Иисус родился в период зимнего солнцестояния в 6 году до новой эры. (Монах Дионисий, который составил Григорианский календарь, совершил ошибку в расчетах и указал рождение Иисуса на шесть лет позже). Мессия появился на свет в пещере в городе Вифлееме, и Его рождение имеет естественную и сверхъестественную стороны. Они переплетены словно нити в двухцветной ткани - выдерни одну - и узор нарушится.

Мать Иисуса Мария происходила из рода Давидова, как и ее муж, молодой плотник Иосиф. Они были помолвлены, по-видимому, когда Марии исполнилось двенадцать лет. В те времена это был обычный возраст для помолвки. А когда Мария вышла замуж, ей вряд ли было более четырнадцати лет.

За отсутствием каких-либо библейских или исторических сведений можно предположить, что их женитьба происходила по иудейской традиции. Это значит, что сначала о браке договорились родители Иосифа и Марии. Жениху было лет восемнадцать-двадцать, и он, вероятно, уже прошел ученичество у плотника, иначе он не смог бы содержать семью.

Несмотря на происхождение из древнего царского рода, семьи вряд ли обсуждали приданое, ибо были бедны. Возможно, Иосиф увидел Марию с родителями, и она ему понравилась. Затем, когда встал вопрос о женитьбе Иосифа, он мог рассказать о Марии, что и привело к сватовству.

Когда семьи пришли к согласию, состоялась церемония помолвки. Помолвка была весьма обязывающа, как и свадьба, и после помолвки жених мог отказаться от невесты только через развод. Помолвка разрешала брачные связи, хотя до свадьбы жених и невеста жили у своих родителей. В Галилее же, на родине Иосифа и Марии, как и в некоторых других частях Палестины, целомудрие сохранялось до свадьбы, которая справлялась через год после помолвки. Тем не менее, если в это время жених умирал, помолвленная невеста считалась его законной вдовой. А с другой стороны, если невеста в тот же период нарушала верность, ее наказывали за прелюбодеяние.

Время от помолвки до законного брака уходило на строительство небольшого дома и его обстановку. Свадьба представляла собой торжественный прием невесты в дом, приготовленный ее суженым.

Однажды в период между помолвкой и свадьбой в доме родителей в Назарете Марии явился Архангел Гавриил и сказал: "Радуйся, благодатная! Господь с Тобою! Благословенна Ты между женами". Молодая дева смутилась от необычного приветствия и испытала неведомый трепет. Ангел, увидев ее страх, сказал: "Не бойся, Мария, ибо Ты обрела благодать у Бога. И вот, зачнешь в чреве и родишь Сына, и наречешь ему имя - Иисус. Он будет велик и наречется Сыном Всевышнего, и даст ему Господь Бог престол Давида, отца Его. И будет царствовать над домом Иакова во веки веков, и Царству Его не будет конца".

Иудеи знали, что ангелы были посланниками Бога, и в разных концах страны старики рассказывали о явлениях ангелов с чудесными или ужасными последствиями в зависимости от того, были ли они добрыми или злыми духами. Само явление ангела не испугало галилейскую деву. Ее озадачило предзнаменование: что надобно Богу? "Как будет это, - спросила Мария, когда я мужа не знаю?"

Ангел сказал ей в ответ: "Дух Святый найдет на Тебя, и сила Всевышнего осенит Тебя, потому и рождаемое Святое наречется Сыном Божиим. Вот и Елисавета, родственница твоя, называемая неплодною, и она зачала сына в старости своей, и ей уже шестой месяц. Ибо у Бога не останется бессильным никакое слово".

Мария осознала значимость происходящего: она будет матерью Сына Божьего. Она не знала, как и почему, но не стала спрашивать. Она была воспитана в духе почтения к старшим и глубокого благоговения перед всем святым, умела принимать многие вещи как должное. "Се раба Господня, - кротко сказала Мария. - Да будет Мне по слову твоему".

У Марии был только один способ убедиться, что это был не сон. Она поспешно собралась к своей родственнице Елисавете, жене священника Захарии в далекий городок в горах. Елисавета была уже немолодой и, несмотря на многие мольбы к Богу, ее грудь еще не кормила младенца. И вот, подобно Марии, ей явился тот же Ангел, и она на самом деле была уже на шестом месяце. В июне она родит сына Иоанна, которого позже нарекут Предтечей, и он ранее Мессии начнет проповедовать и крестить людей.

Мария поднималась по дорожке к дому и, увидев стоящую у порога Елисавету, приветствовала ее. У Елисаветы в этот миг шевельнулся плод, и она сказала с волнением: "Благословенна Ты между женами и благословен плод чрева Твоего!" Мария изумилась этим словам, похоже, Елисавета знала обо всем больше, чем она. "И откуда это мне, - продолжала она, - что пришла Матерь Господа моего ко мне? Ибо, когда голос приветствия Твоего дошел до слуха моего, взыграл младенец радостно во чреве моем. И блаженна Уверовавшая, потому что свершится сказанное ей от Господа".

Между верой и убеждением есть оттенок различия, и Мария скорее поверила - она выслушала слова Гавриила, поняла их и уверовала. Но ее постоянно преследовала мысль "Я стану Матерью Бога", и эти слова могли показаться Ей самонадеянным святотатством. А сейчас, слушая речи поседевшей Елисаветы, которая знала ее с рождения, Мария убеждалась, вдвойне убеждалась в предстоящем, ибо ее родственница знала больше ее о делах Божьих.

Мария гостила у немолодой тетушки три месяца, почти до рождения Иоанна. Затем помолвленная невеста вернулась домой. Шел третий месяц ее беременности, и день свадьбы был недалек. Мария сообщила Иосифу, что ждет ребенка - и ни слова больше. Потрясение плотника трудно себе представить, ведь он так горячо любил Марию. Он был молод и благочестив, а предмет его чувств - сама невинность, как только что родившийся агнец. Марии не было дома три месяца, а вернулась она с трехмесячной беременностью.

Мария могла поведать Иосифу все, и ничто этому не препятствовало. Ребенку нужен будет приемный отец, а кто мог быть лучше ласкового и набожного Иосифа? Эта женщина скроет в своей душе откровение Бога, равного которому не знал свет. И бедный Иосиф пребывал в раздумьях, переживал, задавая себе множество вопросов. Он мог жениться на Ней в надежде, что в небольшом городке Назарете появлению на свет шестимесячного ребенка не придадут особого значения. Или же он мог объявить Ей развод, но в таком случае он должен был назвать причину. И если Ее беременность будет установлена, а он поклянется, что "не знал Ее", Ее обвинят в прелюбодеянии и приговорят к избиению камнями. Мог он также тихо удалить Ее из города, оплатить Ее переезд в какое-нибудь отдаленное место, где Она может родить ребенка и не появляться в Назарете.

Эти мысли не давали плотнику покоя. Наконец он решил, что лучше всего будет тайно увезти Ее из города. Он сознавал, что таким образом поступит милосердно, но при этом был уверен, что никогда не сможет отдать свое сердце другой.

Остановившись на этом решении, Иосиф уснул. Во сне ему явился Ангел и сказал: "Иосиф, сын Давидов, не бойся принять Марию, жену твою, ибо родившееся в ней есть от Духа Святого. Родит же Сына и наречешь Ему имя Иисус, ибо Он спасет людей Своих от грехов их". Эти слова напомнили Иосифу древнее пророчество: "Се Дева во чреве примет и родит Сына, и нарекут Ему имя Еммануил, что значит: "с нами Бог".

Иосиф уверовал и проснулся с облегчением. Вполне вероятно, что он поведал Марии о явлении Ангела, и что ему все известно. Он испытывал изумление, счастье и страх перед тем, что им предстояло. Он привел Марию в дом, но ни до рождения ребенка, ни после с ней не было никого из родственников.

Если все это было исполнением пророчества, то кое-что не совпадало. Иудеи знали, что Царь царей родится в Вифлееме, городе Давида. Осенью Мария была в такой стадии беременности, что и не помышляла о путешествиях.

С Иосифом они жили счастливо. Она была покорной женой, и он спокойно занимался своим делом в Назарете. Мария пребывала в тайной трепетной радости. Лежа в постели с Иосифом перед сном, она чувствовала в себе движение новой жизни. Старшие женщины не советовали отправляться в путь в такие сроки, и никто не мог уговорить молодую жену пойти дальше соседских домов.

В это время в Риме Цезарь Август пришел к выводу, что он, как император, никогда не будет точно знать сумму налогов и податей, если ему не будет известно число подданных в разных концах империи. Он издал императорский рескрипт, по которому все подданные его владений были обязаны явиться в поселения своих родоначальников для переписи. Он знал, что это создаст для многих огромные трудности и неудобства, нарушит хозяйственную деятельность, но в ответ на возражения совета он отвечал, что во избежание подсчета одних и тех же людей дважды или упущения из виду других, например, сезонных рабочих, каждый должен явиться в обитель своих предков в начале зимы, где и будет охвачен переписью.

Мария не хотела путешествовать, этому противился ее естественный материнский инстинкт. Иосиф сказал, что им придется отправиться в Вифлеем, и этот вопрос обсуждению не подлежал, это был закон. Им предстояло преодолеть почти девяносто поприщ на юг и по пути пройти через Священный город Иерусалим. Это немного успокаивало Марию, ведь она никогда не была в Иерусалиме и не видела Соломонова храма. (Поприще - 8 стадий, около 1480 м).

Мария ехала на маленьком сером ослике, развозившем поделки Иосифа. Евреи редко странствовали прямой дорогой через Самарию, полагая, что вся страна была пересечена ущельями. Они путешествовали вдоль реки Иордан до Иерихона, а затем поворачивали на запад к Иерусалиму, проходя с десяток поприщ в день. На ночь семьи останавливались на постоялых дворах за умеренную плату.

Когда они приехали в Вифлеем, у Марии начались схватки. Иосиф тотчас же побежал к хозяину постоялого двора, притулившегося на утесе, и пока Мария ждала внизу, он изложил свои заботы. По иудейскому закону в таком случае требовалась повивальная бабка, но Мария дала понять, что Ей это не обязательно. Больше всего Она нуждалась в уединении.

Владелец двора удивленно вскинул руки: разве плотник не знает, что город набит людьми? Что весь род Давидов собрался в Вифлееме, и люди заполонили все дома и дворы, спали на улицах и на окрестных холмах? О каком уединении может идти речь!

Плотник спокойно спросил, где же можно найти место, чтобы жена могла разрешиться. Владелец посоветовался с женой - не оставлять же женщину на улице в такую холодную звездную ночь. Пастухи спали, закутавшись в шкуры с головой. Конюшня внизу! Это было не совсем подходящее место для рождения ребенка, но по крайней мере там было тепло и, кроме них, никого больше не будет. Там было полно скота, но Иосиф и Мария были рады и этому пристанищу.

Мария ждала во дворе, держа осла за поводья. Она измучилась в дороге, и от белой дорожной пыли Ее лицо было еще бледнее, ныло все тело. Мария знала, что час настал. Иосиф вернулся с вестью, которая для него была унизительной, а для Нее - облегчением.

Иосиф повел Марию по тропинке вниз, чувствуя себя неловко и сетуя, что не смог найти лучшего ночлега. Ему было стыдно, что в столь трудный час он не смог найти даже повивальную бабку.

Итак, в возрасте пятнадцати лет благословенная юная Дева пойдет на испытание одна, как и спустя тридцать три года Ее Сын тоже пойдет на испытания один.

Марию с детства учили, что пути Ягве неисповедимы, и их нельзя мерить человеческими мерками, и если по Его воле Сын Божий должен родиться в пещере под постоялым двором, Мария даже не сомневалась, что так и должно быть, разве что позволит себе маленькую надежду, что место будет чистым.

Расстроенный Иосиф завел жену в конюшню, устроенную в пещере. Он поправил светильники и собрал достаточно соломы для постели. Животные, не мигая, смотрели на гостей. Затем Иосиф взял стоявшее в углу ведро и сходил за водой. Он хотел разжечь огонь, но хвороста на холме не нашел и купил у хозяина немного древесных углей. Иосиф развел костер снаружи, у входа в пещеру и, выгрузив из огромной дорожной сумы посуду и прочую утварь, завел своего осла внутрь.

Поговорив с Марией, он вышел и оставил ее одну, а сам занялся костром, на котором нужно было согреть воду. Иосиф непрестанно шептал молитвы, прося у Бога милости. Он вздрагивал при каждом звуке, издаваемом животными. Угли разгорелись и перестали дымить, и Иосиф подвинул их ближе ко входу.

Жена хозяина не приходила, никто не приходил. Время тянулось медленно и было наполнено одиночеством: маятником этого часа было биение двух сердец одно стучало медленно и напряженно, а другое легко и быстро, словно у крольчонка, которого держали в руке. Но время не ускоришь, и не замедлишь его размеренного течения. Оно шло своим чередом, и скорчившийся у тлеющего костра Иосиф увидел новую яркую звезду над Моабскими горами.

Мария позвала его. Иосиф робко зашел в пещеру и увидел Ее, склонившуюся у яслей, в которых лежали пеленки. Наклонившись над маленьким шатром из пеленок, Иосиф увидел розовое личико Младенца.

Это о Нем, сказал себе Иосиф, предвещал Ангел. Он упал на колени перед ним был Мессия.

Спасаясь от гнева Ирода, Иосиф и Мария бежали в Египет, но вскоре вернулись вместе с Сыном домой, к нормальной жизни. Иисус рос в Назарете, и соседи считали Его сыном Иосифа. Мать обучала Его Писанию задолго до того, как Он пойдет в школу учиться читать и писать. Он становился умным и воспитанным, но в меру для своего возраста. У Него были друзья, с которыми Он играл, хотя и был серьезным мальчиком. Иисус не занимался шалостями, но, как и все дети, любил поиграть в песочные горшки и помечтать.

Недалеко за горой находился греческий город Сефорис, и евреи этой части Галилеи предпочитали покупать все необходимое на рынках этого города. Иосиф много раз ходил, держа Иисуса за руку, по улочкам города, где отовсюду звучала быстрая греческая речь лавочников. В городе был гарнизон и арсенал. Когда Иосиф покупал плотницкий инструмент, лавочники, вероятно, предлагали Мальчику сладости, а если так, то по иудейскому воспитанию Он должен был отказываться от подарка лавочника, отвесив глубокий поклон и громко благодаря.

Среди других городов Палестины Назарет ничем не был примечателен. В старом Писании упоминались многие места страны израильтян, но Назарет ни разу не назывался. Название это происходит от древнееврейского "назар", что значит: посох.

Ежегодно, в месяц Нисан, Иосиф отправлялся в Иерусалим на празднование Пасхи. Он оставлял дома Марию и своего приемного Сына, пока тому не исполнилось двенадцать лет. С этого возраста Иисус считался взрослым мужчиной и отвечал за свои религиозные обязанности не меньше, чем Его приемный отец. Мария не была обязана посещать Иерусалим, но Она была очень набожна и всегда вместе с мужем и сыном бывала на празднике в Священном городе. Именно Она дала Иисусу важнейшие религиозные наставления и устроила Его в раввинскую школу, чтобы, научившись читать и писать, Он продолжал изучать Писание.

Иисус, так же как и многие в Его возрасте, учился, и человеческое в Его натуре делало Его уязвимым, как и любого человека. Из порезанного пальца у Него тоже текла кровь. А когда мать упрекала Его, Он чувствовал горечь. Если в мастерской отца Ему удавалось простругать брусок сосны на нужную толщину, и отец хвалил Его, Он рдел от удовольствия и старался еще больше.

Ежегодное путешествие в Иерусалим было всегда волнующим событием. Царила атмосфера всеобщего праздника. Соседи объединялись в небольшие караваны, в предвкушении этого паломничества настроение мужчин было приподнятым. Маленькие караваны сливались в большие, и дороги представляли собой сплошной поток паломников, счастливых, улыбающихся людей, приветствующих друг друга с именем Бога на устах. Маленькие сыновья проделывали все путешествие на отцовских плечах.

На закате дня караван останавливался, и все спали под открытым небом в уже довольно теплой ночи. В дождливую или прохладную погоду искали пристанища на постоялых дворах. Постоялый двор представлял собой замкнутый квадрат, где внутри просторного двора привязывали животных. Для состоятельных путешественников были отдельные комнаты, а для бедных - одно общее помещение.

В общей комнате никто никому не указывал, когда ложиться спать или прекратить разговоры. До глубокой ночи одни спорили по вопросам закона, а другие обсуждали цены на рынке. Иные же громко и долго молились или, собравшись в углу, распевали псалмы до самого раннего утра. Дети ютились на полу между родителями и спали, невзирая на шум.

Большинство семей старалось прибыть в Священный город на день - два раньше до четырнадцатого Нисана, а уезжали через день после Пасхального праздненства. Самые набожные оставались в Иерусалиме или у его стен целую неделю до двадцать первого Нисана. В двенадцать лет Иисус был выше своих сверстников и намного серьезнее их. В этом возрасте Он посетил Иерусалим, но когда Иосиф и Мария покинули город со своими караванами, через день они обнаружили, что их Сын пропал.

Родители обезумели от горя, и, распростившись с друзьями, поспешно двинулись в обратный путь. В Иерусалиме они Его не нашли. Они обыскали часть города, где провели неделю, но Иисус не попался им на глаза. Их утрату трудно было передать словами, ведь Он был не только их Сыном: у Него была тайная миссия, о которой знали только они. Он был подопечным Бога, а они Его потеряли. Они прошли по узким улочкам, заглядывали в лавки, догоняли высоких, стройных юношей, чтобы обнаружить, что это не Иисус. Обращались и к властям, не попадался ли им потерявшийся мальчик, и везде получали один и тот же ответ - никто Его не видел.

На третий день, измучившись и потеряв всякую надежду, Иосиф и Мария вошли в храм, чтобы просить помощи у настоящего Отца. И там, в одном из дворов они увидели Сына, восседавшего среди раввинов и живо участвующего в обсуждении тонкостей Закона. Раввины были поражены умом и познаниями юноши.

Потерявшая ребенка мать будет плакать и отчаиваться, думать о самом худшем, а как только она увидит его целым и невредимым, то первым порывом будет гнев.

"Чадо, - строго сказала Мария, - что Ты сделал с нами? Вот, отец Твой и я с великой скорбью искали Тебя". Иисус посмотрел на мать и ответил: "Зачем было вам искать Меня? Или вы не знали, что Мне должно быть в том, что принадлежит Отцу Моему?" Его ответ несомненно удивил раввинов, да и Иосиф с Марией вряд ли все поняли. Его истинным Отцом был Бог, и Его Отец обитал тут.

Все же Он был послушным сыном и, поблагодарив раввинов, отправился с родителями в Назарет. С этого времени до тридцати двух лет Он жил в Назарете, и Его знали лишь соплеменники и друзья. Иисус общался с двумя большими семействами - Иосифа и Марии. У Него было множество родственников, ведь на Востоке заботливо оберегали даже самые отдаленные родственные связи. Племянников первого и второго родства звали братьями и сестрами, и поэтому говорили, что у Иисуса было много братьев и сестер, хотя на самом деле Он их не имел. Он любил всех и был любим, и всегда участвовал во встречах всего клана по случаю свадьбы или обрезания.

Никто не считал Иисуса каким-то особенным человеком. Возможно, Он был более задумчив, чем другие юноши его возраста, не был склонен к шуткам или заигрыванию с хорошенькими девушками из числа его "сестер". Он предпочитал слушать разговоры стариков и участвовать в спорах о вере.

Вполне объяснимо, что Его не считали святее других, ибо у иудеев религиозность проникала во все сферы их жизни, распространялась на еду, питье, сон, образ мысли, разговор. Единственное, что указывало на высшую степень духовности иудея, так это его способность к пророчествам, а Иисус ее не проявлял. Он помогал приемному отцу в плотницкой работе и брал большую ее часть, так как здоровье Иосифа ухудшалось. А когда этот тихий, преданный человек умер, Сын с теплотой и грустью думал об Иосифе, который дал Ему не только законное положение, но и самое драгоценное - свою любовь. В этот час Иисус-человек пролил Свои первые взрослые слезы. В этом горе Он не был одинок, рядом с Ним была мать.

* * *

Жизнь Иисуса - служение освобождению человечества - началась в конце 27 года н.э. Он был уже зрелым человеком тридцати двух лет от роду, в глазах которого отражалась тайная печаль. В мастерской Он уже проводил меньше времени, находясь в гуще людей и проповедуя. В Галилее многие знали Его, и Он знал многих, но люди не догадывались о Его предназначении, и Он об этом не говорил. Он знал их радости и печали, а они знали Его как одного из своих, типичного галилеянина с мягким, чуть напевным, но не слишком внятным говором.

Иисус должно быть знал, что Его акцент стал предметом насмешек в Иудее. В то время была расхожей шутка о галилейском крестьянине, желающем купить осла в Иерусалиме и вопрошающем, где он может купить его. Торговец переспрашивал его: "Глупец, что ты ищешь? Осла или козла?"

Крестьяне с севера знали Иисуса в лицо. Он странствовал один и обычно босой, если путь не был далек. На Нем постоянно была белая одежда без украшений, Он не носил никаких амулетов. Иногда крестьяне, оставив свою работу, подолгу беседовали с Иисусом. К Нему тянулись, как к ученому и сочувствующему Человеку, Учителю, делились своими невзгодами и удивлялись Его мудрым советам.

Он был уже готов начать свои деяния во спасение человечества, но Он знал, что согласно Писанию, у Него должен быть предшественник. Исайя писал: "Ранее Тебя посылаю вестника, кто приготовит Твой путь. Глас вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу, прямыми сделайте стези Ему". Иисус знал, что Его предтечей будет тот, кто родился прежде Него - Иоанн, сын пожилой Елисаветы.

Двоюродный брат Иисуса в то время жил в пустыне. Он стал строгим аскетом, предающимся пространным пророчествам. По воле Бога Иоанн пришел в богатые зеленые земли на берегах реки Иордан и крестил всех, кого мог убедить. Иоанн носил власяницу из верблюжьей шерсти, подпоясанную сыромятной кожей, питался акридами и диким медом. К нему сходились люди со всех земель, приходили и из Иерусалима. Стоя по колена в воде, он выслушивал их прегрешения и обливал их водой во искупление грехов.

Однажды, увидев саддукеев и фарисеев среди сельчан, он изрек: "Порождения ехиднины! Кто внушил вам бежать от будущего гнева? Сотворите же достойный плод покаяния". Не скрывая презрения, продолжал: "И не думайте говорить в себе: "отец у нас Авраам", ибо говорю вам, что Бог может из камней сих воздвигнуть детей Аврааму". Они приблизились к нему робко, готовые к раскаянию, но он гневно предостерег: "Уже и секира при корне дерев лежит: всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь".

"Я крещу вас водою, но идет Сильнейший меня, у Которого я недостоин развязать ремень обуви. Он будет крестить вас Духом Святым и огнем, - Иоанн вскинул руки к небу. - Лопата Его в руке Его, и Он очистит гумно Свое и соберет пшеницу в житницу Свою, а солому сожжет огнем неугасимым".

Иоанн крестил толпы людей, и многие спрашивали, что им делать для спасения, на что он громогласно отвечал: "У кого две одежды, тот дай неимущему, и у кого есть пища, делай то же". А мытарям ответил: "Ничего не требуйте более определенного вам". И воинов предупредил: "Никого не обижайте, не клевещите и довольствуйтесь своим жалованьем".

Наступил день, когда Иоанна спросили, кто он. Креститель понял, что они имели в виду:

"Ты Мессия?" Он покачал могучей головой: "Я не Мессия".

"Кто же ты? Уж не Илия ли?"

"Нет".

"Тогда пророк?"

"Нет".

"Кто ты? Нам должно ответить тем, кто послал нас. Что сам скажешь о себе?"

"Я есть глас вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу, прямыми сделайте стези Ему, как сказывал пророк Исайя".

У фарисеев мелькнуло нечестивое подозрение: "Отчего же крестишь народ, не будучи Мессией, Илией или пророком?"

"Я крещу вас водою, - возвестил Иоанн, - но среди вас есть Тот, Кого вы не знаете; Тот, Кто последует за мною, у Которого я недостоин развязать ремень обуви".

На следующий день, когда Иоанн увещевал людей на берегу Иордана, он увидел приближающегося двоюродного брата. "Вот Агнец Божий, Который берет на себя грех мира, - указал на Него Иоанн. Сей есть, о Котором я сказал: "за мною идет Муж, Который стал впереди меня, потому что Он был прежде меня. Я не знал Его, но для того пришел крестить в воде, чтобы Он явлен был Израилю". Иоанн не мог узнать брата, так как не видел его с детства. (Когда Иоанн родился, его родители были у же старыми и, вероятно, умерли, когда он был еще очень молод. Креститель провел в пустыне 20 лет и не знал своего двоюродного брата).

Иисус приподнял края одежды одной рукой и ступил в воду Иордана. Иоанн, удерживая Его, сказал: "Мне надо креститься у Тебя, и Ты ли приходишь ко мне?" Но Иисус сказал ему в ответ: "Оставь теперь, ибо так надлежит нам исполнить всякую правду". Приняв крещение, Иисус вышел из воды, и в этот миг небеса разверзлись и Дух Божий в виде голубя сошел на Него. И с небес прозвучал голос: "Ты Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение".

Миссия Иоанна заключалась в том, что он известил людей о пришествии Спасителя и указал на Него. Иисусу, как Сыну Божьему, не нужно было креститься, но Он принял крещение в пример народам мира. Утром следующего дня Иоанн сослужил последнюю добрую службу Иисусу.

Еще до восхода солнца на берегу Иордана собрались толпы народа, чтобы послушать Предтечу. Он стоял по колено в воде, а рядом с ним был его ученик Андрей. Иоанн страстно проповедовал, осуждая грехи и призывая народ к покаянию. Внезапно он умолк, увидев стоящего в стороне Человека.

"Посмотри, - шепнул он Андрею, - вот Агнец Божий".

Иоанн, должно быть, знал, что его последователь вскоре покинет его. Он все время говорил о том, что является Предтечей Мессии, а сейчас он указал на Странника и назвал его Агнцем Божьим, что значит рабом Божьим и Его жертвоприношением. Андрей даже не попрощался с Крестителем и, приподняв одежды, перешел на другой берег. Андрей полагал, что если это Мессия, Которого ждали сотни лет, то глупо слушать Предтечу, когда среди них стоит Сын Божий,

Андрей поднялся на желтый берег и увидел, что Иисус пошел по Иерихонской дороге, по обе стороны которой колосились хлеба. Он заметил, что за Ним следует Андрей и, повернувшись, спросил:

"Что тебе надобно?"

"Учитель, откуда Ты?" - сказал Андрей. Эта фраза значит гораздо больше ее прямого смысла, она подразумевает: кто Ты и что Ты за человек.

Иисус улыбнулся и поманил его пальцем: "Пойдем и увидишь".

Так Он обрел первого из двенадцати учеников, не узнав его характера, не испытав сердца и даже не спросив имени. Возможно, все двенадцать были заранее избраны Богом Отцом и, если это так, тогда понятно, почему среди них оказался предатель. И другие, с их человеческими слабостями, малым образованием и колеблющейся верой были далеки от совершенства, которое Иисус мог найти на этой земле. Он принимал всех, кто приходил к Нему.

За Андреем пришли другие - Петр, Филипп. Иуда. Интересная история произошла с Варфоломеем. Филипп застал его сидящим под фиговым деревом в полдень и с волнением сообщил: "Мы нашли Того, о Ком писал Моисей и пророки!" Варфоломей, известный также как Нафанаил, сонно проворчал: "Из Назарета может ли быть что доброе?" "Пойди и посмотри", - ответил Филипп.

Поразмыслив немного, Варфоломей поднялся и, позевывая, поплелся по дороге туда, где в окружении небольшой группы людей стоял Иисус. Увидев идущего к Нему Варфоломея, Иисус сказал: "Вот подлинно израильтянин, в котором нет лукавства".

"Почему ты знаешь меня?" - удивился Варфоломей.

"Прежде нежели позвал тебя Филипп, когда ты был под смоковницею, Я видел тебя".

Эти слова поразили Варфоломея, ибо отсюда смоковница не была видна, и он с трепетом воскликнул: "Равви! Ты Сын Божий. Ты царь Израилев!"

Иисус грустно покачал головой: "Ты веришь, потому что Я сказал, Я видел тебя под смоковницею? Увидишь больше сего". Он обратился к другим: "Истинно вам говорю: отныне будете видеть небо отверстым и Ангелов Божиих, восходящих и нисходящих к Сыну Человеческому".

Теперь Иоанн Креститель знал, что Мессия начал Свое служение, обретя учеников. Затем Иисус удалился в пустыню, где подвергся искушению Сатаны. Вскоре после крещения Иисуса царь Ирод заключил Предтечу в темницу и по прихоти женщин обезглавил его. Вся страстная вера Иоанна заключалась в пяти словах, которые он часто возвещал народу: "Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное".

Со дня крещения Иисуса до Его смерти прошло два года и два или три месяца, события, происшедшие за это время, достаточно полно описаны, однако осталось апостолами и другими людьми, жившими с Иисусом почти в одно время. И все-таки образ Мессии не совсем ясен. С одной стороны достаточно хорошо известно, что Он делал, что говорил, где и почему. Иные же сюжеты только упоминаются, и из описания жизни Иисуса выпадают целые недели, а иногда и месяцы. Ни один из хроникеров не рассматривал Его как человека из плоти и крови, Который должен был осуществить грандиозную миссию в короткое время в стране, где власти враждебно к Нему относились. Его жизнеописатели видели в Нем Бога и страстно желали присутствовать в тот миг, когда Он и подвластное Ему ангельское воинство будут истреблять врагов огнем и мечом.

Первое деяние Иисус совершил в Кане, в Галилее. Он с матерью был приглашен на свадьбу одного из родственников. Родители невесты были небогаты, и не могли купить достаточное количество вина. Мария по-матерински сочувствовала им и тоже испытывала досаду. Она посмотрела на Сына и сказала: "У них кончилось вино". "А что же Мне делать? - прошептал Он, - еще не пришел Мой час". Он имел в виду, что еще не пришло время Его открытого служения. Матери, верящие в беззаветную любовь сыновей, не меняются с веками. Она была уверена, что Он что-то сделает по ее просьбе.

Она подозвала расстроенного слугу и сказала: "Что скажет Он вам, то сделайте".

У стены стояло шесть огромных каменных кувшинов. Сейчас они были пусты, а в заключение торжества должны были использоваться для религиозного очищения.

Иисус посмотрел на Своих новых учеников, а затем сказал служителям: "Наполните сосуды водою". Служители недоуменно переглянулись, но исполнили то, что Он велел. Мессия поднял руку: "Теперь почерпните и несите к распорядителю пира".

Они сделали, как им было сказано, а распорядитель пира, отведав, убедился, что это было лучшее из вин. Он был столь удивлен, что подошел не к Иисусу, а к жениху и сказал: "Всякий человек подает сперва хорошее вино, а когда напьются, тогда худшее: а ты хорошее вино сберег доселе".

Увидев это, ученики уверовали в Иисуса. Его мать, конечно, не нуждалась в чудесах для подтверждения обратил воду в вино, а в более важном, что даже Богочеловек уважал послушание. Желание Матери было законом.

После свадьбы Иисус с учениками и Матерью отправились в рыбачий город Капернаум на берегу Галилейского моря. Предстояло пройти более тридцати поприщ, но об этом пути fie написано ничего, кроме того, что это имело место быть и что Галилеянин решил сделать Капернаум центром Своих деяний.

Человеку, интересующемуся историей, простые упоминания эпизодов говорят мало, на самом же деле во время пеших странствий не прекращались интересные разговоры, обмен мнениями. Иисус только приступил к выполнению Своей миссии и при Нем были лишь самые близкие люди: мать, двоюродные братья и первые ученики. По дороге в Капернаум Он, вероятно, объяснил им высокую цель их предназначения и дал понять, что впереди их ждут суровые испытания.

Решение поселиться в Капернауме было логичным. Город Его отрочества был бы неподходящим местом, где можно было объявить Себя Мессией. Множество родственников в Назарете знали Его с детства. У покойного приемного отца и у матери было множество друзей, и для них Иисус был просто одним из молодых людей, Который мало их интересовал и подавал еще меньшие надежды, чем некоторые другие, уже преуспевшие во внешней торговле, которые ходили с караванами в Сирию или занимались земледелием. Об особых обстоятельствах рождения Иисуса и Его божественности они, конечно, не ведали.

Иисус знал, что когда до Назарета дойдут слухи о Его деяниях в Иерусалиме и Капернауме, люди станут говорить: "Не сын ли это плотника Иосифа? Не Его ли мать Мария, женщина добропорядочная? И где Он получил образование, чтобы учить Закону?"

Нет, назаретяне Его не поймут.

Некоторые из Его соседей впоследствии обвинят Его в том, что Он совершал чудеса где угодно, но только не в родном городе. Он боялся услышать слово "чудо". Он понимал человеческие слабости и обещал Отцу отдать жизнь во искупление этих слабостей, но было ужасно узнавать, что они предпочитали чудеса увещеваниям.

Они были детьми, и куда бы Он ни пошел, они улыбались, потирали руки, кивали головами и просили "знамения".

То же самое просили и у Иоанна Крестителя, и он громогласно вещал, что время Мессии приблизилось, и им лучше сейчас покаяться. Знамения, предостерегал он, могут исходить и от лукавого. Но Иисус отвечал по-иному, ибо всей душой любил людей. Детская непосредственность людей не гневила Его, а вызывала жалость и большую любовь. Он не уставал повторять Свои наставления, а они слушали или оспаривали Его речи, а в конце концов снова просили знамения. И сколько бы Он не удовлетворял их желания и творил чудеса, им этого было мало. Без постоянных чудотворений они не хотели следовать за Ним. Его особенно огорчало, что и избранные двенадцать учеников нуждались в чудесах.

В 28 г. н. э. Иисус вместе с учениками явился в Иерусалим на празднование Пасхи. Свое первое деяние Он совершил ради Матери, а второе Он посвятил истинному Отцу - Ягве. Иисус стоял в сутолоке на Паперти язычников и слышал крики менял, называвших цены в шекелях храма и эквиваленты в языческих деньгах, слышал запах навоза овец и ослов, мычание и блеяние животных.

Как могли люди превратить обитель Его Отца в огромную зловонную конюшню? Как могут такие земные вещи как деньги иметь что-то общее с искренним поклонением Богу? Это поражало Иисуса как человека. Он знал, что люди шаг за шагом могут извратить самую прекрасную идею. Пронзительные крики, зловония проникли в Святая Святых, и для Иисуса это было кощунством.

Этот Человек редко бывал в гневе, но когда гнев поднимался в Нем и становился заметен, Он был похож на приближающуюся грозу. Иисус молча наклонился и собрал с земли куски веревок, а затем сделал из них бич, завязав узлы на концах. Апостолы безмолвно наблюдали за этим и лишь переглядывались.

Иисус решительно пересек мраморный двор, размахивая перед собой бичом. Он видел удивленные лица менял, видел как они в страхе вскочили из-за столов и бежали. Он опрокинул их столы, и столбики блестящих монет со звоном раскатились по мраморным плитам.

Среди паломников поднялся невообразимый гам, когда они увидели, что от рядов менял Иисус направился к торговым рядам Анны. Он стал отвязывать быков и овец, отпускать голубей. Его лицо пылало, Он тяжело дышал, когда кричал торговцам: "Возьмите это отсюда и дом Отца Моего не делайте домом торговли!"

Животные разбежались по двору. Менялы и торговцы не осмеливались напасть на Иисуса, ибо со всех сторон слышались одобрительные возгласы молящихся, которые не знали, кто Он, но разделяли Его чувства. Один из торговцев спросил: "Каким знамением докажешь Ты нам, что имеешь власть так поступать?"

Иисус с презрением ответил, ударяя Себя в грудь: "Разрушьте храм сей, и Я в три дня воздвигну его". Он знал, что они готовы убить Его за содеянное, и Он говорил им, что если они это сделают, Он воскреснет через три дня. Он говорил о храме тела Своего, но они этого не поняли, думая, что он говорит о великом храме. "Сей храм строился сорок шесть лет, и Ты в три дня воздвигнешь его?" - удивились они.

Повернувшись, Он пошел к ученикам, которые в испуге стояли в стороне, и велел совершить ритуальное жертвоприношение. А на Паперти язычников и в наружном дворе храма шли пересуды, что этот Незнакомец с галилейским говором должно быть умалишенный и опасен, ибо Его неистовые выходки были вызовом самому могущественному человеку в Палестине - Анне. К тому же любой, кто мог вызваться воздвигнуть храм в три дня, не отдавал отчета своим словам.

После Пасхи Иисус ушел из Иерусалима домой. Среди простых людей дышалось свободнее, и Он проводил погожие дни в раздумьях и проповедях. Странствуя по берегам Галилейского моря, Он обрел новых учеников. Симон, например, закидывал невод, когда Иисус сказал ему, что сделает его "ловцом человеков", и велел следовать за Собой. Именно тогда Иисус дал ему новое имя Кифа, по-гречески Петр, что значит "камень". Иисус призвал Иакова и Иоанна, когда те занимались доходным рыбным промыслом у своего отца. И тотчас братья побросали сети, рыбу, презрели спокойную жизнь и будущее и пошли за Иисусом. Так было и с другими - взглянув в печальные глаза Иисуса или увидев Его зовущий жест, они словно загипнотизированные, следовали за Ним, не вдаваясь в расспросы.

Как только Иисус начал Свои проповеди, молва о Нем быстро разнеслась по Палестине. Правда в Его речах, искренность в глазах заставляли людей верить. Целые семьи оставляли дома и хозяйства и шли в Его свите, некоторые странствовали со своими пожитками. Иисус предостерегал их, что земные блага - это ничто в Царстве, к которому Он их звал. Уже спустя две недели с начала проповедей Он вел за собой из города в город сотни мужчин, женщин и детей.

Большинство из Его последователей были не из язычников или темных людей, а из образованных и ищущих. Однажды под покровом ночи к Иисусу пришел один из предводителей фарисеев Никодим и сказал: "Равви! Мы знаем, что Ты учитель, пришедший от Бога, ибо таких чудес, какие Ты творишь, никто не может творить, если не будет с ним Бог".

Иисус смотрел на человека, представляющего враждебную новому Писанию силу. Он видел человека с добрым сердцем и сказал ему: "Если кто не родится свыше, не может увидеть Царства Божия". Он подразумевал, что нужно отречься от прежней жизни и, крестившись Духом Святым и водою, начать новую жизнь по заповедям любви.

До сих пор Иисус не употреблял слово Мессия. (По-гречески "Христос" значит помазанник. Мессия и Христос по сути синонимы). Настал час употребить его, и для этого откровения он избрал бедную самаритянку, наполовину иудейку. Она была блудницей.

Иисус сидел в одиночестве у колодца и созерцал гору Гаризим, где самаритяне воздвигли свой храм, соперничающий с храмом Соломона в Иерусалиме. Ученики в это время отлучились в город купить пищи.

В это время за водой пришла женщина, и Иисус завязал с ней разговор, в ходе которого Он, совершенно незнакомый Человек, проявил удивительную осведомленность в ее грехах. "У тебя было пять мужей, - сказал Он, - и тот, которого ныне имеешь, не муж тебе".

Самаритянка посмотрела на Иисуса и промолвила: "Господи! Вижу, что Ты пророк. Отцы наши поклонялись на этой горе, а Ты говоришь, что место, где должно поклоняться, находится в Иерусалиме".

"Поверь Мне, - сказал Иисус, - что наступает время, когда и не на горе сей, и не в Иерусалиме будете поклоняться Отцу. Вы не знаете, чему кланяетесь, а мы знаем, чему кланяемся, ибо спасение от иудеев. Но настанет время, и настало уже, когда истинные поклонники будут поклоняться Отцу в духе и истине, ибо таких поклонников Отец ищет Себе".

Женщина заволновалась от догадки: "Знаю, что придет Мессия, то есть Христос. Когда Он придет, то возвестит нам все".

Иисус улыбнулся ей: "Это Я, Который говорю с тобою".

* * *

Иисус с апостолами на несколько дней прибыл в Галилею, и если Он когда-либо вообще чему-нибудь удивлялся, так это радушному приему своих земляков. Он уже говорил в синагоге, что никакой пророк не принимается в своем отечестве, а народ его приветствовал с большим почитанием. Мессию встречали группы людей по дороге в Кану, поклонялись Ему и присоединялись к шествию. Иисус нашел объяснение этому. Многие из них были в Иерусалиме на Пасху и слушали, как Он проявил Свою силу, опрокинув столы менял.

Однажды вечером в Перес они увидели Иисуса стоящим на коленях и обратившим Свой взор к звездам. Они видели это и раньше, но не решались спросить, что это значило. Они знали, что каким-то образом Он общается с Отцом. Когда он закончил, кто-то робко попросил научить их молиться, как Иоанн учил своих последователей.

У иудеев было много различных молитв, которые говорились до и после еды, перед многими событиями, перед плохими и хорошими новостями, рождением ребенка, пожертвованием, сбором урожая; были молитвы за близких людей, за новый день, за урожай, за субботу.

"Молитесь так", - ответил Иисус. Он встал на колени, и они сделали то же. Для них это было ново, ибо иудеи молились стоя. А Он произнес слова обращения к Богу.

Иисус не считал эту молитву единственной для них. Это был лишь пример, в котором были необходимые элементы почтения, смирения и просьбы. Но именно эта молитва запомнилась им, хотя они впоследствии составили и свои.

"Отче наш, сущий на небесах! да святится имя Твое;

Да придет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе;

Хлеб наш насущный дай нам на сей день;

И прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим;

И не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого; ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки. Аминь". (Ев. от Мтф. гл. 6.)

Однажды, когда Иисус возвращался в Капернаум, на окраине города Его встретил высокопоставленный царедворец из свиты Ирода Антипы и умолял Его зайти и помочь умирающему сыну. Этот царедворец не был почитателем Иисуса, и как член царского рода, по всей видимости, был саддукеем. Обращаясь к Иисусу с просьбой, он плакал.

Иисус посмотрел на него с жалостью и снисхождением: "Вы не уверуете, если не увидите знамений и чудес".

Царедворец не стал отрицать: "Господи, приди, пока не умер мой сын".

И снова просьба чуда; если бы люди могли, то они тем бы и занимались, что ежедневно использовали Его божественную силу для поддержания и продолжения бренной жизни.

"Пойди, - сказал Иисус, сделав рукой жест, - твой сын здоров".

Проситель не знал, уходить или просить еще. Он полагал, что чудотворец должен присутствовать у одра сына, но через некоторое время, пробормотав слова благодарности, он поспешил домой. Дорога была дальней и на следующий день, подъезжая к городу, он увидел своих слуг, возвестивших, что сын здоров. Царедворец возрадовался и, успокоившись, спросил: "А в каком часу стало ему легче?"

"Вчера в седьмом часу горячка оставила его", - был ответ слуг.

Царедворец знал, что это был час, когда Иисус сказал ему, что сын здоров. И он уверовал в Иисуса, но не такой веры желал Иисус.

В октябре Иисус снова отправился в Иерусалим. На этот раз Он шествовал в сопровождении сотен последователей, растянувшихся по дороге в длинную процессию. И в самом Иерусалиме Его прихода ждали сотни сторонников. Количество уверовавших в Иисуса увеличилось настолько, что это вызывало серьезное беспокойство фарисеев и саддукеев. По их соображениям, Он создавал отдельную секту иудейской веры, которая подобно ессеям примет свои собственные законы независимо от храма. Уже давно саддукеи и фарисеи пришли к согласию в том, что если отступничество не прекратится, весь Израиль расколется на группы, ни одну из которых храм не сможет удержать. Поэтому для поддержания славы и величия храма раскольнические группы необходимо было дискредитировать.

Иисус с несколькими учениками пошел к купальне, называемой Вифезда, у Овечьих ворот к северу от крепости Антония, и там под сводами стены увидел безнадежно больных и искалеченных людей - слепых, хромых, дряхлых стариков. У всех была одна-единственная надежда. От страждущих отказались городские лекари, и они добрались в Вифезду, зная о чудодейственной воде. Сказывали, что изредка в пруд нисходил ангел Божий и волновал воду, и тот, кто первый погружался в волны, исцелялся от любых недугов.

Один из больных пролежал под портиком тридцать восемь лет, и Мессия, проходя среди страждущих, увидел его на подстилке. И он увидел Иисуса, но ничего не спросил. Мессия наклонился над ним и спросил: "Хочешь быть здоров?"

Немощный с горечью ответил: "Так, Господи, но не имею человека, который опустил бы меня в купальню, когда возмутится вода; когда же я прихожу, другой уже сходит прежде меня".

Иисус посмотрел на человека с состраданием и сказал: "Встань, возьми постель свою и ходи". Удивившись, больной приподнялся на руках, затем встал. Он собрал свою постель и ушел, но к нему подошли фарисеи со словами: "Сегодня суббота, и тебе не позволено нести постель". Человек ответил им: "Исцеливший меня сказал мне, чтобы я взял постель и шел". "Кто этот человек, - добивались они, - кто велел тебе нести постель свою?"

Человек смутился, ибо не знал. Он оглянулся, чтобы показать своего Спасителя, но Его уже нигде не было. Человек отправился в храм, чтобы принести свои благодарения, и там снова увидел Иисуса. "Вот ты выздоровел, сказал ему Иисус, - не греши больше, чтобы не случилось с тобою чего хуже". Исцеленный поблагодарил Иисуса, а когда снова встретил фарисеев, сказал им, что его исцелил человек по имени Иисус из Назарета.

И тогда фарисеи обвинили Иисуса в нарушении субботы, так как в этот день Он занимается исцелением больных, на что Он ответил: "Отец мой доныне делает, и Я делаю". Фарисеи поняли, что Он более опасен, чем предполагали, не только потому, что творит чудеса, недоступные пониманию человека, но и потому, что ссылаясь на "Отца Моего", Он утверждал Свое равенство с Богом.

По иронии судьбы, чем ближе был Иисус в Своих делах к спасению человечества для Царства небесного, тем больше религиозные вожди опасались Его и замышляли против Него. Чем успешнее продвигалась Его миссия, тем неотвратимее была Его гибель. В первый год служения Иисуса немногие говорили о заговоре с целью убить Его, а те, кто проявлял мудрую осторожность, припоминали, что и раньше были египетские маги и ложные мессии, и когда им давали достаточно свободы, то неизбежно их деятельность заканчивалась тем, что их избивали камнями.

В марте 29 г. Мессия отправился в дальние земли галилейского побережья и количеству народа, следовавшего за Ним, дивились даже апостолы. Многие плыли за Ним по морю на лодках, другие же вели ослов по суше. Там, где подножие коричневых гор уходило в море, Иисус восседал в окружении Своих учеников.

А ниже было множество людей, пришедших, чтобы услышать слово Человека, Который сбросит оковы с Израиля и укажет им путь к Царству небесному. Они жаждали встречи с Ним, но не решались приступить и робко ждали, переговариваясь между собой. Ученики посоветовали Иисусу отпустить людей, чтобы они пошли в окрестные деревни и купили себе хлеба, ибо им нечего есть. "Вы дайте им есть", - сказал Иисус Филиппу. Но эта задача была не под силу Филиппу, ведь даже если бы у него было достаточно денег, такое количество хлеба негде было купить, ибо какой пекарь будет держать готовый хлеб для тысяч людей. Эта задача была под силу только Иисусу.

Андрей предположил: "Разве нам пойти купить хлеба динариев на двести и дать им есть?" Но Иисус спросил: "Сколько у нас хлебов? Пойдите, посмотрите". Оказалось, что было пять хлебов и две рыбы.

Иисус кивнул и взглянул на толпу. Как у читающего души людские, у Него Самого было нелегко на сердце, ибо многие из стоящих перед Ним не понимали Его. Они жаждали чести и славы, а если Он укажет тернистый путь на небеса, Его станут презирать.

"Велите им возлечь", - сказал Иисус. Апостолы разошлись и усадили всех на траве, а Мессия попросил принести Ему пять хлебов и две рыбы. Он благословил пищу и, поблагодарив Бога, велел передать ее народу. Апостолы разносили хлебы и рыбу в коробах, и люди брали себе еду. И чем больше людей отламывали себе хлеб, тем больше еды становилось в коробах, и апостолы позвали себе на помощь юношей из толпы. Потребовались новые коробы и дополнительная помощь, ведь накормить пять тысяч человек не так-то легко.

Когда все насытились, Иисус сказал Своим приближенным: "Соберите оставшиеся куски, чтобы ничего не пропало". А когда собрали остатки, то ими наполнили двенадцать коробов. Люди видели все это и стали в изумлении восклицать: "Это истинно тот Пророк, Которому должно прийти в мир!" Шум нарастал, женщины кричали "осанна". Иисус встревожился, Он ведь знал, что теперь они захотят сделать Его своим царем. Во всеобщем ликовании никто не заметил, как Он удалился на гору один. До вечера Он не возвращался к толпе, готовой бурно приветствовать Его.

К вечеру народ рассеялся, и апостолы были в замешательстве, ибо Иисус еще не вернулся, а с озера подул холодный северо-западный ветер. Им предстояло отправиться на лодке через крутые волны. Никто не знал, куда пошел Иисус, а уплывать без Него они не хотели, но когда зашло солнце, они, высоко подобрав одежды, столкнули лодку в море.

До Капернаума было около пяти миль на запад, и грести приходилось против ветра. Гребни волн стали белыми и в темноте казались огромными и зловещими. Пройдя половину пути в темноте, они заметили позади какое-то свечение и сильно испугались. Некоторые настаивали на возвращении к берегу, другие начали молиться.

И тут они увидели, что к ним по морю приближался Иисус. "Это Я, не бойтесь", - сказал Он. Апостолы были ошеломлены и преисполнены радостью. Они благодарили Его за то, что Он, ступив в лодку, успокоил волны, а затем они обнаружили, что лодка уже пристала к противоположному берегу. Многие из апостолов знали навигацию и нрав этого моря из собственного опыта и понаслышке, но они никак не могли себе представить, что море можно пересечь так быстро. Их осенило, что Христос совершил в этот день еще одно чудо.

* * *

Нередко, когда Иисус был на службах в синагоге Капернаума и об этом становилось известно, многие его земляки приходили из Назарета и Каны, чтобы послушать Его слово. Некоторые испытывали зависть из-за того, что Он получил право проповедовать, а их сыновья этого права не удостоились, несмотря на прекрасное раввинское обучение. Они знали, что Иисус действительно был образованным Человеком, но откуда у Него такой дар? Конечно, Его обучили этому не в местной школе в Назарете. Помимо школы, Он мог почерпнуть знания только от матери, но какая женщина во всем Израиле имела мудрость, которую этот молодой Человек проявлял, стоя за небольшим аналоем? - Никакая.

Довольно часто они уходили раздосадованные Его речами, ибо когда Он говорил притчами, они воспринимали их буквально и никак не могли увязать смысл того, о чем Он говорил, с реальностью духовной жизни.

Многие из сторонников отошли от Него, и их было столь много, что однажды Иисус спросил у двенадцати: "И вы тоже намерены уйти?" Петр ответил за всех: "Господи, к кому нам идти?"

* * *

Записи суждений и предостережений Иисуса говорят очень мало о Его личности. Это все равно, что попытаться оценить душевные качества судьи по его юридическим взглядам. Если бы можно было из любви вылепить руки и ноги, мускулы, мозг и черты лица, то получился бы Иисус-назаретянин. Даже те, кто не верил в Него и Его миссию, видели в Нем большую любовь к человечеству.

Он отдавал все, что мог. А нежность и милость, которые Он являл незнакомцам, служители храма старались высмеять. Он предлагал людям утешение, а получил гвозди и копья. Он плакал по Иерусалиму, который так любил, и вернулся в этот город, зная, что он убьет Его. Он раскрыл Свое сердце двенадцати, а они ответили Ему слабостью, непониманием и трусостью.

Иисус видел душу Иуды, ее рубцы и грязь, но Он не стал говорить ничего обидного этому человеку, даже когда узнал, что тот запускает руку в общую казну, даже когда убедился, что Искариот не верит в Него. Он любил и жалел этого человека, и даже во время Тайной вечери апостолы не могли угадать имя предателя и вынуждены были один за другим вопрошать: "Не я ли, Господи?"

"Да любите друг друга, - говорил Иисус, - как Я любил вас". Он не только говорил им о любви, но и доказал это: Он будет коленопреклоненно омывать им ноги. В Его темных глазах светилась любовь и тогда, когда злобные горожане просили "знамения". Они не могли поверить в Него, если Он не совершит чего-то свыше их понимания - чуда. Если бы у Него было меньше любви к ним, то и Он мог бы попросить "знамения" от них, прежде чем смог бы Сам поверить в человека.

Человек отрекался от Иисуса почти всегда, когда ему был дан выбор. Он называл Иисуса мошенником, возводил на Него напраслину, плевал в лицо Своего Спасителя, избивал Его и придумывал новые жестокости для Того, Кто протянул к нему руки.

И только никто не удосужился отметить те многочисленные случаи, когда вокруг Иисуса собирались дети. Никто, даже апостолы, не придавали значения тому, что малыши вызывали добрую открытую улыбку на лице Иисуса. В эти минуты Человек, Которого никогда не видели смеющимся, смеялся; с Ним делились невинными секретами, пухлые ручонки безнаказанно теребили Его бороду. В эти минуты Его уставшая душа пела при виде любви, в полной мере возвращаемой Тому, Кто ее предложил первым.

Отметил ли кто-нибудь из летописцев выражение Его лица, когда Он переводил Свой взгляд с лица молодой матери на крошечное голубоглазое существо, прижатое к ее груди? Для них это не имело значения, не было связано с миссией спасения человечества. Хотелось ли Ему хоть на миг взять малыша на руки, почувствовать тепло и невинность его беззубой улыбки? Конечно, хотелось. Он пришел, как человек - с человеческими радостями и печалями, с земными привязанностями и страданием.

Эта "ограниченность" мешала Иисусу, постоянно причиняла Ему боль, сковывала Его божественную натуру, словно кандалы, удерживающие Его ноги на земле, когда душа рвалась ввысь. Временами кандалы становились невыносимыми, и Он сердился на людей, которые усердно старались понять Его, но не могли.

Маленькая группа Его воинов не смогла даже удержаться от сна в эту последнюю ночь. Время от времени его подводили все, кроме матери. Только она все понимала, даже не пытаясь разобраться. Ей достаточно было того, что она знала, кем Он был на самом деле; достаточно было сознавать, что Он предан ей.

Он отдавал предпочтение скорее грешникам, чем святым. Святые уже угодили Отцу, взлелеяли плод, необходимый для спасения. А грешник, как и святой, тоже был человеком, но барахтался в волнах темных искушений, и только Иисус знал, что рано или поздно пловец устанет и пойдет ко дну. И поэтому Иисус хотел, страстно желал сесть и разделить ужин с грешниками.

А прибегал Он не к упрекам, не к порицанию или перечислению их заблуждений. Любовь, милость, прощение... Никто не понимал слабости человеческой души так хорошо, как Иисус, и никто, как Он, не желал так спасти оскверненные души, когда здоровые и праведные недовольно ворчали за дверью.

Когда пришел Его смертный час, Он содрогался, переживал и покрывался кровавым потом, испытывал агонию еще до того, как маленький суетливый человек пришел в сад и поцеловал Его. Многие шли на смерть более стоически, чем Он. Со времен, когда человек вышел из пещеры, гонимые ветром страницы истории пополнились лицами, глядевшими смерти прямо в глаза и умершими с улыбкой презрения к более сильным врагам.

Иисус не пришел, чтобы явить смелость. Он пришел на испытание как человек. Он пришел, чтобы претерпеть страдания и невыносимую боль, вынести унижения и смерть. Он пошел на муки от рук тех, кому Он отдал Свое сердце.

Нерешительность несовместима с понятием Бога, даже если Он принял на себя ограниченность человеческого естества. Казалось, что Иисус иногда проявлял нерешительность. Так случилось, когда "братья" в Галилее побуждали Его пойти в Иерусалим на праздник, чтобы "Его свет воссиял над миром".

Иисус сказал, что не, пойдет туда, что мир ненавидит Его, ибо Он разоблачает его, что Его час еще не настал.

Когда все ушли на праздник, Иисус остался в Галилее один. Он знал, что иерусалимские политики уже плели заговор против Его жизни, а в это время Он, в некотором роде, выступал против Своих приверженцев, ибо Ему приходилось взвешивать положительное воздействие на людей Своих проповедей в Галилее и зло, которое могут причинить злорадствующие вопросы иерусалимских фарисеев к апостолам об отсутствии Мессии в храме в такой святой день. Он должен быть в храме, несмотря на огромный риск!

Перед Иисусом встала дилемма. Он пришел, чтобы спасти человека, а человек замышлял убить Его, Он указывал путь к вечной жизни, а человек вел Иисуса к смерти. Что было бы, если бы Он появился в храме, а фарисеи бы подогрели толпу и, доведя ее до бешенства, осуществили свой план? Еще предстояло очень многое сделать, очень многое сказать, дать много уроков; еще многое надо было вдолбить в темные головы Своих учеников, которые понесут Новый Завет в своих сердцах и речах.

Внезапно Он решил пойти в Иерусалим. Он отправился туда один, избегая по дороге людей, и прибыл в город незамеченным. А на мраморных плитах храма фарисеи громко вопили: "Где же Он? Почему Его нет в доме так называемого Отца?" Народ слушал, и в толпе слышались споры: "Он хороший Человек" или "Нет! Он вводит народ в заблуждение".

Праздник уже подходил к концу, когда на ступени храма для проповеди встал Иисус. В руках Он держал свитки, а книжники, заметив это, начали язвить: "Как может этот Человек читать, ведь Он не учился в школе?" Это свидетельствует о том, что власти храма уже интересовались прошлым Иисуса и посылали осведомителей в Галилею, чтобы узнать о Нем все.

Иисус выглядел старше Своих лет. Его открытое служение хотя и было еще недолгим, но уже обозначилось морщинами усталости и заботы вокруг глаз и рта. Он похудел, но Его голос был так же силен, как и прежде, и руки так же энергично жестикулировали.

Но бремя быть Человеком, испытывать гонения человека, начали подтачивать ствол мощного дуба.

"Мое учение - не Мое, но Пославшего Меня, - сказал Он, обратившись к священникам, - кто хочет творить волю Его, тот узнает о сем учении, от Бога ли оно, или Я Сам от Себя говорю. Говорящий сам от себя ищет славы себе, а кто ищет славы Пославшему Его, тот истинен, и нет неправды в Нем".

Со всех сторон на Него глядели безразличные лица, словно ровно сложенные яйца в коробке. Человеческое в Иисусе молило о понимании. "Не дал ли вам Моисей Закон? - в отчаянии воскликнул Он. - И никто из вас не поступает по Закону. За что ищете убить Меня?"

В толпе заухмылялись и начали кричать в ответ: "Не бес ли в Тебе? Кто ищет убить Тебя?" Он знал, что заговор начали плести, еще когда Он исцелил больного в субботу. Простые люди, стоящие перед Ним, об этом не ведали. Лишь кучка левитов, стоящих сзади, знала о том, что храм начал сплочение сил против богохульника.

"Одно дело сделал Я, - продолжал Иисус, загибая палец, - и все вы дивитесь. Моисей дал вам обрезание, хотя оно не от Моисея, но от отцов; и в субботу вы обрезаете человека. Если в субботу принимает человек обрезание, чтобы не был нарушен закон Моисея: на Меня ли негодуете за то, что Я всего человека исцелил с субботу? Не судите по наружности, а судите судом праведным".

В последний день праздника власти храма направили стражников арестовать Иисуса. В этом и заключался для Него риск, возможность которого Галилеянин взвешивал перед уходом в Иерусалим. Но Он еще не был готов к аресту. И когда стражники пробирались сквозь толпу, их уши уловили Его речи о живой воде, о вере в Иисуса и Его Отца, и они остановились и стали слушать.

Когда Иисус закончил проповедь, многие говорили: "Он точно пророк! Это Христос!" Многие не соглашались, ссылаясь на Писание, по которому Мессия будет не из Галилеи, а этот человек пришел из Галилеи, из Назарета. Мессия должен быть из рода Давидова и поселения Давидова - Вифлеема.

Стражники вернулись к священникам, и те спросили: "Почему вы не привели Его?"

"Никогда человек не говорил так, как этот Человек".

"Неужели и вы прельстились? Уверовал ли в Него кто из начальников или из фарисеев?" - забеспокоились священники. А один из них, чье имя осталось неизвестным, произнес фразу, которая долго еще будет звучать в коридорах времени: "Но этот народ невежда в законе, проклят он".

Там был и Никодим, приходивший однажды ночью к Иисусу. Совесть отверзла его уста: "Судит ли наш закон человека, если прежде не выслушают его и не узнают, что он делает?" Фарисеи с удивлением посмотрели на этого члена Синедриона: "И ты не из Галилеи ли? Рассмотри Писание и увидишь, что из Галилеи не приходит пророк".

Наутро Иисус снова явился в храм. Празднование кущей уже закончилось и в городе остались только его жители. К Иисусу шли толпами, чтобы увидеть этого Человека, о Котором шла молва, и сказать впоследствии: "А я Его видел. Я слышал Его". Народ столпился у ступеней, ведущих с Паперти язычников в женский двор, а Он возвышался над всеми на несколько ступеней.

Он проповедовал, что отношения между Богом и человеком намного проще тех уловок, правил и формальностей, которыми они обросли. Он возражал против любых показных проявлений набожности, бахвальства, осуждал формализм в поклонении Богу, выступал против сооружения гробниц умершим. Иисус поддерживал благие дела, братство и бескорыстную любовь. Крещение для него означало отказ от старого и принятие нового с отречением от всех прежних прегрешений. Дорога в рай, по Его учению, открыта не для тех, кто ведет счет своим добродетелям, а для тех, кто считает себя беднейшим и нижайшим.

В это время появилась группа фарисеев и книжников, толкавших впереди себя перепуганную женщину. Это была жена, которую они поймали в прелюбодеянии. А теперь они, зная Его любовь и сострадание к людям, пытались заманить Иисуса в ловушку. Закон о прелюбодеянии был известен всем, ибо исходил от Моисея, чьи слова нельзя оспаривать: наказанием было избиение камнями.

"Учитель! - нарочито громко обратился к Нему главный, желая опорочить Иисуса перед народом. - Эта женщина взята в прелюбодеянии". Женщину держали за запястья, а она силилась припасть к земле. Темные волосы покрывали ее лицо, и один из фарисеев откинул прядь волос, чтобы все увидели его. "А Моисей в законе завещал нам побивать таких камнями. Что Ты скажешь?" ликовали фарисеи.

Иисус сошел со ступеней и остановился в раздумьи, а затем наклонившись, указательным пальцем стал рисовать на песке небольшие круги. Если Он поддержит закон, женщина погибнет, и получится, что не закон, а Он приговорил ее к смерти. Это шло вразрез с Его проповедью любви и всепрощения. А если Он велит освободить ее, то этим нарушит почитаемое суждение великого Моисея, выведшего евреев из рабства и заключившего договор с Богом.

Наконец, Он приподнял голову и сказал: "Кто из вас без греха, первый брось в нее камень". А сам продолжал чертить на земле. Фарисеи и книжники вникали в смысл сказанного, растерянно переглядываясь, а затем по одному незаметно растворились в толпе.

Люди молча ждали, что будет дальше. Они переминались с ноги на ногу, а Иисус все еще продолжал рисовать пальцем непонятные знаки. Наконец, у ступеней осталась только содрогающаяся от рыданий женщина. И тогда Иисус, подняв голову, первый раз взглянул на нее и спросил: "Где твои обвинители? Никто не осудил тебя?"

"Никто, Господи", - ответила женщина.

Иисус поднялся и сказал: "И Я не осуждаю тебя. Иди и впредь не греши".

* * *

Вечером Иисус и апостолы собрались на вершине горы Елеонской. Заходящее солнце золотило верхушки кипарисов, бросавших синеватые тени на городские стены. Иисус смотрел на любимый город и знал, что любви города Он никогда не дождется. Он стремился всей душой к Иерусалиму, который окажется Его убийцей.

Когда ученики увидели Его погруженным в раздумья, они не стали беспокоить Его. Они помогали многочисленным последователям с устройством ночлега и питания. Иуда в это время подводил счета, считал деньги, пожертвованные сочувствующими людьми, выделял деньги на питание последователей Иисуса, жалуясь другим апостолам на непомерные расходы. Иногда он сам садился на осла и ехал на рынок, где до хрипоты торговался, покупая овощи, хлеб и кости.

У городских ворот всегда было много нищих. В стенах Иерусалима было восемь ворот, и у каждых сидели слепые, хромые, больные - каждый имел свое место. Протягивая свои высохшие руки паломникам, они жалобно выпрашивали серебряный грош. Грязные и паршивые, они просили милостыню именем Ягве.

Однажды, проходя через ворота, апостолы увидели слепого человека, который вдоль стены наощупь пробирался к храму. Он был слепорожденным, ибо у него не было глаз и веки казались сросшимися. Апостолы обратились к Иисусу: "Равви! Кто согрешил, он или родители его, что он родился слепым?"

Иисус оглянулся на слепого и ответил: "Не согрешил ни он, ни родители его, но это для того, чтобы на нем явились дела Божий". Иисус остановился. Остановился и слепой, прислонившись к стене в нескольких шагах от- них. Иисус обратился к ученикам: "Мне должно делать дела Пославшего Меня доколе есть день. Приходит ночь, когда никто не может делать. Доколе Я в мире, Я свет миру". Сказав это Он сплюнул на землю и размешал пальцем плевок в дорожной пыли. Его обступил народ и наблюдал за происходящим. Иисус взял комочек грязи и, подойдя к слепцу, помазал грязью его пустые глазницы, а затем сказал: "Пойди, умойся в купальне Силоам". Несчастный поспешно двинулся туда, что-то бормоча и нащупывая путь по прохладным камням стены, а Христос направился на Паперть язычников проповедовать.

Прошло около часа; когда солнце уже пригревало, прибежал "слепой", истерически ощупывая свое лицо и вопя, что он стал зрячим. А за ним шла толпа тех, кто видел, как он омыл глаза и прозрел, причем толпа была не менее возбуждена чудом, чем сам осчастливленный. На шум пришли некоторые священники и левиты, а те, кто слушал проповедь Иисуса, посмотрели на человека, из глаз которого катились счастливые слезы, и удивились: "Не тот ли это, который сидел и просил милостыню?" А иные сомневались: "Похож на него". Сам же исцеленный возбужденно кричал: "Это я! Это я!" Левиты спросили его: "Как открылись у тебя глаза?" Он ответил на это: "Человек, называемый Иисус, сделал брение, помазал глаза мои и сказал мне: "Пойди на купальню Силоам и умойся". Я пошел, умылся и прозрел".

Новость быстро облетела город и привлекла много горожан, а священники привели бывшего слепого в храм и спросили, где Иисус. Он огляделся и сказал, что не знает. Тогда его привели к фарисеям, а те, как только услышали всю историю, сразу напомнили собравшимся, что была суббота: "Не от Бога этот человек, потому что не хранит субботы". Вступили в спор и другие, заявляя: "Как может человек грешный творить такие чудеса?" Несогласие и спор фарисеев между собой свидетельствуют о том, что у Иисуса были сторонники даже среди влиятельных людей храма. Один из них обратился к нищему: "Что ты скажешь о Нем, потому что Он отверз твои очи?" Прозревший ответил кратко: "Он пророк!"

Этот случай встревожил священников и членов Синедриона, и они решили убедить горожан, что прозревший - вовсе не тот нищий, которого они знают. Они срочно собрались в храме и велели привести родителей нищего.

"Это ли ваш сын?" - спросили они, указав на прозревшего.

"Да".

"И он родился слепым?"

"Да".

"Как же теперь он видит?"

Старики испугались. Они знали, что власти храма были против Чудотворца и угрожали отстранить от храма любого, кто свяжется с Ним. Отец прозревшего пробормотал: "Мы знаем, что это наш сын, и что он родился слепым. А как теперь видит, мы не знаем, или кто отверз ему очи, мы не знаем. Сам в совершенных летах, самого спросите; пусть сам о себе расскажет".

Священники сказали прозревшему: "Воздай славу Богу; мы знаем, что человек Тот Грешник". Но нищий не испугался: "Грешник ли Он, не знаю; одно знаю, что я был слеп, а теперь вижу".

"Что сделал Он с тобою? Как отверз твои очи?"

"Я уже сказал вам, и вы не слушали; что еще хотите слышать? или и вы хотите сделаться Его учениками?"

Эти слова вызвали суматоху. Ударяя себя в грудь, священники шельмовали исцеленного: "Ты ученик Его, а мы Моисеевы ученики. Мы знаем, что с Моисеем говорил Бог; сего же не знаем, откуда Он".

Прозревший невозмутимо сказал им в ответ: "Это и удивительно, что вы не знаете, откуда Он, а Он отверз мне очи. Но мы знаем, что грешников Бог не слушает, но кто чтит Бога и творит волю Его, того слушает; От века не слыхано, чтобы кто отверз очи слепорожденному; если бы он не был от Бога, не мог бы творить ничего".

"Во грехах ты весь родился, - разъярились священники, - и ты ли нас учишь?" Они приказали стражникам выгнать его из храма.

Об этом стало известно Иисусу, и он разыскал нищего.

"Ты веруешь ли в Сына Божия?" - спросил Он.

"А кто Он, Господи, чтобы мне веровать в Него?"

"И видел ты Его, и Он говорит с тобою", - ответил Иисус. (Ев. от Иоан. гл. 9).

* * *

В недели и месяцы, последовавшие за праздником кущей 28 г. все разговоры в Иерусалиме были об Иисусе. И в верхах, и в народе обсуждали исцеление немощного старца и слепого нищего.

С каждым днем среди иудеев множилось число последователей Иисуса, а число заговорщиков оставалось невелико, не более сотни человек. И хотя эта небольшая группа была влиятельной, никто из них не отваживался выступать против мнения народа, ибо беспорядки вызвали бы вмешательство римлян, а это, в свою очередь, привело бы к ослаблению власти священников в храме. Итак, ничего не предпринималось.

* * *

Настало время проповедовать новое многими устами во многих городах. Вернувшись из Иерусалима в Галилею, Христос ничего не сказал о миссионерах, а сразу пошел для проповеди в синагогу. Синагоги по всей Палестине были построены по одному образцу и представляли собой большое прямоугольное помещение. Вход в синагогу всегда располагался по направлению к Иерусалиму, а прихожане сидели лицом к двери. В задней части синагоги была галерея для женщин, а в передней - каменный бассейн для омовения рук.

Там, где приходы были богатыми, стены синагог украшались росписью и мозаикой, изображающей цветы и деревья. Изображение одушевленных существ не допускалось. К основному помещению примыкали маленькие комнаты, в которых обучали детей. В главном помещении стоял священный ларец со свитком Писания, перед которым все время горел светильник.

Прихожане рассаживались на круглых стульях, а в первых рядах восседали почетные горожане. Во время служения отрывки из Торы читались на иврите, а затем повторялись на арамейском языке, ибо не все понимали первый.

Прибыв в Капернаум, Иисус должен был проповедовать в синагоге утром и после обеда. Была суббота. На утреннюю службу за Иисусом следовала целая толпа народа, среди которой были фарисеи из Иерусалима. Их внимание привлек человек с усохшей рукой, с мольбой смотрящей на Иисуса. Христос остановился.

Опять исцелять в субботу? Да, он должен. Иисус посмотрел на людей и сказал: "Кто из вас, имея одну овцу, если она в субботу упадет в яму, не возьмет ее и не вытащит?" Все молчали. "Сколько же лучше человек овцы! Итак, можно в субботы делать добро". (Ев. от Мтф. гл. 12). Затем Иисус сделал знак над усохшей рукой, и она стала здоровой.

Фарисеи же стали уличать Иисуса во зле и подговаривать приход убить Его.

Иисус в это время ушел на Галилейское побережье. Теперь кроме постоянных спутников к шествию присоединилось много галилеян, узнавших, что Он начал творить чудеса у Себя на родине. Они привели с собой всех хромых, слепых и больных, которых только можно было найти в округе.

Они обступили Его настолько плотно, что Иисус стоял у самых волн и вынужден был попросить апостолов приготовить лодку. Многих Он исцелил, но еще больше просили Его просто прикоснуться к ним. Грешники падали на колени, вопя: "Ты Сын Божий!" Христос просил людей не обсуждать чудеса, которые Он сотворил в этот день. Его сердце переполняла любовь, и вскоре в одной-единственной проповеди Он изложит многие принципы того, что впоследствии будет называться верой Христовой.

Иисус взошел с учениками на гору и там передал им силу исцелять больных, хромых, искалеченных, слепых, силу изгонять дьявола. При этом Он говорил об огромной ответственности обладавших этой силой. И там, на горе, Он дал наставления этим людям, которые понесут Его слово во все концы мира.

Он говорил медленно и страстно, чтобы они не только поняли, но и запомнили Его слова: "Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство небесное. Блаженны плачущие, ибо они утешатся. Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю. Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся. Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут. Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят".

Иисус останавливался, размышляя, и снова продолжал: "Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими. Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство небесное. Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня. Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах; так гнали и пророков, бывших прежде вас.

Вы - соль земли. Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленою? Она уже ни к чему не пригодна, как разве выбросить ее вон на попрание людям.

Вы - свет мира. Не может укрыться город, стоящий на верху горы. И зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме. Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного. (Ев. от Мтф. гл. 5)

Перистые облака застыли в небе. День начал погружаться в сумерки. Привязанная лодка тихо покачивалась на волнах, и огромная толпа народа, затаив дыхание, слушала Его наставления апостолам, расположившимся на камнях вокруг Христа.

"Не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков: не нарушить пришел Я, но исполнить. Ибо истинно говорю вам: доколе не прейдет небо и земля, ни одна йота или ни одна черта не прейдет из закона, пока не исполнится все. Итак, кто нарушит одну из заповедей сих малейших и научит так людей, тот малейшим наречется в Царстве Небесном; а кто сотворит и научит, тот великим наречется в Царстве Небесном. Ибо, говорю вам, если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царство Небесное".

Для апостолов это учение было важным. Но по мере того, как Иисус все более раскрывал перед ними основы новой веры, они начали опасаться за свою старую веру, веру Израиля. Каждый из них родился иудеем, как и Иисус, и вера отцов важна для каждого праведного человека в любом возрасте. Сейчас Он говорил им, что тоже придерживается веры Авраама и Моисея, а разница между новым и старым кроется лишь в соблюдении завета. Он предлагал, не меняя закон, соблюдать лишь дух его, в то время как фарисеи и саддукеи соблюдали только его букву. Он предлагал обновить старый закон учениями об Отце, Сыне и Святом Духе.

"Вы слышали, что сказано древним, - снова начал Иисус, - "не убивай; кто же убьет, подлежит суду". А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду; кто же скажет брату своему: "раки", подлежит Синедриону; а кто скажет "безумный", подлежит геенне огненной. Итак, если ты принесешь дар твой к жертвеннику и там вспомнишь, что брат твой имеет что-нибудь против тебя, оставь там дар твой пред жертвенником, и пойди, прежде примирись с братом твоим, и тогда приди и принеси дар твой".

Это было сложно даже для апостолов. Он редко критиковал практику поклонения Богу в Иудее. Многие молящиеся поклонялись Яхве, затаив злобу в своих сердцах на ближних. Иисус же говорил о том, что любое пожертвование тщетно в глазах Бога, если молящийся прежде не очистит душу и не примирится с окружающими.

"Мирись с соперником твоим, - продолжал далее Иисус, - скорее, пока ты еще на пути с ним, чтобы соперник не отдал тебя судье, а судья не отдал бы тебя слуге, и не ввергли бы тебя в темницу; истинно говорю тебе: ты не выйдешь оттуда, пока не отдашь до последнего кодранта.

Вы слышали, что сказано древним: "не прелюбодействуй". А Я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем. Если же правый глаз твой соблазняет тебя, вырви его и брось от себя; ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну. Сказано также, что если кто разведется с женою своею, пусть даст ей разводную. А Я говорю вам: кто разводится с женою своею, кроме вины любодеяния, тот подает ей повод прелюбойдествовать; и кто женится на разведенной, тот прелюбодействует.

Еще слышали вы, что сказано древним: "не преступай клятвы, но исполняй пред Господом клятвы свои". А Я говорю вам: не клянись вовсе; ни небом, потому что оно Престол Божий; ни землею, потому что она подножие ног Его; ни Иерусалимом, потому что он - город великого Царя; ни головою твоею не клянись, потому что не можешь ни одного волоса сделать белым или черным. Но да будет слово ваше: "да, да", "нет, нет"; а что сверх этого, то от лукавого.

Вы слышали, что сказано: "око за око, и зуб за зуб". А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую; и кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду; и кто принудит тебя идти с ним одно поприще, иди с ним два. Просящему у тебя дай и от хотящего занять у тебя не отвращайся" (Ев. от Мтф. гл. 5).

Иисус излагал суть Нового Завета, и его постулаты наносили разрушительные удары по сложившимся сводам предписаний, которые не порицали месть и истребление врагов. По существу он переделывал износившееся орудие.

"Вы слышали, что сказано: "люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего". А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас, да будете сынами Отца вашего Небесного; ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных. Ибо, если вы будете любить любящих вас, какая вам награда? Не то же ли делают и мытари? И если вы приветствуете только братьев ваших, что особенного делаете? Не так же ли поступают и язычники? Итак будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небесный.

Смотрите, не творите милостыни вашей пред людьми с тем, чтобы они видели вас: иначе не будет вам награды от Отца вашего Небесного. Итак, когда творишь милостыню, не труби перед собою, как делают лицемеры в синагогах и на улицах, чтобы прославляли их люди. Истинно говорю вам: они уже получают награду свою. У тебя же, когда творишь милостыню, пусть левая рука твоя не знает, что делает правая, чтобы милостыня твоя была втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно.

И когда молишься, не будь, как лицемеры, которые любят в синагогах и на углах улиц останавливаться и молиться, чтобы показаться пред людьми. Истинно говорю вам; что они уже получают награду свою. Ты же, когда молишься, войди в комнату твою и, затворив дверь твою, помолись Отцу твоему, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно. А молясь, не говорите лишнего, как язычники; ибо они думают, что в многословии своем будут услышаны; не уподобляйтесь им; ибо знает Отец ваш, в чем вы имеете нужду, прежде вашего прошения у Него.

Также, когда поститесь, не будьте унылы, как ли-, цемеры; ибо они принимают на себя мрачные лица, чтобы показаться людям постящимися. Истинно говорю вам, что они уже получают награду свою. А ты, когда постишься, помажь голову твою и умой лицо твое, чтобы явиться постящимся не пред людьми, но пред Отцом твоим, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно.

Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкопывают и крадут; но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не подкопывают и не крадут; ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше.

Светильник для тела есть око. Итак, если око твое будет чисто, то все тело твое будет светло; если же око твое будет худо, то все тело твое будет темно. Итак, если свет, который в тебе, тьма, то какова же тьма?

Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне. (Богатству).

Посему говорю вам: не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить, ни для тела вашего, во что одеться. Душа не больше ли пищи, и тело одежды? Взгляните на птиц небесных: они не сеют, ни жнут, ни собирают в житницы и Отец ваш Небесный питает их. Вы не гораздо ли лучше их? Да и кто из вас, может прибавить себе росту хотя на один локоть? И об одежде что заботитесь? Посмотрите на полевые лилии, как они растут; не трудятся, ни прядут; но говорю вам, что и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них; если же траву полевую, которая сегодня есть, а завтра будет брошена в печь, Бог так одевает, кольми паче вас, маловеры!" Иисус сокрушенно покачал головой.

"Итак, не заботьтесь и не говорите: "что нам есть?" или: "что пить?" или "во что одеться?" Потому что всего этого ищут язычники, и потому что Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом. Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам. Итак не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своем: довольно для каждого дня своей заботы (Ев. от Мтф. гл. 6).

Не судите, да не судимы будете; ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить. И что ты смотришь на сучек в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь? Или, как скажешь брату твоему: "дай, я выну сучек из глаза твоего"; а вот, в твоем глазе бревно? Лицемер! вынь прежде бревно из твоего глаза, и тогда увидишь, как вынуть сучек из глаза брата твоего.

Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего пред свиньями, чтоб они не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали вас. Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам; ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят. Есть ли между вами такой человек, который, когда сын его попросит у него хлеба, подал бы ему камень? И когда попросит рыбы, подал бы ему змею? Итак, если вы, будучи злы, умеете даяния благие давать детям вашим, тем более Отец ваш Небесный даст блага просящим у Него. Итак во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними; ибо в этом закон и пророки.

Входите тесными вратами; потому что широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими; потому что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их.

Берегитесь лжепророков, которые приходят к вам в овечьей одежде, а внутри суть волки хищные: по плодам их узнаете их. Собирают ли с терновника виноград или с репейника смоквы? Так всякое дерево доброе приносит и плоды добрые, а худое дерево приносит и плоды худые: не может дерево доброе приносить плоды худые, ни дерево худое приносить плоды добрые. Всякое дерево, не приносящее плода доброго, срубают и бросают в огонь. Итак по плодам их узнаете их.

Не всякий, говорящий Мне: "Господи! Господи!" войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного. Многие скажут Мне в тот день: "Господи! Господи! не от Твоего ли имени мы пророчествовали? и не Твоим ли именем бесов изгоняли? и не Твоим ли именем многие чудеса творили?" И тогда объявлю им: "Я никогда не знал вас; отойдите от Меня, делающие беззаконие".

Итак всякого, кто слушает слова Мои сии и исполняет их, уподоблю мужу благоразумному, который построил дом свой на камне; и пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и устремились на дом тот; и он не упал, потому что основан был на камне. А всякий, кто слушает сии слова Мои и не исполняет их, уподобиться человеку безрассудному, который построил дом свой на песке; и пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и налегли на дом тот; и он упал, и было падение его великое" (Ев. от Мтф. гл. 7).

Иисус приподнялся. Он, должно быть, устал, но был возбужден, закончив Свою Нагорную проповедь. А на склонах горы люди дивились услышанному и возглашали Ему осанну. Все, кто слушал Его, почувствовали новую силу, который он низвергал и изменял закон. Земля полнилась молвой о чудесах и речах Иисуса, и даже там, где Он не был, иудеи плакали от радости и надеялись, что это, наконец, настоящий Мессия.

* * *

Иисус творил чудеса в Галилее - исцелил прокаженного, разбитого параличом римского центуриона и многих других несчастных. И в это время Он неустанно учил апостолов, что было самым важным делом перед заключительным этапом Его служения в Иерусалиме.

"Жатвы много, - говорил Иисус ученикам, - а делателей мало". Он стремился сначала спасти Израиль, а затем распространить Свою веру по всему миру, но Ему не хватало миссионеров даже для Своего народа. "Итак, молите Господина жатвы, чтобы выслал делателей на жатву Свою".

Он разослал апостолов с проповедями в ближние земли ради испытания, но перед этим дал им многие наставления:

"На путь к язычникам не ходите, и в город Самарянский не входите; а идите наипаче к погибшим овцам дома Израилева; ходя же проповедуйте, что приблизилось Царство Небесное".

"Вот, Я посылаю вас, как овец среди волков: итак будьте мудры, как змии, и просты, как голуби. Остерегайтесь же людей: ибо они будут отдавать вас в судилища и в синагогах своих будут бить вас. И поведут вас к правителям и царям за Меня, для свидетельства перед ними и язычниками.

Когда же будут предавать вас, не заботьтесь, как или что сказать; ибо в тот час дано будет вам, что сказать; ибо не вы будете говорить, но Дух Отца вашего будет говорить в вас. Предаст же брат брата на смерть, и отец - сына; и восстанут дети на родителей и умертвят их.

И будете ненавидимы всеми за имя Мое; претерпевший же до конца спасется. Когда же будут гнать вас в одном городе, бегите в другой...

Что говорю вам в темноте, говорите при свете; и что на ухо слышите, проповедуйте на кровлях. И не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить; а бойтесь более того, кто может и душу и тело погубить в геенне. Не две ли малые птицы продаются за ассарий? (Мелкая монета).

И ни одна из них не упадет на землю без воли Отца вашего; у вас же и волосы на голове все сочтены; не бойтесь же: вы лучше многих малых птиц.

Кто принимает вас, принимает Меня; а кто принимает Меня, принимает Пославшего Меня; кто принимает пророка, во имя пророка, получит награду пророка; и кто принимает праведника, во имя праведника, получит награду праведника. И кто напоит одного из малых сих только чашею холодной воды, во имя ученика, истинно говорю вам, не потеряет награды своей" (Ев. от Мтф. гл. 10).

С этими напутствиями апостолы разошлись по двое по городам и весям, а Иисус странствовал по Галилее, проповедуя, исцеляя, воскрешая мертвых. Как всегда, Он говорил притчами, и евреи понимали эту утонченную форму проповеди, ибо сами нередко пользовались этим приемом.

Первая миссия двенадцати апостолов удалась, и Иисус приобрел еще семьдесят учеников и послал в те края, куда собирался прийти Сам.

В самом конце 29 года Иисус вошел в Иерусалим на праздник Очищения. Совсем недавно Ему исполнилось тридцать три года. Все, что должно было Ему совершить, нужно было сделать в оставшиеся четыре месяца.

День был холодным, сильные порывы ветра с Горы Елеонской устремлялись по долине Кедрона и разбивались о городские стены, словно прибой. Иисус в задумчивости ходил у Порога Соломона, а апостолы наблюдали за Ним в стороне, всегда готовые прийти по Его знаку. Они также не спускали глаз с фарисеев и книжников, которые вертелись возле Иисуса со своими вопросами.

"Долго ли Тебе держать нас в недоумении, - донимали они. - Если Ты Христос, скажи нам прямо".

Иисус терпеливо отвечал: "Я сказал вам: и не верите; дела, которые творю Я во имя Отца Моего, они свидетельствуют обо Мне. Но вы не верите, ибо вы не из овец Моих, как Я сказал вам. Овцы Мои слушаются голоса Моего, и Я знаю их, и они идут за Мною. И Я даю им жизнь вечную, и не погибнут вовек, и никто не похитит их из руки Моей. Отец Мой, Который дал Мне их, больше всех, и никто не сможет похитить их из руки Отца Моего. Я и Отец - одно".

Последняя часть Его ответа касалась Его приверженцев и не отвечала на вопрос фарисеев, которые добивались, чтобы Он объявил Себя Мессией. Это было бы богохульство, и они уповали на Его признание, ибо это открыло бы прямой путь к суду над Ним и избиению камнями. Однако Иисус хорошо понимал, что священники храма были более озабочены не тем, чтобы предать Его гибели, а потерей все возрастающего числа иудеев в храме. Это Он и имел в виду, сказав: что бы с Ним не случилось, храм не сможет вернуть обратно потерянных овец, пришедших к Нему. "Я и Отец - одно" - было уже слишком для книжников и фарисеев, и они разбежались по двору в поисках камней.

Когда они вернулись, Он не сбежал. Они окружили Его с камнями в руках, а Иисус сказал: "Много дел добрых показал Я вам от Отца Моего, за которое из них хотите побить Меня камнями?" Они кричали в ответ: "Не за доброе дело хотим побить Тебя камнями, но за богохульство и за то, что Ты, будучи человек, считаешь Себя Богом".

Иисус протянул руки и сказал: "Не написано ли в законе вашем: "Я сказал: вы боги". Если Он назвал богами тех, к которым было слово Божие, и не может нарушаться Писание, - Тому ли, которого Отец освятил и послал в мир, вы говорите: "богохульничаешь", потому, что Я сказал: "Я Сын Божий?" Если Я не творю дел Отца Моего, не верьте Мне, а если творю, то, когда не верите Мне, верьте делам Моим, чтобы узнать и поверить, что Отец во Мне и Я в Нем" (Ев. от Иоан. гл. 10).

Фарисеи размышляли над Его словами, но многие из них утверждали, что Он снова сказал ересь. Пока они спорили, а затем пришли к выводу, что следует схватить Иисуса, Он, никем не замеченный, ушел.

Иисус покинул Иерусалим вскоре после праздника Очищения, в дождливый осенний вечер; и когда Он с апостолами оглянулся на Священный город в ночи, то увидел сияющий огнями храм. Гонимая ветром, растворившаяся во мраке небольшая группа людей направлялась в Перею.

И снова Священный город отверг Иисуса, и в очередной раз Иисус отвернулся от храма и покинул его. В первую ночь они заночевали в Вифании в доме хорошего друга Иисуса Лазаря и его сестер - Марфы и Марии. Он часто останавливался здесь, когда в маслобойне было холодно и сыро. А стены Иерусалима были в двух часах ходьбы отсюда. Иисус искренне верил Лазарю и его сестрам и нередко, когда не был уверен в добром расположении Иерусалима, оставлял мать в этом доме.

А утром, продолжая свой путь, они шли через пустыню длиною в пятнадцать поприщ, среди рыжих гор между Иерусалимом и Иерихоном. На этой дороге рыскали разбойники. Путники опасались их не только ночью, но и днем, и немногие отваживались пересекать пустыню, не пристав к большому каравану.

На третий день пути Иисус с апостолами спустился с пустынных гор в зеленые долины Иерихона. А отсюда их путь лежал на запад, через реку Иордан, к зловещим горам Моаб. Там они сделали привал и укрылись на ночь. Иисус поведал ученикам о приближающейся смерти и сказал, что ждет от каждого из них до и после Своей гибели. В течение нескольких недель Он проповедовал среди населения Бефабары у горы Небо. На некоторое время Иисус отлучался в Ефраим, что в Самарии, и выслушивал сообщения семидесяти двух учеников, которых рассылал ранее по стране. Но как Человек, Он часто печалился, зная, что весной Его ждет гибель.

* * *

В начале марта пришла весть от Марфы и Марии из Вифании, что тяжело заболел Лазарь. Услышав это, Иисус сказал: "Эта болезнь не к смерти, но к славе Божией, да прославится через нее Сын Божий". Он продолжал Свои проповеди в небольшом городке, но через два дня, находясь среди апостолов, Иисус умолк, побледнел и промолвил: "Пойдем опять в Иудею".

Апостолы встревожились: "Равви! Давно ли иудеи искали побить Тебя камнями, и Ты опять идешь туда?"

Христос ответил твердо: "Не двенадцать ли часов во дне? Кто ходит днем, то не спотыкается, потому что видит свет мира сего, а кто ходит ночью, спотыкается, потому что нет света с ним".

Апостолы ждали. Они не поняли Его решения, но повиновались. "Лазарь, друг наш уснул, - с грустью сказал Иисус, - но Я иду разбудить его".

"Господи, - обратились они. - Если уснул, то выздоровеет".

Тогда Иисус сказал им прямо: "Лазарь умер, и радуюсь за вас, что Меня не было там, дабы вы уверовали, но пойдем к нему".

Апостолы знали, что появляться им вблизи Иерусалима было смертельно опасно и боялись идти туда.

Только Фома Близнец призывал всех: "Пойдем и мы умрем с Ним".

Трудный путь в Вифанию занял несколько дней, и когда они прибыли туда, Лазарь уже четыре дня лежал в гробнице. А в доме было полно людей, пришедших из Иерусалима, чтобы выразить свое соболезнование. Кто-то сказал о прибытии апостолов, и Марфа поспешила им навстречу, а Мария осталась дома. Когда Марфа увидела Иисуса, возглавлявшего шествие, она разрыдалась: "Господи! Если бы Ты был здесь, не умер бы брат мой. Но и теперь знаю, что чего Ты попросишь у Бога, даст Тебе Бог".

Иисус посмотрел на ее заплаканное лицо и произнес: "Воскреснет брат твой". "Знаю, что воскреснет в воскресение, в последний день", - печально обронила Марфа.

Иисус приложил руку к Своей груди и сказал: "Я есмь воскресение и жизнь: верующий в Меня, если и умрет, то оживет. И всякий живущий и верующий в Меня не умрет вовек. Веришь ли сему?"

"Так, Господи! Я верую, что Ты Христос, Сын Божий, грядущий в мир", отвечала она.

Марфа поспешила в дом и, отозвав Марию в сторону, сообщила, что Иисус пришел и хочет видеть ее. Мария извинилась перед собравшимися и вышла из дома. Фарисеи, коих было немало среди присутствующих, решили, что она направляется к гробнице, и последовали за ней. Они видели, как, подбежав к Иисусу, она пала перед Ним на колени и запричитала: "Господи! Если бы ты Ты был здесь, не умер бы брат мой".

Иудеи, наблюдавшие эту сцену, не могли сдержать слез. Они знали Лазаря как порядочного человека и хорошего друга, и видеть рыдающую юную женщину в дорожной пыли было невыносимо. Христос огляделся и был до глубины души тронут проявлением горя плачущих людей. "Где вы положили его?" - спросил Он.

"Господи! Пойди и посмотри", - сказали Ему и указали путь. Люди пошли вверх по крутой улочке, и все увидели, что Иисус, прикрыв глаза рукой, прослезился. Он шел за проводниками, и слезы текли по Его лицу.

"Смотри, как Он любит его, - говорили люди. - Не мог ли Сей, отверзший очи слепому, сделать, чтобы и этот не умер?"

Вход в подземную гробницу был заложен камнем. "Отворите камень", сказал Иисус. Марфа испуганно сказала: "Господи! Уже смердит, ибо четыре дня, как он во гробе".

Иисус спокойно ответил ей: "Не сказал ли Я тебе, что если будешь веровать, увидишь славу Божию".

Плоский камень приподняли и отставили в сторону. Все заглянули в темную пещеру, где со стен капала вода. Иисус сложил руки и, подняв глаза к небу, произнес: "Отче! Благодарю Тебя, что Ты услышал Меня, но сказал сие для народа здесь стоящего, чтобы поверили, что Ты послал Меня".

Сказав это, Он воззвал громким голосом: "Лазарь, иди вон". Люди с изумлением посмотрели на Христа, затем - на вход в пещеру. В тишине прошло несколько мгновений, и лишь громко бились сердца. Все ждали. И вдруг из пещеры появился обвитый погребальными пеленами умерший, с трудом передвигая связанные ноги.

Это был Лазарь. Все были поражены, а Иисус сказал: "Развяжите его, пусть идет".

Многие из иудеев, кто был там, уверовали в Иисуса, признали Его Мессией. Некоторые фарисеи поспешили в Иерусалим, чтобы доложить об этом чуде священникам храма. Новость облетела весь город. Каиафа срочно созвал специальное совещание Синедриона. (Ев. от Иоан. гл. 11.)

Они собрались с чувством беспокойства - в их негласной борьбе с Иисусом они явно проигрывали. На Его сторону от храма уже отошло несколько тысяч верующих, и даже среди фарисеев ширилось отступничество. Дело обстояло серьезно, и решения более нельзя было откладывать.

Члены совета переполошились: "Что нам делать? Этот Человек много чудес творит. Если оставим Его так, то все уверуют в Него, и придут римляне и овладеют местом нашим и народом". Эти слова отражали реальное положение дел. "Сейчас Он воскрешает мертвых на окраине Иерусалима, а завтра может войти в город и воскресить пророков". Один из членов Синедриона предостерег, что если Иисуса не арестовать, весь мир уверует в Него, ведь как можно заставить людей не верить Тому, Кто творит невозможное. Если же это произойдет, римляне приберут храм к своим рукам, отменят должности и доходы священников.

Выслушав все доводы, Каиафа сказал: "Лучше нам, чтобы этот Человек умер, нежели чтобы весь народ погиб".

Это был преступней умысел. Каиафа хотел убить Иисуса, чтобы сохранить положение. Он не ведал, что был частью замысла Бога о мире. Иисусу предстояло умереть за грехи человеческие, и кто-то должен был приговорить Его к смерти.

Именно в этот день Синедрион постановил предать Иисуса смерти, и первосвященнику оставалось лишь определить наилучший способ для этого. Воля Синедриона должна быть исполнена как можно быстрее и таким образом, чтобы не был нарушен закон. А самое главное, что при этом требовалось избежать волнений среди последователей Галилеянина. Все это вынудило Каиафу быть крайне осторожным, так как он не мог арестовать Иисуса средь бела дня.

Иисус покинул Вифанию в тот же день и вернулся в Ефраим. Вместе с апостолами Он пробыл там две недели, а в конце марта они могли бы влиться в поток паломников и направиться в Иерусалим на празднование Пасхи. Но они не сделали этого и пошли на юго-восток в город Иерихон. Для этого были причины, как и для всего, что делал Иисус. Ефраим был на полпути между Галилеей и Иерусалимом, и Иисус не хотел присоединяться к караванам из Назарета или Капернаума, чтобы явиться в Священный город как бы с поддержкой земляков.

В Иерусалиме всем священникам храма и стражникам было велено немедленно сообщить Каиафе о местонахождении Иисуса, если об этом станет известно.

В начале нисана (последние дни марта) Иисус повел Свою небольшую группу из Иерихона в Иерусалим. Апостолы испытывали страх и медленно следовали за Учителем, используя любую задержку. Иисус остановился и обратился к ним со словами: "Вот мы восходим в Иерусалим, и Сын Человеческий предан будет первосвященникам и книжникам, и осудят Его на смерть и предадут Его язычникам на поругание и биение и распятие; и в третий день воскреснет".

Они снова двинулись в путь уже с искрой надежды. Апостолы могли вынести надвигающуюся трагедию, если Христос воскреснет и снова будет с ними через три дня. Они старались забыть о страшном и сосредоточиться лишь на хорошей стороне сложившейся ситуации.

Каждый занимал свое место в шествии, но этот порядок нарушили братья Иоанн и Иаков, которые подошли поближе к Иисусу. "Учитель, - обратились они к Нему, - мы желаем, чтобы Ты сделал нам, о чем попросим".

"Что хотите, чтобы Я сделал вам?" - спросил Иисус. "Дай нам сесть у Тебя, одному по правую сторону, а другому по левую в славе Твоей", ответили братья. Они хотели быть рядом со Спасителем и, зная Его близкую гибель, возжелали приобщиться к Его подвигу.

"Не знаете, чего просите, - ответил Иисус. - Можете ли пить чашу, которую Я пью, и креститься крещением, которым Я крещусь?"

"Можем", - был их ответ.

"Чашу, которую Я пью, будете пить, - вздохнул Христос, - и крещением, которым Я крещусь, будете креститься; а дать сесть у Меня по правую сторону и по левую - не от Меня зависит, а кому уготовано".

Услышав просьбы братьев, апостолы возмутились и затеяли ссору. Иисус снова подозвал всех и сказал: "Вы знаете, что почитающиеся князьями народов господствуют над ними, и вельможи их властвуют ими. Но между вами да не будет так: а кто хочет быть большим между вами, да будет вам слугою; и кто хочет быть первым между вами, да будет вам рабом. Ибо и Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою во искупление многих".

Через день они были вблизи Иерусалима, до горы Елеонской было рукой подать. Иисус был готов к Своему искупительному подвигу. Это было в тридцатом году по Григорианскому календарю, 784 г. - по римскому и в 3790 г. - по еврейскому календарю. Было тридцать первое марта.

В Вифании Иисуса ждал радушный прием. Он был героем, более чем героем ведь Он мог спасти всех. Лазарь приветствовал Его со слезами радости, Симон прокаженный, которого исцелил Иисус, вышел навстречу с благоговением, а Мария и Марфа с любовью. Народ провозглашал Ему оссану, а гости из Иерусалима низко поклонились.

В этот день Симон дал ужин для всех желающих. Лазарь возлежал около Иисуса, а Марфа хлопотала по хозяйству. Царила атмосфера радости, и Иисус отвлекся от Своих забот. А на, улице стояли люди, чтобы хоть краем глаза увидеть Того, Кого высоко почитали; соседи уже в который раз хотели взглянуть на Лазаря и поговорить с тем, кого они видели мертвым.

В разгар ужина Мария вышла и через некоторое время вернулась с сосудом дорогого нардового масла из Индии. В знак любви к Иисусу она полила масла Ему на голову, а затем помазала Ему ноги и вытерла их своими волосами. Дом наполнился благоуханием от мира.

Гости в недоумении смотрели на Марию. Иисус не проронил ни слова. Он оглядывал присутствующих, которые знали, что фунт этого мира был дороже всего ужина. Но никто не упрекнул Марию, только Иуда Искариот привстал и сказал нарочито громко, чтобы все слышали: "К чему такая трата? Ибо можно было бы продать это миро за большую цену и дать нищим".

"Оставьте ее, - сказал Иисус, - она сберегла это на день погребения Моего. Ибо нищих всегда имеете с собою, а Меня не всегда".

Помазание было совершено, и Иисус, знавший, что через неделю Его не будет в живых, не стал препятствовать Марии. Он, как человек, казалось, нуждался в проявлении любви и дружеской поддержке.

К воскресенью новость о прибытии Христа облетела весь Священный город. Свободные от субботних запретов люди прямо из храма устремились в Вифанию. Они шли группами, потоком стекая по крутым тропинкам, а священники, наблюдавшие за ними с высоты Соломонова порога, твердо решили предать Иисуса смерти. Они понимали, что воскрешение Лазаря вызвало у иерусалимлян прилив почитания Христа. Даже те, кто недавно доказывал, что Иисус не был избранником Божиим, сейчас признавал Его Мессией и шел в процессии, чтобы приветствовать Его.

Было прозрачное свежее утро. Весеннее солнце уже пробудило к жизни зелень, а небо над мраморной белизной храма было голубым. Чудесный день преисполнял человека добротой и радостью. По дороге в Вифанию шли целые семейства, паломники из Галилеи; они бросали пальмовые ветви под ноги Помазаннику и ликовали.

А Иисус, поблагодарив принимавших Его хозяев в Вифании, вместе с апостолами и последователями тронулся в путь. На перекрестке дорог Он остановился и, указав на маленькую деревушку на склоне Горы Елеонской, сказал двум из учеников: "Пойдите в селение, которое прямо перед вами; входя в него, тотчас найдите привязанного молодого осла, на которого никто из людей не садился; отвязав его, приведите. И если кто станет говорить вам: "Что вы делаете?", отвечайте, что "он надобен Господу".

Двое ушли в деревню и сразу нашли молодого осла, привязанного у ворот. Оглядевшись и не увидев никого, они отвязали повод. В это время к ним подошли жители деревни и сердито спросили: "Что делаете? Зачем отвязываете осла?" Ученики в испуге ответили, как велел им Иисус, и хозяева отпустили их с ослом, низко поклонившись.

Когда ученики привели этого низкорослого осла с маленькими копытами, на него постлали одежды, и Иисус сел на него боком.

Кто-то хотел вести осла за поводья, но с обеих сторон толпа стояла так плотно, что править им не было необходимости. Народу было столь много, что многим приходилось взбираться выше по склону горы, чтобы хоть взглянуть на Иисуса. Те, кто стоял у самой дороги, и бедные, и богатые, бросали на дорогу свои одежды, пальмовые ветви и первые весенние цветы, устилая ими путь Спасителя.

Когда же, обогнув восточный склон горы, Христос подъехал к западному, у всех, кто шествовал с Ним, захватило дух от вида людского моря, которое простиралось на всем протяжении до самых ворот храма.

Осел шел медленно, а из толпы слышались крики: "Осанна сыну Давидову!" Вся дорога до храма была зеленой от пальмовых ветвей.

Некоторые из фарисеев, стараясь перекричать гул толпы, обращались к Иисусу: "Учитель, запрети ученикам Твоим!" Но Иисус, тронутый таким проявлением чувств, в ответ покачал головой: "Сказываю вам, что если они умолкнут, то камни возопиют" (Ев. от Лук. гл. 19).

Процессия двигалась вниз по склону Горы Елеонской мимо Гефсиманского сада, через ручей Кедрон, затем мимо белеющего надгробными камнями кладбища к воротам между храмом и крепостью Антония.

Римские часовые видели происходящее и позвали своих начальников посмотреть на пребывающих в ликовании евреев. Возгласы "осанна" звучали до неба, отцы поднимали детей над толпой, чтобы они могли увидеть лик Господа. Через эти же ворота пыталась пройти группа священников - саддукеев, но была оттеснена толпой и вынуждена пойти в обход через другие ворота. Их охватил ужас от того, как Иисус преобразил жителей Иерусалима, и они доложили Каиафе, что Иисуса признали Мессией не только простые люди, но и часть фарисеев и старейшин преклоняли колени перед шарлатаном. Если сидеть сложа руки, храм потеряет свою власть.

У ворот храма Иисус остановил осла. Натиск толпы усилился с трех сторон, так как с Паперти язычников сбежали паломники. Глядя на город, Иисус заплакал. Он склонил голову и обратился к городу: "О, если бы и ты хотя в сей твой день узнал, что служит к миру твоему! Но это сокрыто ныне от глаз твоих, ибо придут на тебя дни, когда враги твои обложат тебя окопами, и окружат тебя, и стеснят тебя отовсюду, и разорят тебя, и побьют детей твоих в тебе, и не оставят в тебе камня на камне за то, что ты не узнал времени посещения твоего" (Ев. от Луки гл. 19).

Эти слова слышали лишь несколько Его учеников, прижатые толпой к Спасителю. Иисус ступил на землю и вошел в храм. Он сразу же увидел, что менялы и торговцы животными по-прежнему занимаются своим делом.

С высоты Соломоновой паперти священники видели, как Иисус отделился от толпы и стал изгонять торговцев с гневными словами: "Дом Мой есть дом молитвы, а вы сделали его вертепом разбойников!".

Священники были в бешенстве, не в силах более видеть триумф Иисуса. Они ни на миг не могли допустить даже мысль, что Он был настоящим Мессией; они считали, что народ, преклоняя колена перед Иисусом на земле храма, по сути молится фальшивым богам.

Иисус обходил паперть храма, а народ уступал Ему дорогу и воздавал хвалу Богу за то, что послал им Христа. На паперти язычников к темноволосому Филиппу подошли греки и попросили показать Иисуса.

Филипп обрадовался этой просьбе - наконец, пришел день триумфа Христа! Иисус предсказал многое, даже Свою смерть, и вот теперь народ признал, что Он - Мессия. Апостол полагал, что это был первый день истинного царства Иисуса на земле.

Однако Филипп не решился сразу подойти к Иисусу. Сначала он сообщил Андрею о просьбе греков, и вместе они решили обратиться к Иисусу.

Иисус внимательно выслушал их, а после этого ответил: "Пришел час прославиться Сыну Человеческому". Подошедшие в это время греки внимали каждому Его слову. "Истинно говорю вам, если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно, а если умрет, то принесет много плода. Любящий душу свою погубит ее, а ненавидящий душу свою в мире сем сохранит ее в жизнь вечную. Кто Мне служит, Мне да последует, и где Я, там и слуга Мой будет. И кто Мне служит, того почтит Отец Мой".

Иисус замолчал, глядя в землю. Люди старались вникнуть в смысл сказанных слов. Христос окинул толпу взглядом, глаза Его опечалились. "Душа Моя теперь возмутилась, - продолжал Он, - и что Мне сказать? Отче! Избавь Меня от часа сего! Но на сей час Я и пришел". Он вздохнул и смиренно произнес: "Отче! Прославь имя Твое".

Тогда прозвучал голос издалека, словно гром в горах: "И прославил, и еще прославлю". Люди в страхе закрылись плащами. Многим показалось, что это был гром. Иные утверждали, что это был голос ангела.

"Не для Меня был глас сей, - пояснил Иисус, - но для народа; ныне суд миру сему, ныне князь мира сего изгнан будет вон. И когда Я вознесен буду от земли, всех привлеку к Себе".

Народ был в замешательстве. Старики переглядывались, поглаживая бороды. Они услышали "когда вознесен буду". Это была фраза того времени, означающая распятие. Но как быть распятым Сыну Божию? Кем? Почему? Мессию обещали им испокон веков, и прийти Он должен был в почете и славе.

Послышались голоса: "Мы слышали из закона, что Христос пребывает вовек. Как же ты говоришь, что должно вознесену быть Сыну Человеческому? Кто же этот Сын Человеческий?"

Тогда Иисус сказал им: "Еще на малое время есть свет с вами, ходите, пока есть свет, чтобы не объяла вас тьма. А ходящий во тьме, не знает, куда идет. Доколе свет с вами, веруйте в свет, да будете сынами света".

В тот же день Иисус с апостолами пришли в Вифанию. Они были воодушевлены и не чувствовали усталости после дня великого триумфа Иисуса в это пальмовое воскресенье. Они не обратили внимания, что Христос шел опустив голову. Он не испытывал триумфа.

Это был день, когда признание Его достигло вершины, когда люди искренне пытались понять Иисуса и воздавали почести. Но они не до конца осознавали Его миссию, и об этом свидетельствовали их вопросы.

Уже за пределами города кто-то из апостолов залюбовался белизной храма: "Взгляни, Учитель, как прекрасен камень! Как великолепно здание!" Спаситель печально взглянул на Своего ученика. "Ты восхищаешься прекрасным зданием? сказал Он. - Не останется здесь камня на камне, все будет разрушено".

Другие остановились, чтобы послушать, и каждый обдумывал эти слова. Они не могли представить себе, что город может быть разрушен осадой, как оно и было впоследствии; чем больше они слушали Иисуса, тем больше убеждались, что Иисус говорил о конце света.

Эта тема постоянно волновала людей, ибо закон учил их, что конец света наступит, хотя никто не знал, когда. В молчании они достигли большой скалы у вершины Горы Елеонской. Когда апостолы сели отдохнуть, Петр, Иаков, Иоанн и Андрей обратились к Иисусу с вопросом: "Скажи нам, когда это будет, и какой признак Твоего пришествия и кончины века?"

Мессия сидел лицом к заходящему солнцу. Стало свежо. Через час закроют две дюжины ворот храма и над ним будет виться дым от зажженных на ночь костров.

Иисус начал говорить: "Берегитесь, чтобы кто не прельстил вас. Ибо многие придут под именем Моим и будут говорить: "я Христос"; и многих прельстят. Когда же услышите о войнах и о военных слухах, не ужасайтесь, ибо надлежит сему быть; но это еще не конец... И будете ненавидимы всеми народами за имя Мое. Претерпевший же до конца, спасется".

Им же хотелось узнать больше о конце света, и Иисус поведал им о лжепророках и ужасных катаклизмах. И что важнее всего, Он призвал их быть готовыми, ибо "о дне же том и часе никто не знает, ни ангелы небесные, а только Отец Мой один... Смотрите, бодрствуйте, молитесь, ибо не знаете, когда наступит это время. Подобно как бы кто отходя в путь и оставляя свой дом, дал слугам своим власть и каждому свое дело, и приказал привратнику бодрствовать. Итак, бодрствуйте, ибо не знаете, когда придет хозяин дома, вечером или в полночь, или в пение петухов, или поутру; чтобы придя внезапно, не нашел вас спящими. А что вам говорю, говорю всем: бодрствуйте".

Высказав эти страшные предостережения, Иисус смягчился и с нежностью оглядел своих последователей. Затем Он приподнялся и оглянулся на город. Над ним повисли пышные красноватые облака, вдали над Иерихоном поднимался молодой месяц, а внизу, в долине, начали борьбу с темнотой костры. Это был прекрасный вечер.

Иисус повернулся в сторону Вифании, и при голубоватом свете луны по Его лицу было видно, как Он устал.

От смерти Иисуса отделяло лишь несколько дней, которые Он проводил в храме, исцеляя больных и утешая страждущих. Дважды Он ночевал в Вифании у Лазаря, где пытался утешить Свою мать и подготовить ее к ужасному. Он допоздна засиживался с апостолами и многократно напоминал им о Своем пришествии по Писанию, наставляя их творить добро Его именем. В середине недели Иисус со Своими избранниками стал уединяться в Гефсиманском саду. Нередко Он поддавался усталости и засыпал, но обычно Он в сильном душевном волнении ходил по саду и молился.

Вечером в четверг, четвертого апреля Христос рассказывал апостолам о Страшном суде. Он сидел на камне, облокотившись на колени, и сопровождал Свои слова короткими жестами.

"Когда же приедет Сын Человеческий во славе Своей и все святые Ангелы с Ним, тогда сядет на престоле славы Своей, и соберутся пред Ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов; и поставит овец по правую Свою сторону, а козлов - по левую. Тогда скажет Царь тем, которые по правую сторону Его: "Придите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира: ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня; был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне". Тогда праведники скажут Ему в ответ: "Господи! когда мы видели Тебя алчущим, и накормили? или жаждущим, и напоили? Когда мы видели Тебя странником, и приняли? или нагим, и одели? Когда мы видели Тебя больным, или в темнице, и пришли к Тебе?"

И Царь скажет им в ответ: "Истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне".

Тогда скажет и тем, которые по левую сторону: "Идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его: ибо алкал Я, и вы не дали Мне есть; жаждал, и вы не напоили Меня; был странником, и не приняли Меня; был наг, и не одели Меня; болен и в темнице, и не посетили Меня". Тогда и они скажут Ему в ответ: "Господи! когда мы видели Тебя алчущим, или жаждущим, или странником, или нагим, или больным, или в темнице, и не послужили Тебе?" Тогда скажет им в ответ: "Истинно говорю вам: так как вы не сделали этого одному из сих меньших, то не сделали Мне". И пойдут сии в муку вечную, а праведники в жизнь вечную" (Ев. от Мтф. гл. 25).

Апостолы молча кивали: они поняли урок. Иисус поднялся и, посмотрев на Свою крошечную армию, сказал: "Вы знаете, что через два дня будет Пасха, и Сын Человеческий предан будет на распятие".

В один из последних дней - вероятно, в среду - Иисус ступил на землю храма последний раз. И снова среди людей разнеслась благая весть, что галилейский Пророк вернулся, и все устремились на Паперть язычников, чтобы увидеть и услышать Его. Пришли и священники из своих святилищ, спустившись на десять шагов вниз, на паперть священников, затем на паперть женщин, и снова вниз на паперть язычников. Приступив к Иисусу, они спросили: "Какой властью Ты это делаешь?"

Если бы Он ответил, что делает это властью Бога, этим провозгласил бы Себя Мессией и при большом стечении народа выдвинул бы против Себя тяжкое обвинение. И Иисус решил ответить на их коварный вопрос вопросом: "Спрошу и Я вас об одном: если о том скажете Мне, то и Я вам скажу, какою властью это делаю. Крещение Иоанново откуда было: с небес, или от человеков?"

Священники переглянулись. Этот Галилеянин, которого они хотели уличить в святотатстве, поставил перед дилеммой их самих. Они долго шептались, но ни к чему не пришли. Сказать, что крещение было "с небес" значило подорвать основы храма, ибо крещение водой было чуждым законам Моисея. Сказать, что оно было "от человеков" было чревато последствием озлобить толпу, ждавшую ответа с нетерпением, ибо все до единого верили, что Иоанн Креститель был истинным пророком.

Вернувшись к Иисусу, священники прямо сказали, что не знают ответа, на что Он ответил: "И Я вам не скажу, какою властью это делаю".

Выйдя ни с чем из этой неудачной попытки поймать Иисуса в ловушку на глазах у народа, священники лицемерно улыбались, как бы соглашаясь с Иисусом. На самом же деле они готовили Ему новую ловушку, и на этот раз по совету Анны и Синедриона они попытаются обвинить Его в выступлении против власти Цезаря.

"Учитель, - обратились они к Нему со злорадством, - мы знаем, что Ты правдиво говоришь и учишь, и не смотришь на лице, но истинно пути Божию учишь. Позволительно ли нам давать подать кесарю или нет?"

Толпа затаила дыхание. Это был хороший вопрос, умный, достойный старых еврейских школ раввинских споров. Как и все древние головоломки, он не имел ответа. Если бы Иисус сказал, что подать языческому властелину была справедливой, Он потерял бы уважение иудеев, презиравших Цезаря и его римские легионы. А если бы Он ответил, что подать была несправедливой и ее не следует платить, священники сразу доложили бы об этом прокуратору. Реакция была бы однозначной - арест и распятие Иисуса за смуту.

"Покажите Мне динарий", - сказал Иисус и протянул ладонь. Один из священников порылся в одеждах и достал монету с изображением Цезаря, хотя по закону носить монеты с изображениями возбранялось. Иисус повертел монету в руке и подняв ее, чтобы видели все, спросил: "Чье на нем изображение и надпись?" "Кесаревы", - последовал ответ.

"Итак, - спокойно промолвил Иисус, швырнув монету священникам, отдавайте кесарю кесарево, а Божие Богу".

Затаив ненависть, священники вынуждены были улыбаться в знак восхищения мудростью Его ответа. Когда они удалились, Иисус сказал ученикам: "Остерегайтесь книжников, любящих ходить в длинных одеждах и принимать приветствия в народных собраниях, сидеть впереди в синагогах и возлежать на первом месте на пиршествах; они, поедающие домы вдов и напоказ долго молящиеся, примут тягчайшее осуждение". (Ев. от Луки гл. 20.)

* * *

Когда на исходе дня Иисус с учениками покинул храм, Иуда остался там, сославшись на множество неотложных дел в преддверии Пасхи. Иисус посмотрел на суетливого, но ничего не сказал. Вместе с другими Он пошел в Вифанию прощаться с матерью.

Иуда остался один. Он стоял в раздумьях во дворе храма. Он стоял на перекрестке истории, и в его власти было направить события в ту или иную сторону. Он понимал это всем своим нутром.

Он мог пойти к священникам и выдать Иисуса. Он мог молчать, но Иисус все равно погибнет, об этом Он Сам несколько раз говорил. Как ему быть? Какой путь избрать? Если Иисус - Мессия, Он был добр к Иуде, но это не много значило для человека, ставившего богатство выше праведности.

А те одиннадцать назовут это предательством: это Иуда сознавал. Но их презрение не заденет за живое человека, которого они все считали чужим. Если бы Иисус сидел бы себе тихо в Галилее, если бы Он не демонстрировал Свою силу и мудрость перед священниками храма, все апостолы давно обогатились бы от пожертвований. Так нет же. Он замахнулся на власть первосвященника, и теперь улицы полнятся слухами о заговоре против Иисуса.

Кроме того, еще до того, как заговор обрел полную силу, Иисус уже смирился с мыслью о гибели. Если так, то победит первосвященник. Умный человек должен бороться за будущее. После смерти Иисуса Каиафа предаст апостолов избиению камнями. Если это так, не практичнее ли пойти к Каиафе и выдать Иисуса? И, возможно, за неплохую цену? Да дело не только в цене, сам шаг сотрудничества с законной властью будет в будущем на пользу. Вместо того, чтобы скрываться от правосудия, как остальные одиннадцать, он будет иметь должника в лице самого Каиафы. Долг Каиафы сохранит ему жизнь.

До Иуды дошли слухи, что в этот час священники боялись ареста Иисуса. Когда в храме было многолюдно, Иисус появлялся там открыто, и Каиафа не отваживался схватить Его. По ночам же Галилеянин скрывался за пределами Священного города, и никто не знал, где Его искать.

Иуда понимал затруднения первосвященника. Если позволить Иисусу быть в храме на Пасху, когда там будет множество паломников из диаспоры, то с ними по всему свету разнесутся вести о Его чудесах и проповедях. Это подорвет авторитет храма наполовину, или даже больше. Кто станет слушать толкования Каиафы, когда на паперти возникнет Иисус и исцелит больного, вернет зрение слепому или воскресит мертвого на виду у всех? Может ли Каиафа сделать подобное?

Вот почему Каиафа так отчаянно стремился схватить Иисуса и при этом соблюсти два абсолютно обязательных условия: это необходимо сделать до праздника и это нужно сделать так, чтобы не растревожить народ. С другой стороны, Иисус ждал, когда Его схватят и убьют. У Иуды исчезло предчувствие опасности, он понял, что сможет ускорить ход событий.

Завернувшись в плащ, перед самым закатом суетливый человечишко поспешил на верхнюю паперть. Перейдя двор, он достиг палат священников. Там он сказал, чтобы его провели к Каиафе. Это, должно быть, вызвало улыбку, ибо к священникам обращались сотни людей, настаивавших на разговоре ни с кем иным, как с самим Каиафой. Его насмешливо спросили, был ли назначен час встречи, и где он предпочитает встретиться с Каиафой: в храме или в его доме.

Священники были грубы и бессердечны, редко проявляя сострадание к низшим по положению. Они хотели вытолкать Иуду и закрыть ворота, но когда он сказал, что хочет видеть Каиафу по делу Галилеянина, что может дать сведения за плату, отношение священников к нему изменилось.

Священники стали серьезны. И когда Иуда, все еще опасаясь за себя, робко сказал, что он один из приближенных Иисуса, священники сразу же заинтересовались, почему он говорит на иудейский манер, а не на галилейский. Ему удалось убедить их, что из двенадцати он был единственным из этой провинции.

Священники окружили Иуду, дабы он не смог передумать или сбежать. Они вызвались проводить его к дому первосвященника и направили одного из своих известить Каиафу об этой большой новости. Иуду со вниманием спрашивали о семье и друзьях. Священники нарочито проклинали Иисуса, пытаясь увидеть реакцию ученика.

Когда сумерки стали фиолетовыми, они провели осведомителя через город ко двору первосвященника. Дожидаясь Каиафу, Иуда подумывал, не попался ли в западню тот, кто сам расставил силки. Он признал, что он ученик человека, за которым охотятся. Это уже само по себе было преступлением, и Иуда начал терять былую уверенность. Его могли побить камнями по показаниям любых двух священников, слышавших, что он один из двенадцати.

Страх вернулся к нему. Он ждал, оглядывая великолепие двора, и краем глаза видел, как священники перешептывались со слугами и указывали на него. И по тому, как они сплевывали на мраморные плиты двора, он понимал, что они его презирают. Это, однако, не оскорбляло его, ибо когда он завоюет расположение могущественного Каиафы, эти священники, словно мелкие свечки, будут еще присвечивать ему.

На крыльце началась суматоха, и в сопровождении старейшин первосвященник спустился во двор. Он подошел к Иуде. Иуда и Каиафа никогда раньше не видели друг друга столь близко. Самое презренное из существ смотрело на самое могущественное; первосвященник взирал на шмыгавшего носом предателя.

Они сразу приступили к делу. "Что ты готов дать мне? - спросил Иуда, начав с денег. - Я, со своей стороны, готов доставить Его тебе".

Первосвященник задал несколько вопросов. Когда он убедился, что этот человек вне всякого сомнения был ближайшим последователем Иисуса, дрожь предчувствия прошла по его телу. Он считал, что не переплатил бы Иуде, если бы выплатил бы ему половину казны храма за тайную выдачу Иисуса. Но Каиафа знал и закон, по которому Иуда теперь был сознавшимся соучастником святотатства.

Поэтому он сухо сказал апостолу, что тот получит "тридцать серебренников" за дело, достойное услужению Ягве. Казначей кивнул в знак согласия.

Каиафа затем заговорил об опасности ареста средь бела дня. Иуда понял. Он пообещал Каиафе, что вернется к Иисусу и будет ждать лучшего часа. Когда можно будет схватить Иисуса ночью без риска, он вернется и сообщит первосвященнику.

На этом и согласились. Они улыбнулись друг другу, подтвердив сделку. Стража расступилась, позволив Иуде уйти с миром. Он покинул двор и пошел в сторону Горы Елеонской.