Хотя женщины считали А. суховатым, были с ним вежливы и не более, именно они пытались разными способами сигналить ему о подстерегающей его опасности. Женские хитрости, которые она применяет, примитивны до тошноты, говорили они друг другу. Она, разговаривая, подходит к нему на четверть метра и смотрит прямо в глаза. Женщины, живущие по понятиям, по женским понятиям, смотрят в глаза только друг другу, говорили они. Но А. как будто шел навстречу неизбежному. В ней была упругость и обаяние зрелой женственности. Ее обращенная к нему улыбка не была ни смущенной, ни властной, в ней просто было понимание того, что должно было свершиться. И тому, что казалось ему предначертанным, он и не пытался противиться.

  В браке она не подавляла и не помыкала им, как опасались его сотрудницы. Снисходительно улыбаясь, принимала она его неубывающую со временем тягу к ней. Он не подозревал ее в супружеской неверности, и, кажется, для этого действительно не было оснований. И уже среди женщин стало складываться мнение, что эта парочка нашла друг друга и что они, по-видимому, друг друга стоят. В это время и начался ее новый роман. Собственно, не она затеяла его. Значительный, разведенный Он, с седеющими бакенбардами стал отмечать ее на перекурах в коридоре. Она и не курила, она приходила туда немного развлечь себя разговором. А. хоть и высокий, но худой, к тому же младше ее, и до того казался в этой паре меньшей величиной. В сравнении же с ее новым частым собеседником совсем проигрывал. Было ясно, что этой вальяжной респектабельности ему и не достичь никогда и противопоставить ей – нечего. Теперь женщины мобилизовались было на спасение их брака. Считая седеющие бакенбарды более слабым звеном, они стали с ним сухи и официальны, они рассказывали друг другу, что он нарочно становится курить поближе к лестнице, чтобы заглядывать под юбки молоденьким женщинам. Их уловки не помогли.

  Впервые увидел А. в ее глазах что-то похожее на слезу, когда она обернулась и взглянула на него, бледного и равнодушного, прежде чем закрыть за собой дверь навсегда.

  Он даже где-то понимал ее. Эта система уравнений не содержала неопределенности. У нее были однозначные вычисляемые корни. “Математику обычно заказывают работу люди, имеющие дело с природными явлениями, чтобы придать законченную форму тому, что они знают заранее”, – сказал он однажды о своей профессии.

  Начались смутные времена. Ее новый муж удачно вписался и в них. А. засобирался в Еврейское Государство, где по дошедшим слухам, даже уже и не слухам вовсе, маячила в лучшем случае неопределенность. Тогда он и совсем уверился в ее правоте, хотя никому не говорил об этом.

  Он не испытывал горечи. В его жизни была любовь.