Лу было пятнадцать, когда в лавку его родителей однажды вошли трое с бейсбольными битами, взяли несколько блоков сигарет и деньги из ящика кассы. Пока вся семья тряслась, спрятавшись под прилавком, снаружи послышалось завывание полицейской сирены.

Сообразительный Лу сказал, обращаясь к самому здоровенному из грабителей:

— Скорее! Уходите черным ходом, через двор!

— Ас какой стати ты нам помогаешь, шкет? — свистящим шепотом спросил верзила.

— Берите сигареты, а деньги оставьте, и — валите с Богом. Так они и поступили.

Полицейские были вне себя от злости.

— Откуда им стало известно, где у вас черный ход?

— Наверное, они из местных, — пожал плечами Луис. Его отец тоже рвал и метал.

— Ты позволил им уйти с нашим товаром, болван ты эдакий! Если бы не ты, полицейские схватили бы их, и мы не понесли бы убытков!

— Разуй глаза, папа! — важно возразил Лу. — Какой смысл был сдавать их полиции? Тюрьмы переполнены, им дали бы условный срок и отпустили на все четыре стороны. А они бы потом вернулись сюда и разнесли твою лавку в щепки. А так получается, что они у нас в долгу. Мы вроде как заплатили за собственную безопасность.

— Что за поганая жизнь! — продолжал возмущаться отец. — Живем словно в джунглях!

Однако Лу был уверен, что поступил правильно, и его мать была с ним согласна, хотя и не высказывала этого вслух. «Ни к чему накликать на свою голову беду!» — таков был ее извечный лозунг, а предать вооруженных палками громил в руки полиции, по ее мнению, означало бы именно это.

Через полтора месяца в лавку зашел и попросил продать ему пачку сигарет незнакомый мужчина — лет тридцати, крепкого сложения, с почти наголо бритой головой. Лу уже вернулся из школы и теперь стоял за прилавком.

— Как тебя зовут? — спросил незнакомец.

Лу узнал его голос. Это был тот самый грабитель, который спросил его, зачем он им помогает.

— Лу, — ответил парень.

— Ты узнаешь меня, Лу?

Лу посмотрел ему в глаза и отчеканил:

— Нет, мистер, никогда в жизни вас не видел.

— Хороший ответ, дружок. Мы с тобой еще встретимся.

И преступник, который всего полтора месяца назад, угрожая бейсбольной битой, похитил из их лавки более полусотни пачек сигарет, сейчас, как добропорядочный гражданин, заплатил за одну. Вскоре он снова вернулся, неся в руках полиэтиленовый пакет.

— Это баранья нога. Передай ее своей матери, Лу.

— Отцу мы не скажем ни слова, — произнесла мать, а к воскресному обеду запекла баранину в духовке.

Отцу вряд ли понравилось бы, что какие-то сентиментальные разбойники, пытавшиеся обчистить его магазин, теперь стараются отблагодарить его сына за счет соседских заведений. Скорее всего, хозяин мясной лавки разделил бы его мнение. Но Лу и его мать предпочитали не задумываться об этом. Про себя Лу окрестил бритоголового мужчину Робин Гудом и, встречая его на улице, ограничивался лишь кивком и коротким:

— Здорово!

Мужчина басовито смеялся и кричал ему вслед:

— Как поживаешь, Лу?

В глубине души паренек надеялся, что однажды Робин Гуд снова захочет с ним пообщаться. Лу знал, что, преподнеся им в дар баранью ногу, разбойник сполна выплатил свой долг, но его возбуждала мысль о том, что он вдруг оказался так близко к загадочному и богатому приключениями преступному миру. Он мечтал, чтобы Робин дал ему какое-нибудь опасное задание. Нет, он не хотел участвовать в разбоях и не смог бы, сидя за рулем машины, лихо рвануть с места преступления, увозя сообщников, но ему хотелось оказаться причастным к какому-нибудь рискованному предприятию.

Напрасно Лу дожидался лихого призывного свиста от разбойничьей шайки. В шестнадцать лет, так и не доучившись, он бросил школу и оказался на бирже труда, не надеясь, впрочем, найти хоть сколько-нибудь приличную работу. И первым же человеком, которого он там увидел, был Робин Гуд, внимательно изучавший вакансии на доске объявлений.

— Здорово, Робин! — окликнул его Лу, забыв о том, что «Робин Гуд» — всего лишь кличка, которую он сам придумал для этого здоровяка.

— Что еще за «Робин»? — удивился мужчина.

— Должен же я тебя как-то называть? Твое настоящее имя мне неизвестно, вот я и придумал для тебя прозвище.

— Если это шутка, то паршивая. — Мужчина, похоже, находился в скверном расположении духа.

— Нет, это в честь Робин Гуда. Ну, знаешь, тот парень, что… — Лу осекся, не зная, как объяснить. Он не хотел упоминать о Веселых Братьях из Шервудского леса, поскольку Робин мог подумать, что его обзывают голубым. Ему также не хотелось использовать слова «шайка разбойников». Черт дернул его за язык!

— Надеюсь, это не намек на людей, которые воруют чужие вещи?

— О, нет! Конечно же, нет! — воскликнул Лу с такой горячностью, словно сама эта мысль показалась ему чудовищной.

— Ну, тогда ладно. — Тот, похоже, успокоился.

— А как тебя зовут на самом деле?

— Сойдет и Робин. Как поживаешь, Лу?

— Не слишком хорошо. Работал на складе, но у них там нельзя курить…

— И тебя вышвырнули, верно? — сочувственно сказал Робин. — Знаю я их, все они одинаковые. — Он мог легко догадаться, чем закончилась первая в жизни работа парня, на которой тот продержался не дольше недели. В свое время он и сам прошел через это.

— Вот, погляди, есть тут одна работенка, — сказал Робин, ткнув пальцем в одну из бумажек на доске объявлений. Это была вакансия уборщика в кинотеатре.

— Но ведь это, скорее, для девчонок, разве нет?

— Тут не сказано, для девчонок или для мальчишек. В наше время это не играет никакой роли.

— Работать уборщиком унизительно, — разочарованно буркнул Лу. Ему было обидно, что Робин считает его пригодным только к тому, чтобы скрести полы в захудалой киношке.

— В этой работе могут быть и свои плюсы, — загадочно ответил Робин, глядя куда-то вдаль.

— Какие же, например?

— Этот человек может открыть двери.

— Ночью? А его за это не сцапают?

— Нет, если все сделать по-умному! Например, потихоньку откручивать болты на засове. Не сразу, а постепенно, на протяжении, допустим, недели.

— А что потом?

— Могут найтись люди, которым понадобится незаметно войти и выйти из кинотеатра ночью. Такие умеют быть очень благодарными.

У Лу сердце чуть не выскочило из груди. Свершилось! Робин фактически позвал его в свою банду. Не говоря больше ни слова, парень подошел к стойке регистраторши и заполнил заявление на должность уборщика в кинотеатре.

— Что тебя заставило согласиться на такую работу? — спросил дома отец.

— Но ведь кто-то же должен ее делать! — передернул плечами Лу.

Он чистил сиденья и вытряхивал урны, мыл туалеты и оттирал моющим порошком похабные надписи со стен. И каждый вечер мало-помалу откручивал болты засова на тяжелой двери заднего входа. Робину даже не пришлось говорить ему, засов какой двери он имел в виду, это было очевидно.

Менеджер кинотеатра, желчный, нервный и суетливый человечек, постоянно донимал Лу, разглагольствуя о том, каким гнусным стал теперь мир — во времена его юности все было иначе.

— Вы совершенно правы, — коротко отвечал Лу, стараясь избегать лишних разговоров. Ему были неведомы замыслы Робина, но, что бы тот ни задумал, Лу не хотелось, чтобы его здесь запомнили слишком уж хорошо.

Все произошло через четыре дня. Под покровом ночи грабители забрались в кинотеатр и утащили из кассы всю дневную выручку. Судя по всему, им удалось выбить засов на двери заднего выхода. Полиция допытывалась, могли ли сотрудники не запереть по рассеянности дверь, но маленький нервный менеджер, который после происшествия и вовсе впал в истерику, категорически отвергал такую возможность и клялся, что во всем виноват «гнусный мир». Он уверял, что каждый вечер проверял все запоры. Кроме того, говорил он, если бы дверь была не заперта, зачем грабителям понадобилось бы вышибать засов? Лу понял: Робин и его люди сделали это специально, чтобы не подставлять его. Теперь никто не мог заподозрить нового уборщика в пособничестве грабителям. Лу оставался в кинотеатре еще неделю, теперь уже тщательно запирая отремонтированный засов, а затем сообщил менеджеру, что увольняется, поскольку нашел работу получше.

— Ты был не самым плохим из моих работников, — сказал ему тот на прощание, и Лу почувствовал, как краснеет, поскольку знал, что на самом деле являлся самым худшим из них. Его предшественники не открывали двери кинотеатра, чтобы впустить грабителей. Но винить себя в чем-либо уже не имело смысла: что сделано, то сделано. Оставалось только ждать, что будет дальше.

А вскоре в родительскую лавку зашел Робин, попросил, как и прежде, пачку сигарет и незаметно вручил Лу конверт. Поскольку отец находился неподалеку, Лу взял его, не сказав ни слова, и осмелился открыть, лишь когда остался один. Там находилось десять банкнот по десять фунтов каждая. Сто фунтов стерлингов — только за то, что на протяжении четырех вечеров он откручивал болты на засове! Да, Робин не врал, когда говорил, что «эти люди» умеют быть благодарными.

Лу никогда не просил Робина дать ему какое-нибудь поручение. Он сам подыскивал для себя работу, получая немного денег то в одном, то в другом месте, и был уверен, что, когда понадобится, его позовут. Однако, хотя ему и очень хотелось снова встретиться с Робином, он ни разу больше не видел его на бирже труда.

Лу не сомневался, что Робин причастен к ограблению супермаркета, откуда за час до окончания рабочего дня неизвестные грабители вывезли целый грузовик разных товаров. Охранники только разводили руками: ничто не указывало на то, что преступникам помогал кто-то из сотрудников магазина. Лу тоже ломал голову, гадая, как Робину это удалось и где он спрятал украденное. Должно быть, у него существует какое-то тайное логово.

С тех пор прошло несколько лет. Когда разбойники впервые ворвались в лавку его отца, Лу исполнилось всего пятнадцать, сейчас ему было почти девятнадцать. И за все это время он выполнил только одно поручение здоровяка Робина.

В следующий раз они неожиданно столкнулись в дискотеке. Там было шумно, и Лу не встретил пока ни одной девушки, которая бы ему понравилась. А если говорить откровенно, то он не встретил еще ни одной девушки, которой понравился бы он сам. Лу не мог этого понять, ведь он был ничем не хуже других парней: улыбался, угощал девушек кока-колой, и все же они предпочитали общество каких-то темных личностей с мрачными рожами.

И вот в один из вечеров Лу увидел Робина, танцевавшего с самой красивой девушкой из всех, что посещали дискотеку. Причем чем больше она улыбалась и кокетничала, тем более угрожающим становилось лицо Робина. Может, в этом и есть весь секрет? Стоя у бара и глядя на свое отражение в зеркале, Лу тоже попробовал скроить злодейскую физиономию, и в этот момент у него за спиной вырос Робин.

— Любуешься собой, Лу?

— Рад видеть тебя снова, Робин.

— Я тоже рад встрече. Ты нормальный парень, не из тех, кто любит выпендриваться.

— А какой в этом смысл? Я всегда говорю: надо быть проще.

— Я слыхал, недавно в лавке твоих предков что-то случилось?

Откуда Робин об этом узнал?

— Да, было.

— Не переживай, с этим уже разобрались. Преподнесли ребятишкам маленький урок: теперь они к вашей лавке на пушечный выстрел не подойдут. А еще легавым позвонили и сообщили, где спрятано украденное, так что завтра получите все обратно.

— Спасибо, Робин, я тебе очень благодарен.

— Пустяки, не стоит, — отмахнулся здоровяк. Лу молча ждал. — Что поделываешь? Где-нибудь работаешь сейчас?

— Ничего такого, что нельзя послать к черту, если понадобится.

— Угу. — Робин помолчал, а затем кивком головы указал на стойку бара, через которую бабочками порхали десяти- и двадцатифунтовые банкноты. — Ничего ребята загребают, а?

Ночная выручка и впрямь обещала быть немалой.

— Ага. Наверняка после закрытия двое охранников с овчаркой на поводке отвозят все эти бабки в банк.

— А вот и нет, — возразил Робин. Лу молчал и ждал продолжения. — Около трех часов утра, когда эта лавка закрывается, микроавтобус развозит персонал по домам. Последним в него садится менеджер, который тащит на себе рюкзак — тяжеленный, будто там гари. Но на самом деле это выручка дискотеки.

— А разве здесь нет сейфа?

— Нет, он отвозит деньга домой, а чуть позже к нему кто-нибудь приезжает и забирает бабки, чтобы положить их в сейф.

— Сложная схема.

— Да, но здесь и район еще тот. — Робин осуждающе покачал головой. — Чтобы ночью сюда сунулись инкассаторы? Слишком опасно. — Он нахмурился — так, будто над их жизнями нависла смертельная опасность.

— А что, никому не известно про ночные прогулки менеджера с рюкзаком, полным денег?

— Думаю, что никому.

— И даже водителю микроавтобуса?

— И ему тоже.

— А если бы нашлись негодяи, которые решили бы ограбить бедного менеджера с рюкзаком? Каков бы мог быть их план?

— Перед автобусом тормозит какая-нибудь машина, и он не может двинуться с места в течение хотя бы пяти минут.

Лу понимающе кивнул.

— Для этого понадобится человек с машиной и водительскими правами, причем нужно, чтобы все знали: он проезжает здесь регулярно.

— Неплохая идея.

— У тебя есть машина?

— К сожалению, нет, Робин. У меня есть права, я часто здесь бываю, а вот тачкой пока не обзавелся.

— Но собирался?

— Хотел купить подержанную, часто об этом думал, но так и не получилось.

— Теперь получится. — Робин поднял бокал.

— Теперь получится, — повторил вслед за ним Лу. Он ведь знал, что не нужно их искать, что его найдут, когда придет время. Ему польстили слова Робина о том, что тот рад их встрече. Он скроил зверскую рожу стоявшей поблизости девушке, и она тут же пригласила его на танец. Давно уже Лу не чувствовал себя так хорошо.

На следующий день отец сказал:

— Ты не поверишь, но полиция нашла все до последней мелочи из того, что было украдено теми сопляками. Разве не чудо?

Еще через три дня пришло письмо из гаража. В нем сообщалось, что мистер Лу Линч выплатил первоначальный взнос за машину в размере двух тысяч фунтов, а остаток стоимости может быть выплачен в рассрочку ежемесячными платежами. Окончательный договор должен быть подписан в течение следующих трех дней, и тогда же можно будет забрать автомобиль.

— Я подумываю о том, чтобы купить машину, — сообщил Лу родителям.

— Замечательно! — обрадовалась мать.

— Поразительно, как много всего люди могут себе позволить на пособие по безработице! — желчно проворчал отец.

— Я сейчас не на пособии, — с обидой парировал Лу.

Он и вправду работал в большом магазине электротоваров, загружая в багажники покупателей приобретенные ими холодильники и микроволновые печи. Едва ли не каждый день Лу тешил себя мечтами, что в магазине появится Робин и предложит ему очередное дельце. Мог ли он предполагать, что это случится на дискотеке?

Лу с нескрываемой гордостью водил новую машину. В воскресенье утром прокатил свою матушку в Глендалу, и во время поездки она рассказала ему, что девчонкой всегда мечтала встретить парня с машиной, но этого так и не случилось.

— Это случилось сейчас, ма, — ласково сказал он.

— Твой отец считает, что ты замешан в грязных делишках, Лу. Он говорит, что иначе тебе бы нипочем не обзавестись машиной.

— А ты что об этом думаешь, мам?

— Я об этом вообще не думаю, сынок.

— Вот и я тоже.

С Робином они вновь встретились только через полтора месяца. Тот приехал в большой магазин электротоваров, купил телевизор, и Лу на тележке подвез покупку от дверей до его машины.

— Регулярно бываешь на дискотеке? — спросил Робин.

— Два-три раза в неделю. Меня там все уже по имени знают.

— Не перегни палку. Это тоже может показаться подозрительным.

— А что такого? Должен же человек где-нибудь выпить и оттянуться?

— Верно подмечено. Придешь туда сегодня вечером?

— Конечно, приду.

— Только не пей спиртного. Возможно, тебе потом придется дышать в трубочку.

— Что ж, один трезвый вечер только пойдет мне на пользу.

— Сегодня я покажу тебе очень удобное место для парковки.

— Здорово!

Лу не стал расспрашивать о других деталях предстоящей операции, и Робин, похоже, оценил его сдержанность. Он не любил в людях чрезмерное любопытство.

Около десяти часов вечера Лу поставил машину там, где указал Робин, и сразу же понял его замысел: стоит тронуться с места и проехать всего пару метров, и выезд с аллеи на главную дорогу будет намертво заблокирован. Все находящиеся в микроавтобусе работники дискотеки, конечно же, его увидят. Но в чем его вина? Машина заглохла и никак не желает заводиться, несмотря на все его усилия! Однако это произойдет не раньше, чем через пять часов.

Лу зашел в помещение дискотеки и через четверть часа уже встретил первую в своей жизни девушку, которую мог бы полюбить и с которой был бы готов прожить до конца своих дней. Это была высокая рыжеволосая красавица по имени Сьюзи. Девушка сообщила ему, что никогда раньше не была на дискотеке, но недавно почувствовала, что начинает покрываться плесенью, безвылазно сидя дома, и решила выйти в свет.

Они болтали и танцевали. Сьюзи сказала, что редко встретишь парня, который пьет только минеральную воду, а не накачивается пивом, как остальные. А Лу ответил, что вовсе не брезгует пивом, но только в умеренных дозах.

Он узнал, что Сьюзи работает в баре «Храм». Им нравились одни и те же фильмы, одна и та же музыка, они оба любили карри, не боялись купаться в холодном летнем море, и оба мечтали побывать когда-нибудь в Америке. Если общаешься с человеком четыре с половиной часа подряд и при этом остаешься трезвым, о нем многое можно узнать. Все, что Лу узнал о Сьюзи, было ему по душе.

При обычных обстоятельствах он непременно отвез бы ее домой на машине, но в том-то и дело, что сейчас обстоятельства были необычными. И машина, поджидавшая его в аллее, служила лучшим доказательством того, что они далеки, очень далеки от обычных.

— Я бы подбросил тебя домой, но, видишь ли, ближе к закрытию мне нужно встретиться здесь с одним парнем, — проговорил Лу и тут же пожалел о сказанном. Не покажется ли эта его фраза подозрительной потом, во время допросов? А в том, что полицейские будут трясти его, как грушу, Лу не сомневался. Или, может, все же отвезти Сьюзи домой, а потом вернуться? В принципе, это возможно, но Робин велел ему находиться на дискотеке весь вечер, неотлучно.

— Мне бы очень хотелось встретиться с тобой еще раз, Сьюзи, — сказал он.

— Что ж, я не против, — ответила девушка.

— Как насчет завтрашнего вечера? Встретимся здесь же или в каком-нибудь местечке потише?

— Ты намекаешь на то, что сегодняшний вечер уже закончился?

— Для меня — да, но завтрашний будет продолжаться столько, сколько мы захотим.

— Ты женат? — внезапно спросила Сьюзи.

— О Господи, конечно, нет! Мне всего-то двадцать лет, с какой стати я должен быть женат?

— Некоторые женятся и раньше.

— Только не я. Так мы увидимся завтра?

— А сейчас ты куда направляешься?

— Сейчас — в мужской туалет.

— Ты что, балуешься наркотиками, Лу?

— Да ты что! Никогда не пробовал! А чего это ты меня допрашиваешь?

— Просто ты сегодня весь вечер бегаешь в туалет. Сьюзи говорила правду, но Лу делал это с единственной целью: постоянно находиться на виду, чтобы его лучше запомнили.

— Нет, я не наркоман, не волнуйся. Послушай, детка, завтра мы с тобой сказочно проведем время. Пойдем, куда захотим, и будем делать все, что захотим. Договорились?

— Ладно.

— Ну что это за ответ? «Ладно»… Ты что, мне не веришь?

— Спокойной ночи, Лу, — бросила Сьюзи с обидой и раздражением в голосе, а затем взяла свой жакет и вышла в ночь.

Лу так хотелось броситься за ней вдогонку… Как же неудачно все получилось! Ну что за несправедливость?

Минуты казались Лу часами, но когда наконец пришло время действовать, он решительно вышел и направился к машине. Сидя за рулем, дожидался, пока служащие клуба усядутся в микроавтобус и водитель включит фары. Только после этого Лу вывел машину на дорожку, выключил зажигание и принялся лихорадочно качать педаль газа, чтобы топливо залило карбюратор и двигатель гарантированно не завелся на протяжении, по крайней мере, пяти минут.

План сработал как часы. Лу, правда, не имел возможности следить за происходящим, он был занят тем, что изображал из себя неопытного водителя. Когда же он улучил секунду и взглянул в окно, то увидел лишь несколько темных фигур, которые перемахнули через стену и мгновенно растворились во мраке. К его машине бежал менеджер с багровым лицом, непрерывно крича и призывая на помощь.

Лу с беспомощным видом продолжал сидеть за рулем.

— Никак не могу стронуться с места, — пожаловался он. Через полминуты несколько пар сильных рук схватили его и выволокли из машины. Это были подбежавшие бармен и вышибала из ночного клуба.

— Это он! — закричал кто-то. — Он — один из них! Но тут его узнали.

— Да это же Лу! — послышался другой голос. — Лу Линч!

— Эй, братцы, что стряслось? — с наигранным возмущением спросил Лу. — Сначала у меня ломается машина, потом вы всем скопом набрасываетесь на меня. В чем дело?

— Выручку украли, вот в чем дело!

Менеджер знал, что его карьере — конец, а впереди у него и у всех остальных сотрудников — долгие часы допросов в полиции.

Один из полицейских, записывая адрес Лу, вспомнил, что не так давно там было совершено ограбление.

— В их магазин вломилась шайка юнцов и утащила все, что только было можно, — доверительно сообщил он присутствующим.

— Да, сэр, — почтительно подтвердил Лу, — и мы с родителями крайне признательны вам за блестяще проведенное расследование и за то, что вы так быстро вернули нам все похищенное.

Грубая лесть сработала — полицейский буквально расплылся в довольной улыбке, а в протоколе появилась запись, что инцидент с машиной Лу оказался всего лишь досадным недоразумением. Кроме того, сотрудники дискотеки сообщили детективам, что Лу — очень хороший парень и не может быть замешан в таком грязном деле, как ограбление. В магазине электротоваров его также охарактеризовали с наилучшей стороны, в гараже сообщили, что он регулярно делает выплаты за автомобиль, медицинское освидетельствование показало, что в его крови нет ни капли алкоголя. Лу Линч был чист как стеклышко.

За весь следующий день он ни разу не задумался о том, где произойдет их следующая встреча с Робином и сколько денег окажется в пакете. Его мысли всецело занимала красавица Сьюзи Салливан. Конечно, ему придется изложить ей официальную версию случившегося. Лу надеялся, что накануне вечером она не слишком рассердилась на него.

В обеденный перерыв он купил красную розу и отправился в кафе, где она работала.

— Хочу поблагодарить тебя за вчерашний вечер.

— Он оказался коротковат, — парировала Сьюзи. — По твоей милости нам пришлось разойтись, не успев повеселиться. Ты, как Золушка, так боялся опоздать домой к последнему удару часов!..

— Сегодня такого не случится, — пообещал Лу. — Если, конечно, ты сама этого не захочешь.

— Посмотрим, — холодновато отозвалась она.

С тех пор они стали встречаться каждый вечер. Лу настоял на том, чтобы в первый же день они отправились на ту самую дискотеку, где познакомились, мол, теперь он всегда будет помнить это место. На самом же деле парень опасался, что если сразу же после ограбления перестанет посещать клуб, в котором до этого бывал чуть ли не ежедневно, то навлечет на себя подозрения.

Повсюду, куда ни сунься, только и разговоров было, что об ограблении. Рассказывали, что в микроавтобус с персоналом ворвались четверо вооруженных людей и велели всем лечь на пол, а затем схватили сумки с выручкой и в мгновение ока скрылись.

Вооруженных… Услышав это, Лу почувствовал, что его внутренности скручивает в узел. Он-то полагал, что Робин и его дружки продолжают пользоваться бейсбольными битами. Впрочем, с тех пор как они ворвались в лавку его родителей, прошло уже пять лет, за это время многое могло измениться. Менеджера уволили, а за деньгами в клуб теперь каждый вечер приезжала огромная бронированная машина, из которой доносился злобный собачий лай. Попытаться ограбить эту крепость на колесах было бы равносильно самоубийству.

Когда через три недели Лу уходил с работы, на автостоянке он увидел Робина. Тот протянул ему пакет, и Лу, как и прежде, не заглядывая внутрь, сунул его в карман.

— Большое спасибо, — сказал он.

— Не хочешь поинтересоваться, сколько там? — В голосе Робина прозвучало разочарование.

— Зачем? Ты всегда был щедр со мной.

— Там — штука! — с гордостью заявил Робин.

Да, было чему обрадоваться! Лу открыл конверт и посмотрел внутрь.

— Потрясающе! — только и сказал он.

— Ты хороший парень, Лу. Ты мне нравишься, — бросил напоследок Робин и уехал.

Тысяча фунтов в кармане и самая красивая в мире рыжеволосая девушка, и все это — его! Теперь Лу Линч знал точно: он — самый счастливый человек на свете.

Их роман со Сьюзи раскручивался на зависть всем. Лу дарил ей красивые вещи, водил в дорогие рестораны. Однако когда он вытаскивал из кармана очередную крупную купюру, девушке явно становилось не по себе.

— Послушай, Лу, откуда у тебя столько денег?

— Но я ведь работаю, не так ли?

— Да, я знаю, что ты работаешь, и даже знаю, сколько тебе платят. Но за последнюю неделю ты меняешь уже третью двадцатку.

— А ты все подмечаешь?

— Ты мне нравишься, и, конечно, я стараюсь подмечать все, что касается тебя.

— И что же ты видишь?

— Я от всей души надеюсь, что ты не замешан в каких-то темных делах, — прямо сказала Сьюзи.

— А что, я так похож на преступника?

— На этот вопрос трудно ответить однозначно.

— Да, есть такие вопросы, на которые не ответишь «да» или «нет».

— Хорошо, я спрошу тебя напрямик: скажи, замешан ли ты сейчас в чем-нибудь противозаконном?

— Нет, — ответил Лу, нисколько не кривя душой.

— И не будешь замешан? — Несколько секунд царила тишина. — Не нужно этого, Лу. И у тебя, и у меня есть работа, зачем влезать в грязь?

У Сьюзи была изумительно гладкая кожа и огромные темно-зеленые глаза.

— Хорошо, — пообещал он, — я больше не стану впутываться ни во что такое.

У Сьюзи хватило такта, чтобы на этом закончить разговор и не задавать Лу вопросов о его прошлом. Снова потянулись безмятежные недели, и они все больше и больше увлекались друг другом.

Однажды в воскресенье Сьюзи пригласила Лу на обед в дом ее родителей. Его удивило, в каком районе они живут.

— Ты выглядишь так стильно, — сказал он, — Странно, что твои предки обитают в какой-то дыре.

— Я стараюсь выглядеть стильно, поскольку надеюсь получить работу в ресторане, — призналась девушка.

Ее отец оказался куда симпатичнее, чем Лу представлял его по рассказам Сьюзи. С ним было интересно поговорить о футболе, а в холодильнике у него обнаружился немалый запас пива. Мать Сьюзи работала в универмаге, который не так давно ограбил Робин со своей шайкой. Она рассказала о том, как все это случилось. По ее словам, менеджер магазина, мисс Кларк, подозревает, что грабителям помогал кто-то из сотрудников универмага, однако вычислить этого таинственного сообщника так и не удалось.

Лу внимательно слушал, удивленно покачивая головой. У Робина, очевидно, свои люди по всему городу. Они откручивают для него болты на засовах, оставляют открытыми двери и, когда нужно, ставят машины поперек дороги. Ласково улыбаясь, Лу смотрел на Сьюзи и впервые надеялся, что никогда больше не увидит Робина.

— Ты понравился моим родителям, — с оттенком удивления констатировала Сьюзи, когда они вышли на улицу.

— А почему бы и нет? Я хороший парень, — сказал Лу.

— Мой брат говорит, что ты смахиваешь на злодея, но я объяснила, что у тебя — нервный тик, и, пытаясь сдержать его, ты напрягаешь мышцы лица.

— Никакой это не нервный тик, — рассердился Лу, — просто я пытаюсь выглядеть значительно.

— Как бы там ни было, это единственный недостаток, который им удалось у тебя обнаружить. И хорошо! А когда ты познакомишь меня со своими?

— На следующей неделе, — пообещал он. Известие о том, что сын собирается привести на смотрины свою девушку, не на шутку встревожило родителей Лу.

— Она, должно быть, беременна, — заявил отец.

— Ничего подобного, и упаси тебя Бог завести разговор на эту тему, когда она придет, — предупредил Лу.

Его мать терзал другой вопрос:

— А что мне приготовить? Что она любит?

Лу напряг память, вспоминая, чем его угощали в доме Салливанов.

— Курицу, — наконец сказал он, подумав, что даже его мать вряд ли сумеет испортить это блюдо.

— Ты им понравилась, — сообщил он после смотрин Сьюзи с теми же чуть насмешливыми нотками, с какими она недавно адресовала ему ту же самую фразу.

— Ну, и ладно, — ответила Сьюзи, стараясь казаться равнодушной, но он знал, что в глубине души его избранница польщена.

— Ты — первая, — пояснил Лу.

— Неужели?

— Я имею в виду: ты — первая девушка, которую я привел домой.

Она ласково погладила его по руке.

Как же Лу повезло, что ему досталась такая девушка, как Сьюзи Салливан!

В начале сентября он случайно наткнулся на Робина. Впрочем, конечно же, это не было случайностью. Машина Робина стояла напротив родительской лавки, и, завидев Лу, он открыл дверцу и выбрался на тротуар.

— Может, по кружечке пива в конце трудового дня? — спросил Робин, кивком указав на близлежащий паб.

— Отлично, давай! — с наигранным энтузиазмом воскликнул Лу. Иногда ему казалось, что Робин умеет читать мысли, и теперь он боялся, как бы верзила не уловил неискренности в его голосе.

— Ну, как жизнь молодая? — осведомился Робин, когда они расположились за столиком.

— Прекрасно! Я завел себе потрясающую девушку.

— Понятно. Наверное, красавица, да?

— Еще какая! У нас с ней — серьезно.

Робин дружески ткнул его кулаком в плечо, и Лу потом еще долго украдкой потирал ноющую руку.

— Выходит, тебе вскоре понадобятся деньги, чтобы обзавестись семейным гнездышком?

— Мы пока не очень торопимся, к тому же, у нее есть прекрасная комната.

— Но со временем все равно придется покупать дом! — Робин не терпел возражений.

— Да, когда-нибудь, конечно, придется.

Они замолчали. Догадывается ли Робин, что Лу вознамерился сорваться с его крючка? Наконец верзила заговорил:

— Лу, я всегда говорил, что ты мне симпатичен.

— Да, — с готовностью подхватил Лу. — Ты мне тоже всегда очень нравился. Это было взаимно. И теперь взаимно, — поспешно поправился он.

— Несмотря на то, как мы впервые встретились? — хмыкнул Робин.

— Подумаешь! Неприятности забываются, а дружба остается.

— Ну, вот и славно, — кивнул здоровяк. — Дело в том, Лу, что мне нужно место.

— Место? Тебе негде жить?

— Да нет, есть где, и полицейские навещают его регулярно. Обыскивать мою квартиру уже вошло у них в привычку.

— Но тебе-то каково!

— В том-то и дело. Они знают, что никогда и ничего там не найдут, и просто хотят лишний раз потрепать мне нервы.

— Так если они там ничего не находят… — начал было Лу, но умолк, поскольку не понимал, к чему клонит Робин.

— Если они там ничего не находят, то лишь потому, что я храню все в других местах, но подобрать подходящее укрытие с каждым месяцем становится все труднее, — объяснил Робин. — Мне нужно подыскать какое-нибудь местечко, где два-три раза в неделю царит суета и бывает много народу.

— Вроде склада того магазина, в котором я работаю? — нервно спросил Лу.

— Нет, ваш склад бдительно охраняется, и меня это не устраивает.

— А это… там должно быть много места?

— Да нет, не то чтобы очень. Ну, скажем, там должно поместиться пять-шесть коробок, в каких обычно упаковывают винные бутылки.

— Думаю, найти такое место не так уж трудно, — неуверенно проговорил Лу.

— Для меня трудно. Полицейские постоянно следят за мной. Я неделями хожу по разным адресам, разговариваю с десятками людей — и все только для того, чтобы запутать следы и сбить их с толку. Но вскоре намечается кое-что важное, и мне срочно нужно потайное место, о котором я тебе сказал.

Сквозь открытые двери паба Лу тоскливо посмотрел на лавку своего отца, которая располагалась прямо через дорогу.

— Думаю, что магазин моих родителей для этого вряд ли подойдет.

— Конечно, нет, о лавке твоих предков я даже не думал. Там слишком много дверей и чересчур людно.

— Ладно, я подумаю, — выдавил из себя Лу.

— Вот и славно, парень. Подумай с недельку, а потом я передам тебе инструкции. Тут все будет очень просто: ни машину водить, ни болты откручивать.

— Знаешь, Робин, откровенно говоря… я подумывал… хм… о том, чтобы выйти из дела.

Лицо Робина напугало Лу.

— Если ты однажды попал в этот бизнес, то обратной дороги нет. Ни-ког-да! — по слогам отчеканил он. Лу молчал. — Вот так, — добавил Робин.

— Понятно, — произнес наконец Лу и тоже попытался скроить мрачную физиономию, чтобы стало ясно, что он воспринимает происходящее очень серьезно.

В тот вечер Сьюзи сказала, что занята. Она обещала сумасшедшей итальянке, которая снимает комнату в доме ее родителей, подготовить пристройку в школе Маунтенвью для каких-то вечерних курсов.

— И зачем тебе это надо? — пробурчал Лу. Ему хотелось сходить в кино, похрустеть чипсами, а потом завалиться со Сьюзи в постель в ее маленькой опрятной комнатенке.

Он не хотел даже думать о том, чтобы провести вечер наедине со своими мыслями о том, что «если ты однажды попал в этот бизнес, то обратной дороги нет».

— Хочешь, пойдем со мной! — вдруг предложила Сьюзи. — Вдвоем мы быстрее управимся.

Лу согласился, и вскоре они уже оказались в школьной пристройке. Там был большой холл, просторный класс, две туалетные комнаты и крохотная кухонька. В холле также имелась кладовка, в которой стояли коробки. Пустые коробки.

— Что надо делать-то? — спросил Лу.

— Мы пытаемся навести здесь порядок, чтобы к тому времени, когда начнут действовать курсы, помещение выглядело празднично, а не напоминало склад ненужного хлама, — объяснила ему женщина, которую называли Синьорой, — судя по всему, безвредная, но очень странная, с разноцветными, пегими, как шкура у мерина, волосами.

— Может, выкинуть все эти коробки? — предложила Сьюзи.

— А может, я лучше аккуратно сложу их в кладовке, да и пусть себе лежат? — медленно заговорил Лу. — Пустые коробки всегда могут пригодиться.

— Для курсов итальянского языка? — удивилась Сьюзи. В этот момент вмешалась Синьора.

— Да, он прав, — заговорила она. — Когда мы будем изучать итальянскую кухню и инсценировать поход в ресторан, они могут быть столами, из них можно соорудить прилавок в магазине или сделать вид, что это машины, стоящие в гараже. — При мысли о том, как можно использовать пустые коробки, она расцвела и говорила с огромным воодушевлением.

Лу смотрел на нее изумленным взглядом. У этой тетки явно не хватает шариков в голове, но в этот момент ему хотелось ее расцеловать.

— Хорошая женщина эта Синьора, — шепнул он Сьюзи и аккуратно сложил коробки в кладовой.

Сам Лу не имел возможности связаться с Робином, но не удивился, когда тот позвонил ему на работу.

— Никак не мог заехать к тебе. Оловянные солдатики ходят за мной по пятам. Меньше пяти человек меня не сопровождает.

— Я кое-что нашел, Робин.

— А я и не сомневался в тебе, Лу.

Лу рассказал ему о месте, которое он подыскал для краденых вещей, о том, что занятия в пристройке будут проходить дважды в неделю — по вторникам и четвергам, и что посещать их будут около тридцати человек.

— Фантастика! — восхитился Робин. — А сам-то ты записался?

— Куда? — опешил Лу.

— На эти курсы, куда же еще!

— О Господи, Робин! Я и на английском-то с трудом говорю, зачем мне еще итальянский?

— Я на тебя рассчитываю, — коротко ответил Робин и повесил трубку.

Когда вечером того же дня Лу вернулся домой, его уже ждал очередной конверт, в котором лежало пять сотен и записка: «На непредвиденные расходы по изучению итальянского языка». Робин и не думал шутить.

— Что? Что ты собираешься делать?!

— Учить итальянский язык. А что тут такого, Сьюзи? Ты же сама говорила, что мне необходимо развиваться!

— Когда я это говорила, то имела в виду, что тебе нужно немного подучиться, чтобы получить работу получше. У меня и в мыслях не было, что ты начнешь изучать иностранный язык! — Сьюзи была ошеломлена. — Лу, ты, должно быть, рехнулся! Это же стоит уйму денег. Бедная Синьора все время боится, что их расценки покажутся людям чересчур высокими, а ты вдруг ни с того ни с сего берешь и записываешься на эти курсы! Я ничего не понимаю…

Лу нахмурился и попытался изобразить мужественную улыбку.

— Жизнь была бы слишком скучной, если бы мы все понимали, — философски изрек он.

— Зато она была бы куда проще, — вздохнула Сьюзи.

На первое занятие по итальянскому Лу шел, как на Голгофу. В школе он всегда числился среди отстающих, и вот теперь заново переживать все эти унижения? Однако учиться оказалось на удивление интересно. Сначала эта ненормальная Синьора узнала, как кого зовут, тут же переделала их имена на итальянский лад и раздала им карточки, на которых они написали свои новые имена. Лу превратился в Луиджи. Отчасти ему это даже понравилось. Звучит, по крайней мере, солидно.

— Mi chiamo Luigi, — говорил он теперь и смотрел на людей с мрачной значительностью, видя, что это производит на них впечатление.

Кого тут только не было! Например, женщина, приезжавшая на занятия на БМВ и увешанная такими драгоценностями, надеть которые в школу Маунтенвью не пришло бы в голову ни одному нормальному человеку. Лу надеялся, что дружки Робина не украдут ее дорогущую машину. Она была очень приятная, с грустными глазами.

Там был еще один забавный немолодой дядька, портье из гостиницы, которого звали Лэдди, но на значке у него значилось «Лоренцо». Группу также посещали мать с дочерью, ослепительная красотка по имени Элизабетта, которая приходила вместе со своим дружком — серьезным малым в костюме и галстуке, и еще два десятка людей, которых странно было видеть собравшимися вместе в этом классе. А им, возможно, было странно видеть здесь его, Лу.

Он посещал курсы уже две недели, когда наконец пришла весточка от Робина. Тот сообщил, что несколько коробок поступят во вторник, примерно в половине восьмого, когда учащиеся собирались в классе. Лу должен был проследить, чтобы груз поместили в кладовку, которая находилась в холле.

Четыре коробки привез незнакомый мужчина в куртке с капюшоном. Он оставил их в холле и тут же уехал на мини-грузовичке. На улице в это время царила суета. Вот подъехала дама на роскошном БМВ, вот еще две женщины вылезли из «тойоты старлет». На грузовичок никто не обратил внимания.

В четверг коробки забрали, причем в считанные секунды. Поскольку Лу теперь все время возился с коробками, он стал любимчиком учительницы. Иногда их накрывали красной гофрированной бумагой и расставляли сверху столовые приборы.

— Quanto costa il piatto del giorno? — спрашивала Синьора, и все повторяли за ней снова и снова — до тех пор, пока не выучивали наизусть названия всевозможных блюд и каждого предмета, лежавшего на импровизированном «столе».

— Ессо il coltello, — говорили они, поднимая вверх столовые ножи.

Занятия напоминали какую-то детскую игру, но Лу они нравились. Он даже представлял себе, как когда-нибудь они со Сьюзи окажутся в Италии, и, зайдя в итальянский ресторан, он закажет bicchiere di vino rosso, с удовольствием наблюдая, какова будет реакция его избранницы.

Однажды Синьора попыталась вытащить из кладовки полную коробку — одну из тех, что присылал на хранение Робин. У Лу душа ушла в пятки, и он торопливо заговорил:

— Послушайте, Синьора, предоставьте возиться с коробками мне. Нам ведь нужны только пустые, верно?

— А что находится в этой? — спросила Синьора. — Почему она такая тяжелая?

— Откуда я знаю! Наверное, какой-нибудь хлам. А что мы будем учить сегодня?

— Сегодня мы будем изучать гостиницы, alberghi. Alberghi di prima categoria, di seconda categoria.

Лу был горд тем, что понял ее слова.

— Может, на самом деле я не был таким уж тупицей в школе, а просто меня неправильно учили? — спросил он как-то у Сьюзи.

— Может быть, — рассеянно откликнулась та. Ее мысли были заняты другим. У Джерри случились какие-то неприятности, и теперь родителей вызывали в школу. Судя по всему, произошло что-то весьма серьезное. Надо же, а ведь все шло так хорошо! После того как в их доме появилась Синьора, мальчик взялся за ум, заинтересовался учебой, стал выполнять домашние задания. Неужели его застукали на воровстве или еще на чем-нибудь столь же ужасном! Ох уж, эти школьные учителя, любят они напустить туману!

Работая в кафе, Сьюзи больше всего любила прислушиваться к разговорам посетителей. Она говорила, что теперь могла бы написать целую книгу о Дублине. Люди договаривались о тайных свиданиях, о совместных развлечениях, обсуждали, как лучше обвести вокруг пальца налоговую службу, рассказывали друг другу скандальные подробности из жизни знаменитых политиков, журналистов, звезд телеэкрана. Возможно, и не все было правдой, но от кое-чего волосы дыбом вставали. Правда, частенько самые ординарные разговоры и оказывались самыми интересными. Вот шестнадцатилетняя дурочка, которая хочет забеременеть, чтобы уйти от родителей и получить квартиру от государства. Вот пара, которая купила липовые удостоверения личности, поскольку за настоящие пришлось бы заплатить гораздо больше.

Лу надеялся, что Робин и его приятели никогда не заходят в это кафе, чтобы обсуждать свои делишки.

Когда посетители говорили о чем-то интересном, Сьюзи, прибирая на соседнем столике, специально задерживалась подольше. Вот в кафе вошла пара: мужчина средних лет и его дочь, симпатичная блондинка в черной банковской униформе. Было трудно определить, чем занимается этот высокий плотный мужчина с длинными волосами — то ли он журналист, то ли поэт. Похоже, они ссорились. Сьюзи крутилась неподалеку.

— Я согласилась встретиться с тобой лишь потому, что у меня выдалась четверть часа свободного времени, и мне захотелось выпить чашку хорошего кофе вместо тех помоев, которыми нас потчуют в нашей банковской столовке, — сказала девушка.

— У меня дома тебя дожидается чудесная кофеварка и четыре разных сорта кофе. Тебе нужно всего лишь позвонить, и все эти сокровища в твоем распоряжении, — отвечал мужчина. Он говорил не так, как обычно разговаривают отцы со своими дочерями, а, скорее, как любовник. Но ведь он так стар! Сгорая от любопытства, Сьюзи продолжала протирать соседний столик/который и так уже сиял чистотой.

— Ты уже использовал эту кофеварку?

— Пока я только практикуюсь в ожидании твоего возвращения. Когда ты придешь, я приготовлю для тебя «Голубую гору Коста-Рики».

— Долго же тебе придется ждать, — бросила девушка.

— Послушай, давай поговорим, — взмолился мужчина. Сьюзи не могла не признать, что, несмотря на свой возраст, он был весьма красив.

— Мы уже говорим, Тони.

— Кажется, я тебя люблю, — сказал он.

— Нет, ты любишь воспоминания обо мне, и тебе невыносимо, что я не бегаю за тобой, как все остальные.

— Нет никаких остальных! — Они помолчали. — Я еще никому и никогда не говорил слова «люблю».

— Ты и мне этого не говорил. Ты сказал, что тебе всего лишь «кажется», а это разные вещи.

— Помоги мне выяснить это окончательно, — улыбнулся он. — Я почти уверен в этом.

— Очевидно, для того, чтобы ты смог «выяснить это окончательно», я снова должна лечь с тобой в постель? — В голосе девушки звучала неподдельная горечь.

— Нет, я не об этом. Давай где-нибудь поужинаем и поговорим, как раньше.

— До тех пор, пока не стемнеет, а потом ты потащишь меня в кровать, как раньше?

— У нас ведь это было лишь однажды, Грания! Дело совсем в другом.

Сьюзи слушала, затаив дыхание. Какой приятный старикан! Почему эта Грания не хочет дать ему еще один шанс? Хоть бы поужинать с ним согласилась, жалко, что ли!

— Ладно, разве что поужинать… — смягчилась Грания. Они улыбнулись друг другу и взялись за руки.

Коробки привозил отнюдь не один и тот же человек в куртке с капюшоном и на том же мини-грузовике. И люди, и машины менялись, неизменным оставалась лишь молниеносность, с которой каждый раз проводилась операция, и то, что контакт между Лу и курьером был предельно ограничен.

Погода становилась все более пасмурной и дождливой, поэтому Лу вытащил и установил в холле вешалку для мокрых плащей. До этого она также была спрятана в кладовой.

— Я не хочу, чтобы все коробки Синьоры вымокли, — объяснил он свои действия.

Коробки поступали по вторникам, а по четвергам их уже забирали. О том, что находилось в них, Лу даже думать не хотелось. Уж по крайней мере, не бутылки, в этом-то он был уверен. Вероятно, наркотики, иначе с какой стати Робину так беспокоиться об этом грузе? Привозят, увозят… Что там еще может быть! Но, Боже Всемогущий, хранить наркотики в школе? Робин, должно быть, окончательно спятил!

А потом вдруг эта история с младшим братом Сьюзи — рыжим парнишкой с дерзкой рожицей. Его застукали у навеса для велосипедов с ватагой ребят старшего возраста и пакетиком наркотиков в руках. Джерри клялся, что старшие только попросили взять кое-что возле школьных ворот, поскольку за ними, мол, следит директор. Но мистер О'Брайен, который буквально терроризировал всю школу, раздул из этой истории настоящий скандал, вызвав в школу родителей Сьюзи. Джерри не исключили из школы только благодаря вмешательству Синьоры, которая упросила директора не наказывать мальчика. Ведь он еще так мал, и, кроме того, семья обещает проследить, чтобы он больше не болтался со старшими после занятий, а сразу же возвращался домой и садился за уроки.

Поскольку Джерри в последнее время и вправду делал в школе успехи и за него поручилась сама Синьора, мальчика простили. А вот старших ребят исключили из школы в тот же день. Тони О'Брайен заявил, что ему плевать на их дальнейшую судьбу, тем более что, по его глубокому убеждению, у них попросту нет будущего. И чем бы они ни занимались, пусть делают это где угодно, только не в его школе.

Лу подумал: что же будет, если станет известно, что по вторникам и четвергам школьная пристройка используется как перевалочная база для наркотиков? Возможно, часть именно этих наркотиков юный Джерри Салливан, его будущий шурин, должен был кому-то передать.

Они со Сьюзи решили, что поженятся в следующем году.

— Мне никогда уже не понравится никто, кроме тебя, — сказала Сьюзи.

— Ты говоришь как пресытившаяся женщина, словно я просто лучший из худших, — обиделся Лу.

— Ничего подобного!

С тех пор как Лу стал заниматься итальянским, он нравился Сьюзи еще больше. Синьора не могла на него нарадоваться, и однажды, после ее очередной похвалы в его адрес Сьюзи сказала:

— Он и в самом деле полон сюрпризов.

И это было правдой. Она слышала, как Лу повторяет выученные итальянские слова: дни недели, части человеческого тела. Он учился ревностно, как мальчик, пошедший в первый класс. Как хороший маленький мальчик.

Робин появился как раз в тот момент, когда Лу задумался о покупке кольца для Сьюзи.

— Не нужно ли твоей рыжеволосой подружке колечко с красивым камушком, Лу? — спросил верзила, уже в который раз прочитав его мысли.

— В общем-то, да, Робин, я как раз подумывал о том, чтобы сходить с ней в ювелирный магазин… — Лу не знал, будут ли ему и дальше платить за работу, которую он сейчас выполнял, выступая в роли кладовщика в школьной пристройке. С одной стороны, его обязанности были столь просты, что ему было бы стыдно просить за эту работу дополнительную плату, но если посмотреть с другой стороны, работа была крайне опасной и заслуживала соответствующего вознаграждения.

— Так вот, слушай. Если ты отправишься в большой ювелирный магазин на Графстон-стрит и купишь ей кольцо в рассрочку, тебе придется выплатить лишь первый взнос.

— Она догадается, Робин. А я ведь ей ничего не рассказывал…

Робин улыбнулся.

— Я знаю, что ты держал рот на замке. Но не бойся, она ничего не узнает. Там есть парень, который предложит вам на выбор уйму красивых вещей, не называя цен. Она наденет на палец то, что ей понравится больше всего, и эта покупка обойдется вам в весьма скромную сумму. По крайней мере, официально. Остальное — не твоя забота.

— Нет, не стоит. Это, конечно, очень здорово, но я думаю…

— Думать будешь потом, когда у тебя в доме будут орать двое маленьких детей и дела пойдут паршиво. Вот тогда и подумаешь: как здорово, что в свое время я встретил парня по имени Робин, что у меня появились деньги на покупку дома, а моя жена носит на пальце десять штук.

Неужели Робин и впрямь имеет в виду десять тысяч фунтов? У Лу закружилась голова. Кроме того, верзила упомянул о покупке дома! Нужно быть сумасшедшим, чтобы отказываться от такого предложения в самом начале самостоятельной жизни.

Они отправились в ювелирный магазин, и Лу спросил Джорджа. Тот появился и принес большой плоский футляр, выложенный бархатом, на темной поверхности которого сияли драгоценные кольца.

— Все эти вещицы стоят примерно одинаково — в пределах ваших финансовых возможностей, — сказал он, бросив на Лу многозначительный взгляд.

— Но каждое из них стоит бешеных денег! — воскликнула Сьюзи. — Лу, ты не можешь позволить себе такие расходы!

— Пожалуйста, не лишай меня возможности подарить тебе красивое кольцо, — сказал он. Глаза у него были большие и грустные.

— Нет, Лу, послушай меня! Нам с тобой едва-едва удается откладывать по двадцать пять фунтов в неделю, а каждое из этих колец стоит не меньше двухсот пятидесяти. Это же наши сбережения за два с половиной месяца! Давай купим что-нибудь подешевле.

Какая же она хорошая! Он просто ее не стоит! А Сьюзи даже не подозревает о том, что перед ней — не бижутерия, а настоящие драгоценности, цена которым, по меньшей мере, в сорок раз выше, чем она думает.

— Какое тебе нравится больше всего?

— Но это же не настоящий изумруд, правда, Лу?

— Сделан под изумруд, — торжественно объявил он. Сьюзи поводила рукой, в которой держала кольцо, перед глазами, камень отразил лучи света и вспыхнул чистейшим зеленым цветом. Она засмеялась от удовольствия.

— Господи, я могла бы поклясться, что он настоящий! — сказала она, обращаясь к Джорджу.

Лу вместе с Джорджем отошел в сторонку и заплатил ему двести пятьдесят фунтов наличными. Джордж показал ему квитанцию, из которой следовало, что утром того же дня за кольцо, приобретенное мистером Лу Линчем, было уже уплачено девять с половиной тысяч фунтов.

— Желаю вам счастья, сэр, — проговорил Джордж все с тем же непроницаемым выражением лица.

Что было известно Джорджу, и о чем он не знал? Относился ли и он к категории людей, которые, единожды встав на эту дорожку, уже не могут с нее сойти? Неужели Робин был вхож даже в такие респектабельные места, как это, и всегда расплачивался наличными? У Лу кружилась голова и перед глазами плыли круги.

Увидев кольцо Сьюзи, Синьора пришла в неописуемый восторг.

— Оно великолепно! Просто изумительно! — воскликнула женщина.

— На самом деле это просто стекляшка, Синьора, — сказала Сьюзи, — но выглядит, как настоящий изумруд, правда?

Синьора, которая всегда любила драгоценности, хотя их у нее никогда не было, с первого взгляда поняла, что это самый настоящий изумруд, причем в прекрасном обрамлении. Ее охватила неподдельная тревога за Лу.

Сьюзи увидела, что в кафе входит симпатичная блондинка, которую, как она уже знала, зовут Грания. Интересно, подумалось ей, чем закончился их ужин с тем пожилым кавалером? Ей хотелось спросить об этом девушку, но она, разумеется, не отважилась. Вместо этого Сьюзи вежливо осведомилась:

— Столик для двоих?

— Да, я жду свою подругу.

Сьюзи испытала разочарование оттого, что это будет не тот симпатичный старикан.

Подруга оказалась миниатюрной девушкой в очках с толстыми стеклами. Судя по всему, они дружили давно.

— Понимаешь, Фиона, — говорила Грания, — ничего еще не решено, но, возможно, впредь я буду звонить тебе время от времени и говорить, что остаюсь у тебя на ночь. Ты понимаешь, о чем я?

— Очень даже хорошо понимаю. Давненько ты не обращалась ко мне за алиби, — сказала Фиона.

— Ну, видишь ли, тот человек… Впрочем, это очень долгая история. Он мне очень нравится, но есть кое-какие проблемы.

— Например, что ему в обед сто лет? — подсказала Фиона.

— Ох, Фиона, если бы ты только знала… Как раз это меня волнует меньше всего. То, что он намного старше, меня не пугает.

— Вы, Данны, какие-то странные люди! — заговорила Фиона. — Ты крутишь шашни с пенсионером, даже не замечая, сколько ему лет, Бриджит помешалась на объеме своих бедер, которые лично мне кажутся совершенно нормальными.

— Это все из-за того, что когда она отправилась на нудистский пляж, какая-то дура заявила ей, что если женщина засовывает между грудями карандаш, и он там не держится, значит, она плоскодонка и ей не следует разгуливать без лифчика. Никто не стал с этим спорить, и теперь у Бриджит появился комплекс, что она чересчур толстая. — Слушая их разговор, Сьюзи с трудом удерживалась, чтобы не рассмеяться. Она предложила девушкам еще по чашке кофе.

— Какое красивое у вас кольцо, — заметила Грания.

— Я только что обручилась, — с гордостью сообщила Сьюзи.

Девушки поздравили ее и стали рассматривать кольцо.

— Это настоящий изумруд? — спросила Фиона.

— Вряд ли. Мой бедный Лу работает упаковщиком в большом магазине электротоваров, так что он не может позволить себе покупать драгоценности. Но хоть это и стекляшка, смотрится красиво, правда?

— Красиво — это слабо сказано! Где вы его купили? Сьюзи сообщила им название магазина. Когда она отошла от столика, Грания наклонилась и шепотом сказала Фионе:

— Очень странно. В этом магазине торгуют только настоящими драгоценностями. Я это точно знаю, поскольку у них счет в нашем банке. Готова побиться об заклад, что это не стекляшка, а настоящий камень.

Наступило Рождество, и итальянскую группу распустили на каникулы. Им предстояло собраться вновь только через две недели. Синьора попросила, чтобы каждый принес из дома на последний урок что-нибудь такое, чтобы можно было устроить настоящий праздник. На стенах класса развесили большие плакаты с пожеланиями «Виоп Natale!» — «Счастливого Рождества!», а заодно и с поздравлениями по случаю Нового года. Все принарядились. Даже Билл, серьезный парень из банка, которого здесь называли Гульельмо, проникся праздничным настроением и принес яркие бумажные колпачки.

Конни, женщина, увешанная драгоценностями, которая ездила на БМВ, привезла шесть бутылок фраскатти, которые, по ее словам, нашла на заднем сиденье машины своего мужа. Наверное, сказала она, он припас это вино для своей секретарши, так что лучше выпить его здесь, на их празднике. Никто не знал, воспринимать ли ее слова всерьез или как шутку. Кроме того, в школе действовал строжайший запрет на все виды алкоголя. Однако Синьора сказала, что договорилась с директором, мистером О'Брайеном, и им не следует тревожиться на этот счет. Она, правда, не стала передавать слова Тони О'Брайена дословно. А он сказал буквально следующее: «Поскольку выяснилось, что у нас в школе продают наркотики, думаю, не будет большого вреда от того, что несколько взрослых выпьют в канун Рождества по бокалу вина».

— А как вы праздновали прошлое Рождество? — спросил у Синьоры Луиджи. На самом деле его это не особенно интересовало, просто они сидели рядом, и нужно было о чем-нибудь говорить. Вокруг них нестройным хором звучали salute, molto grazie и va bene.

— В прошлом году я была на полночной рождественской мессе в церкви и издалека наблюдала за своим мужем Марио и его детьми, — сказала Синьора.

— А почему вы не сели рядом с ними? — спросил Лу. Она улыбнулась и загадочно ответила:

— Это было бы неправильно.

— А потом он попал в автокатастрофу и погиб, да? — деловито уточнил Лу. Сьюзи уже рассказала ему о том, что Синьора — вдова, хотя мать считает ее монахиней.

— Да, Лу, потом он попал в аварию и погиб, — тихо подтвердила женщина.

— Mi dispiace, — сказал он. — Troppo triste, Синьора.

— Ты прав, Лу, но так уж устроена жизнь. Она ни для кого не бывает легкой.

Он был уже готов согласиться с учительницей, но тут его потрясла неожиданная мысль. Сегодня — четверг, но ни грузовик, ни мужчина в куртке с капюшоном еще не появлялись. Но ведь школа будет заперта на протяжении ближайших двух недель. Господи, что же теперь делать?

Синьора почитала им стихи на итальянском, и на этом праздничный вечер закончился. Лу не находил себе места. Он приехал в школу без машины, но даже если бы ему удалось поймать такси, как объяснить, зачем ему понадобилось вечером накануне каникул вывозить из школы четыре тяжелые коробки? И главное, что говорить, если кто-то поинтересуется их содержимым? А раньше первой недели января в школу ему никак не попасть! Робин просто убьет его…

Но, в конце концов, Робин сам во всем виноват. Он не сказал, как в случае надобности с ним связаться. Именно здесь — слабое звено в их системе. А Лу тут совершенно ни при чем, никто не сможет обвинить его. Но с другой стороны, ему заплатили, и заплатили хорошо, поэтому он должен найти выход из положения. Однако как же ему быть?

Студенты начали расходиться, громко прощаясь друг с другом. Лу предложил помощь в уборке мусора.

— Луиджи, мне неудобно эксплуатировать тебя таким бесстыдным образом. Ты и так хлопочешь тут по два дня в неделю.

Гульельмо и Бартоломео вызвались ему помочь. Втроем они вытащили большие черные мешки с мусором и выбросили их в баки на школьном дворе.

— Она очень приятная, эта Синьора, правда? — шепотом проговорил Бартоломео.

— Лиззи думает, что у нее роман с мистером Данном — ну, этим, который организовал наши курсы, — тоже шепотом ответил Гульельмо.

— Да ладно вам! — прикрикнул Лу. Его возмутило, что парни сплетничают.

— А что, здорово было бы, правда?

— Но в их возрасте… — Гульельмо укоризненно покачал головой.

Лу захотелось вступиться за Синьору.

— Может, когда мы доживем до их возраста, нам это тоже будет казаться совершенно нормальным, — сказал он, еще не зная, как поступить: с негодованием отвергнуть эти немыслимые предположения или отнестись к ним спокойно.

Его душу все еще терзала мысль о коробках, спрятанных в кладовой. Он с болью думал, что ему придется обмануть Синьору.

— Как вы собираетесь добираться до дома? — словно невзначай обратился он к ней. — Вас подвезет мистер Данн?

— Да, он говорил, что, возможно, заедет, — ответила Синьора, слегка покраснев от смущения. Она подумала, что если даже Луиджи, далеко не самый сообразительный из ее учеников, уловил некую незримую связь между нею и Эйданом Данном, значит, среди остальных эта тема уже обсуждается вовсю. Это ужасно! Ведь, в конце-то концов, она и Эйдан — всего лишь единомышленники и коллеги. А если слухи дойдут до его жены и двух дочерей? Если об этих сплетнях узнает миссис Салливан, дочь которой обручилась с Луиджи?

Последние тридцать лет Синьора жила так скрытно и уединенно, что сейчас, оказавшись в центре возможных пересудов, чувствовала себя крайне неуютно. Кроме того, все это было абсолютно безосновательно. Эйдан Данн относился к ней всего лишь как к хорошему другу. Однако люди вроде Луиджи могли истолковать их отношения совершенно иначе.

Он все еще смотрел на нее испытующим взглядом.

— Хотите, я запру пристройку? Вы идите вперед, а я вас догоню, а то мы сегодня и так здорово задержались.

— Grazie, Luigi. Troppo gentile. He забудь проверить, надежно ли ты запер дверь. Мне не хочется, чтобы наши курсы закрыли из-за такой мелочи.

Значит, ему не удастся оставить дверь открытой, чтобы позже, придумав какой-нибудь план, вернуться за коробками. Лу взял у Синьоры ключ, висевший на тяжелом железном брелоке в виде совы. Эта глупая штука предназначалась специально для того, чтобы не забывать ключ и постоянно ощущать его присутствие. И тут Лу осенило. Он проворно снял с брелока ключ Синьоры и надел на него свой. Затем запер дверь пристройки и, выйдя на улицу, передал брелок учительнице. Этот ключ не понадобится ей до начала следующего семестра, а уж к этому времени он обязательно придумает, как снова поменять ключи, забрав свой и вернув ей ключ от пристройки. Главное, чтобы она вернулась домой в полной уверенности, что у нее на брелоке — тот самый ключ, который там и был.

Мистер Данн так и не появился из густой тени и не взял Синьору под руку. Впрочем, если бы такое и случилось, Лу все равно не заметил бы этого. Его мысли были заняты другим: эту ночь ему придется провести у Сьюзи, поскольку только что расстался с ключом от собственного дома.

— Сегодня я заночую у Фионы, — сообщила Грания. Бриджит подняла глаза от своей тарелки с помидорами.

Нелл Данн даже не оторвалась от книги, которую читала, и лишь обронила:

— Хорошо.

— Так что увидимся завтра вечером, — сказала Грания.

— Отлично, — все так же, не поднимая глаз, откликнулась мать.

— Поздравляю, — ядовито добавила Бриджит.

— Ты тоже могла бы куда-нибудь выйти, Бриджит. Тебе вовсе не обязательно сидеть и вздыхать над своими помидорами. Если хочешь, можешь тоже остаться у Фионы.

— Что у нее, пансион, что ли! — парировала Бриджит.

— Да ладно тебе, Бриджит, ведь завтра Рождество.

— Мне вовсе не обязательно праздновать его в постели с мужчиной, — прошипела младшая сестра.

Грания тревожно оглянулась, но их мать ничего не слышала.

— Разумеется, — приглушенным голосом проговорила она. — А еще тебе вовсе не обязательно впадать в истерику из-за объема бедер. Послушай, Бриджит, ты красивая девушка, кончай ты со своими комплексами!

— Комплексами? — Бриджит фыркнула. — Какой же ты стала добренькой лапочкой, стоило только тебе помириться со своим дружком!

Грания не на шутку разозлилась.

— А кто он, мой дружок? Ну, скажи! Ты же ничегошеньки не знаешь!

— Вот ты говоришь, что я сижу тут и вздыхаю над помидорами, а послушала бы ты собственные вздохи. От них все это время занавески развевались, а когда звонил телефон, ты подпрыгивала чуть ли не до потолка. Кем бы ни был твой дружок, он явно женат, и получается, что ты — бессовестная.

— С первого дня своего рождения ты ошибалась во всем и всегда, — сказала Грания. — Но еще никогда не заблуждалась так сильно, как сейчас. Начать с того, что он не женат, и я готова поспорить, что никогда и не будет.

— Так говорят все, кто спит и видит, как ему на палец надевают обручальное кольцо, — огрызнулась Бриджит, снова принимаясь за помидоры.

— Я ухожу, — сообщила Грания. — Скажи папе, что я не вернусь, так что пусть запирает дверь.

Их отец в последнее время почти не появлялся за ужином на кухне. Он либо сидел в своей комнате, прикидывая, какого цвета обои здесь будут смотреться наилучшим образом, либо пропадал в школе, хлопоча по делам своих вечерних курсов.

Эйдан Данн поехал в школу, рассчитывая застать там Синьору, но не нашел ее. Все двери были заперты. В паб она в одиночку не ходила, а кафе сейчас наверняка переполнено запоздалыми посетителями. Может, позвонить ей в дом Салливанов, где она квартирует? Но раньше он никогда этого не делал, поэтому не решился и сегодня.

И все же ему очень хотелось увидеться с ней до Рождества, чтобы преподнести маленький подарок. Эйдан приготовил для нее медальон, внутри которого находилось изображение Леонардо да Винчи. Это была недорогая, но очень элегантная вещица. Он положил подарок в коробочку и упаковал ее в золотистую бумагу с надписью Buon Natale. Дарить подарок после праздника — это уже совсем не то.

А еще ему хотелось поговорить с ней — хотя бы недолго. Как-то раз Синьора сказала ему, что часто смотрит на горы и думает о том, как переменилась ее жизнь, и что «vista del monte» теперь означает для нее название школы. Может быть, она и сейчас там?

Эйдан Данн пошел по улицам, на которых царила предпраздничная суета. В окнах горели огни на рождественских елках, посыльные развозили заказчикам упаковки с пивом. Наверное, все это в диковинку для Синьоры, которая прошлое Рождество провела в маленьком сицилийском городке.

Она действительно сидела у ограды в конце улицы — тихая и неподвижная, и, увидев его, казалось, нисколько не удивилась. Эйдан присел рядом с ней.

— Я принес тебе подарок на Рождество, — сказал он.

— А я приготовила подарок для тебя, — ответила она, протянув ему большой сверток.

— Может, посмотрим их прямо сейчас? — Его снедало любопытство.

— Почему бы и нет!

Они развернули подарки. В свертке оказалось большое итальянское блюдо, раскрашенное золотым, желтым и фиолетовым цветами. Оно идеально подойдет к интерьеру его комнаты. Они поблагодарили друг друга за подарки, похвалили их, а затем просто сидели, как подростки, которым некуда пойти. Потом стало холодно, и они, не сговариваясь, поднялись.

— Buon Natale, Синьора, — сказал он и поцеловал ее в щеку.

— Buon Natale, Эйдан, саго mio, — сказала она.

Накануне праздника работы в магазине электротоваров было невпроворот. И почему люди тянут до последнего, чтобы за несколько часов до Рождества начать скупать все подряд — электролобзики, видео и электрические чайники? Лу трудился в поте лица с утра до вечера, а перед самым закрытием в помещение склада вошел Робин с квитанцией в руке. Лу почему-то ожидал его прихода.

— Счастливого Рождества, Лу!

— Buon Natale, Робин!

— Что-что?

— Это — на итальянском, который ты заставил меня учить. У меня теперь на английском даже думать не получается.

— Ну, ладно, полиглот, я пришел тебе сказать, что ты можешь бросить это дело, когда пожелаешь, — сказал Робин.

— Что?!

— Что слышал. Мы подыскали другой склад, но ребята тебе очень благодарны — ты нашел отличное место, которым мы пользовались в последнее время.

— А последняя партия? — Лу был бледен как мел.

— Что с ней такое?

— Но она же до сих пор находится там! — выдавил Лу.

— Ты что, шутишь?

— Какие там шутки! В четверг никто не приходил и ничего не забирал.

— Эй, там, пошевеливайся! Поскорее выдавай товар! — окликнул Лу начальник склада.

— Давай мне свой чек, — прошипел Лу.

— Это телевизор для вас со Сьюзи.

— Я не могу его взять. Она сразу поймет, что он ворованный.

— Он не ворованный. Я только что заплатил за него.

— Ты понимаешь, о чем я. Я погружу его тебе в багажник.

— Я хотел отвезти тебя к ней домой. С рождественским подарком.

Взглянув на чек, Лу понял, что это был самый дорогой телевизор из всех, какие продавались в магазине. Техника высшего класса. Если втащить такую штуковину в квартирку Сьюзи, она не поверит никаким объяснениям.

— Послушай, у нас сейчас есть гораздо более важные проблемы, чем приобретение телека. Подожди, пока мне оплатят сегодняшний рабочий день, а потом мы подумаем, что делать с коробками, оставшимися в школе.

— Я надеюсь, ты уже предпринял какие-то шаги?

— Какие-то — предпринял, но, возможно, не те, что нужно. Лу вышел в соседнее помещение и присоединился к другим работникам. Им выдали деньги, заработанные за сегодняшний день, праздничную премию и по стаканчику выпивки. Затем он вышел на улицу. Робин уже сидел в своей машине, а сзади возвышалась огромная коробка с телевизором.

— У меня есть ключи от школьной пристройки, но там в любой момент может появиться какой-нибудь полоумный сторож и станет дергать двери, проверяя, заперты они или нет, директор школы постоянно следит за этим.

И Лу продемонстрировал Робину ключ, с которым не расставался с того самого дня, как снял его с брелока Синьоры.

— Светлая у тебя голова, Лу!

— Уж светлее, чем у тех, кто не предупредил меня, как поступать, если вдруг не появится этот придурок в куртке с капюшоном.

Сейчас Лу испытывал и страх, и злость одновременно. Он сидел в машине с уголовником прямо возле магазина, где работал, а в ней находился гигантский телевизор, который Лу просто не мог принять в дар. Он украл ключ от школы, в которой хранился груз наркотиков, причем по его милости. Он чувствовал себя не «светлой головой», а полным идиотом.

— Конечно, люди часто подводят, — проговорил Робин. — Значит, ему с нами больше не работать.

— А что с ним будет? — со страхом спросил Лу. Перед его внутренним взором уже возникла жуткая картина: проштрафившийся мужчина в куртке с капюшоном медленно опускается на дно реки Лиффи, а ноги его вмурованы в бетонный блок.

— Я уже сказал: он больше не будет с нами работать.

— А может, он не смог приехать потому, что попал в аварию или его ребенка увезли в больницу?

С какой стати Лу решил защищать человека, с которым ни разу и словом-то не перемолвился, даже наоборот, испытывал к нему сильнейшую неприязнь? Если бы не этот дурак в куртке, Лу больше не находился бы на крючке Робина, поскольку уголовники уже подыскали для себя новый «склад». В голове Лу родилась мысль, удивившая его: а ведь он может продолжать занятия в группе, тем более что они ему нравятся. Он может даже поехать вместе со всеми в Италию, куда Синьора собирается вывезти группу следующим летом. И уже не нужно будет притворяться, дрожать от страха. Никто ничего не сможет доказать. Кладовка в пристройке, где проходили занятия итальянским, оказалась идеальным местом для хранения незаконного товара. Никто ничего не заметил бы и не узнал, а ему не предъявили бы никаких обвинений, — одним словом, все сошло бы гладко, если бы этот идиот в куртке с капюшоном забрал оставшиеся коробки в прошлый четверг.

— Его наказание будет заключаться в том, что он больше никогда не получит работы. — Робин с сожалением покрутил головой.

И тут для Лу забрезжил свет в конце туннеля. Он понял, как выбраться из тупика и навсегда отделаться от Робина. Нужно заключить с ним сделку, предложив: «я выручу тебя в последний раз, а потом ты навсегда оставишь меня в покое». Выполнить это, конечно, непросто, но необходимо. Тем более что у Лу есть ключ от пристройки.

— Робин, это твоя машина?

— Конечно, не моя, и ты это знаешь. Я одолжил ее у друга, чтобы привезти телевизор вам с Сьюзи. А ты вот ломаешься. — Громила сидел за рулем надувшись, словно обиженный ребенок.

— В таком случае полицейские сейчас за тобой не следят, — констатировал Лу. — У меня родилась мысль. Возможно, из этого ничего не выйдет, но попробовать надо.

— Выкладывай, — приказал Робин, и Лу рассказал ему свой план.

Была почти полночь, когда Лу въехал в школьный двор. Задним ходом он подогнал «форд стейшн» к пристройке, огляделся по сторонам и вошел внутрь. Четыре коробки стояли там, где и раньше, — в кладовой. Они выглядели так, будто в них и впрямь угнездились бутылки с вином, хотя на них не было никакой маркировки. Одну за другой Лу осторожно вынес их на улицу, а потом, кряхтя от натуги, извлек из багажного отделения огромный телевизор и втащил его в класс. Этот аппарат со встроенным видеомагнитофоном был настоящим произведением искусства. На ящике цветными карандашами, купленными в круглосуточном магазине, он написал послание: «Виоп Natale a Lei, Signora, е a tutti».

Итак, у вечерних курсов по итальянскому языку теперь будет свой телевизор, а коробки наконец вызволены из плена. На машине Робина он отвезет их в условленное место, где этот груз быстро и молча заберет и перегрузит в другую машину другой человек. Лу с любопытством подумал: что это за люди, которых можно моментально вытащить из дома в рождественскую ночь. Он надеялся, что никогда не станет одним из них.

Синьора, вероятно, первая увидит телевизор. Интересно, как она отреагирует? А может, первым его обнаружит этот одержимый Тони О'Брайен, который днем и ночью обшаривает школу? Они до конца жизни будут ломать голову над тем, откуда в школьной пристройке взялся этот агрегат. Ведь он мог быть куплен в любом из дюжины магазинов, где продаются подобные товары. По коробке определить его происхождение невозможно. Когда начнут наводить справки, то быстро выяснится, что телек не ворованный, потом все будут гадать, строить догадки, но до истины так никогда и не докопаются, и со временем эта загадка канет в Лету. В конце концов, из школы ведь ничего не украли. Скорее наоборот.

Даже дотошный мистер О'Брайен со временем перестанет об этом думать. А у школы будет великолепный телевизор и видеомагнитофон.

Но, когда Робин обратится к Лу с очередной просьбой, тот обязательно что-нибудь напортачит, и его накажут так же, как мужчину в куртке с капюшоном: ему больше никогда не поручат ни одного задания, и он наконец-то сможет жить собственной жизнью.

Рождественская ночь прошла, наступило утро. Лу чувствовал себя измотанным до предела. Он зашел в дом родителей Сьюзи, где его напоили чаем и угостили куском праздничного пирога. На заднем дворе играли в шахматы Синьора и Джерри.

— Ты только погляди! — восхищенно зашептала ему в ухо Сьюзи. — Джерри играет в шахматы! Он уже знает все фигуры и как они ходят. Чудеса, да и только!

— Синьора! — окликнул Лу.

— О, Луиджи? — Она была искренне рада их встрече.

— А мне на Рождество подарили такой же брелок, как у вас, — сказал он. На самом деле он купил брелок утром в скобяной лавке. Эти безделушки продавались повсюду.

— Такой же, как у меня? В виде совы? — Вежливая Синьора никогда не оставляла без внимания обращенные к ней слова, даже если это была сущая глупость.

— Ага. Можно мне взглянуть на ваш? Я хочу посмотреть, действительно ли они одинаковые.

Она вынула брелок из сумки и протянула Лу, и тот, делая вид, что сравнивает, незаметно подменил один брелок другим. Никто и никогда не вспомнит этот незначительный эпизод. Сейчас он переведет разговор на другие темы, и разговор о брелоке навеки изгладится из памяти тех, кто его слышал.

— Господи, Лу сегодня трещал, не закрывая рта, прямо как сорока, — проговорила Пегги Салливан, когда они с Синьорой умывались перед сном. — Помните, как раньше говорили про болтунов: «Этому человеку сделали прививку иглой от граммофона»? А как, интересно, надо говорить сегодня, ведь нынче — одни только CD и магнитофоны?

— Да, я помню это выражение. Однажды я пыталась объяснить его смысл Марио, но в переводе оно, как и многие другие, утратило свой смысл, и он так и не понял, что я имею в виду.

Это был момент откровения. Пегги никогда не осмеливалась задавать этой странной женщине вопросы о ее личной жизни, но сейчас Синьора, похоже, была настроена на откровенность.

— Скажите, Синьора, а вам не хотелось встретить Рождество с собственной семьей? — спросила Пегги.

Вопрос не смутил Синьору. Она ответила с готовностью, обстоятельно и разумно, как всегда отвечала на вопросы Джерри:

— Пожалуй, нет. Это было бы неестественно. Кроме того, в последнее время я довольно часто виделась со своей матерью и сестрами, но ни одна из них не предложила мне встретить Рождество вместе с ними. У них — своя жизнь, свои привычки. Я выглядела бы среди них белой вороной, во всем чувствовалась бы фальшь, и всем было бы не по себе. Но зато я ощущала себя великолепно, встречая праздник здесь, в вашей семье.

Синьора выглядела совершенно спокойной, даже невозмутимой. На шее у нее висел медальон, которого Пегти раньше не видела. Сама она не спросила, откуда он у нее появился, и другие постеснялись. Никто не осмеливался лезть к этой женщине в душу.

— А нам было приятно с вами, Синьора. Очень, очень приятно! — с энтузиазмом воскликнула Пегги Салливан. Она до сих пор гадала: чем же занималась эта странная женщина раньше, до того, как появилась здесь и поселилась в их доме?

Занятия возобновились в первый вторник января. Вечер выдался холодный, но, тем не менее, группа собралась в полном составе — все тридцать человек, которые записались на курсы еще в сентябре. Это можно было рассматривать как недостижимый рекорд для любых вечерних курсов.

Пришло и начальство: директор Тони О'Брайен и мистер Данн. Их лица светились от удовольствия. Произошло чудо: группа получила подарок. Синьора в ребяческом восторге чуть не хлопала в ладоши.

Кто мог сделать это? Кто-нибудь из студентов? И признается ли он, чтобы вся группа могла его (или ее) поблагодарить? Все до одного были заинтригованы и, естественно, все до одного думали, что это сделала Конни.

— Должна вас разочаровать, но это не я, — смущенно проговорила Конни. — К сожалению, я до этого не додумалась.

Директор сказал, что он тоже рад, но его кое-что волнует. Кем бы ни был щедрый даритель, у него, судя по тому, что следов взлома не видно, есть ключ от школьных помещений, а это недопустимо. Поэтому необходимо сменить замки.

— С точки зрения банковского служащего, это опрометчивое решение, — шутливо проговорил Гульельмо. — Если сегодня неизвестный благодетель подарил нам телевизор, кто знает, возможно, через некоторое время мы найдем здесь музыкальный центр?

— Вы бы удивились, узнав, как много в городе ключей, которые подходят к разным дверям, — заметил Лоренцо, который на самом деле звался Лэдди и служил гостиничным портье.

И вдруг Синьора подняла глаза и посмотрела в глаза Луиджи. Тот отвел взгляд в сторону. «Только бы она ничего не сказала! — вертелось у него в мозгу. — Только бы не сказала! Из этого ничего, кроме вреда, не выйдет!» Лу не знал, то ли он молится Всевышнему, то ли просто бормочет про себя, но он страстно этого желал. И, похоже, его мольбы были услышаны. Через пару секунд Синьора тоже отвела глаза.

И вот начался очередной урок. Сначала студенты повторяли пройденное. Выяснилось, что они многое забыли, и, чтобы отправиться в долгожданную поездку в Италию, предстоит еще как следует поработать. Пристыженные, студенты вновь стали разучивать фразы, которые так легко давались им перед двухнедельными каникулами.

После окончания урока Лу попытался ускользнуть незамеченным.

— Ты не хочешь помочь мне с коробками, Луиджи? — окликнула его Синьора. Взгляд ее был прям и тверд.

— Scusi, Signora, я забыл.

Они вместе перенесли коробки в кладовку, в которой теперь никогда уже не будет храниться ничего опасного.

— Я хотел спросить, Синьора, мистер Данн, гм, проводит вас домой?

— Нет, Луиджи, но я тоже хотела тебя кое о чем спросить. Ты ведь близок со Сьюзи, у родителей которой я снимаю комнату? — Ее лицо оставалось непроницаемым.

— Ну конечно, Синьора, мы же с ней помолвлены, и вы об этом знаете.

— Да, именно об этом я и хотела поговорить с тобой: о вашей помолвке и о кольце. Оно необязательно должно быть с изумрудом, Луиджи. По крайней мере, с настоящим изумрудом. Вот что мне кажется странным.

— О чем вы говорите, Синьора! Настоящий изумруд? Вы, должно быть, шутите, ведь это обыкновенная стекляшка!

— Это изумруд. Уж я-то в них разбираюсь. Мне нравится к ним прикасаться.

— Сейчас научились изготовлять такие подделки, которые не отличишь от настоящих драгоценностей.

— Это кольцо стоит тысячи фунтов, Луиджи.

— Послушайте, Синьора…

— А этот телевизор стоит согни. Может быть, даже тысячу.

— Что вы такое говорите!

— Я жду, что скажешь ты.

Еще ни одному преподавателю не удавалось заставить Лу Линча ощутить себя до такой степени растерянным и пристыженным. Ни отцу, ни матери, ни священнику было не сломить его волю, а тут он вдруг панически испугался, что эта странная молчаливая женщина перестанет его уважать.

— Дело в том… — начал он. Синьора молча ждала.

— Видите ли, все уже в прошлом. Что бы там ни было раньше, больше это не повторится.

— Скажи, этот чудесный изумруд и прекрасный телевизор — они ворованные?

— Нет-нет! — заторопился он. — Этими вещами со мной расплатились люди, на которых я работал.

— Но теперь ты уже ни на кого не работаешь?

— Нет, клянусь вам.

Лу отчаянно хотелось, чтобы она ему поверила, и это отчетливо читалось на его лице.

— Значит, больше — никакой порнографии?

— Никакой чего?..

— Дело в том, что я заглядывала в эти коробки, Луиджи. Я так переживала из-за наркотиков в школе, из-за Джерри, маленького брата Сьюзи… Я боялась, что ты хранил их в кладовке.

— Это были не наркотики? — почти беззвучно выдохнул Лу.

— Нет. Судя по омерзительным картинкам на коробках, это были порнографические фильмы. Столько конспирации, столько суеты, чтобы привозить и вывозить их отсюда! Так глупо! И все же молодым ребятам эта гадость способна принести немало вреда.

— Вы просматривали их, Синьора?

— Вот еще! У меня нет видеомагнитофона, но даже если бы он был…

— И вы никому ничего не сказали?

— Я уже много лет живу, никому ничего не говоря. Это вошло у меня в привычку.

— А про ключ вы знали?

— До этого дня — нет. Но сегодня я вспомнила ту чепуху с брелоком в виде совы. Зачем он тебе понадобился?

— Накануне Рождества здесь осталось несколько коробок, — виновато промямлил Лу.

— А телевизор?

— Это долгая история.

— Расскажи мне хотя бы вкратце.

— Ну, мне его подарили за то, что я… э-э-э… хранил в нашей кладовке коробки с, гм, кассетами. А принести его к Сьюзи я не мог, потому что… э-э-э… Короче, не мог, и все тут. Она бы все поняла или, по крайней мере, стала бы догадываться.

— Однако теперь ей уже не о чем догадываться, я надеюсь?

— Совершенно не о чем, Синьора!

Стоя с опущенной головой, Лу ощущал себя постаревшим на пять лет.

— In bocca al lupo, Луиджи, — сказала Синьора. Они вышли, плотно захлопнув дверь, она для верности подергала ее.