— Нет, Кена я не осуждаю, — проговорил Ник негромко и угрожающе. Он вцепился в руль «БМВ» так крепко, что побелели костяшки пальцев. — Кен ни в чем не виноват. Ты задурила ему голову своим вкрадчивым голосочком. Ты заставила беднягу отконвоировать тебя к Стиву, но не словечком не обмолвилась о том, что собираешься порхать по полицейскому участку, словно курица-наседка.
Конни очень хотелось напомнить Нику, что наседки не порхают, а тихо-мирно сидят на гнезде, но затеять перепалку сейчас девушка просто не посмела. Ей еще не доводилось видеть Ника в таком состоянии, хотя злился он и прежде.
— Ничего же не произошло, — кротко заметила Конни, стараясь его успокоить.
— Ничего?! — Роббинс уже не владел собой. — А ну-ка повтори, что тебе заявил этот тип!
— Пустые угрозы, не больше! — Девушка старалась выбросить слова незнакомца из головы, притвориться, что нимало не встревожена. Однако при одном воспоминании о зловещем шепоте она начинала дрожать, словно лист на ветру. — Он болтал что-то насчет того, что плохо мне придется, если не уеду. Обещал убить, если я выступлю с показаниями.
— И еще он за тобой следит, — напомнил Ник. — Этот псих следует за тобой по пятам!
— Может, это он присочинил? — Вопрос девушки таил в себе надежду. — Ты ведь не заметил никакого «хвоста», а?
— Как я могу заметить? Я не профессиональный телохранитель, я юрист. — Машина с визгом затормозила у светофора. — Поверь, Конни, больше всего на свете мне хотелось бы сдать тебя с рук на руки ребятам из Федерального управления.
— Но ты не можешь…
— Не могу! Куда ни глянь, правоохранительные органы себя скомпрометировали. Тебе позвонили в полицейский участок, в кабинет самого начальника! А звонок сделан из таксофона напротив. Ясно как день, что полицейским нельзя доверять. Черт побери, Конни, почему у тебя не хватает здравого смысла перепугаться по-настоящему?
— Об этом не тревожься, красавчик! Я напугана до смерти.
— Мало напугана! — прорычал он. — Ты даже двух минут не в состоянии посидеть на месте.
— Я не могу допустить, чтобы жизнью моей управлял страх. Я приняла это решение, когда мне исполнилось восемь и умерла мама. Мне хотелось свернуться клубочком в могиле рядышком с ней, да там и уснуть. Но даже тогда я понимала, что так нельзя.
Если бы он только понял, что творится в ее голове! Нельзя, чтобы Ник считал ее полной дурехой, не способной оценить всю серьезность ситуации!
— Ник, я знаю про страх все!
Должно быть, он почувствовал ее боль, потому что голос его смягчился:
— С детства?
— Да. Нет, мне встречались и хорошие люди, добрые, искренние! Но были и другие… Меня постоянно перебрасывали из одной приемной семьи в другую до тех пор, пока мне не исполнилось пятнадцать.
— Расскажи мне все, Конни.
Девушка искоса посмотрела на своего спутника, на его резко очерченный профиль. Осмелится ли она поведать о постыдных кошмарах прошлого? Это все равно что вырвать сердце из груди и протянуть ему на ладони для инспекции! Может ли она довериться этому человеку?
— Я была самой обыкновенной девчушкой. Мечтала, надеялась. Хотела быть хорошенькой. Хотела, чтобы меня любили… Но судьба предназначала для меня нечто совсем другое. — Голос Конни понизился до еле слышного шепота: она ни за что не произнесла бы этих слов в полный голос. — Страх — это ремень и побои. — Со свистом рассекая воздух, полоска кожи впивалась в кожу. Звук этот до сих пор звучал у нее в ушах. — Страх приходит, когда просыпаешься поутру, и женщина, ставшая твоей приемной матерью, обзывает тебя лгуньей и бессовестной дрянью. Я никогда не лгала. Никогда!.. Страх — это когда бьют за то, что запачкала носочки. Страх — это когда наручником приковывают к кровати на ночь за то, что попыталась бежать. О да, я многое могу рассказать про страх! Страх — это когда человек, называющий себя твоим приемным папочкой, притискивает тебя к стене, дышит в лицо винным перегаром и грозит, что придет к тебе ночью, когда все уснут. И никто не спасет. Никто!..
Ник резко вырулил на обочину и затормозил. Девушка ощутила на плече его руку и тряхнула головой, отказываясь от утешения.
— Не надо, Ник. Мне больше нечего рассказать.
— Прости…
— Нечего меня жалеть! Все уже кончилось, и я многому научилась. — Она могла согнуться под непосильным бременем, могла сесть на иглу, могла поймать себе мужа или богатого покровителя или просто покончить с собой. Вместо того она окрепла. — Я живучая, Ник. Я выкарабкалась!
— Позволь мне помочь тебе.
Девушка повернула голову и встретилась с ним взглядом, в глазах ее спутника уже не было гнева. Только ласка и сострадание, которых ей так не хватало!
— Поедем домой, Ник.
Мотор снова уютно заурчал, и остаток дороги молодые люди молчали. Конни чувствовала, что страхи ее понемногу улеглись, словно пыль после ветра. Хорошо, что есть на свете человек, которому можно рассказать про ночные кошмары, что часами не дают уснуть… Но сейчас она ощущала себя выжатым лимоном.
Ник откашлялся.
— Ты узнала что-то новое от Стива?
Конни очень не хотелось сообщать о возможной связи между Клуни и Корффом. В конце концов, Ник Роббинс — работник правоохранительных органов. Все, что она ему откроет, он обязан занести в протокол. А у Конни уже возникло недоброе предчувствие по поводу предприятия «Комби» и его инвесторов. Так что девушка предпочла сделать акцент на «оскорблении действием»:
— Его избили, Ник! Он не сказал кто; уверял, что скатился с лестницы. Но перед нами — явный случай превышения служебных полномочий.
— Почему ты считаешь, что это — дело рук полицейских?
— А то кого же? Работа отменная — бедняга весь в синяках!
— Стив согласится подать официальную жалобу? — поинтересовался прокурор. — Мне очень хотелось бы заставить Мортона основательно почистить свой участок.
— У Стива недостает мужества. Ему велели молчать: именно так он и поступает.
— Стиву повезло, что за него сражаешься ты!
— Я не прочь позаботиться о других, — улыбнулась девушка. — Поэтому и хочу стать юристкой.
— Защищать чужие права… — кивнул прокурор. — Это благородное стремление, Конни. Все бы отдал, лишь бы юристы обращали свои мечты именно к этой путеводной звезде. Тогда каждый процесс становился бы триумфом истины и справедливости.
Они уже въехали в ворота. При свете дня Конни отдала должное изысканной строгости особняка. Ник повернул ключ в замке и придержал для девушки дверь.
— Ты особо не рассиживайся! — предупредил он. — Часа через два нам выезжать. У меня встреча с Аделиной и Даном. Нужно обговорить тактику допроса Андриани. Очень может быть, что заработаемся допоздна. Я только хотел переодеться.
Он двинулся вверх по лестнице; девушка шагала рядом, наслаждаясь ощущением упоительной близости. Альковные тайны, вспомнила она с улыбкой. Оба упрямо закрывали глаза на то, что, по сути дела, живут под одной крышей, словно муж и жена.
Оказавшись в спальне, Конни вполголоса замурлыкала веселый мотивчик. Мягкий ковер заглушал шаги. И тут взгляд девушки упал на кровать, подмечая: что-то не так, что-то не на месте. Сначала мозг отказывался воспринять то, что видели глаза. На подушке лежала фотография. Та самая, что некогда красовалась в квартире Стива Клуни! Это она, Конни, с платиновыми волосами хохочет, словно в насмешку над паникой, нарастающей в груди.
В самом центре фотографии, там, где у людей находится сердце, торчал кинжал…
Нужно было позвать Ника, но горло мучительно сжал спазм. Дыхание давалось с трудом. Конни почувствовала резкую боль в груди, словно кинжал на самом деле пронзил живую плоть, а вовсе не глянцевую поверхность фотографии. Вот такова, должно быть, магия колдовских обрядов!..
Конни резко подалась назад и наткнулась на письменный стол. Тот с грохотом опрокинулся.
И тут в комнате оказался Ник. Конни не слышала шагов, не слышала, как открылась дверь. Но он был тут, рядом.
Прокурор потянулся к кинжалу.
— Нет! Там могут быть отпечатки пальцев! — закричала девушка.
Взгляды молодых людей встретились. Конни показалось, что — и это произошло впервые — исчезло разделяющее их расстояние. Обоими владела паника. Ник боялся за нее; только он и никто другой воспринимал опасность, нависшую над девушкой, как свою собственную. Он удержал Конни за плечи и осторожно подвел к креслу.
Почему она не в состоянии выказать должное мужество? Девушка дрожала как осиновый лист, хватала ртом воздух, на лбу выступил холодный пот. Нет, томные героини романов так себя не ведут! Конни знала, что у нее самым неприглядным образом стучат зубы.
— Ник, он не спускает с нас глаз! Эта фотография — из квартиры Стива. Он, должно быть, шел за нами по пятам.
— Да, он нас выследил, — мрачно отозвался Роббинс. — Нужно уходить из этого дома. Сейчас же! Собирай вещи! Быстро!
Девушка попыталась сделать то, что он велел, но колени все еще подгибались. Руки так тряслись, что пальцы перед глазами сливались в одну сплошную линию.
— Не могу.
— Конни, тебе ведь смелости не занимать. Ты самая стойкая женщина из всех, кого я знаю. Возьми себя в руки!
Он был прав. Не остаться же в доме и ждать, когда на них нападут! И Конни принялась действовать. Затолкала одежду в чемодан — всю охапку, не складывая — и с трудом застегнула молнию.
Скоро возвратился Ник. В руках он держал аккуратный чемоданчик. И еще кое-что.
— Боже мой, Ник, ты берешь с собой пистолет?
— Да! Помнишь простреленный замок на лестничной клетке? Если за нами охотится убийца — нам не помешает быть во всеоружии. Но заранее предупреждаю: стрелок из меня никудышный.
— Не люблю оружия, — поморщилась девушка.
— Я тоже. — Ник надел пиджак, прикрывая кобуру. Небольшая выпуклость под левой рукой едва различалась. Затем одарил девушку неотразимой улыбкой. — Все будет в порядке, Конни! Обещаю!
Они вышли из дома, Ник завел машину, и беглецы устремились прочь.
Роббинс выбирал самые головоломные маршруты, сворачивал то на одну улицу, то на другую, выруливал на главную магистраль и снова скрывался в безлюдном переулке.
— Куда мы едем? — наконец рискнула спросить Конни.
— Я пытаюсь избавиться от «хвоста», если таковой есть, — отозвался прокурор, не отрывая взгляда от зеркала заднего вида. — Думаю, что теперь мы в безопасности — разве что у них не меньше дюжины машин.
И он снова запетлял по переулкам, то и дело пересекая осевую линию. К тому же ему не терпелось избавиться от машины. Слишком уж она приметная. А может, в ней уже стоит «маячок»?
Еще несколько поворотов — и «БМВ» остановился у обшарпанного домика.
— Добро пожаловать на землю моих предков, Конни. Хотя известно, что американские плантаторы отвоевали Техас у Мексики, но еще в середине прошлого века здесь обосновались сотни ирландских иммигрантов. Сущие голодранцы, хуже рабов.
— Но семья Роббинсов, похоже, выбилась в люди?
— А то! — Схватив Конни за руку, молодой человек увлек ее к дверям дома, где некогда жил его прапрадед. Несколько лет назад Ник продал дом пожилой негритянке, что снимала его на протяжении многих лет. Она-то и открыла гостям дверь. Узнав Ника, хозяйка широко раскинула руки ему навстречу.
— Привет, Сара. — Пышнотелая негритянка работала в булочной. Отвечая на сердечные объятия, Ник с трудом сомкнул руки у нее за спиной. — Как жизнь?
— Отлично. Вот уж рада-радешенька тебя видеть! — Сара шутя погрозила пальцем. — Давненько ты не заглядывал к старухе.
— А теперь вот пришел с просьбой!
— Торопишься? Вечно носишься сломя голову! А разве ты не представишь меня своей даме?
Все вошли в дом, и, знакомя женщин друг с другом, Ник вдруг вспомнил о том, что Сара весьма сведуща в колдовстве. Раскрашенные маски и барабаны увешивали стены. Повсюду валялись причудливые амулеты. Запах благовоний смешивался с ароматом стряпни.
— Есть слоеный пирог, — сообщила Сара. — Вы бы присели да съели бы по кусочку. С кофе…
— Я как раз ищу талисман, — возбужденно перебила хозяйку Конни. — Мне так нужна удача!
Негритянка понимающе кивнула, заковыляла к книжной полке, приподняла крышку резного деревянного ларца и почтительно извлекла на свет ворох зеленой пряжи с завязанными тут и там узелками.
— Вытяни руку, — приказала она девушке. — Ладонью вверх!
Сара обмотала зеленой нитью запястье Конни. Все ее действия были исполнены тайной значимости, и Ник тут же вспомнил детство: как завораживала его эта женщина и ее колдовство! Сара тем временем завладела рукой Ника и выложила узор из пряжи на его ладони.
— Вот твоя удача, Конни. Держись его! Он тебя сбережет!
Распутывая зеленую нить, шаманка наклонилась к самому уху Ника.
— Она твоя судьба, мальчик мой!
Затем Сара проворно сплела из пряжи браслет и, отступив на шаг, критически оглядела свое произведение.
— Спасибо, — от души поблагодарила Конни. — Дайте я заплачу вам. Это плохая примета — взять амулет даром.
Девушка запустила руку в свою сумочку и вдруг неловким движением опрокинула ее на пол.
— Ой, что я наделала!
Ник нагнулся подобрать разбросанные вещи, и перед глазами его вспыхнула серебристая кругляшка размером с пуговицу. «Маячок»! Это приспособление посылало сигнал, позволяющий преследователю безошибочно определить местонахождение объекта. Должно быть, убийца подбросил его в сумочку еще на лестнице… и получил возможность следить за жертвой днем и ночью! Ведь девушка таскала сумку повсюду!
Объяснив принцип действия «маяка» женщинам, Ник подытожил:
— Похоже, полоса невезения уже закончилась!
Конни протянула негритянке двадцатидолларовую купюру.
— Спасибо вам большое!
Пышнотелая Сара обернулась к гостю.
— А ты что от меня хотел, Ник? Я вижу, тебе не терпится удрать.
Тот вручил ей ключи от машины.
— Я оставлю у тебя «БМВ» на пару дней?
Глаза негритянки радостно вспыхнули.
— А можно мне на ней поездить?
— Безусловно, мэм. Машина застрахована.
— О-ла-ла! — возликовала Сара. — Люблю такие услуги!
Напоследок Нику всунули пакет с завернутым в фольгу пирогом, и молодые люди пустились в путь, таща чемоданы в руках. На соседней улице Роббинс бросил «маячок» в водосточный люк.
Проследив за блестящим металлическим предметом, Конни перевела взгляд на зеленый браслет, сплетенный шаманкой.
— Знаешь, она мне понравилась.
— Сара славная. — Ник обнял девушку за плечи. — Как и ты!..
— А теперь куда мы направимся? — полюбопытствовала Конни.
— Туда, где будем в безопасности.
Но Ник успокоился только тогда, когда они переступили порог небольшого отеля на окраине города. Комната на втором этаже оказалась просторной и светлой, двустворчатое окно выходило на решетчатый балкончик.
— Восхитительно! — воскликнула Конни, распахивая окно. — Но тебе, наверное, пора. — У тебя встреча с Аделиной Нильсен и Даном.
— К чертям встречу! Сегодня у меня только одно дело — обеспечить безопасность моей главной свидетельницы!
— Ты видишь во мне только свидетельницу? Ох, Ник, а ведь я могла бы стать для тебя гораздо, гораздо большим! — Девушка испуганно прикрыла рот ладошкой, но опасное признание уже сорвалось с губ. — Забудь! — потребовала она. — Не знаю, что на меня нашло? Я как будто околдована…
— Знаешь, я тоже ощущаю себя во власти каких-то странных чар, — признался Ник.
— Это все амулет Сары: он привязал меня к тебе!
— И я тебя никогда не покину, Конни. Телохранитель, правда, из меня не самый опытный, однако есть один плюс: мне можно доверять — в отличие от полиции и ФБР.
— Ты самый надежный телохранитель на свете! Я никогда не ощущала себя в такой безопасности!
Ник заглянул ей в глаза.
— Хочешь знать, что ты для меня значишь?
Он замолчал, и недоброе предчувствие шевельнулось в душе Конни, бередя старые раны, обостряя зрение и слух. Сейчас Роббинс ей все выложит! Скажет, что бесконечно ее уважает и ценит! Ну что говорят в таких случаях, чтобы девушка не обижалась? А она, глупышка, размечталась!
— Ничего не надо говорить. Я поняла.
— А мне сдается, что нет! — Ник ласково притянул девушку ближе к себе. Тела их соприкоснулись. Исходящий от него жар обволакивал Конни горячей волной. Подняв глаза, она прочла в его взгляде неизбывную нежность, в которую не могла, не смела поверить. Неужели такое возможно? Неужели Ник Роббинс окажется тем единственным, кого она ждала? Поэтому когда он привлек ее к себе, Конни так изумилась, что даже не успела возразить. Их губы слились в глубоком, страстном, первозданном поцелуе.
Сдерживаемая до поры чувственность Конни вырвалась на волю и играючи смела все заслоны осмотрительности. Девушка прильнула к любимому, изнывая от желания. В висках пульсировала кровь под стать участившемуся дыханию.
Но вот поцелуй закончился, и Конни в изнеможении рухнула Нику на руки.
— Вот что я о тебе думаю, — ласково проговорил молодой человек. — Я хочу заботиться о тебе, хочу исцелить твою боль. Стать частью твоей жизни!..
Конни невольно оглянулась на кровати. Неужели именно сегодня она станет женщиной?.. Не то чтобы она гордилась статусом девицы — в ее-то возрасте уместнее сказать старой девы, — но близость с мужчиной — это не пустячное переживание. Ночь, проведенная с Ником, может стать самым значимым эпизодом в ее жизни. Осознанием собственного «я».
Медленно, словно утопая в белом пушистом облаке, девушка шагнула к ближайшей кровати. Всю свою жизнь она избегала мужчин и теперь не знала, как себя вести. О да, подмигивать и заигрывать она умела. Но что до высших восторгов любви…
Конни присела на краешек кровати и сбросила туфли. А что делать теперь? Тело ее напряглось. Движения стали неуверенными, неловкими…
Ник опустился рядом. Без тени мужской снисходительности он уложил ее на подушки и отбросил волосы у нее со лба.
Дыхание девушки участилось. Получится ли у нее? Сумеет ли она угодить ему?
— Ник, я… не знаю.
— Тсс, любимая. Все будет хорошо… Доверься мне!
Он принялся массировать ей ноги — бесконечно нежно, поглаживая ступни, икры, бедра.
— Что за блаженство! — Конни тихонько застонала. — Ножной массаж — это просто райское наслаждение для официантки!
— Но ты больше не официантка…
Во всяком случае, не сегодня! Может, завтра или на следующей неделе она вернется к работе, станет разносить подносы и урывками слушать лекции. Но сегодня Конни ощущала себя принцессой. Блаженная истома накатывала упоительными волнами. Тело само стремилось навстречу ласкающей руке.
Он расстегнул на ней блузку, снял и отбросил в сторону. Легкие поцелуи дождем ложились на кожу, освежая, словно роса на рассвете. Когда Ник снял с Конни лифчик и жаркие губы коснулись ее груди, девушка почувствовала, что в крови у нее разливается живое пламя. С уст сорвался легкий блаженный стон.
— Я не причиню тебе боли, — заверил он. — Никогда!
Сколько раз мужчина повторял эти слова женщине? Сколько раз лгал? Откуда-то из темноты снова надвинулись призраки прошлого, и горькие уроки юности предупредили: остановись! Немедленно!
— Не нужно опрометчивых обещаний, — проговорила она.
— Я не лгу. Доверься мне!
— Но ты меня совсем не знаешь! Откуда ты можешь знать, что именно причинит мне боль, а что — нет! — Словно одержимая, Конни толкнула его. — Я не затем всю жизнь избегала влюбленностей, чтобы сдаться именно сейчас!
Она храбро подняла взгляд, ожидая прочесть в глазах Ника разочарование и гнев, но никак не печаль, от которой у нее сжалось сердце…
— Все хорошо, Конни. Я не стану торопить тебя. Я подожду, сколько нужно.
А сколько нужно? В горле стоял горький комок. Зачем, ох, зачем она остановила его?
Конни спрыгнула с кровати и, подхватив блузку, бросилась в ванную. Посмотрелась в зеркало: вид вполне нормальный, только слегка раскраснелась. Судорожно натянула блузку, принялась застегивать пуговицы. Неужели прошлое оставило такой неизгладимый след?
По лицу ее катились слезы. Куда легче иметь дело с психами и наемными убийцами, нежели с одним-единственным человеком, которого любишь. Годы страданий и побои причиняли меньше боли, нежели муки разбитого сердца.