Ник лежал, растянувшись на кровати, чуть приоткрыв глаза. Он упражнялся в бдительности. Сквозь тюлевые занавески проникал предутренний свет. Здесь они в безопасности. Никто не знает об этом гнездышке.

Балансируя между сном и реальностью, Ник размышлял о том, что едва не оказался в одной постели с Констанс Грант, — со свидетельницей на самом важном в его жизни судебном процессе!

Из корпорации его за это, безусловно, не исключат, однако явное нарушение профессиональной этики налицо. Если бы Стэнли Корфф задал девушке вопрос о ее взаимоотношениях с мистером Роббинсом, показания Конни оказались бы дискредитированы, объяви она присяжным, что спит с государственным обвинителем. И о чем он только думал?! Что не головой — это уж точно!

Ник оглянулся на соседнюю кровать. От увиденной картины замерло сердце. Золотые лучи окружали спящую мерцающим ореолом. Во сне лицо девушки сохраняло выражение доверчивой невинности и чистоты; взъерошенная и агрессивная днем, сейчас Конни казалась молодому человеку несказанно прекрасной, по-детски беззащитной.

А ведь никто не мог сравниться с этой девушкой в способности навлекать на свою голову напасти в огромном объеме и с немыслимой быстротой! Имя Конни Грант давно стало для Роббинса синонимом слова «неприятности». Почему же он так радовался тому, что эта несносная упрямица встретилась ему на пути? Вчера она доверила ему самые потаенные тайны своей души. А ночью…

Все естество девушки стремилось к любви. Как она отзывалась на его прикосновения! Какой силы затаенная страсть таилась в ней. И однако в поцелуе была и трогательная неловкость и робость, словно дело происходило в первый раз. Неужели она и в самом деле чиста и непорочна?..

О, если бы так! Как хочется поверить в ненароком вырвавшееся признание! Поверить в то, что Конни и Стив Клуни не любовники, но друзья. Возможно ли это?

На первый взгляд это казалось неправдоподобным. Когда Конни впервые явилась в его офис, выглядела она в точности как разбитная официантка: потрясала своей пышной грудью в обтягивающем свитерке, а уж размалевана была так, что любой мужчина счел бы подчеркнуто полные губы приглашением познакомиться поближе.

В офисе Роббинса перебывало немало женщин, чья история повторяла жизненный путь Конни. Он видел жен, которых истязают мужья, видел изнасилованных отцами дочерей, видел брошенных матерей с оравой ребятишек на руках. Жертвы — израненные, истерзанные, сломленные пережитыми горестями.

Конни была такая же, как они, и все же другая! Она не позволила себе стать жертвой. Сколько раз эта девушка повторяла ему, что непременно пробьется в жизни, и Ник ей верил.

И теперь разумная осмотрительность Конни должна стать для него уроком. Его влечение к ней — чистой воды безрассудство! Но как хочется стать тем самым мужчиной, который посвятит Конни в любовь, бережно и ласково научит упоительным восторгам страсти…

Ресницы девушки дрогнули и затрепетали. Рассвет нового дня означал для Конни новую битву.

— Доброе утро, Ник, — улыбнулась она.

Боже, как она прекрасна!

— Тебе хорошо спалось!

— Классно, но, должно быть, я голодна как зверь, потому что мне снилась еда: огромный банкет на двести персон. Как насчет завтрака в номер?

— В этом отеле такая услуга не предусмотрена. Мы можем съесть слоеный пирог Сары или быстренько собраться, выехать пораньше и позавтракать в городе. Дел предстоит немало.

Конни лениво перекатилась на бок и поглядела на ковровую дорожку, разделяющую кровати.

— А какие у нас дела?

— Сперва мы заглянем в офис, и я проверю, готовы ли Аделина и Дан к встрече с Андриани. Потом купим тебе вечернее платье.

— Зачем?

— Сегодня матушка устраивает ежегодный прием. Мое присутствие обязательно. А это означает, что и ты пойдешь со мной.

— Прости, Ник, но вечернее платье мне сейчас не по карману.

— Плачу я. И чтобы до полу, знаешь ли… Мини-юбки исключаются.

— Это что, великосветский бал?

Ник покачал головой.

— Всего лишь маленькая домашняя вечеринка, рассчитанная на две-три сотни ближайших матушкиных друзей: гарантия того, что и миссис Роббинс, в свою очередь, удостоится приглашений на лучшие приемы и балы сезона. Еды ожидается столько, что можно было бы накормить парочку стран третьего мира, если бы те согласились питаться исключительно паштетами и канапе. Дамы в золоте. Мужчины в смокингах. Оркестр. Вот, пожалуй, и все.

— Звучит потрясающе! — восхитилась Конни.

— Посмотрим… — Ник сбросил ноги с кровати, с неудовольствием осознавая, что из одежды на нем только трусы, и поспешно направился в ванную. Конни хихикнула ему вслед, и молодой человек обернулся: — Что тут смешного?

— Ты элегантен до мозга костей, Ник! У тебя даже белье шелковое и с монограммой.

Конни тихонько замурлыкала про себя, любуясь стоящим перед нею красавцем. Тело молодого человека отличалось соразмерностью пропорций: широкие плечи, сильный, жилистый торс, узкие бедра… До чего хорош собой и до чего ухожен — даже шерстка на груди словно бы аккуратно расчесана! Ник, смутившись, скрылся за дверью ванной.

Конни откинулась на подушки. Почему вчера вечером она сказала ему «нет»? Ночь любви с этим удивительным человеком, ее покровителем и защитником, могла бы стать самым драгоценным воспоминанием ее жизни!..

Но ведь рано или поздно наступит пробуждение, напомнила себе девушка. Какой роман возможен между ними? Он влиятельный прокурор, а она свидетельница, по окончании судебного процесса уедет на новое место жительства — так диктует программа защиты! — и навсегда исчезнет из его жизни.

Разумнее всего держаться на почтительном расстоянии, замкнуть сердечко на замок и для пущей надежности обнести колючей проволокой. Однажды уступив Роббинсу, она станет строить воздушные замки, а это приведет к неизбежной череде разочарований.

Стараясь не сталкиваться друг с другом, молодые люди оделись и сошли вниз. Они без труда поймали такси и ровно в восемь были у дверей офиса. Едва лифт остановился на третьем этаже, из кабинета выглянула Аделина.

— Ник, мне нужна помощь. Дан совсем ничего не соображает!

Застонав сквозь зубы, прокурор поспешил к месту событий. Конни следовала за ним по пятам.

— Простите, что не пришел вчера на встречу, — извинился Ник. — Помешали важные обстоятельства.

Аделина нетерпеливо махнула рукой.

— Дан неверно представляет себе ход допроса. Он собирается выяснять, каким образом и зачем состряпано якобы ложное обвинение против Макса Саверо. А я говорю, что нам нужны имена.

— Нам нужно и то и другое, — отрезал Ник и оглянулся на Конни: — Тебе нельзя это слушать!

— Я заткну уши.

— У нас уже есть малоправдоподобный сценарий, согласно которому какие-то люди «подставили» Макса в качестве убийцы собственных родителей, — продолжала Аделина. — Надо узнать имена этих людей. Тогда мы сможем вызвать их в качестве свидетелей. И Дан считает, что по крайней мере один из нас должен прихватить диктофон и зафиксировать бред этого жулика.

— Никаких диктофонов, — твердо объявил Роббинс. — Таково обязательное условие Стэнли Корффа. Любые записывающие устройства абсолютно исключаются.

— Кстати, Конни, я слышала, вчера вы наведывались в тюрьму побеседовать с вашим приятелем, Стивом Клуни. Вы узнали что-нибудь новое, полезное для меня? — обернулась Аделина к девушке.

— Нет, — солгала Конни. Можно ли отдавать Стива на растерзание этой пиранье в юбке? — Но меня встревожило другое: его избили. Налицо явное превышение полномочий.

— Проклятье! — выругалась Аделина. — Роббинс, тебе следует что-то сделать с Чарлзом Мортоном и его головорезами в форме. Дело Стива Клуни выеденного яйца не стоит, для меня это — верная победа. Если полиция испортит мне все своим дурацким вмешательством…

— Стойте! — воскликнула Конни. — Вы не поняли. Беззащитного, бесправного заключенного жестоко истязают!

— Верно. И присяжных такие штуки способны растрогать. Я вполне могу проиграть процесс.

Конни скрипнула зубами. При чем тут личные амбиции? Правосудие — это вам не азартная игра! Но девушка не успела возразить — Ник уже ухватил ее за руку и повел к двери.

— Во сколько вы встречаетесь в Андриани?

— В четыре, в каком-то поганом ресторанчике! — Аделина издевательски хмыкнула. — Вам, Конни, это место наверняка знакомо…

Кипя от негодования, девушка проследовала за Роббинсом в его кабинет. Дан уже дожидался их. Усталость последних дней сказалась на рыжеволосом пареньке: отбор присяжных и сотрудничество с Аделиной Нильсен обернулись непосильным напряжением. Под глазами его темнели круги.

— Не могу с ней работать, — простонал он.

— Аминь! — подвела итог Конни, пододвигая себе стул.

— Прекратите! Вы оба! — прикрикнул Роббинс. — Адел, может, и резка, зато отличный специалист!

— Она хочет заставить Андриани назвать имена, — пожаловался Дан. — Заранее ясно: ничего из этого не выйдет. Ник, неужели никак нельзя протащить с собой диктофон?

— Нет! — отрезал Роббинс, и утешающе добавил: — Уверен, что вы с Аделиной отлично сработаетесь. Предоставь ей роль агрессора, а сам разыграй этакого добрячка-утешителя. Может, Андриани тебе и откроется.

— Как же! Жди! Даже если он и попытается, Стэнли вовремя заткнет ему рот! — И с этими словами Дан вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.

И тут Конни вдруг решилась.

— Ник, мне нужно сообщить тебе кое-что о Стиве. — Она извлекла из сумочки папку Клуни и разложила страницы на столе. Это список инвесторов компании «Комби», что принесла Стиву немалую выгоду, и Майклу тоже. Выплата прибылей с этого капиталовложения и привела Майкла в Хьюстон.

— И что?

— Прогляди-ка повнимательнее: Ты увидишь одно очень знакомое имя. Стэнли Корфф. Похоже, он крупнейший вкладчик «Комби».

Ник тут же подхватил мысль девушки.

— Время выплаты прибылей могло быть подстроено Корффом, и тогда ему точно было известно время прибытия Майкла в город…

Конни кивнула.

— Стэнли мог шепнуть словечко нужным людям, друзьям Макса. — Теперь уже Роббинс гораздо пристальнее изучал список. — Да будь я проклят! Смотри кто еще тут есть! Дин Портер!

Это имя ничего не говорило Конни.

— А кто это?

— Так звался Джефф Борн в рамках программы защиты свидетелей. — Прокурор поднял взгляд. — Один мой приятель из Федерального управления как-то говорил мне, что Борн ему подозрителен, да я не прислушался.

— Не верю ни единому слову! Джефф был одним из постоянных посетителей «Афродиты». Я всегда восхищалась его благородством: не он ли отказался от карьеры бухгалтера ради того, чтобы выступить в роли свидетеля!

— Бухгалтер, вкладывающий деньги в «Комби»!

— Может, просто совпадение, — отмахнулась Конни, ощутив, однако, смутную тревогу. Список инвесторов «Комби» напоминал закрытую банку с червями: крышка открылась, и вот-вот наружу выползет что-то до крайности мерзкое…

Когда Ник вырулил на подъездную дорожку у фамильного особняка Роббинсов, как раз пробило семь. Незадолго до того молодые люди заглянули в модный магазинчик, и Конни, верная себе, выбрала длинное платье с люрексом — самое искристое, что только нашлось в ассортименте, — и туфли-лодочки на высоких каблуках. Примерила, решительно оборвала ценники и во всем этом великолепии вернулась к машине. Ник переодеваться не стал. Строгий темно-синий костюм вполне соответствовал матушкиным требованиям…

Конни завороженно приникла к лобовому стеклу. Высокие белые колонны венчал фронтон. Широкие мраморные ступени вели к входу.

— Должна сказать, что твои предки недурно преуспели в этой жизни!

Убедив Конни, что ключи вполне можно доверить затянутому в ливрею лакею, Ник взял девушку под руку и торжественно повел гостью в родовое гнездо.

Старший Роббинс умер три года назад, и Ник не одобрял решения матери не нарушать традицию, притворяясь, что жизнь продолжается и семья благоденствует, несмотря на потерю ее главы. Без отца бал Роббинсов утратил смысл. В былые времена называли торжество Балом всемогущих: влиятельные лица сходились под эти своды обсудить в праздничной суете дела государственной важности.

Отец Ника, влиятельный адвокат, всегда пользовался этим случаем, чтобы поощрить политические амбиции сына.

— В один прекрасный день, мальчик мой, ты станешь губернатором.

Но Ник не хотел становиться ни губернатором, ни даже главным прокурором Федерального судебного округа. Его место — зал суда.

— Восхитительно! — вздохнула Конни. — В таком просторном доме и потанцевать не грех!

— Потерпи немного. Пока пришли человек пятьдесят, не больше. Вот соберется сотни три, а там и оркестр подоспеет. Танцы начнутся ровно в восемь тридцать.

Про себя Ник таил надежду, что к тому времени он уже исполнит свой долг перед обществом и покинет благородное собрание.

— Приготовься, — негромко предупредил он. — Идет матушка.

Айрин Кристин Роббинс оказалась хрупкой и изящной шестидесятилетней дамой. Каскад седых локонов, причудливо уложенный в высокую прическу, подчеркивал гордую посадку головы. Вот уже три года миссис Роббинс появлялась на балу в одном и том же переливчатом зеленом платье: оно изумительно шло к изумрудно-бриллиантовому ожерелью, что муж собирался подарить ей на Рождество, наступившее две недели спустя после его смерти.

Что за ирония, подумал Ник. Его отец умер от сердечного приступа за несколько дней до того, как чета Саверо погибла от руки сына. Возможно, ненависть Ника к Максу отчасти объяснялась его собственным горем…

— Мама, — начал он, — позволь мне представить…

— Я знаю юную леди. Это Конни Грант. Она выступала свидетельницей на процессе Саверо. — Айрин Кристин протянула затянутую в перчатку ручку. — Ваш новый стиль просто очарователен! Черные волосы вас необычайно красят. А как вы стройны!

— Спасибо, мэм. Должна признаться, что в более элегантном доме я еще не бывала. В гостях, я имею в виду.

— А как еще можно попасть в дом, если не в качестве гостьи?

— Мне доводилось обслуживать званые приемы, — пояснила Конни. — Больше всего я любила свадьбы: на лужайках расставлены цветные шатры, деревья увешаны гирляндами — чудо, да и только!

— Обожаю свадьбы! — Айрин Кристин устремила на сына скорбный взгляд. — Надеюсь, что однажды и Ник поучаствует в упомянутом событии — в качестве жениха. У меня ведь еще две дочери, и обе замужем.

— Одна даже дважды, — вставил Ник. — Или трижды?..

— Ник, ты же знаешь, я не выношу сплетен!

— Нет? — По мнению сына, скандальные разоблачения были излюбленным хобби матушки. Во всяком случае, миссис Роббинс знала абсолютно все и обо всех.

— Я слышала, что эта свидетельница находится под твоим особым покровительством, — лукаво продолжала Айрин Кристин. — Это верно, Конни?

— Боюсь, я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, мэм…

— Мама хочет знать, не спим ли мы вместе, — разъяснил Ник. — Отвечаю: нет, мамочка. А откуда сей слух?

— Ну, эта милейшая девушка из твоего офиса — Аделина Нильсен… она уже здесь. Вот там, у стойки.

— Спасибо, мама! — Ник нагнулся и поцеловал ее в щеку. — Надеюсь, вечер пройдет успешно.

На какое-то мгновение лучезарная улыбка угасла. Миссис Роббинс подняла взгляд.

— С каждым годом мне все труднее, Ник!..

За маской светской учтивости угадывалась затаенная боль.

— Мама, тебе совсем плохо?

— Я так стосковалась по отцу! Люди говорят, что время лечит, а сердце все ноет и ноет…

— На следующей неделе мы с тобой пообедаем вместе, пусть хоть небо упадет на землю! — пообещал молодой человек.

— На следующей неделе, — невозмутимо сообщила Айрин Кристин, — я намерена дневать и ночевать в зале суда, аплодируя твоему успеху. Отцу не понравилось, если бы я пропустила такое событие.

— Это не школьный футбольный матч, мама! — Ник нежно потрепал ее по щеке. — Но я ценю твою поддержку.

Миссис Роббинс заскользила через зал навстречу прибывающим гостям.

Ник подвел Конни к длинному зеркальному бару, где прочно утвердилась Аделина с высоким стаканом в руке. В бокале плескалось виски с содовой и льдом. Даже в воздушном платье розового шелка Аделина напоминала средних размеров танк. Однако Ник решил проявить учтивость.

— Сегодня ты просто очаровательна, Адел!

— Благодарю за нежданный комплимент!..

И Ник перешел прямо к делу, занимающему мысли обоих.

— Как прошла беседа с Карло Андриани?

— Стэнли недурно выдрессировал своего свидетеля: Андриани так ничего и не открыл. Твердил, что панически боится упоминать имена людей, организовывавших «подставку», и пользовался кличками. Главный зачинщик, как ни глупо звучит, звался Нос. У остальных — прозвища еще более идиотские. Похоже на заговор семи гномов. — Аделина решительно стукнула стаканом по стойке. — Прости, Ник, но вызывать в суд мне абсолютно некого! А ведь на свете полным-полно людей, заинтересованных в смерти Джованни Саверо!

— Но зачем было убивать его жену? — вмешалась Конни. — Такая милая женщина!

Ник резко обернулся.

— Тебе вообще нельзя это слушать!

— Болтовню за бокалом коктейля? — Конни возвела очи к небу. — Ты не сообщил мне ровным счетом ничего нового. Только то, что некий человек по прозвищу Нос мечтал убить мистера и миссис Саверо, а это — детский бред!

Тем не менее девушка послушно отступила назад. В толпе людей она углядела знакомое лицо. Джейн Конрад собственной персоной! Леди тяжело облокотилась на стойку, словно уже воздала должное любимому вину.

— Как славно снова вас увидеть, Джейн!

Взгляд светской дамы сделался осмысленнее, однако для того, чтобы узнать Конни, Джейн Конрад потребовалось несколько секунд.

— А!.. Вы приятельница Тейлора.

— Да. Вам, должно быть, в тягость все эти развлечения, а вот ваш жених, Майкл Джордан, оценил бы сегодняшний бал по достоинству.

— Тейлор пришел бы в полный восторг! Ах, как ему шел смокинг! Все дамы просто умирали от зависти ко мне! — Джейн поднесла бокал к губам. — Чудесный вечер! В воздухе ощущается нечто такое… романтическое…

— Майкл был очень романтичен, верно? — Конни было неловко: ведь она намеревалась воспользоваться слабостью собеседницы. С другой стороны, будучи «под мухой», Джейн может выболтать что-нибудь важное. — Расскажите, как он за вами ухаживал?

— Мне особенно запомнилась одна тихая летняя ночь. Теплый ветерок овевал наши лица. Тейлор и я пили наше любимое вино… — Джейн вздохнула: — Мы оба были слегка навеселе — не пьяны, нет, но под хмельком. И мы занимались любовью до рассвета…

В беседу вклинился посторонний голос:

— Мисс Грант! Какая встреча!

Даже не оборачиваясь, Конни знала, кто стоит рядом с ней. Опять Стэнли Корфф. Девушке ничего не оставалось делать, как представить адвоката Джейн.

— А мы уже знакомы, — хихикнула та совершенно неподобающим для светской дамы образом.

Надеясь сбежать, Конни притворилась, будто заметила в толпе знакомого.

— Вы уж извините…

— И меня, — подхватил Стэнли, решительно беря девушку под руку.

— Не хочу показаться грубой, — подняла глаза Конни, — но если вы еще раз прикоснетесь ко мне, я завизжу на весь зал!

— Ах, мисс Грант, ласки восхищенных обожателей для вас не внове!

— Что вы такое говорите?

— Ваша репутация, Конни, еще сыграет с вами дурную шутку!..

— Сэр, ваши предположения меня оскорбляют!

— Оскорбляйтесь сколько душе угодно! Никто вам не поверит. — Ровные, ослепительно-белые зубы сверкнули в гримасе слишком злобной, чтобы заслужить название улыбки. — На первом процессе я допустил ошибку, не попытавшись дискредитировать свидетелей. Вас оказалось слишком много, а к парочке вообще было не подступиться. Но вы, Конни, дело другое…

Кровь пульсировала у девушки в жилах. О чем он?

— Вы почитаете себя в безопасности — теперь, когда больше не походите на дешевую проститутку. Но я использую это себе во благо. Докажу, что вы двуличная лицемерка. Лгунья! Обманщина!

— Говорите обо мне все, что угодно! — выкрикнула Конни. — Но я своими глазами видела то, что произошло в ресторане!

— Вопрос в том, как присяжные воспримут ваши слова после показаний парочки моих свидетелей.

— Каких же?

— Увидите. — Адвокат злобно расхохотался. — Я разделаюсь с вами, и никто не поверит ни единому вашему слову!