— То есть у этих отморозков ничего не получилось?

— Нет, старичок, все намного хуже… У конторских было что-то типа корпоратива, День чекиста, или что-то там в этом роде, в общем, они эту информацию как-то пропустили мимо ушей, и наутро…

— Твою же мать!

— На утро некий менеджер Филипп не приехал в свой красивый офис, потому что, проснувшись, он почему-то решил пойти в гараж, выпить бутылку виски, сесть в машину и завести двигатель, наверное, у него была депрессия. Ближе к обеду пьяный водитель на Кутузовском проспекте сбил партнера уважаемой юридической фирмы, некоего Стивена, как же его…

— Дженингс…

— Вот именно. Так что я бы на твоем месте серьезно подумал, нужен ли тебе обратный билет в Москву.

— А Сара?

— Я не знаю никакой Сары, и это открытая линия, если что. Но если ты откроешь свой почтовый ящик, ты найдешь там письмо с адресом одного моего приятеля из одной европейской страны. По странному стечению обстоятельств, он находится в длительном отпуске на Бали. Ключ от его яхты, ну как яхты… скорее, древнего корыта спрятан, есть у бармена в кабаке… в общем, там все указано. Возможно, какая-то неизвестная мне женщина тоже получила похожее письмо, и если у кого-то в конторе по случаю тоже был корпоратив, возможно, она уже летит в эту страну. Но это не точно.

— Я тебя понял, брат, спасибо тебе!

— Не за что, парень ты в принципе неплохой, хотя и идиот.

Силуэт Стокгольмской ратуши почти скрылся за пеленой дождя. Я отхлебнул виски. Это похоже на плохой анекдот, но скоростное шоссе, ведущее в Шереметьево-2, лежит мимо березовой рощи, там растут такие пошлые стереотипные ностальгические деревья. Мне всегда было интересно, думали ли об этом те люди, которые ехали по этому шоссе, собираясь покинуть свою страну навсегда. Думала ли об этом Сара? Ей бы эта мысль понравилась.

Вавилон 2.0

Если мир перевернуть с ног на голову, истина в нем станет ложью.

Ги Дебор. Общество спектакля

В 2000-х годах информация стала наиболее массовым товаром за всю историю человечества. К началу нынешнего десятилетия человек в среднем потреблял более 30 гигабайт информации в день, и эта цифра удваивается каждые два года. В 2015 году капитализация социальной сети Facebook превысила 250 миллиардов долларов, компания входит в десятку крупнейших корпораций мира по версии журнала Fortune. Более половины потребляемой человечеством информации происходит из неизвестного пользователю источника и никогда не подвергалась какой-либо проверке.

Пустыня тянулась на десятки километров во все стороны, пронизывающий ветер нес низкие рваные тучи над безжизненной землей, некогда ставшей приютом для отважных людей, замысливших одно из самых отчаянных начинаний в истории человечества. Кортеж из около тридцати машин растянулся больше чем на километр, среди автомобилей преобладали черные приземистые Audi со спецномерами. Уже начинало темнеть, когда первые машины остановились у небольшого деревянного здания, известного как смотровая площадка номер два космодрома Байконур. Редкие деревянные постройки, торчавшие кое-где посреди бескрайней равнины, не нарушали враждебного однообразия окружающего пейзажа. Одноколейная ветка железной дороги терялась где-то за горизонтом, кучка высыпавших из автомобилей людей чувствовали себя чужими посреди бескрайней равнины.

Посетители потянулись к входу, внутри здания были накрыты импровизированные фуршетные столики, на которых имелся минимум еды, предсказуемо преобладал алкоголь. Среди собравшихся примерно половину составляли военные, присутствовала группа чиновников из министерства, в углу помещения разместилась группа легкомысленно одетых журналистов. На улице трое корреспондентов американского телеканала устанавливали штативы для телекамер. Я налил в пластиковый стаканчик горячего растворимого кофе из термоса. Кофе отдавал чем-то кислым, я поморщился и влил в стакан немного виски из стоящей поблизости литровой бутылки.

Подошел знакомый корреспондент Андрей — несуразный полноватый юноша в модных очках в пол-лица, которые выглядели чужеродными на его простоватой физиономии. Год назад Андрею дали задание сделать репортаж с конференции, проходившей в мемориальном комплексе, созданном на месте концентрационного лагеря Освенцим. Шла пресс-конференция руководителя музея. Одним из первых слова попросил Андрей, он поднялся со стула и добродушно произнес: «У меня вопрос к начальнику концлагеря — как ваша организация выживает в условиях нарастающего финансового кризиса?»

— Прикинь, мне вчера рассказали историю, — поспешил поделиться Андрей, — у космонавтов, оказывается, традиция есть — когда автобус привозит их на стартовую площадку, надо, чтобы каждый на колесо это самое…

— Что «это самое»? — уточнил я.

— Ну, нассал. А потом в какой-то момент решили женщину в космос запустить. Ну и стоят думают, что делать с этим обычаем… В общем, взяли баночку из-под консервов…

— Да, я понял, можешь не продолжать, — произнес я, доливая виски в свой кофе.

Формально здесь, в казахской степи, я сопровождал группу российских журналистов. Неофициально я должен был установить контакт с одним из недавно назначенных чиновников министерства связи. Получив новую должность, он первым делом оказался вовлеченным в затяжной конфликт с одним из крупнейших клиентов моей компании.

Хрипящее радио начало предстартовый отсчет — один из многочисленных местных ритуалов.

Голос закончил свой отсчет, в один момент горизонт вспыхнул яростным оранжевым пламенем. Я почувствовал мощную вибрацию — казалось, что земля уходила из-под ног, хотя мы находились за несколько километров от стартовой площадки. В лицо пахнуло чем-то горячим и сухим, казалось, что в пустыне перед нами ворочалось огромное чудовище, неосторожно разбуженное суетливыми людьми. Через несколько мгновений столб ослепительного пламени на горизонте превратился в еле заметную точку в ночном небе. «Одна минута двадцать секунд — полет нормальный», — проинформировал голос из динамиков. Собравшиеся дружно выпили.

Посетители смотровой площадки начали разбирать пакеты с памятными табличками участника успешного запуска. Это было нарушением традиции: пуск считался успешным с момента выхода спутника на орбиту. Собравшимся было всё равно, они подливали себе спиртного, чокались стаканчиками и шумно поздравляли друг друга. Я достал сигарету и направился к выходу. Ледяной ветер мгновенно добрался до тела через все возможные щели в одежде, зажечь сигарету удалось только через минуту. Я несколько раз втянул в себя теплый ароматный дым и отбросил моментально догоревший окурок. В царившем внутри здания гуле голосов сложно было распознать отдельные слова. Я налил себе порцию виски. Неожиданно все голоса перекрыл металлический скрежет из динамика: «Внимание! На двадцатой минуте полета потеряна связь со спутником! Повторяю, потеряна связь со спутником, в настоящий момент специалисты центра управления полетами ведут работы по восстановлению связи». Гул голосов усилился, собравшиеся ошеломленно оглядывались по сторонам. Я сделал глоток виски. Так я стал одним из нескольких десятков людей в России, получивших памятную доску в честь запуска, который закончился аварией. Что характерно, порученные мне переговоры также оказались не слишком успешными.

 

ЕЩЕ ОДНО НЕВАЖНОЕ УТРО

Круглые часы, висящие на перроне Ленинградского вокзала, показывали восемь часов. «…электропоезд проследует со всеми остановками, кроме Марьино, Подрезково, Алабаушево», — надрывался металлический голос неопределенного пола в репродукторе. Небо грязными клочьями нависало над асфальтом, покрытым следами раздавленных жвачек. Толпа людей с серыми лицами извергалась из турникетов.

Из подземного перехода вышел небритый человек лет тридцати, одетый в ядовито-синюю засаленную джинсовую куртку, с пакетом в руке. Он склонился над окошком ближайшего ларька и попросил бутылку третьей «Балтики». Усталый пожилой продавец с лицом мудреца из восточной сказки молча протянул ему бутылку. Мужчина выпил ее за три глотка, не отходя от ларька. Он удовлетворенно выдохнул и потянулся за сигаретой. В это время в кармане у него завибрировал телефон. Человек достал его — на экране неожиданно дорогого смартфона возник текст SMS-сообщения: «Мужчина всё. Через час где обычно». Незнакомец аккуратно опустил пустую бутылку в урну и зашагал в сторону входа в метро.

Мы встретились в кафе «Каркуша» — одном из самых странных заведений в Москве. Вход в него находился в подземном переходе, за одной из железных дверей «только для персонала», которые обычно ведут в подсобные помещения метрополитена. Собственно, когда-то это и было подсобное помещение, превращенное одним из местных коммерсантов в маленькую рюмочную в стиле 90-х. К деревянной барной стойке была приклеена скотчем сиреневая гирлянда, красовавшаяся здесь с Нового года, возможно, даже и не с прошлого. Выбор напитков в баре не отличался оригинальностью: три вида водки, сомнительный коньяк и разливное пиво неизвестного происхождения. Клиентами были в основном местные торговцы, драгдилеры и проститутки. Мой знакомый Вадим взял пластиковый стакан пива и, не отходя от стойки, сделал пару больших глотков. Я хотел заказать кофе, но после некоторого размышления решил также взять пива: внешность парочки здешних завсегдатаев, расположившихся неподалеку от нашего столика, наводила на мысли о тщете всего сущего. Один из посетителей, мужчина с красноватым плохо выбритым лицом неврастеника, набирал сообщение на старом кнопочном телефоне. Аппарат негодующе пищал.

— Что, Вадик, всё бухаешь, — поинтересовался я, с подозрением делая маленький глоток из поданного мне стакана. Вадим сделал рукой неопределенный жест, указывающий на то, что он не хочет продолжать эту тему.

Я использовал «Каркушу» для самых секретных встреч: обычные для деловых переговоров места всегда были буквально напичканы прослушивающей аппаратурой, кроме того, всегда есть риск наткнуться на одного из бывших или текущих партнеров, которым совсем необязательно было обладать слишком полной информацией о круге моих контактов.

Мы познакомились с Вадимом несколько лет назад во время организованного мною пресс-тура в Исландии. Тогда я работал на одно крупное агентство, организовывавшее встречу российской прессы с крупным менеджером из американской штаб-квартиры Microsoft. Как это часто бывает, тур не задался с самого начала. Одна из журналисток боялась летать, это стало удачным предлогом начать отмечать поездку еще в аэропорту. Три бутылки Hennessy из Duty Free сделали атмосферу общения совсем уж непринужденной — банкет плавно перетек в такси, а потом и в один из снятых для журналистов гостиничных номеров. Где-то часа в три ночи мы с парой журналистов поймали такси с целью отправиться к проституткам, правда, по дороге почему-то передумали и вышли около ночного стриптиз-бара, остальные заведения уже давно закрылись. Вадим остался в гостинице, и, судя по счету из мини-бара, его веселье продолжилось до рассвета.

На следующий день я нашел его в лобби-баре с бокалом пива. Перед встречей с менеджментом американской компании была запланирована экскурсия в местную долину гейзеров. Как в любой европейской стране, администрация природного парка крайне внимательно подошла к вопросу безопасности туристов: по всей долине были проложены деревянные помосты с размещенными на каждом шагу предупреждениями об опасности малейшего отклонения от проложенного для туристов маршрута. В единственном месте, где перила на помосте отсутствовали, Вадим с задумчивым видом остановился, намереваясь достать сигарету, покачнулся и почти с головой окунулся в кислотного цвета жижу вулканического происхождения. Остаток экскурсии стал для меня увлекательным квестом на выживание — начиная с получаса, проведенного в туалете в безуспешных попытках привести Вадима в божеский вид, заканчивая отчаянным спором с водителем такси, решительно отказавшимся пускать в машину нетрезвого и крайне подозрительно выглядящего русского туриста. Вопрос, впрочем, достаточно быстро решился при помощи бумажки в сто евро. Когда такси остановилось у отеля Astoria, где должна была произойти встреча, я наклонился к Вадиму и тихо, но веско произнес: «Ты остаешься в машине, ихтиандр хренов!» Знакомство с менеджером происходило в холле отеля и напоминало встречу глав дружественных государств. Представитель компании, окруженный свитой из пяти подчиненных, торжественно следовал вдоль выстроившихся около reception журналистов, пожимая руку каждому представителю прессы. Я пропустил момент, когда из-за спин своих коллег появился неведомо как выбравшийся из такси Вадим, его одежда была расцвечена всеми цветами радуги, среди которых преобладали зеленый и коричневый, на лице блуждала отсутствующая улыбка. Он сделал неуверенный шаг вперед и протянул руку заокеанскому гостю. Американец осторожно ответил на рукопожатие. «Hello!» — поприветствовал его Вадим, зачем-то добавив короткое ругательство на русском языке.

Несмотря на то, что биография Вадима изобиловала подобными приключениями, он был на достаточно неплохом счету в одном из влиятельных российских журналов. Его карьеру погубила банальная попытка получить сравнительно небольшую взятку. Достаточно редко, не имея возможности или способностей добиться выхода публикации о своей компании в нужном издании, пиарщики пытаются работать напрямую с журналистом. Делается это по обычной схеме: журналист заявляет нужную тему своему редактору и, если текст выходит, получает оговоренную сумму. Если тему заворачивают, участники сделки расстаются друзьями. Всё бы хорошо, но знакомая Вадима, после того как текст не вышел, позвонила с претензией его главному редактору. Вадим нарушил главное правило продажного журналиста — никогда не работать с идиотами.

Допив свой бокал, мой собеседник кивнул бармену, давая ему знать, что нужен еще один, и сделал мне приглашающий жест рукой.

— Ну давай, империя зла, докладывай, — произнес он, заметно повеселев.

— Как тебе сказать, Вадик, в целом ты и сам уже всё знаешь, наш «пассажир» Андреев — известная тебе личность, скажем так, международного масштаба, — я отбил звонок на сотовый и перевел телефон в тихий режим. — В последнее время он, как выразился классик, «жутко свинячил», надо сказать, что я сам был несколько удивлен масштабами его деятельности. Помимо всяких серьезных вещей, он продавал государству партии каких-то левых китайских смартфонов под видом инновационных разработок, строительную компанию учредил с уголовными делами и прочими пакостями. И учитывая, что он в последнее время поссорился с рядом достаточно влиятельных персонажей, всё это говно в ближайшее время окажется в Генпрокуратуре.

— И вы типа должны его как-то отмазать? — Вадим смотрел на меня с неприкрытым сарказмом.

— Да хрен бы с ним, кого он волнует, закрыли бы его лет на десять на Колыме снег убирать, но есть один нюанс. Он по документам проходит как основной учредитель банка Nord, — я сделал многозначительную паузу, — а ты сам должен понимать, что банк нам топить ни в коем случае нельзя. Там такие люди всплывут, если что, Уотергейт будет на этом фоне чем-то типа детского утренника… В общем, нам нужен, как обычно, отвлекающий маневр. Пусть проверяют все его левые аферы, откаты там, обманутых вкладчиков или дольщиков… Короче, неважно, пусть журналисты его рвут, но делают это под нашим присмотром и в тех областях, которые нам в принципе не важны. У тебя есть знакомые в органах?

— Да само собой, и прессу подтянем по мере надобности, — Вадим неуверенно покосился в сторону бара, я сделал приглашающий жест рукой: «ни в чем себе не отказывай», — в общем, стандартная история: распилы, откаты, шокирующие подробности. Но такое, чтоб не очень красочное, в рамках обычного местного пейзажа. А когда он всем слегка надоест, мы вбросим что-то существенно более интересное, чтобы ваш друг пару недель висел в новостных лентах и он всем так надоел, чтобы тошнило от него просто. Ты, например, как относишься к педофилам?

— Я к ним не отношусь, — заезженно сострил я, — при чем тут педофилы?

— Ты не прав, чувак! Педофилы — это сейчас тренд, можно сказать, на государственном уровне. Предположим, наш друг создал международную сеть по распространению запрещенного контента — прямой удар по духовности и информационный терроризм. Людям нравятся такие истории.

— Не знаю, надо подумать, может быть, и правда хорошо получится, тем более Андреев возглавляет какой-то там комитет по этике и международным связям при Госдуме, короче, ты проработай этот вопрос и журналистов подготовь там самых проверенных, чтобы никаких там неожиданных выступлений. И чтобы про нас тоже ничего, в общем, сам понимаешь. Давай, мне пора уже. Допивай свое пиво и приступай к подрывным мероприятиям, — я положил на замызганную скатерть купюру в тысячу рублей и направился к выходу.

Агентство Twilight Media, где я являлся управляющим партнером, занимало нижний этаж в небольшом, но опрятном особнячке в районе метро «Кропоткинская». У входа на территорию особняка стояла небольшая будка, где круглосуточно помещались два автоматчика. Я знал, кто делит с ними плату за аренду, но о таких соседях считалось солидным не упоминать. Главный аналитик Twilight Media и по совместительству мой заместитель Стас сидел развалившись перед огромным монитором Apple. С десяти утра он трудился над речью премьер-министра небольшой, но достаточно теплой страны.

— «Российское оружие не имеет аналогов в мире по соотношению цена — качество»… — разорялся Стас. — Этим копирайтерам с рождения мозг ампутируют, по всей видимости!

— Стас, — произнес я, с невозмутимым видом усаживаясь за свой компьютер, — твоя проблема в том, что ты слишком любишь делегировать полномочия, что объясняется твоей ленью и пофигизмом. Вот и сейчас ты нанял за деньги компании какого-то идиота, в то время как мог бы со всем справиться сам, сэкономив себе и мне кучу времени, не говоря уж о финансовых средствах. Завязывай со своими торговцами смертью, кого вообще волнует, что они там и кому скажут, тут одна горячая темка образовалась, сейчас Лешу позову и коротко поговорим перед общим сбором.

Алексей ворвался в мой кабинет с такой скоростью, что со стола ветром сорвало пару листков бумаги, и бросил на стол толстый файлик. «Вот», — выдохнул он, явно довольный важностью своей миссии. Алексей, юноша лет двадцати трех, который мог бы подрабатывать в глянцевых журналах моделью эталонного хипстера: аккуратная бородка, очки в толстой оправе и светло-голубая рубашка Banana Republic, — занимал в Twilight Media пост помощника гендиректора по общим вопросам. Он обладал всеми достоинствами нового поколения менеджеров, в первую очередь тем, что я называю врожденным цинизмом. Некое свойство характера, позволяющее человеку делать любые гнусности без сожалений и душевного надрыва. Также Алексей был лишен большинства недостатков своих сверстников, в том числе не строил свои представления об окружающем мире, руководствуясь исключительно данными из Google, Siri и «Википедии», — свойство крайне полезное в нашем бизнесе.

Я наугад вытащил из принесенного файла пару бумажек. Явно очень дорогая печать, псевдоготический шрифт. Я мельком пробежался по документам: они изобиловали замысловатыми титулами типа «Третий барон Менморанси, герцог такой-то». Я недоуменно поднял глаза на Алексея.

— Леха, это что за белиберда? — поинтересовался я.

— Это пэры, — уверенно ответил мой зам, — английские, если быть точным, одиннадцать человек. Есть такая группа «Гамма», мы с ними работали несколько раз по разным сложным историям. Но в целом люди безобидные, времена сейчас не те. Однако же репутацию на Западе они старыми делами слегка испортили. Ну и тут в одну блестящую голову пришла следующая идея — создать некий фонд развития телекоммуникаций — не важно, чем он там занимался, но важно, что участвовать в председательском совете фонда согласились вот эти десять ископаемых, — Алексей кивнул на лежащую на столе папку.

— Ну, неплохая идея, в общем, — я отхлебнул из кружки зеленого чаю, — эти старперы должны и стоить дешево: у одного угол замка обвалился, у другого овцы всю рожь сожрали и всё такое в этом духе…

Алексей остановил меня энергичным жестом:

— Вот! Вот именно это и должен был подумать каждый уважающий себя пиарщик, только он не будет высказывать эту мысль в Высшей школе экономики во время лекции на английском языке при англоязычных студентах. И уж тем более не будет удивляться тому, что запись этой лекции оказалась сначала в YouTube и потом в почте у главного редактора The Sun…

— Так, — я поднялся из-за стола. И какой идиот до этого додумался?

— Ну как бы сказать — в общем, это ваш приятель Константин, к сожалению.

Константин был одним из динозавров российского PR-бизнеса. На его счету были десятки международных судебных баталий и несколько сделок с бюджетом, равняющимся ВВП Швеции. В общем, один из великих.

— Охренеть, его-то, козла старого, чего понесло? — риторически поинтересовался я.

— Профессиональное выгорание… — вмешался в разговор Стас, моментально забывший о своих попытках укрепить славу российского оружия.

— Стас, ты поменьше на работе читай Headhunter.ru, профессиональное выгорание, мать вашу за ногу! Короче, думайте, что теперь с этой хреновиной делать, через пятнадцать минут общий сбор на «Подводной лодке».

Я решительно поднялся, намереваясь перед совещанием выкурить сигарету во дворе. Такого рода встречи были в агентстве обязательным ежедневным ритуалом — своего рода интеллектуальной разминкой в начале рабочего дня.

«Подводная лодка» — наша переговорная — была оформлена каким-то фриком-дизайнером в «битловском» стиле, но главным достоинством ее было не это. Переговорка была экранирована от прослушки, наверное, лучше, чем кабинет президента. Естественно, это было сделано по бартеру хозяином некой фирмы, попавшим в щекотливую ситуацию в истории с прослушиванием одного крупного федерального чиновника.

В полдень на месте были уже все члены Эскадрона Смерти, как они сами себя называли, отдавая дань уважения известному американскому писателю и редактору американского Forbes Кристоферу Бакли. Кроме нас со Стасом в группу входили глава группы зарубежных операций Кристина, эксперт по кибертерроризму Кирилл (пятое место в списке наиболее опасных в России хакеров управления Р), специалист по антикризисному пиару Вика, уже знакомый читателю Алексей и ручной хомяк Томас Питерс, неофициально числившийся в компании заместителем генерального директора по стратегическому консалтингу.

— Итак, господа, сегодня тема нашей лекции — Великобритания. Что каждый из вас знает об этой стране? — поинтересовался я менторским тоном, пытаясь одновременно справиться с недавно приобретенной за совершенно немыслимые деньги кофе-машиной. — Недавно один из наших старых друзей, точнее, ОЧЕНЬ старых друзей, немного пошалил и расстроил своих английских партнеров, а заодно и несколько сотен тысяч читателей The Sun. Он, скажем так, позволил себе не совсем уважительно высказаться о нескольких членах высшей палаты парламента. И самое грустное, что он сделал это публично и, более того, под запись. В общем, нас очень просили провести небольшую информационную зачистку.

— Ну, Британия… Кэмден, кокс в Сити продается по кредитным карточкам… — задумчиво произнесла Кристина. — Англичане любят бухать по пятницам и не любят русских…

— Окей, Крис, кстати, спасибо, что напомнила, надо будет почитать твой отчет по представительским расходам по последней командировке в Лондон. Англичане, бесспорно, не любят русских, кстати, а почему? — риторически поинтересовался я, одерживая наконец верх над дьявольским агрегатом.

— Ну, как сказать, они вообще никого не любят, кто не является англичанами. Да, в принципе, они и англичан не очень любят, я бы сказала, что они любят только королеву, — произнесла Кристина.

Вика подняла руку, изо всех сил изображая прилежную школьницу, я кивнул.

— Да, кстати, королева — это мысль, — произнесла она, поднимаясь с кресла. — Мы сейчас, как я понимаю, говорим о памятном выступлении Кости в «Вышке». Так вот, если мне не изменяет память, группа «Гамма» очень не дружит в последнее время с ФК «Синергия», их прямыми конкурентами на важнейшем рынке. Что, если, к примеру, The Sun узнает какую-то ужасную историю про «Синергию», ну, не знаю, они там рыли подкоп под Букингемский дворец, чтобы взорвать королеву, или что-то в этом духе…

Я отпил кофе и задумался, переведя взгляд на Кирилла. Тот оторвался от очередной идиотской стратегической игрушки для iPhone и произнес с чрезвычайно торжественным видом:

— Хакеры!

— Что хакеры, Кирилл, ты можешь использовать предложения, в которых есть подлежащее и сказуемое? — произнес я.

— Ну хакеры! Взломали, например, сервер Букингемского дворца и украли логи посещений Pornhub с планшета принца Уильяма или как его там… Хотя нет, они небось там все ходят с позолоченными мобильниками с кнопками. Нужно что-то в духе Джеймса Бонда, что-то такое, — резюмировал Кирилл.

— Кстати, главное тело «Гаммы» недавно было в Лондоне в составе правительственной делегации, — включилась Кристина. — Что, если, например, «Синергия» прослушивала его, а заодно и членов королевской семьи? Ну там новый Доктор Зло из России, все дела…

— Уже интереснее, — мое настроение слегка улучшилось. — А на фига они их прослушивали? Хотя не суть важно, по ходу придумаете. Тогда с тебя, Кирилл, технические подробности, а с тебя, Крис, английская пресса.

Кристина сделала несчастное лицо, призванное передать всю степень несговорчивости и злокозненности британских журналистов.

— Надо бы инструкцию для наших клиентов написать, кодекс пиарщика там, в таком роде, — проснулся Стас, до этого наблюдавший за ходом дискуссии с видом бывалого врача-психиатра, — три закона пиара, типа «пиарщик не может причинить зло человеку»…

— Да, кстати, — прервал я его, — чуть не забыл. Всем домашнее задание, сочинение. Тема сочинения — педофилы. Подробности смотрите в следующих сериях.

Члены Эскадрона Смерти неторопливо потянулись в сторону рабочих мест.

Я вольготно раскинулся в эргономическом кресле Aeron, собираясь в ближайшие пару часов предаться заслуженному ничегонеделанию, день обещал быть относительно спокойным: мы закрыли большинство текущих проектов, а новые сюжеты только начинали развиваться, процесс явно не требовал пристального внимания в ближайшие пару дней. Прелесть нашей работы, одновременно и ее неприятная сторона состоит в том, что она оставалась совершенно никому не заметной, до тех пор пока… Раздалось неприятное жужжание телефона, звонок шел с номера Павла, еще одного старого знакомого, работавшего заместителем главного редактора журнала «Валовый продукт» — ежемесячного журнала второго эшелона, считавшегося карманным изданием одного из крупных деятелей экономического блока правительства. Павел был одним из исполнителей по достаточно давно спланированной операции по продвижению идеи приватизации одного из крупнейших в стране производителей алкогольной продукции. Холдинг олигарха Н., являвшегося владельцем компании, задолжал огромные средства нескольким крупным банкам, и теперь Н. с нашей помощью хотел с прибылью для себя реализовать план спасения гибнущего предприятия. Ключевым шагом в плане подготовки спасения было интервью замминистра в «Валовом продукте», в котором высокий чиновник расписывал преимущества перехода винно-водочной отрасли из частных рук прямиком в широко раскрытые объятья государства. Интервью было несколько раз заверено и перезаверено, и сегодня в печать выходил новый номер журнала, который прямо из типографии отправлялся на столы участников специальной комиссии при правительстве, которая была запланирована на шесть часов вечера. Всё бы хорошо, уточнил Павел пугающе беззаботным голосом, но в процессе верстки бильд-редактор неправильно указал имя замминистра на обложке. Номер, как обычно, сдавался в печать в спешке, за пять минут до наступления типографского дедлайна главный редактор подписал обложку. Экземпляры уже лежали на столе главы пресс-службы министерства. Я коротко выругался и, пообещав перезвонить, бросил трубку. Это был крупнейший провал агентства за последние полгода, я машинально чуть не откусил крышку подаренной мне каким-то лоббистом серебряной итальянской ручки.

— Стас, завязывай фигней страдать, подъезжай сюда, случилось страшное, — произнес я, откладывая в сторону ручку.

Он свернул текст многострадального интервью и подкатился ко мне на кресле. Я коротко ввел его в курс дела.

— Так вот, дорогой вы мой товарищ, — произнес я с максимальной серьезностью, — у нас есть где-то около часа на подготовку плана «Б», потом люди в правительстве начнут делать выводы. Делай что хочешь, но если мы с тобой сейчас не прикроемся, к вечеру они сольются с темы, а завтра где-то к обеду у нас в офисе будет представитель заказчика. Лично я не очень хочу с ним общаться. Может быть, ты?

Я развернулся к компьютеру и демонстративно открыл файл с мониторингом, давая понять, что разговор окончен. Внешне я остался спокойным, но в крови бурлила ударная доза адреналина. В подобных ситуациях нужно суметь быстро сгруппироваться и начать смотреть на ситуацию со стороны, трансформировать страх и злость в энергию, нужную для решающего рывка. Да кого я обманываю, нужно просто спасать свою жопу любой ценой. Последний раз я играл в такие игры года два назад, да и век бы их не видеть. На экране высветилось сообщение Стаса, пришедшее по корпоративному мессенджеру. Я щелкнул по ссылке.

Смерь в бутылке

В Подмосковье расследуют массовое отравление суррогатным алкоголем. Четыре человека скончались, еще четверо — в больнице в тяжелом состоянии. Контрафакт распивали в разных компаниях, но, судя по всему, поставки были из одной партии. По предварительным данным, в обоих случаях в продукции обнаружили одно и то же смертельно опасное вещество.

— Что это за хреновина? — повернулся я к Стасу.

— Назови три признака хорошей новости, пожалуйста, — произнес он менторским тоном, уютно откинувшись в кресле.

— Окей, кроме того, что эта новость придумана нами? Дай вспомнить: в новости должна быть смерть или преступление, она должна касаться каждого, не помню, какой еще фигни мы там напридумывали, кажется, когда готовились к какой-то твоей дурацкой лекции. При чем тут весь этот бред? Какие-то маргиналы отравились паленой водкой, кого это вообще волнует?

Спокойствие Стаса начинало слегка раздражать, однако он, закинув ногу на ногу, продолжил вещать.

— Вот именно, какие-то уроды перепились технического спирта или что они там в эту гадость наливают, — Стас плотоядно облизнулся, явно подумывая сделать пару глотков из припрятанной в ящике стола бутылке виски, — но ты задумайся, сколько таких смертей мы имеем по стране, скажем, за последние три месяца и как так получилось, что вполне трудоспособные и нормальные граждане сотнями погибают от контрафактного алкоголя. Может быть, дело в том, что крупные производители спиртного в погоне за сверхприбылями пренебрегают элементарными мерами безопасности? И не стоит ли задуматься, могли бы мы избежать всех этих так называемых несчастных случаев, если бы…

— Если бы отрасль находилась под контролем государства… — с некоторым сомнением продолжил я.

— Да, и главное, вся статистика уже есть. Сотни жертв, но кого волнуют какие-то маргиналы из глубокой провинции. Никто же никогда не смотрел на это как на проблему глобального масштаба, я бы сказал, что-то типа национального бедствия… — Стас замолчал, вопросительно глядя на меня.

Я одобряюще кивнул и поднял трубку офисного телефона.

— Вика, зайди на минутку, — произнес я в трубку и, повернувшись к Стасу, продолжил. — За это не грех и выпить.

Краткий план действий был готов через тридцать минут и тут же предоставлен пресс-службе министра, как всегда, практическое исполнение, то есть вся грязная работа, оставалось за нами.

— Ребят, я тут вспомнила, как недавно познакомилась с одним парнем, очень забавный, глава такого маленького фонда «Участие», — произнесла Вика, опрокинув фронтовые сто грамм из экспроприированной у Стаса бутылки.

Три года назад Вика отказалась от должности редактора отдела в одной из федеральных газет, решив начать карьеру инструктора по виндсерфингу в Таиланде. Из газетного прошлого она сохранила короткую прическу «под мальчика», умение изысканно ругаться матом и привычку много курить. Когда-то Twilight Media наняла ее в качестве инструктора для гостей семинара, устроенного крупным нефтегазовым холдингом в одном из тайских отелей. Мастер-класс по серфингу был запланирован на десять утра первого дня семинара. Самолет приземлился в аэропорту Бангкока вечером прошлого дня. На пляже тогда оказались я и глава службы безопасности холдинга: мне нужно было следить за организацией встречи, а главный «безопасник» гостей каждый день вставал в шесть утра и занимался спортом — независимо от того, что происходило накануне. Эту счастливую особенность он приобрел еще со времен работы в КГБ. Мастер-класс прошел достаточно успешно.

— И что за «Участие»? Это которые каких-то там котят с попугайчиками спасали? — поинтересовался мой заместитель.

— Да, типа организация небезучастных горожан, те же хипстеры, только с социальным подтекстом, — продолжила Вика. — Мусор там убирают, хомячков спасают, неважно. Мы как раз обсуждали с ними планы на будущее. В частности, они планировали партизанскую кампанию по борьбе с пьянством и прочими излишествами. Неизвестные оставляют в разных неблагополучных районах города демотивирующие лозунги.

— Кури, бухай, Антанте помогай! — подключился я, салютуя ей бокалом.

— Ну да, в этом роде, — продолжила менеджер по антикризисному пиару. — На втором этапе активисты движения должны, мне кажется, перейти к прямой агитации, например, разъяснять гражданам в торговых центрах вред алкоголя, — Стас с подозрением покосился в ее сторону, — и, что самое главное, надо бы, чтобы кто-то из них отхватил от разозленных покупателей под камеры, скажем, в каком-нибудь крупном иностранном сетевом магазине. Это будет прекрасным сюжетом для всяких говнопередач типа «Воскресное утро с маньяком-убийцей на НТВ». А на этом фоне серьезные СМИ подводят всякую аналитику, что себестоимость бутылки водки не превышает тридцати рублей, сверхприбыли производящих компаний, рынок конкурируют бренды, платящие налоги за рубежом, тогда как простая самогонщица тетя Маша из-за высоких налогов и коррумпированного участкового…

— Ясно, я понял, — прервал я коллегу, — про тетю Машу — это уже лишнее, а всё остальное давайте. На тебе тогда неравнодушные горожане, а мы со Стасом займемся аналитикой, предварительно согласовав всё с заинтересованными сторонами, — я сделал неопределенный жест рукой, подразумевая наших высокопоставленных заказчиков.

На вечер у меня было запланировано посещение одной из деловых премий «Человек года». Поразительно, как люди в общем неглупые и обладающие определенной долей власти оказываются беззащитны перед лицом разного рода невнятных личностей, ежегодно составляющих десятки рейтингов «самых-самых» и раздающих сотни безвкусно оформленных грамот, которые небезосновательно называют «надгробием». Индустрия награждения существует в туманных сферах, где пересекаются тщательно скрываемое менеджерское тщеславие и цинизм пиарщиков, считающих, что единственное плохое упоминание в прессе — это некролог, тем более что платить за премию всё равно будет компания. Один мой знакомый работал замдиректора крупного регионального производства. В один прекрасный день в секретариат предприятия позвонила некая бойкая девушка и сообщила, что, о чудо, генеральный директор Иван Петрович получил премию «Управление 2000» как один из наиболее эффективных менеджеров в стране. Секретарь в довольно скупых выражениях сообщил, что Иван Петрович уже полтора года находится в местах лишения свободы за хищение государственной собственности в особо крупных размерах. «О, как жаль! — невозмутимо воскликнуло юное создание в трубке. — А кто сейчас занимает его должность? Мы хотим вручить премию ему!»

Премия вручалась в панорамном ресторане гостиницы Swissotel на Павелецкой. Огни ночной Москвы под ногами сливались в ежевечернем хороводе. Тысячи людей внизу отчаянно стремились пробиться через транспортные заторы, оглашая воздух пронзительными гудками и вознося к низко нависшему свинцовому небу самые чудовищные ругательства, проклиная свою работу, город и всех автопроизводителей, сколько их ни есть на свете, только для того, чтобы после краткого ужина и беспокойного сна снова принять участие в таком же изматывающем марафоне, только направленном в обратную сторону. Люди любят панорамные рестораны, некоторые, наверное, из-за красивого вида. Большинство — из-за возможности хотя бы на время почувствовать себя выше других. В целом вечер, как и ожидалось, был скучен. Некоторое оживление внес лишь Лев Евгеньевич, владелец одного из крупнейших в стране холдингов, специализирующихся на IT-решениях. Его главный конкурент Вячеслав Сергеевич получил премию «Бизнесмен года» в номинации «Инновационный бизнес». Когда предприниматель возвращался за свой столик, отяжеленный неприличных размеров позолоченной табличкой со своим именем, Лев Евгеньевич привстал, салютуя ему бокалом, и тихо, но так, чтобы все хорошо слышали, сказал: «За тебя, Слава, сегодня гуляем за твой счет!» Я мысленно зааплодировал и стал пробираться к входу, намереваясь незаметно улизнуть. Неожиданно за одним из дальних столиков я различил скучающего старого знакомого Анатолия. Анатолий сделал блестящую карьеру в одном из крупнейших PR-агентств в стране, возглавив в конце концов отдел по работе с госсектором. Никто не был удивлен, когда он очень своевременно перескочил из агентства в заместители гендиректора «Радиотеха», крупного холдинга, специализирующегося на высоких технологиях и промышленности.

— Толя! Какие люди и без охраны, — приветствовал я знакомого.

— Охраны как раз девать некуда, — мрачно произнес он, кивая в сторону сидящих у самого входа трех субъектов в дешевых черных костюмах. — Нам идея нужна…

— Что опять не так? — заинтересовался я. — Что, опять нанотехнологии не взошли? Маржа EBITDA не встает?

Анатолий сделал знак рукой, приглашая меня за столик.

— Да как тебе сказать, — начал он свой рассказ, — сделали тут одни парни специальный планшет для школ, отечественное ПО, родные разработки, уникальные образовательные технологии, в общем, всё как мы любим. Ну, наш драгоценный шеф возьми да и скажи министру, что покажет ему эту хреновину на этой неделе, под камеры, так сказать…

— Ну и что? — не понял я. — Дело-то хорошее…

— Ну да, хорошее, — Анатолию явно было не до шуток, — но есть одна небольшая проблема. Никакого планшета не существует в природе. Вообще! Есть программное решение и какие-то инженерные прикидки, но никакого соглашения с производителем или даже самого разнесчастного прототипа. Это помощник мой, сука, в корпоративной газете написал, а Сам случайно прочитал и ляпнул сдуру, кто там будет разбираться, есть на самом деле проект или нету…

— Н-да, весело, — произнес я после некоторого размышления, — но ты, Толь, не ссы, есть у меня мысль одна. Если хочешь, разрулим твою проблему по-быстрому, по старой дружбе, так сказать.

— У меня бюджет на вас не запланирован, — неуверенно произнес Анатолий.

— Да бог с тобой, для старых друзей скидка, Стасику пузырь бухла купишь, который он пьет обычно, а то мы тут последнее у него отняли, в рамках мозгового штурма. Скинь мне в почту, что есть по этой вашей хреновине, внешний вид там и всякие подробности. Давай, не скучай! — я поднялся и направился к выходу из зала.

На сцене ведущий одного из популярных телешоу пытался насмешить публику, на нем был ярко-красный галстук, съехавший в сторону, в руке он держал полупустой бокал с шампанским. Публика старалась не обращать на него внимания.

 

ОТБРАСЫВАЯ ТЕНИ

Драка за градусы

Покупатели Auchan напали на активистов антиалкогольной кампании

Посетители одного из столичных гипермаркетов устроили драку с активистами молодежного движения. Инцидент произошел в девять вечера в торговом центре, расположенном недалеко от станции метро «Университет». Трое представителей движения вели агитацию в поддержку здорового образа жизни, в частности, они обратились к находившимся в прикассовой зоне гражданам РФ, пытавшимся приобрести несколько бутылок элитного алкоголя иностранного производства. В ответ один из покупателей нецензурно высказался в отношении активистов. В результате завязавшейся словесной перепалки возникла ссора, в ходе которой один из покупателей дважды выстрелил в активистов из травматического пистолета «Оса». Один из пострадавших госпитализирован, владелец оружия задержан нарядом полиции.

— Борьба добра с бухлом, — объявил Стас, бросая на стол распечатку мониторинга свежей прессы.

Члены Эскадрона Смерти расположились в креслах вокруг стола, попивая приобретенный в ближайшем Sturbucks кофе. Приглашенный мною Алексей изучал что-то на экране своего смартфона: с недавних пор я начал приглашать его на утренние планерки, в нескольких последних проектах его помощь оказалась весьма кстати.

— Итак, друзья, этим, как обычно, поганым московским утром мы собрались с одной целью — нести добро и справедливость во всей вселенной, — я прервался, чтобы сделать глоток чая, — а чтобы нести справедливость, как известно, нужно сначала найти немного несправедливости. В конце нашей прошлой встречи я попросил вас подготовить сочинения на темы, связанные с педофилами, вводные материалы по клиенту были вам разосланы в ежедневной сводке, так что я готов выслушать ваши соображения.

— Я почитал тут информацию по нашему «пассажиру», — поднялся с кресла наш компьютерный гений Кирилл, — там, в общем-то, много всего интересного, но мне больше всего понравилась история про его интернет-бизнес. Наш друг управляет, через пару офшоров на Кипре, конечно же, компанией «РосПэй», одной из крупнейших платежных систем в российском сегменте интернета. Тут вырисовывается интересная перспектива: что, если он, скажем, создал местный аналог Шелкового пути?

— Поясни всем, что это такое, будь добр, — прервал его я.

— Так вот, Шелковый путь — это анонимная торговая площадка, использующая для расчета между участниками криптовалюту Bitcoin, специализировалась на торговле легальной порнографией, наркотиками и другими интересными вещами в этом роде. Почему бы кому-то у нас не создать, так сказать, локализированный аналог, но только совсем жесткач, с торговлей оружием и прочим криминалом… А чтобы это не выглядело слишком отвлеченным, он бы мог, к примеру, нагадить всем в каких-то материальных вещах, взломать что-то, скажем, как насчет системы платежей Сбербанка?

— Не-не-не, — от волнения Вика чуть не расплескала свой кофе, — нам только кризиса банковского не хватало, вы хотите, чтобы из-за нас по всей стране люди побежали в один день свои пенсии снимать? И потом кто вам будет взламывать систему Сбербанка, вы совсем уже с ума посходили?

— Ну хорошо, к черту Сбербанк, — Кирилл уже увлекся своей идеей, — не хотите кризиса, пусть упадет система бронирования пары авиакомпаний. Билеты-то у нас простые люди карточками не бронируют, а если какие-то непонятные буржуи не смогут на выходные в Женеву слетать, то это даже всем понравится.

— Авиакомпании — это неплохо, — задумчиво произнес я, вопросительно взглянув на Стаса, тот в ответ одобрительно кивнул, — будем считать, что тема для размышлений у нас появилась. А сейчас еще один вопрос. История такая: один хороший человек должен продемонстрировать другому, еще более хорошему человеку, инновационный планшет для использования в системе образования. Планшет мало сказать, что инновационный: российская операционная система, собственная защита от вирусов и нежелательного контента, встроенная поддержка российской поисковой системы — в общем, сказка, а не устройство. Только одна проблема — устройство как-то забыли произвести. То есть проект есть, а устройства нету, но нужно его показывать под камеры не позже чем послезавтра.

— Я читала недавно про такую тему, — подала голос Кристина, — в Белоруссии по телеку показывали компьютер их местного производства. Красивый такой, с ЖК-монитором и всё такое. Потом какие-то блогеры его достали, поковыряли отверткой — оказался Acer, причем они внаглую свой логотип поверх Acer`овского приклеили, даже старый поленились отодрать.

— Минуточку, — поморщился Стас, — это ты сейчас нам предлагаешь всей стране впарить iPad под видом отечественной разработки, что ли? Наглость — это, конечно, хорошо, но надо бы как-то и меру знать. Тем более до такой пошлости даже наши братья по СНГ додумались, надо же как-то тоньше быть.

Алексей приподнялся в кресле и немного театрально произнес: «Трехмерный принтер!» Все вопросительно обернулись в его сторону.

— Трехмерная печать, — менторским тоном продолжил ассистент, — позволяет за несколько минут изготовить объекты любой необходимой формы, тем более если вы помните все такие съемки, демонстрация обычно занимает минуту, не более — зачем вообще включать устройство в кадре? Пусть дадут общий план, пусть наш человек рассказывает про устройство, другой в это время с умным видом будет вертеть его в руках. Они же не гопники на базаре, чтобы его включать и рингтоны пробовать. А телеку потом дадим красивую картинку, как оно всё работает, программу можно и на Android запустить, кто там разбираться будет.

— Садись, пять! — произнес я после некоторого размышления. — Идея в целом вполне себе, только надо людей подготовить, а то с серьезным видом обсуждать рыночные перспективы пластиковой хреновины — это уже почти цирковой фокус. Тогда пока всё. Кристина, зайди ко мне через полчаса, расскажешь про пэров.

Совещание закончилось, впервые за несколько дней вышло солнце, нагло прорывавшееся сквозь не до конца опущенные жалюзи. На стоянке перед офисом одиноко стола Lamborgini нашего соседа по офису, рядом с ней грелся в солнечных лучах неведомо откуда взявшийся жирный рыжий кот.

Как сообщила Кристина, наша английская операция развивалась самым успешным образом. Уже вчера вечером новость о том, что нанятые «Синергией» детективы прослушивали Букингемский дворец, добралась до национального британского ТВ. Представители спецслужб, естественно, всё отрицали. Руководство Константина сменило гнев на милость и вместо увольнения отправило его в длительный отпуск. Через пару часов позвонил из Шереметьево сам Константин, он первым рейсом отбывал в тур по африканским странам и желал нам всяческого процветания. Заверив меня, что Twilight Media уже практически победила в обслуживании его холдинга на следующий год, Константин отключился. Я решил, что самое время слегка расслабиться, и вызвал Алексея с докладом о недельной активности по нашим ключевым клиентам в соцсетях. Алексей почти мгновенно возник в дверях, вооруженный iPad Pro, полученным им на днях в качестве поощрения за служебное рвение.

— Наибольший отклик вызвал кейс с активистами «Участия», в целом негативные и позитивные комментарии разделились поровну, но постепенно вектор дискуссий склоняется в нужную нам сторону — обсуждению необходимости повышения контроля за алкогольной отраслью, — сообщил Алексей. — Также мониторинг зафиксировал резкие скачки негативных комментариев, связанных со случаями отравления суррогатным алкоголем. Отмечен обратный переток новостей из блогосферы в СМИ — сетевое сообщество само генерирует новые упоминания подобных ситуаций и идет подбор этих сообщений редакторами новостных телепрограмм. Наши аналитики прогнозируют, что тема достигнет пиковых показателей активности примерно через неделю. — Алексей поправил толстую и непомерно дорогую оправу очков и продолжил: — Среди других требующих внимания факторов аналитики упоминают срабатывание системы раннего оповещения по проекту «Периметр».

Система раннего оповещения была детищем Стаса, мы решили ею обзавестись после нескольких неприятных эпизодов, когда мониторинг не успевал отследить волну непредвиденных публикаций в блогосфере и наше вмешательство оказывалось слишком поздним, а следовательно, недостаточно эффективным и слишком дорогим. Созданная по нашему заказу аналитическая система тщательно отслеживала любые неожиданные для нас изменения активности блогеров по заданному списку ключевых слов, проект обошелся нам в какие-то фантастические деньги, но созданный продукт был фактически уникален и на несколько шагов опережал все широко известные на рынке аналоги. В этот раз система зафиксировала подозрительную активность, связанную с внедрением биометрических паспортов нового типа. Если быть точным, новые паспорта начали выдавать уже несколько лет назад, однако оборудование, которое должно было считывать данные с встроенного в документ микрочипа и сверять его с единой базой данных, оказалось слишком дорогим, медленным и ненадежным. Проект был временно заморожен, и несколько крупных компаний занялись постройкой необходимой телекоммуникационной инфраструктуры, созданием специальных терминалов в крупнейших аэропортах и на железнодорожных вокзалах. Отдельно велась работа над новыми алгоритмами обработки данных, способными за несколько секунд сравнить биометрические данные с информацией из базы, содержащей профили нескольких десятков миллионов человек. Созданный в итоге монстр назывался «Система „Периметр“» и обошелся в какие-то совершенно астрономические суммы, которые даже и представлять не имело смысла. Месяц назад «Периметр» был запущен в тестовом режиме.

— Наш анализ выявил плохо объяснимый рост упоминаний сбоев в системе контроля биометрических паспортов, при этом авторы сообщений, по всей видимости, не обладают детальной информацией о работе «Периметра». Информационные сообщения спонтанны и децентрализованны, что позволяет с высокой долей вероятности говорить о том, что мы имеем дело не с организованной компанией по вбросу информации в соцсети, а с неким естественным явлением, — закончил Алексей.

Я жестом пригласил его присесть и нажал кнопку конференц-связи на телефоне.

— Люба, радость моя, это Петя, да, тот самый, точно… — произнес я в трубку.

Люба, блондинка под два метра ростом с внешностью порномодели, была главой пиар-службы промышленного холдинга, курировавшего создание «Периметра». Она закончила МГИМО, кажется, даже с отличием, в тусовке ее считали любовницей одного из крупных банкиров, близкого к властным структурам. Другие источники с уверенностью называли ее любовницей одного из министров, а также дочкой лица, столь высоко вознесенного, что даже его фотография отсутствовала в базах данных всех ведущих СМИ страны. При этом Люба была девушкой совсем не глупой, хотя и простоватой, а главное, добродушной. Последнее свойство редко встречается в нашем скорбном мире.

— Петя, зайка, рада тебя слышать, что у тебя приключилось? — произнесла она.

— Я тоже рад тебя слышать, darling, — произнес я, — но мне кажется, это у тебя что-то случилось. Мы тут отловили тревожный сигнал по «Периметру», но мы пока ни в чем не уверены. Вы там ничего странного не замечали? — Любино молчание в трубке я расценил как «нет». — Тогда будет лучше, если мы с ребятами подъедем к тебе, заодно и пообедаем, окей?

Прихватив с собой Алексея, я направился в подземный гараж, вызвав туда и Кирилла. Хороших людей, как известно, мало не бывает, а на встречу с клиентом всегда нелишне захватить несколько сотрудников, чтобы лишний раз слегка подчеркнуть свою значимость. Тем более столовая в Любином холдинге была просто прекрасна.

Согласно моим многолетним наблюдениям, производственные компании обычно придерживаются двух способов организации офисов. В первом случае это должен быть стопроцентный дистиллированный «совок» с чудовищно уродливыми интерьерами, неизменной «вертушкой» и бабушкой-пенсионеркой на входе. Кстати, в моей практике был случай, когда такая бабушка четыре часа удерживала на проходной десять человек ОМОНа и пятерых судебных приставов. Второй вариант — создание идеального сверхдорогого офиса, выдержанного в последних наиболее прогрессивных архитектурных традициях. Среднего варианта не бывает никогда, причем один из двух перечисленных вариантов выбирается совершенно независимо от текущего финансового положения компании. Холдинг Вики волею судеб выбрал вариант номер два. Столовая величиной в половину футбольного поля была украшена какими-то непонятными и, скорее всего, чудовищно дорогими арт-объектами. Посетители могли бесплатно выбрать одно из нескольких сотен блюд русской, китайской, японской, тайской, вегетарианской, кошерной и еще нескольких кухонь. Мы выбрали русский вариант и уютно расположились за столиком в самом дальнем углу, заставив его тарелками с борщом, холодцом, пельменями и кружками с квасом. Вика, впрочем, ограничилась каким-то салатом.

— Ну, как говорится, чтобы всем, — неудачно сострил я, поднимая бокал с квасом. — Рассказывай, что у вас тут творится тайного и явного.

Вика тяжело вздохнула:

— Да что тут рассказывать, все уже прокляли этот «Периметр» по десять раз, сам генеральный через день в министерство с отчетами катается. То тут линия отвалится, то там сканер не так сработает, то еще какой геморрой. Проект национального масштаба. — Вика замысловато выругалась в адрес создателей проекта и их дальних и близких родственников. — Но если за последнее время вспоминать, то как раз ничего такого особо, тьфу-тьфу-тьфу, так что не знаю, чего вашим аналитикам там привиделось.

— Но тестирование-то идет? — поинтересовался я.

— Да идет, чего ему не идти, недавно новый контрольный терминал открывали, камер нагнали штук двадцать, министры, гэбэшники, все дела, красиво, в общем, получилось… Н-да, — Вика перешла на более интимный тон, — достали они все меня, еще жара эта, пока из машины до офиса дойдешь, уже платье выжимать можно, надоело всё. Я вот через пару недель куда-нибудь на острова собираюсь, хоть отдохну от всех наших чудаков.

— Н-да, жара, — произнес я сонно и неожиданно замолчал, обдумывая даже скорее не идею, а некий смутный отблеск какой-то мысли. — Люб, а сервера с базой данных для «Периметра» у вас в этом здании стоят? Может быть, прогуляемся после обеда, а то мы уже полтора года проект ведем, а я как-то ни разу и не видел.

— Да, в этом здании, только в новом крыле, там ремонт еще не закончили, — произнесла Люба, — я там еще и сама не была, так что давай сходим, интересно.

Наша делегация направилась в соседний корпус в сопровождении какого-то высокого парня с нездоровым землистым цветом лица. Как выяснилось, парень был заместителем директора по информационным технологиям и его присутствие было необходимо, так как доступ в нужное нам помещение охранялся в том числе замком, снабженным сканером глазной радужки. Успешно пройдя проверку, наш сопровождающий повел нас по бесконечным коридорам из серверных стоек, сопровождая экскурсию малопонятными техническими замечаниями.

— …а вот здесь как раз размещены новейшие сервера, которые обеспечивают работу базы данных системы «Периметр». Это новейшее отказоустойчивое оборудование, способное неделями без перебоев работать в автономном режиме. На самом деле последний раз, если я правильно помню, наши сотрудники вручную проверяли работу сервера пару недель назад. Все текущие контрольные функции осуществляет автоматизированная интеллектуальная система, созданная на базе нейронных… — произнес коллега Любы и замер на полуслове.

Я, Люба, мой помощник Алексей и Кирилл уставились на серверную стойку, расположившуюся в центре огромной лужи, с выражением полного непонимания.

— Кондиционер… — произнес Кирилл, добавив в конце фразы короткое ругательство.

— Да, Люб, жара стоит последнее время… — произнес я, судорожно пытаясь сдержать подкативший смех.

— Десять миллионов долларов, пятьдесят миллионов человек в базе (нецензурно), два года работы (нецензурно), — с ужасающим спокойствием произнесла Люба. — Кондиционер!

По дороге в офис мы остановились около небольшого домашнего кафе с итальянской кухней — одного из многочисленных мест с микроскопической табличкой на входе, куда случайные люди практически не заходят, а ценники позволяют держать зал почти постоянно пустым. Мои коллеги выложили на стол пару макбуков, планшет и три смартфона. Кирилл деловито принялся настраивать свою персональную точку Wi-Fi-доступа. Я заказал пасту с белыми грибами, Кирилл — стейк, сколько я его помню, он заказывал стейки везде, включая китайские рестораны. Алексей ограничился бокалом пива. Все уютно расположились на широком диване, снабженном немыслимым количеством подушек различного размера.

— Кондиционер — это еще что, — произнес Кирилл, отвлекаясь от чтения корпоративной почты. — У моего знакомого случай был: в их конторе вся информация по бизнесу лежала на одном серваке, а сервак установили в «газельке», припаркованной у офиса. Дизель-генератор там, все дела. Как какая-то проверка, специальный человек садится в «газельку» — и до свидания!

— А что, так многие делают, — подтвердил Алексей.

— Ну вот… — продолжил главный эксперт по безопасности, — в один прекрасный день «газельку» угнали, гастарбайтеры какие-то. Два месяца их искали, вся черная бухгалтерия, международные операции, документы по офшорам. Перестраховщики хреновы.

Я извлек из кармана телефон, на экране высветился входящий звонок, номер звонившего не отображался.

— Слушаю вас, — сказал я в трубку.

На том конце кто-то кашлянул и произнес:

— Петр Александрович? Меня зовут Сергей, старший следователь центрального управления ФСБ Москвы. У меня есть к вам пара вопросов, не могли бы вы завтра подъехать к нам в первой половине дня?

— Простите, а какого рода вопросы? — не то чтобы звонок меня испугал, но участие Конторы могло легко осложнить любую из наших многочисленных афер.

— Мы бы хотели попросить вас дать разъяснения по одному вопросу. Группа «Гамма» вам знакома? Так вот, нам нужно задать вам буквально пару небольших вопросов, мы вас не задержим. Диктую адрес.

Ланч мы доедали в молчании. Коллеги внимательно изучали Facebook, а я, чего уж там скрывать, перебирал в голове возможные темы беседы со смешанным чувством одновременно беспокойства и любопытства. «Мы вас не задержим», хорошо бы, в принципе.

 

ЗВЕЗДНАЯ ПЫЛЬ

Госдума присмотрит за «Синергией»

Депутат Государственной думы направил запрос в Следственный комитет при Генпрокуратуре с просьбой изучить ситуацию, связанную со шпионским скандалом между российскими финансово-промышленными группами «Гамма» и «Синергия». По данным ряда британских СМИ, «Синергия» заказала прослушку телефонов топ-менеджеров «Гаммы», находившихся с деловым визитом в Лондоне, также были предприняты попытки прослушать переговоры топ-менеджеров российского холдинга с рядом английских политиков и даже, по некоторым данным, членов королевской фамилии. Интерес к конфликту проявил и британский парламент.

Если быть честным, я давно хотел побывать внутри исторического здания на Старой площади. К моему величайшему разочарованию, Сергей, назначивший мне встречу, сидел в нескольких минутах ходьбы от него, в ничем не примечательном доме, затаившемся в бесчисленных заставленных дорогими иномарками переулках. Обычный учрежденческий дом с обшарпанной дверью и дырой в полу на входе, прикрытой только листом линолеума. На первом этаже человек в форме проверил мой паспорт и объяснил, как найти нужный кабинет. Грозный романтический образ одной из двух самых мощных спецслужб периода холодной войны окончательно сдавал позиции. Сергей сидел на третьем этаже в довольно тесном кабинете. На столе гордо возвышался традиционный графин для воды — судя по слою пыли, им не пользовались со времен Андропова, в углу стояла вешалка с какими-то облезлыми пальто. Перед встречей я прокрутил в голове несколько возможных сценариев разговора. Мой собеседник будет угрожать, попытается показать дружелюбие и открытость, припрет меня к стенке неожиданными фактами? Сергей нейтральным голосом предложил мне сесть, деловито снял копию с моего паспорта, как будто я находился в офисе турагентства и открыл никак не озаглавленную папку. «Отчество, год рождения», — произнес он скучающим тоном. За последующие тридцать минут следователь выяснил такие важные для дела факты, как адрес моей постоянной прописки, уточнил, не болел ли я венерическими заболеваниями, привлекался ли к суду, есть ли у меня родственники, проживавшие на оккупированных территориях, и так далее. Опросник явно никто не редактировал несколько десятков лет. Когда я уже начинал засыпать, Сергей слегка переменил тон на более официальный и изрек:

— Как вам, скорее всего, известно, в СМИ появилась информация, что компания «Синергия» якобы при помощи нанятых ею британских детективов организовала слежку за топ-менеджерами группы «Гамма» и осуществляла прослушивание их телефонных переговоров с рядом высокопоставленных лиц в Великобритании. Ваша компания не скрывает того факта, что «Гамма» является вашим клиентом по оказанию, как вы это называете, репутационного консалтинга. Более того, по информации наших источников, именно вы являетесь источником данных о прослушке, просочившихся в иностранные СМИ. Есть ли у вас какие-то комментарии по этому вопросу?

— Как глава и основной акционер Twilight Media могу сообщить, что холдинг «Гамма» действительно является нашим клиентом по консалтинговым сервисам, суть этих я изложить не могу, так как это оговорено в условиях нашего контракта, составленного согласно всем нормам российского права. Информацией о каких-либо незаконных действиях, осуществляемых сотрудниками группы «Гамма» или третьими лицами в интересах сотрудников упомянутой группы, я не обладаю.

— О, чудесно, — повеселел Сергей. — А вы можете это на компьютере напечатать, а я пока пару звонков сделаю?

— Зачем же, у меня есть это всё на флешке, — произнес я, протягивая собеседнику модуль памяти.

— Прекрасно, — настроение Сергея еще улучшилось, он вставил флешку в корпус компьютера и нажал на печать.

— Знаете, депутатский запрос в Генпрокуратуру, значит, нам спустили директиву — расследуйте! А что тут расследовать, бред же полный, лучше бы мы террористов ловили, — примирительно произнес сотрудник спецслужб.

— Да уж, это точно, — мрачно ответил я.

Сергей кивнул, давая понять, что находит эту информацию крайне важной, и протянул мне несколько листов бумаги с моей анкетой и показаниями

Я подписал. Сергей улыбнулся и аккуратно перечеркнул оставшееся пустое место внизу каждой страницы буквой Z.

— Вот так надо делать, чтобы внизу ничего потом не вписали, — заговорщически улыбнулся он, подписывая мне пропуск на выход.

«Надо бы у Кристины уточить, что это у нас за стукачок завелся в дружественной британской прессе», — беззлобно подумал я, спускаясь по ступенькам.

Коллеги уже минут сорок поджидали меня в «Подводной лодке» и явно горели желанием узнать, чем закончилось мое рандеву со спецслужбами.

— Привет узникам кровавого режима, — встретил меня Стас.

— Вот, возьми лучше, — произнес я, ставя на стол пакет, полученный от Анатолия, — стимулирующая жидкость от наших инновационных друзей. А насчет Конторы, дорогие товарищи, мне сказать особо нечего, высокие договаривающиеся стороны расстались с чувством глубокого удовлетворения. Но на всякий случай с этого момента все переговоры по «Гамме» только в устной форме и в местах с высоким уровнем безопасности. Какие новости на сегодня?

— В целом все штатно, — отчиталась Вика, — есть одна небольшая ситуация, требующая твоего вмешательства. Новая девушка — проектный менеджер рассылала пресс-релиз и слегка лажанула. — Стас, который явно был уже в курсе, втихаря ухмыльнулся. — В общем, если вкратце, она разослала документ, где один из наших крупнейших клиентов назван «педприятием». Рекомендую применить карательные меры средней степени и слегка извиниться перед клиентом.

— Гавнокомандующий… — перестал сдерживаться Стас.

— Ладно, ребят, расслабьтесь, вот у меня на старой работе был директор финансового департамента Жуликов. А одна из гендиров компаний-партнеров — тетка по фамилии Вагина, с ударением на первый слог. И во время одного семинара молодая девушка — проджект-менеджер вышла ее объявлять… Ну, в общем, вы поняли, — произнес я, — ладно, ситуацию понял, виновных расстреляем… Что-то еще важное есть на сегодня?

Все отрицательно покачали головами, явно собираясь расходиться по рабочим местам, однако тишину нарушил Алексей.

— А, минуточку, — произнес он, вставая, — у нас тут еще фрилансер.

— Что еще за фрилансер? — поинтересовался я без видимого интереса.

— Ну, тут некий фрилансер выложил на сайте проект презентации, которую он сделал как образец работы. Презентации по одному из небольших проектов — кажется, называется «Андромеда»…

Мы со Стасом замерли с таким выражением лиц, как будто на столе посреди переговорной материализовалась огромная ядовитая змея. Проект «Андромеда» был детищем крупнейшего клиента Twilight Media. Кратко речь шла о создании крупнейшего в стране оператора, сдающего телекоммуникационную инфраструктуру в аренду сотовым компаниям. Для создания этого оператора планировалось использовать все возможные ресурсы, находящиеся в федеральной собственности: мачты ЛЭП, газо- и трубопроводы, дорожную инфраструктуру и так далее. «Андромеду» должен был представить на следующем экономическом форуме один очень крупный чиновник, поэтому до нужного момента проект хранился в глубочайшем секрете.

— Кто-то уже это заметил? — осторожно спросил я.

— Никто, кроме профильного корреспондента Bloomberg, — ответил Алексей, — запрос от них висит уже час, но они обещали без нас ничего не давать.

— Значит, так, — произнес я. — В порядке нулевой срочности Стас пишет максимально корректное опровержение. Мы ничего не комментируем, мы не злимся, узнав, что они хотят писать. Это неправда, но если хотят, пусть пишут. Через двадцать минут я жду текст. Кирилл сейчас же поднимает ресурсы, занимающиеся поисковой оптимизацией, чтобы через час в ключевых поисковых системах посрать нельзя было присесть без слова «Андромеда»: пластиковые окна, увеличения чего угодно, голая Памела Андерсон, без разницы. Чтобы эта ссылка в поисковой выдаче была на первом месте с конца. Сам сайт валить, чтобы он не встал сегодня, без вариантов. Контактные данные этого урода есть на сайте?

Кирилл кивнул. Я принялся искать в памяти телефона номер Эдуарда. В конце 90-х — начале 2000-х в России появились компании, которые получали довольно значительные деньги от продажи программного обеспечения. В тот момент у них не было достаточно эффективных средств борьбы с пиратами. Провайдеры закрывали пиратские сайты крайне неохотно, а судебные иски натыкались на тотальную неграмотность судей в вопросах авторского права. Открытая Эдиком компания «Русский Цербер» боролась с пиратами не совсем законными, но довольно эффективными средствами. Она могла найти человека, выложившего ссылку на пиратский контент, пригрозить ему увольнением с работы, организовать визит участкового, в крайних случаях оказать на злоумышленника физическое воздействие. Услуги Эдика быстро набирали популярность. По мере того как борьба с пиратами приобретала более цивилизованные формы, подопечные Эдуарда всё больше переключались на более широкий спектр услуг — торговлю охранными системами и комплексные решения в сфере информационной безопасности. Однако многим по-прежнему нужны были ребята, способные быстро предотвратить распространение каких-либо нежелательных данных. Как выражался сам Эдик, «удаление нежелательных данных и их источника». Выражался шутя, по крайней мере, в большинстве случаев. Через полчаса кавалерия из «Русского Цербера» уже ожидала меня — два черных Hammer с малозаметными наклейками с изображением оскалившегося бульдога на лобовом стекле. Я сел рядом с водителем одной из машин и протянул ему телефон с отмеченным в Google Maps адресом. Мотор удовлетворенно заурчал, автомобили растворились в потоке машин, несущих офисную Москву к ежедневным ланчам.

Наш фрилансер проживал в одном тех районов города, где до сих пор встречаются магазины с названием «Продукты». Водитель с трудом отыскал нужную пятиэтажку среди укрывшихся в зелени одинаковых пятиэтажек. Я наугад набрал номер на домофоне и нарочито небрежным голосом побурчал: «Откройте, Мосэнерго». Один из сотрудников «Русского Цербера», немолодой грузный мужчина с внешностью умеренно пьющего наемного убийцы на пенсии, внимательно изучил табличку с номером квартиры и по-хозяйски уверенно нажал кнопку звонка. Так обычно звонят сантехники, милиционеры и соседи снизу. Фрилансер оказался молодым парнем в давно не стиранной коричневой футболке с логотипом компании Blizzard — явно трофеем, полученным на какой-нибудь компьютерной выставке. Он собирался открыть рот, чтобы выразить недоумение по поводу визита незваных гостей, но получил техничный и, видимо, довольно болезненный удар в лицо. Он отлетел назад, и двое сотрудников шагнули внутрь квартиры.

— Привет, — произнес я. — Меня Петя зовут, а тебя как?

— Иван, — произнес владелец квартиры, вытирая окровавленный рот.

Я решил не затягивать беседу:

— Так вот, Ваня, ты не волнуйся, мы у тебя много времени не отнимем. Тебе твои прошлые работодатели говорили, чтобы ты не распространялся о деталях вашего сотрудничества?

Мой собеседник уставился на меня с явным непониманием.

— Окей, значит, не говорили, а зря, — продолжил я. — Презентацию по «Андромеде» ты только на один сайт выложил?

Иван кивнул. Я протянул руку, помогая ему подняться с грязного пола.

— Пошли, Ваня, удалим твою презентацию, а то как-то нехорошо получилось. Ты бы, кстати, прибрался тут, что ли, — добавил я, оглядываясь по сторонам.

Хозяин квартиры послушно удалил свой аккаунт на сайте, посвященном фрилансу, после чего без возражений передал свой ноутбук сотрудникам «Цербера».

— Ты, Вань, чайку сделай ребятам, а они пока с твоим компьютером поработают, — сказал я, намереваясь покинуть жилище неудавшегося дизайнера. — И кстати, если у тебя там вдруг что-то на флешке осталось или еще где-то, ты имей в виду на будущее — у нас стабильность в стране. А люди по-прежнему пропадают. Ну что ты будешь делать!

Вадим назначил мне встречу в пивбаре «Толстяк» около одной из дальних станций метро. Перед ним стояла большая чашка капучино и стакан с обязательным апельсиновым соком. В своем замшевом пиджаке, надетом поверх футболки с изображением группы Sex Pistols, и красных кедах он смахивал то ли на менеджера средней руки рекламного агентства, то ли на сотрудника глянцевого журнала. Увидев меня, он приветственно махнул рукой, приглашая меня за столик, и продолжил что-то сосредоточенно строчить в телефон. Я присел. За соседним столиком юноша с лицом маньяка-неудачника что-то увлеченно внушал своей подруге, периодически делая большие глотки из плохо вымытого бокала с пивом. Девушка демонстрировала умеренный интерес.

— Ну что, боец невидимого фронта, как дела? — произнес я, отрывая Вадима от изучения содержимого своего смартфона.

— Да так, — произнес он утомленным голосом. — Текучка задолбала. Тут попросили друзья свозить толпу журналистов и блогеров в Тюмень на одно нефтяное производство. Долетели, показали, всё мирно, никто не нажрался даже. Вечером им приспичило пойти гулять, типа город посмотреть. Ну, я не спал сутки, короче, отправил их с местным менеджером. В итоге этот идиот их потерял. Ну, потерял и потерял, и черт-то бы с ними. Но он, сука, оказался человеком с активной жизненной позицией. Позвонил своему главному безопаснику, разбудил, сказал, что в городе потерялись суперважные журналисты и сейчас их всех побьют, ограбят и изнасилуют. Тот звонит ментам и говорит: «так и так, что хотите делайте, но найдите». Менты сажают группу быстрого реагирования в автобус и начинают тупо ездить по местным кабакам. Заходят, кладут всех на пол, пинают и типа спрашивают: «есть тут журналисты?».

— Ну и как, нашли? — поинтересовался я.

— Ага, нашли, — Вадим произнес длинное и замысловатое ругательство. — Одному ребро сломали, и какая-то тетка-блогерша утверждает, что ее там за что-то схватили, в общем, в суд собирается подавать. Получили media coverage, дебилы! Ладно, черт с ними. По нашим делам — я сейчас готовлю такую тему, все просто охренеют. Короче, так: корпоратив инвесткомпании нашего друга Андреева East Way, бюджет двести тысяч долларов, выступление группы «Ленинград» с оркестром Московской филармонии, паста с черной икрой в исполнении лучшего шеф-повара Европы по версии Michelin. Как тебе?

— Неплохо, — сказал я, делая отметки в смартфоне. — Гламурненько, не забудь упомянуть, что у них лицензию на днях должны отозвать.

Вадим поморщился, давая понять, что объяснять ему такие очевидные вещи не стоило.

— Само собой. Час назад фото отсматривал — просто ад, вечеринка года, я считаю!

— Ну и чудненько, — я захлопнул меню, решив, что делать заказ в этом заведении не стоило, — на днях перешлю тебе информацию по основной теме — там тоже все зажигательно. Только ты аккуратненько, а то мы тут перед Конторой слегка запалились, так что надо, чтобы всё прошло тихо и гладко, без всяких там нежелательных эксцессов.

Я встал из-за стола и направился к выходу; если повезет, до конца дня никаких ситуаций, требующих моего вмешательства, не должно было возникнуть.

 

ЗАГОРОДНАЯ ЖИЗНЬ

День рождения на миллион

Пятилетие финансовой группы East Way стало самым громким событием светской жизни столицы за последний год. Вечеринка, посвященная юбилею компании, обошлась устроителям в сумму более двухсот тысяч долларов. Среди гостей были замечены телеведущие Ксения Собчак и Иван Ургант, певец Дима Билан, глава «Альфа Групп» Петр Авен и другие светские персоны и крупные бизнесмены. Гвоздем вечера стало выступление группы «Ленинград», впервые исполнившей свои хиты в сопровождении симфонического оркестра. По оценке, совокупные расходы — аренда клуба и его оформление, гонорары ведущим и музыкантам, угощения для гостей — могли составить от 20 миллионов рублей. Напомним, что East Way грозит отзыв лицензии из-за подозрений в финансовых манипуляциях и отмывании преступных доходов. Основной акционер группы Антон Андреев занимает 46-е место в рейтинге российских миллионеров по версии журнала Forbes.

Явившись с утра на работу, я застал Стаса внимательно изучающим стоящую на его столе уже открытую бутылку виски.

— Ты не рано расслабляться начал? — поинтересовался я, включая свой компьютер. Стас отхлебнул из чашки кофе, в который он, судя по всему, добавил изрядную порцию недавно подаренного ему напитка.

— Угу, — пробурчал он, — тебе не налить, кстати? У нас тут с «Гаммой» геморрой нарисовался.

— Чего такое, с англичанами опять, вроде ж всё разрулили уже? — уточнил я.

— Да нет, с англичанами всё идет как надо, тут другая история, — Стас сделал еще глоток и поморщился. — Если ты помнишь, некогда «Гамма» вложилась в создание технопарка в Подмосковье. Высокие технологии, стартапы, все дела. По крайней мере, они объявили, что вложились. С их стороны якобы было перечислено 50 миллионов долларов, еще 50 от местных властей и 150 — целевой транш от государства. Месяц назад они запустились, перерезали ленточку, дали картинку на ТВ, объявили о первых резидентах. Позавчера было решено проводить у них ежегодную конференцию стран БРИКС по венчурному бизнесу.

Я задумчиво покосился в сторону бутылки с виски.

— И в чем проблема?

— Проблема в том, что никакого технопарка нет, — продолжил Стас. — Как не было никаких инвестиций, резидентов и так далее. Вообще ни хрена! Они говорят, что и рады были, но местные с самого начала заложились на распил, в общем, из того, что они построили, работает только элитный коттеджный поселок на пятьсот домов. Хороший поселок, кстати…

— Поселок, говоришь? — произнес я. — Ну, поехали, посмотрим на этот поселок. Бутылку, кстати, прихвати на всякий случай.

Наша машина остановилась на краю небольшой деревеньки, рядом с которой по легенде должна была находиться очередная российская Кремниевая долина. Лето в Подмосковье било через край, расшатанные сельские заборы утопали в зелени, выцветшие на солнце деревянные дома были украшены затейливыми узорными наличниками. Привязанная неподалеку коза с дегенеративной мордой задумчиво жевала ветку какого-то растения. Алексей, которого мы прихватили с собой в качестве водителя, задумчиво взирал на глухой забор коттеджного поселка, видневшийся на горизонте. Забор напоминал крепостную стену.

— Н-да, — протянул Стас, делая глоток из бутылки виски, — идиллия. Если только в другом месте где-то всё отснять…

— Стас, — прервал я его, — там будет под сто журналистов, половина из них зарубежных, ты как собираешься их убедить не рассказывать про всю эту порнографию? Ну ладно с нашими мы, может, и договорились бы, а с этими без вариантов. Так что будет твоя «Гамма» интервью вон с козой устраивать?

— А что, тут хорошо, кстати, мы в прошлом году шашлыки устраивали в лесу, где-то за километр отсюда, — попытался разрядить обстановку Алексей, — у меня приятель недалеко учится.

— В лесу, что ли, учится? — недобро поинтересовался я.

— Да почему в лесу? — недоумевающе ответил Алексей. — Тут рядом, около станции, огромный комплекс отгрохали. Есть такая контора новая — Российский экономический институт, у них там кампус тысячи на две человек…

Мы со Стасом переглянулись.

— А поехали-ка мы посмотрим на ваш институт, — вкрадчиво сказал Стас.

Наша машина остановилась у внушительных размеров КПП, институт охранялся с размахом, достойным лучшего применения. Пока Стас препирался с двумя охранниками, одетыми в черную мешковатую форму неизвестного ЧОП, я задумчиво выискивал взглядом замаскированные пулеметные гнезда. В конце концов Стас достиг консенсуса с охранниками, кажется, при помощи поддельного удостоверения помощника депутата Госдумы. Нас проводили к ректору, мужчине с богатырской внешностью и пышной прической, делавшей его похожим на бобра. На протяжении получаса мы проникновенно врали друг другу. Решающую роль сыграло обещание устроить ученому мужу программное интервью в The Economist. Честно говоря, до сих пор не знаю, как я собирался добиться выхода публикации, хотя, в сущности, это уже и не важно.

Наутро, залив в себя двойную дозу эспрессо, я наконец проснулся как раз в тот момент, когда такси въезжало на офисную парковку. Все силы агентства были брошены на подготовку конференции «Росвенчур — инвестиции в будущее». Я расположился в центре переговорной и, как полководец перед битвой, отдавал последние распоряжения:

— Официальная версия такая — Российский институт является давним партнером иннополиса, в частности, уже год действует программа, отбирающая наиболее перспективных студентов на работу в компаниях-резидентах. Также существует несколько программ именных грантов, призванных поддержать наиболее перспективных выпускников и дать им возможность частично компенсировать стоимость обучения в обмен на согласие продолжить работу в российских высокотехнологичных компаниях. Кстати, надо оперативно организовать интервью с парой студентов. Также университет предоставил площадку для проведения конференции, так как в иннограде сейчас заканчивается строительство нового выставочного комплекса, архитектором, кстати, стал наш знакомый Августо, всемирно известный архитектор из Барселоны, один из авторов проекта по проведению прошлого Всемирного GSM-конгресса. Интервью с ним мы тоже устраиваем. Я просмотрел список компаний, которые в ходе конференции объявят о нескольких крупных сделках, в том числе с участием ключевых европейских и американских инвестфондов, данные по этим сделкам лежат в папке с материалами конференции.

— Петь, я просмотрела список компаний, — прервала меня Вика, — там, к примеру, есть скидочный агрегатор Best Sale. Я работала с ними раньше, они, если что, из Новосибирска…

— Верное замечание, — ответил я, — в списке около пятнадцати компаний, только половина из них находятся в Москве. Но на этот случай мы полгода назад придумали экстерриториальность. — Вика удивленно приподняла брови. — Общая идея состоит в том, что им нет необходимости физически находиться на территории технополиса.

— …тем более что его в природе не существует, — вставил реплику Стас.

— Ну да, тем более, что его в природе не существует, — удовлетворенно отметил я, — поэтому они спокойно себе сидят в Новосибирске и получают все положенные им налоговые и прочие льготы как резиденты технополиса.

Вика подарила мне заговорщически-одобрительный взгляд.

— На данный момент всё, у кого-то есть замечания? — поинтересовался я.

— Есть небольшая проблема со стендом «Гаммы», — вступил в разговор Алексей. — Дизайнер их подрядчика пошутил немного: там в качестве фона у них такой как бы лес, ну и он ради прикола выложил деревьями одно известное слово…

— Что за слово? — поинтересовался Стас. Алексей уточнил.

— Н-да, лаконично, ну пусть будет так, стенд всё равно не успеют переделать, да и вряд ли кто-нибудь заметит, — резюмировал я. — Всем быть на связи. О малейших осложнениях сообщать немедленно.

Ударная группа Twilight Media углубилась в изучение последних сообщений в телефонах. Подготовка конференции выходила на финишную прямую.

Кристина позвонила мне полпервого ночи — я валялся на диване и вполглаза смотрел какой-то сериал. «Петь, извини, не мог бы ты за мной заехать в Ritz Carlton, у меня денег на такси нет. У меня форсмажор, я на месте объясню», — достаточно весело сказала она в трубку. Я незло выругался и набрал номер такси.

Кристина сидела в дальнем конце ресторана за столиком человек на десять. Она была в черном вечернем платье, на ее плечах догорали отблески хрустальных светильников. На столе громоздились еще не убранные тарелки с остатками закусок, несколько бокалов из-под пива и начатая бутылка водки Gray Goose. Группа журналистов из Китая и Кореи ужинала после вечерней экскурсии по Москве. Во время ужина кому-то из китайцев пришла идея пить водку с пивом: один из его родственников двадцать лет прожил во Владивостоке и рассказывал, что русские очень любят этот напиток. Я налил себе граммов сто и сделал большой глоток, закусил соленым огурцом. План отоспаться хотя бы одну ночь в очередной раз откладывался. Два года назад я переманил Кристину из российского представительства крупной японской корпорации. Она работала помощником главы российского офиса с широкими полномочиями: пиар, организация мероприятий, GR, организационные вопросы. Кроме всего прочего она была его любовницей. В один прекрасный день в Россию приехал с инспекцией вице-президент корпорации Такахаши-сан. Прибыв в «Метрополь» из аэропорта поздним вечером, он успел напиться в баре через дорогу от гостиницы, взял такси и направился в клуб Night Flight — традиционное место, где экспаты находили проституток средней ценовой категории. Корпорация оплачивала Такахаши-сану билеты на самолет, такси, гостиницу, еду в ресторанах, аренду квартир по всему миру, прачечную, услуги уборщиц, аренду автомобилей, в сущности, в его вселенной деньги уже давно потеряли всякий смысл. На следующий день в офис компании заявилась дорого, но довольно безвкусно одетая девушка, которая утверждала, что ей должны немедленно выплатить восемьсот евро. Сотрудницы reception потратили сорок минут, выясняя, кто она такая и на каком основании требует выплатить ей требуемую сумму. Всё оказалось просто: расставаясь с утра со своей новой знакомой из Night Flight, Такахаши-сан выписал ей чек на корпоративном бланке. Кристина оплатила его деньгами из представительских расходов компании. В сущности, это был ничем не примечательный эпизод из ее рабочей практики, но двумя днями позже Такахаши-сан, сидя в ресторане с несколькими топ-менеджерами российского офиса, предложил Кристине подняться к нему в номер. Она вылила ему на голову бокал Мохито. Так началась ее карьера в нашей компании.

— Знаешь, Петь, ненавижу с азиатами ходить по кабакам, кстати, спасибо, что приехал, — доверительно сообщила Кристина, наливая себе порцию Gray Goose, — они даже бухать не умеют как нормальные люди. Помнишь, месяца три назад я ездила в Корею к нашим клиентам. Это была такая жопа! Они, суки, пока их главный оболтус не ужрется и не уйдет спать, сидят без вариантов. А он часа в четыре ночи только уходил. А в шесть тридцать выезд из отеля, и так неделю…

— Н-да, — я нацепил на вилку маринованный грибочек, — цивилизация, несовместимая с человечеством… Ну ладно, давай, чтоб завтра всё хорошо прошло. Устали как-то все…

— Да не то слово, не то слово. Я вот недавно с подругами встречалась, не поверишь, они все детей позаводили, какие-то коляски там покупают, я не знаю… А мы с тобой тратим свое время на то, чтобы помогать всяким жирным тупорылым уродам выглядеть не такими жирными тупорылыми уродами, какие они есть на самом деле. Я вот на прошлой неделе писала речь, ну, ты помнишь, поздравление посетителям синагоги. Ты вот когда учился, думал, что ты будешь поздравлять посетителей синагоги?

— Во-первых, я учился на инженера электронных систем, а во-вторых, я писал поздравление победителям конкурса на звание лучшей доярки Владимирской области. Так что ты своей синагогой меня не пугай, если что.

— Да черт-то с ней, с синагогой, — Кристина была уже в изрядной кондиции. — Мне иногда кажется, что когда кто-то там, — она сделала неопределенный жест рукой, — начнет спрашивать со всех, виновных в окружающем блядстве, мы будем главными обвиняемыми на этом процессе. Потому что наши клиенты, они по жизни тупые, а мы с тобой умные и всё понимаем и продолжаем во всем этом участвовать, потому что мы просто ничего другого не умеем.

— Давай, Крис, по последней и поехали, — сказал я, доставая свою кредитку. — У меня дома бутылка коньяка осталась, могу тебе сериал какой-нибудь включить. Не надо бы нам тут светиться, мы же не звезды светских вечеринок.

В глубине зала официанты уже начинали перестилать скатерти на столах, чтобы ресторан был готов к приему утренних посетителей. Поток машин на Тверской и не думал уменьшаться. Для кого-то в это время жизнь только начиналась.

 

ГОРОДУ И МИРУ

Российский стартап N-Soft объявил о получении инвестиций от одного из крупнейших в стране операторов связи «РФ-Телеком». «РФ-Телеком» приобрел около 25% софтверной компании. Сумма сделки не разглашается, по данным источников, она превысила миллион долларов. О сделке сообщили представители «РФ-Телекома» в кулуарах конференции «Русвенчур». N-Soft разработала собственное программное решение, которое, по словам менеджмента компании, решает большинство задач по работе с текстовыми и графическими файлами, электронной почтой, также в него входит пакет антивирусных программ N-Protect. «Российский рынок офисных приложений практически полностью монополизирован продукцией компании Microsoft, по различным данным, американская корпорация контролирует от 70% до 90% этого сегмента. В настоящий момент на рынке существует дефицит отечественных решений, позволяющих компаниям застраховаться от политических рисков, связанных с возможным отказом иностранных компаний от поддержки российских пользователей», — отмечает представитель N-Soft.

Я появился в офисе где-то около трех дня, высадив Кристину около метро с напутствием подойти на работу минут через сорок, чтобы избежать ненужных разговоров. Сотрудники только начинали съезжаться с конференции. Стас с мечтательным видом изучал на экране компьютера какой-то текст, он заговорщически подмигнул мне и продолжил свое занятие. Изучив отчеты о ходе конференции, я только собрался отправиться в экспедицию за кофе, как на пороге нашего кабинета появилась Вика. «А, ты уже подъехал, — произнесла она несколько неодобрительно, — у нас тут кризис образовался». Вика извлекла из кармана телефон и раздраженно отбила вызов с таким видом, как будто раздавила назойливого комара.

— Ничто так не бодрит по утрам, как небольшой кризис. Что приключилось? — с невинным видом поинтересовался я.

— Мы тут сделку по N-Soft объявили, — Вика ткнула пальцем в лежащую на моем столе помятую газету, — только что пришла информация о ее основателе. Это студент последнего курса российского института, зовут Николай, поэтому они N-Soft, собственно. Правда оригинально? Нормальный такой парень, делал курсовую работу по офисным приложениям, потом с парой друзей основал фирму.

— Ну, чудесно, вполне себе такой Билл Гейтс местного разлива вырисовывается…

— Дебил Гейтс! Как выяснилось, он кардинально нездоров.

— В смысле? — уточнил я, пытаясь отыскать в ящике стола пакетик с чем-то.

— В смысле болен. На голову. Состоит на учете в психоневрологическом диспансере. Но это бы еще куда ни шло, но свою гениальную программу он полностью содрал из открытых источников. Внаглую заменил логотип, иконки, обои новые добавил. В общем, молодец…

— Гм, оригинально. И что, «РФ-Телеком» не проверил?

— «РФ-Телеком» получил триста миллионов рублей на программу развития отечественного программного обеспечения. Они, образно выражаясь, бочку фекалий купят, если на ней будет написано «Сделано в России».

— Вик, не драматизируй, — я с трудом удерживался, чтобы не засмеяться. — Пусть себе развлекаются, ты, главное, проследи, чтобы этот юный гений без нашего ведома нигде не выступал в прессе, пусть, сука, даже «Вконтакте» в своем не вздумает ничего писать без предварительного согласования. А то мы его быстро устроим лет на пять рукавички шить для нужд российской промышленности. А так в целом молодцы! — Вика бросила на меня удивленный взгляд. — Ты, Вик, не перечитывала наш кодекс юного пиарщика, надо, кстати, всем сказать, чтобы его регулярно читали. Главный принцип — мы не имеем дела с категориями правды и неправды, не потому, что мы сволочи, а потому, что это всё ровным счетом никому не интересно. Вообще! Есть только хорошие истории и плохие истории, а наша работа — делать истории хорошими и рассказывать их людям. Вот и всё, не усложняй. Эта история хорошая, так что продолжайте. Там все вернулись с конференции, кстати?

— Кристины пока нет, а так все…

— Хорошо, когда подойдет, идите тогда сразу все в переговорную, дело есть, — я развернулся к монитору, давая понять, что разговор закончен.

Собравшиеся в переговорной сотрудники изучали недавно приобретенный Стасом последний iPhone.

— Гениальные люди, — рассуждала Вика, помешивая ложечкой в чашке кофе. — Заставить человека потратить две тысячи долларов на то, чтобы заменить один телефон на другой, совершенно такой же… Тебе Стас не говорил, что это странно, когда драгдилер начинает употреблять те же наркотики, которыми торгует?

— Этими наркотиками мы не торгуем, — парировал Стас, — рожей не вышли. Мы всё больше по отечественному программному обеспечению. Вот если бы я себе на компьютер эту пакость установил, это действительно было бы странно.

Вика прицелилась в Стаса пальцем и изобразила контрольный выстрел в голову.

— Стас, отложи, пожалуйста, свою прелесть и введи товарищей в курс дела по стадиону, — произнес я, усаживаясь в кресло.

Стас убрал телефон в карман и с торжественным видом достал папку с логотипом Twilight Media.

— Как мы все знаем из СМИ, в настоящий момент рассматриваются варианты реконструкции одного из крупнейших в городе и в стране стадионов, — начал он. — Наш клиент Миша, также известный под кличкой Дед Мороз, собирается предложить свою концепцию. Основная идея такая — спортивный город внутри города. Типа стадион стадионом, но вокруг него тренировочный комплекс, гостиница, несколько жилых высоток, рестораны, ну и так далее. Всё на высшем международном уровне, чтобы не посрамить родину в преддверии важнейших мировых чемпионатов, олимпиад и всякого такого прочего. Как мы все понимаем, клиент хочет под это дело отхапать нефиговый такой кусок недвижимости, но всё должно быть упаковано максимально грамотно, как в лучших домах Парижа и Лондона, чтобы ни одна сволочь не подкопалась. Короче, мы должны представить концепцию до конца недели.

— А почему он, кстати, Дед Мороз? — поинтересовался Алексей.

— Ну он, в принципе, почти дед — это первый аргумент, — ответил Стас, задумчиво разглядывая папку с описанием тендера, — но основная причина не в этом. Мишина компания была одним из подрядчиков по строительству спортивных объектов в Сочи. Строили всякие объекты в горах в том числе. В какой-то момент, когда уже были построены и запущены подъемники, кто-то придумал с их помощью доставлять рабочих на гору и обратно. Ну и, само собой, в определенное время вечером подъемник выключали. Тупо в одно и то же время. Какие-то двое гавриков возвращались с работы, но слегка не рассчитали время, а подъемник открытый, просто пластиковое сиденье и ручка, чтоб держаться… В общем, они всю ночь провисели где-то между вершиной и подножием горы, скандал был дикий, один чуть не помер, но вовремя откачали, вот после этого его все называют Дедом Морозом.

— Душераздирающая история, — едко заметила Кристина. — Так вот, про спортивный город. Я, когда в университете училась, занималась city branding, очень модная тема сейчас, могу расписать всё как надо. Если совсем коротко, то надо говорить о проекте по продвижению города как о некой стратегической динамически развивающейся истории. Например, все понимают, что Лондон — это Парламент, Пикадилли и, не знаю там, Тауэр, но для всех сейчас это еще и Тейт Модерн, Баттерси, Милениум бридж и много чего еще. Город должен постоянно обновлять свои точки притяжения, оставаться одновременно и древним, и сверхсовременным и так далее. Плюс мы, конечно же, говорим о современном маркетинге, типа компании «Я люблю Нью-Йорк», которая уже стала классикой. В нашем случае надо говорить о создании нового городского бренда, скажем, «Спорт Сити», например. Надо разработать логотип, философию и концепцию бренда и так далее. На уровне инфраструктуры это новые телекоммуникационные сервисы, безопасность, туристические сервисы, специальные мобильные приложения. — Кристина по очереди загибала пальцы на руках. — Короче говоря, спортивный проект должен стать новой точкой развития, которая установит новую планку в обновлении Москвы как одной из новых туристических столиц…

— Ладно-ладно, мы всё поняли, — поднял руки я, — а что, красиво, Нью-Васюки, конечно, но стильно, модно, современно. Котлера не забудьте приплести, он что-нибудь вещал по этому поводу?

— Ну куда уж без него, кормильца, — улыбнулась Кристина.

Я, Стас и Кирилл стояли в середине Патриаршего моста. Стас задумчиво смотрел куда-то вдаль, где речная вода под лучами солнца превращалась в сгустки расплавленного металла. В небе плыли идиллические облачка, белые и воздушные, напоминающие творение средней руки дизайнера, выполненное при помощи Photoshop. Я докуривал сигарету.

— Кирилл, ты говорил, что мы идем к специалистам, которые будут организовывать атаку на сервера авиакомпаний. Ты сам, что ли, не мог все устроить? — поинтересовался я.

Кирилл поправил волосы, разлетевшиеся в стороны от не по-летнему холодного ветра.

— Мы же не хотим, чтобы атака велась из нашего офиса, шансы, что отследят, минимальные, но всё же лучше не рисковать. Тем более что у нас нет таких мощностей, чтобы быстро всё провернуть, поэтому я обратился к фермеру, — ответил он.

— Фермеру? — удивился Стас.

— Да, у него тут ферма, по выработке биткойнов, долго объяснять. Короче, пока ему часть серверов не нужна, так что под наши задачи как раз, — уточнил Кирилл.

«Золотое гетто», которое все лаконично называли Стрелкой, было пустынно, жизнь здесь начиналась после десяти вечера, когда открываются двери многочисленных ночных клубов. Разогретые солнцем стены из красного кирпича усиливали ощущение сонной духоты. Мы свернули в малозаметную подворотню, пересекли внутренний дворик, заваленный какими-то разбитыми ящиками, и нырнули в дверь без каких-либо опознавательных знаков. Внутри находилось бывшее складское помещение с голыми стенами и несколькими окнами. Стекла в них были местами выбиты, дыры не очень старательно заткнули картоном. У дальней стены помещения был сооружен помост из неструганых досок, на котором стояли несколько разобранных компьютерных корпусов и огромных размеров монитор. Перед ним на продавленном кресле расположился юноша лет двадцати с дредами и в сильно поношенной футболке с логотипом «Яндекса».

— Фермер, здорово! — закричал Кирилл. — Знакомься, это мои начальники Петя и Стас, я тебе говорил про них по телефону.

— Рад знакомству, — с некоторым оттенком превосходства произнес хозяин помещения, показывая рукой на несколько пуфиков, лежавших рядом с его креслом.

Мы сели, Фермер извлек из рюкзака бутылку чешского пива. «Не хотите?» — предложил он нам. Я покачал головой, Кирилл и Стас согласились.

— Так вот, господа, — произнес друг Кирилла, делая большой глоток, — сейчас мы осуществим атаку на названные вами авиакомпании. Точнее, не на них — все перевозчики в стране используют общую систему бронирования. Система эта, как это принято, написана какими-то криворукими идиотами из неведомого государственного НИИ, потом несколько раз усовершенствована с тем же плачевным результатом, в общем, вам это не сильно интересно. Мы осуществим простейшую атаку типа «Распределенный отказ в обслуживании». Заранее зараженные нами компьютеры со всего мира одновременно начнут отправлять в систему запросы на бронирование, в результате, по моим подсчетам, через десять минут она ляжет и не поднимется минимум пять часов. Вам этого достаточно?

— Более чем… — великодушно согласился я.

— Тогда прошу, — Фермер приглашающим жестом указал на экран, где появился рисунок красной кнопки с надписью на английском Big fu*ing botton.

— Кирилл, я надеюсь, за шоу нас не будут просить доплатить, — поинтересовался я, протягивая руку к мышке.

 

ЧЕРНАЯ ПЯТНИЦА

Хакеры приземлились в «РусПэй»

Платежный сервис подозревают в атаке на крупнейшие авиакомпании страны

Оператор одноименной системы электронных платежей компания «РусПэй» может быть замешана в хакерской атаке сервера авиакомпаний. Вчера система онлайн-бронирования нескольких российских авиакомпаний несколько часов была недоступна, по предварительным данным, вследствие масштабной хакерской атаки. В ее организации подозревают неназванных лиц из компании «РусПэй», сообщает источник, близкий к следственным органам. Сегодня утром в офисе «РусПэй» началась выемка документов. Компания около полугода назад проиграла тендер на обслуживание одного из крупнейших в стране авиаперевозчиков, говорят источники на рынке электронных платежей. Мажоритарным акционером «РусПэй» является многопрофильный холдинг East Way предпринимателя Антона Андреева. Ранее на этой неделе Антон Андреев давал объяснения в Следственном комитете по возможным эпизодам мошенничества в сфере недвижимости и отмывания денежных средств. Официальных комментариев о ходе расследования пока не поступало.

Я стоял в пробке на Ленинском проспекте, когда позвонил Вадим.

— Привет, Петь, а вы там не перестарались? Читал сегодня прессу, круто, конечно, но как-то это уж слишком, — удивился он.

— Спокойно, брателло. Большие проблемы — большие решения. Держи руку на пульсе, операция вступает в завершающую стадию, — произнес я и нажал на отбой.

Я спешил на конференцию, организованную «Радиотехом» на одном из своих заводов. Холдинг собирался демонстрировать первому лицу страны новейший микропроцессор, разработанный в России. Больше чем через час я наконец добрался до места назначения. Машину пришлось бросить за полтора километра — дорога вела по проходу между двух глухих заборов, из-за которых виднелись какие-то чахлые деревца. Мою фамилию в паспорте несколько раз сверили с разного рода списками, и наконец, пройдя рамку металлоискателя, я оказался около главного корпуса завода. Одинокая двадцатиэтажная башня могла бы служить отличной декорацией к очередной серии «Звездных войн», если бы не обшарпанные местами стены, кое-где наспех замазанные свежей краской. Я вошел внутрь. Холл здания экстренно превратили в выставку достижений народного хозяйства: повсюду расположились стенды, демонстрирующие различные замысловатые устройства непонятного назначения. Пиарщик «Радиотеха» Анатолий встретил меня несколько усталой улыбкой.

— Опять опаздываешь? — беззлобно поинтересовался он.

— Я задерживаюсь, — ответил я, изучая собравшуюся публику.

— Нет, друг, сегодня ты опаздываешь. А вот он, — Анатолий ткнул пальцем в потолок, — задерживается. Ты погуляй тут пока, мне надо кое-что порешать.

Я лениво прошелся по залу. Недалеко от входа расположилась группка менеджеров «Радиотеха» — все мужчины сильно за пятьдесят, многие лысоватые, в одинаковых серых костюмах. Рядом с ними известный обозреватель газеты «Коммерсант» рассказывал что-то увлекательное двум юным барышням модельной внешности. По залу слонялись операторы в джинсах с вытянутыми коленками. От операторов достаточно внятно доносился запах перегара. Я присел на ступеньку и от нечего делать начал изучать почту в смартфоне. Подходил к концу второй час ожидания.

— Говорят, он выехал, — произнес, подходя ко мне, вынырнувший из толпы Анатолий, — еще минут тридцать. Давай пока наши дела обсудим. В общем, наши впечатлились тем, как прошла история с планшетом. Главный, говорят, полчаса на правлении ржал, когда пересказывал своим замам. Короче, мы хотим заключить с вами постоянный контракт, и есть даже первое задание для вас. Оно же и тест своего рода. Если всё пройдет хорошо, считай, тендер на годовое обслуживание вы выиграли. Ты помнишь проект Space?

Оператор беспроводной связи Space некогда был одним из самых громких проектов «Радиотеха». По слухам, крупный американский производитель оборудования заплатил около ста миллионов долларов за возможность испытать новый стандарт беспроводной связи на российском рынке. Половина суммы ушла «Радиотеху», половина — чиновникам за получение соответствующих лицензий. Общая сумма инвестиций, озвученных «Радиотехом», составила около двухсот миллионов долларов.

— Так вот, — продолжил Анатолий, — строго между нами, америкосы решили свернуть эту лавочку. Нам, в принципе, без разницы, так как реально все деньги вкладывали они. Но есть одна возможность: нашим досталось оборудование, за него уплачено по остаточной стоимости, то есть практически ничего. Мы договорились его загнать за рубеж примерно за пятьдесят миллионов долларов. Деньги в наших масштабах небольшие, но, сам понимаешь, эффективность бизнеса прежде всего.

— Ну да, ну да, — согласился я, — бережете народную копеечку. Куда хоть продали-то?

— В Никарагуа, — ответил мой собеседник.

— Господи, им-то зачем? Впрочем, неважно, хорошо, подумаем. Как раз сегодня я встречаюсь с одним знакомым, возможно, удастся через него пристроить. Господи, хоть бы началось уже… — вздохнул я.

— Да успокойся, сейчас начнется, — отмахнулся Анатолий, украдкой взглянув на свой неприлично дорогой хронограф. — Это еще что, подумаешь, задерживается. У нас случай был, в Казахстане или я уже не помню… Короче, ждут самого, ну и местного главного товарища. Все стоят в зале, камеры там, охрана, все такое. А тут один кадр, журналист, он за день до того набухался, сука, вообще в никуда. Я не уследил. Ну, в общем, ему того, нехорошо стало…

— В смысле? — не понял я.

— Ну, как с этого дела нехорошо становится… В общем, как-то он сдержался в последний момент. И тут эти двое входят. Ты прикинь, что бы было, если бы не сдержался!

Я засмеялся, живо представив подобное зрелище. Какая-то пожилая дама с федерального канала смерила меня презрительным взглядом и отошла подальше. Ждали мы еще два часа. В какой-то момент на улице послышался непонятный гул. Толпа устремилась к дверям, быстро натолкнувшись на сотрудников службы безопасности. В дверной проем я увидел, как на лужайку перед зданием почти одновременно приземлились два больших вертолета. Я засмеялся, живо представив подобное зрелище. Какая-то пожилая дама с федерального канала смерила меня презрительным взглядом и отошла подальше. Ждали мы еще два часа.

В какой-то момент на улице послышался непонятный гул. Толпа устремилась к дверям, быстро натолкнувшись на сотрудников службы безопасности. В дверной проем я увидел, как на лужайку перед зданием почти одновременно приземлились два больших вертолета. «Сильный шаг!» — произнес Анатолий, доставая смартфон, чтобы сделать фото для своего Instagram.

День оказался действительно бесконечным. После демонстрации инновационного процессора было запланировано заседание госсовета по инновациям. До отбытия главного гостя выехать с территории завода не удалось никому, в том числе и мне. Когда вертолеты улетели, участвовавшие в совете шесть федеральных министров и публика поменьше рангом со своими кортежами устремились в сторону центра. Ближайшее шоссе моментально встало. Стояли и машины, пытавшиеся при поддержке машин ГИБДД прорваться через пробку по встречной полосе. Затем встал МКАД, а за ним и вся Москва. Позднее этот день назвали в СМИ «Черной пятницей».

Я остановил машину около ближайшего McDonald`s. Добраться до дома раньше двенадцати ночи нечего было и думать. Я заказал большой кофе и разложил на столе ноутбук, планшет и несколько папок с документами. За соседним столиком какой-то мужчина, по виду дальнобойщик, увлеченно рассказывал в телефон о какой-то Нинке, примерно половина слов в его речи были нецензурными. На руке мужчины синела полустершаяся татуировка. За окнами полыхала огнями намертво вставшая магистраль, раздавались отчаянные гудки потерявших надежду водителей. Я отхлебнул кофе и задумался. Продавать журналистам сделку «Радиотеха» нужно было надежно, но аккуратно. Тот факт, что никто не знал о наших отношениях с группой, играл в мою пользу. Проще всего было запустить волну вторичной информации — для этого достаточно было позвонить нескольким известным на рынке людям и спросить, не знают ли они о готовящейся сделке. После этого «зараженные» этим вирусом люди будут звонить своим знакомым и в свою очередь спрашивать, не знают ли чего-то они. Через несколько дней никто уже не сможет разобраться, откуда изначально взялась информация, но кого ни возьмешь — все что-то слышали. После этого наступал завершающий этап операции: доверенный источник под большим секретом пересылал нужному журналисту страшно секретный документ с подробностями сделки, конечно же, без подписи и реквизитов. После этого нужно было только одно: чтобы хотя бы один человек из тех, кому позвонят, чтобы проверить подлинность документа, ее подтвердил. Это уже было делом техники. Я открыл адресную книгу в телефоне и стал ее перелистывать. Кофе постепенно остывал.

 

НОВОСТИ НА ЗАВТРАК

На утро понедельника у меня была назначена встреча с корреспондентом российского бюро одного из крупнейших международных информагентств Настей. Я купил себе кофе навынос и присел на лавочку в сквере перед кафе «Пушкин». Мимо скользил людской поток, наполовину состоявший из одинаковых офисных клерков обоих полов, наполовину из местных жителей. Прошел пожилой мужчина с огромной белой бородой и двумя идеально подстриженными пуделями, немолодая женщина с фиолетовыми волосами, следом за ней — гувернантка в сером застегнутом на все пуговицы пиджаке с двумя детьми в матросских кофтах. Я отхлебнул кофе и достал из кармана телефон. Мы с Настей познакомились несколько лет назад, когда летели в Южную Осетию на небольшом частном самолете, похожем на маршрутку с крыльями. Телекоммуникационный оператор «АР-Телеком» открывал свое представительство в Цхинвали. Не успев возблагодарить богов за то, что эта летающая жестянка все же приземлилась в местном аэропорту, мы втиснулись в бронированный Mercedes и в сопровождении двух машин местной полиции отправились в пункт назначения. На узком горном серпантине водитель выжимал из машины 120 километров в час. После трехчасовой церемонии открытия офиса, на которую прибыл президент республики, нас по требованию охраны гендиректора «АР-Телекома» запихали обратно в машину и отправили обратно в аэропорт тем же маршрутом. Охрана пыталась успеть до темноты, опасаясь вооруженного нападения: в республике неделю назад закончились военные действия. Опасались не зря. На следующий день на той же площади, где мы открывали офис, взорвался радиоуправляемый фугас. Целью был президент республики, погибло несколько человек из охраны.

— Привет, извини, что опоздала, — сказала подошедшая незаметно Настя.

— Ничего, ты не только девочка, но и журналист, так что тебе можно, — отшутился я. — Как у вас дела? Много ли сенсаций?

— Да сенсации всё больше у вас происходят, мы остаемся безмолвными свидетелями истории, — Настя закурила, я тоже потянулся за сигаретой.

— Не поверишь, мы тоже всё больше остаемся безмолвными свидетелями… Вот, я тебе принес кое-что, изучи на досуге, — сказал я, протягивая ей папку с документами по Space. Настя бегло пролистала несколько страниц.

— Что, прям выходят в Никарагуа? А на фига? — удивилась она.

— Ну, ты удивишься, но на самом деле перспективный рынок оказался. Тем более у них в России, как ты знаешь, сейчас не очень…

— Да, жопа полная на самом деле…

— Ну, они сейчас новые лицензии на частоты ждут, когда сеть запустят на новых технологиях — всё будет круто.

— Ага, конечно, им бы старую сеть не пролюбить окончательно. Ну, не важно, а ты тут каким местом?

— Честно говоря, мы с ними работаем по некоторым проектам, только ты это, сама понимаешь, — я прижал палец к губам.

— Ну, посмотрим, но мы всё проверим, я тебя сразу предупреждаю. Бумажки можно сфоткать?

— Проверяйте, конечно, а бумажки можно забрать. Кстати, может, зайдем, — я махнул рукой в сторону дверей «Пушкина», — по сырничку с утра пораньше…

— Да ты чего, это еще зачем? — искренне удивилась Настя.

— Скажу тебе по секрету, у меня ежемесячный бюджет на журналистов есть, и в этом месяце я еще три штуки евро не освоил. Если верну обратно, на следующий месяц финансирование обрежут, так что пойдем, буду тебя, что называется, «лоялить».

— Ой, господи, надеюсь, это не больно, — хлопнула в ладоши Настя. Я потушил сигарету в урне и поднялся со скамейки. Поток клерков на бульваре начал нарастать, время близилось к ланчу.

Я вернулся в офис около трех дня, большинство сотрудников разъехались по встречам. Посреди полупустого офиса восседал Алексей, который изучал на экране компьютера какой-то аналитический документ и одновременно доедал торт, оставшийся в холодильнике от дня рождения одной из сотрудниц.

— Зайди к Вике, она просила подойти, как появишься, — произнес он, пытаясь дожевать кусок торта.

Я кивнул и направился к кабинету Вики. Она занимала один кабинет с Кристиной, которая с раннего утра отправилась в турне по дружественным редакциям. Вика сочиняла длинный текст в Facebook, она подняла голову от клавиатуры и приветственно кивнула мне.

— Насяльника, — произнесла она, подражая герою популярного телешоу, — надо твоя помощь, однако! Ты же помнишь, у меня есть клиент — энергетическая компания. И у них есть Славик. Славик с пресс-релизом…

— Простите мое старческое слабоумие, — уточнил я, — энергетического клиента — да, помню, а что за Славик такой?

— Ну, Славик, их PR-директор. Где-то год назад он делал интервью своего топ-менеджера, интервью причем брал замглавного редактора крупнейшей экономической газеты. Ну и Славик получил текст, две недели они его там дрочили, ну, каждому же идиоту надо свое веское слово сказать. И Славик, тупая скотина, выслал интервью в газету прямо в режиме правок. К примеру, одна из наиболее лояльных правок была: «И какой кретин это писал, он ни черта не понимает в нашем бизнесе» — и примечание от другого менеджера: «Согласен, а можно этого дебила уволить?»

— Вот молодца! — сказал я и, воспользовавшись тем, что Вика отвлеклась, украл у нее со стола кусок шоколадки. — И Славика, конечно же, уволили?

Вика погрозила мне пальцем и продолжила:

— Славика никто не уволил, потому что он сын какого-то крупного профильного чиновника и если его уволить, то не видать им потом выигранных тендеров. Но это всё лирика. День назад Славик попал в аварию на Садовом. Пьяный. Под амфетаминами. Кроме того, он напал на мужика, который был за рулем, и ударил его жену, которая оказалась беременной. Ну, от ментов его папа, конечно же, отмазал, но Славик очень обиделся и начал на деньги компании печатать в СМИ про то, какой он несчастный и какие все кругом сволочи, что его подставили.

— Господи! — произнес я. — Интересно, что у нас завтра произойдет, пиарщики начнут грабить банки и захватывать заложников? Ну хорошо, а от нас-то они чего хотят?

— Ну, не знаю, чтобы мы как-то решили этот вопрос, — развела руками Вика.

— Этот вопрос надо было решать хирургическим вмешательством еще до его рождения, — проворчал я, похищая остатки шоколадки. — А ты с этим Славиком общалась? Он какой вообще?

— Общалась, конечно, не одна отраслевая конференция без него не обходится, он еще, сука, колонки про мастерство PR строчит по две в неделю, половину годового бюджета уже на это извел… — ответила Вика.

Я взял в руку трубку стоящего на ее столе телефона и пробормотал, набирая номер:

— Прекрасно, гении пиара, это как раз тот материал, с которым мы привыкли работать.

Я вызвал к телефону Анатолия и заверил его, что с материалом по Space дело движется как нельзя лучше.

— Слушай, брателло, тут у меня к тебе просьба есть небольшая. Вы могли бы к себе на работу позвать мужчину одного? — спросил я. — Крайне ценный сотрудник, Славик из United Energy, я слышал, что он работу ищет.

— Петя, ты пьян? — поинтересовался Анатолий. — Я этого придурка три года знаю, его в цирке надо показывать вместо Куклачева, ты его к себе лучше на работу возьми!

— Спасибо, у меня своих клоунов хватает. Ну, слушай, не драматизируй, подержите его три месяца, а потом можете выгнать с позором, — убеждал я, — материальные издержки мы вам компенсируем. Посадите его куда-нибудь в подвал, чтобы его никто не слышал и не видел, и дайте, например, PR-стратегию писать. Тем более он большой специалист по этой части.

Анатолий неуверенно подышал в трубку.

— Ну хорошо, — наконец ответил он, — давай так: если с нашим заданием всё пройдет идеально, так и быть, пристроим вашего Буратино. Я подумаю, как его по документам провести. Кого же он так достал-то?

Анатолий хмыкнул и повесил трубку.

— Ну вот, — повернулся я к Вике, — скажи энергетикам, пусть готовят деньги, шесть его месячных окладов и еще два оклада нам с тобой в качестве возмещения морального ущерба.

— А они заплатят? — поинтересовалась Вика.

— Заплатят, если они не полные идиоты, — заверил я и отправился к своему рабочему месту. До возвращения большинства коллег я планировал закончить прохождение уровня в недавно скачанной игре.

 

ЖИВОТНЫЕ ИНСТИНКТЫ

Виктор Ремизов делает ставку на зарубежные рынки

Телекоммуникационный оператор Space, принадлежащий группе «Радиотех» Виктора Ремизова, выходит на рынок Никарагуа. Space, занимающий шестое место на российском рынке широкополосного доступа в интернет, по данным аналитической компании J’Son & Partners, намерен сделать ставку на международную экспансию. Первой страной присутствия для Space должна стать Никарагуа. Сделка по созданию совместного предприятия, которое на паритетных правах будет контролироваться «Радиотехом» и местной телекоммуникационной группой Sunrise, находится в завершающей стадии, говорит источник, близкий к российскому холдингу. О готовящейся сделке также знают три источника на российском рынке телекоммуникаций. По их информации, «Радиотех» в настоящий момент изучает рынки нескольких африканских и ближневосточных государств в поисках потенциальных объектов для приобретений.

Стас заявился в офис около двенадцати дня, он был одет в очень дорогой темно-синий итальянский пиджак и мокасины того же цвета. Завершал ансамбль в меру скромный, но внушительный хронограф на запястье. Скорее всего, Стас ездил куда-то по делам своего журнала. Печатное детище моего заместителя было его основным источником доходов и самым успешным проектом. Журнал печатался очень небольшим тиражом в одной из лучших типографий и содержал исключительно интервью с бизнесменами и топ-менеджерами различной величины компаний. Фокус состоял в том, что весь рынок был уверен, что издание курируется крайне влиятельными людьми из властных структур. А кто откажется за десять тысяч евро рассказать о своей любви к стране и многочисленных благих начинаниях, да еще на глянцевой бумаге с красивой фотографией и уважаемыми соседями по полосам. Собственно, Стас изобрел что-то вроде печатного Instagram для обеспеченных подписчиков, в котором они печатали свои selfie. Если кто-то и спрашивал Стаса, что за люди опекают его проект, он скромно отвечал, что, дескать, никаких людей нет, всё это происки завистников, просто собрались хорошие парни и делают хороший журнал для и про тех, кто не стесняется любить свою страну. После этого даже самые критично настроенные личности убеждались в том, что с помощью публикации в издании можно снискать расположение в самых высоких политических сферах.

— Коллега, — приветствовал его я, — ты бы имел совесть! Хоть бы с левых заработков бухло в офис покупал, а то весь мой бар выжрал, теперь тебя наши клиенты алкоголем снабжают.

— Будет тебе бухло, — неопределенно пообещал Стас. — Тут девица от акционеров звонила, так что, Хьюстон, у нас проблема…

— Твою ж дивизию, — чего хотели опять?

— Не поверишь, есть такая контора — «Севнефть», большие друзья нашего главного акционера. У них приключилась беда. Трое рабочих с буровой у себя в вагончике нажрались и пошли погулять, а в это время к ним как раз белый медведь зашел, поискать, что пожрать. Ну, они его с дури и пристрелили. А через день у одного из этих дебилов смена закончилась. Он поехал домой и выложил все это шоу с медведем в «Одноклассники».

— Так, я не понял, а мы тут при чем? — у меня появилось недоброе предчувствие, резко захотелось приложиться к бутылке с виски.

— Ну, у «Севнефти» давно были проблемы с экологами. Им всё нефтяники отстегивали, а недавно тарифы выросли чуть ли не в два раза и «Севнефть» попыталась прикрыть лавочку. В общем, случай вовремя подвернулся. Историю раздули будь здоров — соцсети бурлят, сюжет прошел по ключевым телеканалам, прокуратура целый десант высадила, завели уголовные дела против этих троих идиотов и их начальника. Короче, нас очень сильно просили помочь разобраться.

— Замечательно, — произнес я. — Короче, я накаркал, неси бутылку с вискарем, надо морально подготовиться.

Стас плеснул в бокалы на два пальца темно-коричневого напитка, мы выпили. Я закусил завалявшейся на столе Стаса долькой апельсина.

— Ну давай, рассказывай дальше, еще понемногу налей только, — произнес я. — Меня интересует, чего на данный момент наговорили представители «Севнефти»?

— Ну, пока я не отдал им приказ молчать под страхом смертной казни, они успели сделать официальное заявление о том, что в тот день никто из их сотрудников не производил никаких выстрелов и в зоне отдыха персонала оружия быть в принципе не могло.

— Ну, молодцы, чего там… Осталось доказать, что медведь сам застрелился, и вопрос решен, — резюмировал я.

— Это еще не самое страшное, — уточнил Стас. — Нам приказано на этом проекте работать в тесном контакте со Светой…

Я залпом опрокинул в рот оставшийся виски. Ничего хуже, в принципе, не могло случиться. Несколько лет назад выпускница журфака МГУ Света сделала достаточно быструю и успешную карьеру в либеральной прессе, прославившись несколькими громкими расследованиями против крупных чиновников московского правительства. Картину, правда, несколько испортил тот факт, что значительная часть информации, изложенной юной журналисткой, впоследствии оказалась недостоверной. Это не помешало одному из разоблаченных чиновников попрощаться с работой. В какой-то момент стало известно, что Света переходит на работу в некое крупное провластное издание — новость была для многих шоком, говорили о каких-то неслыханных суммах, которые якобы привели к падению юного дарования. На деле всё было немного иначе. Света влюбилась в одного средней величины медиаменеджера, который настоял на том, что работа на власть дает гораздо большие возможности для быстрого развития карьеры. Света, бывшая, как и все неумные люди, крайне тщеславной, быстро согласилась. Через полтора года она уже возглавляла агентство «Политический актив», предоставляющее заинтересованным лицам услуги наемных маргиналов, как в реальной, так и в виртуальной жизни. Самой запомнившейся акцией «Политического актива» была попытка закидать презервативами, наполненными красной краской, американское посольство. Подопечные Светы — несколько десятков нищих молодых людей из Подмосковья — по дороге в город выпили слишком много пива, заблудились, и в итоге надругательству подвергся какой-то подвернувшийся им под руку офис, не имевший к США вообще никакого отношения. Я грязно выругался и набрал телефон Алексея.

— Собирайся, поедешь со мной в замок злой королевы, — произнес я в трубку.

По дороге я коротко объяснил Алексею, что планировал использовать его в случае критической ситуации. При необходимости ему предстояло попытаться соблазнить Свету и по возможности использовать свое влияние в интересах нашей компании. Алексей недовольно хмыкнул и принялся изучать пейзаж за окном, я невозмутимо извлек ноутбук и погрузился в чтение текущих документов. Оставалось надеяться, что необходимости в крайних мерах не возникнет. Компания Светы занимала несколько комнат в огромном НИИ, часть которого была переделана под офисы. Огромное здание, которое, вероятно, можно было различить с орбиты, возвышалось мрачной серой громадой на фоне жилых московских многоэтажек. Мы припарковались и прошли внутрь. Помещение подверглось поверхностному косметическому ремонту, но в целом производило достаточно отталкивающее впечатление. В центре холла на входе стояло жестяное ведро, в которое капала вода из зияющей в потолке дыры. Похоже, в офисе недавно сломалась система кондиционирования. Света, миниатюрная брюнетка в бесформенном светлом свитере, вышла нам навстречу, искусственно улыбаясь. У нее были недостаточно белые зубы. Она недавно сменила контактные линзы на очки. Толстая пластиковая оправа, которая, по замыслу, должна была придать ей интеллектуальный вид, делала ее похожей на героиню второразрядного порнофильма.

— Привет заслуженным флудерам России, — поздоровался я.

— Привет, Петя, как у вас дела? Мы уже полным ходом готовимся к операции, я половину людей на нее поставила, — пояснила Света, пытаясь придать себе максимально серьезный вид. — Думаю, это уникальная история, на которой мы сможем показать, насколько важен SMM для крупного бизнеса…

— Разберемся… — неприветливо произнес я.

Мы прошли вглубь офиса и разместились в небольшой переговорной, украшенной огромным экраном, по которому транслировался канал Russia Today.

— Хорошо, Свет. Знакомься, это Леша, наш директор по цифровым коммуникациям. — Алексей удовлетворенно улыбнулся, получив неожиданное виртуальное повышение. — Ты могла бы изложить нам свои соображения?

— Да, само собой! Первым этапом станет масштабная контркампания в блогосфере. Наш основной тезис — зарубежные организации под видом борьбы за экологию и при поддержке различных подозрительных личностей в России собрались нанести удар по нефтяной отрасли, важнейшему сегменту экономики страны. В этом направлении уже работают около тридцати наших специалистов на основных социальных площадках — Facebook, «Вконтакте», «Одноклассники», мы заказали ролик в YouTube, в котором раскрывается, как на самом деле международные компании с американскими акционерами разрушают экологию по всему миру и вытесняют с рынка всех своих конкурентов, используя при этом самые грязные методы…

— Да, да, да, — я вытянул руку, пытаясь остановить ее, — это всё, конечно, хорошо, но нам нужно что-то более материальное для усиления абстрактной риторики. Если быть точным, наш клиент крупно облажался и нам нужно что-то с этим делать.

— Ну, может быть, но в том, что он, как ты выражаешься, облажался, виноваты конкретные люди, которые, кстати, надо это использовать, поставили подножку одной из наиболее эффективных в стране нефтедобывающих компаний.

— Хорошо, — примирительно произнес я, — подножку так подножку. Алексей, изложи, пожалуйста, наше видение проблемы.

— Собственно, дело в том, — менторским тоном произнес Алексей, — что мы имеем дело с вполне конкретной видеозаписью, которая достаточно наглядно показывает, что на самом деле произошло. И первоочередная задача для нас — посеять в аудитории сомнение либо в подлинности записи, либо в точности трактовки тех событий, которые на ней изображаются. Только после этого мы можем начать искать в ситуации в целом некие скрытые смыслы.

Я поднял вверх большой палец, одобряя слова подчиненного:

— Вот именно, так что вы пока с международной пятой колонной притормозите слегка, но она нам, бесспорно, понадобится. Мне нужно отъехать на еще одну встречу. Надеюсь, вы сможете более детально договориться о наших совместных действиях.

Я поднялся, чмокнув Свету в щеку, Алексей за ее спиной скорчил мне устрашающую рожу, пытаясь сообщить, что нечестно бросать его одного на растерзание юному гению социального маркетинга. Я незаметно подмигнул ему. Пусть выпутывается как хочет. Не зря я в экстренном порядке повысил его до директора по коммуникациям. Я сел в машину и повернул в сторону центра. Моя цель — большая и полузаброшенная квартира — скрывалась в одном из многочисленных переулков в районе Чистых прудов. Временный хозяин квартиры Вадим уже ждал меня. Квартира досталась ему в пользование от одного из его многочисленных друзей — сына владельца крупного агропромышленного холдинга. Хозяин квартиры был убежденным коммунистом и алкоголиком и пускал к себе жить многочисленных единомышленников и собутыльников. Сейчас он находился на лечении в одной из швейцарских клиник. Вадим отпер еще, вероятно, дореволюционную массивную дверь и повел меня внутрь квартиры, периодически натыкаясь на пустые бутылки и непонятного происхождения картонные коробки. В его комнате стояли продавленный облезлый диван и стол с мощной графической станцией. Вадим был известным в городе андеграундным режиссером. Как и положено андеграундному режиссеру, он пытался выглядеть максимально демонически. К сожалению, природа наградила его заурядной внешностью менеджера среднего звена. Вадим пытался компенсировать это недельной небритостью — помогало плохо.

— Посмотрел я твой ролик, — произнес он, — собственно, я его и раньше видел. Свет там почти никакой, камера в телефоне тоже, сам понимаешь… Ты можешь объяснить, чего ты от нас хочешь?

— Да, конечно. Мне нужно, чтобы вы сняли к этому ролику своего рода приквел. Небольшой кусок видео, из которого станет очевидно, что этим ребятам пришлось стрелять в животное. Думаю, нужно будет добавить как минимум одно действующее лицо женского пола. Кого-то, на кого животное напало, например. Сейчас кандидатура согласуется.

— Ну, технически это будет не так сложно, — произнес Вадим, запуская руку в свои непослушные черные волосы, — вопрос только в том, что снимать лучше всего там же, где снимался первый ролик…

— Да, само собой. В вашем распоряжении будет самолет компании и все другие необходимые ресурсы. И в качестве гонорара — например, десять тысяч евро. Но твоя команда должна быть готова выехать в аэропорт через четыре часа. Устроит?

— Не вопрос, — кивнул Вадим, доставая откуда-то из-под стола начатую бутылку портвейна. — Не будешь?

— Нет, спасибо, — ответил я, — шапку не забудь, там холодно, говорят…

Я направился к выходу.

Многочисленные машины уже начали скапливаться в пока что не очень больших заторах на Тверской. Приближался конец рабочего дня, небо над бульварами окрасилось в холодные тона. Обеспокоенные клерки спешно курили около входа в торговую галерею. На вечер у меня было запланировано посещение корпоратива одной из клиентских компаний. Я подъехал к «Метрополю» около девяти вечера, раньше появляться на подобных мероприятиях едва ли имело смысл. Когда я появился в зале, все приветственные речи уже были произнесены, все дежурные слова сказаны, наиболее важные гости удалились в сопровождении своей охраны. Я перекинулся парой фраз с какими-то малозначительными личностями. Это занятие принято называть заимствованным у американцев словом networking — проще говоря, бездумное собирание чужих визиток. Принято считать, что все эти бесчисленные новые знакомые должны впоследствии помочь коллекционеру преуспеть в бизнесе. У меня дома около стола стояла пустая коробка, куда я время от времени сваливал скопившиеся после нескольких вечеринок визитки, кто-то из знакомых рассказывал, как играть с их помощью в карты. Детали я запомнил плохо, но президент средней руки компании выполнял роль валета, начальник отдела — десятки и так далее. За ближайшим от меня столиком какой-то средней руки менеджер не на жизнь, а на смерть сражался с официантом. Гость требовал у сотрудника ресторана отдать ему бутылку водки, а официант настаивал, что должен наливать ему ценный напиток в рюмку каждый раз, когда она опустеет. Принципиальный спор о правилах обслуживания грозил перерасти в некрасивую сцену с элементами рукоприкладства.

В последнее время корпоративные пьянки потеряли былой размах. Лет десять назад я имел несчастье участвовать в праздновании юбилея еще существовавшей тогда консалтинговой компании Arthur Andersen. Коллектив российского офиса консалтинговой фирмы собрался в гостинице «Балчуг Кемпински», всё начиналось вполне благопристойно, молодые звезды финансового рынка, получавшие по тем временам за месяц сумму, равнявшуюся средней зарплате рабочего за треть его сознательной жизни, произносили торжественные тосты и предрекали своей компании долгое и блистательное будущее. Ближе к ночи веселье стало нарастать и в конце концов приобрело совсем уже предосудительный характер. На следующий день управляющий гостиницей лично прислал в Arthur Andersen счет на несколько десятков тысяч долларов и предупреждение, что отель навсегда вносит консалтинговую компанию в черный список. Воодушевленные большими дозами алкоголя финансовые гении учинили разгром, в результате которого отель напоминал Зимний дворец после взятия большевиками. Больше всего управляющего взбесило то, что визитеры разукрасили маркером несколько картин XIX века, висевших в холле.

Я набрал номер своего знакомого Федора, который обещал присутствовать на вечеринке. Тот обнаружился где-то в дальнем углу зала, на барной стойке перед ним стояло несколько пустых рюмок из-под текилы. Свою карьеру Федор начал скромным клерком в аэропорту Шереметьево, именно под его чутким руководством была разработана схема поставки алкоголя из местного Duty Free в московские бары. Подчиненные Федора покупали напитки у сотрудников магазинов беспошлинной торговли и выносили их через служебный вход. Однако этого предприимчивому менеджеру показалось мало — он поставил на поток кражи ноутбуков и другой цифровой техники у посетителей зала ожидания для пассажиров бизнес-класса. Большинство иностранных топ-менеджеров чувствовали себя в полной безопасности в бизнес-зоне, некоторые из них обнаруживали пропажу вещей только по прилете. В общем, предприятие моего знакомого процветало до тех пор, пока персонального компьютера не лишился один из заместителей министра российского правительства. В украденном ноутбуке содержалась сверхсекретная информация, касающаяся результатов разведки нефтяных месторождений. К расследованию подключилась служба безопасности аэропорта, в результате Федор чуть было не оказался за решеткой, но в итоге отделался увольнением. После такого поворота в своей судьбе он решил заняться менее рискованными операциями. Последним его бизнесом был консалтинг в области социальной ответственности бизнеса. Крупные российские корпорации ежегодно тратят достаточно значительные суммы на благотворительные проекты, Федор сумел поставить производство подобных проектов на поток. В его компании можно было приобрести всё что угодно, от акций по помощи бездомным до проекта по спасению каких-нибудь особенно редких китов в неведомых морях. В тот день Федор был отчего-то необычно мрачен.

— Прикинь, облом со мной случился, — начал он, делая рукой знак бармену налить еще порцию текилы, — познакомился с телкой сегодня. Симпатичная такая, на мою бывшую чем-то похожа. Поговорили с ней про всякое… Я ей сказал, что я типа известный режиссер. Помнишь, ты меня знакомил с одним гавриком из этих… ну, которые там всякую муть снимают вроде артхауса. Ну, в общем, я ее обработал по полной программе, она вроде как ведется, глазами хлопает, всё такое. Короче, я ей говорю, мол, поехали в другое место, у меня знакомые там в студии поэтические чтения устраивают, заодно выпьем еще, потусуемся. А она такая смотрит на меня как на говно и говорит, спокойно так: «Восемьсот евро». — Федор выругался и сделал глоток текилы.

— Н-да, понятно, вечер не задался, — я уже начинал скучать, заранее разгадав окончание истории моего знакомого, — а я тебя хотел по делу увидеть. У меня тут «пассажир» есть один, ему нужны услуги по вашему профилю. Что-то связанное с животными.

— Кто именно?

— «Севнефть».

— А, ну да, наслышан. И кто нужен? У меня сейчас проект большой намечается по дельфинам…

— Нет, спасибо, дельфины какие-то скользкие твари, не знаю…

— Ты зря, они вполне себе милашки. Ну, не знаю, лось есть. И специально для особых случаев — тигр, — Федор смахивал на профессионального сутенера, расхваливавшего своих дам.

— Лося точно не надо, с тигром надо подумать, — отреагировал я. — А что еще есть, ну там из особых запасов?

— Есть панда, только ее уже один губернатор зарезервировал.

— О, кстати! Панд я люблю. Круто, давай, короче, панду. А что с ней случилось?

— Ну, там такая история: пограничники ее отняли у какого-то китайца, который пытался ее контрабандой в Россию ввезти. Можно еще чего-нибудь душещипательного приплести, что он ее накачал наркотиками, врачи еле спасли… Ну и передать ее в какой-нибудь зоопарк в торжественной обстановке, в общем, как обычно.

— А ее правда еле спасли?

— Да хрен его знает, какая разница? Текилки не хочешь?

В этот момент раздался резкий треск и сразу за ним женский крик: кто-то из официантов уронил хрустальный графин, который разлетелся на тысячи мерцающих осколков прямо у наших ног. В центре зала в фонтане к началу вечера установили огромную ледяную глыбу, в которой был вырезан логотип компании. Вода в фонтане была теплой. Несколько часов глыба медленно таяла в лучах софитов и в какой-то момент рухнула в воду. Поднятая ею волна хлынула на расположенные вокруг фонтана столики руководства компании. Мокрые с ног до головы топ-менеджеры пробирались к бару в поисках новой порции напитков. Я попрощался с Федором и, лавируя между негодующими управленцами, стал пробираться к выходу из зала.

 

ТРУДНОСТИ ПЕРЕВОДА

«Севнефть» представила свою версию скандального ролика об убийстве белого медведя

Вчера представитель «Севнефти» представил следственным органам полную версию ролика, на которой представитель компании выстрелом из охотничьего ружья убивает белого медведя. По словам представителя нефтяной компании, это более полная версия снятого на телефон видео, из которого можно понять, что животное напало на коллегу стрелка, сорокалетнюю сотрудницу нефтяной компании, после чего ради ее спасения пришлось открыть огонь. Представители местных органов МВД и Следственного комитета воздержались от комментариев до окончания расследования. «Это уже не первый случай, когда мы сталкиваемся со спланированной пиар-кампанией, направленной против предприятий нефтегазового сектора РФ. Представители иностранных природоохранных организаций зачастую оперируют непроверенными, а то и вымышленными данными, чтобы обеспечить максимально ослабить российские компании и ослабить их позиции в конкурентной борьбе с международными нефтегазовыми концернами», — заявил в телефонном интервью президент Нефтегазовой академии РФ Михаил Дудковский.

Пресс-тур в Салехард, который организовывала наша компания, не задался с самого начала. Группа менеджеров «Радиотеха» посещала город в составе правительственной делегации, которая должна была подписать ряд важных соглашений о проектах с участием международных нефтяных корпораций. После подписания была запланирована встреча представителей прессы с главой «Радиотеха» Виктором Сергеевичем. Согласованный пресс-релиз пришел в два часа ночи перед вылетом. Всю ночь Вика, две девушки с reception и стажер отдела аналитики печатали пресс-материалы и раскладывали их по брендированным папкам. В шесть утра Вика с красными от недосыпа глазами выехала в аэропорт, чтобы узнать, что рейс отменен. Менеджеры «Радиотеха» вылетели правительственным бортом, а журналисты провели пять часов в аэропорту в ожидании следующего рейса. За время, проведенное группой представителей СМИ в аэропортовом пабе, запасы пива в нем значительно убавились. После трехчасовой поездки из аэропорта к месту проведения встречи журналистов вместе с Викой заперли в каком-то подсобном помещении, оставив один на всех термос с кофе и пару бутылок минеральной воды. Так они провели еще шесть часов. Как выяснилось позже, недоброжелатели Виктора Сергеевича в правительстве добились, чтобы он не участвовал в проекте с нефтяниками. Он развернул назад свой кортеж, когда вдалеке возникло здание Шереметьево-2. Анатолию сообщили об отмене визита только спустя несколько часов.

Собравшиеся в «Подводной лодке» сотрудники уничтожали огромный фруктовый торт, присланный Анатолием в качестве извинений. Вика сидела в углу переговорной, стуча по клавишам ноутбука с такой силой, как будто именно он был причиной ее несчастий.

— Вик, тебе, может, кофе с вискарем принести? — оптимистичным голосом поинтересовался я.

— Петя, иди ты в жопу со своим вискарем. Кстати, если ты еще не в курсе, Толя твой нам еще подарок приготовил…

— О как! Не в курсе пока… — я подцепил пластиковой вилкой кусок торта.

— Ну так вот, если ты помнишь, мы недавно помогли «Радиотеху» с их сраными планшетами. Идея, конечно, была хорошая… Ну так вот, они заключили договор на поставку крупной партии этого чудо-устройства с Минобразования.

— Так, на минуточку, планшетов же не существует в природе? — удивился я.

— Петь, ты телевизор не смотришь? Эти планшеты лично министр осмотрел и остался, кстати сказать, очень доволен. Так что, поверь мне, они существуют. Ну, как ты понимаешь, ни о каком российском производстве речи не идет, поэтому они заказали партию китайцам. Те даже согласились за двойную цену сделать все в рамках установленных сроков, но теперь твой прекрасный Толя просит нас «придумать что-нибудь», чтобы всё это красиво выглядело.

— Та-а-ак… — протянул я, наливая себе кофе и пытаясь немного потянуть время, — ну хорошо… Досрочный ответ: да, производиться эта фиговина будет на мощностях нашего совместного предприятия с китайцами, потому что так дешевле. Но все разработки велись в России, и так дальше в этом роде. Устроим пресс-тур, сделаем красивые фотки с производственной линии, договоримся с китайцами, чтобы они там говорили всякую фигню про вечную дружбу и сотрудничество между двумя великими странами.

— Нет, минуточку, — вмешался в разговор глава департамента информационных технологий Кирилл, — никакое совместное предприятие мы с китайцами не организуем, тем более за несколько дней. Для них наши бюджеты — это так, на пуговицы, да и вообще они на свой рынок даже Coca-Cola не пускают, тем более одного из крупнейших в мире производителей вооружений. Так что без вариантов.

Члены Эскадрона Смерти удрученно замолчали. Я выругался про себя, начиная уже жалеть о том, что вообще начал вести дела с Анатолием. Неожиданно Кристина отложила свой планшет и уверенно произнесла:

— Переводчик.

— Что «переводчик»? — не понял я.

— Ну, китайцы, как известно, очень плохо говорят по-английски, да и наши журналисты, в принципе, тоже. Поэтому удобнее всего будет, если мы будем переводить с китайского на русский и с русского на китайский.

— И что? — осведомился Стас, глядя на Кристину как на умалишенную.

— Переводчик будет наш. И будет говорить то, что мы ему напишем, — наш текст для журналистов и еще один наш текст для китайцев. В принципе, китайцы могут рассказывать всё, что им только захочется, а мы расскажем нашей прессе то, что нам нужно, — Кристина замолчала и обвела переговорную торжествующим взглядом. Сотрудники ошеломленно молчали.

— Да, заявка на победу, — согласился я. — Крис, у тебя виза китайская есть, я надеюсь?

На обед я заказал пасту с лососем, в ожидании блюда я внимательно изучил отчет по ходу операции с «Севнефтью», присланный Алексеем. С раннего утра во всех основных соцсетях в случайном порядке начали появляться сообщения и комментарии от пользователей, содержащие сообщения «с нашими медведями разберемся сами» и «руки прочь от русской нефти». Хэштег #i_medved в Twitter набрал более 30 тысяч подписчиков. Число сообщений росло и составило ближе к двенадцати дня более ста тысяч, причем ни одно не содержало каких-либо объяснений, что именно имеет в виду автор. Комментарии возникали в темах, не имеющих никакого отношения к нефти и медведям. Странную эпидемию первым заметил Кирилл, который без труда установил ее источник. Автоматическая система, с помощью которой подопечные Светы собирались заполонить социальные сети постами в поддержку клиента, дала сбой и начала в автоматическом режиме рассылать сообщения случайным пользователям. Покончив с обедом, я вышел из ресторана и присел на лавочку в небольшом сквере, расположенном во внутреннем дворе нашего особняка. Солнечные блики скользили по асфальту, причудливые тени танцевали в древесных кронах. Мимо скамейки походкой, исполненной глубокого достоинства, прогуливался крупный жирный голубь. Я зажег сигарету и несколько раз вдохнул сладко пахнущий теплый дым. Не скрою, звонить Свете было приятно, слишком много крови она всем попортила.

— Ну что, радость моя, — елейным голосом произнес я в трубку, — надо бы выработать общую стратегию коммуникации с клиентом…

— Петь, я признаю, что это наши облажались, но не так всё страшно… — голос Светы звучал подавленно.

— Света, зайка, ты сама понимаешь, что всё как раз очень даже страшно. Вся Сеть забита сообщениями о вашей маленькой диверсии. «Севнефть» склоняют на каждом разнесчастном форуме. К счастью, они не очень много понимают в этих делах, тут нам, бесспорно, крупно повезло. Поэтому советую тебе… да чего уж там, даже приказываю, чтобы вы сидели и никуда не лезли, чтобы даже близко к этому клиенту я вас не видел. Вы уже свое накреативили, повелители блогосферы, мать вашу! Короче, сидите и тихо ждете начала операции «Панда», всё ясно?

— А что за операция? — тихо поинтересовалась Света.

— Об этом вам сообщат в свое время. Пока, дорогая, не грусти, — произнес я и, не слушая ответа, нажал на кнопку «отбой».

Самолет пробился сквозь пелену туч, нависших над аэропортом. Солнце уже готовилось опуститься за горизонт, но небо по-прежнему оставалось ослепительно-синим, только ближе к земле разливался алый свет, окрашивавший величественные башни облаков. Я откинулся в кресле и развернул газету. В тот день вся деловая пресса склоняла новые подробности в деле коммерсанта М., некогда сыгравшего роль в разделе крупного нефтяного холдинга. На актив претендовала группа «Гамма», которая из-за ряда судебных ограничений была вынуждена передать М. крупный пакет акций спорной компании. Бизнесмен обещал через некоторое время продать акции обратно реальному владельцу, но природная склонность к авантюрам сыграла с ним недобрую шутку. М. заключил сделку, по которой акции за 200 миллионов долларов отходили конкурентам «Гаммы», оспорить транзакцию не удалось, но сам незадачливый коммерсант через несколько недель таинственным образом исчез. Его поиски длились почти год, но никаких результатов не дали. Пару дней назад тело М. обнаружилось в одном из провинциальных городов в Испании.

— Да помню я эту историю, — произнесла Кристина, кивая на лежащую у меня на коленях газету. — Меня знакомый попросил помочь ему с одним из судов «Гаммы». Я взяла отпуск, и мы с ним полетели на слушания, они их вели на Британских Виргинских островах. Мы такие все модные прилетели, я в костюме с папочкой, приятель мой тоже весь в Brioni, летели при этом на каком-то древнем «кукурузнике» — я думала, мой последний час настал. В общем, прилетели, взяли такси — и в суд. Приехали — стоит такой сарай деревянный под пальмами, рядом какие-то свиньи в луже лежат, идиллия, в общем. На сарае вывеска — «Международный арбитраж», и ни одной живой души. Мы, наверное, час искали хоть кого-нибудь, в итоге нашли какого-то местного. Спросили его, что и как, он говорит, мол, было у них два судьи, один на родину в Британию уехал, а второй — нормальный мужик, только запил немного. «Через неделю заходите, — говорит, — он ваше дело по-быстрому решит…»

— Ну и чего, решил?

— Да кто его знает, я повернулась и поехала обратно в аэропорт, ну их на хрен с такими судами, — Кристина улыбнулась и вернулась к изучению материалов будущей пресс-конференции.

В аэропорту Чанги мы встретили группу русских журналистов, погрузились в автобус и нырнули в беспокойный поток машин на автостраде. За окном проплывало огромное поле, тесно заставленное экскаваторами, подъемными кранами и другой строительной техникой. Желто-черные стрелы, похожие на искореженные человеческие руки, торчали до горизонта. Я закрыл глаза и постарался заснуть.

Пресс-конференция была назначена на девять утра, группа сонных журналистов вознеслась на скоростном лифте на семидесятый этаж нашего отеля, где ожидали представители китайской стороны. Главным среди китайцев был среднего роста мужчина, склонный к полноте, с лицом, казалось, полностью лишенным отличительных черт. Звали его Юй, фамилия была так сложна, что нечего было надеяться даже ее разобрать, не то что запомнить. Юй и Кристина, которую я представил как руководителя нашей делегации, уселись на стулья, повернутые спинками к панорамному окну, — это место согласно китайской традиции должны были занимать самые важные люди за столом. За их спинами в голубом мареве лежали кирпичики жилых высоток и несколько безликих темно-синих небоскребов. Юй заверил собравшихся, что китайская сторона крайне рада видеть гостей из России. Российская экономика почти такая же могучая, как китайская, уверил собравшихся хозяин. Затем он рассказал, что окружающие нас небоскребы были построены за последние пару лет. Темпы строительства достигали двух этажей в день, заверил нас Юй. Я почувствовал себя несколько неуверенно, мне показалось, что башня, в которой расположился наш отель, начала раскачиваться от ветра.

За всю конференцию не произошло ничего примечательного, журналисты уплетали горячие блинчики, Юй что-то рассказывал про свою компанию, наша переводчица, украдкой заглядывая в свой iPad, исправно расписывала, как китайская сторона счастлива создать совместное предприятие с «Радиотехом». Закончив свою речь, Юй кивнул одному из своих помощников, который извлек откуда-то несколько белых коробок с инновационным планшетом. Его компания счастлива подарить журналистам из России первые экземпляры инновационного устройства, которое скоро окажется у каждого российского школьника. Все оживленно кивали и улыбались.

Отделавшись от остальных членов делегации, мы с Кристиной взяли такси и поехали к морю. Местный пляж представлял собой причудливое зрелище: у самого берега при помощи желтого каната была отделена узкая полоска воды, в которой плескались сотни китайцев. Набегавшие темно-зеленые волны взбалтывали этот человеческий суп, выбрасывая часть купальщиков на берег — те незамедлительно снова бросались в теплую пахнущую йодом воду. Я сидел на пластиковом кресле, которое обошлось мне в полтора доллара в час, и задумчиво прихлебывал пиво. Кристина только что искупалась, крупинки соли белели на ее загорелой коже.

— Хорошо, — потянулась Кристина. — Жизнь пиарщика полна трудностей и лишений…

— Ну, так! С китайцами это ты хорошо придумала, не забудь только завтра по блогосфере отработать. Свету подключи, а то она у нас наказана, пусть реабилитируется.

— Да, нормально мы так всё разрулили, в духе «мечта обгоняет действительность». Я вот знаешь, о чем подумала? — Кристина отхлебнула из моей бутылки пива. — Хочется верить, что никто из наших клиентов не участвовал в строительстве самолета, на котором мы завтра полетим.

— Я работал с авиакомпаниями когда-то, можешь мне поверить, то, чем мы тут занимаемся — это детский сад, младшая ясельная группа. Да и вообще, чем ты недовольна, дети получат, в принципе, неплохие компьютеры, а деньги эти всё равно бы кто-нибудь освоил… Я когда-то работал с одним парнем, который с еще парой человек фактически создал всю индустрию пиара в нашей стране в том виде, в котором она сейчас существует. Он мне говорил: «Самый страшный грех для пиарщика — это гордыня». Мы все хотим думать, что мы стоим в тени и делаем наш мир хуже, чем он был. А мир и так настолько плох, что хуже его сделать не в силах ни мы, ни кто-либо другой.

— Петя, крошка, да ты романтик, — Кристина засмеялась и, запрокинув голову, проглотила последний глоток пива. Солнце стремительно падало в объятья разморенного жарой моря, откуда-то сзади ветер доносил сладковатый запах костра, китайцы готовили какие-то немудреные закуски в специально отведенной зоне для пикников.

 

РОЖДЕННАЯ В «ЛИВЕРПУЛЕ»

Шельф на троих

До конца недели правительство должно подвести итоги тендера на разработку крупнейшего месторождения на арктическом шельфе. По данным источника, близкого к организатору тендера, на получение лицензии претендует многопрофильный холдинг «Гамма», «дочка» группы «Синергия», и совместное российско-американское предприятие United Oil. Месяц назад United Oil утратила несколько лицензий на добычу углеводородов в российских территориальных водах. Газета Financial Times опубликовала информацию об антикоррупционном расследовании, инициированном американскими властями против United Oil, компания подозревается в незаконной выплате крупных сумм ряду российских чиновников, отвечавших за лицензирование в нефтяной отрасли.

PR-директор «Гаммы» Константин уверенно вел свою черную Infinity по улицам Рязани. Он недавно вернулся их Африки, куда его отправили в ссылку после устроенного им скандала с участием представителей британского парламента. К счастью, его боссы были людьми незлопамятными и Константин был прощен.

— Кстати, ты мне так толком не объяснил, какого черта нам здесь понадобилось, — сказал я, изучая распечатки с описанием местных достопримечательностей.

— Да как сказать, тут есть местная сеть супермаркетов, аналитики говорят, что очень даже неплохая. В общем, наши хотят ее купить подешевле. Так что возможно некоторое недовольство на местах.

— Отжимаете, проще говоря, — уточнил я, выкидывая в окно сигаретный окурок.

— Устанавливаем операционный контроль, — поправил меня Кирилл. — Ты же говорил, что здесь твой знакомый журналистом трудится, вот мы как раз немножко дадим человеку заработать. Кроме того, — Константин со значительным видом приподнял указательный палец, — в программе на сегодня запланировано вписать нас в историю…

— Как пиарщик я обычно настораживаюсь, когда кто-то собирается вписать себя в историю.

— Это практически безопасно, кстати… вот здесь, например, — Константин снизил скорость, сворачивая к тротуару.

— Ну и что это? — поинтересовался я, озираясь вокруг.

Мы остановились около приземистого трехэтажного здания, выкрашенного облупившейся светло-коричневой краской. Над входом в него висела титанических размеров вывеска «Продукты», сохранившаяся еще с советских времен, а чуть ниже — две вывески поменьше: «Напитки 24 часа» и «Кафетерий „Ливерпуль“». Константин толкнул обитую дерматином дверь, и мы вошли в полутемный зал «Ливерпуля». Дыхание перехватило от резкого запаха перегара и еще каких-то сложно опознаваемых, но столь же малоприятных запахов. В углу около железного столика стояли две помятые жизнью личности с пластиковыми стаканами пива, у их ног находился пластиковый пакет, в котором просматривались силуэты нескольких стеклянных бутылок неизвестного содержания.

— Как тебе? — поинтересовался Константин с видом завсегдатая заведения.

— Вполне подходяще… Чтобы совершить особо мучительный акт суицида при помощи метилового спирта.

— Да ладно тебе, трезвенник-язвенник, получил антиалкогольную кампанию министерства и уже со старым другом сто грамм выпить западло? — издевательски поинтересовался мой компаньон.

— Очень смешно, а теперь можно мне всё-таки узнать, что мы делаем в этом прекрасном месте?

— Чтоб ты знал, в этом чудесном здании послезавтра соберутся все телекомпании страны, да и мировых будет парочка. Потому что вчера здесь сняла офис компания «Регион Инвест», которая сегодня выиграет, если уже не выиграла, лицензии на бурение на шельфе, — произнес Константин, явно любуясь собой.

— Неплохо, — сказал я, пытаясь как-то переварить услышанное, — дай я хоть фото на память сделаю.

Завсегдатаи заведения как по команде отвернулись к стенке, когда я достал из кармана телефон, я уловил угрожающие междометия, явно адресованные свой адрес. Константин махнул мне рукой.

— Да успокойся ты, пошли отсюда. Только в соцсети ничего не выкладывай до завтра. Поехали к твоему папарацци.

Николая я знал по своим старым и достаточно темным делам, связанным с политическим пиаром в регионах. Он начинал свою карьеру в умеренно «желтой» рязанской газете, специализируясь на жанре журналистского расследования. День за днем он повергал читателей в ужас и изумление, повествуя то о загадочной эпидемии самоубийств среди студентов местного вуза, то о массовом побеге ядовитых змей из научного питомника, то о крокодиле, поселившемся неподалеку от обслуживающей город теплоэлектростанции и сумевшем пережить зиму за счет теплых сточных вод. Венцом его «животной» серии стало повествование о загадочном монстре, поселившемся в небольшом озере в ста километрах от города. Начитавшись неизвестно откуда взятых статей про озеро Лох-Несс, Николай устроил для поиска отечественного аналога лох-несского чудовища двухнедельную экспедицию с участием главного редактора газеты и двух его замов. Большую часть времени журналисты провели в своем номере в местном доме отдыха. Отдых носил несколько предосудительный характер. Очевидцы удивлялись скорее не обнаруженному озерному чудищу, а тому факту, что бравые папарацци все же не смогли заодно найти вход в Шамбалу и поймать убийцу Кеннеди. Несмотря на печальное состояние Николая по возвращении из экспедиции, он сочинил достаточно неплохой текст, а историю про загадочное озеро еще несколько месяцев перепечатывали федеральные издания. Под занавес на озеро высадился целый десант из сотрудников телекомпании НТВ, которые увезли в Москву достаточно убедительное расследование, раскрывающее новые факты из жизни российского подводного монстра. Николай вскоре стал достаточно известным человеком в городе, он всё меньше пил и всё больше писал о бизнесе и политике. Пиком его карьеры стала история с крупной московской финансовой группой, которая пыталась купить местный пивоваренный завод. Издание Николая писало о конфликте практически каждый день, и через три месяца московские гости признали свое позорное поражение, а Николай купил себе трехкомнатную квартиру в центре города. Через пару лет после этого он выкупил контрольный пакет акций своей газеты у ее тогдашнего владельца и стал главным редактором.

Мы остановили машину около неприметного одноэтажного здания, прилепившегося к типовой девятиэтажке. Николай, вышедший нас встречать, скептически осмотрел машину Константина и пригласил нас внутрь. Мы прошли через дверь с незамысловатой табличкой «Магазина здесь нет!!!».

— Недавно переехали, — недовольно пояснил Николай, — раньше тут продуктовый был.

Константин скептически хмыкнул. Внутри в не очень просторном ньюсруме стояло около десятка столов с видавшими виды компьютерами. Какой-то молодой человек с болезненным лицом поучал полную немолодую женщину.

— …Леночка, ты в передовице пишешь: «она осмелилась покончить с собой». «Осмелилась»! Подвиг танкиста… — молодой человек неприлично выругался, его собеседница с обреченным видом кивала. Николай пригласил нас в свой кабинет.

— Богато живете, — произнес я, осматривая обстановку, состоящую из белого кожаного кресла, облезлого стола с видавшим виды ноутбуком и целой батареи бутылок из-под алкоголя у стены.

— Переезжаем, — недовольно повторил Николай. Наш визит явно начинал его раздражать.

— Ну и чудесно, — согласился я, — в общем, чтобы дело не затягивать, дело такое. Это Костя. Он очень хороший и очень богатый, удивительное сочетание в одном человеке. И наша с тобой задача — сделать так, чтобы он стал чуть менее богатым и намного более хорошим.

— Слухи о моем богатстве сильно преувеличены, — скромно уточнил Константин. — Предлагаю на «ты».

Николай кивнул.

— Так вот, — продолжил главный пиарщик «Гаммы», — есть у вас такая местная ритейловая сеть «Мандарин», ты ее, я думаю, хорошо знаешь. И мы хотим ее приобрести, за разумную цену.

— И хотите, чтобы они сначала немножко расстроились, — быстро разобрался в ситуации главный редактор.

— Ну, расстроить их мы и так расстроим, — уточнил Константин, — но хочется организовать что-то вроде предварительных ласк.

— Отлично. Для продуктового ритейла самый популярный вариант — массовое отравление.

— Отравление — это как-то мрачно, нам еще потом управлять ими, хотя бренд всё равно менять придется, — задумчиво произнес Константин, — опять же будет повод для начала проверок. Хорошо, а кого травить будем?

— Да бог с вами, никого травить не будем, у меня одноклассник — главный санитарный врач города, он за полчаса отравление организует и пенсионеров для интервью подгонит, можно и пару торговых точек закрыть, но это уже по отдельному тарифу.

— Чудно, тогда присылайте смету и поедем куда-нибудь, так сказать, для закрепления деловых отношений, — оживился Константин. — Кстати, меня здесь вчера в ресторан не пустили, мне это место рекомендовали как лучшее в городе. И на входе охранник меня остановил — говорит, у вас типа носков нету. Я ему: «Это сейчас мода такая». А он: «Ничего не знаю, у нас дресс-код». А мимо в это время проходит какой-то мужик в трениках…

— Рязань, между прочим, славится «Жигулевским» пивом, можно заехать на завод, купить пива и рыбы какой-нибудь и на природу поехать, — предложил Николай.

Возражений не последовало.

Мы расположились на небольшой полянке в тени огромной березы. Константин как-то очень по-детски щурился на мелькающие в траве солнечные зайчики и пытался фотографировать окружающие пейзажи на iPhone. Его пальцы оставляли на телефоне жирные следы, он съел большую часть рыбы, хотя от пива отказался, мотивируя это тем, что он был за рулем. Мы с Николаем пришли в благодушное настроение.

— Я вот подумываю к вам в Москву перебираться, — произнес мой старый знакомый, изучая на свет пластиковую бутылку из-под пива, — достало тут всё, изо дня в день одна и та же фигня, озвереешь тут десять лет пенсионеров пчелами-убийцами пугать.

— Не советую, — я отобрал у Константина остатки рыбы, — геморрой сплошной. Вон посмотри на Костю — человек чуть работы не лишился из-за каких-то старых упырей, которых, по правде сказать, давно пора на органы сдать. Я второй месяц домой себе лампочку не могу купить, тупо не успеваю после работы зайти до закрытия магазина. А у вас тут экология, пиво свежее, в рестораны, правда, без треников не пускают, но это можно пережить.

— Иди ты, Петя, в жопу! — добродушно откликнулся Николай.

Вдалеке на залитой солнцем поляне Кирилл оживленно распекал кого-то по телефону, он слегка смахивал на неопасного сумасшедшего.

 

ДАВАЙТЕ ПОСТРОИМ СТЕНУ

Защита Павлова

Российский предприниматель Эдуард Павлов обратился в Высокий суд Лондона с иском о расторжении акционерного соглашения с группой Intersib. Павлов и холдинг Intersib на паритетных началах владеют группой Contact, контролирующей 100% акций одной из крупнейших в России социальных сетей Rusbook. Эдуард Павлов утверждает, что второй акционер Connect нарушил акционерное соглашение, которое было заключено при выкупе группой Intersib пакета акций интернет-компании. Intersib намеревается инициировать выпуск допэмиссии акций Contact без согласия структур Эдуарда Павлова, по мнению предпринимателя, этот шаг направлен на получение контроля над холдингом. Представитель Intersib в свою очередь отмечает, что Connect нуждается в дополнительном капитале, чтобы погасить текущие обязательства перед рядом российских банков, и просрочка платежа может привести к наступлению margin call.

Вице-президент по внешним связям Intersib Василий назначил встречу в кафе рядом с нашим офисом. С раннего утра небо затянули тучи, налетел ветер, но прохладнее не стало. Стремительные потоки воды, пузырящиеся под струями дождя, захлестнули центр города. Такси мчались по улицам, как маленькие спортивные катера, окатывая немногочисленных пешеходов водопадами брызг. Пока я добежал до кафе, мой темно-синий пиджак намок и стал почти черным. Василий опоздал минут на десять и вошел в зал, оживленно распекая кого-то по сотовому телефону. Он присел за мой столик. К своим двадцати восьми Василий уже начал полнеть, его аккуратный животик виднелся в просвете слишком обтягивающей дорогой итальянской рубашки. Следом за ним в зал вошли двое мужчин, похожих на статистов из второразрядного сериала про сотрудников полиции. Они сели за соседний столик, нарочито настороженно оглядывая пустой зал и время от времени бросая на моего собеседника преданные взгляды.

— Неплохо мы его поимели? — сияя, поинтересовался Василий, бросая на стол утреннюю газету. — Этот Павлов совсем с катушек слетел, вчера в Twitter предложил моему шефу поцеловать его в жопу. Ты знаешь, шеф у меня — человек старой формации, мы потом всем правлением его уговаривали не отправлять к Павлову свою службу безопасности. Хотя, может быть, жалко, что не отправил, проблем меньше.

— Идею с margin call ты придумал? — поинтересовался я.

Василий кивнул, он явно был крайне доволен своей персоной.

— Да, идея была моя. По нашим прикидкам, примерно через месяц наши менеджеры все провернут и никакой Высокий суд ему не поможет. Но есть одна проблема, он там, похоже, совсем края потерял, а аудитория у него немаленькая — местный Цукерберг, маму его так! В общем, надо бы, чтобы ты со своими бойцами придумал какую-нибудь очередную провокацию, только такую, чтобы всех этих сетевых хомячков как следует пробрало, чтобы они про свои уютные дневники и думать забыли. Не знаю там, порнуху запретить или еще что-то в таком роде.

Мы познакомились с Василием лет пять назад. Тогда мы совместными усилиями организовывали публикацию о внедрении автоматизированной системы управления на крупном региональном предприятии. Именно Василий настоял на том, чтобы назвать журналисту сумму контракта по внедрению системы — ему показалась достаточно внушительной цифра в полтора миллиона долларов. Как мы узнали несколько позже, предприятие было убыточным уже несколько лет. Крупный миноритарный акционер и по совместительству лидер крупнейшей в регионе преступной группировки явился в кабинет генерального директора завода и потребовал объяснить, на что конкретно были потрачены столь значительные средства. Пространные объяснения о преимуществах новейших моделей управления не удовлетворили гангстера, и директор предприятия провел несколько неприятных минут привязанным к дереву в ближайшем лесу. К счастью, бандит и сам не был лишен тщеславия. Василий организовал несколько интервью с ним в глянцевых мужских журналах. Позже бандит переквалифицировался в медиамагната и даже претендовал на пост губернатора в своем крае, к сожалению, старые грехи напомнили о себе в самый неподходящий момент, и он был застрелен снайпером в самый разгар избирательной кампании. Но до того несостоявшийся губернатор успел познакомить Василия с московским бизнесменом, ставшим впоследствии основным акционером Intersib.

— Хорошо, мы подумаем, что можно сделать. Есть один знакомый человек, который может вам помочь, но нужно, чтобы ваша служба безопасности дала нам какую-нибудь информацию на нашего друга, скажем так, чтобы дать ему необходимую мотивацию, — произнес я, выводя на салфетке часто цитируемую в СМИ фамилию.

Василий небрежным жестом скомкал салфетку и засунул ее себе в карман.

— Кстати, о мотивации, — развеселился он. — Ездили мы тут на пару месяцев в Японию с одним коллегой из регионов. И однажды выступал какой-то японский товарищ, рассказывал про мотивацию персонала, системы контроля качества бизнес-процессов и всякое такое. А товарищ мой сидит мрачный, с похмелья, ну, слушал он это, слушал и в какой-то момент говорит так тихо, но так, чтоб все услышали: «Прикинь, они там рабочих мотивируют, гимны поют корпоративные, а мы своих рабочих насильно зашиваем…» Ладно, подумаю, что мы сможем, — если повезет, найдем тебе компромат.

Я кивнул. В распахнутое окно ресторана доносились влажные запахи тропической ночи. Дождь усиливался. Охрана Василия, неуклюже прыгая по лужам, пробиралась к массивной Bentley, припаркованной напротив входа в ресторан.

Завсегдатаи «Подводной лодки» хохотали так, что их было слышно уже на reception.

— Ну что, дети мои, чему радуемся? — поинтересовался я.

Стас указал на стол.

— Тут клиент опровержение прислал, — с довольным видом произнес он, — требуют в новость в интернете коррективы внести. Вот сидим меняем публикации на десяти крупнейших площадках в Рунете.

— А что поправили? — невозмутимо поинтересовался я.

— Ну, как сказать, они свой пресс-релиз отозвали. Там гендиректор попросил одну запятую убрать, они утверждают, что это принципиально меняет смысл всех публикаций.

— Интересно живем, — констатировал я. — Крис, что у тебя с этим строителем?

— Концепция бренда полностью одобрена клиентом, — отрапортовала Кристина, — но есть небольшая проблема. Он попросил своего человека в «Радиотехе» помочь представить концепцию на правительстве, ну и те представили… Только в результате реализация проекта поручена самому «Радиотеху», а наш клиент пролетел слегка. Теперь он требует, чтобы мы начали против «Радиотеха» информационную войну.

— Вот молодец, — улыбнулся я, — ну пусть себе воюет, только без нас. А с «Радиотехом» я договорюсь, проект-то хороший, чего ему зря пропадать. Теперь о текущих делах — нам надо что-нибудь запретить в интернете такое, чтобы всем временно хреново стало. Мы прикрываем сделку по поглощению нашим клиентом Rusbook, и надо, чтобы новости по ним минимально присутствовали в повестке дня в ключевых СМИ. Какие есть идеи?

— Ну чего тут рассуждать, порнуху запретить надо, — высказался Стас.

— Слушайте, вы утомили уже с этой порнухой. У кого-то есть менее тупые варианты?

— Я бы еще iTunes запретил, а то у меня девушка двести долларов за неделю просадила на какую-то игрушку, да и вообще надо бы Apple запретить на всей территории России, — не сдавался Стас, — а то что-то мне их ценовая политика не нравится…

— Ценовая политика у них в России всегда была такой, кстати, как раз из-за таких упырей, как ты, Стас, которые тратят по двести долларов в день на покупку виртуальных монеток в играх, — уточнил я.

Стас недовольно замолчал, принявшись изучать что-то в своей чашке с кофе.

— А что, если мы Skype, к примеру, запретим? — поинтересовался Алексей. — Ну, временно, я бы, к примеру, проникся от такого расклада. Ну и всякие Viber и прочие тоже заодно…

— А кстати… Ты, Леша, непризнанный гений, не зря я тебя директором по цифровым коммуникациям назначил, — резюмировал я.

Примерный план операции начинал приобретать все более четкие формы. Я решил пройти до Тверского бульвара пешком. Встречный поток пешеходов по большей части состоял из клерков. Двое хорошо одетых мужчин оживленно обсуждали что-то с какой-то бесцветной девушкой, с ног до головы одетой в Max Mara. Люди произносили в телефонные трубки различные веские фразы и жонглировали пятизначными цифрами, как будто судьба этого мира решалась прямо здесь в перерыве между двумя деловыми обедами в Mi Piache. На пересечении бульвара с Тверской улицей было заметно оживление. Десятка три плохо одетых людей преимущественно пенсионного возраста столпились между двумя палатками общепита. Собравшиеся поднимали над головами подозрительно качественно сделанные плакаты. Я различил надписи «Министра-коррупционера вон из правительства!» и «Джефри Джонса на Колыму». Я достал из кармана телефон и сделал пару фотографий, постоял пару минут в толпе и не спеша подошел к группе стоявших неподалеку молодых людей.

— Привет пламенным революционерам! — я поднял руку в приветственном жесте. — Patria o muerte! Вы что тут за порнографию устроили?

Молодые люди непонимающе топтались на месте.

— Я вот сейчас позвоню вашему руководству и скажу, что мы вас штрафуем на пятьдесят процентов стоимости контракта за плохое качество исполнения, — продолжил я. — Сейчас мы поговорили с вашими протестующими. Я спросил, кто такой Джефри Джонс. Эти дебилы ответили, что это министр связи. Какой, мать вашу, министр? Я вам писал, что это глава иностранной юридической фирмы, работающей на российских коррумпированных чиновников. Вы как инструктаж персонала проводили? Где сраное чучело министра, которое вы должны были сжечь? Мы за него три тысячи евро заплатили.

— Чучело сжигать менты запретили, — собрался с мыслями один из молодых людей, — сказали, митинговать митингуйте, а поджигать ничего не надо, а то заберут всех за нарушение техники пожарной безопасности…

— Мне это вообще по фигу, — холодно заметил я, — начинайте зажигать, Че Гевары хреновы!

Несколько пенсионеров под руководством моих подопечных извлекли откуда-то деревянную конструкцию, смахивающую на игрушечную виселицу. С горем пополам они приладили к ней веревку и подняли в воздух чучело. Один из манифестантов щелкнул зажигалкой. В небо рванулись языки оранжевого чадящего пламени. Проходящие мимо японские туристы удивленно защелкали Nikon`ами. Несколько операторов телеканалов поспешно наводили камеры. Из припаркованного неподалеку автобуса ОМОН с детским любопытством выглядывали полицейские.

Глава комитета Госдумы по развитию рынка IT и телекоммуникаций Дмитрий Маринин принял меня в своем кабинете на Кутузовском проспекте. Маринин носил замшевые пиджаки со стилизованными заплатками на локтях и старался походить на молодого преподавателя из Сорбонны. К сожалению, картину портили ранняя лысина и плотоядная улыбка депутата.

— Проходи, Петя, присаживайся. Чайку будешь? — пригласил меня он. Я кивнул.

Помощница Маринина, девица нарочито модельной внешности, принесла два стакана с чаем в серебряных подстаканниках.

— Красиво живешь, Димон, — одобрительно произнес я. — Чего нового на Охотном?

— Да так, всё как обычно, цирк с конями, — произнес мой собеседник. — Затеяли вот борьбу за моральный облик депутатов, запретили в здании Думы алкогольные напитки распивать.

— Господи, а что, были желающие? — не поверил я.

— Да были, — Маринин ухмыльнулся, — как раз позавчера два помощника депутатов приняли по литру на рыло и на первом этаже драку устроили, законодатели хреновы… А у меня тут недавно история была — пришел ко мне дедок один. Говорит: придумал проект нового альтернативного интернета. Я спрашиваю — что за новый интернет такой. Он мне кладет папку на стол. Целый проект разработали. Система обмена сообщениями в бумажных пакетах, которые пенсионеры будут разносить. Такой звонит тебе в дверь и говорит: «Привет, я вам like в Facebook принес, распишитесь…»

— Интересно у вас там, — произнес я, — а я, собственно, к тебе по делу. До меня дошла нехорошая информация по твоим делам. Есть документ один, по которому ты якобы получил сто тысяч евро за четыре лекции в Сколково. Если эта история получит огласку, может неприятность получиться…

— Вот суки, — поморщился Маринин, — главное же, я на них полгода пахал, все договоренности были на словах. А теперь четыре лекции… Кто хоть документ сливает?

— Дим, меньше знаешь, крепче спишь. Тебе потом с этими людьми еще на фуршетах закусывать. Так что давай ограничимся только информацией о том, чего они хотят за то, чтобы похоронить эту информацию. А хотят они немного. Через день будет заседание общественного совета по информационным технологиям, там будут журналисты. Мне надо, чтобы ты им сказал, что Госдума рассматривает законопроект, по которому в России может быть запрещена работа Skype и его аналогов.

— Тебе надо? — насторожился Маринин.

— Нет, конечно, моим знакомым…

— Ясно, а твои знакомые понимают последствия такого заявления? Меня через час на всех телеканалах распнут как главного врага прогресса. Ты действительно думаешь, что я на такое подпишусь?

— Дим, никто тебя не распнет, ты сам всё прекрасно знаешь. Скажешь, что тебя не так поняли, ты говорил о необходимости диалога со Skype, необходимости борьбы с мировым терроризмом и всё такое. Опять же попиаришься бесплатно. Так что давай, не изображай из себя узника совести.

— Какая же ты сволочь, Петя… — произнес Маринин, откидываясь в кресле.

— Для человека моей профессии это комплимент. Короче говоря, договорились. Соответствующий вопрос тебе зададут. Спасибо за чай, вкусный, кстати. Где покупаешь?

Я вышел из офиса Маринина, изломанное солнце сотни раз отразилось в вертикальной глади небоскребов «Москва-Сити». В небольшом сквере неподалеку от меня гуляли празднично одетые женщины с колясками, мимо прошла старуха, яростно волоча за собой огромную черную сумку на колесиках.

 

ЦЕНА УЧАСТИЯ

Правительство заступилось за Skype

Заявление главы комитета Госдумы по развитию рынка IT и телекоммуникаций Дмитрия Маринина о возможном запрете работы сервиса Skype на территории России вызвало негативную реакцию на высшем уровне. Вчера в кулуарах парламента Маринин заявил РИА «Новости», что депутаты рассматривают введение поправок к закону «О связи», согласно которым работа сервиса моментальных сообщений Skype может стать незаконной на территории РФ. По данным агентства, представители ряда министерств подготовили отзыв на проект поправок. «Любая регуляторная деятельность должна учитывать интересы миллионов российских пользователей, активно использующих современные средства коммуникаций, и соблюдать баланс между этими интересами и требованиями безопасности. Тем же, кто время от времени пытается без оглядки на возможные последствия, я бы порекомендовал время от времени включать мозг», — передает агентство слова высокопоставленного чиновника правительства.

Толпа окружала приземистое кирпичное здание заводоуправления. В воздухе висел сладковатый запах гари, вокруг костра из автомобильных покрышек сгрудились люди с серыми лицами. Гул голосов глухо звучал за стеклами бронированного Mercedes. Кристина невозмутимо перелистнула страницу документа на своем планшете.

— Мы готовы к штурму, основная группа под прикрытием полиции должна проникнуть в кабинет гендиректора и заменить документы. У нас будет три дня до того, как будет рассмотрена их апелляция. До этого момента мы должны будем перевести все активы на свои офшоры, — произнесла она.

В салон протиснулся представитель клиента Александр. Огромный и небритый, он смахивал на неуклюжего медведя, его камуфляжная куртка была заляпана грязью.

— Саша, ты получил наши указания? — спросила Кристина. — Нужна будет газовая горелка, два дня назад в кабинете гендиректора установили железную дверь. До сотрудников силовых структур должна быть донесена информация о том, что у защитников завода не должно быть серьезных травм, ни одной. Нам тут не нужны жертвы режима.

Александр нетерпеливо кивнул.

— Прекрасно, — я нажал на кнопку, опускающую окно, — если всё готово, начинаем!

Из толпы выскочила приземистая женщина в вылинявшей футболке с надписью Egypt. Она неуклюже размахнулась и швырнула в ОМОН полупустую бутылку пива. Снаряд не пролетел и половины пути. Бутылка упала на асфальт, из нее медленно вытекала густая жидкость, в солнечных лучах она сверкала как смола. Полицейские ударили дубинками по щитам. Звук напоминал первобытные тамтамы. Сопровождаемый истеричными выкриками из толпы, ОМОН пошел на штурм.

Мы с Кристиной сидели в лобби отеля на низких пуфиках алого цвета. Стол перед нами был заставлен коктейльными бокалами.

— Саша, финансист заказчика почитал документы, которые мы изъяли на заводе, — сказала Кристина, помешивая соломинкой в каком-то карамельно-розовом напитке, — судя по всему, наши друзья получили контроль над крайне проблемным активом. У завода законтрактованы около полумиллиарда долларов на ближайшие три года с крупнейшими американскими авиастроителями, но сейчас на компании висит триста миллионов долларов просроченной задолженности перед банками. Оказалось, что с прошлого хозяина они эти деньги не требовали, так как он лучший приятель всех крупных предпринимателей в регионе. А у наших нанимателей теперь возникнет, ну, скажем так, проблема…

С Сашей я был знаком уже больше шести лет. Низкорослый и нелепый, в очках в некрасивой железной оправе, он всегда был похож на неудачливого школьника. Это не мешало ему работать редактором отдела в одном из наиболее влиятельных экономических изданий в стране. К несчастью, у Саши была неприятная привычка выпивать на работе. Однажды он по обыкновению спал за компьютером, был день сдачи номера, в редакции царил традиционный ажиотаж с элементами истерии и суицидальности. В какой-то момент Сашу разбудили, от него требовалось переслать на верстку подготовленное под его руководством шестнадцатиполосное банковское приложение. Саша невозмутимо включил компьютер, зашел в почту. «Минутку…» — произнес он спокойным голосом и удивленно замолчал. Месяц тому назад он получил задание подготовить приложение и тут же напрочь об этом забыл. Его журналистская карьера прервалась, что не помешало ему устроиться финансовым директором сначала с сеть парикмахерских, затем в небольшую консалтинговую фирму. В конце концов он возглавил финансовый департамент холдинга, управлявшего активами группы Intersib.

— Похоже, наших клиентов слегка прокинули местные информаторы, — заметил я, — кстати, давай виски закажем, чего мы всякую сладкую гадость пьем? Что касается завода, думаю, придется его банкротить. В любом случае они отобьют затраты на операцию и получат сверху миллионов сто евро, возможно, и больше, думаю, Саша вытянет из этого завода всё что можно.

За окном четверо потасканных субъектов лет сорока пытались взять штурмом маршрутное такси. Пожилая женщина, повисшая на подножке, отчаянно отбивалась. У одного из мужчин из кармана вывалилась бутылка и покатилась по остановке. Двери маршрутки с треском захлопнулись.

— Я тут газету местную почитала, это крупнейший завод в области. Больше половины семей в городе, — Кристина кивнула головой в сторону остановки, — живут за счет этого завода. Если быть точной, жили, пока мы тут не появились.

— Крайне ошибочная точка зрения, — ответил я, — считать, что мы на что-то влияем. Это не мужчина и женщина, кстати, крайне привлекательная женщина, сидят в лобби отеля. Это просто функции, служебные программы, если хочешь, к нам как людям это не имеет ровным счетом никакого отношения. Даже номер в отеле заказан не на наши имена. Так что расслабься и давай выпьем.

— Знаешь, Петь, Эрнест Хемингуэй писал, что для того, чтобы создать хороший рассказ, нужно придумать одну честную фразу, с которой всё начинается. Потом вокруг этой фразы строится всё остальное. Мне иногда кажется, в нашем рассказе кто-то написал в начале плохую фразу. И потом вся эта гадость и пошлость так и крутятся вокруг этой фразы, и рассказ никогда не закончится, потому что писатель сам не знает, чем его можно закончить.

Мы допили виски и поднялись в номер. Город под нами был почти черным, редкие фонари тонули в синеватой толще летней ночи. Кожа Кристины пахла какими-то пряностями.

Утренний московский воздух казался абсолютно прозрачным. Я шел через небольшой сквер к Белому дому. Огромное здание придавило собой окружающий пейзаж, за трехметровой оградой виднелись выметенные до абсолютной чистоты дорожки. Я прошел через КПП, мое лицо несколько раз отразилось в закругленных бронированных стеклах. Внутри здание-монстр напоминало захолустный обком партии: обесцветившиеся от времени ковровые дорожки, искусственно обожженное дерево на стенах, космического вида пепельницы в туалетах были завалены смердящими окурками. Я шел по бесконечным одинаковым коридорам, свободная охота на чиновников была привычным спортом для большинства завсегдатаев дома. Средней руки лоббисты, представители прессы, члены бесконечных комитетов и организаций выжидали в приемных в надежде под шумок втиснуть на стол нужного функционера заранее подготовленную папку с документами. Нужный мне кабинет никогда не был предметом паломничества. Его хозяин Вадим Петрович был одним из тех незаметных людей, которые не покидают своего кабинета, несмотря на падения Кабинета министров, войны и экономические потрясения. Он был одним из наиболее известных в городе «решал» — специалистом по чужим проблемам и хранителем бесконечных связей, которые он начал копить еще в советские времена. Компания Вадима Петровича занимала два этажа в сверхсовременной башне из стекла и бетона на Кадашевской набережной, но сам он предпочитал свой микроскопический кабинет в Доме Правительства в непосредственной близости от своих основных контактов. Внешностью Вадим Петрович напоминал злого гнома. Он кивнул, приветствуя меня, и жестом указал на стоящее около стола массивное кресло с протертым сиденьем.

— Садись, Петя, — произнес он низким прокуренным голосом. — С чем на этот раз?

— День добрый, Вадим Петрович, — ответил я, пытаясь куда-нибудь пристроить портфель, стоящий примерно трехмесячную зарплату среднего московского клерка. — Тут мои знакомые одну контору в регионах прикупили, теперь не знают, что с ней делать.

— Intersib? Наслышаны, — усмехнулся хозяин кабинета, — заводик вы, конечно, хороший прихватили, крупнейший поставщик Boeing, не считая нашей оборонки. А теперь, получается, денег не хватает?

— Ну, в долгосрочной перспективе это вполне перспективный проект, но вот с текущими обязательствами нехорошо получается.

— Я бы сказал, очень нехорошо получается. Хотя есть у меня пара идеек на этот счет. Как известно, есть добрые люди, которые черпают средства непосредственно из основных артерий нашего государства. «А и Б сидели на трубе», как говорится. Но будет одно небольшое условие.

— А именно? — уточнил я.

— Есть один очень перспективный молодой человек, который недавно очень успешно женился. Очень! А это, как ты понимаешь, предполагает очень значительные обязательства, в том числе и финансовые. Я не удивлюсь, если акционеры Intersib в ближайшее время примут решение нанять его на руководящую должность в свою компанию. В свою очередь могу порекомендовать его как очень дальновидного и прогрессивного управленца.

— А взамен мы сможем какое-то время, фигурально выражаясь, постоять в тени трубы?

— Я могу ошибаться, но очень вероятно, что, например, парочка всем известных системообразующих банков решат поддержать одно из крупнейших в стране металлургических предприятий, имеющее стратегическое значение для нашей страны, в том числе и для ее обороноспособности. Кстати, кефирчику не хочешь?

Вадим Петрович подмигнул мне и извлек из ящика стола стилизованную под советскую белую бутылку с серебристой крышкой.

— Надо о здоровье заботиться, а то я еще долго намерен занимать этот кабинет.

— Да уж, Вадим Петрович, думаю, это и в наших интересах. Я донесу необходимую информацию до заинтересованных лиц, — сказал я, поднимаясь из-за стола.

 

БРЕНД, КОТОРЫЙ ЛОПНУЛ

Неспортивный прием

ФАС оштрафовала заказчиков бренда «Спорт Сити», разработанного агентством Twilight Media. Около месяца назад многопрофильный холдинг «Радиотех» объявил тендер на разработку бренда для нового спортивного и жилого комплекса, который должен стать крупнейшим девелоперским проектом подобного направления в столице. Победителем тендера стало агентство Twilight Media, предложившее разработку бренда за 15 миллионов рублей. Антимонопольная служба решила, что «Радиотех» нарушил требования ФЗ «О госзакупках».

Анатолий позвонил мне в восемь утра. Главный пиарщик «Радиотеха» был крайне раздосадован.

— Старичок, — произнес он в трубку, — это что за фигня? Когда я с утра читаю про себя заметку в «Ведомостях» и эта заметка не согласована со мной, я начинаю думать, что я говно, а не профессионал.

— Толь, чего ты гонишь, тебе же звонили за комментарием? — попытался успокоить его я.

— Петя, не включай дебила! Мне не комментарии нужны, а контроль информационного поля. То, что вы там с Мишей плохо разошлись, это ваши хреновы проблемы. А то, что теперь у нас в офисе какие-то дебилы из ФАС развлекаются, это очень многим не нравится. Ты даже не представляешь себе, насколько не нравится и какого уровня людям. Так что давай, коллега, решай вопрос. До связи.

Я выругался и залез с головой под одеяло.

На двенадцать дня у меня была назначена встреча с Николаем Кацманом, когда-то страшно давно в некоем пресс-туре мы наперегонки пытались соблазнить ведущую одного из украинских телеканалов. Ни в один из четырех вечеров мы не смогли довести девушку до нужной кондиции, она опасалась, что наутро последствия ночных возлияний будут слишком заметны в видоискателе телекамеры. Ее фраза «у меня завтра стэндап» потом еще долго использовалась в нашей компании как обозначение отказа от продолжения вечеринки. Кацман расположился за одним из столиков в клубе «Маяк», некогда богемном заведении, в котором по вечерам по-прежнему не протолкнешься от юных девушек, мечтающих случайно встретить пьяного главного редактора газеты «Коммерсант». Мой знакомый сидел в нарочито помятом светло-голубом пиджаке Ermenegildo Zegna. Его последним бизнесом было скромное пиар-агентство, для которого он даже не озаботился придумать название. Николай был крупнейшим в городе продавцом мест в стоп-листах. В большинстве редакций крупнейших в стране изданий существуют списки компаний и тем, о которых нежелательно писать. По общепринятой традиции тему существования таких списков никто и никогда не обсуждал, считалось, что они в принципе не существуют.

— Ты с каждым годом все гламурнее, — поприветствовал я Кацмана.

— Иди ты, — лаконично отреагировал он. — Как там у вас дела? Слышал, большие дела крутите?

— Да ладно, — смиренно сказал я, делая большой глоток espresso, — это всё похоже на систему зеркал, мы всего лишь зеркало, которое отражает то, что показывает другое зеркало, а существует ли изображаемый объект на самом деле, никто на самом деле не знает.

— Ну да, ну да. Ты, конечно же, пришел по поводу вашего небольшого спортивного тендера? — перешел к делу Кацман.

Я кивнул.

— Если коротко, то нет. Бренд «Радиотеха» слишком заметен, никто не станет замалчивать такую историю, сумма тут не имеет значения. Прости, друг, можешь попробовать обратиться к другим.

— Ты сам знаешь, что это бесполезно, — ответил я.

Николай развел руками. Я достал телефон и начал набирать номер такси, пришло мне время сделать небольшой перерыв.

Уже в шесть вечера мы с Кристиной сели в самолет, летящий в Барселону. Мы вышли в город, когда золотой солнечный диск только поднялся над вершинами пальм, la Rambla была еще почти пустынна, из немногих уже открытых кафе доносился теплый запах свежеиспеченного хлеба. Мы позавтракали на старом рынке, поливая устрицы брызгающим во все стороны лимонным соком, на моих пальцах остался его вкус, кисло-горький, как воспоминание о чем-то важном, что уже никогда не вернется. Мы отдались во власть пестрой толпы, хлынувшей на городские улицы и затопившей широкие залитые ослепительным светом магистрали и узкие переулки, в которые редко заглядывает солнце. Город был похож на причудливую декорацию к пьесе, которая еще не написана.

Вечером мы сидели в одном из многочисленных рыбных ресторанов в порту. В воздухе пахло разогретыми камнями набережной, соленый ветер трепал короткие волосы Кристины. Мы пили вино из большого кувшина — терпкий, дешевый и честный напиток, такой же реальный, как окружавшая нас жаркая ночь.

— А что ты скажешь, если я сообщу тебе, что я, кажется, начинаю влюбляться? — произнес я.

— Скажу, что нам надо было заказать половину графина, а не целый, — улыбнулась Кристина.

В моем кармане завибрировал телефон. Я выругался и достал трубку. На экране высветился номер Константина из группы «Гамма».

— Привет, говорят, ты отправился в добровольную ссылку? Мишины ребята по вам хорошо прошлись, ходят слухи, что в «Радиотехе» вопрос по вам решался на самом высоком уровне… — без особого сочувствия произнес он.

— Слухи о нашей смерти были сильно преувеличены. Ты мне звонишь, чтобы выразить свои соболезнования?

— Не совсем, конечно же. Я хочу предложить тебе реабилитироваться, — сказал он, крайне довольный собой. — Ты помнишь про нашу идею внедрить своего человека в одно из ключевых экономических СМИ?

— Я помню, что нам это в свое время не удалось, — я долил себе вина в бокал.

— У меня для тебя сюрприз: я почти договорился о назначении нашего человека. Есть только одна проблема: я не смог достигнуть окончательной договоренности с самим человеком.

— А можно уточнить, в какой степени и о чем вам удалось договориться?

— Ну, в наш последний разговор он послал меня сам знаешь куда и внес мой телефон в черный список, — невозмутимо заметил Константин.

— Да, ты далеко продвинулся, и кто же этот дальновидный человек?

— Твой бывший приятель Женя, если ты такого помнишь…

Женя пропал года два назад. Это была зима, холодная и страшная. Перед новогодними каникулами город погрузился в какой-то безумный лихорадочный карнавал, словно каждый хотел в блеске ночных огней забыть о чем-то безмерно горьком. Ходили разные слухи о том, что произошло тогда с Женей. Общеизвестно было, что он со своей девушкой поехал домой после корпоратива «Газпрома», оба были сильно пьяны. Как мне рассказывали общие знакомые, где-то на обледеневшей ночной трассе им навстречу вылетело другое такси. Три часа они провели зажатыми в искореженной машине, освещенные мерцающим светом праздничной иллюминации. Девушка Жени не пережила эту ночь, сам он через две недели купил билет на самолет и навсегда покинул Москву.

— Ты его нашел? — спросил я.

— Да, я его нашел. И более того, все согласны с его кандидатурой. Нужно только подтолкнуть его к тому, чтобы он принял правильное решение, которое поможет нам всем упрочить наши позиции.

— Не наигрался в адвоката дьявола? — поинтересовался я. — Хорошо, посмотрим, что можно сделать.

Я попрощался с Кристиной в аэропорту. Пристроившись в хвост очереди на своем гейте, я меланхолично перелистывал страницы Facebook. В аэропортах всегда пахнет какими-то моющими средствами — запах стерильной чистоты и свободы, свободы от мыслей, от привязанностей, от стран и границ. Сверхсовременная версия чистилища для современного общества, с бесплатным Wi-Fi и автоматом с орешками. Несколько часов я провел в полудреме, стиснутый между толстой и жизнерадостной немецкой туристкой и одетым в идеально белую рубашку индусом с внушительных размеров ноутбуком. В аэропорту Даболим пахло специями, воздух на выходе был горячим, как из жаровни. Моя рубашка моментально намокла, с облегчением я нырнул в прохладное чрево такси.

Убежище Евгения потрясало воображение: в его хлипком бунгало из мебели имелась только железная койка, заваленная какими-то одеялами неопределенного цвета, придавленный гамак и пара пластмассовых кресел, позаимствованных из ближайшего кафе. Евгений расположился во дворе, он полулежал в кресле, у ног его стояла недопитая бутылка рома. Я присел рядом с ним, предварительно плеснув себе в чашку ароматной жидкости. Даже в тени было очень жарко, в окружающих хижину зарослях надрывались неизвестные птицы.

— Тебя Костя прислал? — поинтересовался хозяин жилища. — Я вроде ему ясно сказал, что его предложение меня не интересует.

— Да, он мне сказал. Я даже, в принципе, понимаю, зачем ты забрался в эту дыру, меня самого иногда подмывает на всё плюнуть и подыскать себе место на шезлонге, но знаешь что? Мы с тобой не для этого сделаны. Не надо много ума, чтобы напиваться до зеленых чертей где-то в жопе третьего мира…

— Петь, ты понятия не имеешь, кем и зачем мы сделаны. Вы там изображаете из себя спецназ цифрового мира, а, по сути, вы обычные наемники и ваша работа — прикрывать чужую тупость и жадность. И самое смешное, что ваши хозяева вас же за говно считают и сольют вас всех при первой возможности. Я, честно говоря, думал, что ты что-нибудь более умное придумаешь.

— Жень, расслабься, — я налил себе новую порцию рома, — мы с тобой профессионалы, ты лучше меня представляешь, что я мог бы тебе сказать. Ты также хорошо знаешь, что мы те, кто мы есть, и мы делаем то, что умеем лучше многих. И мне кажется, мы должны делать то, что можем, а потом, может быть, нам объяснят, кто нас сделал и кому это нужно.

— Ты себе сам так всё объясняешь, когда нужно утром встать на работу?

— Нет, я просто каждое утро делаю выбор между суицидом и еще одним рабочим днем. Пока что, как видишь, выпадает второй вариант.

— Ну и чудненько, — Евгений приподнял свою кружку, — неси и дальше свой тяжкий крест.

Я отсалютовал в ответ:

— Буду рад снова с тобой работать, если что.

Алексей позвонил, когда я был на полдороге в аэропорт.

— Она умерла! — драматичным голосом произнес он в трубку.

Я недоуменно оглянулся на проносящиеся за окном запыленные приземистые здания, выжженные безжалостным солнцем.

— Прости, не понял, — сказал я.

— Панда, которую «Руснефть» должна была спасать от китайских контрабандистов. Ее передали в зоопарк, но там накормили какой-то дрянью, в общем, она умерла.

— Понял тебя, передай, что за дохлую панду мы ему платить не будем, — сказал я и отключился.

За тысячи километров в далеком замерзающем на холодном ветру городе маленький зверек умер, так и не послужив на благо российского пиара, эта смерть, впрочем, как всегда, ничего не изменила.

 

ПИВО ДЛЯ МИНИСТРА

С утра пораньше Стас заказал себе пиццу, одной рукой он уплетал очередной кусок, а другой печатал какое-то сообщение в мессенджере. Он приветственно кивнул мне и произнес что-то невнятное.

— Стас, ты бы дожевал сначала, — посоветовал я, присаживаясь за свой компьютер.

— Так вот, — произнес он наконец, справившись с угощением, — пока тебя не было, мы из последних сил отбивались от «Радиотеха», кстати, очень мило было перевести все звонки на меня. Но сейчас всё более-менее спокойно. Зато у нашего друга Миши, который устроил нам всю эту порнографию, возникла небольшая проблема.

— Ну, излагай, — ответил я, наливая себе чай.

— У Миши есть довольно крупный завод по производству железобетонных конструкций в Подмосковье, так вот, там случились масштабные задержки заработной платы. Что приятно, этот завод — градообразующее предприятие, так что…

— Так что подключаем всю тяжелую артиллерию, экономические СМИ, социалка, соцсети, Свету подключайте, хотя даже не знаю… У нее панды дохнут на ровном месте.

— Господи, — Стас опять принялся за свою пиццу, — ты думаешь, у этих рабочих с завода есть интернет?

— Да я не знаю, предположим, пишут их родственники, не знаю, займитесь, короче говоря. Разрешаю бросить все ресурсы на это направление. А я пока буду работать над кульминацией нашей маленькой истории. Пиццей бы хоть поделился, жадина…

Отражения облаков плыли в свинцовой воде Москвы-реки, громада храма Христа Спасителя казалась игрушкой, забытой гигантским ребенком. На веранде бара «Стрелка» сидели человек пять экспатов в одинаковых синих рубашках, они были похожи на продукт неудачного эксперимента по клонированию. Вадим Петрович отложил в сторону меню и жестом отослал официанта.

— Мои партнеры остались вполне довольны новыми назначениями в группе Intersib, — сказал он, — но я так предполагаю, наша встреча посвящена другой теме?

— Да, у меня была совсем небольшая просьба, — в «Стрелке» подавали прекрасный эль, я сделал большой глоток, — Правобережный железобетонный комбинат.

— Вы так и не простили нашего общего знакомого Михаила? Петр, послушайте пожилого человека, месть — опасное и дорогостоящее хобби. Вы уверены, что уже достигли того уровня, когда можете себе его позволить?

— Совершенно ничего личного, — я щелкнул зажигалкой и поднес сигарету к мечущемуся на ветру языку пламени, — но в нашем бизнесе большое значение имеет репутация, так что…

Вадим Петрович вытянул ноги и прищурился, глядя на клонящееся к верхушкам домов солнце.

— Я слушаю, — произнес он.

— Завтра губернатор Подмосковья будет показывать прессе пару социальных объектов недалеко от Правобережного комбината, нам нужно слегка отклонить кортеж от назначенного пути, чтобы делегация рабочих смогла донести свои проблемы до руководства региона.

— Петя, ты меня переоцениваешь, ты думаешь, так легко отклонить кортеж? Как говорил один литературный персонаж, кирпич просто так на голову никому не падает.

— Мне кажется, ничего плохого не случится, если глава области поможет в решении проблем ее жителей. Разве нет?

— Ну, предположим… Но у меня тоже будет совсем маленькая просьба к руководству «Радиотеха», я через пару дней изложу подробности.

— Вадим Петрович, буду рад продолжить наше сотрудничество, — улыбнулся я, расплачиваясь за бокал эля. — Хороший вид здесь, приятно, что работа позволяет проводить большую часть дня вне офиса.

— Ага, в кабаках, — подмигнул мой собеседник.

Я сел в такси недалеко от выхода из храма Христа Спасителя. Как справедливо заметил Вадим Петрович, мой путь лежал в еще один кабак. На вечер была запланирована тайная встреча министра с представителями всех крупнейших экономических СМИ страны. Крупнейшие редакции объединились с целью добиться увольнения главы пресс-службы министерства, чьи бесконечные интриги уже больше года отравляли жизнь всем участникам рынка. Встреча была назначена в пивном ресторане недалеко от редакции «Коммерсанта». В небольшом темном кабинете стояли клубы сигаретного дыма, заговорщики пили квас и веселились, хотя в воздухе повисло понятное напряжение. Редактор экономического журнала Елена, моя старая приятельница, рассказывала о своих редакционных буднях.

— …мы решили проанализировать список киностудий, получивших аккредитацию в Минкульте, и уже на пятой строчке там значилась фирма ООО «Киновектор» со списком принадлежащих им объектов авторского права, в том числе «Горячие цыпочки — три» и «Анальное наказание». Причем, что характерно, все фильмы относятся к жанру научно-популярной продукции.

— «Решили проанализировать» — это из той же серии, что «от нечего делать зашла я на порносервер», — прокомментировал сотрудник «Коммерсанта» Эдуард, мужчина непропорционально высокого роста с ухоженной хипстерской бородкой.

— Иди в жопу, Эдик, — парировала Елена.

— Привет, Петя, — заметил меня Эдуард, — ты от своих боссов из «Радиотеха» научился на встречи опаздывать? Кстати, мы вроде как договаривались, что на встрече будут только журналисты…

— Эдик, расслабься, у вас в баре рядом с редакцией пиво, что ли, закончилось? Кстати, надо бы себе заказать. — Я подозвал официанта и сделал заказ, никто не последовал моему примеру.

— У меня для вас тут небольшой подарочек, — сказал я, вынимая из портфеля черную кожаную папку, — возможно, кто-то из вас помнит, как год назад государство вложило триста тысяч евро в спонсорский пакет на крупнейшей индустриальной выставке в Италии, в стоимость входили площади для размещения стендов российских компаний, но в итоге не удалось набрать и половины от нужного числа экспонентов. На самом деле одна из дружественных нам структур была готова выкупить все оставшиеся площади, но им отказали из-за того, что руководитель пресс-службы министерства им отказал, так как на этом настояли дружественные ему компании.

— Ладно, разберемся, но мне вся эта история всё равно не нравится, — не сдался Эдуард. В этот момент хлопнула дверь и все замолчали. На министре был черный пиджак, белая рубашка и ярко-красный галстук, он изо всех сил пытался казаться свойским парнем.

— На что жалуемся? — натянуто весело произнес он, присаживаясь за стол. Повисла неудобная тишина.

— Я, пожалуй, пива закажу, — застенчиво сказал министр.

Не скажу, что эта встреча закончилась удачно. Требования заговорщиков оказались не выполнены, более того, все они угодили на полгода в черный список министерства, передать чиновнику папку с компроматом мне тоже не удалось. Впрочем, я был одним из двух человек, которые хотя бы выпили пива тем вечером.

 

ТЕОРИЯ СЕКСУАЛЬНОСТИ

Профсоюз достучался до строителя

Губернатор Подмосковья взял под личный контроль расследование ситуации с невыплатами зарплат на Правобережном железобетонном комбинате. Проблема была озвучена рабочими на встрече с главой региона, посетившим предприятие с рабочим визитом. По данным представителя профсоюза рабочих предприятия, невыплаты заработной платы персоналу начались около полугода назад. Общая сумма задолженности составила более 100 миллионов рублей. На встрече с рабочими губернатор напомнил, что преднамеренная задержка заработной платы может грозить виновным крупными штрафами, а в некоторых случаях и уголовным преследованием. Основной акционер ПЖК бизнесмен Михаил Ефремов вчера был недоступен для комментариев.

Стол для переговоров в «Подводной лодке» был заставлен причудливо украшенными тортами и пирожными, пахло ванилью и апельсинами: с утра мы со Стасом при поддержке сотрудниц reception таскали фрукты и сладости из фургончика кейтеринговой компании.

— Сегодня у нас небольшой праздник, — произнес я, так как выпивать с утра у нас не очень принято (Стас окинул меня скептическим взглядом), — предлагаю поднять стаканчики с кофе в честь основного спонсора сегодняшнего торжества Михаила.

Сотрудники дружно отхлебнули кофе.

— На этом торжественную часть мероприятия прошу считать законченной, — продолжил я. — Что у нас с текущими проектами?

— У нас возникла проблема с Samsung, — сообщил Алексей, — они подарили одному журналисту телевизор последней модели, но у нас сложности с доставкой…

— Телевизор сперли? — поинтересовался Стас.

— Не совсем, — уточнил Алексей, — дело в том, что журналист снимает однокомнатную квартиру в Химках и телевизор не пролезает ни в дверь, ни в окно.

— Печалька, — отозвалась Вика, — я им говорила, чтобы телефоны лучше дарили.

Алексей недовольно замолчал.

— Насчет телефонов правильно, кстати, — сказал я. — Вик, что у тебя за история с «Радиотехом», ты вчера что-то говорила…

— Мы кроме всего прочего, как ты помнишь, ведем оператора Space, так вот, они месяц назад проиграли суд из-за частот для своей сети в Новгороде. Сегодня будет второе слушание.

— И они выиграют? — спросил я.

— Ну, это зависит от решения суда…

— Вик, не трахай мозг, пожалуйста, — произнес я.

— Они проиграют. Наш оппонент — местный оператор платного телевидения, компания местного политика и бизнесмена Сергея Щукина. Ну и в качестве вишенки на торте, — Вика двумя пальцами взяла заспиртованную вишню из стоящего на столе пирожного, — компания называется «ЭРОС».

— Как, прости? — переспросил Стас.

«Электронные радиооптические системы», сокращенно «ЭРОС». Но это еще не всё.

— Господи, еще-то что? — простонали мы со Стасом.

— Щукин возглавляет некоммерческую ассоциацию «Сила России», — произнесла Вика, — вот, кстати, их рекламный щит.

Вика извлекла из папки фотографию, на которой собравшиеся разглядели рекламный носитель, на котором были изображены два мускулистых обнаженных по пояс мужчины, раскрашенные в радужные цвета при помощи Photoshop.

— Ну а что, мне нравится, — произнес Стас, — так сказать, единство изобразительных и выразительных средств с легким оттенком гомосексуальности. Только если есть Эрос, то, видимо, альтернативой должен быть Танатос. Надо подкинуть «Радиотеху» идейку.

— Юмористы хреновы, — рассердилась Вика, — мне-то что делать? Наши юристы подготовили бриф для журналистов, мы как-то должны реагировать на судебное решение.

— Знаешь что, Вика, — задумчиво произнес я, — пожалуй, надо помочь этому «ЭРОСу» максимально широко осветить свою судебную победу. Мы же можем им поспособствовать?

— А смысл? — не поняла Вика.

— Ну, при таких вводных мне кажется, что они сами себя успешно закопают, даже лучше, чем это бы у нас вышло.

После планерки я вышел прогуляться, беспорядочные притихшие переулки вывели меня к небольшому скверу неподалеку от Счетной палаты. В глубине аллеи две молодых девушки играли в бадминтон, рыжие волосы одной из них разметались по плечам, косые лучи солнца падали на них сквозь листву. Чуть поодаль на лавочке на солнцепеке развалился немолодой уже бомж. Снисходительно глядя на девушек, он сделал глоток из пластиковой бутылки, спрятанной под грязной коричневой курткой. Эрос и Танатос, две точки на одном коротком отрезке, к какой из них я был ближе? Когда-то давно я пил коктейли с Алисой, ирландкой с короткими рыжими волосами, в небольшом баре на Шестой авеню в Нью-Йорке. Через двадцать часов мы вышли из лимузина в аэропорту имени Джона Ф. Кеннеди. Алиса протянула мне листок из блокнота со своим телефоном, мы поцеловались, ее дыхание пахло мятными леденцами. Алиса повернулась и пошла к своему терминалу. Я смял листок бумаги, уронил его на асфальт, порыв ветра подхватил бумажный шарик и швырнул в отверстие водостока. Тогда я чуть было не позволил себе быть счастливым. Стас назначил встречу в небольшом пабе недалеко от Охотного ряда, мое такси затормозило около серого монолита здания Минкомсвязи. Я спустился по крутым ступеням. Мы заказали по пинте Guinness.

— Мне звонили знакомые, — начал Стас, — есть возможность взять нового клиента, но с ним всё неоднозначно. Я решил, что нужно сначала тебе рассказать…

— И кто это? — я сделал большой глоток плотного почти черного напитка.

— Феликс Вайсман, — отозвался Стас.

— Банкир, беглый олигарх, живет в Лондоне, Кенсингтон, состояние — 800 миллионов долларов, участник «золотой сотни» Forbes 2013 года. А что с ним не так?

— Он намерен направить значительные средства на борьбу с, как он это называет, режимом. Учитывая профиль наших основных клиентов, нет ли в этом конфликта интересов?

— Ну, как тебе сказать, Стас. Мне всегда казалось, что пиарщик, как солнце, — светит без разбора и негодяям, и праведникам. Ну, или негодяям разного толка, не важно.

— Ну тогда, — Стас поднял свой бокал, — я думаю, вы без труда договоритесь.

 

ПРОЕЗЖАЯ БАТЕРСИ

В бизнес-зале Шереметьева было пустынно, два немолодых японца что-то оживленно обсуждали перед открытым MacBook, я без интереса изучал разложенные на столе утренние газеты — успокаивающий, хотя и бессмысленный ритуал. Новостные колонки лаконично извещали, что владелец ПЖК Михаил Ефремов может инициировать процедуру банкротства предприятия. Представитель профсоюза сообщил прессе, что рабочие завода готовят коллективный иск к работодателю. Я удовлетворенно отложил смятую газету, кофе в чашке остывал и начинал горчить. На экране телефона высветился номер Вадима.

— Привет, надо встретиться, — произнес он в трубку.

— Я в аэропорту, звони по резервному каналу.

Для экстренной связи мы использовали SIM-карты, купленные с рук без предъявления паспорта, после каждого звонка карта выбрасывалась — незамысловатый прием, позволявший осложнить жизнь потенциальным любителям чужих секретов. Я извлек из сумки старую трубку Siemens.

— Похоже, мы слегка перестарались с Андреевым, — произнес Вадим, — у меня есть знакомый в Генпрокуратуре, он говорит, что в деле «РусПэй» появились новые подробности. Похоже, они использовали ее как канал для отмывания средств, пока непонятно каких, но речь, по его словам, идет минимум о нескольких миллиардах рублей.

— Интересно, — сказал я, — а что за знакомый?

— Петя, не задавай дурацких вопросов, — недовольно пробурчал Вадим. — Знакомый. Но это еще не всё, самое плохое, что там засветились пара офшоров, прокурорским о них ничего не известно, но мои источники говорят, что они могут в итоге вывести на реальных бенефициаров всей этой лавочки.

— Вадик, ты можешь выражаться более конкретно? — я машинально поднял чашку с кофе и поставил ее обратно.

— Цепочка офшоров может вывести на совладельцев банка Nord, — произнес Вадим.

— Твою ж налево! А твой знакомый может сделать так, чтобы они там не очень старались, когда будут копать эту историю?

— Не знаю, чувак, не знаю, но он сделает всё, что возможно. Удачно тебе долететь, — произнес Вадим и отключился.

Я убрал телефон в карман и поежился. В холодном утреннем свете серебряные фюзеляжи самолетов на взлетной полосе напоминали выброшенных на берег рыб, на востоке разгоралось тревожное алое зарево.

Я откинулся в кресле самолета и закрыл глаза, ускорение вдавило меня в кресло, гул двигателей действовал убаюкивающе. Когда я проснулся, в иллюминаторе сквозь сероватую дымку уже виднелись пригороды Лондона. В салоне играла Вторая симфония Рахманинова, преданность British Airways классической музыке всегда была для меня труднообъяснимым явлением. Мой знакомый репортер Dow Johns Стив оставил ключи от своей квартиры на Clapham Junction — районе, известном тем, что даже среди представителей британских низов считался неблагополучным. Из мебели в квартире имелось только потрепанное черное кожаное кресло, в качестве кровати хозяин квартиры использовал лежащий прямо на полу матрас. Я снял пиджак, бросил его в угол и развалился на кресле. Неподалеку имелась круглосуточная лавка, хозяин которой — уголовного вида пакистанец двухметрового роста — регулярно со мной здоровался. В этот раз визит к нему не понадобился: Стив оставил мне недопитую бутылку виски. Я на три пальца налил в бокал коричневой резко пахнущей жидкости и сделал первый глоток. В животе стало тепло, за окном уже мерцали огоньки окон, на пригород Лондона опускались лиловые сумерки.

Утром я заказал кофе в Starbucks около метро, пахло овсяным печеньем, напротив две женщины в хиджабах изучали витрину видеопроката, из открытой двери доносилась песня Эми Уайнхаус. Я купил билет на электричку и опустился на пластиковое сиденье и открыл бесплатную газету. Передовица была посвящена вечерней давке в метрополитене — после футбольного матча группа фанатов затеяла драку, в результате которой два пассажира упали на рельсы. За окном проплывали запыленные деревья, в просветах ветвей виднелись башни старой электростанции Battersea, переделанной в сверхсовременный офисный центр.

Вынырнув посреди бестолковой сутолоки вокзала Виктория, я окончательно проснулся. Владение Вайсмана затерялось среди десятков похожих особняков с чугунными решетками, украшенных табличками с угрозами в адрес владельцев велосипедов. Я нажал на неприметную кнопку звонка — мне открыла миниатюрная девушка в строгом темно-синем платье. «Феликс Леонидович ожидает», — произнесла она по-русски. В тенистом дворике стояла старинная скамейка с забытым кем-то томиком Оруэлла, я улыбнулся. Газонная трава хранила на себе следы заботы нескольких поколений садовников. Интерьер дома Вайсмана был подчеркнуто спартанским: бежевые ширмы в японском стиле, дизайнерские стулья из черного пластика, засохший букет цветов на столе, напоминающий икебану. Я повидал много жилищ людей, не испытывавших стеснения в средствах. Полгода назад я ужинал в особняке одного скромного чиновника на Рублевке — зал высотой с трехэтажный дом был окружен дорическими колоннами, в центре был расположен бассейн, в котором плавали розовые лепестки, а хозяин располагался на двухметровом позолоченном троне. Полагаю, дизайн жилища обошелся Вайсману не сильно дешевле, чем рублевскому патрицию, однако здесь чувствовалась продуманная сдержанность, призванная обезопасить хозяина от обвинений. В восточном варварстве. Феликс Вайсман оказался немолодым человеком среднего роста с уютным округлым животиком. Его пиджак явно был сшит на заказ на Сэвил Роу. Вайсман протянул руку в приветствии, его тонкая кисть выглядела аристократично.

— Приветствую в моем скромном жилище, — произнес он. — Я получил о вас достаточно лестные отзывы от наших общих знакомых в России, желаете кофе, может быть, бокал вина?

— Благодарю, я выпил кофе по дороге, а для вина слегка рановато, — ответил я, рассматривая хозяина жилища.

По сравнению с фотографиями в российской прессе, Феликс пополнел, его глаза излучали какую-то истерическую жизнерадостность.

— Да, здесь почти везде подают неплохой кофе, в России мне этого всегда не хватало, — сказал Феликс, — впрочем, к делу. Мне вас порекомендовали как человека, который мог бы взять под контроль мои операции в сфере медиа, ориентированных на российскую аудиторию. Вас интересует такая возможность?

— Меня могла бы заинтересовать такая возможность, однако я скорее склонен не управлять вашими медийными активами, я больше склоняюсь к тому, — я выдержал паузу, — чтобы их закрыть.

— Не очень понял вашу мысль…

— Наши аналитики тщательно проанализировали работу подконтрольных вам медиа, — я извлек из сумки толстую папку, набитую какими-то старыми черновиками годичной давности, — и мы пришли к выводу, что все СМИ, которыми управляют ваши менеджеры, крайне неэффективны. К примеру, издание «Свобода Инфо», — я со значением похлопал рукой по папке, — стандартный сборник переводных бредней про страшную заснеженную «Рашку», написанных выжившими из ума маразматиками и опубликованных в вестнике провинциального колледжа Западного Сассекса. Мне кажется, такая медиастратегия безнадежно устарела.

— Предположим… — произнес Феликс, изучающе глядя на меня.

— Я должен вас спросить, и это не праздный интерес, — какова конечная цель ваших инвестиций в российские СМИ?

— Конечная цель — ослабление позиций действующих элит и последующая смена политического курса, — произнес мой собеседник с ироничной улыбкой.

— Окей, в этом случае я бы предположил, что ваша целевая аудитория — молодые политически и экономически активные жители страны, ориентированные на культурные ценности и образ жизни, характерные для западной цивилизации. Осмелюсь предположить, что почти никто из них вообще не читает «Свободу Инфо».

— Не скажу, что вы мне открыли глаза, но это звучит довольно убедительно, — рассудительно произнес Феликс. — И что вы хотите предложить в качестве альтернативы?

— Я распоряжусь, чтобы вам прислали подробную концепцию, но если коротко, мы рекомендуем децентрализованный подход. Речь о создании некоего общего вектора, затрагивающего все наиболее востребованные платформы: видеоблоги, инновационные контентные и дискуссионные площадки и так далее. Мы должны не платить новым авторам, а помогать уже существующим производителям контента, создавать для них условия и инструменты для самовыражения во всех существующих новых медиа. По сути, это медиа, в котором нет разницы между автором и читателем.

— Петр, вы знаете, я далек от всех этих высоких материй, но мне нравится, как на такие вещи смотрит Маклюэн. Для начала я бы предложил некий тестовый период сотрудничества, скажем, полгода, и по результатам мы могли бы сделать выводы о целесообразности дальнейшего сотрудничества.

— Меня это вполне устраивает, — кивнул я, — а кстати, из частного любопытства, зачем вам всё это?

— Что это? — не понял мой собеседник.

— Ну, борьба с режимом и всё такое, какой смысл тратить на это деньги?

— Вы знаете, — Феликс тяжело вздохнул, — до того как у меня возникло недопонимание с Башнями, я большую часть времени жил в Лондоне. И только полгода назад я понял, в чем проблема. Одно дело, когда ты здесь на время, и совсем другое, когда это место становится твоим единственным домом. Я бы вам не пожелал оказаться в такой ситуации.

— К счастью, я слишком беден, чтобы иметь шанс оказаться в такой ситуации, — смиренно ответил я.

Выйдя от Феликса, я догулял до парка. На берегу пруда стояли выцветшие от солнца шезлонги, я опустился в один из них. Мимо верхом проехали два мальчика в одинаковых красных куртках и шлемах, в тени деревьев отдыхала футбольная команда. Несколько лебедей торжественно скользили по зеркальной поверхности пруда. На соседнем шезлонге худощавая блондинка в серебристом платье самозабвенно матерились по-русски в последнюю модель iPhone.

 

В ПОИСКАХ ЛЕВИАФАНА

Каждую неделю Эскадрон Смерти обедал в одном из московских фастфудов, на этот раз наш выбор пал на McDonald`s. Мы со Стасом приземлились за столик с подносами, заставленными гамбургерами. Стас с осуждением взглянул на Вику и Кристину, ограничившихся картошкой и салатами.

— Коллеги, вы нарушаете основной принцип фастфуда, — с видом знатока произнес он, — одна отрава должна компенсировать другую. Например, съел ты чизбургер, — Стас действительно откусил большой кусок чизбургера, — запей «Кока-Колой», тогда они вступают в сложную химическую реакцию и в результате не наносят вреда организму…

— Господи, Стас, меня и так с утра РЖД изводит, а ты сейчас у меня окончательно аппетит отобьешь, — ответила Вика.

— А что там у вас с РЖД опять случилось? — уточнил я.

Вика нецензурно выругалась.

— Наш дизайнер оформлял презентацию для выступления их президента и взял старую карту России, на которой нет Крыма, — рассказала она. — Ну, в общем, кому до этого дело — но это заметила одна региональная журналистка. В общем, в ближайшие месяца три можете мне секс не предлагать, так как мне его с большим запасом хватило.

— Отлично, — вздохнул я, — вы как дети малые! Сто раз уже говорилось, что малейшие неточности с картами сейчас, как в военное время, караются расстрелом, но нет, обязательно кто-нибудь то Крым обратно украинцам отдаст, то Курильские острова Японии подарит, то еще что похуже. Ладно, приехали, что по новым проектам для Феликса?

Алексей отложил в сторону гамбургер и открыл файл на планшете:

— Отдел аналитики изучил региональные новости и выделил ряд потенциально интересных для дальнейшей раскрутки. В Новосибирске у нас есть рабочий сталелитейного завода, который защитил девушку от хулиганов, отец одного из нападавших оказался родственником прокурора, и на рабочего завели уголовное дело…

— Хорошая тема, кстати, — высказался Стас, дожевывая гамбургер. — Нападавшие славянской национальности?

— Двое местных, двое дагестанцев.

— Дагестанцы не подходят, у нас есть другой проект по национальной тематике, — отрезал Стас. — Что еще?

— Забастовка персонала детских садов в Ярославле, погиб один ребенок, по предварительной версии из-за халатности персонала. Представители профсоюза утверждают, что из-за дефицита сотрудников оставшимся на работе приходится выполнять вдвое больше обязанностей.

— Нет, слишком мрачно.

— Жители села Енино протестуют против сноса больницы, по заявлению активистов, церковь мешает строительству химического предприятия, в стройке заинтересован глава региона. Согласен, так себе история, но что есть.

Алексей виновато развел руками.

— Есть еще в Центральном регионе история, город Козловск, — продолжил он. — Некий коммерс завалил из ружья местного мэра. Там непонятная история, все свидетели были пьяны до последней степени, но вроде они что-то по бизнесу не поделили.

— О, я, кстати, фильм недавно смотрел на эту тему, — задумчиво произнес Стас, — что-то такое беспросветное, все бухают, матерятся, везде коррупция. Из серии «жизнь слепого парализованного бомжа Сергея неожиданно становится еще хуже».

— Кстати, это может быть неплохая история, — оживился я, — в одном кейсе и сложная ситуация в провинции, и бунт маленького человека против коррумпированной власти, и Мартин Хаймер в российском исполнении. Давайте попробуем это крутить.

— Петь, ты уверен? — усомнился Стас. — Наверняка выяснится, что у этого твоего Хаймера банально белая горячка случилась.

— Да когда нас останавливали такие сложности? Леша, подготовьте мне бриф по коррупционной деятельности этого мэра и закажите билет в этот Козловск. Кстати, одно название чего стоит…

— А кто сказал, что мэр занимался коррупционной деятельностью? — поинтересовался Алексей.

— Леша, а ты давно видел мэра, который не занимался бы коррупционной деятельностью?

Алексей дипломатично вернулся к своему гамбургеру.

Козловск, как и многие провинциальные города, был похож на декорацию для съемок фильма о жизни купечества XIX века. Желтое здание вокзала было похоже на кукольный домик, около выхода курил пожилой таксист, его коричневая кожа была как будто навсегда сожжена загаром. Я жестом показал, что мне не нужна машина. Таксист, докурив сигарету, уронил окурок на асфальт и смачно сплюнул. Я пересек привокзальную площадь и зашел в небольшое кафе. Внутри царил полумрак, посетителей не было, в витрине одиноко лежали две котлеты на бумажной тарелке. На котлетах сидели несколько мух — они взлетели, когда я вошел в помещение. Я присел за ближайший столик и достал планшет. Мэр Козловска был классическим «красным директором»: около десяти лет проработал на крупнейшем местном заводе, дослужившись с простого токаря до директора завода, в начале 90-х занялся политикой. Среди его прегрешений не нашлось ничего особенно серьезного: конфликты с местной транспортной компанией из-за попыток регулировать маршруточный бизнес, имущественные споры с парой московских компаний, пьяный дебош нескольких чиновников из администрации города, впоследствии замятый на уровне главы местной полиции. Мэр, в сущности, был неплохим парнем. Его убийца, некий Федор Кривцов, руководил крупнейшей в городе строительной компанией, ему же принадлежали несколько небольших производств и рынок на центральной площади. Из криминала наши источники нашли только старую историю с его дочерью, попавшей в полицию с партией кокаина. В общем, как обычно, один хороший парень выпил водки и убил другого хорошего парня, ничего интересного. Я заказал чашку кофе, напиток оказался чуть теплым с противным металлическим вкусом. В кафе зашли две старухи с корзинками, до меня донеслись какие-то невнятные разговоры, густо пересыпанные отборным матом.

Здание центрального РОВД находилось в обычной четырехэтажной бетонной коробке, с таким же успехом в ней мог бы расположиться торговый центр. Внутри пахло кислой капустой и хлоркой. Встреча с Кривцовым обошлась мне в полторы тысячи долларов. Меня отвели в тесную комнатку, выкрашенную омерзительной светло-коричневой краской. Кривцов оказался высоким мужчиной спортивного телосложения, он был чисто выбрит и держался достаточно спокойно для своего положения.

— День добрый, — произнес я, — хотя в вашем случае это звучит не очень уместно.

Мой собеседник кивнул, растирая затекшие в наручниках запястья.

— У нас не очень много времени, не буду отвлекать вас несущественными подробностями. Я представляю одну влиятельную персону в Москве, и этой персоне нужна от вас одна небольшая услуга. Взамен мы могли бы довольно существенно облегчить ваше текущее положение, — я обвел глазами комнату для допросов.

— И какую услугу я могу оказать пославшей вас персоне? — Кривцов не выглядел заинтересованным.

— Насколько мне известно, никто не знает, как именно вышло, что вы застрелили этого мэра, никто, включая вас самих. Вам не кажется, что вся эта история выглядит слегка нелепо?

— Я сижу в одной камере с человеком, который вот уже два года ждет суда по делу о краже электрочайника. Вот его история выглядит нелепо. Хотя мне кажется, что в том, что ты попадаешь в такие места, всегда есть какой-то смысл; чтобы это понять, нужно оказаться по другую сторону забора.

— Радует, что вы относитесь к этой ситуации философски. Мне, если коротко, нужно, чтобы вы озвучили следственным органам новую версию мотивов вашего поступка. Вы убили мэра из-за того, что он бесконечными поборами поставил ваш бизнес на грань разорения.

Кривцов впервые за время нашей встречи проявил интерес ко мне.

— А зачем вам это и почему вы думаете, что я могу на такое согласиться?

— Зачем мне это нужно, вас не касается. Но я могу сказать, что мои юристы уверены, что подобное признание не увеличит продолжительность вашего срока. Более того, такой взгляд на ситуацию привлечет к вашему делу внимание общественности и может положительно повлиять на вердикт суда.

— Возможно, если я случайно не умру на нарах, например послезавтра…

— Здесь как раз можно не беспокоиться: если вы согласитесь с нами работать, ваше дело станет явлением федеральной значимости, так что вы, образно выражаясь, будете находиться вне компетенции местной правоохранительной системы.

— Не уверен, что для меня это так уж важно, — произнес Кривцов. — Что вы можете мне предложить, интервью на Первом канале? Здесь вам не шоу «Дом-2»…

— Ну, для начала не думаю, что ваш бизнес будет хорошо развиваться после того, как вас осудят. Кстати, как обстоят дела в вашем бизнесе?

— В последнее время так себе, но это обычные проблемы, мэр тут совершенно ни при чем.

— Если вы согласитесь сотрудничать, я гарантирую финансовую поддержку для ваших родственников на то время, которое вы проведете в вынужденной изоляции.

— Ну, это само собой, — Кривцов оценивающе посмотрел на меня, пытаясь поймать мой взгляд.

Я посмотрел ему в глаза. В таких случаях, чтобы гарантированно выиграть в игре, кто кого пересмотрит, нужно фокусировать взгляд в точке на переносице оппонента, тогда ему кажется, что вы смотрите ему прямо в глаза. Кривцов отвел взгляд.

— Если я соглашусь сделать то, что вы просите, мне нужны будут четкие гарантии помощи моим близким, — сказал он после длинной паузы.

— Я готов перевести на их счет первый транш в двадцать пять тысяч евро до того, как вы сделаете заявление для прессы. Считайте это жестом доброй воли. В сущности, я не предлагаю вам свободу, но могу обещать, что вы войдете в историю. Уверен, есть много людей, которые согласились бы поменяться с вами местами.

— Думаю, эти люди потом сильно пожалели бы о своем выборе, — спокойно произнес мой собеседник.

Я пожал ему руку и поднялся. Дверь камеры захлопнулась за мной с металлическим скрежетом. Уродливое чудовище, которое как будто в насмешку называют правосудием, захлопнуло пасть, впрочем, это было не моей проблемой.

За окнами вагона убегали вдаль покосившиеся дачные домики, какие-то кирпичные будки и беспорядочно сложенные шпалы, безымянная речка катила свои сонные темные воды, тени от деревьев становились длиннее. Я вспоминал сильного нестарого еще мужчину, за которым захлопнулась железная дверь камеры. Когда-то давно один знакомый бизнесмен сказал мне, что первую половину жизни человек думает, что он решает, как ему жить, потом он понимает, что может решать только, как ему умереть, чаще всего ближе к концу второй половины жизни ему становится ясно, что и решение, как умереть, тоже принимает не он.

 

ВРАГ ВНУТРИ

Робин Гуд из Козловска

Убийца мэра Козловска потерял бизнес из-за коррупции в офисе сити-менеджера. Федор Кривцов, арестованный за убийство мэра Козловска, заявил прессе, что его строительная компания оказалась на грани банкротства из-за постоянных поборов со стороны городских чиновников. Он утверждает, что в момент совершения преступления находился в состоянии нервного срыва, вызванного критической ситуацией, в которой оказался его бизнес. В настоящий момент Ассоциация независимых предпринимателей Козловска готовит обращение к федеральным властям с требованием разобраться с многочисленными случаями незаконных поборов с местных бизнесменов. Представитель Следственного комитета РФ отказался от комментариев.

Кирилл явился в наш офис без звонка, вопреки обычному, он был небрит, а темные круги под глазами говорили, что ночь он провел не лучшим образом.

— Привет, у нас проблема, — с порога заявил пиарщик «Гаммы».

— Садись, — произнес я, — кофе будешь или сразу виски?

— Иди ты… — ответил он. — Мы столько не выпьем. У нас вышла нехорошая история с одним серьезным «пассажиром», он увел наш золотодобывающий актив в Узбекистане, нужно обеспечить ему соответствующее сопровождение по полной программе, ну, ты сам знаешь…

— Золото? Неплохо, а кто «пассажир»?

— Адамович.

Я опустился в кресло. Иван Адамович, бессменный член первой двадцатки в рейтинге богатейших людей России, — настоящий кошмар для всех своих многочисленных недругов. На счету Адамовича было более десяти корпоративных конфликтов с участием крупнейших мировых компаний и сотней судов во всех возможных юрисдикциях. Даже такому опытному игроку, как «Гамма», стоило задуматься о том, как выйти из ситуации без потерь.

— Серьезно… — произнес я. — Хорошо, давай материалы по нему, будем думать, что можно сделать. История с Женей выгорела в итоге?

— Да, он вышел на работу в газету в начале этой недели, думаю, самое время его использовать, — произнес Кирилл.

— Надо, пожалуй, всё же выпить, — сказал я, поворачиваясь к Стасу.

Мой старый приятель Глеб позвонил через двадцать минут после ухода Кирилла. Когда-то, когда я только начинал в этом бизнесе, Глеб был моим учителем. Уже больше семи лет он возглавлял пресс-службу Адамовича, хотя, по сути, это была не пресс-служба, а скорее тайная полиция, занимавшаяся всем, что только можно было придумать, от кражи государственных тайн до шантажа топ-менеджеров ключевых экономических СМИ. Глеб назначил встречу в рюмочной «Второе дыхание» на «Новокузнецкой». В темном подвальном помещении толпились местные завсегдатаи, в ноздри бил кислый запах перегара и давно немытых тел, мы заняли самый дальний столик у стены. Глеб попросил закрытую бутылку водки, мы налили по рюмке и выпили.

— Кирилл приезжал уже? — скорее утвердительно произнес Глеб.

Я кивнул. Глеб похудел и сильно загорел, недавно он вернулся из Доминиканы. На нем был серый английский костюм и белая рубашка в цветочек от Meucci.

— Ты уже читал материалы по нашему делу? — поинтересовался Глеб. — Строго между нами, юристы красиво всё разыграли, «Гамме» не позавидуешь. А ты правда собираешься сыграть против нас?

— Чувак, ты сам мне когда-то говорил: не бывает нерешаемых вопросов, если вопрос не решен, значит, кто-то плохо подготовился.

— Я такое говорил? — Глеб опрокинул в себя остатки водки. — Надо будет где-нибудь записать. Но ты, наверное, прав: всё дело в том, насколько хорошо ты подготовился. Мы как раз подготовились хорошо. Впрочем, посмотрим. Как обычно? Ни женщин, ни детей? — улыбнулся он.

— Ни женщин, ни детей, — согласился я, наливая новую порцию жидкости в рюмки. — Кстати, о детях — в Узбекистане арестованы два человека «Гаммы», мне кажется, их можно отпустить.

— Это местные перестраховались, — заметил Глеб. — Дикие люди, что скажешь, я думаю, через пару дней их выпустят. Как твой бизнес, кстати, процветаете?

— Да так, по мелочи пробавляемся, — улыбнулся я, — с переменным успехом. Я вот недавно в Гоа ездил, там тусовка дауншифтеров, серфинг там, травка, ну, ты понимаешь. Сидят все такие, сокрушаются: кризис везде, рента за квартиру в Москве вдвое уменьшилась, бизнес менты прикрыли… Как обычно, в общем. И один мужик лет сорока такой говорит: «у меня, типа, такой бизнес, что я клал на ваш кризис». Все, естественно, в шоке, мол, что за бизнес. Он усмехнулся, пива глотнул и говорит: «У меня в аренде кладбище в Москве». Вот это я понимаю, вечные ценности!

— Да, чувак, с этим не поспоришь. Ладно, мне бежать надо, еще увидимся. — Глеб извлек из кармана бумажник и положил на стол тысячную бумажку. — Удачи по понятным причинам пожелать не могу.

Я допил содержимое своей рюмки и набрал номер Стаса. «Меня не будет двадцать четыре часа, на это время ты принимаешь командование», — сказал я в трубку.

Евгений проводил меня на этаж, где располагалась редакция. В ньюсруме царил обычный для второй половины дня бардак. Кто-то яростно колотил по клавиатуре, кто-то хохотал, несколько корреспондентов что-то оживленно обсуждали по телефону. Мы прошли в крошечную переговорную.

— Ну как, я был прав, ты скучал по этому всему? — поинтересовался я.

— Так скучал, что многое из этого уже успело надоесть, — улыбнулся Евгений, он, казалось, еще не до конца распрощался со своей хижиной в тени пальм. Его загорелая кожа смотрелась неестественно темной в холодном офисном свете.

— Ты сказал, что у тебя есть новая информация по узбекской проблеме «Гаммы», — начал он. — Я так понимаю, ты работаешь на них в данный момент?

— Неофициально. Но информация, которую я хочу тебе передать, взята из открытых источников, — я положил на стол толстую стопку распечаток. — Как ты знаешь, их актив UzGold при поддержке государственного регулятора перешел в собственность пула инвесторов, связанных со структурами Ивана Адамовича.

— Формально участие Адамовича никем не доказано. Активы выкупили структуры бизнесмена Алекса Лазаревича.

— Вот именно, — я пролистал несколько страниц, — офшор Лазаревича Belvedere LTD получил право на выкуп ста процентов UzGold, но если посмотреть на материалы сделки, которые есть на сайте Минимущества Узбекистана, Belvedere привлек финансирование на сумму 250 миллионов евро от инвестбанка East Development. Если поднять последний отчет этого банка на Лондонской бирже, мы увидим, что среди его акционеров есть три офшора — IADCom, United Ventures и GoldRush. Первые два за последние четыре года так или иначе участвовали в пяти сделках с участием Ивана Адамовича. К слову, IADCom — это Ivan Adamovich Company, если что…

— Это интересно, но нам нужно будет время, чтобы всё проверить, — произнес Евгений после некоторого размышления, — и даже если всё так, это не доказывает, что конечным бенефициаром сделки является Адамович.

— Жень, не вопрос, — я развел руками. — Проверяйте, звоните представителям Адамовича. Я думаю, такое расследование займет около недели, я в свою очередь подкину что-нибудь новое, если попадется.

— Хорошо, — решился Евгений, — спасибо тебе, мы попробуем разобраться, думаю, дня через два-три мы сможем это выпустить. Прости, мне еще текст сдавать.

Выходя из здания редакции, я достал телефон и набрал Кирилла. «Женя взял материал в работу, до связи, буду сообщать о новостях», — произнес я и повесил трубку.

Кирилл перезвонил в три часа ночи.

— Лазаревич дал интервью «Коммерсанту», — почти прокричал он в трубку, на заднем плане слышалось глухое уханье музыки, Кирилл, по всей видимости, находился в каком-то клубе. — Ты газеты ночью не читаешь?

— Я читал их, когда сам работал в газете. Я просыпался каждый день в три часа ночи и читал конкурентов. Если мы пропускали новость, я выпивал сто грамм. Когда я осознал, что начал это делать, даже когда мы ничего не пропускаем, я решил уйти из газеты.

— Душераздирающая история. В общем, он рассказал про подробности сделки, наврал, конечно, но наше расследование теперь потеряло смысл. Интересно, какая сука настучала парням Адамовича…

— Не понял, ты считаешь, что утечка была на нашей стороне?

— Петь, я ничего не утверждаю, наша СБ проводит расследование, но я бы на твоем месте тоже проверил своих…

Я нажал на отбой и задумался. Признавать это было неприятно, но вероятность утечки из нашей компании была. Я прошел на кухню и достал из шкафчика бутылку виски. Некоторые привычки просто так не забываются.

 

ВРЕМЯ ХОРОНИТЬ МЕРТВЕЦОВ

UzGold зазывает инвесторов

Новый владелец крупнейшей золотодобывающей компании Узбекистана UzGold Алекс Лазеревич намерен привлечь для развития компании средства международных инвесторов. В интервью «Коммерсанту» Лазаревич сообщил, что ведет переговоры с рядом крупных международных инвесторов, в том числе Банком реконструкции Евросоюза. Средства нужны на развитие добывающей компании, а также на погашение кредитов перед российскими банками, по неофициальной информации, покупка UzGold стоила Лазаревичу более 300 миллионов долларов. Предприниматель также заявил, что не планирует продавать контроль над UzGold структурам предпринимателя Ивана Адамовича. «Это полный бред», — сказал Лазаревич в интервью «Коммерсанту».

Мы с Кристиной расположились на полузаброшенной веранде в здании Речного вокзала, купили два пива у сонного хронически недовольного жизнью бармена в кафе, неведомо как сохранившемся здесь. Речная гладь слепила глаза миллионами бликов, доносились крики чаек, похожие на гудки застрявших в гигантской пробке машин, ветер доносил запах разогретой солнцем травы. Кристина только что вернулась из офиса нефтяной компании Standard Oil, контрольный пакет компании принадлежал «Радиотеху», который боролся за контроль над активом с иностранными акционерами. В тот день в офис Standard Oil как раз пришли с обыском сотрудники Генпрокуратуры.

— Ну как, тебе удалось их финансовые документы достать? — спросил я.

Кристина прищурилась, глядя на сверкающую водную гладь, горячий ветер играл черной прядью ее волос.

— Помнишь их финдиректора Наташу? — произнесла она. — На вид такая классическая тупая блондинка с сиськами… Так вот, я приезжаю к ним в офис, мы садимся на кухне, там дежурят два спецназовца, или кто они там, такие с автоматами, в шлемах и всё такое, телефоны у всех отобрали. Мы сидим, тупо треплемся про парней: «Миша козел, а Максим такой зая» и всё прочее. Парни внаглую пялятся на мою блузку. И Наташа говорит вдруг: «Ой, я совсем забыла, Макс тебе подарок на день рождения просил передать». Я не понимаю, что за Максим, какой подарок вообще. Она встает и приносит такую флешку в виде брелка на ленточке со стразами. Через полчаса приходит какой-то мужик из прокуратуры, говорит, типа «валите все по домам», телефоны так и не отдали, уроды.

— Ну и что? — не понял я.

— Наташа на флешку записала всю их финансовую документацию за последние три месяца.

— О как, молодцы! А что в целом по Standard Oil происходит?

— Да так, с переменным успехом. Там есть такой Стивен Джонс, вице-президент и член совета директоров, он дал интервью Bloomberg, завтра должно выйти — куча всяких отборных гадостей про «Радиотех», нарушение прав иностранных акционеров и всё такое — тихий ужас, в общем.

— Понятно, ну, почитаем, надо бы с этим Блумсбери сделать что-то, поговорите с юристами, может, его уволить за что-нибудь, не знаю…

— Да уж, это был бы реальный подарок, — улыбнулась Кристина.

— Я подумаю, — произнес я. — Ладно, мне бежать надо, на встречу с Глебом.

— Господи, как ты можешь общаться с этим упырем! Телефон мне, кстати, новый не забудьте выписать, — Кристина щелкнула зажигалкой и сделала глубокую затяжку.

Мы встретились с Глебом на Шлюзовой набережной, рядом с мостом через канал гранитные ступени спускались прямо в заросшую ряской воду, на ее зеленоватой поверхности плавало отражение логотипа Ernst & Young.

— Где ты взял эту переписку? — сходу набросился на меня Глеб.

Он был в том же сером пиджаке, только вместо рубашки на нем была красная футболка с изображением Микки-Мауса.

— Какую переписку? — с невинным видом поинтересовался я.

— Петя, не включай тупого, переписку Лазаревича с узбекскими чиновниками, где он обещает им взятки и признается в том, что за ним стоит Адамович. Переписку, которую ты собираешься передать Financial Times.

— Ну, где взял, там уже нет. Более интересно, откуда ты об этом узнал, коллега.

— Так, стоп, — Глеб предостерегающе поднял руку, — не важно, где ты ее взял. Молодец, не спорю, но ты же понимаешь, что эта история выплывет, всем будет плохо, скандал будет такой, что узбеки со страху вообще национализируют UzGold, а нас и вас, кстати, на местный рынок вообще никогда больше не пустят. Мы готовы пойти на какие-то уступки для того, чтобы это письмо временно потерялось.

Я напустил на себя важный вид.

— Ну хорошо, дай подумать… Нам нужна неделя мира.

— Не понял? — удивился Глеб.

— Ну, как в «Илиаде», там греки пообещали троянцам несколько дней мира, чтобы они могли похоронить своих мертвецов. Ты должен пообещать, что вы неделю не будете предпринимать никаких действий против нас.

— И это всё? — Глеб был явно озадачен.

— Да, всё. Ты же сам сказал, что после публикации этих данных нам тоже может быть плохо.

— Ну да, наверное. Тогда договорились! До встречи, партнер.

Я взмахнул на прощание рукой, развернулся и пошел по набережной. В боковых затененных переулках уже начинали сгущаться сумерки. Москва готовилась вступить в новый вечер и отдаться ему со всей возможной страстью. Загорелись свечки в маленьких кафе. Из офисного центра вышла группка менеджеров, в центре нее шел мужчина лет тридцати, высокий и неуклюжий, похожий на журавля, он оживленно размахивал руками — из рукавов торчали белые манжеты с цветными запонками. Проехали две молодые девушки на велосипедах, чей-то смех взлетел над набережной. Я набрал номер Вики и назначил встречу в ресторане «Турандот».

В заведении было темно, нарочито роскошные интерьеры были похожи на музейные, казалось, из-за угла вот-вот появится старушка в форменной одежде и мягких тапочках. Я заказал двойной Jack Daniels безо льда и поймал на себе осуждающе-удивленный взгляд официанта. У него были наманикюренные ногти и дорогой красный галстук. Вика появилась через пятнадцать минут, она была в черном платье, умеренно открытом и открывающем простор для фантазий. В руке она несла несоразмерно большой мужской портфель.

— Петя, привет, что за повод? Ты решил меня повысить?

— Типа того, — ответил я, — давай закажем для начала.

Вика попросила бокал белого вина и салат с рукколой, я — вторую порцию виски.

— Есть повод выпить, — произнес я, — за новые возможности, которые перед тобой открываются?

— Ты сейчас о чем? — уточнила Вика.

— Дело в том, что я тебя только что уволил.

— Мило, — после паузы произнесла Вика, она была из тех девушек, которые, несомненно, умеют держать удар, ее рука, держащая вилку, напряглась так, что столовый прибор скрипнул по тарелке, но лицо осталось холодным. — Можно узнать, по какой причине?

— Письма, которые Лазаревич отправлял узбекским чиновникам. Глебу всё известно.

— Петь, что за бред, об этом знали все старшие менеджеры конторы…

Я остановил ее жестом.

— Всем старшим менеджерам были названы разные каналы, которые мы якобы собирались использовать для слива этой информации, тебе я сказал, что слив будет в Financial Times. Так что прости. Но это всё останется нашей маленькой тайной при одном условии.

— Слушаю, — абсолютно спокойно произнесла Вика.

— Ты не станешь звонить Стасу и рассказывать о нашем разговоре. Видишь ли, дело в том, что письма — фальшивка. Я сделал ставку на то, что они не будут звонить Лазаревичу, чтобы проверить их подлинность, так как захотят решить проблему на своем уровне. Так и получилось. Так что Стас еще долго будет думать, что у нас есть на него мощный компромат.

— Зачем тебе это?

— А вот это, зайка моя, тебя уже не касается. Выпьем?

Мы соприкоснулись бокалами.

 

ЗАКРЫВАЯ ДВЕРИ

Анатолий заехал за мной в одиннадцать утра, его похожая на блестящую божью коровку спортивная BMW остановилась на офисной парковке.

— Господи, ты хочешь, чтобы я залез в это? — пробурчал я. — Куда мы хоть собрались?

Салон оказался неожиданно удобным, хотя меня не оставляло чувство, что я сидел на асфальте.

— Виктор Сергеевич будет подключать к интернету миллионного пользователя, будут камеры и пара фотографов, заодно познакомлю вас. И надо еще одну тему обсудить, — коротко ответил Анатолий.

Мотор взревел, автомобиль резко рванулся вперед, едва не врезавшись в ограждавший офисную парковку шлагбаум.

— Обсудим, если останемся в живых, конечно, — произнес я, устраиваюсь поудобнее.

Через полчаса Анатолий припарковался около обычной серой многоэтажки в не самом благополучном районе. У подъезда стояли микроавтобус «России 24» со сложенной антенной на крыше и завораживающих размеров черный джип с тонированными стеклами и номерами ФСО. Два сотрудника секретной службы курили в подъезде, старательно изображая обычных жильцов. Низкорослая старушка с полиэтиленовым пакетом, проходя мимо них, сплюнула.

— Шарятся тут целый день, алкаши… — прошипела она.

— Сергеич серьезно к визиту подготовился, — я кивнул в сторону агентов.

Анатолий молча открыл дверь подъезда и жестом пригласил меня внутрь. В квартире царила суета, как всегда в российских семьях перед приемом гостей. Хозяйка дома, женщина лет сорока с внешностью идеальной домохозяйки из американской рекламы 60-х годов, выставляла на стол чашки и сладкое. Симпатичная брюнетка, которую я раньше уже видел в офисе «Радиотеха», с категоричным видом принялась убирать со стола приготовленные угощения.

— Виктор Сергеевич будет свое, — мягко сказала она, открывая безразмерную спортивную сумку.

В сумке обнаружились шоколадные конфеты, зефир и чай в термосе. Мы с Анатолием многозначительно переглянулись. Хозяин квартиры — аккуратный мужчина примерно пятидесяти лет — обнаружился в гостиной, он увлеченно смотрел какую-то спортивную трансляцию. Рядом с ним на диване расположились два телевизионщика — симпатичная девушка-корреспондент и помятый тип неопределенного возраста, выполнявший роль оператора. Мы присели на кресла.

— Сергеич будет минут через тридцать, с ним еще фотограф подъедет, — пояснил Анатолий.

— Ясно, надо бы чая добыть, — ответил я, — рассказывай, чего там у вас опять приключилось?

— Ну, есть у нас «дочка» одна, занимается решениями по мониторингу транспорта…

— Было у царя три сына, два умных, а один… — задумчиво произнес я.

— В общем, эта компания является соучредителем крупнейшей в Москве парковочной компании «Моспарк», у этого «Моспарка» недавно упала биллинговая система, некоторые пользователи получили счета за парковку на несколько сотен тысяч рублей, это уже попало в соцсети и несколько городских СМИ, скоро информация доберется до ТВ.

— Гм, всё как мы любим, — произнес я. — Еще плохие новости есть?

— Конечно, как же без этого, — сказал Анатолий, понижая голос. — «Моспарк» формально принадлежит одной тетке, российскому физлицу, но если немного копнуть — следы выведут на людей в офисе мэра и еще кого похуже. В общем, сбой мы признаем, но чтобы никаких расследований.

— Ну как же, само собой, — сказал я. — Ладно, давай телек хоть посмотрим.

Виктор Сергеевич не появился ни через полчаса, ни через час. Анатолий несколько раз звонил кому-то, трубка неизменно отвечала, что кортеж готовится выезжать. Утомленный хозяин квартиры раза четыре ходил курить.

— Он как-то к нам на предприятие приезжал, так мы его часов пять ждали, — произнес он.

— Кто? — не поняла телеведущая.

— Сергеич, — ответил хозяин дома. — Я вообще-то в «Радиотехе» работаю, только это не надо записывать. Может, по маленькой?

Анатолий поморщился, но промолчал, оператор с воодушевлением приподнялся с кресла. Мы выпили понемногу какого-то скверного коньяка.

— Мы недавно совсем из командировки вернулись, — непонятно к чему вспомнила телеведущая, — месяц на авианесущем крейсере. Ни хрена не происходило, вообще! Ребята с Первого канала каждый день сюжет снимали — это моряки делают зарядку, а это они идут на ужин… Потом хотели снять сюжет про рыбалку. Там один мужик умудрился акулу поймать, но они не знали, как ее вытащить, и какой-то дебил предложил ее из крупнокалиберного пулемета расстрелять. Красивое было зрелище, но сюжет в эфир не пустили почему-то.

— Действительно, странно, — произнес я. — Ладно, Толь, я поеду обратно в офис, а вы тут развлекайтесь…

Анатолий деликатно промолчал.

Я вернулся в офис около четырех вечера. Кирилл увлеченно играл в Diablo 3.

— Ты посмотрел материалы по «Моспарку»? — спросил я.

Кирилл расправился с группой атакующих монстров и нажал на паузу.

— Там биллинг на коленке написан каким-то криворуким идиотом, — сказал он. — Всё как обычно, тендер выиграла контора какого-то родственника гендиректора, наняли трех студентов, ну, ты понимаешь…

— Что и требовалось доказать, — откликнулся я. — Есть идеи, что теперь с этим всем делать?

— Не знаю, может, сочиним что-то про банду хакеров? Типа злоумышленники похищали средства со счетов московских автолюбителей, — задумчиво произнес Кирилл. — Я тут недавно читал заметку в Wired про китайских хакеров — страшное дело…

— Хакеров мы использовали в прошлый раз, когда рухнула система мониторинга продаж алкоголя, — отреагировал я, — ты же сам и предложил. Хотя что-то подобное… Может быть, кто-то встроил специальный код в компьютеры, которые обрабатывают данные парковок…

— Backdoor.

— Что, прости?

— Это называется backdoor — код, который встраивается в программное обеспечение при его разработке, который позволяет получить доступ к системе после введения специального кода. Такую закладку могли установить, например, производители программного оборудования. У меня есть знакомый, его компания продает решения в сфере безопасности, они могут сказать, что обнаружили такой шпионский код, они давно уже хотят пропиариться в федеральных СМИ.

— Давай, звони своим компьютерным гениям, — резюмировал я.

Офис знакомого Кирилла расположился в здании полузаброшенного завода, у входа возвышалась серебристая статуя рабочего с молотом исполинского размера. Мы миновали проходную. Нас встретил молодой человек в легкомысленной клетчатой рубашке с коротким рукавом, на носу его виднелись обязательные очки в толстой оправе черного цвета.

— Миша, — представился он.

Я протянул руку:

— Петр. Далеко вы забрались…

— Да, у нас тут рядом сауна расположена, там ночной сторож бродячих собак прикармливает. У нас там ближе к метро офис «Уралсиба», так эти собаки напали на их портфельного управляющего. Чуть не загрызли.

— Да, Кирилл, надо нам с тобой повышения зарплаты требовать за опасные условия труда, — произнес я.

Мы прошли в скромно обставленную переговорную. Кирилл коротко объяснил своему приятелю суть проблемы.

— Вы нам нужны как компания, которая откроет обсуждение этой проблемы в СМИ. Ваша выгода в общем очевидна, вы, по сути, получите бесплатную рекламу своих услуг, — уточнил я.

— Я даже не знаю, мы занимаемся анализом утечек информации, в том числе и в результате использования backdoor, но вы хотите полностью сфальсифицировать все факты, — возразил мне Михаил. — Я согласен, что многие люди в эту историю поверят, но нам важна наша репутация в профессиональном сообществе.

— Михаил, ничего если мы на «ты»? — Мой собеседник кивнул. — Так вот, перед нашей встречей я запросил анализ по упоминаниям твоей компании. За два года ее существования про нее писали четыре раза — в специализированных интернет-изданиях. Ты знаешь, сколько пишут про ваших наиболее крупных конкурентов? В среднем тридцать публикаций в неделю, в том числе в крупнейших экономических СМИ. Релизы от них приходят по пять штук в день, причем половина из них про очередной компьютерный апокалипсис и «мы все умрем». Ты думаешь, когда они сочиняют все эти страшилки, они сильно волнуются о мнении профессионального сообщества?

— Не знаю, но мы же не можем обвинить иностранного производителя электроники в том, что он поставляет в страну оборудование со шпионскими программами, это же можно проверить.

— Миша, на минуточку, никто, никогда и ничего не проверяет. Если три федеральных канала снимут сюжет о том, что моя бабушка — пришелец с Марса, она и правда им станет. Это так работает, можешь нам поверить. Я поехал, вы с Кириллом до вечера согласуйте, пожалуйста, точный план действий.

Пройдя через проходную, я вышел на свежий воздух. У входа толпились курящие служащие — среди них преобладали мужчины за тридцать с невыразительными лицами, звучал смех. Один из курильщиков — брюнет в несвежей белой рубахе и дешевом галстуке — рассказывал какой-то анекдот.

Вечером я решил посмотреть пару серий Dexter, где-то на десятой минуте просмотра зазвонил телефон. Я выругался и привстал на диване, пытаясь дотянуться до трубки.

— Как ты это сделал? — произнесла Кристина.

— И тебе доброй ночи, — сказал я. — Что такое я еще сделал?

— Стивен Джонс из Standard Oil, его выводят из совета директоров и отправляют в Британию. Как ты это сделал?

— А, ты об этом. Я же обещал, что сделаю тебе подарок. С днем рождения!

— Иди к черту, как ты это сделал?

— Ну, я вспомнил, что все иностранцы, работающие в России, должны получать разрешение на работу. Так совпало, что Джонсу в какой-то момент разрешение не продлили. Варварская страна…

— Господи! Какой ужас! — Кристина искренне рассмеялась. — Ладно, спасибо тебе. До завтра!

— До завтра!

Я повесил трубку и снял ноутбук с паузы. На экране кого-то со знанием дела убивали.

 

КАРЬЕРА РОБЕРТА БЛУМСБЕРИ

Микрочип с секретом

Персональные данные сотен москвичей могли стать достоянием злоумышленников из-за масштабного сбоя в электронной системе, обслуживающей клиентов сети платных парковок «Моспарк». Специалисты компании Secure logic, специализирующейся в области информационной безопасности, обнаружили шпионский код, находившийся в памяти микрочипов, использовавшихся в оборудовании «Моспарка». Чипы, произведенные на Тайване, были закуплены одним из партнеров московской парковочной компании, пока не выяснено, на каком этапе шпионский код мог попасть в память микрочипов. В настоящий момент правоохранительные органы и специалисты в области информбезопасности выясняют, могли ли чипы, снабженные шпионскими «закладками», попасть в другие российские компании.

Я лег спать, когда небо на востоке уже начинало бледнеть, на темно-синей громаде соседней жилой башни горело только одно окно, я захлопнул ноутбук и прямо в одежде лег на диван, закутавшись в плед. Когда я проснулся, солнце уже заливало всю квартиру неестественно резким светом. Я выругался и добрел до кофе-машины, она недовольно зашипела и выплюнула в чашку густой ароматный напиток. Я успел попасть в короткий промежуток, когда утренние пробки уже сошли на нет, а обеденные только начали возникать. Стас с воодушевлением пытался скормить Питерсу остатки вчерашней пиццы. Хомяк с достоинством игнорировал его.

— Привет, — заметил меня Стас, — я тут как раз одну проблему решить пытаюсь…

— Я заметил, — ответил я, выразительно взглянув на Питерса, — пожалел бы животное, сам жрешь всякую гадость и сотрудников пытаешься приучить.

— О, Greenpeace подъехал, крупный специалист по пандам, — отреагировал Стас. — Короче, у нас есть крупный разовый заказ от дружественной компании. История такая: крупный производитель электроники — есть у них один кадр, экспат американец Роберт Блумсбери, он дня два назад залетел в Контору по-серьезному.

— В каком смысле залетел? — не понял я.

— Ну, он в юности работал в ЦРУ или что-то в этом роде. Они его вызвали, говорят, мол, так и так, есть у нас данные, что вы американский шпион, welcome в ГУЛАГ и всё такое, естественно, по полному беспределу. Этот придурок возьми и слей им все данные своей компании по экспортно-импортным операциям. Что дальше было рассказывать?

— Они пришли к российским партнерам этой конторы и сверили данные официальных поставок и реальную номенклатуру на складе…

— Ну да. В общем, в итоге крупнейшие российские компании попали на миллионы рублей. Более того, так как проблемы случились у многих региональных контор, некоторые отреагировали совсем неадекватно.

— Насколько неадекватно? — спросил я.

— Ну, если быть точным, его заказали, — уточнил Стас.

— Занимательная история, — заметил я, помешивая ложечкой свой кофе. — А от нас они чего хотят? Чтобы мы ему некролог сочинили?

— Ну, они сказали мне, что плохо знают российский рынок, а мы им помогли в нескольких неоднозначных ситуациях, в общем, они думают, что мы можем что-то придумать.

— Ну хорошо, я поеду встречусь с этим Блумсбери, а ты звони его работодателям и убеди их, что нужно срочно распространить релиз о том, что этот идиот получил повышение и переведен в офис в США, хотя лучше сразу в Сомали, конечно, чтобы не мучился.

— Задачу понял, — ответил Стас, заговорщически глядя на Питерса.

Я остановил машину в переулке недалеко от Белого дома. Вадим Петрович принял меня в своем кабинете, в коричневом вельветовом пиджаке он был похож на слегка либерального преподавателя крупного американского университета. Он выглядел уставшим, в уголках его глаз залегли морщины, но взгляд остался таким же твердым и ироничным.

— В кои-то веки я попросил вас о встрече, благодарю, что так быстро смогли откликнуться, — произнес он.

— Всегда готовы! — с пионерским задором отрапортовал я. — Конечно же, в меру наших скромных возможностей…

— У меня будет достаточно необычная просьба, — произнес он. — Ваши обширные связи на рынке информационных технологий необходимы одному моему хорошему знакомому. Дело в том, что его компания отвечает за создание центра экстренного реагирования для различных российских служб, МЧС и так далее. Одним из элементов системы является комплекс беспроводной связи, обеспечивающий взаимодействие с экипажами спасателей, пожарных и скорой на местах. Для создания этого решения по итогам тендера был привлечен подрядчик, который подошел к решению возложенных на него задач, скажем так, безответственно. Я бы хотел попросить вас попробовать найти какое-то решение этой проблемы.

— Насколько безответственно? — уточнил я.

— Грубо выражаясь, не сделано вообще ничего.

— Логично, — сказал я. — А сколько времени осталось?

— Через две недели состоится демонстрация работы системы с участием прессы и глав профильных министерств и ведомств.

— Чудесно, — отреагировал я, — мне нужен будет офис, например в Санкт-Петербурге, примерно на тридцать человек. Укажите, что в офисе должны быть душевые комнаты и зона отдыха, также нужно неограниченное финансирование, ну и вся имеющаяся информация по проекту.

— Принято, — сказал Вадим Петрович, делая заметки в массивной кожаной записной книжке с золотым тиснением.

— Мне нужно ехать, я позвоню, — попрощался я.

Роберт Блумсбери сидел на веранде одного из многочисленных ресторанов на Тверской и ел блинчики с кленовым сиропом. Заведение было популярным — в него ходили преимущественно экспаты, жившие в расположенном неподалеку отеле Marriott, стоимость питания в ресторане отеля была слишком высока даже для менеджеров, расплачивающихся за всё корпоративной кредитной картой. Блумсбери был блондином спортивного телосложения с серыми глазами. На его шее был повязан элегантный шелковый шарф.

— Приветствую, Роберт, — произнес я, присаживаясь за столик. — Меня зовут Петр, я в настоящий момент представляю вашего работодателя. Вы, наверное, уже в курсе, что вы оказались в крайне неприятной и опасной ситуации, поэтому советую считать, что мои рекомендации имеют статус приказа. Рад вам сообщить, что ваша компания повышает вас и направляет руководить департаментом маркетинга в лондонском офисе. Поздравляю вас!

— Петр, — произнес Блумсбери почти без акцента, — я вам благодарен за желание помочь, но со мной не обсуждали ничего подобного. Мы в Америке так не решаем вопросы.

— Роберт, вероятно, вы не в курсе, но ваши российские партнеры остались крайне недовольны вашими действиями. Насколько мне известно, они наняли людей, которым приказано вас ликвидировать. Не исключено, что эти люди в данный момент изучают вашу прическу, очень хорошую, кстати, в оптический прицел…

Роберт обернулся, словно рассчитывая определить, откуда ему угрожает опасность.

— Я крайне ограничен во времени. Если вы не готовы принять мою помощь, я бы предпочел заняться другими своими задачами. Если же вы собираетесь прожить еще какое-то время, будьте добры рассчитаться и сесть в мою машину.

Блумсбери смерил меня долгим взглядом, затем жестом пригласил официанта.

— Прошу вас набрать вашего руководителя в офисе в Сан-Франциско, он подтвердит мои полномочия, — добавил я, вставая, — прошу вас пройти в мою машину.

Буря пришла с востока, тьма накрыла город за несколько секунд, по лобовому стеклу ударили первые крупные капли дождя, молнии разорвали почерневшее московское небо.

Когда мы подъехали к офису «Радиотеха», Садовое кольцо уже превратилось в сплошной поток темной грязной воды. Я выругался, провожая взглядом проплывающую мимо босоножку. Прикрывая волосы портфелем и перепрыгивая через лужи, я добрался до входа, Блумсбери бежал следом. Я расслышал какие-то нецензурные словесные конструкции на английском. Анатолий сдержал свое обещание. Черная BMW Виктора Сергеевича с номерами серии АМР стояла во внутреннем дворике. Я сел за руль. Мы выбрались из города минут за сорок. За это время ураган закончился. Солнце окрасило лохмотья туч во все оттенки алого, вымытая дождем трасса блестела.

— Вы вылетаете из Санкт-Петербурга завтра утром, — сказал я Роберту, — ваши вещи будут перевезены в Лондон в ближайшее время.

Я вдавил педаль в пол, машина удовлетворенно заурчала.

В Петербурге мы с Робертом поселились в небольшом семейном отеле, расположившемся в малозаметном переулке, упирающемся в Невский проспект. Приняв душ, я спустился на первый этаж в небольшой совершенно пустой паб, Блумсбери уже ждал меня. Чуть позже подошел мой знакомый Иван. Я познакомился с ним лет пять назад, когда он основал небольшую компанию, специализирующуюся на решениях для телеком-сектора. Один из российских сотовых операторов договорился с тогдашним министром о том, что компания получит в Москве дополнительные частоты для сетей сотовой связи в обмен на согласие развернуть первую сеть мобильной связи в Чечне. Проблема была в том, что никто из сотрудников оператора не согласился переехать в новый офис в Грозном. Иван и пятеро его коллег согласились ехать устанавливать базовые станции в мятежной республике. Через несколько месяцев двое из них были похищены и позднее убиты, Иван получил первые крупные деньги на развитие бизнеса. Я называл его инженер-экстремист. Иван был одет в легкий пиджак и футболку с изображением популярной в Японии манги.

— Привет, ты, как обычно, с интуристом? — кивнул он.

— Интурист говорит по-русски, — проинформировал его я.

Роберт сдержанно поздоровался. Мы с Иваном заказали два Guinness, Блумсбери — маленький бокал светлого пива.

— Ты надолго к нам? — спросил Иван. — В прошлый раз приезжал, даже не позвонил мне.

— Ты не поверишь, я был с немецкой делегацией, это был тихий ужас. Они отмечали юбилей своей компании, под конец дня все их топ-менеджеры нажрались в гостинице «Англетер» и до трех ночи требовали от менеджера, чтобы их поселили в номере, где КГБ убил Сергея Есенина.

— Наши немецкие коллеги очень много пьют, — отреагировал Роберт.

— Да ладно, англичане ваши по пятницам круче любых немцев отжигают, — заметил Иван.

— Я американец, — недовольно уточнил Роберт.

— Ты, Вань, прочитал материалы по проекту, которые я тебе прислал? — сменил я тему разговора.

— Да, прочитал, честно говоря, я сначала подумал, что это шутка, ты правда думаешь, что тебе удастся такое провернуть за такие сроки? — ответил Иван.

— Нам удастся, — поправил его я. — Я надеюсь, ты согласишься участвовать?

— Нет, Петь, прости, это безумие какое-то.

— Безумие — это второе название для суммы, в которую наш заказчик оценил контракт. — Я напечатал число на смартфоне и протянул его Ивану. Он молча вернул мне телефон.

— Вот так, Роберт, нам приходится работать в России, — развернулся я к Блумсбери. — Я бы на вашем месте радовался, что вас переводят в Лондон.

С утра мы с Иваном обходили наш новый офис. Знакомые Вадима Петровича не поскупились на аренду. За окнами раскинулся разноцветный ковер изломанных питерских крыш, солнце словно подошло облака изнутри, грандиозный пожар занял полнеба, под нашими ногами медленно ползли крошечные автомобили.

— Дешевые понты, — недовольно произнес Иван, после нашей вчерашней встречи он пересекся с какими-то своими знакомыми в круглосуточной рюмочной на Невском.

— Расслабься, лучше водички выпей, — произнес я.

Кроме кулера с водой в огромной комнате имелись гора коробок с оборудованием, сваленных в углу, а также стоящая на полу кофе-машина.

— Интерьер оформлен в стиле минимализма, — заметил я.

— Мебель через час подвезут, — заявил Иван, — пойдем лучше с сотрудниками знакомиться.

В соседней комнате, на этот раз совершенно пустой, собралось несколько десятков человек в самых разнообразных нарядах. Ближе всех ко мне оказался высокий парень в причудливой формы комбинезоне защитного цвета с длинными дредами, на голове человека находились исполинского размера наушники. Он меланхолично кивал головой в такт в музыке.

— Этот накуренный, что ли? — тихо сказал я Ивану. Он заговорщически кивнул.

— Господа, прошу внимания! — произнес Иван.

У него получилось недостаточно громко, и он несколько раз хлопнул в ладоши, привлекая внимание аудитории.

— Господа, мы со всеми вами хорошо знакомы, — продолжил Иван, — вы зарекомендовали себя во многих очень сложных проектах. Однако сейчас мы начинаем проект, который даже для вас является беспрецедентным. В силу крайне сжатых сроков у нас нет времени на переговоры с потенциальными сотрудниками, поэтому условия достаточно просты. Заработная плата составляет тысячу евро в день. Срок работы — две недели. По итогам успешного завершения проекта каждый участник получает еще пятнадцать тысяч, естественно, в случае, если это успешное завершение случится. С настоящего момента все сотрудники переходят на казарменное положение и не выходят из офиса до окончания работ. Это касается тех, кто сейчас останется в этой комнате. Остальным — спасибо за потраченное время.

Человек десять из собравшихся развернулись к выходу. Я достал сигарету и щелкнул зажигалкой.

За окнами скоростного поезда стремительно кружился неброский и незамысловатый пейзаж: покосившиеся, черные от времени сараи, крошечные огороды, безымянные поселки. Я ощущал приятную отрешенность: всегда приятнее чувствовать себя объектом, а не субъектом наблюдения. Я открыл почту — в секретном ящике обнаружилось новое письмо от Кирилла.

Привет, коллега.

Спасибо за паузу в разборках с людьми Адамовича. Как я тебе и обещал, когда пиарщики замолкают, начинают говорить пушки. С Лазаревичем вопрос решен.

P. S. Как у тебя со временем? Надо бы пива выпить в честь такого дела.

 

ТЕРРИТОРИЯ ОТЧУЖДЕНИЯ

Нежеланный инвестор

Бизнесмен с российскими корнями Алекс Лазаревич задержан при попытке въехать на территорию Узбекистана. По сообщению властей страны, в отношении ряда компаний, принадлежащих Лазаревичу, ведется разбирательство по подозрению в финансировании преступной деятельности, отмывании средств и нарушении прав международных инвесторов. Ранее агентство Bloomberg сообщило, что Банк реконструкции Евросоюза попросил власти Узбекистана проверить деятельность одного из акционеров золотодобывающей компании UzGold — инвестфонда Belveder, принадлежащего господину Лазаревичу. Запрос связан с исками в адрес Belveder в иностранных судах, инициированных рядом российских юрлиц.

В окне замелькали однообразные силуэты многоэтажек спальных районов, их сменили более низкие и старые дома, мимо проносились полуразрушенные кирпичные строения непонятного назначения, многочисленные заборы, обрывки колючей проволоки, груды шпал. Москва встречала пассажиров, демонстрируя свою неприглядную изнанку, — город был лишен кокетства. Поезд замедлился, приближаясь к перрону Ленинградского вокзала. Я ступил на перрон, закуривая сигарету. Проходящая мимо женщина с чемоданом Luis Vuitton недовольно поморщилась, с тех пор, как в поездах между Москвой и Петербургом запретили курить, это направление стало для меня намного менее симпатичным. На перроне играл какой-то приторно-патриотичный марш. Я узнал фигуру Анатолия, стремительно шагавшего навстречу спешащим в сторону входа в вокзал пассажирам.

— Привет, как поездка? — поприветствовал меня он.

— Да так, пока всё предсказуемо, — произнес я. — Ты хотел встретиться, что за срочность?

— Твой приятель Игорь про Виктора Сергеевича расследование написал. Специально молчал, сука, чтобы мы не помешали. Мы в последний момент узнали, он вчера запрос на комментарии прислал и требует встречи.

Игорь Иващенко работал редактором отдела в одной из федеральных газет. Мы познакомились с ним лет шесть назад, когда занимался спецрасследованиями в крупном интернет-издании. После одной из его публикаций в издательский дом, где работал Игорь, приехали недружелюбно настроенные люди на трех черных джипах. Издатель Игоря беседовал с ними около двух часов, как я потом узнал, он пообещал визитерам наказать нерадивого журналиста, а сам выписал Игорю крупную премию.

— Не очень понял, он раньше об интервью просил? — уточнил я.

— Просил, но Виктор Сергеевич в свое время приказал внести его в черный список, тем более мы уже два года никому интервью не давали.

— Ну хорошо, а чего вы теперь хотите?

— Я достал предварительный текст публикации, — сказал Анатолий. — Если текст выйдет в таком виде, будет большой скандал. В общем, Виктор Сергеевич лично приказал с этим делом разобраться.

— Ему надо бы поменьше приказывать, — я щелчком отшвырнул сигаретный окурок, — задолбали уже эти силовые аллюзии. Ты вообще замечал, что ты по телефону вместо «да» в последнее время говоришь «есть», не наводит на мысли?

— Петь, не заводись, ты же понимаешь, старик нервничает, — оправдывался Анатолий, — он хочет, чтобы все читали, как он родину из последних сил спасает, а тут расследования всякие, про деньги какие-то спрашивают.

— Спасатели Малибу, — пробурчал я, — ладно, узнаю, что меньше сделать. Но если получится, вы там мне орден выпишите, за заслуги перед отечеством.

— Орден мы, кстати, правда можем организовать, — без улыбки произнес мой собеседник.

— Ага, заодно у меня появится бесплатный проезд в общественном транспорте. Вы знаете, чем мотивировать человека, — произнес я.

Мое настроение стремительно портилось. Мы встретились с Игорем недалеко от его редакции, в безымянной пельменной. Месяц назад об этом заведении написал Esquire, в результате контингент, состоявший из рабочих ближайших автосервисов и местных алкоголиков, почти наполовину оказался разбавлен офисными сотрудниками. Две категории посетителей посматривали друг на друга с опасением.

— Ну что, будешь агитировать? — поинтересовался Игорь, пододвигая поближе тарелку борща.

— Не без того, — произнес я. — Я прочитал текст, там и правда есть много спорных вопросов, мне кажется, он требует определенной доработки.

— Петь, я, наверное, должен спросить, откуда вы вообще взяли текст, но не буду. В прошлый раз «Радиотех» звонил в нашу типографию и от имени главного редактора просил остановить печать номера. На этот раз они что-то новое придумали?

Я попытался сделать обиженный вид.

— Ну ладно, не будем об этом, — не пожелал ссориться Игорь. — Но ты же сам знаешь, что Виктор Сергеевич ваш — тот еще упырь, в тексте же нет ни одного неподтвержденного факта, всё совершено этично сделано, меня к юристам два раза таскали. Ты же сам работал журналистом, ты должен понимать, что вы неправы.

— Меня исключили из Союза журналистов за неэтичное поведение, — если ты не в курсе.

— О как, серьезная заявка. А зачем ты туда вступал? — заинтересовался Игорь.

— Я туда вообще не вступал, но это не помешало им меня исключить. Я тогда серьезно с одной компанией поссорился. Знаешь, давай так, вы притормозите выход материала, а я договорюсь, чтобы Виктор Сергеевич согласился на интервью.

— Петь, прости, но текст выйдет, — ответил Игорь, — это решение принято на уровне главного редактора, никаких «подождите» не будет, мы ждали ответа «Радиотеха» месяц.

— Это грустно, — заметил я. — Хорошо, но я буду пытаться выполнить свою работу, так что ты уж тоже меня прости.

— Ну, делай, что я тебе могу сказать, сочувствую, — произнес Игорь, глядя на меня без всякого сочувствия. Он положил на стол пару купюр.

За соседним столиком худой болезненного вида мужчина что-то оживленно объяснял своему соседу — жизнерадостному толстяку в футболке с надписью Russia, до меня доносились невнятные отрывки каких-то экономических теорий. Мне нужно было выждать несколько часов. Вечером сдавать номер в печать обычно остается один из заместителей главного редактора. Как я предварительно выяснил, в тот день это было поручено Дмитрию, уже немолодому добродушному мужчине, больше двадцати лет посвятившему журналистике. Все хорошо знали, что скрупулезность и принципиальность не относились к числу его сильных сторон. Мне оставалось только позвонить за час до сдачи номера знакомому вице-президенту издательского дома и потребовать снять публикацию, указав на предварительно придуманные неточности в тексте, под угрозой отзыва рекламных бюджетов. После того как наутро в паре экономических новостных агентств выйдут новости, дублирующие часть материалов расследования о «Радиотехе», о публикации можно будет забыть. Я подумал и заказал графин с водкой. Официантка — некрасивая женщина лет сорока с гримасой необъяснимого презрения на лице молча кивнула. Я подождал пару минут и залпом опрокинул рюмку неприятно пахнущей прозрачной жидкости. Окружающий мир немного отодвинулся от меня, что, собственно, и требовалось.

День начинался с какого-то тягостного оцепенения. Я прищурил глаза, присматриваясь к вязкой белесой мути за окном, в зыбких очертаниях листвы двигались какие-то тени. Я дошел до кофе-машины и в задумчивости уставился на светящиеся холодным синим светом кнопки, затем выругался и достал из холодильника пару грейпфрутов. Соковыжималка хищно взвизгнула, я перелил получившуюся жидкость в бокал и, подумав, добавил в нее немного рома из зеленой пыльной бутылки. Телефон сигнализировал, что за мной приехало такси.

Вадим Петрович назначил встречу в небольшом кафе на Бульварном кольце. В полутемном заведении пахло свежеиспеченным хлебом, мой знакомый пил травяной чай, изучая свежий номер The Economist.

— Поздравляю, презентация системы связи прошла отлично, вчера мне два раза звонили из правительства и говорили, что всё было сделано на самом высоком уровне. Я так понимаю, что вы уложились в указанные сроки?

— Не совсем, — уточнил я, — система заработает дней через пять.

— Но вы с ее помощью устанавливали видеозвонок из ситуационного центра МЧС и группой оперативного реагирования во Владивостоке, если я не ошибаюсь, — скептически произнес Вадим Петрович.

— Дело в том, — я откинулся в кресле, помешивая ложечкой кофе, — что в центре МЧС на самом деле транслировалась заранее сделанная запись, а наш человек просто задавал заученные вопросы и получал заранее известные ответы.

— Гм… Ну, тоже вариант, — произнес Вадим Петрович.

— На самом деле мы всегда так делаем, даже если система работает: кто его знает, какие там сбои случатся, вы помните историю, как Windows зависла в тот момент, когда Билл Гейтс рассказывал на конференции о ее надежности и демонстрировал работу системы? Мы в отличие от них не допускаем подобных ошибок.

— Логично, — Вадим Петрович долил себе чая из небольшого глиняного чайника и замолчал, не отводя от меня внимательного взгляда.

— Кстати, хотел сказать тебе: до меня дошли очень неприятные слухи про вас и Антона Андреева, — произнес он.

— Про кого? — переспросил я с невинным видом, изучая массивное меню.

— Да мне без разницы, что там у вас, так что можешь не притворяться, — спокойно сказал Вадим Петрович. — Но я слышал, что, когда начали копать под Андреева, случайно всплыли документы, в которых фигурируют люди из списка неприкосновенных. Те, кому на самом деле принадлежит группа Nord. А ты сам знаешь, что эти люди настолько высоко находятся, что ты даже их фотографии ни в одной базе не сможешь найти. Этих людей вообще как бы не существует. И тот факт, что их фамилии всплыли в ходе расследования по антикоррупционным делам, многим очень не понравится. Так что, насколько мне известно, уже принято решение сделать ряд шагов, в результате которых угроза огласки исчезнет вместе с потенциальными источниками информации. Причем работать будут максимально жестко, что называется, невзирая на былые заслуги.

— Вадим Петрович, спасибо вам за заботу, но я правда не имею к этой истории никакого отношения, — произнес я.

— Ну и прекрасно, — подобрел мой собеседник. — В нашем бизнесе избирательные провалы в памяти сильно сказываются на продолжительности жизни. Хочешь чайку? Кстати, успокаивающий… А то вы, молодые, как я посмотрю, всё водку в успокоительных целях употребляете.

Вадим Петрович плавным жестом наклонил чайник, наполняя свою кружку. Он был похож на шаблонного дореволюционного крестьянина — простоватого, но в то же время хитрого и умудренного опытом.

 

ВЫХОД НА ПОСАДКУ

Дело Nord взяли на контроль

Генеральный прокурор обещал лично курировать дело об отмывании 1,5 миллиарда долларов

Расследование по делу банковской группы Nord завершится в кратчайшие сроки, заявил журналистам глава Генпрокуратуры на брифинге в понедельник. На прошлой неделе суд вынес постановление о содержании под стражей главного фигуранта дела, члена совета директоров банка Nord и основного акционера платежной системой «РусПэй» Антона Андреева. Как утверждает следствие, Андреев вступил в сговор с неустановленной группой лиц с целью хищения крупных денежных сумм из бюджета Российской федерации и перевода средств на счета нескольких офшорных компаний, расположенных на Кипре. По данным источников в силовых структурах, в материалах следствия фигурируют несколько крупных федеральных чиновников, а также ряд российских предпринимателей.

Когда на экране телефона высветился входящий звонок от основного акционера Twilight Media Федора Михайловича, я не был сильно удивлен.

— Привет, Петя, как дела, как здоровье? — поинтересовался он глухим от сдерживаемой ярости голосом. — Хорошо ли кушаешь, а то ведь последнее время всё, бедняжка, о родине думаешь, боюсь, как бы не похудел…

— Федор Михайлович, — произнес я в трубку, — я в письме вам всё объяснил, я и Вадим действовали исходя из той информации, которую нам предоставили, кто мог знать, что эти дебилы деньги через «РусПэй» отмывали? Я представил вам план, согласно которому мы должны действовать, чтобы минимизировать последствия от данной ситуации.

— Петя, Петя… — мой руководитель сделал долгую паузу, как будто обдумывая следующую реплику. — Ты даже близко не представляешь себе масштаб проблемы, которую вы создали своими, если так можно выразиться, действиями. Я тебе говорил, что за Nord серьезные люди. Серьезные! Ты понимаешь смысл этого слова или тебе надо за словарем сходить? Если надо, ты сходи, я подожду. Ты когда в кроватку писался, они людей за тысячу долларов пачками валили, да и сейчас добрее не стали, хотя и попали в список Forbes. Ты своему другу Вадику давно звонил? Что, трубку не берет? Можешь не стараться, умер Вадик, от острой сердечной недостаточности. А что в лесу его нашли, так это он, может быть, за грибами собрался. Доходит до тебя? В общем, так, с этого момента я вас больше не прикрываю и никакой ответственности за тебя и твоих подельников не несу, тебе всё ясно?

— Мне всё ясно, Федор Михайлович, — я понимал, что ничем хорошим этот разговор не закончится, — только хочу вам напомнить, что все наши действия были одобрены вами, как одобрялись все важные решения, принимаемые руководством компании вот уже три года. И вы, тоже не забудьте, всегда были довольны результатом.

— А теперь я недоволен результатом! — Федор Михайлович витиевато выругался. — Тогда был доволен, а сейчас недоволен, и мне насрать, кто там что когда одобрял. Изволь теперь принимать за это ответственность! Ты, Петя, за эти три года очень сильно мне надоел, и знаешь чем? В нашем бизнесе много всего плохого случается, это правда, но у всех людей, абсолютно у всех, сохранилось что-то человеческое. А у тебя нет, ты же всех нас за людей не считаешь! Министр хоть, может, и ворует, а болеет за дела в отрасли, пытается хоть что-то наладить, хоть чему-то не дать развалиться, а ты ему планшет пластиковый подсовываешь, человек тебе в отцы годится, а ты над ним поиздеваться решил. Органы жизни людские спасают, а им пожалуйста — липовое дело о прослушивании королевской семьи в Британии. Петя же у нас самый умный, он всеми манипулирует! Короче, я долго терпел все эти твои выходки, но теперь ты облажался по полной программе, пиарщик хренов! И никаких скидок за беспорочную службу ты от меня не дождешься.

Я глубоко вздохнул и сделал паузу, давая собеседнику возможность окончательно выговориться.

— Федор Михайлович, — произнес я в трубку, — я со всей ясностью осознаю масштаб совершенной мною ошибки и степень вашего недовольства и разочарования, а также тяжесть возможных последствий. Но всё же хочу вам сказать — вы, простите, редкостное трусливое говно! Удачи вам!

Я бросил трубку, мгновенно почувствовав громадное чувство облегчения. Мои шансы дожить до вечера, которые еще с утра оценивались процентов в пятьдесят, за пару минут упали до пяти, а то и менее процентов. Я поднес к глазам экран телефона — на экране мигало сообщение, оповещающее о приходе SMS с номера Вадима. Я вспомнил, о чем говорил Федор Михайлович, и открыл сообщение, параллельно пытаясь понять, кто и зачем мог мне его отправить с телефона моего друга. Сообщение гласило: «Проверь нашу почту». Секретный ящик на Gmail я завел себе больше пяти лет назад, когда занимался размещением платных статей в СМИ для моего тогдашнего шефа. Примерно в это же время я познакомился с Вадимом. Потратив минут пять в попытках вспомнить пароль, я все же открыл давно заброшенный аккаунт. Кроме большого числа SPAM-сообщений в почте висело одно письмо, отправленное около часа назад. Послание было таким:

Привет, чувак.

Читал недавно в интернете про одну тетку, которая умирала от рака и составила послание своему мужу, чтобы компьютер автоматически отослал его в случае ее смерти. Клевая идея! Судя по тому, что ты читаешь это письмо, я умер. Вот дерьмо, правда? Ты, наверное, удивляешься, какого черта я пишу это письмо тебе, а не, скажем, любимой девушке… Дело в том, что у меня случайно оказались документы, из которых ясно, кто является конечными бенефициарами группы Nord. Фото оригиналов документов по целой цепочке офшорных компаний. Ты не будешь спрашивать, где я взял эти бумажки. Что, будешь? Ну ОК, их мне переслал один старый знакомый, который сейчас работает на Кипре. Тогда я и не думал, что они могут мне пригодиться. Делай с этими бумажками что хочешь, хорошо бы было, если бы ты как-то умудрился поджечь чью-то толстую жопу. Ведь они меня убили, а это в конце концов как-то некрасиво.

P. S. Мы, конечно, много косячили последнее время, но ведь было весело, правда?

Мы с Кристиной стояли во дворе нашего особняка. Внезапно налетевший ветел принес тучи, низкие и грязные. Солнце погасло, и цвет неба между рваными краями облаков был пронзительно-синим, как будто ты видишь его последний раз в жизни. Мы закурили по сигарете.

— Кристина, — произнес я, затягиваясь теплым дымом, — я хотел тебе первой сообщить. Я говорил сейчас с Федором Михайловичем. В общем, уезжаю из страны, Twilight Media закрывается. Все сотрудники получат зарплату за полгода…

— Ясно, — Кристина поправила очки Prada. — Я ожидала чего-то в этом роде. Это всё?

— Не совсем, я хотел предложить тебе уехать со мной.

— Петь, спасибо, конечно, но это всё как-то немного мелодраматично. И потом у нас с тобой тут дела, друзья. Ты уверен, что ничего нельзя исправить?

Я окинул взглядом здание Twilight Media, казавшееся сказочным замком, готовым встретить напор бесчисленных орд неприятеля.

— Что-то можно исправить, наверное, проблема в другом. В какой-то момент я осознал, что мы никогда не будем для этих всех людей своими. Мы не ходили с ними в одну спортивную секцию, не жили на соседней даче. Мы с тобой обслуга, даже менее важная, чем личный повар, и всегда ею останемся. Лично я не хочу больше тратить на всё это свое время.

— Как будто ты только сейчас это понял…

— Неважно, я сейчас отъеду на переговоры, у тебя есть три часа на то, чтобы собрать вещи и вызвать такси. Я буду в Шереметьево ждать твоего звонка. Если позвонишь, полетим, не важно куда, в Индию, Британию, Испанию, на месте решим. Если не позвонишь — не надо ничего объяснять. Это твое право. Договорились?

— Не вопрос. — Кристина уронила сигарету на асфальт и наступила на нее дорогим спортивным ботинком.

Когда я позвонил Анатолию с просьбой устроить встречу с гендиректором «Радиотеха» Виктором Сергеевичем, мой приятель не был очень удивлен. В последнее время мое имя оказалось в центре внимания слишком большого количества людей. «У тебя будет двадцать минут, потом взлетает его борт. И за тобой должок, если что», — произнес он в трубку и отключился. Виктор Сергеевич сидел в низком красном кресле в терминале бизнес-авиации. За его спиной через панорамное окно был виден его личный Boeing, к которому только что подъехал заправщик. Виктор Сергеевич отхлебнул чаю из стилизованного «под древность» псевдокитайского чайника и махнул рукой, приглашая меня присесть. Это был заметно лысеющий мужчина, среднего роста, с простоватыми чертами лица. Больше всего Виктор Сергеевич, которого многие заслуженно называли одним из наиболее влиятельных людей страны, был похож на завхоза провинциального НИИ.

— Добрый день, — произнес я, — не буду отнимать много вашего времени, хотел предложить вам приобрести небольшой пакет документов. — Я положил на стол черную папку без каких-либо опознавательных знаков.

Виктор Сергеевич небрежным жестом открыл ее и просмотрел пару листов.

— Мне коротко докладывали про вашу историю, — произнес он. — С чего вы решили, что мне интересно копаться в грязном белье господина Андреева?

— Я абсолютно уверен, что грязное белье Андреева интересует вас в последнюю очередь. С другой стороны, у вас достаточно долгая история не самых удачных отношений с бенефициарами группы Nord. Мне кажется, вам было бы интересно получить определенные рычаги влияния на них.

— Допустим, — мой собеседник если и заинтересовался, то ничем не выдал своего интереса. — Давайте уточним, вы хотите эти документы продать? И какова цена вопроса?

Я придвинул к себе салфетку, вывел на ней несколько цифр и подтолкнул в сторону своего собеседника. Тот мельком взглянул на обозначенную сумму и перевел взгляд куда-то вдаль.

— Ну, предположим… Сумма не очень значительная, а вы осознаете, что в случае публикации этих документов вы ставите под угрозу свою безопасность?

— В случае публикации этих документов моя судьба будет волновать всех в последнюю очередь, — парировал я. — Кроме того, я в ближайшее время намерен покинуть территорию России.

В комнату вошел сотрудник службы безопасности, жестами показывая, что самолет моего собеседника готов к взлету. Виктор Сергеевич махнул ему рукой, приказывая подождать.

— Знаете, Петр, я не могу одобрить ваши методы, но практика не раз показывала, что они оказываются достаточно действенными. Тем более что некоторые из моих партнеров, к сожалению, не брезгуют пользоваться компроматом и другими грязными приемами ведения бизнеса. Давайте сделаем так: мои помощники переведут вам половину озвученной вами суммы как плату за наше плодотворное сотрудничество в прошлом. Вы перешлете мне электронные копии имеющихся у вас документов, а я позже решу, как с ними поступить. На этом позвольте распрощаться. Кстати, хотел уточнить — а зачем вам было вообще во всё это ввязываться?

— У нас с вами одна цель, Виктор Сергеевич, — ответил я, — мы все здесь хотим сделать нашу страну хотя бы чуточку лучше.

Я вышел из Duty Free с литровой бутылкой Jack Daniels, набирая на ходу номер Кристины. После нескольких гудков нарочито жизнерадостный женский голос сообщил мне, что телефон абонента выключен. Я достал из кармана пиджака стопку из десяти билетов на мое и ее имя, на минуту задумался и вытащил из папки билет в Прагу. Остальные билеты я старательно порвал и выкинул в ближайшую урну. Закатное солнце бросало кровавые отблески на фюзеляжи стоящих на взлетном поле самолетов. Я повернулся и зашагал к своему гейту.