Они поднялись к палатке Тэллюа. Вот площадка и большой шелковый шатер. Как ярко горят звезды! Ни один звук не доносится из сонного становища…

Темная фигурка скользнула под полог. С бьющимся сердцем Гай стоял, улыбаясь небу. Потом повернулся, откинул полу шатра и вошел.

Свет большого фонаря ослепил его. Гай прищурился и прикрыл глаза рукой. Радость жизни кипела в его груди… Он порывисто бросился вперед и раскрыл объятия.

Перед ним, скрестив на груди тощие руки, стоял Лоренцо.

Тэллюа уже взобралась на диван и, поджав ноги, с любопытством глядела на них.

— Опустите руки — у меня нет желания обниматься с вами, — насмешливо процедил Лоренцо. — Итак, у вас завтра дела? Недостает только двух проводников герра Балли, чтобы отправиться к месту последнего привала? Да, это мы уже слышали…

Он смотрел на Гая с неописуемой злобой… Бешенство мешало ему говорить.

— Ну, а вверх по тропинке, ведущей к пещере с сокровищами, вы не собирались пойти? Чтобы сфотографировать три сундука, доверху набитые золотом?

Гай стоял спокойно. Он видел, что кобура у Лоренцо была расстегнута и правая рука держала рукоять пистолета. Не было времени сунуть руку в карман, снять предохранитель и выстрелить… Первый выстрел будет его… Что же делать?!

— Я устроил это свидание, — задыхаясь, продолжал Лоренцо, — чтобы сообщить вам, что выезд к пещере действительно состоится, но не так, как вы рассчитывали. Сегодня на рассвете мы выезжаем вдвоем.

От волнения его дрожавшие губы пересохли, он глотал слюну. Гай заметил кадык, противно торчавший на длинной и тонкой шее. Кадык двигался при каждом глотке… И сами собой руки Гая напряглись… и начали медленно подниматься… Не спуская глаз с ненавистной глотки, он сделал шаг вперед…

В то же мгновение услыхал сзади шорох… Цепкие, смуглые, точно обугленные руки схватили его сзади…

Борьба длилась недолго. Туареги обвивались вокруг его ног, висли на руках, впивались в горло… Минут через десять они выволокли Гая на площадку с кляпом во рту и крепко скрученными руками и ногами. Одели на шею аркан, а конец веревки закрепили на узде Антара. Белый скакун, вздрагивая и перебирая ногами, стоял над пленником, как бдительный страж.

Гай задыхался. Кляп во рту, укрепленный обвязанным вокруг лица платком, мешал дышать. Болели связанные ноги. Гай стоял на коленях и чувствовал каждый острый камешек. Минут через пять силы его истощились, нестерпимо захотелось сесть и поудобнее вытянуть скрученные ноги. Но едва он пошевельнулся, как Антар вздрогнул и заржал. Из заднего шатра выбежал слуга с мечом. Потом появился Лоренцо. Они осмотрели узлы, поправили кляп.

— Укладывайте вещи, — приказал Лоренцо. — Поклажу для Антара готовьте в первую очередь. Как я объяснил, понимаешь? Пошел!

Когда они остались одни, Лоренцо закурил и присел на землю рядом. Некоторое время он молча затягивался, нервно, с надрывом, каждым движением выдавая охватившее его отчаяние. Потом повернулся к Гаю. — Я понимаю ваши чувства, ван Эгмонд, но поверьте — иного выхода у меня не было. Виноваты обстоятельства. Поэтому, хотя это и звучит странно, я хочу поговорить с вами по-дружески.

Молчание. Языком Гаи попытался выдавить изо рта кляп, чтобы сказать ему пару крепких слов, но проклятая тряпка не двигалась, ее не пускал повязанный через лицо платок.

— Пока что три человека спешат к одной цели — я, вы и Сиф. Сегодня три. Но завтра могут быть шесть, а послезавтра — сто. Золото притягивает. И я не могу ждать. Поймите — не могу! — Он задохнулся от волнения. — Бесполезно доказывать, что из нас троих именно я имею право на сокровище. Что вам до меня? До моих забот, трудов, усилий? До ужасных сомнений, тревог и надежд? У вас есть все, вы никогда не поймете мою жажду независимости и мой порыв к свободе.

От догоревшей сигареты Лоренцо прикурил новую. При слабой вспышке света Гай увидел кончики дрожащих пальцев. Лоренцо был невменяем. От этого человека можно было ожидать всего.

— Теперь путей отступления для меня нет. Золото или смерть! Но ваша судьба связана с моей, мой успех означает вашу свободу, а моя смерть случится только после вашей. Против воли мы — союзники, и нам нужно договориться.

Лоренцо хрипло затянулся.

— Чтобы вы доверяли мне, я хочу посвятить вас в мой план. Вы слышите — я доверчиво раскрываю карты… Оцените же мой поступок и помогите приблизить минуту вашего освобождения!

Сделав еще несколько торопливых затяжек, Лоренцо швырнул сигарету: —Обычная дорога занята пикетом Сифа. Но у нас есть Антар — он сумеет спуститься по тропинке, ведущей с этой площадки прямо вниз. В темноте солдаты нас не заметят. Слуги уже готовят запасы провизии и воды. С рассветом я, вы и один горец отправимся на поиски сокровищ. Я еще утром опросил проводников Балли и приблизительно знаю дорогу к месту последнего привала. Фактически проводники мне не нужны. До восхода солнца мы должны скрыться из вида. В своей палатке я оставил записку начальнику пикета — сообщаю, что мы вдвоем решили верхом догнать патруль и добраться до крепости. Прозевав наш отъезд, смущенный солдат не станет подымать шум…

Я давно относился к Тэллюа внимательно. Эта дурочка, вероятно, воображает, что я ухаживаю за ней. Пусть! Это помогает делу. Сегодня я сделал ей предложение — выйти за меня замуж, сделаться Большой Госпожой и уехать со мной в Европу. Она в восторге. «Жена белого начальника! Дальние края!» Есть от чего закружиться голове. Словом, она у меня в руках. «Но, — сказал я ей, — нашему счастью угрожает один человек». Вы, ван Эгмонд. «Нужно вырвать из его рук золото». Вам ясно?

К вечеру с поклажей и слугами тронется Тэллюа. Место и время встречи у нас условлено. Если золото будет уже найдено, мы бросим ее табор и втроем совершим побег к ливийской границе. Если нет, ее табор около Джебель-Кибира будет нашей тайной базой, пока мы не разыщем пещеру с кладом. Говорю — тайной, потому что Сиф разом смекнет, в чем дело, и возьмет девушку под наблюдение… До Ливии не так далеко, дорогу я хорошо знаю. Карта при мне. Местность там пересеченная, и мы укроемся от летчиков. Туземное платье для нас заготовлено, мы закроем лица и при встрече с патрулем сойдем за туристов или женщин. На границе вы получите свободу, слуг, воду, провизию, верблюдов и, — Лоренцо жестоко засмеялся, — Тэллюа в придачу!

Он перевел дух.

— Вы возвратитесь в крепость и с некоторым запозданием покатите дальше. По правде говоря, ван Эгмонд, вы должны благодарить меня: вам хотелось немного поиграть в приключения, и все складывается как нельзя удачно. Вы мне даете золото, я вам — забавное приключение. Мы — квиты.

Он поднялся.

— Ну, что, согласны?

В бешенстве Гай замычал, как раненый бык, но кляп плотно сидел у него во рту. Руки и ноги ныли от веревок.

— Не понимаю! — Лоренцо нагнулся к пленнику. — Да или нет?

Гай напрягся и довольно сильно ударил его головой в подбородок.

— Вы дернетесь, а? Он зажег спичку.

— Да или нет?

Гай пожал плечами, желая повторить, что не знает местонахождения клада. Но Лоренцо понял этот жест иначе. Спичка задрожала в его пальцах.

— Нет?! Собака!

Лоренцо сорвался с места, и скоро Гай увидел в темноте багровое пылание жаровни, на которой здесь готовят пищу. В одно мгновение Лоренцо высыпал раскаленные угли на голову и плечи пленника и стал колотить его жаровней, приговаривая:

— Не думай, что я не сумею вырвать секрет! Сам поведешь меня к пещере!

Фотограф!! Вор!!!

Он окончательно потерял самообладание. Движением головы и плеч Гай стряхнул с себя крупные угли. Но несколько мелких раскаленных крупинок застряло в волосах и за воротом, и напрасно он дергался в своих путах. Особенно больно жег спину уголек, попавший под рубашку. Но ударом жаровни по спине Лоренцо сам погасил его, и Гаю стало легче. Он был так занят угольками, что не обратил должного внимания на пистолет, который Лоренцо несколько раз приставлял к его лбу.

Наконец погасли угольки, и это несколько охладило ярость Лоренцо. Он встал над пленником, тяжело дыша и, видимо, не зная, что предпринять. В этот момент слуга вышел из шатра и что-то шепнул ему. Лоренцо выругался и бросился к дороге, ведущей на плато.

— Тэллюа, я скоро вернусь! Готовь Антара к отъезду! — крикнул он и скрылся в темноте.

Слуги проверили узлы, кляп и удалились. Гай слышал звяканье посуды, стук передвигаемой мебели и хлопанье вытряхиваемых ковров. Табор готовился в путь.

Прошло минут десять. Гай отдышался и успокоился. Связанными руками начал медленно прощупывать веревки на ногах. Нашел узел. И хотел было попытаться развязать его. Но Антар насторожился и заржал. Слуги выскочили на зов. Пленник получил несколько ударов по голове. Потом люди ушли и занялись своим делом.

На востоке медленно разгоралось багровое зарево — там из-за черной зубчатой линии гор поднималась большая оранжевая луна. Стало холодно. Гай продрог и, понурив голову, сидел не шевелясь.

Мужество оставило его…

Завтра Лоренцо на аркане потащит его в горы. Там обнаружится, что пленник или не хочет выдать секрета, или не знает его. Что произойдет тогда? Думая, что Гай упорствует и все еще надеется сам заполучить золото, Лоренцо придет в бешенство и убьет пленника. Если же он поверит, что пленнику ничего неизвестно, то последний окажется для заговорщика тяжелой обузой. Неужели преступник станет поить, кормить и стеречь свидетеля, а затем потащит с собой до Ливии? Невероятно… Нет, и в этом случае он ликвидирует пленника, чтобы повысить свои шансы на благополучное бегство… Послушные туземцы по его приказу проткнут Гая копьями и разорвут платье, симулируя рукопашную схватку, а потом бросят труп на дорогу в крепость. Они прекрасно сумеют инсценировать нападение банды Аллара: Гай убит, Лоренцо уведен в плен — и концы в воду… Сотню раз Гай мысленно перебирал всевозможные варианты и каждый раз в конце неизбежно находил для себя один исход — смерть. Эта ночь была последней…

Но усталость брала свое — зубы стучали от холода, нетерпимо ныли связанные ноги, безумно хотелось пить. И все же физические страдания едва доходили до сознания, затемненного переутомлением. Измученное тело становилось чужим, подавленный и потрясенный дух изнемогал, сознание прояснялось и гасло, как пламя догорающей свечи. Потом тело совсем отделилось от сознания. Освобожденный и легкий, Гай поднялся, взмахнул руками и уплыл в просторы ночи…

Ему приснился удивительный сон.

Кровавое солнце заходило, алые тучи низко стелились по плоской и голой земле. Была тяжелая тишина. Безлюдье. Гай знал, что это — конец странствия. Смерть. С непреодолимой силой влекла она его в мутную даль. Гай не хотел идти, упирался, широко расставлял ноги и вдавливал их в песок — ничего не помогало. Смерть притягивала его: голова, руки, тело — все стремилось к ней, и, чтобы не упасть, он делает шаг… Потом борьба начинается снова… И опять мучительный шаг… Еще… еще… Гай чувствовал ее близость и в отчаянии упал на колени… Лег… Но тело само волоклось вперед… Напрасно он впивался пальцами в песок: смерть беспощадно тянула его к себе — позади оставался лишь взрытый песок, ничтожный след его отчаянных усилий….

Крикнуть на помощь? Бесполезно. Кое-где из песка торчат обугленные пни, однобоко освещенные кровавым светом. Вот море. Серое и тяжелое, как жидкий свинец.

Страшная сила влечет Гая в воду. Он делает сверхчеловеческое усилие, последнюю попытку и цепляется за берег. Нет. Все напрасно. Он идет по воде. Глубже… Вода журчит у колен… Струится по груди… Заливает лицо… Конец! Конец!!

Он под водой, в глубоком чертоге смерти. Она наклоняется над ним… Он слышит ее смех…

Гай делает судорожное движение и просыпается. Яркий и мертвый голубой свет. Объятый ужасом, он разгибает спину.

Огромная хоггарская луна. Площадка. Тэллюа, совершенно обнаженная, стоит на коленях перед большим тазом. Она моется и со смехом плещет холодной водой в лицо Гаю.

— Ты спал? — Голос девушки прозвучал мило, как и всегда.

Гай кивнул. Коверкая французские и итальянские слова, она с трудом сказала:

— А у меня не было времени. Я устала. Скоро ты отправишься в путь. Знаешь?

Отрицательное движение головой.

— Так ты не скажешь, где золото?

Она оставила таз и, покрытая сверкающими капельками, присела рядом.

— Почему?

Голубое личико с удивленными большими глазами приблизилось к его лицу.

— Послушай мои слова! У меня есть тайна… Я клялась молчать… Но поверь: мне нужно золото. Не мне, но… нужно. Пойми еще вот что: я теперь— Большая Госпожа, а ты— мой пленник. Не Большой Господин, слышишь? Нет, просто пленник. Я тебя заставлю говорить. Ты хочешь жить?

— Вынь кляп изо рта, — хотел сказать Гай, но лишь промычал что-то невнятное, потому что его рот был туго набит тряпьем.

— Ага, хочешь! — Тэллюа засмеялась. — Ты не сказал ничего моему господину. Мне скажешь, раб.

— Убери кляп! — промычал Гай.

Тэллюа довольно кивнула головой. Несколько секунд она в нерешительности смотрела на него. Ей было холодно, она поднесла к губам пальчики и согревала их дыханием. Легким движением поднялась, подошла к оседланному животному и вынула из сумки кинжал. Снова подсела к пленнику.

— Вот, — проговорила она тихонько, с трудом подавляя дрожь. — Крикнешь — конец тебе.

Ярко блеснуло лезвие. Осторожно левой рукой девушка сдернула с его лица повязку и нерешительно потянула изо рта кляп. Пригнулась совсем близко — живые черные глаза казались теперь синими, наклонившись вперед, он мог бы поцеловать дрожащие от холода руки.

— Говори.

Кляп вынут. С трудом двигая языком, Гай проговорил:

— Ты — дура!

Обнаженная голубая девушка была решительно обескуражена.

— Что такое?

— Я был Большим Господином и всегда буду. А ты — дура.

Для большей убедительности он показал ей язык.

Потом страшное возбуждение вдруг охватило Гая. Вот долгожданная минута! Напрягая связанное тело, он нагнулся к девушке и горячо заговорил:

— Самое прекрасное в жизни — свобода, и ты хочешь отдать ее за дешевую честь стать Большой Госпожой! Зачем тебе она, Тэллюа? Ты рождена в Хоггаре, чтобы в пустыне жить, любить и умереть. Ты поверила в любовь белого человека? Так знай: ты для него — лишь мост, чтобы перейти пропасть. Его сердце — в когтях иной любви, побороть которую ты не в силах!

Наморщив лоб, девушка слушала пылкую речь, стараясь схватить хотя бы ее общий смысл. Потом покачала головой.

— Ты лжешь. Кого, по-твоему, любит мой господин? Рванувшись вперед, Гай крикнул ей в лицо:

— Золото! — Тэллюа засмеялась.

— Золото не враг любви. Любви приятно идти по дороге, вымощенной золотом. Я знаю, чего хочет мой господин.

— Он хочет с твоей помощью добраться до границы Ливии и там бросить тебя мне вместе с поклажей и верблюдами! Дура!

Лицо девушки изменилось.

— Собака! — проговорила она с тихой яростью. — Говори: откуда ты знаешь о ливийской границе?

Теперь засмеялся Гай.

— Вот твоя тайна! — И он передал ей план Лоренцо.

— Зачем же он рассказал тебе? Он тоже клялся… Девушка села на траву.

Гай молчал.

— Зачем, скажи?

— Он обманул тебя! Золото сильней твоей красоты!

— Он рассказал, чтобы ты помог найти золото?

— Нет, Тэллюа! Чтобы я помог ему уехать от тебя! Ты проиграла, Тэллюа ульд-Акадэи!

Лунный свет, голубой и мертвый, вдруг блеснул живым пламенем в больших глазах девушки. Несколько раз она перевела дух, сжав руками маленькие груди. Это был момент сомнений. Потом цепкие пальцы опять сжали рукоять кинжала.

— А если я убью тебя и золота не будет?

— Тогда я умру свободным, а ты все-таки будешь брошена, потому что маленькое золото Лоренцо уже имеет. Сейчас вас разделяет только золото, тогда между вами станет мой труп. Толстый начальник из крепости станет твоим господином. Ты побеждена, Тэллюа! Я говорю тебе: ты — моя пленница!

Девушка, прижимая руки к груди, откинулась назад.

— Если не боишься — испытай его! — проговорил Гай мягко и вкрадчиво. — Испытай его и себя! Трусость — враг твоей любви!

С легким стоном она вскочила и рванулась к дороге вниз.

— Развяжи мне руки! — крикнул Гай, но девушки уже не было на площадке. Небо потемнело. Луна, багровея и набухая, склонялась к зубчатому горизонту. Черные тени косо легли на горах. Антар, насторожив уши, стоял над Гаем, как бдительный страж.

Оставшись один, Гай засмеялся. «Как все просто: ночь приходит к концу и с ней утомление и слабость. Пусть у меня связаны руки, но я могу говорить, и слово будет моим лучшим оружием. Блеф, сразивший Альфреда Реминга, обезвредит и Лоренцо де Авелано. Теперь я сильнее его».

— Кто дал знать? Чья измена?!!

Лоренцо ревет, как раненый и разъяренный зверь. Страшный рывок арканом, от которого голова Гая едва не сорвалась с плеч. В ужасе он раскрывает глаза.

Далеко внизу на плато разгорается большой костер. Красные пятна света трепещут по склонам гор, на фоне пламени видны фигурки солдат. Дорога с площадки заперта.

Мечутся потерявшие голову слуги. Лоренцо уже в седле. Он дергает аркан, и Гай, задыхаясь, падает лицом в траву.

— Развязать ему ноги! Режьте веревки!

Лоренцо тянет аркан. Кое-как Гай поднимается, но не может произнести ни слова и только мычит.

Тоненькая фигурка вбегает с дороги на площадку и виснет на седле.

— Я с тобой, господин!

— Пошла прочь! Антар загружен!

— Я сяду в седло!

— Убирайся! Дура!!

— Удар кулаком. Антар прыгает вперед, волоча девушку и Гая.

— Гай напрасно мотал головой в петле. Отекшие ноги подламывались…

— Вперед, собака!

— Лоренцо тащит аркан. «Смерть!» — проносится в голове Гая. Кровавая луна будто прыгает по черному небу…

— Угасающими глазами Гай взглянул вперед и увидел похожее на дальний пожар багровое зарево заходящей луны, а на нем — тонкий силуэт девушки с развевающимися волосами…

— Она прыгнула вперед… Выдернула одно из торчащих перед шатром копий… Широко замахнулась…

— Глухой удар. Антар качнулся. И всадник с протяжным стоном рухнул вниз, к ногам Гая.

— Это были те короткие минуты рассвета, когда все кругом кажется серым: горы, небо. Лоренцо и Гай словно покрылись пеплом. Раненый лежал на животе, уткнувшись лицом в землю. Из спины торчало тонкое древко копья. Клинок прошел сквозь грудь, и крови вытекло немного.

— Гай отослал всех и сидел около Лоренцо один, в полном изнеможении: даже шевельнуться не хватало сил. Он увидел, как лежавший перед ним раненый вдруг задвигался, словно устраивался поудобнее. На худой загорелой шее выступили капельки пота… Несколько раз копье дрогнуло. Потом тело стало спокойным и плоским, будто вдавленным в землю.

— Тэллюа высоко поднятыми руками держалась за копья, воткнутые в землю перед шатром. Розовое марево рассвета плыло позади нее по вершинам гор. Казалось, она спускается с неба — тоненькая девушка, рожденная радостным утренним сиянием.

— Гай любовался рассветом и красотой девушки. Говорить не хотелось. — Молча он встал, отвязал от седла сверток с золотом и положил к ее ногам.

— Тэллюа сощурила глаза и повела плечом:

— Это — за твою жизнь, Большой Господин? Блюдо, чаша и горсть безделушек?

— Тогда Гай поднял руки, взялся за копья повыше ее тонких пальчиков.