После того как шериф уехал, Камми еще несколько долгих минут стояла на пороге, вцепившись в дверную ручку. Бад хотел прислать кого-нибудь для компании, чтобы она не чувствовала себя одиноко и подавленно, или, по крайней мере, привезти чего-нибудь успокоительного. Она отказалась и от того, и от другого. И вот сейчас, глядя пустыми глазами в ночь, она никак не могла прийти в себя, осознать до конца известие кузена и решить, что же делать дальше.

Первой ее мыслью было немедленно отправиться в дом матери Кита. Его отец умер несколько лет назад, и пожилая женщина жила теперь одна. Если не вспоминать о мелких стычках и взаимных обидах, то Камми в общем-то ладила со свекровью и не сомневалась, что та примет ее соболезнования. Но, с другой стороны, не будет ли воспринят ее визит как бесцеремонное вторжение, как мучительное напоминание о том, что следовало навсегда забыть.

Кит застрелен. Здесь, в сонном, степенном Гринли, такое происшествие выглядело противоестественным и невероятным.

Убит Кит. А Джанет Бейлор пропала.

Да что же это такое творится?! Конечно, в городе не обходилось без шумных семейных вечеров и перебранок соседей, семейных ссор, случайных аварий и скоропостижных смертей. Но ничего подобного раньше не случалось.

Застрелен. В заповеднике.

Камми резко повернулась и бросилась по коридору к лестнице. Взлетела наверх, ворвалась в свою спальню и подбежала к прикроватной тумбочке. Рывком выдвинула верхний ящик, куда совсем недавно положила пистолет. Тот самый «магнум» — Камми пугала им Кита в лесу. Пистолет она потеряла в тот же вечер, а Рид нашел и вернул той же ночью.

Пистолет исчез.

Рид тоже поднялся за ней на второй этаж и спокойно вошел в спальню. Теперь он стоял, опираясь плечом о дверной косяк, и внимательно следил за ее действиями. Камми подняла голову, чтобы посмотреть ему в глаза.

— Нет, я не брал его, — сказал он колючим от раздражения голосом.

Она совсем не это имела виду. А может быть, это?

— Где ты был сегодня днем? — как-то само собой вырвалось у нее.

— Я-то занимался делами фабрики, — вспыхнул он, — а вот куда заезжала ты между посещениями «Форта» и ботанического центра?

Подозрение. Отвратительная, мерзкая вещь. И обоюдоострое оружие.

Камми тотчас же опустила глаза. Задвинув ящик в тумбочку, она сделала несколько шагов к двери и, остановившись, крепко обхватила себя руками, стараясь унять внутреннюю дрожь.

Рид долго не сводил с нее взгляда. Наконец он заговорил:

— Даже если это сделала ты, во что мне очень трудно поверить, я не стану обвинять тебя. После того, как Кит ударил тебя, считаю, у тебя были на то основания.

Камми вскинула на него испуганный взгляд, тут же пойманный в ловушку ясных, правдивых глаз Рида.

— Но ведь и у тебя могут быть на то основания, — взволнованно сказала она.

— И за них ты прощаешь меня? — Склонив голову набок, Рид напряженно ждал ответа.

— Да нет, я не уверена.

— Нет, — понимающе и даже с долей одобрения сказал он. — В отличие от тебя, я не претендую на какие-либо смягчающие обстоятельства. Мне не стоит искать оправданий.

— Может быть, ты сделал это из-за меня? Решив, что так будет лучше?

— Ты полагаешь, я мог убить Кита ради тебя? — спросил Рид, прищуриваясь.

— Мне кажется, что такое возможно.

Они неотрывно смотрели друг на друга в тягостном молчании. В конце концов Рид кивнул головой, соглашаясь.

— Я действительно мог бы так поступить, будучи уверенным, что ты этого хочешь.

Камми была уверена, что Рид не лгал. Но был ли он до конца откровенен — в самом ли деле, убийство Кита — не его рук дело?

Самым ужасным было то, что ответ на этот вопрос не имел для Камми никакого значения. К какому типу женщин ее можно было отнести, если готовность мужчины совершить ради нее убийство не ужасала, а радовала? Страшно даже подумать.

— Для тебя такое сделать гораздо легче, чем для других, — тихо произнесла она.

— Легче исполнить, — отозвался Рид. — Зато тяжелее преодолеть отвращение.

Наблюдая за тем, как менялось выражение его лица, Камми поняла, что Рид раскрыл перед ней сейчас ту часть своего «я», которую скрывал от посторонних глаз. Однако это не означало, что Камми полностью разрушила его оборонительную стену. Просто Рид сознательно предоставил ей возможность заглянуть за эту стену. Но зачем? Об этом Камми не осмеливалась даже подумать.

— В таком случае, — спокойно сказала она, — если ты виноват, я должна разделить с тобой наказание.

— Только если ты позволишь разделить с тобой твою вину, — прозвучало в ответ.

Взаимные подозрение и недоверие. И обоюдное желание найти выход из тупика. Тупик. Поэтому ей так больно.

Внезапно выражение лица Рида изменилось, и он шагнул к ней навстречу.

— Мне нужно кое о чем рассказать тебе. О том, что произошло между мной и Китом на фабрике.

— Я уже знаю. — Камми поспешно отвернулась от него. — Это… это не имеет никакого значения. Я бы предпочла больше не говорить на эту тему, если ты не против. А еще мне бы хотелось побыть одной.

Рид сосредоточенно молчал, словно пытался вникнуть в тайный смысл ее слов, наконец затянувшееся молчание было прервано.

— Что ж, в таком случае не буду тебе мешать. Спи, если сможешь заснуть. Постарайся ни о чем не думать. Не стоит изводить себя из-за того, что уже невозможно исправить.

— Ты делаешь выводы на основе личного опыта в совершении умышленных убийств?

— Что еще? — голос Рида прозвучал мрачно и устало.

Камми не слышала шагов, но, когда она обернулась, Рида уже не было.

Похороны состоялись через два дня. Их бы провели и раньше, если бы не потребовалось вскрытие.

Семья Кита решила провести гражданскую панихиду, чтобы пресечь слухи и всевозможные сплетни. Звонки и визиты одолеваемых нездоровым любопытством горожан не прекращались. Толпа зевак толклась возле помещения, снятого для отправления службы; и с каждым часом народу прибывало. Представители четырех газет изъявили желание присутствовать на отпевании.

Камми не хотелось идти на похороны — меньше всего ее прельщала роль неутешной вдовы, о которой потом будут шептаться на каждом углу. Однако чувство долга взяло верх над предубеждением. К тому же проигнорировать церемонию — означало подвергнуть себя еще большему осуждению сплетников. Вообще Камми чувствовала себя обязанной почтить память тех лет, которые они с Китом провели вместе.

Все это было почти так же тяжело, как и решить, что надеть. Вдовий траур выглядел бы явной насмешкой. Нельзя было появиться и в чем-то цветном — это расценили бы как неуважение к усопшему. В конце концов Камми остановилась на костюме сизо-серого цвета и белой шелковой блузке. В этом скромном одеянии она вряд ли обратит на себя особое внимание.

Похоронам в Гринли, как правило, придавался характер важного общественного мероприятия. Перед началом службы гроб с телом покойного выставляли для прощания в специально арендованном по такому случаю зале, а близкие и родственники усопшего принимали соболезнования. Скорбные порывистые объятия и дежурные слова сочувствия — эта церемония обычно затягивалась надолго. Слезы и рыдания были беззвучными, хотя в каждой руке было непременно зажато по носовому платку. Количество разнообразных венков и букетов являлось показателем общественного положения безвременно ушедшего в мир иной.

Панихида сопровождалась любимыми религиозными песнями матери Кита. После короткой хвалебной речи проповедь показалась чересчур пылкой и восторженной.

Камми намеренно опоздала, чтобы не обходить всех знакомых и не выслушивать нелепые в этой ситуации соболезнования. Однако ей не удалось скрыться от фотографа, неожиданно выросшего рядом, когда Камми выходила из часовни. Некуда было спрятаться от любопытных взглядов и шепота за спиной. Надев маску невозмутимости, Камми стойко выдерживала молчаливую атаку, надеясь, что интерес к ее персоне вскоре пропадет.

Однако это назойливое любопытство не ослабевало. И когда кортеж автомобилей повернул на кладбищенскую аллею, Камми поняла причину столь пристального внимания: у ограды кладбища был припаркован джип Рида. Разумеется, при других обстоятельствах появление Рида не вызвало бы никакого удивления: Хаттонов и Сейерзов связывало многолетнее деловое партнерство, а Кит был знаком с Ридом еще в школе. Хорошо, что у Рида хватило ума не явиться на церковную службу. Он не заговорил с Камми, хотя встал совсем близко, и она была за это признательна. Их не оставляли в покое — приглушенное жужжание перерастало в громкий шепот.

Наконец завершился последний ритуал. Камми подошла к свекрови. Несколько секунд пожилая женщина смотрела как бы сквозь нее, однако Камми не позволила эмоциям взять верх над рассудком и с теплотой обняла мать Кита.

— Мне очень жаль, — тихо сказала Камми, не найдя более подходящих для такой ситуации слов.

— Неужели? — процедила свекровь, опасаясь сорваться на отнюдь не любезный тон. — Мне трудно в это поверить. Вообще-то я собиралась поговорить о тех вещах Кита, которые еще остались в твоем доме. Надеюсь, ты отошлешь их все до единой обратно… домой.

За спиной свекрови стояла Вона Хаттон, жена Гордона, полная, неповоротливая женщина.

— Правильно, правильно, — подхватила она, кивнув головой, и обратилась взглядом к мужу, ища одобрения.

— Да, конечно, — ответила Камми матери Кита.

Насколько она помнила, в доме от Кита ничего не осталось, не считая каких-то ржавых инструментов, старого велосипеда и никому не нужных автомобильных запчастей. Что ж, она отошлет все — вплоть до отвертки и изъеденной ржавчиной свечи зажигания.

— В таком случае мы больше от тебя ничего не требуем.

— Как будет угодно, — тихо сказала Камми.

Свекровь высоко вскинула голову и отвернулась. Бона обняла ее коротенькой пухлой ручкой за плечи и принялась нашептывать что-то утешительное. Камми смотрела им вслед, стараясь казаться спокойной.

Кто-то подошел и встал рядом. Камми повернула голову, ожидая увидеть Рида, но это был Фред Моли.

Адвокат слегка склонил голову и улыбнулся, выказывая участие и предупредительность.

— Я все ждал удобного момента, чтобы поговорить с вами.

Камми, пробормотав в ответ учтивую и ничего не значащую фразу, увидела, что Рид собрался уезжать. Он присоединился к мужчинам, большинство которых работало на фабрике.

— Я бы хотел назначить день, когда можно встретиться и обсудить ваше завещание, — продолжал Фред. — Чем скорее мы начнем это дело, тем лучше.

Смерив его ледяным взглядом, Камми медленно направилась к кладбищенским воротам.

— А вам не кажется, что вы немного опоздали?

Адвокат приподнял бровь и щелкнул языком.

— Речь идет не о вашей доле, Камми, а о доле Кита. Думаю, вам ясно, что и вторая часть наследства, по условиям завещания, в которое мы не успели внести изменения, переходит к вам. Отныне все имущество покойного супруга, включая часть состояния, вложенную в бумажную фабрику, можете считать своим.

Камми резко остановилась и удивленно взглянула на Моли. Адвокат, увлекшись, прошел на полшага вперед. Заметив это, он обернулся и насмешливо посмотрел на Камми.

— Не могу поверить, что вам это никогда не приходило в голову.

— Не приходило. — Камми плотно сжала губы, пытаясь сохранить самообладание.

— А Гордон Хаттон обо всем подумал. Он звонил вечером, чтобы узнать, как обстоят дела. Право, меня это даже несколько развлекло, ведь он сам…

Адвокат внезапно замолчал, прикусив язык.

— И что же Гордон? — осторожно поинтересовалась Камми.

Моли выглядел несколько растерянно, но продолжал улыбаться.

— Да так, ничего. Ничего, что имело бы какое-то значение. Ну, когда же мы обсудим детали? Предлагаю сегодня за ужином. Беседа займет довольно много времени.

Значит, вопрос о наследстве и является главной причиной, из-за которой семья Хаттон затаила на нее обиду и злость.

— Не думаю, что такая спешка действительно необходима, — возразила Камми.

— Тогда завтра или послезавтра. Я в полном вашем распоряжении.

Через плечо Фреда она видела, как уходил Рид. Пообещав Моли позвонить на днях, Камми быстро пошла к выходу. И только спустя несколько минут она поняла, о чем чуть было не проболтался адвокат, когда упомянул о Гордоне. Похоже, брат Кита имел какое-то отношение к отсрочке пересмотра завещания. Если это так, то судьба сыграла с ним злую шутку. Но весь вопрос в том, чего ради Гордон хлопотал об этом.

Камми не терпелось рассказать обо всем Риду. Ей хотелось услышать его мнение. Она ускорила шаг, но, подойдя к стоянке, к своему великому разочарованию, обнаружила, что Рид уже уехал. Глядя в растерянности туда, где совсем недавно стоял его джип, Камми думала о странном желании рассказать обо всем человеку, которого она подозревала в убийстве мужа. Кто знает, может быть, Рида вовсе не удивит ее информация.

Вернувшись в «Вечнозеленый», Камми переоделась, сменив серый костюм на джинсы и трикотажную блузку кораллового цвета. Пообедав, она вышла во двор и наткнулась на забытые торфяные горшочки с рассадой летних цветов. Ощутив внезапный прилив энергии, она решила заняться клумбой: вырвать увядающие и посадить новые растения. Выполняя механически садовую работу, мыслями Камми была далеко от дома.

По определению экспертов, Кит был убит выстрелом в голову. Но если бы убийца дождался открытия охотничьего сезона, случившееся можно было определить как несчастный случай. Неосмотрительность преступника объяснялась, вероятно, или приступом бешеной ярости, или самонадеянной уверенностью в том, что его не разоблачат.

Ни то ни другое не было похоже на Рида. Камми не сомневалась в том, что Рид, если бы захотел, убрал Кита без лишнего шума и спрятал бы тело там, где найти его могли по чистой случайности. Однако вполне возможно, что Рид нарочно «сработал» так грубо, решив, что «чистое» убийство, равно как внезапное исчезновение Кита, станет роковым указателем, направленным прямо на него. Вероятно, эта мысль возникала не только у Камми — у других тоже.

Снова и снова Камми вспоминала решительные слова Рида, отрицавшего свою причастность к убийству. Ей очень хотелось в это верить, хотя это было так трудно, поскольку вывод напрашивался сам собой — Рид запросто избавил ее от домогательств мужа. Что же еще можно предположить, если действиями Рида руководили несгибаемая воля и его собственное, весьма гибкое представление о морали.

Проблема была в том, что Камми могла и ошибаться в своих предположениях так же, как и в оценке характера Рида.

Так, в тяжелых раздумьях и душевном смятении, она провела уже несколько дней. Все это сводило ее с ума. Поведение Рида на похоронах ничуть не прояснило ситуацию. Но она должна найти ту ниточку, которая поможет распутать клубок противоречий. Только тогда она сможет обрести душевный покой.

Камми решительно стянула с рук садовые перчатки, бросила их на ступеньки заднего крыльца рядом с лопаткой и граблями; не прошло и нескольких минут, как она уже ехала в «Форт».

Рида не оказалось дома. Лизбет, смерив ее долгим, задумчивым взглядом, сказала, что он отправился в лес, и показала, в каком направлении он ушел.

Дорога вела в Дикую Чащу — участок девственного леса, располагавшегося за бумажной фабрикой, северная граница которого примыкала к заповеднику, раскинувшемуся вокруг «Форта». Камми пришлось довольно долго добираться по ухабистой колее до старого леса. Наконец она вошла туда, где над головой смыкались ветви огромных сосен и дубов, ясеней и лавров, закрывая солнечный свет. Чем дальше шла она, тем становилось темнее. Подлесок редел, пока не исчез совсем. Дикая Чаща занимала огромное пространство, где все звенело от тревожных птичьих криков и далекого стрекотания кузнечиков. Звуки дрожали в неподвижном воздухе, и казалось, что это и не лес вовсе, а гигантский концертный зал с хорошей акустикой.

Камми остановилась, чтобы перевести дыхание. Она шла уже довольно долго, к тому же быстрым шагом. На мгновение она засомневалась в правильности своего решения: стоит ли в дремучем лесу искать человека, способного на убийство. Но эта разумная мысль ушла так же быстро, как и возникла.

Где-то совсем рядом раздалось постукивание. Узнав этот звук, Камми улыбнулась и, свернув с мрачной тропинки, пошла в том направлении, откуда доносилась легкая барабанная дробь. Через несколько минут она увидела и самого барабанщика: маленький красноголовый дятел сидел, зацепившись коготками за ствол сосны, погибающей от жуков-точильщиков. Солнечные лучи тусклой медью отливали в оперении птицы, деловито буравившей кору дерева острым клювом, оставляя в ней множество крохотных дырочек. Камми подошла поближе. Дятел резко повернул к ней голову, замерев на несколько секунд, и, не обнаружив угрозы, вернулся к своему занятию.

Камми давно не видела этих птичек. Она была очарована трогательной сценкой и не отрывала от пичуги глаз, пока та не упорхнула куда-то в заросли.

К Риду ее привела музыка. Нежная и прекрасная мелодия в минорном ключе, которую пела гитара, напомнила старые народные песни, что-то вроде «Сказки Скарборо», но было в ней и что-то свое, особенное, какая-то неожиданная зовущая сила.

Он сидел на краю лесной опушки, примостившись на толстом стволе старой поваленной березы, бережно баюкая в руках гитару. Рядом текла речушка, которую со всех сторон обступили кудрявоголовые папоротники, пробившиеся сквозь коричневую корку прелой прошлогодней листвы. Тонкие струи света, проникавшие сквозь ветви деревьев, золотили волосы Рида. Он склонял голову к струнам, и в них вспыхивали ослепительно яркие блики. Игра, казалось, целиком поглотила его внимание: вот он взял несколько аккордов, остановился, снова повторил ту же мелодию,

немного изменив ее, проиграл еще раз и вновь стал придумывать что-то новое.

Эта музыка была началом песни-баллады о любви и утрате. Как он когда-то выразился, музыка любителей пива — единственная отдушина для простого человека.

Камми захотелось отступить подальше в темноту леса, а потом броситься бежать, пока Рид не заметил ее. Камми, Камми, неужели ты до сих пор так и не поняла этого человека?!

— Не надо прятаться, — проговорил он, не поднимая головы. — Иди и присядь рядом со мной, расскажи, что ты здесь делаешь.

Камми вышла на поляну и уселась на полусгнившее бревно неподалеку от Рида.

— Как ни странно, ищу тебя, — сдержанно ответила она.

Рид равнодушно взглянул на нее и снова принялся перебирать струны гитары.

— Зачем? Нужно убить еще кого-нибудь? Может быть, Моли тебе уже несколько поднадоел?

— Мне казалось, — сухо заметила Камми, — что с такого рода проблемами — как тебе известно — я в состоянии справиться сама.

Его пальцы вдруг резко скользнули по струнам, и музыка оборвалась визгливым звуком. Рид отложил гитару в сторону. Глядя прямо перед собой, он сделал глубокий вздох и только после этого повернул голову в сторону Камми.

— Забудь о том, что я сказал. Итак, слушаю тебя. Что от меня нужно?

— Ты хотел рассказать о драке с Китом. Я тогда остановила тебя. Наверное, я не должна была делать этого. Ты расскажешь все сейчас?

В прищуренных глазах Рида мелькнули синие искры. В самых общих чертах он поведал о том, как в кабинет к Киту приходили двое типов весьма подозрительного вида, и о том, какой разговор состоялся после этого с Гордоном.

Камми слушала его, нахмурив брови. Когда Рид замолчал, она сделала свой вывод:

— Теперь мне понятно, как могли развиваться события. Кит и Гордон пытались надуть тебя относительно права собственности на фабрику, и ты решил ответить ударом «ниже пояса».

— То есть? — голос его прозвучал металлически жестко.

— Ты заплатил Джанет Бейлор за то, чтобы она украла из суда документы и уехала из города. И опять все стало на свои места. Я имею в виду распределение ролей хозяев фабрики. Ты и Хаттоны остались при прежних интересах.

— А ты вышла из игры? В таком случае я просчитался, убрав Кита. Ведь при таком раскладе ты снова возвращаешься в игру.

— Тебе известно о завещании.

Это было утверждение. Когда Рид, ничего не сказав, пожал плечами, Камми продолжила:

— Да, оно дает мне право на участие в производстве, однако его доля отнюдь не велика по сравнению с тем, что я могла бы иметь. Ты можешь не любить Гордона Хаттона, но у вас, по всей видимости, общие цели. Мой же голос в вопросе продажи фабрики, естественно, не принимается во внимание, так как остается в меньшинстве.

— Твой голос всегда оставался в меньшинстве.

Насколько Камми поняла, Рид имел в виду борьбу за остановку продажи и привлечение сил общественности.

— Но деньги еще не уплачены, — упрямо сказала она.

Рид не клюнул на эту наживку и заговорил совершенно спокойно:

— Признаться, больше всего меня встревожили некоторые махинации Кита. Мне удалось выяснить, что, судя по документам, он истратил около полумиллиона из фондов своего отдела на фиктивные чернила. Все выписанные на них счета — липовые. Это только за последние шесть месяцев. Как давно он взялся за такое дело, никто не знает. Несоответствие реального положения дел и отчетов стало причиной того, что предприятие может теперь считаться авантюристическим с точки зрения инвестиций.

— Значит, Кит воровал? — Камми была в замешательстве. — Но… почему? Ведь это же его собственность!

— Не только его, — сухо заметил Рид. — Фабрика принадлежала и Гордону. Сомневаюсь, что Киту не терпелось рассказать старшему брату о своих махинациях. Или мне. Не думаю, что он был доволен, когда я сунул нос в финансовые отчеты. Помнишь, ты говорила, что у него никогда не было лишних денег. Мне кажется, что визит двух головорезов в какой-то мере объясняет это. Ты никогда не замечала, чтобы твой муж увлекался скачками? Или картами?

— Он постоянно ездил в «Луизиана-Дауне». Это совсем близко от Гринли, — ответила Камми, озадаченно наморщив лоб. — Он обожал Вегас. Больше, как мне кажется, Кит нигде и не бывал. Честно говоря, последние месяцы я не интересовалась его жизнью.

— Это можно было выяснить, если бы ты согласилась кое-куда поехать.

Некоторое время Камми смотрела на него с недоумением, прежде чем хмуро спросила:

— Куда это — кое-куда?

— В Нью-Йорк.

Камми удивилась вырвавшемуся смеху:

— Ну да, конечно. Куда же еще?!

— Я говорю о Чарлзе Майере, моем друге, который там живет. — Рид был совершенно серьезен. — Он просто гений, я не преувеличиваю, в области компьютерной техники. Чарлз до сих пор работает в той же «Компании», иногда его услугами пользуется даже штаб. Его профессия носит вполне обычное название, в действительности же он занимается не совсем обычным делом. Задача Чарлза заключается в том, чтобы по всему миру раскинуть секретную компьютерную сеть, позволяющую собирать информацию в едином центре. Довольно рискованное занятие, между прочим.

Камми вопросительно смотрела на Рида, ожидая дальнейшего разъяснения. Его не последовало, и она раздраженно сказала:

— Я не вижу здесь никакой связи.

— Несколько лет назад федеральным правительством была предпринята попытка установить жесткий контроль за организованной преступностью в стране. В центре внимания оказалась Луизиана из-за нашумевшего тогда новоорлеанского дела семейства Марселло-сов и их связях с кубинской и южноамериканской мафией. Над штатом было установлено самое тщательное наблюдение. Объяснялось это еще и открытием множества ночных баров и казино. Если Кит имел какое-то отношение к игорному бизнесу, то об этом обязательно должны быть какие-то сведения.

— Разве нельзя просто позвонить твоему другу по телефону и попросить разыскать для тебя эту информацию?

— Я бы предпочел удостовериться во всем лично. Эти данные можно переслать через модем по телефонной линии прямо на мою компьютерную установку в «Форте», но не хотелось бы рисковать. И я не имею права выдавать участие Чарлза в этом деле.

— Но мне же ты сказал об этом, — заметила Камми.

— Да, — согласился он, пристально глядя на нее неподвижными глазами.

Рид был уверен в ее порядочности и честности. Камми удивилась и обрадовалась. И в то же время она вдруг испугалась осложнений, которые скорее всего повлечет за собой организация такого сомнительного предприятия, да еще вместе с Ридом.

— Мне нет никакого смысла ехать туда, — сказала Камми.

Он вскинул бровь.

— Разве ты не хочешь убедиться во всем сама?

— Я поверю тебе на слово.

Рид не сводил с нее проницательных глаз, которые вдруг посветлели от удовольствия и еще какого-то более сильного чувства.

— Поверишь? Теперь? — переспросил он.

Откуда взялась такая уверенность, Камми не знала, но скрывать ее не могла, да и не хотела.

— Почему бы и нет?

Эти слова вдруг перевернули мир и натянули между ними нити томительного напряжения, а окружавший их лес, казалось, следил, затаив дыхание.

Рид протянул к ней руку. Когда ее пальцы легли в его теплую ладонь, он притянул Камми к себе. Потом обхватил ее за талию и усадил у своих ног на мягкие листья папоротника.

— Ты не представляешь, — с блаженной удовлетворенностью прошептал Ряд ей в макушку, — как часто я думал о такой вот сцене.

Заглушив голос разума, бившего тревогу, Камми устроилась поудобнее у его ног и, откинув голову, приникла затылком к плечу Рида, наблюдая за прихотливой игрой света и тени на его лице, за мерцанием бликов солнечных лучей в прядях его волос, шевелившихся от легкого ветерка. Камми видела свое собственное отражение в темной бездне его зрачков, которые с каждым мгновением становились все темнее и больше. Когда Рид наклонился к ней, чтобы коснуться губами ее губ, Камми умиротворенно опустила вниз свои трепетные ресницы.

Сладость, напористость, жадность — все это было в восхитительном, страстном поцелуе. Он просил ее ответить, звал, поддразнивал, подбодрял. Его удовольствие опьянило Камми. Она несмело коснулась его впалой щеки, потом ее пальцы двинулись к уху, скользнули на затылок, и, прежде чем она склонила к себе голову Рида, они потеребили его густые волосы.

Рид порывисто вздохнул, подняв руку к вырезу кофточки. В следующее мгновение пуговицы были расстегнуты, и полы блузки широко распахнулись. Его голова опустилась к груди, вздымавшейся под тонким кружевом бюстгальтера. Его дыхание обдало теплом соски, скрытые атласной тканью, и заставило их сжаться в тугие комочки. Она выгнула спину, чтобы быть еще ближе к нему, почувствовать ослепительный блеск солнца своими веками, чтобы ощутить, как разливается по всему телу волна наслаждения.

Внезапно они услышали хруст, словно чья-то нога наступила на ворох сухих листьев. И в ту же секунду Рид крепко, почти до боли, прижал Камми к себе. А через миг она обнаружила, что он выпустил ее из рук, — полы блузки так и остались распахнутыми. Не успела Камми перевести дыхание, как Рид гибким движением поднялся, усадил ее на свое место, а сам приготовился отразить любой неожиданный удар.

Камми съежилась, по телу пробежал озноб. Откинув со лба прядь, она выглянула из-за спины Рида.

На поляну вышел парнишка лет семнадцати-восемнадцати и остановился в нескольких метрах от них. На шее у него болтался бинокль, а рука сжимала ружье. Растерянность и удивление на его лице уже в следующее мгновение сменились насмешливой, понимающей улыбкой.

— Какого черта ты здесь шляешься? — раздраженно, почти с угрозой спросил Рид. — Эта земля является частной собственностью. Проваливай, да поживее.

Парень покраснел, нерешительно шагнул назад, споткнулся, чуть не упал, потом повернулся и рысцой затрусил к лесу. Еще несколько минут до них доносился удалявшийся треск сучьев. Вскоре все стихло, и слышен был только тихий шепот листвы.

Рид облегченно вздохнул и расслабился, взъерошив себе волосы.

— Это была моя ошибка, — безжизненно произнес он.

— Да. — Камми была вынуждена признать, что следовало поступить по-другому.

Улыбка и непринужденное приветствие могли бы сгладить неловкую ситуацию. Резкий приказ убираться вполне мог вызвать негодование и озлобление у парня, а кроме того, возможно, представил их уединение в несколько ином свете, чем это было на самом деле. Если слух до вечера не облетит весь город, свершится чудо. Камми не была уверена, сможет ли вынести еще одну неприятность, грозящую обрушиться ей на голову в довершение всех бед.

— Я сглупил. — Рид отвел взгляд и стал всматриваться куда-то в просвет между деревьями. — Как ужасно, что я впутал тебя в такую историю.

— Это сделал не ты, — отозвалась Камми и закрыла глаза. Через секунду она снова их открыла, а Рид, повернувшись, встретил полный отчаянной решимости взгляд. — Так что там с Нью-Йорком? Когда выезжаем?