Телефон, стоявший у кровати Эжена, зазвонил. Резкий звук пробудил Кристину от глубокого сна. Она почувствовала, как рядом зашевелился Эжен. Выпустив ее из объятий, он протянул руку, чтобы снять трубку.

— Да? — отозвался он, затем долгое время слушал молча. Кристина придвинулась ближе к нему, обняла. Свободной рукой он ласкал ее, хотя ни разу не посмотрел в ее сторону. Время от времени Эжен недовольно хмыкал. Закончив разговор, он повернулся к Кристине. На его лице теперь были раздражение и сожаление.

— Это с работы, — сказал он сердито. — Я им сегодня нужен. — Кристина не могла скрыть огорчения. Эжен сел, улыбаясь ей. — Если ты помнишь, дорогая, я как-то сказал тебе, что для меня нет ничего труднее, чем попытаться уйти в отпуск.

— Но ты все время работаешь, — напомнила Кристина.

— Ты была бы не против, чтобы я ушел в отпуск? — Эжен приподнял ее на руках, слегка щекоча своими губами ее губы. — Вечером я вернусь. Если ты скажешь, куда тебе хотелось бы пойти в Париже, я устрою.

— Но я не могу… Что подумает Диана? Она ведь не знает о…

— Она скоро все узнает, — пообещал Эжен, ласково поглаживая ее грудь. — Да кто такая Диана, чтобы плохо думать о тебе?

Эжен привлек девушку к себе. Теперь сладостный поиск повели его губы. Кристина поддавалась ему со стоном, не имея сил противостоять. Однако ее не оставляла тревога, мешавшая безмятежно наслаждаться. Холодное дуновение грозило прекрасному чуду. Кто она для него? Может быть, только любовница на короткое время? Неужели он уготовил ей такую судьбу? Ночью он был страстным, нежным, и сейчас полон вожделения, но в его глазах — торжество победителя, гордость повелителя, а не любовь.

— О, Кристина! Я не желаю уезжать от тебя, — пробормотал он, увлекая ее за собой. — Я хочу, чтобы ты была весь день в моих объятиях.

— Который час? — Кристина погладила его по щеке.

В ее глазах стояло восхищение и полная покорность. Эжен сморщился от прозаического напоминания о времени. Своими белыми зубами он слегка укусил ее.

— Сейчас восемь. Сразу после обеда — заседание. К тому времени я должен подготовить кучу бумаг. Я вернусь вечером, но совершенно ясно, что я, увы, скоро опять должен буду уехать. — Эжен сел на край кровати, повернулся к Кристине. — Хочешь или нет, моя малышка, но нам придется переехать в Париж. Сегодня вечером я осторожно намекну о произошедшем Диане.

Эжен не спросил мнения Кристины. Он отправился в душ. Девушка торопливо собрала разбросанные вещи, накинула халат. Эжен приедет за ней, вероятно, завтра. Но до сих пор, он не сказал ни слова о любви. Он провозгласил себя хозяином ее тела и души, с торжеством заявил, что она его любит, но о своих чувствах умолчал.

Кристина постояла секунду, лихорадочно размышляя, затем поспешила в свою комнату. Скоро придет Розали, и надо получше оградить себя от ее непрошеного любопытства. Это все, что она может сделать. Она не смеет требовать любви от Эжена. Она не смеет даже спросить его о том, что ее интересует. Единственное, что ей остается, это ждать. Кристина пошла принять душ. Вернувшись, она увидела Эжена. Он как раз входил в ее комнату, готовый к отъезду, при полном параде. Эжен был явно в отличном настроении и радостно улыбался.

— Как твоя рука, дорогая? — спросил он, — Когда мы проснулись, я даже не вспомнил про нее.

Кристина слегка покраснела, вспомнив свое пробуждение в объятиях Эжена, и поскорее отвернулась от его вопрошающего взгляда.

— Уже лучше. Можно сказать, хорошо. — Она протянула руку, зная, что противиться бесполезно.

Эжен осмотрел рану.

— Все в порядке, Кристина. — Он нежно заглянул ей в глаза. — Наверное, все произошло слишком быстро. Однако я больше не мог себя сдерживать, это было выше моих сил. А ты не привыкла к таким потрясениям. Я научу тебя этому, дорогая. Я хочу, чтобы смятение бесследно исчезло с твоего прекрасного лица. Вечером, когда я приеду, мы обо всем подробно поговорим.

Он крепко прижал Кристину к себе, страстно поцеловал и умчался, оставив ее трепещущей, сбитой с толку больше чем когда-либо. Она совершенно ничего не понимала. Как же все-таки к ней относится Эжен? Кто она для него? Понятным без оговорок для Кристины было одно — она отныне принадлежит ему и даже представить себе не может жизни без него.

Эжен уехал, не позавтракав. Его машина скрылась из виду, прежде чем девушка успела одеться. В сердце Кристины неожиданно воцарилась какая-то холодная тишина. Она заставила себя расслабиться, подошла к большому зеркалу, взглянула на свое отражение. Перед ней стояла незнакомка. Эта мысль вызвала у нее радостную улыбку, по всему телу прошла теплая волна. Конечно, она любит Эжена. Все будет прекрасно.

В приподнятом настроении она отправилась верхом в поля. Ей хотелось кричать во весь голос о своей любви. Никто ее не мог бы услышать, но в утренней прохладе солнечного весеннего дня в компании благородного животного она заново переживала события волшебной ночи, охваченная пламенем страсти.

Кристина возвращалась в замок через парк. Щеки ее горели, глаза сверкали. У края дорожки она заметила остановившуюся машину, и сердце у нее упало. Это была машина Милены Ассо.

— Вы отлично ладите с лошадьми, — услыхала холодное поздравление девушка. — Просто блестяще. Какое счастье уметь так обращаться с животными.

Кристине захотелось пришпорить коня и ускакать. Ей было неприятно смотреть на эту женщину и думать, что она, без сомнения, провела с Эженом немало ночей в его парижской квартире. Однако бежать было бы просто глупо. Кристина остановила лошадь, заглянула в смуглое красивое лицо Милены, в ее ледяные глаза.

— Благодарю, — спокойно произнесла Кристина. — Это значит, что я, по крайней мере, хоть чем-то могу помочь хозяевам.

— И избавиться от скуки, — продолжила Милена. — Целый месяц, как в тюрьме! Как только вы это выдерживаете? Как можно было потребовать этого от вас? Вы, должно быть, очень любили своего отца, мадемуазель.

— Что вы имеете в виду? — Кристина внимательно вглядывалась в обращенное к ней лицо. Она никогда не упоминала о своем отце при встрече с Миленой. Предположить, что обо всем ей рассказала сама Диана, невозможно. Та, не стала бы болтать с кем попало о своей тайне. К тому же она не очень-то любила Милену.

— О, вы же знаете, что я имею в виду, — с кривой усмешкой заверила Милена Кристину. — Когда Эжен сообщил мне, что вас будут держать здесь целый месяц, я лишилась дара речи. И как это у них рука поднялась? Прямо какое-то средневековье. Мадам де Фурнье, вероятно, была очень предана вашему отцу, если пошла на такое. К вам отнеслись, словно вы малое дитя!

— Что вы имеете в виду? — задохнулась Кристина, чувствуя, как по коже побежали противные мурашки. Откуда она все это может знать? Уж не от Эжена ли?

— По словам Эжена, вы связались с мужчиной, который не нравился вашему отцу. И отец настоял на вашем визите сюда, чтобы разлучить с этим человеком. Вообще я вас не понимаю. Уж я-то никому не позволила бы обращаться со мной подобным образом, даже если мадам де Фурнье — лучший друг вашего семейства.

Не отрывая взгляда от Милены, Кристина повернула коня.

— Вы ошибаетесь, мадемуазель Ассо. Я здесь для того, чтобы ближе познакомиться с Дианой. Мне кажется, я вам об этом говорила, когда мы встретились в деревне.

— Эжен описывал мне все совсем не так, а вам, без сомнения, известно, что мы с ним очень близки. Он с самого начала был против этого плана, но мадам де Фурнье уговорила его примириться с вашим присутствием здесь. Я все очень хорошо понимаю. Конечно, я уважаю его обязательства по отношению к матери и могу обойтись без него какое-то время. Но мне просто очень жаль вас, мадемуазель.

Кристина быстро отъехала в сторону, пришпорила коня. В ушах ее набатом звучали последние слова Милены. Нет, нельзя позволять себе думать об этом. Только оказавшись снова в своей комнате, в безопасности, Кристина предалась тягостным размышлениям. Картина была безрадостной. Она вспомнила, как Эжен говорил, что ее невинность — тяжкая ноша. Он имел в виду не только отсутствие у Кристины любовного опыта. Она наивна, легко верит людям. Кристина доверилась Диане, поверила, что отец прислал ее сюда только за тем, чтобы она легче перенесла утрату. Она повиновалась отцу, не рассуждая и не сомневаясь. Наконец, она всем сердцем доверилась Эжену. Но на самом деле все это время ее просто удерживали вдали от Лондона, от Хьюго.

Неужели именно по этой причине Эжен так возненавидел Хьюго? Что же, и любовью с ней он занялся из тех же соображений? Понятно, он хотел ее и думал, что тем самым крепче привяжет ее к Франции, заставит забыть о прошлом? Нечего удивляться, что он ни словом не обмолвился о своей любви к Кристине и моментально решил увезти ее в Париж, как только вернется. Какая ему разница, где Кристина, лишь бы была подальше от Лондона? О, Диана действительно глубоко любила ее отца, если согласилась с этим планом. Эжен, видимо, был потрясен, встретившись с девичьей неопытностью Кристины. Как же она могла поверить всей этой истории? Да она просто попалась на крючок, проглотив фальшивую наживку. Наивная дурочка!

Кристина пыталась найти и другие объяснения случившемуся, отчаянно стараясь оправдать Эжена, но всякий раз она неизбежно приходила все к тем же выводам. Милена все знает, и кто иной мог просветить ее, если не Эжен? И зачем было бы Эжену рассказывать Милене эту историю, если бы она не была правдой? Он как-то упомянул, что утешит Милену позже. Это признание означает одно только: после отъезда Кристины он вернется к ней, восстановит их отношения. Да он и не стал откладывать дело в долгий ящик. Эжен говорил тогда, что идет на ужин с Миленой и ее отцом. Конечно, он сумел найти время побыть с ней наедине. Ее отец, разумеется, с пониманием отнесся к его желанию. Судя по тому, как держал себя Ассо в кафе, он все знает и одобряет.

Теперь ей оставаться в замке просто невозможно. Кристине не хотелось больше видеть ни Эжена, ни Диану после того, как она докопалась до истины. У нее не было желания уличать их в хитром заговоре против нее. Отец тоже бессовестно обманул ее. Но больше всего Кристина винила в произошедшем себя, свою глупость и доверчивость.

Не раздумывая дольше, она уложила вещи и, лишь взглянув на готовые чемоданы, сообразила, что нужно как-то выбраться из замка. Она тяжко вздохнула и пошла на поиски Розали. Ее столько обманывали — что же, придется теперь и ей самой пойти на обман.

В понедельник утром Кристина уже была в своем магазине. Но привычная обстановка не принесла облегчения, не обрадовала. Все же магазин — это то, что принадлежит только ей одной, на что никто не смеет покуситься. Здесь она чувствует себя в безопасности. Кристина с радостью встретила Дилси, которая обещала прийти, чтобы рассказать о том, как шли дела в ее отсутствие.

Пятница, когда Кристина спешно покинула Францию, казалась очень и очень далекой. Как давно это было! Она упорно гнала от себя всякую память об Эжене и о том, что было между ними. Тогда ей не составило никакого труда ввести в заблуждение Розали: та легко поверила, что Кристину призывают в Лондон совершенно неотложные дела. Она даже помогла вызвать такси, чтобы девушка смогла добраться до Парижа.

Обмануть Дилси оказалось сложнее. Подруга знала об обещании, которое дала отцу Кристина. Пережитое во Франции было еще слишком свежо в ее сознании, слишком болезненно, чтобы рассказывать о нем. Однако Дилси было достаточно только поглядеть на Кристину, чтобы немедленно пригласить ее к себе на уик-энд.

— Тебе нельзя сейчас оставаться одной, — без колебаний заявила подруга в ответ на возражения Кристины, утверждающей, что ее визит не принесет хозяйке никакой радости. — Нельзя допустить, чтобы ты бесконечно возвращалась в мыслях к этой поездке и всему, что с ней связано.

Кристину не пришлось долго уговаривать. Желая отогнать тяжелые воспоминания, горькую обиду на отца, оказавшегося совсем не таким, каким она всегда его представляла, девушка согласилась провести выходные у Дилси. Но, все же надо было самой налаживать собственную жизнь, бороться с тяжелыми переживаниями, как бы трудно это не было.

— А вот и твой любимый клиент, — шепнула Дилси, когда в магазин зашел радостно улыбающийся старик. — Он расхаживает каждый день перед магазином с каким-то пакетом с того момента, как ты уехала. Мне продавать не желает.

— Он покупает книги для меня. Это его хобби, — вполголоса объяснила Кристина. — Я им займусь сама.

— Ну, ладно. Я поехала. — Дилси поцеловала Кристину в щеку. — Если хочешь, приезжай и сегодня вечером, останешься ночевать. Я смотрю, ты совсем не веселая.

— Со мной все хорошо, — вымученно улыбнулась Кристина. — Когда-нибудь я расскажу тебе все.

— Позвони, если я тебе понадоблюсь, — ласково сказала Дилси.

Она помахала Кристине, дружески кивнула старику и ушла. Кристина, проводив ее, вернулась за прилавок. Она старалась сохранить на лице приветливую улыбку. Но на душе у нее скребли кошки. Вновь и вновь перед ней вставали события последних дней, начиная с того проклятого разговора с Миленой. Она должна, во что бы то ни стало сбросить эту тяжесть, снова стать такой, какой была до встречи с Эженом.

— Мистер Грэхем, рада видеть вас снова!

Кристина лучезарно улыбнулась. Старик с видом волшебника положил на прилавок свой пакет.

— Вы только посмотрите, мисс Лестер, что я нашел! Это первое издание!

Кристина и старик увлеченно перелистывали книгу, когда вошел еще один посетитель, однако никто не обратил на него внимания. Кристина через лупу рассматривала обложку книги, внимательно изучая запутанное сплетение старинных букв.

— Сколько вы отдали за нее? — поинтересовалась она, и старик торжествующе засмеялся.

— Сорок. Вы, наверное, считаете, что я лишился ума?

— Вы просто знаток, — уверенно поправила его Кристина. — Я дам вам сто, если вы мне захотите ее продать.

— Я намерен подарить вам эту книгу, — торжественным тоном произнес Грэхем. — Вы так добры ко мне, мисс Лестер.

— Я очень признательна вам, — сказала Кристина. — Вы приносите мне такие редкие вещи, какие без вас я не увидела бы никогда. Не будь вас, мне бы, не удалось справиться с моим делом, вы моя опора и поддержка. Поэтому не возражайте. Сто фунтов стерлингов, или я больше не хочу видеть эту книгу.

— Ах вы, упрямица, — ласково проворчал старик и вновь просиял. — На следующей неделе я еду в Бат. Посмотрим, что мне удастся подыскать там, а потом рассчитаемся.

— Прекрасно. — Кристина выпрямилась и тоже улыбнулась. — Хотела бы съездить с вами.

— Почту за честь, — галантно сказал книголюб. — У вас есть моя визитная карточка. Если решите ехать, обязательно позвоните мне.

— Конечно, позвоню.

Кристина протянула ему руку. Грэхем направился к двери, а Кристина повернулась к новому посетителю.

И буквально окаменела, в течение нескольких секунд не в силах прийти в себя. Сначала она не обратила внимания на человека, который вошел в магазин, так как тот остановился в дальнем углу, разглядывая книги на одной из полок. Да и теперь Кристине был виден лишь его затылок. Но черные, как смоль волосы с тусклым блеском, особая манера держать голову… Это Эжен, пронеслось у нее в голове, и она опрометью кинулась в маленькую комнатку, расположенную за торговым залом, где часто оставалась обедать.

Кристина захлопнула дверь и прислонилась к стене. Ноги не держали ее, сердце колотилось. Она чувствовала, как к глазам подступают слезы. И все это только из-за того, что у какого-то посетителя черные волосы! Надо взять себя в руки — невозможно жить, если в каждом прохожем тебе будет мерещиться Эжен. Да у тысяч мужчин густые черные волосы! У тысяч — высокий рост и мощная фигура. Что же, теперь она будет чуть ли не падать в обморок, завидев одного из них?

Кристина кое-как отдышалась и вернулась назад к прилавку. Но в ее лице не осталось ни кровинки, когда она увидела мужчину, стоявшего у двери. Он вывешивал табличку «Закрыто». На этот раз девушка поняла, что предчувствие не обмануло ее.

— Эжен! — шепотом произнесла она, и он обернулся.

— Привет, дорогая! — мягко сказал он. — Я тут, как раз принимаю меры, чтобы ты снова не убежала.

Кристина смотрела на него, не в силах двинуться с места. Ноги были как ватные, она не могла даже сесть самостоятельно. Эжен продолжал стоять и смотреть. Долго длилось молчание. Наконец он сказал ровным голосом.

— Я приехал за тобой, Кристина. Поговорим здесь или ты предпочитаешь, чтобы мы поехали к тебе домой? Конечно, мы можем отправиться в отель, однако я не хотел бы находиться в благовоспитанном обществе, потому что, если тебе придет в голову снова угостить меня одной из твоих знаменитых пощечин, я в этот раз перекину тебя через колено и хорошенько отшлепаю.

— Мне… мне кажется, нам нечего сказать друг другу, — слабым голосом пробормотала Кристина. — Я теперь знаю все, что мне нужно знать. Может, когда-нибудь я посмеюсь над этим. В один прекрасный день, вероятно, мне все это покажется забавным, но сейчас я способна думать лишь о том, что все, кому не лень, меня дурачили.

Эжен спокойно наблюдал за нею. Потом кивнул с понимающим видом. Сердце Кристины оборвалось, перед ней разверзлась пропасть: он явно не собирался ничего отрицать. Зачем он тогда здесь? Не мог же он подумать, что Кристина вернется теперь, когда ей все известно?

— Я знаю, что ты чувствуешь, — проговорил он. — Да, до некоторой степени мы тебя обманывали. Однако всего-то ты, как раз и не знаешь. Вот почему я здесь. Я прилетел, чтобы сказать тебе…

— Достаточно. Я больше не желаю ничего от тебя слышать! — выпалила Кристина, стряхнув, наконец оцепенение. Она гневно отвернулась от Эжена. — Вы оба сделали, что должны были сделать, — ты и Диана. А теперь оставьте меня в покое!

— Мне не надо было заниматься с тобой любовью. Клянусь, что сначала у меня и мысли такой не было. Всему причиной ты, и только ты — твои золотистые волосы, твои бездонные голубые глаза, твоя безграничная невинность.

— Но теперь-то я не обладаю этим качеством, не так ли? — язвительно воскликнула Кристина, резко повернувшись лицом к Эжену. Он стоял к ней ближе, чем она думала, и смотрел в ее несчастное лицо. Улыбка медленно появилась у него на лице.

— Ты — не девственница, — негромким голосом поправил ее Эжен, — но твоя душа по-прежнему невинна, Кристина. — Он нетерпеливо огляделся, нашел ее пальто. — Пойдем. Я хочу поговорить с тобой с глазу на глаз. Давай уйдем, пока не появился еще какой-нибудь добрый дедушка, чтобы предложить тебе очередную бесценную книгу.

— Но я не могу оставить магазин в неурочный час, — неуверенно возразила Кристина. Однако она не пыталась сопротивляться, когда Эжен помог ей надеть пальто и сунул в руки решительным движением сумочку. А ей следовало бы сопротивляться до последнего! Чего бы он ни наговорил ей, все это будет лишь новой ложью, новой попыткой вернуть ее во Францию и заставить покинуть Лондон.

— Я уже закрыл твой магазин, — напомнил Эжен безапелляционным тоном. Оставаться здесь не имеет смысла. А если тут кто-нибудь появится, я просто вытолкаю его вон, уж прости меня.

— Теперь я дома! — резко заявила Кристина. — Мне здесь ничего не грозит.

— А скоро ты будешь во Франции, — сообщил Эжен, распахивая перед нею дверь, ведущую на улицу. — Там ты будешь в еще большей безопасности, ведь я буду рядом.

— Послушай!.. — ледяным тоном начала Кристина, но он даже не обернулся на ее грозный голос. Он был занят — запирал дверь.

— Чуть позже я послушаю, — назидательно пояснил Эжен. — Сейчас мы поедем к тебе. Я взял машину напрокат.

Не понимая, что происходит, Кристина оказалась втиснутой в серый автомобиль, стоящий у тротуара. Эжен ни разу не спросил, куда ехать. Он просто влился в поток транспорта и повез девушку к ее собственному дому.

— Ты разве знаешь, где я живу? — шепотом осведомилась Кристина. Он удовлетворенно кивнул.

— Еще бы. У Дианы есть твой адрес. Я ждал тебя у твоего подъезда, начиная с субботнего утра. Уезжал лишь на ночь в отель. Остальное время проводил между запертым книжным магазином и пустым домом, поддерживая свое жалкое существование гамбургерами и хот-догами, бутербродами и остывшим чаем. Только ты, моя прелесть, будешь виновата, если я подорву свое железное здоровье, и у меня начнется болезнь желудка, — ты одна.

Кристина не отвечала. Эжен так уверен — и в себе, и в ней! Она продолжала хранить молчание, когда машина остановилась у особняка, где прошло ее детство, и который всегда был ее родным домом. Она ни разу не была здесь после возвращения из Франции. Даже чемоданы все еще оставались у Дилси. Теперь она больше не считала его своим домом, потому что отец оказался совсем не таким, каким представляла она, — он предал свою дочь.

— Я… я не могу войти сюда, — глухо, подавленным голосом сказала Кристина, и Эжен метнул на нее острый взгляд.

— Сможешь и войдешь, — заявил он. — Еще до конца этого дня ты убедишься, что он любил тебя, и поймешь, как велика была его любовь. Иди, Кристина. Отопри дверь. Прошлое тебе ничем не грозит. Больше ничто не омрачит твоего счастья.

Она вошла в дом, стараясь не смотреть на портрет отца — большую фотографию в рамке, стоявшую на маленьком столике в гостиной. Фотограф запечатлел рядом с отцом ее, еще маленькую девочку. Оба смеялись, глядя в объектив. Счастливые дни. Тогда ее мир был безоблачным.

— Итак, это — Эдвард Лестер, — задумчиво произнес Эжен. Взяв в руки фотографию, он долго ее рассматривал. — Эдвард Лестер и его любимая дочь.

Кристина задыхалась, глотая слезы. Она повернулась, чтобы уйти, но Эжен взял ее за руку и удержал на месте.

— У меня письмо, — спокойно заговорил он. — Прочитай его. Оно объяснит тебе все лучше, чем сумел бы я.

Эжен передал ей письмо. Кристина узнала отцовский почерк. На конверте стояли имя и адрес получателя. Она испуганно взглянула на Эжена.

— Но оно написано Диане. Я не могу читать чужие письма!

— Онаэтого сама захотела, — твердо сказал Эжен. — Она дала мне письмо, чтобы ты прочитала его, и я настаиваю на этом. Если ты не согласишься, я сам прочитаю его вслух.

Кристина взглянула на его неумолимое лицо и поняла, что ей не удастся противиться воле этого человека. Уж если он что-либо решил, то это должно неминуемо произойти. Эжен принялся расхаживать по комнате. Кристина присела и принялась за чтение. Но уже на первых строках она задержалась, смущенно подняла глаза.

— Это… это любовное письмо. — Ее голос был полон отчаяния.

— Даже в большей степени, чем ты думаешь, — ласково ответил Эжен. — Я ознакомился с ним тоже по просьбе Дианы. Читай дальше, Кристина.

Он снова отвернулся. Кристина вернулась к письму, стиснув зубы. Оно было удивительным и прекрасным. Но девушка чувствовала себя, как незваный гость, посягнувший на тайны чужого дома. Это чувство было особенно острым сейчас, когда она в мыслях отдалилась от отца больше, чем когда-либо в жизни.

Однако постепенно чувство неловкости прошло. Глаза неторопливо скользили по строчкам, впитывая каждое слово. Закончив чтение, Кристина посмотрела на Эжена и заметила, что он с нежностью наблюдает за ней.

— Это письмо — свидетельство любви твоего отца к двум женщинам, ради которых он жил: к Диане и собственной дочери. К тебе. И разве есть здесь хоть одно слово, моя милая, которое заставило бы тебя усомниться в его чувствах к тебе? Он действительно хотел, чтобы ты месяц погостила в замке Дианы. Правда также и то, что он желал, чтобы ты забыла того человека из Лондона. Но если бы это было выше твоих сил, он смирился бы с тем, что ты уйдешь к тому, кого он не любил, и кому не доверял. «Ее счастье — все для меня» — так он написал.

В ее глазах стояли слезы. Она повернулась лицом к портрету человека, которого навеки потеряла. Как она могла подумать, что отец обманул ее!

— О, папочка!

Слезы ручьем полились из глаз. Кристина не противилась, когда Эжен заключил ее в объятия.

— Твоего счастья, — вот чего он хотел, — нежно напомнил ей Эжен. — Вернись ко мне и насладись им.

— Не могу. Ведь у тебя есть Милена. — Кристина смотрела на него глазами, полными слез. — Я уехала, потому что она рассказала мне… Она сказала что…

— Я знаю, что она тебе сказала… — ответил Эжен. — А зачем, по-твоему, я прилетел в Лондон? Почему, ты думаешь, я помчался следом за тобой, вместо того, чтобы остаться в Париже и проклинать себя за то, что вообразил, будто ты меня любишь? Я ничего не рассказывал Милене, дорогая. Она все разузнала от старой болтуньи Розали, которая услышала, как мы с Дианой спорили из-за тебя. Я не хотел, чтобы ты приезжала во Францию, считал нашу роль в этом деле унизительной. Между мной и матерью произошло несколько стычек. Розали же, став невольной свидетельницей одного из таких споров, проболталась Милене.

Кристина всматривалась в его лицо и чувствовала, что он говорит чистую правду. Эжен ладонью вытер слезы у нее на щеках, улыбнулся ей.

— Я рад, что ты приехала к нам, — шепнул он, пряча лицо в светлую гриву Кристины. — Иначе я никогда бы не узнал тебя и не полюбил.

Кристина отстранилась, чтобы лучше его видеть. Эжен нежно взял в ладони ее лицо.

— Я люблю тебя, моя малышка, — произнес он срывающимся голосом. — Наверное, я полюбил тебя с той первой ночи, когда разразилась гроза. Я посмотрел вверх и увидел, как ты спускаешься по лестнице, такая прекрасная и невинная. И когда я поднял тебя на руки, и твое тело тесно прильнуло ко мне, я понял, что в один прекрасный день ты будешь моей.

— Но почему Розали рассказала Милене о твоих спорах с Дианой? — пожелала узнать Кристина, сдерживая свою радость. Ей хотелось, чтобы рассеялись даже тени сомнений.

— Просто Розали восхищается тобой, чуть ли не боготворит. Ты же знаешь, какой хрупкой, неземной она находит тебя, и она сочла, чуть ли не преступлением, что тебя держат в замке против моей воли.

— Против моей воли? — изумилась Кристина.

В ответ Эжен ухмыльнулся.

— Воображение Розали достойно восхищения, но вот ум… — признался он. — Она, например, почему-то решила, что рано или поздно я женюсь на Милене Ассо. Соответственно делясь с ней своими воображениями, она думала, что все происходит, как бы в рамках семьи.

— Откуда тебе все, это известно? — спросила Кристина с замиранием сердца, так, как Эжен крепче сжал ее в объятиях.

— Когда я обнаружил твое исчезновение и услышал от Розали, что ты сочинила для объяснения своего отъезда, — я позвонил матери. Она немедленно прикатила и здорово расшумелась, — засмеялся Эжен. — Ты еще не знаешь своей будущей свекрови, дорогая! Она была полна решимости разобраться, до конца в причине твоего бегства. Через несколько секунд наша тихая кухня огласилась воплями Розали — та призналась в совершенном преступлении. Телефонный звонок Милене окончательно раскрыл загадку.

— Диана позвонила Милене? — заинтересованно спросила Кристина. Эжен ответил довольно мрачной улыбкой.

— Нет, звонил я сам. Я должен был поставить ее в известность, что женюсь на тебе в самое ближайшее время. Мне бы не хотелось остаться в дураках, поэтому… Ты выйдешь за меня замуж, моя любимая?

— Эжен, ты это всерьез?

Она смотрела на него сияющими, как звезды, глазами. Эжен подхватил ее на руки и посадил себе на колени.

— Я бы попросил твоей руки на следующий же день, если бы ты не сбежала, — добавил он, жадно целуя ее лицо и шею. — Я собирался также поговорить с тобой о том, почему твой отец хотел защитить тебя от этого… этого…

— Подонка? — подсказала Кристина.

— За неимением более грубого выражения эта характеристика подойдет, — засмеялся Эжен. Он восхищенно вздохнул, когда Кристина закинула ему руки на шею. — Моя прекрасная, моя прекрасная Кристина, — пробормотал он, затем улыбнулся. — Ты — моя английская роза с шипами. Ты — моя, только моя невинная малютка.

— Теперь я уже не невинна, — напомнила ему девушка, нежно гладя его лицо.

— Я взял твою девственность, — внезапно охрипшим голосом признал он, — но не твою невинность. Я хочу, чтобы ты никогда не утратила своей чистоты — этих сияющих глаз, веры в людей, ласковой доброты. Ты оставила замок, когда он был покинут всеми, моя любимая. Вернись туда со мной и никогда не бросай его. Мы будем часто приезжать к Диане. И не так далек день, когда она станет еще ближе к твоему отцу, потому что у них появится еще нечто общее — внук или внучка.

Слезы сверкнули в глазах Кристины, и он нежно прижал ее к себе.

— Не плачь, любимая, — мягко выдохнул он свои слова в ее волосы. — Диана вспоминает о нем с радостью. А мы подарим ей внука, чтобы соединить твоего отца и мою мать.

— О, как я люблю тебя, Эжен! — ликующий крик вырвался из ее груди. Она крепко сжала его в объятиях. Эжен улыбнулся, глядя ей в глаза.

— Знаю. Я понял это в ту незабываемую ночь, когда ты отдалась мне так беззаветно. Ты будешь любить меня всю жизнь, а я — тебя.

Его губы сомкнулись с ее губами, и Кристина забылась в счастье, которое подарил ей Эжен. Дом снова стал приветливым и тихим, ее старый дом, который никогда не попадет в чужие руки. Никто никогда не будет здесь жить, кроме родных ей людей. Диана будет гостить здесь, сколько захочет. Они встретятся здесь, несомненно и на Рождество, все без исключения.

— Семья, — прошептала она, касаясь его губ. Эжен прижал ее к себе еще теснее.

— Семья, — нежно повторил он. — Чтобы много-много детей бегало по замку, скакало на лошадях и приезжало в Англию погостить вместе с бабушкой Дианой.

— Ты меня понимаешь, — тихо прошептала она, ощущая, как его губы блуждают по ее стройной шее.

— Я тебя обожаю, — шепнул он. — Думаю, я понимал тебя с первой минуты, когда увидел в аэропорту, растерянную и взволнованную. Тогда мне захотелось защитить тебя, но я стремился подавить в себе это желание. Я воображал, что ты любишь того человека в Лондоне.

— Но я никогда не любила его, — возмутилась Кристина. — Мне он даже совсем не нравился. Просто я была тогда совсем беззащитна, и он ловко этим пользовался.

— Больше такому не бывать, — заверил ее Эжен.

— Он больше не предпринял ни одной попытки встретиться со мной, — размышляла Кристина. — Интересно, почему?..

— Видишь ли, — сухо начал Эжен в ответ на ее невысказанный до конца вопрос. Он поднялся, увлекая с собой девушку. — Я настоятельно ему не советовал этого делать, понятно, в достаточно любезной форме. И, видимо, на него мой совет произвел неизгладимое впечатление.

— Не сомневаюсь, — заверила Кристина, глядя на него широко раскрытыми восхищенными глазами.

— А ты поверишь мне, если я скажу, что безумно хочу тебя? — спросил Эжен приглушенным голосом, без малейшего намека на свою привычную иронию. — Я терпел очень долго, оказавшись в Лондоне, но теперь мы одни, и ждать больше не имеет смысла.

— А если бы я попросила тебя подождать…

Кристина не закончила фразу. Эжен, не отрываясь, с любовью смотрел ей в глаза.

— Я бы подождал, дорогая.

— Но я не собираюсь просить тебя об этом, — рассмеялась она прямо ему в лицо, и он подхватил ее на руки.

— С коварными искусительницами случаются порой ужасные вещи, — шутливо пригрозил он, страстно целуя ее.

Стоял теплый август. Кристина и Диана сидели в саду. Больше года прошло с того дня, как Кристина впервые вступила в мрачный старый замок. Теперь он уже не выглядел мрачным.

Солнце припекало, ярко синело небо. Обе женщины счастливыми глазами провожали Эжена. Он шел вдоль ручья, держа в руках темноволосого младенца.

— Я так счастлива, Диана, — мягко произнесла Кристина, и Диана обернулась к ней с улыбкой.

— Я знаю, дорогая моя, — откликнулась она. — Тебе всегда было хорошо с Эженом — с самого начала. Мне нравилось наблюдать за вами, и я знала, что мой сын и дочь Эдварда осуществят мои мечты. После вашего возвращения из Парижа я была уверена в этом. Все вокруг вас пело, когда вы стояли рядом. Я чуть не убила Розали, когда ты убежала. Эжен был неутешен, а я пришла в дикое бешенство.

— Он рассказывал мне, — Кристина засмеялась. — Ну, Розали, кажется, теперь не горюет.

— Она — добрейшая душа, — с готовностью признала Диана. — Ей легко угодить. Время от времени я позволяю ей пошуметь на меня. Она, как ты сама видишь, обожает Жан-Пьера.

— А разве все мы его не обожаем? — со счастливым вздохом сказала Кристина, наблюдая, как ее муж возится с сыном.

— Ты не находишь, что он немного похож на Эдварда? — спросила с надеждой Диана. Кристина сразу же прикрыла ладонью ее руку.

— Он точь-в-точь как папа, — ласково заверила она Диану. — Вчера вечером, когда мы с Эженом укладывали его, то долго наблюдали за ним и пришли к выводу, что он много взял от моего отца.

Эжен вернулся к женщинам и передал улыбающегося малыша бабушке, которая тут же отправилась с ним посмотреть лошадок.

— Она — счастливица, моя дорогая, — тихо сказал он, помогая Кристине подняться на ноги и прижимая к груди. — Когда мы соберемся возвратиться в Париж, думаю, она тоже захочет поехать с нами. Придется покупать дом, достаточно большой, чтобы разместилась вся наша семья.

Кристина положила голову ему на плечо. Муж ласково гладил ее волосы.

— Она спрашивала, похож ли Жан-Пьер на моего отца, и я сказала, что мы оба так считаем.

— Он действительно на него похож, — согласился Эжен. — И все наши дети будут похожи. Ведь любовь родителей продолжает жить в их детях. — Он приподнял ее подбородок, заглянул ей в глаза. — Но я думаю: им все-таки надо было пожениться. Я не представляю себе ночи без твоих объятий или дня, когда не увижу твоего милого лица.

— Мы сделали, что могли, чтобы ей было лучше, — прошептала Кристина, потянувшись к его губам.

Эжен ответил ей улыбкой, обнял ее еще крепче своими сильными руками.

— И мы будем и впредь делать это, мое сокровище, — произнес он, почти не отрываясь от ее губ. — Мы постараемся, чтобы Диана, куда бы ни взглянула, всюду видела личики, напоминающие ей Эдварда. Ну, как?

— Грандиозно, — рассмеялась Кристина.

— Но ты в силах справиться? — лукаво спросил он. — Ты ведь продашь свой книжный магазин и согласишься быть просто моей женой? Ты подумаешь?

— Я уже подумала, — прошептала она. — Я откажусь от хорошего, ради лучшего.

Эжен, смеясь, снова ее поцеловал.

А в кухне Розали помешивала очередной кулинарный шедевр, предназначенный для ужина. На лице служанки играла довольная улыбка: задуманная ею операция увенчалась полным успехом.

— Великолепно! — бормотала Розали, обращаясь сама к себе. — Жизнь — прекрасная штука!