Война — хорошее время для бизнеса.

Но еще лучше послевоенный период. Особенно если страна лежит в руинах, — примерно таких, как после нашествия чужих. Победив врага, человечество осталось в опустошенных, разрушенных городах. Однако в этом и была своего рода польза. Вспомним хотя бы Лондон, разрушенный практически до основания в результате бомбардировок нацистов во время Второй мировой войны. Конечно, бомбами было уничтожено много хороших зданий, но они же снесли и множество трущоб, которые давным-давно подлежали сносу. После войны на опустошенном месте вырос практически новый город, куда лучше, чем прежде.

Примерно то же произошло и в результате нашествия чужих. Возьмем, к примеру, Нью-Йорк. Он загнивал уже многие годы. Узкие улицы и скрипучие подземки Манхэттена постоянно грозили жителям разного рода бедствиями и авариями. Уничтожение чужих дало в итоге не только дымящиеся развалины, но и мощный потенциал для роста. Примерно то же возрождение из пепла ожидало и Лос-Анджелес. Он тоже лежит в руинах, но в нем уничтожены пока еще не все скопления чужих.

Правительство США, не имея реальных сил и средств, избрало единственно возможную для себя тактику в борьбе за послевоенное восстановление хозяйства. Оно сделало ставку на два принципа: свободное предпринимательство и снятие всех ограничений, ему препятствующих. Любому бизнесмену, любой компании, имеющей желание «помериться силами» с разрухой, предоставлялась полная свобода действий.

Человек по имени Дэниел Грант имел не только собственную фирму и желание поработать, у него были железные зубы и платиновые нервы по части бизнеса.

Теперь Манхэттен снова сверкает зеркальными стеклами своих небоскребов. Величественные набережные и мосты опоясали Ист-Ривер и Гудзон, туннели городской подземки выпрямлены и расширены. Город очищен от чужих, хотя отдельные хищные паразиты еще остались. Крысы, такие, как Дэниел Грант, выжили.

Хотя его роскошная квартира на крыше фешенебельного многоэтажного дома в Ист-Сайде находилась всего в нескольких кварталах от здания фирмы, прозванного людьми «Башней Гранта», Дэниел Грант ездил на работу только в одном из своих сверкающих лимузинов с турбодвигателем и роботом-водителем.

Он любил показать себя.

Умение пустить пыль в глаза помогает обрести рычаги для заключения сделок. Порой, когда на твоем банковском счете нули или даже цифрам предшествует знак минус, эта самая «пыль» — все, что остается в твоем распоряжении, чтобы выжить.

Вот почему Дэниел Грант всегда с шиком подкатывал к главному входу фирмы — этот спектакль рассчитан на местную прессу.

Стояло замечательное весеннее утро, и Грант открыл окно лимузина, чтобы лучше видеть здание своей фирмы. Боже, какой великолепный вид! Громада из сверкающего обсидиана взметнулась в голубое небо, как бы превращая в карликов все окружающие ее городские постройки. Разумеется, многие из этих построек все еще лежали в руинах, но это лишь подчеркивало могущество «Башни Гранта». Похожее на величественный монумент, это здание придавало Гранту восхитительное чувство хозяина, короля, герцога Нью-Йорка и окрестностей.

— Хорошо смотрится здание, а? — спросил он свою спутницу, уткнувшуюся в плюшевые подушки в темном углу салона.

Кэнди (или как ее там, Бэмби?) оторвалась от своего маленького зеркальца и ответила:

— Восхитительно, мистер Грант. — Она мельком взглянула на приближающуюся громаду башни и кивнула в ее сторону головой. — Напоминает мне вчерашнюю ночь! — С этими словами она вытянула свою длинную ногу и погладила ею лодыжку Гранта. Тот улыбнулся, упиваясь своим стойким мужским запахом в густом тумане женских духов и вообще женственности, которые источала его избранница — маленький букетик из всевозможных глупостей, крутых бедер и светлых кудряшек, которым он украсил вчера свою постель после длинной череды из бокалов шампанского, порций икры и вспышек репортерских фотокамер. Грант надеялся, что его похождения в ночном клубе снова попадут на страницы ежемесячника «Подзорная Труба». Пусть конкуренты думают, что у него достаточно денег, чтобы сорить ими. К счастью, теперь, как и раньше, пронырливые газетчики в погоне за светскими сплетнями могли сунуть свой нос в твое белье и твою постель, но только не в твою чековую книжку.

— Ты лучше всех, дорогая, — сказал он, когда лимузин, описав плавную кривую, мягко остановился у входа в «Башню Гранта».

— Ты не боишься забыть мой номер телефона, Дэнни?

Грант прижал руку к груди и ответил:

— Эти цифры отныне вырезаны на моем сердце, детка. — Он вытащил микрокредитную карточку, ввел предел пятьсот долларов в день и сунул ее в руку своей пассии. — Пойди купи себе что-нибудь, моя сладкая.275

— О, Дэнни, спасибо! — В порыве благодарности она прижалась к нему пухлыми губками и упругой грудью.

— Советую делать покупки в Бруклин Хайте, у Липшица или Гарфункела. Машина отвезет тебя сначала туда, а потом в твою норку, мой пупсик. — Он придал важность выражению лица. — Но учти, что машина понадобится мне в двенадцать тридцать для важной деловой встречи.

Вообще говоря, в распоряжении Гранта были и другие машины, но деловой человек должен выглядеть так, будто без машины он как без ног.

— Конечно, дорогой.

— Ты не забыла, что должна делать, если вдруг встретишь какие-нибудь следы чужих?

Она понимающе кивнула.

— Позвоню тебе сразу.

Ее голос звучал немного пискливо, а когда Грант открыл дверь лимузина, собираясь выйти, он успел заметить, что в лучах солнечного света она выглядит совсем не так привлекательно, как в полумраке, при свечах.

Вряд ли она встретит чужих, но вдруг такое все же случится, — как знать?

— Все правильно, моя дорогая. Эта ночь была великолепна. Мне хотелось, чтобы она никогда не кончилась. Но даже миллиардеры должны работать... возможно, даже еще старательнее, чем простые люди. — Он начал осторожно вылезать из машины, чтобы не помять брюки. — Чао, крошка!

Она чмокнула его на прощанье как раз в тот момент, когда защелкали камеры фоторепортеров. Дэниел подвинулся так, чтобы в кадр попали ее декольте и золотистые локоны (на зависть другим мужчинам и на ревность бывшей жене), после чего захлопнул дверь.

Робо-лимузин плавно тронулся с места и скрылся в направлении двух супермаркетов Гранта в Бруклин Хайте. К счастью, Кэнди (или Бэмби?) слишком глупа, чтобы понимать разницу между новыми и переработанными старыми товарами.

Дэниел Грант повернулся к репортерам, стараясь выглядеть раздраженным их назойливостью.

— Неужели нельзя оставить делового человека в покое? — проворчал он, поправляя золотую цепь на шее, чтобы она хорошо получилась на фотографиях. Дэниел был одет как всегда с иголочки. Его пальто из верблюжьей шерсти, накинутое поверх идеально скроенного костюма, каждым своим уголком, каждой строчкой дополняло линию волевой челюсти, решительный наклон бровей, стальной взгляд проницательных глаз. Даже слегка взъерошенные волосы не портили его строго выверенной фотогеничности.

Однако сегодня Дэниела Гранта ждал неприятный сюрприз. У входа толклись всего два репортера, чтобы запечатлеть его прибытие и задать несколько вопросов, причем это были явно третьесортные писаки.

Боковым зрением Грант отметил в этой паре новое лицо со старыми вопросами:

— Мистер Грант, как вы объясните свой стремительный взлет к вершинам славы? В чем секрет вашего успеха?

Грант приостановился, поднял руку жестом монарха, требующего у толпы тишины дли оглашения своего манифеста, и включился в автоматический режим произнесения речей. Перед глазами у него возникли таблицы заготовок. Он выбрал колонки А и В.

— Никаких секретов нет. Я просто следую старой поговорке: «Каждый день приносит новые знания».

«Вот это да, — подумал Дэниел. — Что это я сморозил? Хотя звучит чертовски здорово».

— Мистер Грант, в чем причина вашей размолвки с последней женой?

— Я бы предпочел воздержаться от комментариев.

— Ходят упорные слухи, что вы собираетесь заняться политикой. Можете ли вы подтвердить их?

— Разумеется, нет.

Это хорошие вопросы. Ты даешь на них точные ответы, которые ровным счетом ничего не значат.

— Что это за молодая леди, с которой вы приехали?

Самодовольная улыбочка одними только уголками губ.

— Подруга.

— Правда ли, что ваша финансовая империя испытывает трудности?

Дэниел изобразил крайнее изумление:

— Кто вам сказал такую чепуху?

— Можете ли вы прокомментировать утверждения, что ваш чудодейственный препарат якобы дает побочные эффекты со смертельными случаями?

Так. Приехали. Пора переходить к колонке С. В разговоре с такими заморышами он мог бы уйти на крыло, соврать, мол, «мне такие случаи неизвестны». Но он и вправду не верил, что его «чудодейственный препарат» может вызвать смерть. И все же эти импровизированные пресс-конференции — неподходящее место для сложных этических и биохимических рассуждений. Поэтому он ответил уклончиво:

— Я абсолютно уверен в своих людях. Особенно в тех ученых, что трудятся не покладая рук в фирме «Нео-Фарм».

Это старый испытанный метод. Главное — сбить с мысли неожиданным заявлением. Отвечая чепухой на разумный вопрос, Дэниел сумеет так заговорить репортеру зубы, что тот забудет свое имя, не то что заданный вопрос.

И все же его встревожил этот вопрос. Он один из немногих, на которые Грант не готов ответить, хотя и знает о трагических случаях с препаратом.

Пора трубить отбой.

Грант поправил перышки и, превратившись снова в бизнесмена, отягощенного бременем преумножения своего капитала, направился прочь, оставив без внимания.

град новых вопросов, посыпавшихся ему вслед. Проходя в здание между стоявшими у входа двумя дюжими охранниками в униформе и в темных очках, он прищелкнул пальцами, и те тотчас преградили дорогу семенившим сзади репортерам.

Из мраморного вестибюля Грант торопливо прошел в кабину своего личного турболифта. Там он подставил лицо объективу автоматического анализатора сетчатки глаза и сунул палец в отверстие для экспресс-контроля состава ДНК. В нынешних политических и экономических условиях никакая предосторожность не может быть излишней. Удовлетворившись полученными данными, электронный страж закрыл за ним дверь.

Дэниел нажал кнопку и спустился вниз, в подвальные помещения, где размещались кабинеты и лаборатории ученых — святая святых «Нео-Фарм», главной компании, сделавшей возможным его космический взлет к вершинам успеха.

«Нео-Фарм».

Когда год назад Дэниел послал через субкосмическую сеть связи весточку своим родителям, живущим в колонии на Бете Центавра, и сообщил, что на их деньги купил маленькую фармацевтическую фирму, отец не разобрал слов и вместо «фирма» понял «ферма», из чего сделал почему-то вывод, что дела сына плохи и он при смерти. От приятеля, прилетевшего вскоре из той колонии, Дэниел узнал, что в ту минуту старик просто пожал плечами и налил себе новый стакан выпивки. К счастьюг мать, прежде чем тоже "налить себе стакан, прокрутила пленку еще раз и поняла все правильно. На радостях они тут же спустились в бар и поставили всем сидевшим там завсегдатаям по бутылке, а заодно и сами напились в стельку.

Увы, Грант выслушивал подобное о родителях не в первый раз.

Они пили в Нью-Тауне так много, что отец купил бар целиком, чтобы расходов было поменьше. Дэниел за парой бутылок коньяка сумел убедить старика, что давать деньги в рост — хорошее вложение капитала. Он рассказал отцу, что истерзанная чужими Земля уже залечила свои раны и созрела для бизнеса. Человек с деловой хваткой и при деньгах получит там неограниченные возможности. Старый Грант скептически отнесся к финансовым прожектам своего сына, но деньги-то у него были, и он все равно не знал, что с ними делать. «Дай мне в долг, — попросил Дэниел, — и я покажу тебе, на что я способен».

Дэниел Грант получил крупный денежный перевод на свой банковский счет незадолго до того, как отец бросил пить. А спустя некоторое время он проводил старика в последний путь.

Обновленная Земля бурлила и кипела, словно Феникс возрождаясь из пепла. Правительства всех стран из кожи вон лезли, чтобы стимулировать экономический рост. Всякие ограничения были сняты, государственное регулирование частью отменено, а частью просто игнорировалось. Образовался самый свободный рынок за всю историю существования планеты, и Грант изучил его досконально. Он решил: единственное, что людям нужно и в чем они всегда будут нуждаться, — это медикаменты начиная от аспирина для страдающих головной болью и кончая сложными биохимическими стимуляторами для поднятия тонуса. А с первоклассной командой ученых он мог пойти дальше — открывать новые горизонты биохимических технологий.

Поскольку «Нео-Фарм» была одной из немногих действующих фармацевтических фирм, под управлением Гранта, с его хитростью и жесткостью и при отсутствии юридических препон и моральных устоев, она быстро расцвела. Обороты компании росли удивительными темпами. Грант расширял свою компанию, покупая и присоединяя к ней все новые фирмы, и в конце концов построил целую империю. Он занимался недвижимостью и розничной торговлей, держал космические челноки, отели и даже игорные дома. Все было подчинено одной идее — создать себе образ сильного мира сего.

К сожалению, самое первое приобретение Гранта осталось и самым удачным. По экономической эффективности другие его фирмы не шли ни в какое сравнение с «Нео-Фарм», и частенько ее доходами ему приходилось покрывать убытки остальных. Если что-либо случится с «Нео-Фарм» и ему придется прекратить выпуск пользующегося хорошим спросом «Огня», вся империя тут же рухнет как карточный домик.

И тогда он не сможет отдать кое-какие личные долги, причем немалые. Крах его империи означал бы не просто банкротство. На карту была поставлена его собственная шкура.

«Что за черт, — подумал Дэниел, когда за ним закрылась дверь лифта. — Я успел вернуть долг отцу, расплатился с другими кредиторами. У меня есть кусок хлеба с маслом... но я чувствую, что вот-вот подавлюсь этим куском».

Дверь турболифта с шуршанием отворилась, и в ноздри Гранту, как всегда, ударил острый кислотный запах лаборатории, тошнотворное зловоние жуков. Поначалу он успокаивал себя, мол, это запах денег. Но теперь он не был в этом уверен.

По галерее он прошел над большим подвальным помещением, в котором лаборанты в серебристых защитных костюмах колдовали над своими столами и резервуарами. Вдоль стен стояли огромные аквариумы с заспиртованными жуками — целыми, половинами и отдельными частями их ужасных тел. Но самую большую угрозу представляло адское зелье — их ядовитая кровь. Вот почему лаборатория находилась под землей и была надежно изолирована от остальных помещений. Отсюда ничто не может пролиться и погубить посторонних людей.

— Мистер Грант! — позвал взволнованный лаборант снизу. — Вы не одели защитный костюм!

Отстаньте от меня, ребята, — раздраженно ответил Дэниел. — Лучше скажите, Вайкоф у себя?

— Да, сэр. Он в своем кабинете.

— Вот и отлично. Надеюсь, у доктора кровь не ядовитая?

— Что вы, сэр, конечно нет.

— Тогда на кой черт мне ваш скафандр?

Лаборанты сквозь стекла шлемов обменялись недоуменными взглядами. Грант усмехнулся про себя. Пускай болтают что угодно.

Он дошел до конца галереи и вошел в коридор блока научных работников. Здесь благодаря мощной вентиляции запах чужих был не таким сильным, но все же чувствовался.

Вот и дверь с табличкой «Д-р Патрик Вайкоф». Грант распахнул ее, не утруждая себя тем, чтобы постучать.

Он увидел лысину склонившегося над столом маленького, как гном, человека с сизым носом, окруженного грудами бумаг. Стопки исписанных листов лежали повсюду, даже на мониторе его компьютера. Вайкоф почему-то предпочитал считать и писать на бумаге. Он мастерски обращался с компьютером и все же покрывал каракулями букв и цифр километры дешевой серой бумаги, хотя сам же настоял на том, что ему необходим для работы мощный (и дорогой) компьютер.

Вайкоф был настолько поглощен работой, что не заметил появления шефа.

— Эй, Вайкоф! Очнитесь. А если бы пришел не я, а жук? — Грант произнес эти слова громоподобным голосом, в котором звучало: «Чихать я на всех вас хотел», но думал при этом иное: «Нет, я не жук. Я — хуже. Я твой неистовый босс. И я заставлю тебя покрутиться».

Маленький человечек подскочил от неожиданности, блеснув очками в круглой оправе. Челюсть его отвисла, он непонимающе смотрел на Гранта какое-то время, пока не пришел в себя.

— Доброе утро, мистер Грант. Я не ожидал вас так рано, — сказал он гнусавым голосом.

Грант подошел и бросил на стол пластиковый пакет с распечаткой сводки новостей, которую ему выдала утром «сплетница» — домашний приемник Службы Новостей. В ней среди прочего содержалась выдержка из большой статьи о последних провалах «Нео-Фарм» с ее «Огнем».

— Но вы все же ждали меня, не так ли, Вайкоф?

— Д... да, конечно, сэр. Я, правда, думал, что вы позвоните. Мне казалось... Еще вчера или позавчера...

— А я вот доверяю своим сотрудникам самим вы полнять свою работу... и расхлебывать кашу, которую они заварили. Не думаете же вы, что я сам кинусь к микроскопу, как только выйду из машины, и стану искать причины смертельных случаев с «Ксено-энергией»?

Вайкоф сокрушенно покачал головой.

— Нет, сэр, я уверен, что «Ксено-энергия» абсолютно безвредна.

Теперь уже Грант едва не подскочил от неожиданности. Он посмотрел на ученого с разных сторон, словно желая убедиться, что это не плоская проекция.

— Люди почему-то слабо верят в безвредность «Огня», Вайкоф!

— Но это так, сэр. Как только до меня дошли печальные сообщения, я тут же тщательно проверил все наши поставки. Вы, может быть, не заметили, но ваши люди из отдела связи с прессой сделали свое дело...

Вайкоф, похоже, окончательно пришел в себя, хотя и не избавился от страха перед гневом своего шефа. Он продолжил уже вполне вразумительно:

— Они запустили в средства массовой информации извещение о том, что те бутылочки «Огня», что стали причиной несчастных случаев, были подделкой. А тем временем мы проработали все варианты. И теперь мы знаем, в чем загвоздка.

— Так что же вы сразу не сказали, вместо того чтобы мямлить всякую чушь!

— Сэр, дело в активном ингредиенте.

— Вы имеете в виду маточкин джем?

— Маточное желе, с вашего разрешения. По крайней мере, мы его так называем по аналогии с веществом, выделяемым земными насекомыми. Раньше мы получали его от наемных охотников, которые уничтожили уже почти все скопления чужих на планете. Мы платили им за то, что они добывали для нас желе прежде, чем уничтожить очередной рой.

— Да, да, мне это известно...

— Как я уже сказал, наши поставки «Ксено-энергии» в порядке. Мельчайшие добавки в обычное желе сверх быстрых молекул королевского желе, попадающие в организм человека вместе с биохимической суспензией, являются серотониновым возбудителем и неабразивным стимулятором, повышающим восприимчивость и бы строту реакции нервной системы. Отчасти наша работа здесь заключается в том, чтобы синтезировать оба типа желе или генетическим путем создать существа, способные их генерировать с не меньшей... щедростью, чем это делают чужие. Мы уже сумели синтезировать обычное маточное желе, но даже с настоящими быстрыми молекулами королевского желе оно, увы, действует на определенный процент потребителей «Огня» негативно. Почему — мы еще не знаем.

— Потому что вы стадо безмозглых баранов, вот почему!

Маленький Вайкоф съежился и стал еще меньше. Его лицо выражало невыносимые страдания. Он вздохнул и продолжил:

— Возможно, негативные последствия можно снять, если увеличить концентрацию маточного желе. Но у нас его и так почти не осталось. Я думаю, сотрудник, который непосредственно занимается этой проблемой, объяснит вам все лучше. — Он склонился над аппаратом внутренней связи. — Доктор Бегалли, зайдите ко мне и захватите те графики, которые вы мне показывали, мистер Грант хочет взглянуть на них.

— Бегалли? — спросил Грант.

— Да, сэр. Ученый, которого вы переманили из фирмы «Мед-Тех».

Грант усмехнулся, вспомнив этот удачный ход.

— О, да. Это большой ученый. И обошелся мне в кругленькую сумму... Но это была удачная сделка, и я рад, что прищемил нос Фоксноллу!

Поверьте, сэр, он стоит потраченных денег. У него не только светлая голова по части геносинтеза существ, но и беспрецедентный практический опыт и проницательность в изучении поведения этих существ. Как только он узнал суть нашей, э-э-э, маленькой проблемы, он тут же развернул энергичную деятельность, подключив к ее решению как наши компьютеры, так и остальных сотрудников.

Хотя буря негодования в душе Гранта отнюдь не стихла, последние слова его заинтересовали. Он позволил усадить себя в кресло и принял из рук Вайкофа чашку специального успокаивающего чая производства «Нео-Фарм». К счастью, в состав чая не входили никакие инопланетные компоненты. Ученый, которого вызвал Вайкоф, явился с поразительной быстротой, не оставив Гранту шанса выразить свое нетерпение.

Доктор Эймос Бегалли вошел, неуклюже согнувшись, словно его давила непомерная ноша из рулонов полученных с компьютера графиков и диаграмм.

— Доброе утро, — поздоровался он с Грантом елейным голосом. Дэниелу показалось, что, если бы в руках парня не было рулонов, он непременно сделал бы реверанс.

Грант хмыкнул в ответ и откинулся в кресло, приняв снисходительную позу — давай, мол, показывай, что ты там принес.

Бегалли заметил чайник в руках Вайкофа, гулко откашлялся и сказал:

— Не могу ли я попросить у вас чашечку чая?

После этого уже практически все стало раздражать Гранта в Эймосе Бегалли. Он и раньше считал Бегалли скользким, липким до тошноты червем, и ни за что не нанял бы его, если бы не способности Эймоса и не желание Дэниела насолить как следует «Мед-Теху».

Это был смуглый человек с редкими черными волосами, которые вечно блестели так, будто были намазаны жиром. Они нелепо свешивались на его низкий наклонный лоб, подчеркивая выступающие, как у неандертальца, надбровные дуги и маленькие злые глаза неопределенного цвета. Только в самой глубине этих глаз можно было увидеть следы интеллекта и насмешливые искорки, раздражавшие даже толстокожего по натуре Гранта. Тонкие губы под длинным, крючковатым носом обнажали мелкие и редкие зубы, когда он говорил.

— Благодарю вас, — сказал Эймос и взял со стола налитую для него чашку дымящегося напитка. Он вынул из кармана бутылочку «Ксено-энергии», достал из нее таблетку и проглотил, запив глотком чая. — Чудесный препарат, мистер Грант. Без него я просто не смог бы работать так продуктивно многие часы подряд.

— Рад видеть, что вы возвращаете фирме часть денег, которые от нее же и получаете, — заметил Грант. — Но я занятой человек, Бегалли. Вы что-то хотели показать мне, если не ошибаюсь.

Бегалли поставил чашку и начал разворачивать рулоны. Одновременно с этим он хрипло, но отчетливо говорил:

— Мистер Грант, я надеюсь, что вы знаете, над чем я работал раньше. Но вы даже не подозреваете, какое огромное количество тайн кроется в генетической структуре этих загадочных существ, которые столь неожиданно вторглись в нашу жизнь и переплелись с ней.

— Я бизнесмен. Мое дело платить деньги. А вы ученый, и ваше дело — изучать.

— Конечно, конечно. Но вы должны понять суть происходящего, чтобы уловить не только общую идею, но и перспективы, которые она открывает. — Тонкие длинные пальцы Эймоса заскользили по схемам, больше похожим на коллажи современной живописи. Кружочки со всеми буквами алфавита соединялись на них невообразимой паутиной сплошных пунктирных и волнистых линий. Грант понял лишь, что это хитросплетение с некоторыми новыми символами, введенными для обозначения кремниевых сегментов, изображает генетический код чужих.

Некоторое время Бегалли молча смотрел на схему, как завороженный. Он заговорил как раз в тот момент, когда Грант уже готов был взорваться новой гневной тирадой.

— Это пока только самая общая картина типового строения их ДНК, которую мы смогли получить. Очень многое еще предстоит выяснить. — Нетерпение и благоговейный трепет звучали в его голосе. — Огромное поле для деятельности и неограниченные возможности... Однако взгляните, что мне удалось установить, мистер Грант!

С расширившимися глазами он ткнул пальцем в край схемы, где генетическая структура переходила в причудливый завиток.

— Какой-то дурацкий кроссворд.

Бегалли довольно хихикнул.

— Вся структура — кроссворд, сэр. Но это не что, иное, как рецессивный ген!

Грант и не подумал сделать вид, что понимает.

— А вы не могли бы выражаться человеческим языком?

— Мистер Грант, как только поступили первые сообщения о проявлениях гиперактивности у людей, пригнявших определенную дозу «Ксено-энергии», я был в "команде специалистов, которые «по горячим следам» искали биохимические причины этого явления. Причина такой реакции на препарат заключается в биохимической чувствительности этих людей к уникальным свойствам синтезированного маточного желе чужих.

— Да, черт возьми, но какой нам прок из этого? — Натурального желе у нас уже не осталось. Мы вынуждены синтезировать этот джем, это желе или как его там еще.

— Да, сэр, но это еще не все, если позволите. Очевидно, что берсеркеры нашего времени появились в результате того, что в «Ксено-энергии», которую они приняли, содержалось слишком много сверхбыстрых молекул.

— Какое расточительство!

— Совершенно верно. И тем не менее даже нормальные количества действуют на некоторых людей отрицательно.

— И что же, по-вашему, мы должны делать?

Бегалли пожал плечами.

Мне кажется, надо изучать рецессивные гены.

— Я спрашиваю, как нам выйти из кризисного положения?

— Мистер Грант, вы должны смотреть в лицо фактам. Нам необходимо маточное желе, как обычное, так и королевское. На данный момент наших знаний о генетической структуре чужих недостаточно, чтобы воссоздать ее искусственно. Необходим доступ к первоисточнику. Только так мы сможем получить ответы на многие вопросы. У меня есть основания полагать, что доскональное изучение хитросплетений их ДНК даст нам возможность совершить такой переворот в фармацевтике, по сравнению с которым «Ксено-энергия» — детская забава. По меньшей мере, получив доступ к источнику активного ингредиента, мы подведем прочную базу под производство препарата на долгие времена, заложим прочный фундамент благополучия всей вашей империи.

Ученый многозначительно кивнул, словно тайный смысл его слов мог быть понятен одному только Гранту.

Грант вскочил на ноги и дал полную волю кипевшему в нем гневу.

— Послушайте, черт вас возьми! Мне грозят судебные иски, которые разденут меня догола и пустят по миру до скончания века... Я жду хороших вестей от жалких недоумков из отдела продаж... И что же я узнаю? Что уровень продаж «Огня» стремительно падает! Поток денежной наличности иссякает, и это просто уничтожит «Нео-Фарм»... Я уже одной ногой стою в долговой тюрьме! — Он приблизился вплотную к Бегалли. — А вы предлагаете мне заняться исследованием какого-то прыщика на вашей дурацкой схеме? Вы смеете утверждать, что я должен потратить больше денег, чем есть у самого Господа Бога, на полет к планете чужих?

Бегалли с трудом выдавил из себя улыбку.

— Сэр, в любом несчастье кроется путь к счастью. А это открытие, на пороге которого мы стоим... Оно не пахнет, а просто воняет огромными деньгами!

— Откуда? Кто станет платить за то, что люди звереют от нашего препарата? Я занимаюсь бизнесом, а не благотворительностью и не собираюсь поддерживать заведомо убыточные научные проекты. Поймите, я в отчаянном положении! Мне нужна помощь, а не проповеди и поучения. Мне нужны...

Раздался звонок видеофона. Вайкоф бросился к аппарату, как к спасательному кругу, лишь бы выбраться из разыгравшегося шторма.

Любопытство и даже почтение к этому электронному полубогу деловых людей заставило Гранта умолкнуть на полуслове. Бегалли смущенно наблюдал за происходящим.

— Да, — коротко произнес Вайкоф. Глаза его скользнули на босса, и в них нетрудно было прочесть облегчение. — Он здесь, но у нас... Да, я понимаю. Очень хорошо. Думаю, что... Да, сейчас. — Он повернулся к Гранту и передал ему трубку. — Сэр, на связи генерал Барроус, армия США, У него важное сообщение для вас.

Когда Грант протянул руку к регулятору громкости, он заметил тень улыбки на губах Бегалли, словно он давно ждал, что нечто подобное произойдет.