Глава 1

Эту популярную балладу лесорубов каждое утро распевал поваренок, румяный мальчуган четырнадцати лет, на черном крыльце кухни, стуча железной кочергой по большому, изогнутому в виде треугольника куску железа, свисавшему с крыши на длинной проволоке.

Взявшись двумя руками за кочергу, он крутил ее в стальном треугольнике, и тишину леса оглашал металлический гул, похожий на звук пожарного колокола. Ледяная корка, налипшая за ночь на ржавый металл, разлеталась в разные стороны, мелкие холодные брызги кололи мальчишке лицо и руки.

– А со-олнце над болотом! – горланил он. – А со-олнце над болотом!

На черном бархатном небе весело перемигивались бриллиантовые звездочки, а серебряный полумесяц спускался все ниже над замерзшей рекой Титтабоуасси. Было холодное январское утро 1880 года, половина пятого – начало нового дня для тысяч лесорубов Мичигана.

На вершине холма, в большом доме Уолтера Робертса, основателя и владельца компании «Робертс ламбер», светились два окна на втором этаже. Это Робертс и его дочь Доун встали с постелей и зажгли лампы у себя в спальнях. Дрожа от холода, высокая шестнадцатилетняя девушка стянула через голову просторную ночную рубашку, бросила ее на кровать и оглядела себя в большом зеркале, висевшем над туалетным столиком. В тусклом свете лампы ее обнаженное тело казалось призрачным. Доун была девушкой рослой, крепкой и вполне сформировавшейся. Ее фигура отличалась безусловной женственностью: тонкая талия, длинные стройные ноги. В зеркале мерцали ее большие зеленые глаза.

Доун поспешно оделась. Длинное шерстяное белье, плотная рубаха лесоруба и два просторных свитера скрыли ее грудь. Натянув теплые штаны с двойной шерстяной подкладкой и две пары толстых носков, она надела и зашнуровала высокие, до колен, сапоги со стальными шипами на подошвах.

Отойдя подальше от зеркала, чтобы оно не запотевало от дыхания, девушка заплела в косы длинные рыжие волосы. Теперь можно было идти завтракать. Она пробежала по коридору и быстро спустилась по лестнице на первый этаж.

Тесс, ее мама, в халате, подбитом шерстью, стояла на кухне и растапливала печку, собираясь готовить завтрак. Доун с удовольствием поела бы в общей столовой лесорубов, но на этот счет ее мать была непреклонна.

– Ты и так одеваешься и ходишь как парень-лесоруб. Не хватало еще, чтобы ты переняла их язык! Уж я-то знаю, как они разговаривают за едой!

Доун усмехнулась:

– А как, по-твоему, они разговаривают за работой? Неужели ты думаешь, что они ведут между собой салонные беседы на великосветском английском?

С черного крыльца вошел отец с охапкой поленьев в руках. Улыбнувшись, он обнял Доун за плечи.

– Ну, как настроение? Бодрое? Сегодня у нас много работы.

– У меня уже руки чешутся по топору, – откликнулась девушка.

– Вот и славно, девочка! – похвалил отец.

У Уолтера было три дочери, и в глубине души он сильно жалел, что судьба обделила его сыном, с которым он мог бы работать бок о бок на болоте и когда-нибудь передать в его руки бразды правления семейным бизнесом. И хотя он скрывал свое разочарование от жены и любимых дочерей, Доун догадывалась о его тайне, от души сочувствовала отцу и с самого детства стремилась заменить ему сына. Она росла сорванцом, водила дружбу с мальчишками-одноклассниками, состязалась с ними в ловкости, держась на равных с мускулистыми соперниками. Когда ей было двенадцать лет, она точным ударом кулака сломала нос одному задиристому хулигану.

Однако больше всего Доун любила ходить вместе с отцом на работу. Лес из белой сосны тянулся от западной оконечности озера Эри до западной оконечности Верхнего озера, и в нем было столько деревьев, что не вырубить и за тысячу лет. В начале пятидесятых годов, когда в стране не хватало золотых запасов, правительство США стало продавать в частную собственность обширные лесистые земли по берегам Великих озер по цене доллар с четвертью за акр. При такой дешевизне озерные штаты очень скоро обогнали штат Мэн по объему и качеству заготавливаемой древесины.

В последующие годы Эри-Канал буквально запрудили грузовые и транспортные суда, перевозившие миллиарды футов древесины на восток и тысячные армии лесорубов-переселенцев на запад. В прибрежных городках и деревнях кончилась спокойная жизнь. Драчливая хмельная братия работяг в красных рубахах проносилась по ним бесчинствующими ордами, оставляя за собой кучи разбитых бутылок и голов. Сметливые владельцы баров быстро научились снимать со стен зеркала и прятать под прилавком лишнюю стеклянную посуду, едва только над «Великой канавой» раздавалась ухарская песня дровосеков:

Лесорубы основали города Сагино и Бей-Сити, проложили водный путь по реке Сагино и далее веером по рекам Флинт, Шиавасси, Касс и Титтабоуасси, через весь штат Мичиган. Эти люди, как правило, жили одним днем, не задумываясь о том, что будет завтра. Они валили лес, получали плату за работу, ели досыта три раза в день и просаживали свои деньги на выпивку и женщин в Сагино и Бей-Сити.

Однако самые честолюбивые из них – такие как Уолтер Робертс, молодой канадец из Монреаля, – сообразили, что лесозаготовки – дело прибыльное. Робертс не просто махал топором, как другие. Два года он откладывал каждый заработанный цент, а накопленные деньги вложил в перевозку леса по реке Сагино. Восточный рынок был ненасытен, и в последующие годы компания «Робертс ламбер» значительно преумножила свой капитал.

Уолтер женился на Тесс О’Хара, дочери владельца ирландского паба, построил большой дом на холме, окнами на главный лагерь лесорубов, и обзавелся тремя дочерьми. Мечты о сыне так и остались мечтами.

– Доун – это очередной подарок судьбы, – утешал он себя и, к недовольству жены и двух остальных дочерей, поощрял мужские замашки девушки.

Она стала любимицей всех дровосеков, работавших на участке Робертса. Когда работники-новички впервые видели ее рядом с боссом Уолтом Робертсом, размашисто шагавшую в красной шерстяной шапочке лесоруба, скрывавшей великолепные рыжие волосы, они почти всегда принимали ее за стройного паренька.

Только самым опытным работникам доверяли валить лес. К шестнадцати годам Доун удостоилась высшей похвалы лесорубов. Про нее стали говорить: «У нее отруб такой гладкий, будто пилой срезан».

Поскольку Доун не обладала телосложением и физической силой, необходимыми для долгой тяжелой работы, ее основным занятием было обрубать сучья и сдирать кору с поваленных деревьев. Очистив бревно, она разрубала его на поленья сообразной длины и укладывала их в штабеля.

Девушка с кошачьим проворством лазила по деревьям и работала на высоте. Отдельные сосны оставляли несрубленными и натягивали на них веревочные блоки, с помощью которых массивные бревна укладывались на сани. Зимними ночами ведущие к реке дороги заливали водой. К утру они покрывались льдом, и конные сани с минимальными усилиями тянули груз по этому скользкому пути. Холмистые берега были опасны, поэтому полозья саней обматывали длинной тормозной цепью, чтобы снизить скорость спуска. Но несмотря на эту меру предосторожности, сани частенько переворачивались, калеча лошадей, а нередко и возницу. Погонщик, оставшийся живым после такого спуска, считался героем болота.

На реке бревна выгружали из саней и укладывали поленницами перед длинным деревянным настилом, спускавшимся с отвесного берега к кромке воды. Когда весной трогался лед, по этому настилу лес сбрасывали в реку и сплавляли вниз по течению.

В это утро, как обычно, Доун с отцом плотно позавтракали оладьями, толстыми ломтями бекона с яичницей, домашним хлебом с маслом, пирогом и горячим кофе.

– Удивительно, как ты еще не растолстела с такого питания! – заметила Тесс, когда ее дочь потянулась за второй порцией яичницы и оладий.

– Во мне нет ни унции жира! – похвасталась Доун.

И это была сущая правда. Каждый раз, залезая в ванну, она щипала себя за живот, едва ухватывая пальцами кожу.

– Какие планы на сегодня, папа? – спросила она.

– Будем перевозить лес к северному притоку. Пока не настала оттепель, надо собрать на берегу все бревна, поваленные за неделю.

– Значит, вернетесь поздно, – сказала Тесс. – Мы с девочками поужинаем без вас, а вам с Доун я оставлю еду в печке.

– Ладно. Мы вернемся часов через четырнадцать, не раньше.

Рабочий день лесорубов Мичигана равнялся световому дню и составлял десять – двенадцать часов. В течение этого времени мужчины дважды устраивали перерыв, собираясь вокруг «Мэри-Энн», конного фургона-буфета. Паренек-поваренок разливал по большим кружкам горячий кофе или чай и раздавал огромные сандвичи – жирные ломти свинины, уложенные между двумя дюймовыми кусками хлеба. Доун не принимала участия в этих мужских посиделках, она приносила мясо и сандвичи с сыром из дома.

Когда отец с дочерью вышли в голубой морозный рассвет, их влажные губы тут же обдало стужей. Доун достала из рюкзака баночку с вазелином, и оба смазали губы и кожу вокруг глаз.

Уолт взглянул на термометр, висевший на двери черного входа. Ртутный столбик застрял под отметкой минус двадцать.

– Ого! Сегодняшний мороз можно заносить в книгу рекордов, – заметил Робертс.

Они натянули кожаные перчатки на шерстяной подкладке, как следует обмотались длинными теплыми шарфами, подняли высокие воротники овчинных тулупов и стали спускаться с холма к лагерю лесорубов.

Лагерь представлял собой вырубку площадью в пять акров посреди густого соснового леса. В центре стоял приземистый домик столовой, а по краям – два жилых барака: длинные узкие постройки, крытые толем и рассчитанные на сто постояльцев каждая. Обстановка бараков была до предела скудной: по обе стены тянулись ряды трехъярусных деревянных коек, а вдоль нижних ярусов шли узкие скамьи из неотесанных бревен.

Несмотря на жесткие койки и матрасы из елового лапника, мужчины спали в бараках как убитые. Отмахав двенадцать часов топором на морозе, лесоруб мог свернуться калачиком на пеньке и тут же заснуть.

Бараки укрывали рабочих от дождя и снега, но совсем не спасали от ветра, свистевшего в незаделанных щелях бревенчатых стен. Подчас внутри было так же холодно, как и снаружи. Однако в безветренную погоду помещение довольно сносно прогревалось теплом человеческих тел и жаром от костра, который разводили в яме, вырытой в земляном полу посреди барака.

Еще не смолк пронзительный металлический звук, призывающий к трапезе, а лесорубы уже начали скатываться с коек, ворча, кашляя, сплевывая, ругаясь и натыкаясь друг на друга в кромешной тьме. Старший бригады подкинул охапку свежих поленьев на горящие угли костра. Пламя лизнуло сухую кору, спираль из дыма и искр лениво поднялась к круглому отверстию в крыше.

– А ну вставайте, да поживей! – прорычал он. – Мы должны выйти на работу до рассвета.

Когда подошли Робертс и Доун, лесорубы уже завтракали в столовой, сидя впритирку на скамейках за длинными, грубо сколоченными сосновыми столами. Повара раздавали им оловянные тарелки с соленой свининой и большие куски хлеба, намазанные черной патокой с бобами.

В дальнем конце столовой над открытым очагом хлопотал голый по пояс повар Ларс Свенсен. Пот блестел в густых волосах, покрывавших его мускулистые плечи и грудь. Свенсен был шведом, суровым с виду и с пышными бакенбардами. Как и большинство лагерных поваров, он содержал свою столовую в безупречном порядке и строгости. Грубые шутки и пустые разговоры здесь запрещались. Быстро поел и уходи – освобождай место для тех, кто стоит в очереди перед входом.

Мужчины приветливо встретили босса и его дочку. Все работники уважали Уолта Робертса. Это был замечательный человек, истинный лесоруб, как и они сами. На его ладонях до сих пор красовались профессиональные знаки отличия – мозоли, твердые, как панцирь броненосца.

Доун тоже пользовалась всеобщим уважением. Когда она подошла к столовой, в очереди сразу смолкли все богохульные и непристойные разговоры.

– Мы будем в конторе, – сообщил Робертс работникам. – Позовете нас, когда будете готовы.

Контора располагалась в длинном прямоугольном здании, таком же, как и бараки, только поменьше. В центре комнаты стояла пузатая железная печка, заранее растопленная поваренком. Когда они вошли, ее металлические бока уже раскалились докрасна.

– Бр-р-р, хорошо! – Доун подошла к печке и протянула к огню озябшие руки.

Две стены комнаты были заняты высокими шкафами с бумагами. Напротив печки стоял большой письменный стол. Сняв тулупы и перчатки, отец с дочкой расселись по своим местам. Робертс взял стопку текущих ордеров из ящика рядом с зеленым промокательным валиком.

– Может, я тебе подиктую, милая? – спросил он у дочери.

– Давай, – охотно откликнулась она.

Доун изобрела свой собственный способ стенографии и писала под диктовку быстрее, чем бывшая секретарша и помощница Робертса, окончившая чикагскую школу секретарей.

Она уже заканчивала третье письмо, когда в дверь постучал десятник лесорубов.

– Мы готовы, – сообщил он.

Отец и дочь надели тулупы и вышли из конторы.

– У нас еще полно писанины, – сказал Робертс дочери. – Знаешь, после ленча возвращайся сюда вместе с «Мэри-Энн», займись ордерами. В три часа придет Деннис Прайс, он подновит бухгалтерские книги. Можешь ему помочь.

У Доун екнуло сердце. Деннис Прайс, симпатичный молодой бухгалтер с востока, работал на полдюжины крупнейших лесозаготовительных компаний штата.

– Как скажешь, папа, – небрежно бросила девушка.

«Надо будет вернуться пораньше, чтобы успеть принять ванну и вымыть голову перед приходом Денниса», – решила она.

В этого парня Доун была влюблена с двенадцати лет. Сначала он относился к ней как к младшей сестренке, называл «лапочка» и «котенок». Но когда она повзрослела, Деннис стал вести себя с ней предельно сдержанно. Теперь она чувствовала, что он наконец увидел в ней женщину. На Рождество Доун поцеловала его под омелой, которую привесила к потолку конторы, и бедный бухгалтер покраснел до самых корней волос. Он всегда старательно избегал лишних прикосновений к девушке.

Они пошли к саням, которые должны были довезти их до северного рукава Сагино. По дороге Доун тайком поглядывала на отца и улыбалась. Робертс и не догадывался о том, что его дочка-сорванец мечтает о любви, что под грубым костюмом лесоруба скрывается женщина, способная на нежность, кротость и пылкую страсть. Доун была еще девственницей, но ей не терпелось поскорее расстаться с невинностью.

Усевшись в сани вместе с другими работниками и закинув ногу на ногу, девушка с удовольствием подхватила любимую балладу лесорубов:

«Любовник… Да, у меня скоро будет любовник!» – приняла решение Доун.

 

Глава 2

«Мэри-Энн» вернулась в лагерь Робертса около двух часов дня. Доун взбежала на холм и пулей влетела в дом. В кухне две ее сестры консервировали помидоры, прибывшие утренним товарным поездом из южной Калифорнии.

– Где мама? – спросила она, задыхаясь от бега.

– Пошла в погреб за банками, – сказала Пег.

Восемнадцатилетняя Пег, старшая дочь Робертса, была статной девушкой с крупными чертами лица и серыми глазами. Всегда безупречно ухоженная и причесанная, она и сейчас стояла в пышном нарядном платье с оборками, а ее каштановые волосы были собраны двумя причудливыми кренделями на макушке и подколоты перламутровыми гребнями.

– Мне надо принять ванну. Я тороплюсь. Скажи ей, пожалуйста, пусть погладит мое зеленое шелковое платье и нижнюю юбку с широкими складками по подолу, ладно?

Люси, младшая сестренка двенадцати лет, удивленно уставилась на нее.

– Ну и ну! – воскликнула она. – Ванна в два часа дня и парадная одежда! Ты слышала, Пег?

Люси была самой симпатичной и изящной из сестер, с тонкими, точеными чертами лица, широко расставленными фиалковыми глазами и блестящими золотистыми волосами. В платье из швейцарского батиста, украшенном складками, оборками и бледно-розовым кружевом, она напоминала фарфоровую куклу.

Пег дотронулась рукой до лба Доун.

– Да она вся горит. Кажется, у нее грипп!

– А может, у нее появился жених? – спросила Люси, озорно сверкая глазками.

– Отстаньте от меня! – сердито бросила Доун и вышла из кухни.

– А что это ты покраснела, сестричка? – крикнула Пег ей вдогонку.

В доме Робертса имелось удобство, редкое даже для больших городов, таких как Чикаго: в ванной комнате стоял керосиновый нагреватель воды. Доун налила ванну до половины и легла на спину, с удовольствием ощущая, как расслабляются в горячей воде усталые мышцы. Девушка лениво намылила шею, плечи и грудь. Соски затвердели под ее пальцами. Ароматное мыло, пар и вода оказывали возбуждающее действие. Намыливая между бедрами, Доун почувствовала жар внизу живота и прерывисто задышала. Она много раз зарекалась делать то, что девочки в школе называли «самообманом», но почти всегда сдавалась искушению. Вот и сейчас она закрыла глаза и утонула в блаженной истоме, представляя себе, как в ванную входит Деннис, раздевается, ложится с ней рядом… Восторг стал непереносимым, подкатили первые волны удовлетворения.

Выйдя из ванной, Доун обнаружила у себя на кровати аккуратно разложенные платье и нижнюю юбку – как раз то, что она просила. В нижнем выдвижном ящике комода, у задней стенки, спрятанные под стопкой повседневного белья, лежали кружевной лифчик и французские шелковые трусики. Эти вещи она купила тайком, когда они последний раз всей семьей были в Чикаго.

Чувствуя себя отъявленной грешницей, Доун облачилась в дорогое белье, надела нижнюю юбку и нарядное платье. Затем она стала расчесывать длинные рыжевато-каштановые волосы, пока они не раскинулись у нее по плечам сверкающим веером. В довершение она натянула шелковые чулки на алых подвязках и обула атласные туфельки без каблука, чтобы казаться пониже: в повседневных сапогах она была одного роста с Деннисом.

Приготовившись выдержать все насмешки сестер, она вышла из комнаты и постаралась как можно тише спуститься по лестнице. Если бы только удалось незаметно подобраться к шкафу в прихожей, взять пальто, сапоги и улизнуть из дома! Но не тут-то было. Внизу, перед лестницей, ее дожидались мама и две сестры. На лицах всех троих играли понимающие ухмылки.

– У нашей Доун есть парень! – ехидно заметила Люси.

– И кто же он? – осведомилась Пег.

– А я, кажется, знаю, – сказала Тесс. – Папа уже не раз намекал мне. Он говорит, что Доун постоянно строит глазки молодому бухгалтеру, когда тот работает в конторе.

– Деннис Прайс! – воскликнула Люси.

– Ерунда! – слегка раздраженно возразила Пег. – С чего бы Деннис, мужчина в солидных летах, вдруг стал интересоваться девчонкой Доун?

– Я не девчонка, Маргарет, и Деннис вовсе не «мужчина в солидных летах». Ему всего двадцать шесть.

– Да он и для меня-то слишком стар! – фыркнула Пег, надменно распрямив плечи.

– Знаешь, Маргарет, возраст и зрелость – это совершенно разное. Во многих отношениях я гораздо более светская женщина, чем ты.

Тесс Робертс согнулась пополам от смеха.

– Светская женщина?! Ох, погоди, вот услышит это отец!

Доун открыла шкаф в прихожей и достала оттуда зимние сапоги и длинное теплое пальто.

– У меня нет времени на детскую болтовню, – важно заявила она. – Мне надо идти в контору, подготовить для Денниса папины бухгалтерские книги и обработать ордера.

– Так ты, значит, светская женщина? – язвительно хмыкнула Пег. – Почему же ты то и дело сбиваешься с пути и ведешь себя как мужик? Носишь мужскую одежду. Говоришь как мужик. Ходишь как мужик. Водишь дружбу с грубыми работягами-лесорубами.

Глаза Доун зажглись гневом. Она хотела было возразить, но раздумала и, поджав губы, выскочила за дверь.

– Иди, иди, папочкин сынок! – бросила Пег ей в спину.

Почти не видя от слез, Доун торопливо зашагала по заснеженной тропинке вниз, к дороге.

Когда в десять минут четвертого в контору вошел Деннис Прайс, Доун печатала письмо в нью-йоркскую лесозаготовительную фирму. Это по ее настоянию отец приобрел новинку техники – механическую пишущую машинку «Ремингтон».

– Да, несомненно, это придаст солидности нашим письмам, – признал Робертс, просмотрев первые пробные листки, которые отпечатала его дочь. – Думаешь, ты сможешь научиться работать на этой штуковине?

Меньше чем через две недели Доун с легкостью могла за пять минут напечатать письмо, на которое ушло бы втрое больше времени и сил, если писать от руки.

Она подняла глаза от пишущей машинки и улыбнулась.

– Привет, Деннис! Папа сказал, что ты будешь заниматься бухгалтерскими книгами. Я приготовила их тебе вон на том столе в углу. Если хочешь, можешь подвинуться ближе к печке.

– Нет, Доун, не волнуйся. Я в двух свитерах, так что не замерзну. – Сняв пальто и меховую шапку, Деннис повесил их на вешалку у двери. – Не ожидал увидеть тебя здесь так рано.

– Папа попросил меня вернуться вместе с передвижным буфетом и доделать кое-какую работу.

Деннис Прайс, крепкий мужчина среднего роста, был широкоплечим и узкобедрым, с сильной челюстью и слегка приподнятым носом. Румяные щеки и ирландские синие глаза делали его по-мужски привлекательным. Доун давно мечтала о том, чтобы он прикоснулся к ней длинными тонкими пальцами.

Он присел на угол стола и потер озябшие руки.

– Надо согреться перед работой. Какой толк от бухгалтера, если у него закоченели пальцы?

От его пристального взгляда девушке сделалось не по себе. Набравшись смелости, она протянула к нему руки.

– Я согрею твои пальцы, Деннис. Мои руки – как две горячие грелки.

– Спасибо, Доун, но это ни к чему, – пробормотал он и смущенно засмеялся.

– Нет, Деннис, я не шучу. Ты только взгляни на свои руки – они же посинели от холода!

– Я забыл дома перчатки.

Деннис нервно кашлянул, увидев, что Доун встала и направилась к его столу. Прежде чем он успел сообразить, что происходит, она взяла его руки, сложила их вместе и обхватила ладонями.

– Ну как?

– Тепло. Да, в самом деле очень тепло.

– У меня горячая кровь.

Деннис вспыхнул и отвел глаза.

– Тебе нравится мое платье?

– Да, ты сегодня прекрасно выглядишь. У тебя какое-то торжество?

– Нет, просто мама и сестры постоянно изводят меня за то, что я ношу рабочие штаны и рубашки. – Доун захихикала. – Может быть, они и правы. Знаешь, иногда я забываю о том, что я девушка.

– Зато я все время помню, что ты девушка. И очень красивая девушка. – Он посмотрел ей в глаза. – Удивительно! Кажется, еще вчера ты была маленькой девочкой с косичками, и вот уже взрослая женщина!

– Да, я женщина, и тебе пора начать обращаться со мной как с женщиной.

Придвинувшись ближе к Деннису, она отвела назад плечи, подчеркивая свою грудь, и прижалась бедром к его колену. Несмотря на многочисленные слои одежды, ощущение было настолько приятным, что по телу девушки пробежала мелкая дрожь.

– Я тебя не понимаю, – пробормотал Деннис срывающимся от волнения голосом.

Он попытался сползти с угла стола, но в результате лишь еще теснее прижался к девушке. Его колено попало ей между ног, а ее мягкие груди прошлись по его торсу.

– Прошу прощения, Доун.

– За что?

Она положила руки ему на плечи и нагнула голову, приближая губы к его рту.

– О Господи, это безумие! – выдавил Деннис. – Но я ничего не могу с собой поделать. – Он обхватил ее за талию и привлек к себе.

Их губы соприкоснулись. Поцелуй, поначалу нежный, становился все более пылким и настойчивым. Доун прижалась к его крепкому мускулистому бедру, с восторгом ощущая на своем трепещущем животе вздымающуюся мужскую плоть.

Наконец Деннис опомнился и оттолкнул от себя девушку.

– Я, наверное, сошел с ума! И ты тоже. Твой отец спустит с меня шкуру, если узнает, чем мы занимались.

– Он не узнает.

– Я развратитель малолетних! – Он встал, стыдливо прикрывая бугорок в брюках папкой с бумагами.

– Я не малолетняя. – Она схватила его руку и приложила к своей груди. – Разве я похожа на ребенка, Деннис? – Вырвав у него папку, Доун прижалась к нему, делая круговые движения бедрами. – Говори правду, похожа я на ребенка?

– Нет, не похожа. Но это надо прекратить. Если ты не остановишься, я потеряю голову и изнасилую тебя прямо здесь, на полу.

– А я не буду сопротивляться. Я хочу тебя так же сильно, как ты меня. Возьми меня, Деннис, пожалуйста! Я столько раз мечтала о нашей близости! – Она засмеялась. – Вот совсем недавно мылась и представляла, что ты лежишь в ванне рядом со мной.

– Да ты, оказывается, распутница! А я-то считал тебя девочкой-ангелочком.

– Я женщина и отчаянно хочу мужчину.

– Давай забудем о бухгалтерских книгах и где-нибудь уединимся, – решился Деннис.

– Где?

– У меня дома.

Деннис снимал маленький коттедж на окраине деревни, в пяти милях от лагеря лесорубов.

Но тут на крыльце послышался топот тяжелых сапог – кто-то поднимался по ступенькам. Доун поспешно уселась за стол, а Деннис метнулся к бухгалтерским книгам. Когда Тесс Робертс вошла в контору, оба с деловитым видом копались в бумагах.

– Я только что испекла яблочный пирог. Почему бы вам с Деннисом не попить кофе, милая? – Она поставила на стол плетеную корзинку. – Как поживаете, мистер Прайс? В последний раз вы были у нас месяц назад.

– Прекрасно, миссис Робертс. А вы?

– Хорошо.

Деннис встал и вежливо поклонился.

– Да у вас как будто лихорадка? – встревожилась Тесс.

– Нет-нет, это от ветра. У меня очень нежная кожа, трескается на холоде.

Девушка захихикала.

– Что ты смеешься, Доун? – нахмурилась ее мама. – У человека кожа трескается от ветра. Разве это смешно?

– Прости, мама. Я вспомнила, как одна девочка в школе говорила…

– Ну ладно, не важно. Угости мистера Прайса пирогом и кофе, пока все не остыло. – Она открыла корзинку и достала оттуда кофейник и блюдо с двумя большими кусками слоеного яблочного пирога. – Здесь есть маленькие тарелочки и вилки. Мне пора домой готовить ужин. Не желаете поужинать вместе с нами, мистер Прайс?

– Благодарю, мэм, но, к сожалению, сегодня вечером я занят.

– Что ж, приглашение остается в силе. Как будете в наших краях, заходите в любое время.

– Спасибо, непременно.

Когда мать ушла, Доун села за стол и закрыла лицо руками, сотрясаясь от смеха.

– Нет-нет, это от ветра! – передразнила она Денниса. – У меня очень нежная кожа!

Он опять покраснел.

– Это правда. Послушай, давай попьем кофе с пирогом и приступим к работе. Все равно теперь уже поздно ехать ко мне домой.

– Хочешь, я приеду к тебе завтра днем?

– Отлично! Я буду работать дома.

– Ожидание будет для меня пыткой.

– Да? Но ты ведь девственница?

– Да, и ты сам сможешь в этом убедиться.

– Значит, ты ждала целых шестнадцать лет, и еще один день не имеет большого значения.

– Когда стоишь на пороге чего-то нового, неизвестность и ожидание становятся мучительными, – сказала девушка, многозначительно взглянув на Денниса.

Она подала ему пирог и кружку с кофе, затем вернулась за пишущую машинку.

В этот вечер за ужином Доун вдоволь натерпелась издевок от сестер.

– Интересно, сколько работы сделано сегодня в конторе? – невинным тоном спросила Пег.

– А мне интересно, что там сделано помимо работы, – добавила Люси.

– Хватит дразнить сестру! – одернула их Тесс. – Когда я пришла туда с пирогом и кофе, мистер Прайс и Доун усердно трудились над бумагами.

– Да, но еще неизвестно, чем они занимались до того, как ты вошла, – ехидно заметила Пег.

Случайный выпад сестры попал прямо в цель. Чувствуя, что краснеет, Доун швырнула на стол салфетку и встала.

– Простите, но я очень устала, – сказала она, стараясь держаться с достоинством. – Пожалуй, пойду лягу.

– Желаю сладких сновидений, и пусть тебе приснится Деннис! – крикнула Люси ей вслед.

Наверху, у себя в спальне, Доун зажгла масляную лампу, разделась и встала перед зеркалом, любуясь своим отражением. Доун Робертс не страдала ложной скромностью и знала, что у нее прекрасное тело. Приподняв груди, она нежно погладила соски большими пальцами. «Завтра меня будет ласкать Деннис!»

Девушка провела руками по бокам, по плавным изгибам талии и бедер, по слегка округлому животу и спустилась к треугольнику рыжих блестящих волос.

Тело ее покрылось мурашками. Охваченная пожаром желания, она крепко зажмурилась и издала долгий прерывистый стон.

«Возьми меня, Деннис, возьми меня, или я сойду с ума!»

 

Глава 3

На другое утро, когда по лагерю лесорубов разнеслись звуки металлического треугольника, Доун повернулась на другой бок и снова заснула. Чуть позже отец постучал в дверь ее спальни.

– Доун, ты встала?

– Входи, пап! – крикнула она в ответ и уселась на кровати, зевая и потягиваясь.

– Ты еще в постели? – удивился Робертс.

– Да. Знаешь, сегодня я, пожалуй, не пойду с бригадой в лес. Кажется, я простудилась.

– Конечно, милая, полежи, отдохни, а нам придется поработать без тебя.

Девушка опять опустила голову на подушку и посмотрела в окно. По темно-синему предрассветному небу пролегла светлая полоса Млечного Пути, похожая на алмазную реку. Доун вспомнила, что за день сегодня, и все ее тело окутала теплая нега приятного предвкушения.

В девять ее разбудила Люси.

– Ты почему дома? Заболела, что ли? – спросила сестра, заходя в спальню.

– Небольшой насморк.

– Помнится, раньше это тебя не останавливало. Вчера вырядилась как королева, а сегодня все утро валяешься в постели. С тобой явно что-то происходит, сестренка!

– Отвяжись! Дай мне одеться.

Доун провела утро в конторе, обрабатывая ордера и печатая письма к клиентам, а на ленч вернулась домой.

– Какие у тебя планы на день? – поинтересовалась мать. – Опять будешь работать в конторе?

– Нет. Я решила немного подышать свежим воздухом. Да и Дасти не мешает размяться, в последнее время он застоялся в конюшне.

Пегого мерина по кличке Дасти ей подарил отец на ее двенадцатилетие.

– Хорошая мысль. Смотри, только недолго. На улице страшный холод.

– Ладно.

Пег и Люси сидели в швейной комнате и шили себе новые платья. Доун заглянула к ним, проходя по коридору.

– Ой-ой-ой, какие домовитые хозяюшки! – поддразнила она сестер.

Пег показала язык.

– А ты что-то слишком уж принарядилась для конной прогулки! Помнится, с тех пор как мама сшила тебе этот модный костюм для верховой езды, ты его еще ни разу не надевала.

Доун почувствовала, как у нее запылали щеки.

– Да, и теперь во мне заговорила совесть, – осторожно ответила девушка. – Ведь мама так старалась! – Она покрутилась перед сестрами. – Ну как, нравится?

– Сногсшибательно! – Люси скорчила невинную физиономию. – Думаю, Деннис будет в восторге.

Доун с трудом удержалась от гневного ответа.

– При чем здесь Деннис? Я еду кататься одна. Вряд ли этот неженка с востока вообще умеет ездить верхом.

Она направилась по коридору к входной двери, но прежде чем надеть теплый плащ, придирчиво оглядела себя в большом зеркале на дверце шкафа.

Твидовый брючный костюм красиво облегал ее стройную фигуру. Под жакет она надела белую атласную блузку с черным узким галстуком. Ее жокейские сапожки были начищены до зеркального блеска. Девушка решила не надевать шляпу, боясь испортить прическу. Она потратила немало усилий, чтобы уложить волосы в аккуратный узел на затылке и скрепить их маленькими заколками.

В конюшне работник, метавший сено с сеновала, в знак приветствия приподнял шапочку.

– Вам что-нибудь нужно, мисс Робертс?

– Нет, спасибо. Поеду кататься, но я сама оседлаю Дасти.

Увидев хозяйку, крупный мерин заржал и радостно махнул хвостом, шлепнув им по стойлу.

– Привет, малыш! Рад меня видеть? Ну конечно, рад. – Она погладила Дасти по носу и чмокнула его в морду. – Пошли!

Спустя десять минут она скакала галопом по тропе, которая вела в деревню.

Деннис вышел из дома сразу, как только девушка въехала во двор: видимо, ждал у окна.

– Я поставлю Дасти в конюшню, – сказал он, – там ему есть чем подкрепиться. Доббин и Чет будут рады компании.

Пристроив мерина, они вошли в дом. Коттедж был маленьким, но, заставленный мягкой мебелью с массой подушек, выглядел очень уютным. В пристенном камине потрескивали душистые сосновые поленья, на полу перед очагом лежала большая медвежья шкура.

– Присаживайся, – предложил Деннис, смущенно переминаясь с ноги на ногу и потирая затылок.

Доун и сама чувствовала себя несколько неловко. Все-таки ей предстояло в первый раз сблизиться с мужчиной. Вообще-то до этого она никогда даже не оставалась наедине с мужчиной у него дома. Девушка робко присела на край дивана.

– Ты потрясающе выглядишь в этом костюме, – сказал он.

– Спасибо.

– Принести тебе что-нибудь выпить? У меня есть вино. Или ты предпочитаешь яблочное бренди?

– Спасибо, я выпью вина.

Деннис ушел на кухню, а Доун принялась бродить по комнате. Она вертела в руках безделушки и разглядывала картины на стенах, написанные в основном по ковбойским сюжетам. Потом девушка остановилась перед камином и протянула к огню руки, которые были холодными скорее от волнения, чем от мороза.

Деннис вернулся с подносом, двумя бокалами и бутылкой вина.

– За что выпьем? – спросил он.

Доун замялась.

– В голову не приходит ничего оригинального. Может быть, просто за нас?

– Хорошо, и за этот особенный день.

Они чокнулись и отпили по глотку вина.

– Мне нравится твой медвежий половик.

– Он мягкий и теплый.

Они сели на шкуру. Деннис скрестил ноги, а Доун подтянула колени к подбородку и обхватила их руками.

– Очень уютно, – сказала она.

Они допили первый бокал, и Деннис налил еще. Вино расслабило и взбудоражило Доун. Поставив бокал на пол рядом со шкурой, она повернулась к Деннису.

– Деннис… поцелуй меня!

Она бросилась в объятия Денниса и с готовностью встретила его губы. Его язык проник ей в рот, обследуя чувствительные местечки под ее языком. Волна горячей крови прокатилась по телу девушки, воспламенив грудь и лоно огнем желания.

Быстро приподнявшись, Доун сняла жакет, расстегнула блузку и снова бросилась в объятия Денниса. Она взяла его руку и направила ее под свою атласную блузку, белья под которой не было. Когда он дотронулся до ее груди, девушка изогнулась от наслаждения. При каждом касании его пальцев тугой сосок, как крохотный проводник, рассылал волны удовольствия по ее телу.

– Сними брюки, – прошептала Доун.

Пока он возился с ними, она улеглась спиной на шкуру и, приподняв бедра, стянула с себя брюки, а затем скинула блузку, оставшись в одних французских трусиках. Она слышала от более старших девушек, что мужчина сильнее возбуждается, если женщина обнажается не полностью, оставляя простор для его воображения.

Деннис разделся до белья и снова обнял девушку. Их страсть нарастала в бурном темпе, как крещендо бетховенской симфонии. Его проворные руки ласкали ее везде, гладили шею, грудь, живот и ягодицы. Когда его пальцы, пробравшись сквозь курчавившиеся волоски, нащупали сокровенное местечко между ее бедрами, она невольно вскрикнула от удовольствия.

Ее пальцы стали нежно ласкать его плоть.

– Ох, мой дорогой! – выдохнула Доун. – Я так хочу, чтобы ты вошел в меня! Скорей!

Они сорвали с себя оставшееся белье, и Доун, раздвинув ноги, опустилась на шкуру. Внезапно ее охватил благоговейный трепет. В таинстве любовного акта и впрямь крылось нечто мистически-волшебное, тем более что это было ее посвящение в женщины.

Она встретила его ритмичные проникающие движения с пылким рвением, не уступающим по силе натиску Денниса. Несмотря на боль, вызванную его вторжением, у нее возникло странное чувство, что она занималась этим всю жизнь, настолько это было естественно и приятно. Этот пик восторга не имел ничего общего с теми неловкими ощущениями, что она испытывала раньше, возбуждая себя сама. Казалось, ее сознание со стороны наблюдает за радостными содроганиями сплетенных на шкуре тел. Каждый новый всплеск страсти был выше предыдущего, как волны бушующего моря. Последний вал вынес ее в нирвану.

– Ну почему все должно было кончиться? – огорченно прошептала она, когда они лежали, взявшись за руки, в блаженной истоме.

Деннис усмехнулся:

– Чтобы мы могли отдохнуть и заняться этим снова.

– Снова, и снова, и снова – целую вечность…

Деннис приподнялся на локте и заглянул в ее мечтательные глаза.

– Да, целую вечность, – повторил он, – именно это я и хотел сказать. Доун, у нас с тобой было совсем не то, что лесорубы называют возней на сене. Я уже давно люблю тебя и хочу. И буду хотеть всегда, целую вечность. Другими словами, милая, я хочу, чтобы ты стала моей женой.

– Твоей женой? – Доун округлила глаза.

– Я тебе настолько безразличен, что ты даже не допускаешь мысли о замужестве?

Она погладила его по щеке.

– Любовь моя, дело совсем не в этом. Я тоже люблю тебя и сочла бы за честь стать твоей женой, но…

– Твоя семья не одобрит твой выбор?

– Нет-нет, любимый, мои родители считают тебя очень порядочным молодым человеком, и сестрам ты тоже нравишься.

– Тогда в чем же дело?

– Наверное, не надо говорить тебе, что у моего отца я любимый ребенок.

– Да, я знаю, ты его любимая дочка. Он тебя обожает.

– Любимая дочка… – Ее прелестное лицо озарила загадочная улыбка. – Знаешь, в этом есть нечто забавное… Я с детства знаю папин секрет, хоть он об этом и не догадывается. Он недоволен судьбой потому, что она не дала ему сына. Не то чтобы он не любил нас, своих дочерей, но ему никогда не избавиться от разочарования. Он всегда мечтал о сыне, который работал бы вместе с ним на болоте и унаследовал бы дело Робертса.

– Ну конечно! Ты заменила ему сына. Все эти годы ты играла роль мальчишки-сорванца. Ты делала это нарочно, и он привык видеть в тебе сына.

– Я старалась, как могла, чтобы ему было приятно. – Доун засмеялась. – И это было не просто игрой. Я стала заправским лесорубом. Спроси у любого рабочего бригады.

– Мне незачем спрашивать, я слышал их разговоры. Они тебя просто боготворят. Но какое отношение это имеет к нашей женитьбе? Надеюсь, ты не собираешься до конца своих дней оставаться под боком у папы? Тебе надо устраивать личную жизнь, выходить замуж, растить детей.

– Да, я хочу этого, но мне нужно время. В следующем году я собираюсь поступить в чикагский колледж. После смерти отца кто-то должен занять его место. Нужен человек, который сумеет управлять делами компании, и я единственная подходящая кандидатура. Пег и Люси не в счет: они ничем не интересуются, кроме домашних дел, – шьют, готовят, играют на фортепьяно и принимают гостей. Обе юные леди ждут добропорядочного мистера, который придет и обеспечит уютную жизнь. Я решила стать первой женщиной-лесорубом в озерных штатах, и стану, черт возьми!

Деннис со смехом покачал головой.

– Ты удивительная девушка, Доун Робертс! Но позволь тебе кое-что напомнить. Я опытный бухгалтер и после тебя и твоего отца лучше всех остальных разбираюсь в делах компании «Робертс ламбер». Вот уже пять лет я веду вашу бухгалтерию. Представь, как будет удобно всем, если мы с тобой поженимся. Боже сохрани Уолта от преждевременной кончины, но если судьба от него отвернется, я буду рядом с тобой и помогу тебе освоиться на высоком посту.

– Это замечательно, Деннис. Да, я выйду за тебя замуж, но не раньше чем через два года. Мне надо учиться вести дела, и сейчас я не могу себе позволить уйти с головой в семью и хозяйственные заботы. – Она обвила его руками за шею и притянула к себе. – Но это не значит, что мы с тобой не будем наслаждаться друг другом. Ну ладно, хватит болтать! Мне бы хотелось перед уходом испытать это еще разок.

Он приник к губам Доун сладким поцелуем и накрыл ладонью ее тяжело вздымавшуюся грудь.

 

Глава 4

Следующие четыре месяца были идиллией в жизни Доун Робертс. Дважды в неделю она встречалась с Деннисом Прайсом у него в коттедже.

– Мы с тобой все равно что женаты, дорогой, – как-то сказала она. – Я ощущаю себя твоей женой, и мне не нужно бумажки, официального свидетельства.

– Мне тоже, любимая, – признал Деннис, – но мне не нравится встречаться тайком, и потом, меня очень беспокоит, что мы обманываем твоих родителей.

– Это не совсем обман. Они были бы очень расстроены, узнав, что их дочь имеет внебрачную связь с мужчиной. К тому же, когда я окончу колледж и вернусь домой, мы с тобой поженимся.

В 1881 году весна в озерных штатах выдалась на удивление ранней. Однажды апрельским вечером, за ужином, Уолт Робертс объявил:

– Лед тронулся намного раньше, чем мы ожидали, и река сильно поднялась. Скоро начнем весенний сплав.

Для лесорубов это был самый важный момент в году. Когда в горах таял снег, тысячи водных потоков устремлялись вниз по склонам, повышая уровень Сагино, Титтабоуасси и других рек озерных штатов. Воздух оглашался грохотом бревен, падавших по дощатому настилу с берега. Дни становились все длиннее, и рабочие использовали каждую светлую минуту, чтобы сплавить лес по течению, пока вода стоит высоко.

– Я взял в компанию еще дюжину сплавщиков, – сказал Уолт и, щелкнув красными подтяжками, с сияющим видом оглядел домочадцев. – Ну-ка скажите, вы когда-нибудь слышали о Сильвере Джеке Макхью?

– Сильвер Джек Макхью? – Доун вскинула брови. – Ты хочешь сказать, что Сильвер Джек действительно существует?

– Да, существует, милая. На следующей неделе он приедет сюда и будет работать на компанию «Робертс ламбер». Мне пришлось отдать немало денег, чтобы переманить его от Сэма Такера, но он стоит вдвое больше того, что я заплатил.

Вилка Доун со звоном упала на пол. Она смотрела на отца круглыми от изумления глазами.

– Я тебе не верю, папа. Сильвер Джек Макхью будет здесь?

– Все дети в школе поют песенки про Сильвера Джека, – вмешалась Люси.

– Какой ужас, Люси! – одернула мать. – Юной леди не приличествует петь такие песни. Чтобы я больше не слышала этого у себя в доме!

Доун засмеялась:

– Слышала бы ты продолжение, мама! У тебя бы уши завяли!

– Хватит! Не желаю слышать ни слова об этом Сильвере Джеке Макхью! Закройте рты и ешьте.

Подвиги Сильвера Джека Макхью воспевались в бесчисленных непристойных балладах и анекдотах, ходивших по всем озерным штатам. По популярности он уступал разве что легендарному Полу Баньяну. Одиссея Макхью прерывалась неоднократными отсидками в тюрьме за хулиганство, нанесения увечий и даже попытку убийства. Однако в промежутках между арестами Лесной Бык, как его называли, прослыл легендой от Сагино до Дулута.

Сильвер Джек Макхью подбросил охапку поленьев в барачный огонь и вернулся к своей койке. Его ближайший друг, Пиг Айрон Сэм Малон, сидел на лавке и шнуровал тяжелые сапоги со стальными шипами на подошвах.

– Шевели задницей, Пиг, – бросил Джек. – Нам надо выехать пораньше. Я хочу прибыть в лагерь Робертса до темноты.

Пиг заворчал и отправил в рот изрядную порцию жевательного табака.

Джек надел красную шерстяную рубаху, брюки и сапоги, тщательно заправив штанины в высокие голенища, потом накинул плащ и натянул на голову вязаную шапочку. Одевшись, он достал из-под своего матраса бутылку с надписью «Крепкий тоник для взбодрения крови». Этот напиток – уникальную смесь крепкого тоника и спирта, приправленную экстрактом ванили, – Джек готовил сам, причем с величайшим старанием. Отпив на дюйм, он передал бутылку Пигу Айрону Сэму.

Сильвер Джек при росте шесть футов четыре дюйма имел фигуру минотавра: массивные грудь и плечи, львиная голова, увенчанная шапкой светло-русых волос. Где бы он ни работал – а работал он почти во всех лагерях озерных штатов, – его всюду нанимали десятником из-за его умения делать все лучше и быстрее других. Легенда гласила, что когда лесоруб идет по лесу, деревья дрожат от страха. А когда по лесу идет Сильвер Джек Макхью, деревья сами валятся к его ногам.

Тесная дружба Джека с Пигом Айроном Сэмом вызывала удивление. Пиг был крупным, крепким детиной ростом в шесть футов и весом в 220 фунтов одних костей и мышц. Однако рядом с Сильвером Джеком Пиг казался жалким и хлипким коротышкой. Вечно спутанные волосы напоминали стальную стружку, а на редкость неказистое лицо было испещрено шрамами, шишками, вмятинами и прочими следами многочисленных жестоких драк. Под короткой щетинистой бородкой проглядывала грубая, как напильник, кожа, а во рту были выбиты все передние зубы, как верхние, так и нижние. Одно ухо жалко свисало, другое же представляло собой бесформенный обрубок плоти и служило напоминанием о первом поединке Пига с Сильвером Джеком.

Дело было в пивной. В короткой, но бурной потасовке Джек откусил Пигу ухо, а потом, по традиции, потоптал поверженного противника сапогами, подбитыми стальными шипами. После этого Пиг поклялся своему покорителю в вечной дружбе.

– Ты самый ловкий боец во всей долине Сагино! – заявил он с неподдельным восхищением.

– А ты самый невкусный парень во всей долине Сагино, – отозвался Джек и дал Пигу легкий подзатыльник.

У Сильвера Джека Макхью, если не считать помятого носа, было совсем немного боевых отметин. На его теле почти не наблюдалось так называемой оспы лесорубов – пятен, оставленных шипами чужих сапог.

Завтракая перед отъездом из лагеря Сэма Такера, Сильвер Джек решил напоследок развлечься: в очередной раз позлить франко-канадского повара. Демонстративно нарушив правило столовой – никаких вольностей во время еды, – Джек в самый разгар завтрака затянул песню:

Остальные лесорубы загоготали над своими тарелками, а стоявший над очагом повар метнул на Джека злобный взгляд. Ухмыляясь во весь рот, Джек достал из кармана мертвого таракана и, подняв его над столом, громко крикнул:

– Эй, французишка, как я вижу, сегодня ты положил в бобы мясо!

Лицо повара налилось кровью.

– Sacrebleu! – завизжал он. – Ты гнусный обманщик, Макхью! У меня чистая столовая!

Джек печально покачал головой.

– В жизни не видывал такого жесткого мяса! – заявил он, потрясая куском свинины. – Помните лошадь, что на прошлой неделе сломала ногу в санях? Сдается мне, что от этого мяса попахивает той самой кобылкой.

– Черт возьми, французишка, – подхватил Пиг, – ты что же, откопал эту старую клячу?

Поваренок, стоявший у плиты, тихо захихикал, но тут же получил от шефа увесистую затрещину и отлетел к стене. С показным спокойствием и ледяной яростью в глазах повар взял в руки топорик для рубки мяса и медленно направился к началу стола – туда, где давал свой спектакль Сильвер Джек. В столовой повисла напряженная тишина, смолкло даже позвякивание ножей и вилок.

Джек нарочито небрежно скатал и зажег папиросу, делая вид, что не замечает нависшего над ним разъяренного повара. И тут сидевшие за столом дружно ахнули. Топорик пролетел перед самым носом Джека, обрезал горящий кончик его папиросы и, разрубив на две части свинину вместе с оловянной тарелкой, на полдюйма воткнулся в стол.

– Вот видишь, Макхью, мясо совсем не жесткое, – спокойно сказал повар и двинулся обратно к плите.

Сильвер Джек сидел, скосив глаза к обрубленной папиросе, торчавшей у него изо рта. Лесорубы уставились на него с ожиданием.

– И ты ему это спустишь, Джек? – прошептал Пиг.

Джек, слабо ухмыляясь, оглядел зрителей.

– Я не собираюсь связываться с чокнутым французом, у которого в руке топор. – Он встал. – Пошли, Пиг. Нам пора ехать. Сперва зайдем в магазин и расплатимся за покупки.

В магазине лесозаготовительной компании продавались табак, спички, одежда, топоры и прочие вещи, нужные лесорубам. Стоимость всех покупок записывалась и вычиталась из их заработка в конце весеннего сплава. Но Джек и Пиг уезжали раньше времени, поэтому должны были расплатиться сейчас.

– Сколько я должен компании, мистер Инкслингер? – спросил Джек у очкастого продавца.

– Ты потратил на покупки восемнадцать тысяч семьдесят пять долларов, Джек, – ответил тот.

Пиг присвистнул от удивления.

– Не слабо, Джек!

Во время рабочего сезона лесорубы были предельно бережливы, зато потом просаживали весь свой годовой заработок, устроив одну большую попойку в Сагино или Бей-Сити.

– Не бери в голову, Пиг! Руки-ноги на месте, значит, заработаю еще. Дайте-ка мне упаковку сигар и прибавьте к общему счету, – сказал Джек продавцу.

Расплатившись, они сели в почтовый дилижанс и поехали на железнодорожную станцию.

– Ну держись, компания «Робертс ламбер», мы едем!

Сильвер Джек и Пиг Айрон Сэм прибыли в лагерь Робертса вечером накануне большого состязания по бирлингу. Этот зрелищный и полезный вид спорта помогал лесорубам оттачивать мастерство перед весенним сплавом.

Бирлинг, или катание на бревнах, начинался как незатейливое развлечение сплавщиков. Когда нечего было делать, двое становились на противоположных концах плавучего бревна и пытались сбросить друг друга в реку. С годами это состязание усовершенствовалось, обросло множеством тонкостей. У каждого опытного игрока были свои излюбленные уловки. Перед началом соревнований участники часами осматривали бревно, изучая его особенности. Сосновые бревна крутились быстрее, чем еловые. Кедровые плыли по воде с исключительной скоростью, а бревно со снятой корой было скользким, как облитый жиром поросенок.

Приятели-лесорубы провозгласили Сильвера Джека Макхью чемпионом болота по бирлингу. Он обладал значительным весом, невероятно сильными ногами и проворством кошки.

Неделя до весеннего сплава была для лесорубов временем безделья. Они слонялись по лагерю, спали, играли в азартные игры, пили и рассказывали байки, собравшись в кружок у барачного костра. При этом работники каждый день практиковались в бирлинге в речной бухточке недалеко от лагеря.

Утром, на второй день после приезда Сильвера Джека и Пига Айрона Сэма в лагерь Робертса, их пригласили принять участие в состязании по бирлингу.

– Мы вступим в игру, когда закончатся предварительные соревнования, – беспечно бросил Джек, – когда мужчин отделят от мальчишек.

Они с Пигом сидели на ступеньках барака, потягивая крепкий тоник и развлекая поварят жуткими рассказами о драках в пивных, заторах сплавного леса и публичных домах. Часов в восемь с реки донеслись бурные возгласы и рукоплескания.

– Кажется, нам пора, – сказал Джек, затыкая бутылку пробкой.

По дороге он скатал папироску и отдал Пигу свой вещевой мешок.

– Сильвер Джек идет! – радостно завопили зрители.

– Как раз вовремя! Пусть сразится с нашим новым чемпионом!

Джек снисходительно улыбнулся:

– Где же он, ваш чемпион?

Ему показали на стройную фигурку, стоявшую в окружении лесорубов в другом конце бухты.

– Вон тот, маленький.

У Джека отвисла челюсть, и он в крайнем изумлении посмотрел на Пига.

– Глазам не верю! Да этот недомерок – как чахлый кустик в дубовом лесу.

– Че-ерт! – засмеялся Пиг. – Слушай, Джек, ты же его просто сдуешь с бревна!

Остальные лесорубы тоже захохотали, но в их смехе был скрытый подвох, не замеченный Джеком и Пигом.

– А ну-ка задай ему, Сильвер Джек! – кричали они, подстрекая к бою.

Когда Джек и «малыш», как снисходительно окрестил он соперника, встали лицом к лицу по оба конца кедрового бревна, Макхью удивился еще больше. Мальчишка был не выше пяти футов восьми-девяти дюймов, и хотя свободные брюки и рубашка скрадывали фигуру, было видно, что у него тонкие руки и ноги. Вообще этот молодой человек с гладкой кожей и тонкими чертами лицами казался каким-то женственным.

– А он симпатяга, правда, Джек? – фыркнул Пиг.

– Ну, ребята, приготовились! – крикнул судья. – На старт, внимание, марш!

Мальчишка посмотрел на Джека и нахально осклабился. Тот ответил ему гневным взглядом.

– Недолго тебе улыбаться, малыш! – прорычал он.

Как и ожидалось, Джек сразу пошел в наступление. Он начал перебирать ногами по бревну, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее. Бревно закрутилось под ним бешеным волчком. Казалось, что его легковесный противник рано или поздно должен слететь в воду под воздействием одной лишь центробежной силы. Но стройная фигурка без всяких усилий держалась на вертевшемся бревне, проворно перебирая ногами и небрежно зацепив подтяжки большими пальцами. По рядам зрителей пробежал восхищенный ропот.

Минут через десять Джек резко остановил бревно каблуками. Его соперник тоже остановился, прилипнув к бревну, как муха. Он опять с наглой ухмылкой взглянул на Джека и запрыгал на месте.

Джек нахмурился, сделал глубокий вдох и применил другую тактику. Слегка расставив ноги и воткнув каблуки глубоко в кору, он повернул бревно резко вправо, потом резко влево туда-сюда, туда-сюда. Мелкие волны хлынули на берег бухты и окатили ноги собравшихся у воды зрителей. А проклятый мальчишка ни разу не убрал пальцев из-под подтяжек!

Джек испробовал все уловки, которым научился за годы работы на болоте. Управляемое его ловкими ступнями и крепкими ногами, бревно крутилось как живое, но мальчишка держался неколебимо, и дерзкая ухмылка не сходила с его женственного лица.

Наконец Джек вынужден был прибегнуть к приему, который он обычно приберегал для чемпионских соревнований с призами в сотни долларов. Быстро перебирая ногами, он раскрутил бревно до предельной скорости, а потом, демонстрируя чудеса ловкости, пустил его в обратную сторону. Ему все же удалось поколебать спокойствие соперника! Мальчишка вскинул руки и слегка покачнулся, но быстро обрел равновесие. Джек продолжал вращать бревно в обратную сторону, не давая мальчишке развернуться и подладиться под вращение. Оба противника крутили бревно назад, что было одним из сложнейших маневров в бирлинге. Зрители застыли на берегу и затаив дыхание следили за этим невероятным спектаклем.

Теперь ни Джек, ни мальчишка уже не смотрели друг на друга. Их взгляды были прикованы к мокрому бревну, которое вращалось у них под ногами, посверкивая в лучах солнца.

Наконец зрители не выдержали напряжения неизвестности.

– Ничья! Ничья! – закричали с берега.

Согласиться на ничью с каким-то сопливым мальчишкой? Унижение заставило Джека предпринять еще одну отчаянную попытку сбросить противника с бревна. Но, к своему ужасу, Джек почувствовал, что топчет ногами воздух. Еще мгновение – и его голова ушла под воду.

Вынырнув на поверхность, он услышал издевательские выкрики в свой адрес и ликующие возгласы в адрес победителя. Вдобавок к нанесенному оскорблению стоявший на берегу малыш протянул ему руку.

– Дай я помогу тебе, Джек.

Это было уж слишком! Сильвер Джек Макхью еще никогда в жизни не испытывал такой ярости.

– Пошел к черту, недоносок! – заорал он и неуклюже вылез из воды, зловеще сверкая глазами.

Он был уже на расстоянии вытянутой руки от маленького мерзавца, но тут вдруг юноша стянул с головы вязаную шапочку, и изумленные Джек и Пиг увидели, как на спину малышу водопадом хлынули рыжевато-каштановые волосы.

– Господи! – вскричал Джек, и руки его безвольно опустились. – Да это девчонка!

«И чертовски хорошенькая!» – добавил он мысленно, не в силах оторваться от ее прекрасных зеленых глаз.

Девушка шагнула вперед и протянула правую руку:

– Добро пожаловать в лагерь Робертса, Джек! Очень рада с тобой познакомиться, это великая честь. Меня зовут Доун Робертс, я дочь Уолта Робертса.

Джек протянул ей вялую руку. Он хотел что-то сказать, но язык как будто присох к нёбу.

Девушка кивнула на бревно в бухте, и глаза ее озорно блеснули.

– А что касается этого, то тебе просто не повезло. И потом, у тебя ведь не было возможности осмотреть бревно перед началом соревнования, узнать его плавучие свойства. Это больше не повторится. Все знают, что Сильвер Джек Макхью – лучший сплавщик на болоте.

Джек смущенно усмехнулся и наконец обрел голос.

– Да, конечно. Просто не повезло. Но позвольте сказать вам, мисс Робертс, вы чертовски мастерский бирлер. Один из лучших в этих краях.

– Это мое любимое развлечение, Джек. Пойдем в дом, я познакомлю тебя с мамой и сестрами. Ты любишь яблочный пирог? Моя мама печет его так, что пальчики оближешь!

– Премного благодарен, мэм. Это мой приятель, Пиг Айрон Сэм Малон.

Доун пожала волосатую лапу Пига.

– Рада с тобой познакомиться, Пиг. Вы двое весьма знамениты здесь, на болоте. Мне не терпится послушать ваши анекдоты.

Джек смущенно переступил с ноги на ногу.

– К сожалению, наши с Пигом анекдоты не для дамских ушей.

Девушка засмеялась.

– Я уверена, что ради меня вы сумеете их выправить.

Джек как завороженный смотрел в ее глаза. Какая необыкновенная женщина! Красивая, умная, а на бревне катается как дьявол! С этой минуты легендарный Сильвер Джек Макхью по уши влюбился в Доун Робертс.

 

Глава 5

Ежегодно в первый день весеннего лесосплава в школах объявлялись каникулы. Мальчишки и девчонки со всех озерных штатов стекались на большие реки, чтобы посмотреть грандиозное зрелище. О прибытии главных героев представления – краснорубашечных лесорубов-сплавщиков – за несколько часов возвещал рокочущий грохот, разносившийся по речным долинам подобно далеким раскатам грома.

На верхнем участке реки по покатому настилу в воду непрерывным потоком съезжали бревна, и вскоре река сплошь заполнялась сплавным лесом, так что можно было перейти с берега на берег, не замочив ног.

Лесорубам требовались быстрота и ловкость антилопы, ибо упавший в эти бешеные жернова тут же становился покойником.

Сильвер Джек, десятник компании «Робертс ламбер», любил хвастать:

– Я могу кинуть в воду кусок мыла и переправиться на берег по пузырькам.

Багор для сплавщика был тем же, что топор для лесоруба. Длинный шест с острием на конце и стальным наклонным крючком, ходившим вверх-вниз на металлическом фланце, работал по тому же принципу, что и щипцы рубщиков льда. С помощью этого приспособления работники тянули и перекатывали бревна в воде. Кроме того, багор служил им опорой, помогая удерживать равновесие. Потерять свой багор считалось позором для сплавщика. Стоимость утерянного инструмента вычиталась из его заработка.

Весенний сплав планировался с тщательностью и точностью боевой операции. На протяжении многих миль вдоль берега, в поворотных точках реки, выставлялись посты. Сплавщики, стоявшие на этих постах, должны были отгонять прибившиеся к берегу бревна и предотвращать заторы. За лесосплавом кочевал весь лагерь лесорубов. Палатки, котелки, еда, инвентарь и прочие вещи свозились к намеченным стоянкам в больших, пестро раскрашенных фургонах, запряженных десятком лошадей. Когда эти фургоны проезжали по городку, местные жители встречали их с таким ликованием, будто это был цирковой кортеж.

– Они скоро обогнут излучину! – радостно крикнул маленький мальчик, стоявший на берегу рядом со стоянкой Робертса.

Ребята постарше, более искушенные в делах лесосплава, хранили молчание, внимательно прислушиваясь к малейшим оттенкам шума, долетавшего с реки. Некоторые места на реке, такие как ближайшая излучина, представляли наибольшую трудность для сплавщиков. Камни, отмели и другие препятствия могли создать затор на сплаве, что и случилось в этот раз.

Первым признаком был перебой в монотонном гуле, который создавали бревна, свободно плывущие по течению. Раздался страшный грохот, вслед за тем – деревянный скрежет, визг и треск. Нагромождение росло, и уровень воды падал с поразительной быстротой: река отступала перед запрудой из бревен.

На десять миль вверх по течению бревна перегородили крутую, узкую излучину реки. Вода все сильнее напирала на огромную массу древесины, треск и рев нарастали, превращаясь в жуткую какофонию звуков. Толстые бревна раскалывались пополам, словно хрупкие прутики. В одном месте сосновые стволы торчали из воды подобно гигантским пальцам, указующим на небо.

Перекрывая шум, Сильвер Джек крикнул работникам своей бригады:

– И вы называете себя сплавщиками? Дерьмо собачье! Да вы не годитесь даже в танцоры! Будь у меня время, я бы хорошенько надрал вам задницы!

Он схватил багор и с ловкостью воздушного гимнаста начал пробираться через затор.

– А ну за мной, бездельники! Надо найти главное бревно.

Главное бревно держит затор на лесосплаве подобно тому, как замковый камень держит арку. Если его убрать, все остальные бревна сразу развалятся, и затор будет устранен. С ворчанием и проклятиями лесорубы побежали по бревнам, тыча баграми в подозрительные стволы.

После получаса безуспешных поисков Джек вытер пот со лба и сказал:

– Черт возьми! Где же это проклятое бревно, Пиг?

– Сейчас бы не помешал глоток твоего крепкого тоника, Джек.

– Найди мне главное бревно, и я куплю тебе целый ящик тоника!

Тут посредине реки возникла какая-то суматоха. Лесорубы собрались толпой вокруг знакомой стройной фигурки. Джек с Пигом устремились туда по мосту из бревен.

– Проклятие! – выругался Джек, узнав Доун, которая и была центром всеобщего внимания. – Какого черта она здесь делает?

Когда он подошел, Доун усмехнулась:

– Не злись, Джек! Кажется, я нашла ключевое бревно.

Джек был непреклонен.

– Мне плевать, что вы дочка босса, мисс Робертс. Вы не имеете права здесь находиться, это опасно. Я отвечаю за безопасность всех этих людей, и я здесь главный. Немедленно отправляйтесь на берег, на свое место!

Улыбка исчезла с ее лица, а зеленые глаза вспыхнули гневом.

– На свое место? – язвительно переспросила она. – И где же оно, по-вашему, мистер Макхью? Дома? Я должна быть примерной девочкой, помогать маме готовить, шить и убираться? Вы полагаете, что место женщины – это дом? Что ж, позвольте мне кое-что сказать вам, Сильвер Джек. Женщина вольна быть там, где ей хочется, и она не обязана слушаться указаний мужчин. В данный момент я хочу быть здесь, со своей бригадой! – Она подошла к Джеку и погрозила ему пальцем. – Запомните это хорошенько, Сильвер Джек!

Еще ни одна женщина и ни один мужчина так не разговаривали с Сильвером Джеком Макхью.

– А теперь хватит болтать, надо проверить бревно. – Она ткнула багром в наполовину затонувший ствол. – Вот это, с разветвлением.

Джек присел на корточки, чтобы получше рассмотреть его.

– Черт возьми! Я же говорил этим болванам, чтобы разрубали двойные бревна, прежде чем спускать их на воду! – Он задумчиво потер щетинистый подбородок. – Кажется, оно за что-то зацепилось. Не так-то просто будет его освободить.

– А когда мы его подцепим, – сказал Пиг, сплевывая табак, – придется долго бежать к берегу.

– Вот что, Пиг. Ты, Флинт, Питерс и я – мы займемся этим бревном. Всем остальным – возвращаться на берег.

Доун хотела возразить, но передумала. Эта работа требовала мужской силы. И потом, чем меньше людей останется на реке, тем больше шансов будет у Сильвера Джека и его помощников благополучно вернуться на берег.

Пиг, Флинт и Питерс, следуя указаниям Джека, подцепили баграми главное бревно в самых ответственных местах.

– Взяли! – крикнул Джек, и все дружно навалились на огромный ствол. Он сдвинулся на дюйм.

– Еще раз, ребята! Оно пошло вправо.

Они поднатужились. Бревно с протяжным, мучительным визгом выскользнуло из-под затора и подпрыгнуло на поверхности воды. Дальше по течению, насколько видел глаз, огромное нагромождение бревен заколыхалось, точно от землетрясения. Раздались чпокающие звуки, словно откупорили сразу тысячу бутылок шампанского, потом громко ухнуло, и затор разошелся.

– Отпускайте его! – крикнул Сильвер Джек и побежал к берегу.

Бревна плыли и крутились в воде, как льдины во время весеннего ледолома. Джек покачнулся и чуть не упал в реку, когда прямо перед ним скопление мелких бревен отделилось от общей массы, обнажив участок воды длиной в шесть футов.

До берега оставалось еще три четверти пути. Джек видел, что им не удастся преодолеть это расстояние. Сплавной лес шел слишком быстро.

– Хватайте толстые бревна! – крикнул он остальным. – Придется плыть на них!

С жутким ревом запруженная река прорвалась и хлынула гигантской волной. Джек вонзил крючья своего багра в большое бревно и уселся на него верхом.

Флинт тоже поймал себе дерево и плыл на нем чуть сзади и сбоку от Джека. Внезапно накатила волна и подбросила его высоко в воздух. Лесоруб с воплем упал в воду, отчаянно размахивая руками и ногами. В следующее мгновение его накрыло огромной массой сплавного леса.

* * *

В четверти мили вниз по течению, когда бревна опять пошли ровно, Джек и двое уцелевших сплавщиков выбрались на берег. Чуть позже им удалось вытащить из воды тело Флинта. Его похоронили на берегу и по традиции повесили на дерево над могилой его сапоги на стальных шипах – знак другим лесорубам, что еще один из них погиб на сплаве.

Только они похоронили товарища, как на тропинке, ведущей из леса, показалась Доун верхом на Дасти. Увидев Сильвера Джека, она просияла.

– Слава Богу, ты жив! – Спрыгнув с седла, она подбежала к нему и, к удивлению наблюдавших за этой сценой лесорубов и замешательству самого Джека, крепко обвила руками его шею. – Когда бревна пошли так быстро, я решила, что вы все покойники.

Тут девушка заметила могилу и сапоги. Она закусила губу.

– Черт! Кто это?

– Флинт, – сказал Джек. – Слишком долго был он лесорубом. Рано или поздно удача должна была от него отвернуться.

– Он пришел сюда работать в числе первых, – проговорила Доун, еле сдерживая слезы, – я звала его дядя Пит.

Она подошла к могиле и опустилась на колени, молитвенно сложив руки.

После того как Сильвер Джек чудом избежал гибели на лесосплаве, его отношения с Доун Робертс вступили в новую фазу. Он не меньше двух раз в неделю посещал усадьбу Робертса на холме и советовался с владельцем компании по рабочим вопросам. Уолт Робертс проникался все большим уважением к своему десятнику.

– Как жаль, что человек с его способностями не имеет никакого образования! – сказал как-то Робертс жене после ухода Сильвера Джека. – Ты знаешь, он очень смышленый парень. У него природная сметка. Он мгновенно схватывает все, что касается лесозаготовок, за исключением бумажной работы. Знаешь, что он предложил мне на прошлой неделе? У него есть идея засадить все наши вырубки новым лесом. Я сказал ему: «Черт возьми, Джек, какой в этом смысл? Пройдет еще сто лет, прежде чем этот лес вырастет. Кому же достанется прибыль?» А он мне ответил: «Вашим праправнукам, их детям и детям их детей». Этот человек умеет смотреть далеко в будущее.

Однажды, когда Сильвер Джек опять зашел к ним в гости, Доун повела его в богатую библиотеку отца. Глаза Джека загорелись при виде сплошь заставленных книгами стен.

– В жизни не видал столько книжек!

– Не видел, – осторожно поправила она его.

– Простите, я не умею правильно говорить, – пробормотал Джек. – У меня нет почти никакого образования. Я окончил всего пять классов, и пришлось идти работать. Отец у меня умер, а мама сильно болела.

– Необразованность – не позор, но тебе должно быть стыдно, что ты не пользуешься своим острым умом.

– Что вы имеете в виду?

– Многие занимаются своим образованием сами. Мой папа, например. Он получил знания из этих книг. Именно так он повысил свою эрудицию.

– Эрудицию?

– Объем знаний.

Джек смущенно засмеялся.

– Мне всегда нравились ученые слова.

– Так учи их! Джек, ты умеешь читать и писать?

– Да, конечно. Читать я очень любил. В школе учительница всегда давала мне книжки.

Доун сложила ладони вместе.

– Значит, тебе надо снова приняться за чтение. Можешь взять отсюда несколько книг. Ну-ка посмотрим, с чего бы нам начать?

Она подошла к книжным полкам и взяла в руки толстый том.

– Вот это тебе должно понравиться. Называется «Том Джонс». Это повесть о бедном парне-сироте, которого бросил приемный отец и который стал никчемным бродягой. Но в конце он добивается положения в обществе и богатства.

Джек взял книгу и усмехнулся.

– Чем-то похоже на мою историю, – пошутил он. – Вот только положение в обществе и богатство мне не грозят. Так только в книжках бывает.

– Как знать! Во всяком случае, возьми с собой эту книгу и почитай, когда будет время.

– Большое спасибо, мисс Робертс. Я вам очень признателен. Ну, я пойду.

– Мне бы хотелось, Джек, чтобы ты называл меня по имени – Доун.

– Доун. Красивое имя!

Джек ушел, а Доун еще долго смотрела на закрывшуюся за ним дверь.

Весь следующий год Сильвер Джек Макхью брал из библиотеки Робертса по три-четыре книги в неделю. И хотя там был широкий выбор художественной литературы, он предпочитал книги по предпринимательству, юридическому делу и лесоводству. Его произношение настолько улучшилось, что Пиг Айрон Сэм как-то пожаловался приятелям-лесорубам:

– Парень стал совсем другим, его не узнать. Вы слышали, как он выговаривает слова? А однажды вечером он читал мне стихи. Это все чертова девчонка Робертса! Околдовала она его, что ли?

Огромный детина-лесоруб подкинул бревно в барачный костер и рявкнул:

– Это ее титьки и задница его околдовали. Ему хочется трахнуть девочку, вот он и старается.

– Заткнись, Фурнье! – крикнул Пиг, но опоздал с предупреждением.

Джек Макхью стоял в дверях, широко расставив ноги. Мускулы грозно вздувались под его красной рубахой, а лицо застыло гневной маской.

Джо Фурнье был волосатым великаном с плоским обезьяноподобным лицом. Он обладал невероятной мускульной силой. За его спиной лесорубы шептались, что он, должно быть, доисторический человек, переживший свою эпоху. Вот уже несколько лет между Джеком и Фурнье шло негласное соперничество. У каждого из них было много сторонников, которые нередко дрались между собой, отстаивая честь своих лидеров. Джеку и Фурнье до сих пор удавалось держаться в стороне от этих мелочных дрязг. Как все сильные и уверенные в себе люди, они не старались нарываться на неприятности.

– Мне не надо искать драку, – любил говаривать Джек, – она сама меня находит.

До весеннего лесосплава 1881 года пути Джека и Фурнье пересекались лишь изредка. Но с того дня как оба нанялись на работу в лагерь Робертса, их товарищи с волнением ждали великого поединка. И вот наконец час настал.

Джек медленно надвигался на Фурнье, и в бараке повисла напряженная тишина. Остальные лесорубы попятились к койкам, освобождая противникам место для боя. Фурнье засунул большие пальцы за ремень и встал, грозно расставив ноги.

Подойдя к нему на расстояние плевка, Джек остановился и сказал угрожающе спокойным тоном:

– Я, наверное, ослышался, француз. Может, повторишь, чтобы развеять мои сомнения?

Фурнье осклабился, обнажив зубы-клыки:

– Конечно, Макхью. Я сказал, что тебе нравятся титьки и задница девки Робертсов и ты хочешь ее трахнуть.

Молниеносным движением Джек вонзил оба больших пальца в глазницы Фурнье. Пока Джо прыгал на месте, визжа от боли и прижимая руки к глазам, Джек прочел ему нотацию:

– Запомни на будущее, дикарь проклятый: к приличным дамам надо относиться с уважением. Если ты когда-нибудь при мне произнесешь имя мисс Робертс, я намну тебе бока!

Фурнье смахнул слезы, градом катившиеся по щекам, и взглянул на него налитыми кровью глазами.

– Грязная свинья! – взревел он и в безумной ярости бросился на Джека.

Оба покатились по усыпанному опилками полу барака, сцепившись, как два медведя. Фурнье был короче Джека, но тяжелее его фунтов на тридцать – сорок, что давало ему преимущество в тесной рукопашной схватке. Наконец Джеку удалось вырваться и встать на колени. Он уже размахнулся для удара, но в этот момент Фурнье со всей силы пнул его сапогом в грудь. Джек повалился на спину, а француз, точно бешеный зверь, запрыгнул на него сверху.

Стон прошел по рядам болельщиков Джека, когда Фурнье сомкнул на его шее свои гигантские ручищи. Джек вскидывал ноги, извивался и молотил противника по голове обеими руками, но все его удары отскакивали от гранитного черепа как мячики.

Мощные пальцы крепче сдавили горло Джека, и его красное лицо сделалось иссиня-багровым. Сквозь окутавшую его пелену тумана Джек заметил, что соперник уперся сапогом в узкую скамью, стоявшую сзади. Собрав слабеющие силы, он двинул ногой по лодыжке Фурнье. Длинные стальные шипы проткнули толстую кожу сапога и уперлись в кость.

Француз отпустил горло Джека и вскинулся кверху, точно кошка, которой наступили на хвост. Джек выкатился из-под него, судорожно хватая ртом воздух, вскочил с пола и метнулся в сторону, пока Фурнье не бросился на него с кулаками. Прежде чем снова вступить в драку, надо было отдышаться.

Теперь Фурнье пустил в ход свое секретное оружие – голову. Пригнувшись, он помчался на Джека, как бык на матадора. Джек проворно отступил в сторону, и Фурнье врезался в трехъярусную койку. Койка рассыпалась как карточный домик. Француз потряс головой, смахивая щепки, развернулся и опять понесся на Джека. Тот снова увернулся и, когда Фурнье пробегал мимо, двинул его кулаком под дых.

Воздух вылетел из легких великана с таким звуком, будто сдулись кузнечные мехи. Спотыкаясь, он попятился назад и ухватился за другую койку, чтобы не упасть. Но Джек не дал ему очухаться. Подскочив вплотную, он принялся молотить его обеими руками в живот. Ноги Фурнье подкосились, и он рухнул на пол.

Джек перевернул поверженного противника на спину, сел на него верхом и, схватив с пола горсть опилок, запихал их в открытый рот француза.

– Учти, Фурнье, – сказал он, – ты будешь есть эти макароны до тех пор, пока не извинишься за свои слова о мисс Робертс. Ты меня понял?

Фурнье замычал и отчаянно закивал.

– Отлично.

Джек поднялся и встал над ним.

Фурнье сел, выплюнул изо рта опилки, отдышался и поднял глаза на Сильвера Джека, обеими руками держась за раздираемый болью живот.

– Ну ты даешь, Макхью! Однажды меня лягнул в живот мул и сломал себе ногу. Меня еще никогда в жизни не били так сильно.

Джек подошел к своей койке, достал из-под матраса бутылку крепкого тоника и вернулся к Фурнье.

– На, хлебни, француз, – предложил он, протягивая бутылку, – полегчает!

Фурнье сделал большой глоток и чуть не поперхнулся.

– Это пойло будет покрепче, чем ты! – Он вытер рот и поднялся на ноги.

– А теперь извиняйся, – потребовал Джек.

Фурнье повесил голову.

– Я прошу прощения за то, что сказал неправду о тебе и мисс Робертс. Извини меня, пожалуйста!

Спустя несколько дней Доун пришла к Деннису Прайсу в его коттедж. Они долго занимались любовью, а потом лежали в постели, обессиленные, и Деннис спросил:

– Скажи, ты слышала о большой драке между Сильвером Джеком и Фурнье?

– Нет, а почему я должна была об этом слышать?

– Ну, все-таки они дрались из-за тебя.

– Из-за меня? – Она удивленно вскинула брови. – Не может быть!

– Да, правда. Фурнье вроде бы сказал про тебя что-то непристойное, и Джек его чуть не убил.

– Я ничего не знаю! Интересно, что же сказал Фурнье?

– Он намекнул на то, что Сильвер Джек имеет на тебя виды.

Доун расхохоталась:

– Сильвер Джек имеет на меня виды? Какая неслыханная глупость! Да бедняга ни разу даже пальцем до меня не дотронулся.

– А меня это не удивляет. В конце концов, ты создала нового Сильвера Джека Макхью из крепкой и бесчувственной сосновой болванки. А мужчины боготворят своих создателей.

Позже, когда они с Деннисом вновь занялись любовью, Доун невольно представила своим партнером Сильвера Джека Макхью. Фантазия шептала ей, что это его руки ласкают ее груди и ягодицы, что это его рот нежно касается ее пупка и раскаленной бездны между бедрами, что это она оседлала его, а твердая плоть Джека раздвигает ее жаждущее лоно и входит в нее. При первых восторженных содроганиях она с упоением стала ритмично вбирать в себя живительные соки Сильвера Джека Макхью.

 

Глава 6

В конце семидесятых и начале восьмидесятых годов поля и леса Висконсина, Айовы, Миннесоты, Иллинойса, Индианы, Мичигана и Дакоты подверглись жестокой засухе. Пожары вспыхивали ежедневно, давая работу усердным дозорным и энергичным пожарным командам, состоявшим в основном из добровольцев-лесорубов. Но самым страшным было то, что лишенные воды болотные земли постоянно вырабатывали метан. Нередко огненные клубы воспламенившегося газа взмывали высоко в атмосферу и, пролетев двадцать – тридцать миль, падали с неба на обреченные города и поселки.

В начале октября 1882 года Сильвер Джек возглавлял бригаду лесорубов-высотников, которые лазили по деревьям и срезали верхушки вокруг предложенных зимних вырубок. Перед самым перерывом на ленч прискакала Доун верхом на Дасти.

– Джек, папа получил донесение из лагеря Джо Маккены. Один лесоруб-высотник заметил дым на северо-западном участке. Мы намного ближе, к тому же на возвышенности.

Джек хотел кричать лесорубам, сидевшим на верхушках деревьев, но потом передумал.

– Лучше я сам посмотрю.

Он полез на большую ель. Доун встревоженно следила за ним снизу.

– Господи, только не пожар! – бормотала она.

Джек нашел на дереве самую удобную обзорную позицию и оттуда внимательно оглядел северо-западный участок леса, сощурив глаза и приставив руку козырьком ко лбу.

– Не знаю, – наконец сказал он. – Петерсон, что ты думаешь? – крикнул он верхолазу, работавшему прямо под ним. – Поднимайся сюда!

Лесоруб залез наверх к Джеку и посмотрел в направлении его вытянутой руки.

– Не знаю, Джек. Похоже на мерцающие волны знойного воздуха.

– Возможно, но надо проверить. Вы, парни, доделывайте здесь, а я вернусь в лагерь, возьму свободных ребят и поеду туда.

Джек спустился с дерева и рассказал Доун о своем решении. Она одобрила его и похлопала по седлу позади себя.

– Садись, подброшу тебя в лагерь. Это будет гораздо быстрее, чем ехать в фургоне-буфете.

– Ты права. – Он легко запрыгнул в седло и уселся у нее за спиной. – Хорошо, что твой мерин большой и крепкий. Даже не прогнулся подо мной.

Доун похлопала Дасти по боку, и они поскакали галопом по утоптанной тропинке, ведущей в лагерь лесорубов. Прибыв на место, они тут же направились в контору посоветоваться с Уолтером Робертсом.

– Ты прав, Джек, нам нельзя рисковать. Пусть вероятность пожара мала, все-таки надо проверить. Собирай команду. Если окажется, что это пожар, ни один человек не будет лишним. А ты, Доун, возьми людей и загружай фургон.

Деннис Прайс, сидевший в углу над бухгалтерскими книгами, встал.

– Я хотел бы помочь, – произнес он.

Уолт, Доун и Джек растерянно переглянулись.

Деннис вспыхнул и сказал оскорбленным тоном:

– В чем дело, Макхью? Думаешь, я слабак и не смогу работать в твоей команде?

Холодные голубые глаза Сильвера Джека жестко впились в глаза Прайса.

– Ты слышал, что говорил Уолт: ни один человек не будет лишним.

Через пятнадцать минут конный фургон с десятком пожарных, в том числе и с Деннисом, и комплектом противопожарного инвентаря, громыхая, катил по тропе на северо-запад. Доун с отцом скакали рядом верхом. В ногах пассажиров кучей лежали лопаты с длинными рукоятями, пеньковые мешки, резиновые биты для сбивания пламени, мотыги и топоры.

Миль через десять Уолт Робертс предложил дочери:

– Поедем вперед, разведаем обстановку.

Они припустили галопом и вскоре скрылись в туче густой пыли, поднятой с иссохшей земли копытами лошадей.

Проехав пять миль по тропе, они добрались до участка и увидели несильное пламя, охватившее около четверти акра лесной площади. Огонь медленно распространялся в безветренном воздухе бабьего лета.

Доун была ошеломлена.

– Как жутко! Горит беззвучно – ни треска, ни выхлопов.

Уолт мрачно кивнул.

– Плохой признак. Это значит, что деревья совсем сухие. Нет влаги, которая и дает звук при горении. Если не поднимется ветер, мы без труда остановим пожар.

Он озабоченно сдвинул брови, увидев в центре пожарища одинокое мертвое дерево, черным перстом вонзающееся в небо. Из гнилого ствола, как из дымовой трубы, валил дым.

– Это мне совсем не нравится, – пробормотал Робертс.

Они уже слышали громыхание подъезжавшего фургона, когда неожиданно верхушка почерневшего дерева извергла фонтан крупных искр. Верхние воздушные потоки подхватили эти искры, отнесли их почти на милю и опустили на лес.

– Ну вот, и к нам пришло, – сказал Уолт.

Когда чуть позже подъехал фургон с пожарными, Робертс сообщил им плохие вести.

– Я возьму троих человек и посмотрю вторичный пожар. Может быть, нам повезет.

Он выбрал троих рабочих и велел им взять с собой полный комплект противопожарного инвентаря.

Джек собрал вокруг себя остальных и вкратце изложил план борьбы с огнем:

– Прежде всего нам надо вырыть заградительную траншею поперек головной части пожара. Думаю, возьмем на пятнадцать футов вправо.

– Головная часть пожара определяется направлением, в котором он распространяется быстрее всего, – объяснила Доун Деннису, явно растерявшемуся при виде всей этой суматохи. – Все пожары вначале имеют круглую форму, но потом вытягиваются в виде эллипса под влиянием воздушных потоков, ландшафта и горючих веществ, имеющихся на территории. В результате пожар приобретает форму яйца, и тупой конец яйца – это и есть головная часть. Чтобы остановить распространение огня, надо сначала затушить головную часть, а потом двигаться вдоль краев назад.

Сильвер Джек уточнил, что им предстоит сделать:

– Наша заградительная траншея будет иметь в длину около ста футов и в ширину – два фута. Мы должны выбросить из нее весь сухой мусор и лесную подстилку, вплоть до земли.

Взяв палку, он прочертил по земле извилистый контур заградительной траншеи, огибая слишком большие кусты, которые нельзя было выдернуть с корнем, и низко свисавшие ветви деревьев.

Двое рабочих двинулись вдоль намеченной линии, вскапывая землю мотыгами и отбрасывая мусор в сторону приближавшегося огня.

Сильвер Джек с Пигом следовали за ними с мотыгами и топорами. Они выкорчевывали оставшиеся в земле корни и мелкие кусты, а потом углубляли канаву.

Доун с Деннисом были завершающими. Они лопатами выбрасывали из канавы разрытую землю и выкладывали ее тонким слоем перед траншеей. Все работали с предельным усердием и не болтали попусту, чтобы не сбить дыхание. Траншея быстро продвигалась. Однако, когда Доун бросила последнюю лопату земли в зашипевшее пламя, огонь был уже на расстоянии двух футов от преграды.

Становилось все жарче. Пот градом стекал по их раскрасневшимся лицам, мокрая одежда липла к грязным телам. Доун и Деннис, спотыкаясь, отошли от траншеи и устало повалились на землю.

Сильвер Джек протянул Доун фляжку с водой.

– Передохните пока, самое худшее еще впереди, – сказал он и, отхлебнув из собственной фляжки, вылил остатки себе на голову.

После пятиминутного перерыва Джек дал Доун и Деннису биты на длинных палках. Сам он и остальные лесорубы вооружились мокрыми пеньковыми мешками.

– Наша задача – следить за траншеей и вовремя гасить горящие угли, которые будут перелетать на эту сторону, – объяснил Джек.

Они разошлись вдоль траншеи и встали с интервалами в двадцать пять футов. Пиг и Джек взяли на себя концы линии. Пожар добрался до края канавы, и жадные языки пламени рванулись через нее.

Доун пришлепнула плоской резиновой битой искру, тлевшую на ее участке траншеи.

Деннис восхищенно смотрел на дрожащие, извивающиеся завитки огня.

– Кажется, что это живое существо, которое тянется к тебе щупальцами, – проговорил он.

На своем конце траншеи Джек отбросил в сторону дымящийся мешок и схватил лопату. Доун с ужасом увидела, как тонкая полоска огня, обогнув канаву, подожгла участок сухой травы под ногами у Джека. Девушка подбежала к нему, и вдвоем они загасили пламя.

Следующие полчаса они яростно сражались с огнем, и наконец противник был побежден. Все попытки огня перепрыгнуть через заградительную канаву окончились крахом.

– Здорово мы его, а? – удовлетворенно отметил Джек.

Остальные издали победный возглас.

Но их ликование длилось недолго. Сосредоточив все силы на переднем крае огня, они совсем забыли про мертвое дерево в центре пожарища. Теперь оно превратилось в мощный столб пламени, вздымавшийся высоко в небо. Дерево стояло на безопасном расстоянии от остального леса, и, по мнению Джека, главная опасность, которую оно представляло, заключалась в случайном выбросе искр из пустого ствола. Тут-то и разразилась беда.

Подточенная гнилью и термитами, а теперь еще выжженная огнем высокая полая коряга вдруг подломилась у основания. На глазах у оцепеневших пожарных ствол начал медленно крениться в сторону чащи с левого края пожарища и наконец повалился на лес, накрыв густую сухую листву пылающими искрами. В то же мгновение кроны деревьев вспыхнули гигантской шапкой огня, и земля содрогнулась от этой вспышки. Бушующее пламя спалило листву дотла, как если бы горящую спичку поднесли к газовому рожку.

Порыв раскаленного воздуха опалил ресницы и брови Доун. Ее выбившиеся из-под шапочки волосы загорелись. Закричав, она попятилась назад, прикрывая лицо руками. Джек схватил ведро воды и плеснул ей на голову.

Деревья вокруг шумно шелестели, как будто их трясла гигантская невидимая рука.

– Что это, черт возьми? – воскликнул Деннис. – Откуда взялся этот ветер?

– Когда лесной пожар набирает силу, он вырабатывает свой собственный ветер, – объяснил Джек.

– Это все равно как если бы ты стоял возле большого костра, – добавила Доун. – Ты, наверное, замечал, как горячий воздух, устремляясь вверх, создает вокруг огня область пониженного давления, которая засасывает в себя листья и прочие мелкие предметы.

– Что нам теперь делать, Джек? – спросил Пиг.

Джек удрученно покачал головой и показал на огонь, быстро распространявшийся по кронам деревьев.

– Нам осталось только одно – уносить ноги, пока не поздно. В полумиле отсюда проведена противопожарная двойная борозда. Пойдем туда и дождемся подкрепления.

– Подкрепления? Господи, нас же всего десять человек!

– Скоро будет больше, – заверила Доун. – К этому времени дозорные со всех лагерей успели удостовериться, что в этом секторе начался настоящий лесной пожар. Помощь уже в пути, можешь не сомневаться.

Они быстро двинулись к борозде, и по пути Доун объяснила Деннису тактику борьбы с большим пожаром.

– На всей лесистой территории есть разные противопожарные заграждения. Они бывают природного происхождения – например, реки и ручьи, а бывают такие, что созданы руками человека, – железнодорожные полосы отчуждения, дороги, борозды и траншеи вроде той, которую мы вырыли сегодня.

Как и предсказывала Доун, помощь подоспела быстро. Когда они вышли к борозде, там уже собрались съехавшиеся со всей округи фургоны, из которых валили люди. К своему облегчению, Доун увидела отца. Он держал совет с десятниками.

– Для тех из вас, кто никогда раньше не тушил лесные пожары, объясняю, – объявил он, грустно улыбаясь. – Задача состоит в следующем: надо зажечь встречные пожары на краю противопожарной траншеи, чтобы их втянуло обратной тягой в надвигающийся пожар. Воздушные потоки, создаваемые большим пламенем, всасывают более мелкий огонь. В идеале два пожара встретятся лоб в лоб и погаснут, потому что на пути главного пожара уже не будет горючего.

– Это при благоприятных условиях, – добавил Джек. – Рассчитывать на такой исход не стоит.

– Сильвер Джек прав. Лесной пожар еще более непредсказуем, чем женщина.

Доун подошла к отцу и топнула ногой, возмущенно сверкнув глазами. Стоявшие вокруг мужчины, которые до этого тихо пересмеивались, разразились громким хохотом.

– Может, мне передать твои слова маме, Пег и Люси? – спросила она грозно. – Думаю, после этого тебе придется несладко, дорогой папочка!

Уолт Робертс шутливо вскинул руки вверх и попятился.

– Доун, милая, ты не поступишь так со своим старым папой!

– Ладно, прощаю, – ухмыльнулась она. – Кажется, вам повезло не больше, чем нам.

Робертс тепло обнял дочку.

– Верно. Пожар разгорается все сильней, милая. Может, вернешься в лагерь?

Лицо ее сразу стало серьезным.

– Я работаю не хуже тебя или Джека. Не забывай: для борьбы с огнем ни один человек не будет лишним, ты сам так сказал. Так что незачем меня прогонять.

Стоявший в сторонке Сильвер Джек восхищенно покачал головой:

– Я уже говорил и еще скажу: это золото, а не девчонка!

– Ага, я это слышал, – ухмыльнулся Пиг и проворчал, понизив голос: – Господи, сколько же раз я это слышал!

За заградительной траншеей на маленькой полянке поставили деревянный стол, за которым собрались Уолт Робертс и другие десятники. Они изучали карту, принесенную местным лесным рейнджером.

Рейнджер Адамс показал на карте участок, заштрихованный красным карандашом.

– Здесь отмечена площадь пожарища на данный момент, – сказал он. – Передняя часть составляет около двух с половиной тысяч футов в поперечнике и быстро разрастается.

Сильвер Джек присвистнул.

– Когда мы уходили, мне показалось, что там не больше сотни футов.

– Так оно и было, – подтвердил Уолт Робертс, – но после этого пламя соединилось со вторичным пожаром, который мы пытались удержать.

– Думаю, – продолжал рейнджер Адамс, – надо дать пожару побольше места. Если мы сумеем удержать его на двухстах акрах, буду очень доволен.

Он провел пальцем по горному хребту, который тянулся под углом к дороге в северо-восточном направлении справа от пожара, и поставил крестик у подножия хребта, как раз напротив головной части пожара.

– Лучше всего начать разжигать встречные пожары здесь, примерно в полумиле к востоку. Этот хребет – естественное противопожарное заграждение: на его каменистых склонах почти нет растительности. Для работы на этом участке потребуется немногочисленная бригада. Уолт, вы с Сильвером Джеком возьмете десять человек и начнете копать траншею на юге. Трех тысяч футов будет достаточно.

От подножия хребта Адамс прочертил линию в юго-восточном направлении.

– По этой линии мы тоже выроем канаву длиной в три тысячи футов и разожжем встречные пожары. Длина та же – три тысячи футов. Десятники, собирайте своих людей и отправляйтесь туда немедленно.

Он тронул Доун за руку.

– Вы с Прайсом можете поработать дозорными на хребте. А тебе, Уолт, наверное, лучше остаться здесь и помочь мне руководить ходом работ. Пиг, ты пойдешь с Джеком вместо Робертса.

Пока пожарные делились на команды, Доун с Деннисом подошли к передвижным буфетам. Все десять фургонов с продовольствием выстроились в линию, образовав длинный поезд-столовую. Повара из разных лагерей раздавали пожарным горячий ужин: бобы, свинину и толстые ломти хлеба.

– Поешь как следует, дорогой, – посоветовала Доун Деннису. – У нас впереди долгая ночь.

– Странно, так рано стемнело! – удивился он. – Посмотри на это серебристое облако, нависшее над лесом. Какой красивый ореол!

– Пугающая красота, – мрачно сказала Доун. – Этот эффект возникает, когда лучи заходящего солнца подсвечивают из-за горизонта пелену дыма, зависшую над пожарищем.

– Не представляю, как можно работать в лесу ночью.

– Это нелегко. Обычно рейнджер Адамс ждет до утра, но сейчас требуются срочные меры. К тому же ночью ветер стихает, и пожар распространяется гораздо медленнее, а это нам на руку.

Получив большие порции походного ужина, они отнесли свои оловянные тарелки и походные кружки к зеленому пригорку и сели, скрестив ноги.

– Что должны делать дозорные? – спросил Деннис.

– Разносить донесения вдоль траншеи, постоянно держать штаб в курсе того, как идут работы на всех участках. Готовься, этой ночью мы с тобой набегаемся.

Поужинав, они бросили тарелки с кружками в огромную ванну с кипятком, стоявшую перед одним из фургонов. Было уже темно, но свет лесного пожара отражался от висевшего над ними дымового облака, создавая зловещие розовые сумерки.

Доун и Деннису было поручено ехать с первыми фургонами через лес к подножию хребта, где требовалось установить заградительную линию. Немного не доехав до места, караван остановился. Впереди пожарные рубили просеку в густых зарослях. Следом за лесорубами двигались конные плуги, расчищая пространство для фургонов и инвентаря.

Меньше чем через полчаса все было готово для работы. Пожарные разбились на две команды и двинулись на северо-восток и юго-запад. Впереди шли плуги, которые расчищали от деревьев полосу шириной в двадцать пять футов и снимали горючую лесную подстилку. Следом за плугами двигались мужчины с лопатами. Они воздвигали высокую насыпь из земли и песка на пути приближающегося огня. За ними верхолазы срезали нижние ветви, висевшие над противопожарным заграждением.

– Вы ведь Доун Робертс? – спросил девушку десятник. – Дочка Уолта Робертса?

– Да, а вы Джо Истмен из лагеря Тиббитса. Мы с вами как-то встречались на танцах.

– С тех пор вы заметно подросли. Вы с приятелем поднимайтесь наверх. Найдите десятников и узнайте, как идут дела на их участках.

– Уже идем, Джо.

Доун с Деннисом полезли наверх по крутому каменистому склону справа от просеки. С вершины, возвышавшейся на сорок футов, хорошо просматривался весь хребет.

Над горящим лесом висела кроваво-красная луна. Доун поняла, почему рейнджер выбрал именно это место для прокладки противопожарной траншеи. Хребет служил естественным заграждением. Прямой как стрела, он тянулся на северо-запад и имел в длину не меньше мили, если считать от пика до пика. Каменистые склоны протяженностью около ста футов кое-где поросли травой и редкими кустиками и с обеих сторон спускались к кромке леса. Этот хребет был самым большим рубцом на мичиганской земле, оставленным древним ледником.

Добравшись до середины хребта, Доун и Деннис разглядели плохо различимые горбатые силуэты рабочих, сновавших взад-вперед по возвышенности. Кряжистый мужчина стоял, опершись на лопату, и выкрикивал команды.

– Вы дозорные? – спросил он, поздоровавшись.

– Да. Я Доун Робертс, а это Деннис Прайс.

Мужчина пожал им руки.

– Доун Робертс? А я-то принял вас за парня. Так вы дочка Робертса! Рад с вами познакомиться, мисс. Меня зовут Алан Слоун, я тут десятник. Но почему вы здесь, юная леди? Это опасная работа.

– Она не более опасна для меня, чем для вас, – мягко возразила Доун. – У вас есть сообщение для штаба?

– Передайте им, что отсюда все кажется не так уж страшно. Мы рубим просеку шириной около десяти футов прямо под гребнем на дальнем конце хребта. Начнем разжигать встречные пожары вон там внизу, в высокой траве, уходящей к лесу. На всякий случай разожжем еще один на хребте. – Вдруг он нахмурился и, как гончий пес, поднял нос кверху. – Чувствуете?

Он смочил палец слюной и поднял его перед собой. Доун и сама ощутила на левой щеке прохладный ветерок. Когда Слоун опять заговорил, голос его напрягся как тетива:

– Поднимается ветер. Похоже, тянет с юго-запада. Значит, пожар повернет прямо на хребет. Сообщите эту новость в штаб, да поскорей!

Доун и Деннис побежали назад верхом, а затем быстро спустились по склону. Джо Истмен хмуро выслушал донесение.

– Не знаю, – покачал он головой. – Мы только что получили донесение с южной линии. У них все в порядке. Конечно, пока слишком рано ожидать каких-то изменений в головной части пожара. Нам придется играть по слуху. Я не хочу давать штабу непроверенные сведения. К чему поднимать ложную тревогу? – Он взглянул на небо. – Будем надеяться, что сильного ветра не будет. Пожар скорее всего опять слился в единое пламя, а это значит, что ветер разгонит его очагами по всему болоту. Тогда его не остановить. Я уж не говорю про ту опасность, которая всем нам грозит. Если пламя перекинется через заградительную линию, мы попадем в кольцо огня.

В лагерь ворвался гонец.

– Подтвердилось! Ветер меняет направление. В штабе решили больше не разжигать встречные пожары к югу.

– Ладно. – Истмен обернулся к Доун: – Возвращайтесь наверх и передайте Слоуну, что он может разжигать встречные пожары в любое время.

Переговорив со Слоуном, они поплелись назад, в лагерь. Истмен обнял обоих за плечи.

– У вас усталый вид, ребята, – сказал он. – Прилягте в каком-нибудь фургоне. Если будут новости, я вас позову.

Они выбрали фургон на краю просеки, где было не так шумно, забрались в него и легли, накрывшись пеньковыми мешками.

Деннис вздохнул.

– Кажется, сегодня я не способен заниматься любовью. Вот уж не думал, что когда-нибудь устану до такой степени!

– Я тоже, – откликнулась Доун, зевая.

Через мгновение они крепко спали.

Когда Истмен разбудил их, девушке показалось, что прошло всего несколько минут. На самом же деле они проспали три часа.

– Всеобщая тревога. Настоящий юго-западный ураган.

Зрелище, представшее перед ними, когда они выпрыгнули из фургона, повергло их в ужас. Весь лес на востоке, насколько видел глаз, представлял собой сплошной массив бушующего пламени. Гейзеры огня извергались высоко в небо, раздуваемые сильным юго-западным ветром. Головная часть пожара резко сменила курс и теперь наступала по всей длине хребта.

Истмен протянул Доун написанное от руки донесение.

– Отнесите это наверх, Слоуну. Скажите, пусть передаст всем десятникам на хребте. Если пожар прорвется за линию, им надо собирать людей и выводить их к дороге. Если ветер не утихнет, мы не сможем сдержать огонь.

Доун и Деннис собрались идти, но тут появился еще один дозорный и сообщил, задыхаясь от бега:

– Приказано всем уходить с южной линии, пока огонь не отрезал нам путь к отступлению.

Доун и Деннис уже начали подниматься по склону, когда Истмен крикнул:

– Там сейчас будет жарко как в преисподней. Лучше обойдите хребет с другой стороны… О Боже! Только взгляните, что делается!

Мелкие полоски огня подползали к просеке, прорубленной сбоку от главного огня.

– Кажется, нам тоже пора сматываться.

Доун и Деннис карабкались по заднему склону хребта. Сквозь красную пелену отчетливо просматривались острые очертания гребня. На защищенном склоне царила суматоха: сбились в кучу люди, лошади, фургоны и две недавно подъехавшие цистерны с водой, снабженные насосами и шлангами.

– Если бы у нас раньше были эти цистерны, мы бы потушили пожар, когда он только начался, – сказала Доун, – теперь же их главная задача – дать нам время для отступления.

Громыхающие повозки с цистернами разъезжали взад и вперед у подножия склона, поливая водой деревья и кусты. Остальные пожарные выстроились в ряд под самой вершиной и, орудуя мокрыми мешками и хлопушками, тушили горящий мусор, непрерывно перелетавший с другого склона. Люди казались маленькими на фоне огромных языков пламени, которые уже начали взмывать над гребнем хребта, пытаясь перебраться на эту сторону.

– Такое впечатление, что у пожара есть свой злобный разум, – заметила Доун со страхом. – Он словно тянется к людям огненными пальцами.

Не успела она договорить, как тонкая струйка огня обвилась вокруг пояса одного лесоруба. Парень вскрикнул и покатился по земле, а его товарищи принялись сбивать огонь мокрыми мешками.

Доун и Деннис прошли по всему хребту и передали приказ всем десятникам. В самом конце последняя команда торопливо рыла заградительную канаву под нужным углом к хребту, пытаясь удержать языки пламени, которые бежали по земле вдоль кромки леса.

– Все без толку, черт возьми! – устало произнес десятник и отшвырнул лопату. – Теперь разве что чудо сумеет остановить этот пожар.

 

Глава 7

Поистине, казалось, на болота пал Армагеддон. На всей территории озерных штатов бушевали лесные пожары, пожирая друг друга. Штормовые ветра, создаваемые самими пожарами, переносили ураганы огня на огромные расстояния. Огненные вихри метались по небу, как гигантские метеоры, а потом опускались на землю и зажигали новые пожары. Огонь брал в кольцо города и поселки, не оставляя жителям времени на спасение. Торфяники вспыхивали, даже не соприкоснувшись с огнем: метан поднимался в воздух и загорался в порывах раскаленного ветра.

В деревне, где жил Деннис Прайс, жители в панике бросали ценные вещи в колодцы и цистерны, а потом бежали к ближайшим рекам. Воздух был таким горячим, что дома самовоспламенялись. Добежавшие до реки надеялись выжить, но тщетно. Над водой метались огромные языки пламени, поражая все новые жертвы. Наконец сам воздух накалился до такой степени, что, вдохнув его, человек обжигал легкие. Большинство обреченных выбирали более легкую смерть: топили своих детей, а потом топились сами.

К четырем часам утра фронт основного пожара охватил сто семьдесят пять миль. Добровольцев-пожарных набирали в десяти штатах. На призыв властей откликнулись сотни людей, и борьба с огнем приобрела огромные масштабы. Уолт Робертс подъехал с рейнджером Адамсом на участок Доун.

– Малышка, я слышал, у тебя была тяжелая ночь, – сказал он, обнимая дочь. – Как ты?

– Я в порядке, папа. А тяжелая ночь была у всех, не только у меня. Как ты думаешь, нам удастся остановить пожар на этом участке?

– Ни малейшего шанса, если только не стихнет ветер. – Он достал свои карманные часы. – Ну же, утро, приходи скорей!

На участке не было ни одного бездельника. Повсюду звенели лопаты, топоры и мотыги.

– Это мне напоминает атаку на Булл-Ран, – заметил кто-то из ветеранов.

По дороге с грохотом ездили взад-вперед цистерны с водой, поливая деревья и кусты по обеим сторонам заградительной линии.

– Эй, а ну поверни на минутку шланги на нас! – крикнула Доун одному возчику.

Все остальные измученные, наглотавшиеся дыма пожарные дружно поддержали ее, и возчик выполнил просьбу. Когда струи холодной воды обдали грязное тело, Доун испытала блаженство, сравнимое разве что с сексом. Задрожав от восторга, она открыла рот, чтобы смочить распухший язык и пересохшее горло.

Траншею вырыли в рекордный срок. Головная часть пожара была уже на расстоянии двухсот ярдов, когда рейнджер Адамс приказал разжигать встречные пожары. Огонь охватил сухой кустарник и с неожиданной скоростью рванул вперед. В толпе пожарных воцарилась мертвая тишина.

– Смотрите, смотрите!

Два пламени встретились. Выдержав мучительный миг ожидания, Адамс крикнул:

– Все, пожар остановлен!

Вдоль всей траншеи пронесся громкий рев облегчения и радости. Время от времени укрощенный огонь выбрасывал длинные языки пламени к деревьям, стоявшим по ту сторону траншеи, но каждый раз мокрые ветки давали ему отпор.

И тут случилось чудо: ветер вдруг стих как по мановению волшебной палочки.

– О Боже, взгляните на горизонт! – воскликнула Доун, улыбаясь.

На востоке виднелась медленно расширявшаяся серебристая полоска света.

– Рассвет! – закричала девушка. – Когда настает новый день, ветер всегда стихает!

– Ура, мы победили! – крикнул Деннис и, схватив Доун в охапку, закружил ее на месте.

– Отложи поцелуи и объятия, дружище! – проворчали из темноты. – В этом дьяволе еще много сил. И у нас еще полно работы. Надо надежно укрепить этот участок. Хватайте кирки, лопаты – и за дело!

Сильвер Джек Макхью поспешно отвернулся от Доун и Денниса, не в силах смотреть, как ее обнимает другой мужчина.

Наконец краешек солнца показался над горизонтом. К этому времени пожар на участке был полностью потушен. Доун провела рукой по черному от золы стволу дерева – одному из тех, что стояли по эту сторону дороги.

– Деревья так сильно обгорели, выживут ли они? – спросила она рейнджера Адамса.

– Скорее всего да, – ответил тот. – Дерево, оно же как человек – может перенести сильные ожоги и остаться жить, хоть и в рубцах. Думаю, эти ребята выдюжат.

– Будем надеяться. – Доун почесала руку. – В жизни не была такой грязной. Так хочется поскорей помыться и переодеться!

Адамс усмехнулся.

– У меня в фургоне есть запасные штаны и рубашка, – сказал он, – можете взять.

Доун просияла.

– Спасибо, мистер Адамс, я вам так благодарна! – Но тут лицо ее омрачилось. – Только, мне кажется, нет никакого смысла надевать чистую одежду на грязное тело.

– Здесь недалеко есть родник. Надо спуститься по склону примерно на полмили. Вы можете там помыться.

– Отлично! Если мы с Деннисом уйдем на часок, вы справитесь без нас?

– Конечно. Уходите на два часа и поспите немножко. Сейчас принесу вам одежду.

– Надеюсь, родник большой, – задумчиво проговорила девушка, – и я смогу в нем как следует помыться.

Деннис улыбнулся и обнял ее за талию.

– А я надеюсь, что в нем хватит места для двоих.

Адамс принес аккуратно сложенные брюки и клетчатую рубашку.

– Наверное, брюки будут вам длинноваты, а рубашка широковата, но ничего, сойдет.

– Конечно. Огромное вам спасибо, мистер Адамс! Идем, Деннис.

Взявшись за руки, они начали спускаться по утоптанной тропинке и наконец добрались до родника. К восторгу Доун, это оказался целый водоем футов пятнадцати в диаметре, вырытый много лет назад местными охотниками.

Девушка принялась раздеваться, а Деннис беспокойно огляделся по сторонам.

– Что, если нас увидят? – спросил он.

– Что ж, пригласим их помыться вместе с нами, – пошутила Доун, скидывая грязные брюки, рубашку и белье.

Она забросила руки за голову и потянулась, прекрасно зная, что Деннис как зачарованный смотрит на ее вздымающуюся грудь.

– Ты так прекрасна, – хрипло проговорил он. – Каждый раз, когда вижу тебя без одежды, это действует на меня как впервые.

Доун медленно вошла в воду, а он стоял, любуясь плавным покачиванием ее бедер.

– Брр-р, холодно! – Она остановилась по колено в воде, плотно сомкнув слегка согнутые ноги и стыдливо прикрыв руками темнеющий внизу треугольник волос.

– Ты похожа на картину, которую я видел в нью-йоркском музее. Она называлась «Сентябрьское утро».

Доун задержала дыхание и опустила голову в ледяное озерцо, потом вынырнула, отфыркиваясь.

– Ох, отличная водичка! Надо только привыкнуть. Ну иди сюда, не бойся!

Вид ее обнаженного тела настолько возбудил Денниса, что, когда он подошел к берегу, его желание было очевидным. Он нырнул под воду и вынырнул рядом с Доун. Они резвились в холодном водоеме, дразня и лаская друг друга. Напряжение долгой ночи было моментально забыто.

Деннис обнял ее и привлек к себе. Его восставшая плоть уперлась ей в живот, а ее затвердевшие соски прижались к его груди.

– Вон та сосновая рощица, по-моему, очень уединенное место, – сказала Доун.

Взявшись за руки, они выбрались на берег и направились к молоденьким сосенкам, росшим ярдах в двадцати от родника. Раздвинув пушистые ветки, они оказались на маленькой полянке, устланной густым ковром тонких сосновых иголок.

– Мягко, почти как на пуховой перине, – отметила Доун, усаживаясь на землю.

Деннис опустился на колени и обнял ее, осыпая поцелуями веки, губы, шею, лаская руками грудь. Его пальцы дразняще медленно спустились по животу Доун к треугольнику рыжих волос.

Доун, запрокинув голову, блаженно застонала и откинулась на мягкую лесную подстилку, увлекая за собой Денниса. Она приняла его в себя, трепеща от восторга. Невидящими глазами смотрела она в ярко-голубое небо, и волны страсти вздымали ее все выше. Деннис глубоко вонзился в нее, и мир вдруг распустился ослепительным калейдоскопом огней. Забыв обо всем, она отдалась во власть упоительным ощущениям.

Тепло восходящего солнца быстро растопило очаги холодного воздуха, оставшиеся в лесу с ночи. Насытившись друг другом, молодые люди блаженно вытянулись на постели из душистой сосновой хвои и тут же заснули.

Доун разбудил высокий металлический звук, доносившийся снизу, с противопожарной линии. Деннис резко сел, испуганно тараща глаза.

– Что за черт?

Она схватила его за руку.

– Если здесь, в лесу, слышен звон металла, то это сигнал тревоги. Наверное, пожар опять разгорелся. Быстрей наверх!

Доун подбежала к роднику, схватила с берега стопку одежды рейнджера и быстро оделась.

Перед тем как помыться, Деннис как мог застирал свои вещи и развесил их сушиться на ветвях. Брюки и рубашка были еще сырыми, зато более или менее чистыми.

Ветер над их головами шелестел кронами сосен.

– Наверное, пожар разгорелся от ветра, – сказала Доун. – Скорей!

По извилистой лесной тропинке они бегом добрались до вершины маленького холма. Вдруг Доун резко остановилась.

– Деннис, смотри!

Прямо перед ними стояла густая стена дыма, а сзади слышалось потрескивание огня.

– Не может быть! Пожар уже здесь, – охнула Доун. – Наверное, все уже уехали. Мы опоздали. Давай поскорей выбираться отсюда!

Они бросились вниз по тропинке – мимо ручья и через лес, к югу. Оглядевшись на пригорке, они увидели жуткую картину. Огонь перепрыгнул через заградительную линию. По краям, где оставались густые заросли кустарника, пламя продвигалось быстрее, чем в центре. И на западе, и на востоке пожар стремительно несся в ту сторону, куда направлялись Доун и Деннис.

– Нам надо обогнать огонь, пока он не отрезал нам путь. Быстрей, Деннис!

Они припустили вниз по тропинке, обегая камни, ветки и другие препятствия. За поворотом путь им преградило поваленное дерево. Деннис перепрыгнул первым, Доун – следом за ним. Приземлившись на другой стороне, Деннис потерял равновесие и чуть не упал. Пытаясь удержаться на ногах, он подвернул лодыжку и повалился на камни, выставив вперед руки.

– В чем дело? – встревоженно обернулась к нему Доун.

Он хотел встать, но снова упал. Девушка подхватила его под руку, и с ее помощью Деннис кое-как поднялся. Морщась от боли, он перенес вес тела на левую ногу.

– Что случилось?

– Кажется, у меня растяжение. Или перелом.

– О Господи! – Она с ужасом загнанного зверя огляделась по сторонам. – Ты совсем не можешь идти? – Заметив у тропинки сучковатую палку, она подняла ее. – Вот, возьми, обопрись на нее, как на трость.

Палка принесла некоторое облегчение, но не прибавила скорости.

– Что же нам делать? – спросила Доун в панике.

– Иди одна, а обо мне не волнуйся, – спокойно ответил Деннис.

– Я не могу тебя здесь оставить. Ты погибнешь!

– Если ты не уйдешь, мы погибнем вдвоем, только и всего. Иди, Доун, хватит со мной спорить!

Девушка медлила, поглядывая то вперед, на тропинку, то на Денниса. Внезапно она схватила его за руки.

– Деннис, есть выход! Вчера ночью я слышала, как папа и рейнджер Адамс говорили об одном из местных ориентиров, Метеоритной горе.

– Я слышал о ней, но не знаю, где она находится.

– Зато я ее видела, и не раз. И кажется, это совсем недалеко отсюда. Обычно мы заходили туда со стороны южного каньона, но, насколько я помню, прямо у подножия проходит тропинка – точно такая же, как эта. Ты иди как можно быстрее, а я побегу вперед, попробую найти эту гору.

Девушка понеслась по тропинке и меньше чем через полмили оказалась на поляне. Прямо перед ней возвышалась Метеоритная гора.

Гора с крутыми, поросшими травой склонами напоминала огромную лепешку. На вершине был глубокий кратер – след от метеорита, врезавшегося в землю несколько тысяч лет назад. После обильных ливней кратер обычно заполнялся водой, но сейчас, во время засухи, там было совершенно сухо.

Доун поспешила назад, к Деннису. За это время он, как ни странно, успел преодолеть большой отрезок пути.

– Страх сильнее, чем боль, – сказал он с кривой усмешкой.

– Брось палку и обними меня за плечи – так будет быстрее. Гора совсем близко.

Кое-как они добрались до подножия Метеоритной горы и начали подниматься по крутому зеленому склону к вершине, вздымавшейся на двести футов над землей.

Сверху плоская вершина горы напоминала большую мишень для стрел. «Яблочком» служил метеоритный кратер, вокруг которого концентрическими кругами расходились полосы красного и желтого гравия, окаймленные по краю вершины кольцом травы.

Наверху им пришлось ползти на четвереньках, чтобы не сдуло ветром. Всего несколько минут спустя после того, как они добрались до вершины, огонь подступил к подножию горы и описал круг, охватив пламенем высокую траву. С высоты открывалась панорама лесного пожара, бушевавшего со всех сторон. На четверть мили к югу два боковых пожара наконец объединились. Доун с Деннисом оказались на спасительном островке посреди моря огня. Постоянно меняющиеся потоки ветра сыпали на гору дождь из горячих углей и пылающих веток.

– Пошли, нам надо залезть в кратер! – крикнула Доун и помогла Деннису подняться на край большой воронки.

– Господи! Как же мы туда залезем? Здесь глубина футов тридцать – сорок! И как потом выберемся оттуда?

– Очень просто. Смотри, вон там, на другой стороне, есть лестница для туристов, желающих осмотреть дно кратера.

Они обошли воронку по краю и остановились в том месте, где к почти отвесной стене кратера крепилась подвесная лестница.

– Я полезу первой, – сказала Доун. – Будь осторожен, не торопись.

Девушка проворно спустилась по лестнице. Деннис двигался медленнее. Он часто отдыхал, опершись здоровой ногой на ступеньку. Доун вздохнула с облегчением, когда он добрался до твердого дна из блестящего обсидиана, образовавшегося под воздействием раскаленного древнего метеорита.

Кратер имел в диаметре не меньше тридцати футов. Доун обошла его по кругу и в одном месте наткнулась на углубление, своего рода нишу в гладкой стене.

– Иди сюда, Деннис! – позвала она. – Смотри, что я нашла.

Маленький грот был очень низок, и им пришлось ползти на четвереньках. Забравшись внутрь, Доун села, опершись спиной о заднюю стенку ниши и подтянув колени к подбородку. Деннис лег рядом, вытянув ноги перед собой.

– Как твоя нога? – спросила она.

– Боли не чувствую. Наверное, это от страха.

– У тебя сильно опухла лодыжка.

Он пожал плечами:

– Ничего, жить буду. – И добавил, мрачно усмехнувшись: – Хотя, пожалуй, об этом еще рано судить.

Внезапно в кратер посыпались горящие искры. Оба в страхе отпрянули. Теперь пожар наступал на гору со всех сторон. Дождь из пылающих искр не прекращался минут десять. По счастью, в кратере не было горючего, и искры быстро гасли.

Доун больше всего тревожилась насчет кислорода. С каждой минутой дышать становилось все труднее, а сердце билось часто и прерывисто.

– Держись, дорогой, – успокаивала она Денниса. – Это не может продолжаться долго.

Редкая трава у основания горы и на склонах быстро выгорела, и огонь переметнулся на юг, гонимый верхними ветрами.

Доун и Деннис были почти без сознания, когда первый порыв прохладного ветра взметнул пепел на дне кратера.

– Дыши глубже, – велела девушка и глотнула спасительного кислорода. – Мы спасены.

С трудом отдышавшись, они выползли из маленькой ниши, но быстро вернулись обратно: Деннис обжег ладони о горячую лаву.

– Придется подождать, пока остынет, – заметила Доун, и они опять устроились в гроте, приготовившись ждать.

Только через полчаса они сумели выйти из грота, но даже тогда дно воронки неприятно горячило ступни через толстые подошвы сапог.

– Я полезу наверх первой, – сказала Доун, – а ты за мной.

Когда она выбралась из кратера на вершину горы, ей открылось ужасное зрелище. Целые акры когда-то густых лесов, окружавших Метеоритную гору, были полностью уничтожены. Лишь кое-где стояли черные тлеющие скелеты деревьев. С такой же черной, усеянной горящими углями земли поднимался дым, точно испарения с болота.

– Как в начале мироздания, – задумчиво проговорила она, вспомнив картинки с изображением доисторического ландшафта в книгах.

Пока девушка размышляла над размерами ущерба, Деннис выполз из кратера и в изнеможении растянулся на земле.

Доун опустилась около него на колени.

– Как ты себя чувствуешь?

– Восхитительно! Отныне я буду относиться к жизни и ко всем ее радостям как к великому и бесценному дару.

Девушка склонилась над ним и поцеловала в губы.

– Ты только представь: мы могли никогда больше не испытать чудесного блаженства любви!

Рубашка выбилась у нее из брюк. Деннис скользнул рукой под свисавшую ткань и погладил ее грудь.

Они лежали в объятиях друг друга, целовались и ласкались, но не потому, что испытывали сексуальное влечение, а чтобы выразить взаимную нежность и заботу.

Когда их нашел спасательный отряд, они по-прежнему обнимали друг друга и спали – сладко, как дети.

 

Глава 8

Самый крупный лесной пожар в истории озерных штатов уничтожил тысячи акров леса, однако не нанес серьезного урона лесозаготовкам – так много было на болоте больших деревьев.

Вскоре после пожара Доун уехала учиться в чикагский колледж. Там она жила в меблированных комнатах вместе с двумя другими студентками. Когда в начале следующего лета девушка вернулась домой, она значительно лучше печатала на машинке и приобрела уйму знаний касательно коммерции.

Доун удивилась и обрадовалась, узнав, что отец назначил Сильвера Джека Макхью своим специальным полевым помощником и даже расширил офисные помещения компании, дабы обеспечить нового администратора рабочим кабинетом. Деннис Прайс теперь работал исключительно на компанию «Робертс ламбер» в должности главного бухгалтера и вице-президента.

– Подумать только, сколько произошло изменений за то короткое время, пока меня не было! – изумлялась Доун.

– Прогресс, моя милая, – объяснил отец, – меньше чем за год одни только наши правительственные контракты удвоились. Страна переживает подъем. Аризона, Нью-Мексико, Оклахома – все земли вплоть до Калифорнии охвачены бурной деятельностью. Растет число эмигрантов из Европы. Трудно сказать, когда этот бум закончится. Нам приходится работать день и ночь, чтобы удовлетворить спрос на древесину. – Помолчав, Робертс добавил: – Восточный синдикат мультимиллионеров хочет купить мою компанию. Они предлагают десять миллионов.

– Но ты же не собираешься соглашаться? – встревоженно спросила Доун.

– Мы все – мама, Пег и я – считаем, что папа должен принять это предложение, – заявила Люси. – Может, ты сумеешь его убедить, сестра?

Пег захлопала в ладоши.

– Ты только подумай, мы могли бы отправиться в путешествие по Европе, по всему миру! Папа купил бы собственную яхту.

– Мы с Пег смогли бы учиться в самых престижных колледжах Англии и Франции, – вставила Люси.

– Ездить за покупками в Париж!

– А на каникулы – в Рим!

Уолт Робертс без аппетита ел и терпеливо слушал щебетание дочерей. Он улыбнулся, когда Доун сказала:

– Я на папиной стороне. Такая шикарная жизнь, может, и хороша, но только для тех, кто рожден в богатстве. Мы же с вами другой породы. К тому же мне нравится здесь, в лесу. Большие города вызывают во мне клаустрофобию.

– Спасибо, дочка, – поблагодарил Уолт за поддержку.

Тесс, Пег и Люси сидели с таким видом, как будто все трое наелись лимонов.

Уолт попытался их успокоить:

– Ну скажи им, Доун. Всего через несколько лет компания «Робертс ламбер» будет ежегодно приносить прибыль в десять миллионов. Послушай, Тесс, у нас есть деньги уже сейчас. Если тебе, Люси и Пег хочется за границу – пожалуйста! Поезжайте хоть этим летом.

Девочки пришли в восторг.

– Ой, мамочка, поедем! – взмолилась Пег.

Люси запрыгала на стуле.

– Как здорово! Мы с Пег обновим свой гардероб в Париже, а осенью поедем учиться в Вассарский колледж!

– Дорасти сначала до колледжа, – фыркнула Доун.

Люси показала сестре язык.

– При Вассарском колледже есть общеобразовательная школа, и я смогу учиться там, перед тем как поступить в колледж. Поедем, мама, ну пожалуйста!

Тесс вздохнула и развела руками.

– А что мне еще остается? Совершенно ясно, что ваши папа и сестра хотят от нас избавиться.

Уолт перегнулся через стол и взял жену за руку.

– Я буду каждую минуту скучать по вам троим, – пообещал он.

– И я, – добавила Доун.

Разобравшись с этим вопросом, сестры налетели на Доун.

– Вы с Деннисом решили, когда поженитесь? – спросила Люси.

– Только не в следующем году. Мне надо закончить второй курс в колледже.

– В этом колледже отличное преподавание! – с гордостью сказал Уолт. – Вы только почитайте деловые письма, которые она для меня печатает! А контракты? – Он покачал головой. – Доун, Деннис и Джек могли бы вести дела самостоятельно. Я начинаю чувствовать себя лишним.

Еще не договорив, Робертс понял, что совершил роковую ошибку. Глаза его жены радостно загорелись.

– Раз уж от тебя нет никакой пользы, милый мой Уолтер, поезжай со мной и девочками в Европу.

– Да, папа! – хором воскликнули Люси и Пег.

Уолт взглянул на Доун, ища у нее поддержки, но она лишь пожала плечами и улыбнулась.

– Тебе не помешает небольшой отпуск, папа. Ты ведь уже не молоденький.

– Ну спасибо! – язвительно произнес отец. – Поверь, мне не надо об этом напоминать.

– Прошлой зимой у тебя было обострение артрита и бурсита, – заметила Тесс. – Пока мы будем ездить по Европе, ты можешь подлечиться на каком-нибудь курорте. Говорят, там творят чудеса.

– Ладно, – согласился Уолт, – я поеду. В конце концов, мне интересно ознакомиться с положением дел в лесной промышленности Европы. Может быть, я сумею наладить торговлю с заокеанскими партнерами. Хотя, видит Бог, мы с трудом насыщаем наш отечественный рынок.

После обеда отец, взяв кофе с коньяком, ушел к себе в кабинет. Доун составила ему компанию.

– Папа, я подумала про этих восточных магнатов. Наверное, было бы неплохо отдать им долю.

Уолт непонимающе заморгал:

– Отдать долю?

Девушка засмеялась:

– Этот термин употребляется в деловых кругах. Он означает, что компания «Робертс ламбер» могла бы стать открытым предприятием. Эти миллионеры наверняка загребут все, что мы им предложим. Таким образом, ты сможешь вложить не свои, а их деньги в радикальное расширение, не рискуя и не связывая свой личный капитал.

На Уолта ее слова произвели сильное впечатление.

– Ты научилась этому в колледже?

– Да, и многому другому. Гарантии, долговые обязательства, расписки, промышленные объединения, кредиты…

Целый час Доун услаждала слух восхищенного отца, излагая основы большого бизнеса и высоких финансов.

Когда она закончила, Робертс грустно улыбнулся и потер затылок.

– А я-то думал, что пошутил, когда назвал себя лишним. Оказывается, так оно и есть.

Пока Доун была в Чикаго, Уолт Робертс не только расширил офисные помещения, но и построил на холме рядом с большим домом два маленьких бунгало для своих новых администраторов – Сильвера Джека Макхью и Денниса Прайса.

За несколько месяцев до возвращения Доун Джек переехал из барака в свое новое жилище. В тот день ему пришлось наслушаться немилосердных шуточек от приятелей-лесорубов.

– Ну что, дочитался? – печально изрек Пиг Айрон Сэм. – Вот что бывает от всех этих книжек! Мой старик всегда говорил: «Ничто так не отравляет человеческий ум, как образование».

– Помяни мое слово, Джек, – гаркнул Джо Фурнье, – когда мы с тобой подеремся в следующий раз, я уложу тебя на лопатки как ребенка. Легкая жизнь тебя испортит, парень!

Джек швырнул в него сапогом, но Фурнье пригнул голову.

– Слушайте внимательно, крысы болотные! – заявил Джек, потрясая кулаком перед кружком ухмыляющихся лиц. – Если когда-нибудь я не сумею дать вам всем хорошего пинка под зад, да так, чтобы вы волчком закрутились по бараку или по болоту, то повешу свои сапоги на дерево, вырою могилу и сам в нее лягу!

– Да здравствует Сильвер Джек! – крикнул кто-то.

Раздались громкие возгласы, по кругу пошли бутылки. Лесорубы провозглашали бесконечные тосты за своего уходящего начальника.

– За нового администратора лагеря! – Пиг сделал изрядный глоток крепкого тоника и передал бутылку Джеку.

Когда вечеринка закончилась, Джек перекинул через плечо рюкзак и поднял с пола набитую дорожную сумку. Задержавшись в дверях, он обратился к лесорубам:

– И помните: пусть мой дом на холме, но с рассвета до заката я буду здесь, внизу, гонять ваши задницы по болоту. До встречи за ужином!

Утром, на второй день после возвращения из Чикаго, Доун встретилась с Джеком перед домом Робертса, когда вместе с семьей готовилась в экипаже ехать в церковь. Джек принес Уолту Робертсу отчет, над которым работал всю ночь. Он снял шапочку и отвесил вежливый полупоклон.

– Доброе утро, дамы. Вы сегодня прекрасно выглядите.

Он обращался ко всем, но смотрел только на Доун. Она была в белом платье со свободным лифом и широкими рукавами, обшитыми кружевом от плеча до манжеты. Распущенные волосы спадали по спине длинными рыжевато-каштановыми локонами, придавая девушке очарование невинности и чистоты, пронзившее сердце Джека. На голове у нее была соломенная шляпка с широкими полями и цветами. Джек не отрываясь смотрел в ее зеленые глаза, которые искрились золотистыми огоньками, как озерная гладь на солнышке.

– С возвращением, мисс Робертс! Рад вас видеть.

– Спасибо, Джек. А тебя с повышением.

Она протянула ему руку, и он нерешительно пожал ее. От одного прикосновения к ее бархатистым пальцам его обдало жарким волнением.

Девушка взглянула на два маленьких коттеджа, стоявших бок о бок на склоне холма, примерно в четверти мили от них.

– Какие чудесные домики! Мне не терпится посмотреть, как они обставлены.

Джек неуклюже переминался с ноги на ногу.

– Что ж, – сказал он, пнув камень мыском сапога, – буду очень признателен, если вы зайдете ко мне после церкви. Я устрою вам экскурсию. Хотя «экскурсия» – это громко сказано. Если встать посреди коттеджа и раскрутить кота за хвост, у него будет полная экскурсия.

Оба расхохотались.

– Поехали, Доун, а то опоздаем! – поторопила дочь Тесс Робертс из экипажа. – Ты же знаешь, преподобный Питерс не любит, когда опаздывают.

– Увидимся, – пообещала Джеку Доун, усаживаясь в элегантный экипаж, запряженный четверкой лошадей и снабженный передним сиденьем для кучера.

– Пока кот спит, мышка шалит, – уколола Пег сестру, намекая на то, что Деннис уехал на похороны своего дяди.

Доун окинула ее надменным взглядом.

– Собираешься учиться в Вассарском колледже, а ведешь себя как маленькая.

– Девочки, не ссорьтесь! – вмешалась мать. – Все-таки сегодня воскресенье.

Пег фыркнула:

– Мне кажется, приличной молодой женщине непозволительно ходить одной в гости к незнакомому мужчине. Особенно к такому, как Сильвер Джек Макхью.

– А чем плох Сильвер Джек? – огрызнулась Доун.

– Ты шутишь? А непристойные баллады, что по всему болоту распевают лесорубы у костров? Ведь это в основном про его подвиги!

В разговор вмешался Уолт, сидевший на кучерском месте:

– Народные любимцы, такие, как Сильвер Джек Макхью, обычно пользуются незаслуженно раздутой дурной славой. Истории об их похождениях передаются из уст в уста, обрастая небылицами. Теперь Джек остепенился, осел на одном месте. На днях он сказал мне, что не поедет этим летом ни в Сагино, ни в Бей-Сити на ежегодный слет лесорубов. Он собирается остаться здесь помочь мне с канцелярией и почитать книги. Ты представляешь, Доун? С тех пор как ты подпустила его к книгам, он стал заядлым читателем. Наверное, скоро перечитает всю нашу библиотеку.

– Когда это случится, я поговорю с Сарой Уэтсон. Ее тетя заведует большой библиотекой в Сагино. Может быть, нам удастся договориться, чтобы Джек брал книги оттуда.

– Для девушки, которая помолвлена и собирается замуж, довольно странно проявлять такой повышенный интерес к Сильверу Джеку, – выдала Люси.

Доун улыбнулась:

– Как только я увидела в Джеке ум и желание учиться, у меня появилась идея сделать из него совершенно другого человека.

Сестры покатились со смеху, а Тесс Робертс покачала головой.

– Слышишь, что говорит твоя дочь, Уолтер? Она с детства считала себя способной сделать все, что задумала. А теперь ей взбрело в голову взять на себя роль Господа Бога. – Сказав это, Тесс углубилась в свои мысли.

– О чем ты задумалась, мама? – спросила Люси.

– Скорей бы вернулся Деннис! – отрезала Тесс, в упор глядя на Доун.

Вернувшись из церкви, Доун надела новый костюм для верховой езды, купленный в Чикаго: облегающий жакет и слегка расклешенную двойную юбку чуть ниже колен, обшитую по подолу плетеным шнуром. Она стянула волосы сзади черной бархатной ленточкой и озорно сдвинула набок жокейскую шапочку.

Она устроила Дасти неплохую разминку, пустив его быстрым галопом по верховой тропе, которая тянулась на две мили вдоль берега Сагино, а потом дала мерину отдохнуть, возвращаясь медленным шагом.

Позже она пешком прошла четверть мили до бунгало Сильвера Джека. Он сидел на крыльце и курил сигару, забросив ноги на перила, но, увидев Доун, тут же затушил сигару и опустил ноги.

– При мне можешь курить, – сказала она, поднимаясь по ступенькам. – Я и сама иногда покуриваю сигареты.

– И твои родители это одобряют?

– А какое они имеют право одобрять или не одобрять? Я взрослая и сама решаю, что мне делать. Конечно, в доме я не курю, потому что дом – мамино владение. Там она устанавливает законы, и даже папа обязан им подчиняться, если он не у себя в кабинете.

Джек растерянно улыбнулся.

– Ты и впрямь необычная девушка… то есть женщина. Знаешь, тебе очень идет этот костюм.

– Спасибо. Ты тоже отлично выглядишь. – Она привыкла видеть Джека в рабочей одежде лесоруба, сегодня же на нем были костюмные брюки, серые в полоску, белая рубашка и галстук. – Ты подстригся?

Джек смущенно покраснел.

– Да, когда в последний раз был в Сагино. Костюм купил и еще кое-что, но это сюрприз.

– Отлично, люблю сюрпризы! Ну что, как насчет обещанной экскурсии?

– Пожалуйста, проходи! – Он придержал перед ней дверь. – Домик маленький, и все же здесь у меня намного больше места, чем в бараке.

– А ты не скучаешь по коллективу?

– Колле… что? Нет, не говори! Лучше я сам посмотрю в словаре это слово. Тогда я его не забуду.

– Хорошо, – согласилась она, сдерживая смех.

Процесс превращения грубого, необразованного рабочего-лесоруба в сельского джентльмена будет идти со скрипом до тех пор, пока Джек не свыкнется со своей новой ролью.

Маленькая, в пятнадцать квадратных футов, гостиная могла похвастаться небольшим кирпичным камином. Доун увидела диван, два мягких кресла и картины на стене – точно такие же ее родители годами хранили на чердаке среди прочего хлама. К гостиной примыкали маленькая кухня и спальня.

Джек открыл дверь спальни.

– Сюрприз здесь, – объявил он.

На этот раз Доун не справилась с собой и откровенно расхохоталась.

– Я слышала похожие фразы от некоторых джентльменов, но должна признать, твой подход довольно оригинален.

Он открыл рот и густо покраснел.

– Мисс Робертс, я не хотел… О Господи, я сморозил глупость!

Она положила руку ему на плечо.

– Да я шучу, Джек! Тебе нужно не только набираться знаний, но и вырабатывать чувство юмора. Умение смеяться над собой и над другими – важное качество для джентльмена и леди.

Доун прошла мимо него в спальню и поразилась сюрпризу Джека, едва переступив порог. Здесь стояли скромная кровать, единственное кресло и умывальник в углу, но самым главным в комнате были книжные шкафы. Они занимали три стены от пола до потолка, и полки были заполнены книгами по меньшей мере наполовину.

– Вот это сюрприз так сюрприз! – воскликнула она. – У меня просто нет слов. Скажи, ради Бога, откуда ты все это взял?

– Книжные шкафы сделал сам, а книги купил в Сагино. Подержанные, конечно, чтобы подешевле.

Доун подошла к ближайшему книжному шкафу и сняла с полки увесистый том в кожаном переплете с потрепанными краями. «Сборник комедий Вильяма Шекспира».

– Есть и трагедии, – сказал Джек.

Она поставила книгу на место и пробежала глазами по корешкам.

– Гомер… Гораций… Юлий Цезарь… Диккенс. Что ж, надо сказать, у тебя помпезные вкусы.

– Помпезные… Слово как будто знакомое. – Джек взял с полки большой словарь и полистал страницы. – Сейчас посмотрим. Кол-лек-тив – группа лиц, объединенная общей работой. Да, коллектив я люблю. Теперь пом-пез-ный… ага, вот! – Он нахмурился, в тоне его послышалась обида: – Напыщенный. Так ты считаешь меня напыщенным?

Теперь пришел ее черед краснеть.

– Нет-нет, что ты! Я употребила это слово по ошибке. Видишь ли, я тоже не все знаю. Прости, Джек. Вот чего в тебе нет, так это напыщенности.

Он улыбнулся.

– Ну и хорошо. Хочешь холодного лимонада? Я держу его в ведре со льдом, а лед беру из ледника компании.

– Лимонад? С удовольствием, Джек.

Они сели на диван в гостиной, запивая печенье прохладным напитком.

– Я горжусь тобой, Джек, – призналась девушка. – Удивительно, как быстро ты повысил свое образование.

Джек был польщен.

– Это твоя заслуга.

Она дотронулась рукой до его большой ладони, лежавшей на колене.

– Нет, Джек. Может быть, я пробудила в тебе интерес, но ты это сделал сам. Тебе потребовалось много мужества, труда и усердия.

Их взгляды встретились, и она заметила в глубине его бледно-голубых глаз теплые озера страсти.

– Мисс Робертс…

– Доун.

– Доун, это было совсем нетрудно, ведь у меня была цель.

– Какая же, Джек?

– Ты.

– Я? – Доун слегка смутилась и убрала руку с его ладони.

– Ты очень много для меня значишь, Доун. Наверное, ты уже догадалась об этом.

– Я… я не совсем понимаю, о чем ты говоришь.

– Ты первая настоящая леди, которую я встретил в своей жизни. Ты, твоя мама и твои сестры. Только не пойми меня превратно! Я не настолько глуп, чтобы вообразить, будто ты захочешь связать свою жизнь с таким неотесанным чурбаном, как я. И не важно, сколько книг я прочел и сколько знаний получил. Моя мама говорила: «Из свинячьего уха не сделаешь шелкового кошелька». Свинячье ухо – это я. И я не обманываюсь на сей счет. Хватит и того, что я могу… Как там сказал этот самый Шекспир в своем любовном сонете? «Я боготворю тебя издали». Вот и я, Доун, всю свою жизнь буду боготворить тебя издали. – Он похлопал себя по виску. – Я ношу твой образ здесь, в своей памяти, и он всегда будет со мной.

Увидев в ее глазах слезы, Джек встревожился.

– Прости, я не хотел причинить тебе боль.

Она покачала головой.

– Нет, дело не в этом. Просто еще никто никогда не говорил мне таких прекрасных слов. – Доун замялась. – Джек, ты ведь знаешь, я помолвлена с Деннисом.

– Конечно, и я желаю вам обоим всех земных благ. Деннис – хороший парень. Он заслужил мое уважение, когда мы тушили тот жуткий пожар. Он работал плечом к плечу с остальными и ни разу не отступил, хоть и не привык к физическому труду. Ему сильно повезло, что его полюбила такая женщина, как ты.

– Джек, когда-нибудь ты найдешь женщину, и она полюбит тебя так же сильно, как я люблю Денниса. Конечно, это не мое дело, но все-таки: сколько тебе лет?

– Двадцать шесть.

Девушка удивилась. Она думала, что ему уже за тридцать.

Джек прочитал ее мысли.

– Я выгляжу старше потому, что много дрался, работал и пил. Ты знаешь, я ведь с тринадцати лет тружусь на болоте. Но теперь я завязал с драками, пьянками и…

– И распутными женщинами, – со смехом подсказала Доун.

Он смущенно усмехнулся, и она тактично сменила тему:

– Папа рассказывал мне про твою идею заокеанского расширения. Он хочет совместить приятное с полезным. Они с мамой едут отдыхать в Европу, заодно он прощупает почву.

– Я не имел в виду Европу. Малайя и Индия – вот что было в моих планах.

Глаза ее расширились.

– Малайя и Индия? Ты шутишь?

– Ты знаешь такое дерево – тик?

– Слышала.

– Из всех остальных деревьев тик лучше всего годится для строительных целей, особенно для пола и внешней кровли. Он хорошо сочетается с железом: содержащиеся в нем масла предохраняют металл от ржавления. И самое главное, это идеальный материал для кораблестроения. Он устойчив к гниению и термитам. По своим ценным качествам тик превосходит все другие сорта древесины.

– Но есть ли спрос на тик?

– Спроса нет только потому, что это дерево не так просто достать. Дело в том, что бедные страны, в которых оно растет, такие как Индия и Малайя, не имеют технологий и оборудования для массовой заготовки древесины на экспорт. Если компания «Робертс ламбер» купит землю с тиковыми лесами – а мы купили бы ее очень дешево, – туда можно будет послать людей и наладить лесозаготовки, такие же, как в озерных штатах. Как твое мнение?

– Я поражена размахом твоей фантазии. На мой взгляд, эта идея вполне осуществима.

– И беспроигрышна. Дешевая земля, дешевая рабочая сила. Компания «Робертс ламбер» могла бы купить собственный флот грузовых судов – быстроходных клиперов – и совершать в год по два-три челночных рейса в Азию и обратно, к западному побережью Соединенных Штатов. Мы построим деревообрабатывающие фабрики прямо там, рядом с Сан-Франциско, чтобы не возить лес через всю страну. Еще одно преимущество тика: нам не придется дожидаться оттепели, чтобы начать весенний лесосплав. Там, где он растет, не бывает зимы, и мы можем сплавлять лес круглый год, прерываясь лишь на короткие периоды муссонов.

Доун была потрясена.

– Чем дальше, тем логичней, – одобрила она. – Видно, ты тщательно продумал этот вопрос.

– Совершенно верно. В моей библиотеке есть пять книг о лесной промышленности в странах Азии. Теперь, когда я узнал твое мнение, можно обсудить это и с твоим отцом. Предлагая ему заокеанскую экспансию, я не стал говорить конкретно про тик. А сейчас я готов.

Доун загадочно улыбнулась.

– Ты похожа на кошку, которая проглотила канарейку, – сказал он.

– Знаешь, Джек, ты просто чудо! Ты впитываешь знания как губка. А твой словарный запас? Совсем недавно ты даже не знал, что значат такие слова, как «экспансия» и «конкретно», а сейчас свободно употребляешь их в своей речи. Ты удивительный человек, Джек Макхью! Повезет той девушке, которая станет твоей женой. Ну а сейчас мне пора идти.

Джек проводил ее до входной двери.

– Спасибо за лимонад и за приятно проведенное время. Мне очень понравился твой домик. Хочешь, я сошью занавески на окна?

Он смутился.

– Да нет, не стоит утруждаться. Я лучше куплю занавески в магазине, когда в следующий раз поеду в Сагино.

– Не надо покупать, – твердо заявила Доун. – Я хочу сделать тебе подарок на новоселье.

– Благодарю, мэм… то есть Доун, – поправился он, увидев ее недовольно сдвинувшиеся брови.

– Вот так.

На крыльце она обернулась и, привстав на цыпочки, поцеловала Джека в щеку.

– Этот поцелуй – для моего дорогого друга, Сильвера Джека Макхью, знаменитого Лесного Быка. – Глаза ее лукаво блеснули. – Только теперь дикий бык становится домашним.

– Кажется, ему чуть-чуть подрезали рога, – признал он, смущенно усмехнувшись.

Доун пошла по тропинке через поле к дому Робертса. Джек смотрел ей вслед, тоскливо прикрыв ладонью то место на щеке, куда она его поцеловала.

 

Глава 9

Свадьба Доун Робертс и Денниса Прайса состоялась в Чикаго в июне 1884 года и стала крупным событием светской жизни. На Доун было свадебное платье ее матери: из белой тафты, с пышной юбкой на кринолине и облегающим лифом, расшитым мелким жемчугом и отделанным по вырезу валансьенским кружевом. Фата из лионского шелка водопадом струилась с диадемы слоновой кости. От времени белая ткань платья и фаты приобрела кремовый оттенок.

Пег, подружка невесты, была в пастельно-розовом платье из расшитого шифона и такой же шляпке с фигурными полями. Люси и две лучшие школьные подруги Доун надели лимонно-желтые платья из шелковой тафты и шляпки в тон. Подружка невесты и другие девушки несли букетики красных роз. Свадебный букет Доун был составлен из белых роз, перевязанных белыми атласными лентами. Ее мама была в платье из тяжелого атласа. Большой воротник изысканно вздымался от треугольного выреза.

Видно было, что жених и отец невесты чувствуют себя неловко в черных смокингах и целлулоидных воротничках, но больше всех страдали Сильвер Джек Макхью и целая армия лесорубов, приглашенных на свадьбу. Все они вырядились в костюмы, которые купили специально для такого случая и которые им больше никогда не придется надеть – разве что, может быть, на собственные похороны.

Что касается Пига Айрона, то он приобрел свой костюм весьма необычным способом. Как-то он и Сильвер Джек, гуляя по Дженези-стрит в Сагино, обратили внимание на звуки духового оркестра и собравшуюся вокруг толпу. Они подошли поближе, и Джек спросил у какого-то парня:

– Что это? Шаманское представление?

– Нет, еженедельное рекламное шоу Джейка Леви. Скоро он с сумкой жилеток выйдет на вон тот балкончик. Он бросает жилетки в воздух, и все дерутся, стараясь их поймать. Тот, кому достанется жилетка, идет в галантерейный магазин Джейка и получает к ней бесплатный костюм.

– Здорово, черт возьми! – вскричал Пиг. – Попробуем, Джек? Может, нам повезет, и тогда не придется покупать костюм к свадьбе.

У Джека уже был вполне приличный костюм, но, сойдя с поезда, он успел промочить горло в салуне и пребывал в лихом настроении.

– А почему бы и нет? – согласился он.

В этот момент на балконе появился Джейк Леви и после краткой речи, восхваляющей качество одежды от Леви, бросил в толпу дюжину жилеток самых пестрых расцветок и затейливых фасонов. Началась невообразимая свалка. В каждую порхающую жилетку вцепилось множество рук. Лесорубы дрались за дешевую одежду с неистовой яростью римских гладиаторов.

Джек выбрал группу, которая сражалась за две жилетки, и дал знак Пигу следовать за ним. Он снял с кучи копошащихся тел самого верхнего парня, ухватив его за ворот и за ремень, раскачал и бросил в сторонку, лицом в пыль. Точно таким же способом Пиг расправился со вторым. Они методично избавлялись от конкурентов до тех пор, пока на земле не остались лежать две изодранные в клочья жилетки.

– Вот, держи! – Пиг с победным видом протянул Джеку одну жилетку, и тот брезгливо принял ее, держа на вытянутой руке.

– Пожалуй, я откажусь от дармового костюма. В этой жилетке я буду похож на клоуна из цирка.

– А мне плевать на их фасоны! – упрямо заявил Пиг. – Я заслужил бесплатный костюм и получу его. Пошли!

Пиг решительным шагом направился в магазин Джейка Леви, Сильвер Джек пошел за ним.

Джейк, маленький лысый мужчина лет шестидесяти, встретил посетителей в магазине и просиял, когда Пиг показал ему свой трофей. Он схватил огромную лапу Пига и радостно затряс ее.

– Поздравляю, мой мальчик! Ты только что выиграл костюм от Леви. Сейчас мы подберем твой размер.

Он снял с шеи портновский метр и обмерил им могучую грудь Пига.

– Дюймов пятьдесят, не меньше. А ты крупный парень!

Он отступил на шаг и придирчиво осмотрел Пига, склонив голову набок и поскребывая пальцем подбородок.

– Посмотрим, дружище, какого ты типа? М-м-м… Я бы сказал, спортсмен, атлет. В твиде и с трубкой! У меня как раз есть подходящий фасончик. Минуточку! – Он направился в конец магазина.

Джек затрясся в беззвучном смехе.

– Спортсмен, атлет! В твиде и с трубкой! Ох, держите меня крепче!

– Одна женщина в Бей-Сити сказала мне, что у меня элегантная внешность, – заявил Пиг, важно задрав нос, – так что прикуси язычок!

Леви вернулся с костюмом из ткани разреженного плетения, очень напоминающей мешковину. При виде расцветки глаза Сильвера Джека чуть не выкатились из орбит: крупную красно-желтую клетку пересекали вертикальные синие полоски.

Пиг был в полном восторге.

– Черт побери! Ты хоть раз видел что-нибудь подобное, Джек?

– Сомневаюсь. А ну примерь.

Леви помог ему надеть пиджак. Он так плотно обтянул массивную фигуру Пига, что щетина, покрывавшая его плечи, вылезла через редкую ткань.

– Кажется, немного тесноват, – пожаловался Пиг.

– В этом году так носят в Нью-Йорке и Лондоне, – заверил его продавец. – Ведь ты хочешь быть модным парнем? Поверь мне, малыш, этот костюм сшит прямо на тебя. – Он повернулся к Джеку. – А ты что скажешь, дружище?

– Я сражен наповал!

Пиг ликовал:

– Вот погоди, пройдусь по Уотер-стрит, все девчонки рты поразевают!

– Они подумают, что это катится расписной фургон-буфет, – сказал Джек.

Пиг окинул его презрительным взглядом.

– Да что ты понимаешь, лесоруб-сплавщик? Джейк говорит, что это модно. Я скорее послушаю его, чем тебя. – Он осторожно снял пиджак и отдал его Леви. – Заверните, да мы пойдем.

Леви взял в руки разорванную жилетку, которую принес Пиг.

– Есть одно затруднение, дружище. Эта жилетка уже никуда не годится, она рваная.

– Да черт с ней, с жилеткой!

– Мой милый мальчик, ни один уважающий себя джентльмен не выйдет на люди без жилетки. Это дурной тон. У меня сердце разрывается, когда я вижу своего клиента, одетого не по канонам высокой моды.

Пиг впал в уныние.

– Да… Может, дадите мне другую жилетку?

– Я бы очень хотел это сделать, но тогда придется разбить другой костюм, а это снизит его стоимость.

Пиг задумчиво потер подбородок.

– Я готов возместить ваши убытки. Сколько?

Леви вздохнул и положил руку на плечо Пига.

– Я не в силах отказать покупателю. Ты получишь жилетку по оптовой цене. Десять долларов – ни больше, ни меньше. Я теряю в деньгах, но это не имеет значения. Клиент всегда прав.

По пути из магазина они прошли мимо очереди счастливых победителей, ожидающих получения бесплатных костюмов. Пиг увидел знакомого лесоруба и обратился к нему с довольной усмешкой:

– Эй, Лобо, знаешь, какой я себе костюмчик отхватил? Блеск! Могу поклясться, что во всем магазине такого больше нет.

Он открыл сумку и показал свое приобретение. Лобо присвистнул и прикрыл глаза руками.

– И впрямь блеск! Я не могу на него долго смотреть, Пиг. Боюсь ослепнуть.

Незнакомый лесоруб, высокий плечистый парень, который стоял, привалившись к дверному косяку, заметил:

– В прошлом году я выиграл такой же костюм и отдал его лагерному поваренку.

– Поваренку? – Пиг вытаращил глаза. – Мальчишке? Да ты что, парень? В лагере нет ни одного поваренка с твоими размерами.

Тот ухмыльнулся:

– Это верно. Да только, надев костюм в первый раз, я попал под дождь.

Остальные покатились со смеху, а Пиг сердито нахохлился.

– Если кто скажет еще хоть слово про мой костюм, затопчу сапогами! – прорычал он себе под нос.

В церкви было полно родственников и друзей новобрачных, но Доун, идя по проходу между рядами, приметила лишь одного человека – Пига Айрона Сэма Малона в его пестром костюме.

На свадебном вечере Доун и Деннис прошлись в вальсе один круг по зале, а потом к ним присоединились гости. Оркестр на эстрадном помосте большой бальной залы играл «Голубой Дунай» Штрауса.

– Ты счастлива, дорогая? – прошептал Деннис ей на ухо.

– Это самый счастливый день в моей жизни, любимый, хоть я и чувствую себя немножко обманщицей.

– Почему?

– Я во всем белом, а белое – символ непорочности невесты.

Деннис засмеялся и крепче обнял ее.

– О твоем обмане знаем только мы с тобой, и я обещаю, что никому не скажу.

– Простите, можно пригласить вас на танец, миссис Прайс? – Уолт Робертс похлопал Денниса по плечу. – Не возражаете, если я разобью вашу пару?

– Доун в вашем распоряжении, сэр, но только на время. – Деннис послал невесте воздушный поцелуй и покинул танцевальный круг.

– Никак не могу поверить: моя малышка – взрослая замужняя женщина! Мне будет не хватать тебя, Доун. Мы все будем по тебе скучать – мама, Пег, Люси, а особенно Сильвер Джек и все твои приятели-лесорубы, с которыми ты больше не будешь работать на болоте.

– Зря ты так уверен в этом, папа. Неужели ты в самом деле думаешь, что я собираюсь пополнить собой ряды толстых матрон, которые целыми днями играют в вист и сплетничают? Я вернусь в контору компании сразу, как только мы приедем из свадебного путешествия.

– А может, и не вернешься. Я хочу предложить вам с Деннисом кое-что другое, когда вы вернетесь из Нью-Йорка.

– Что же?

– Ты знаешь, что компания «Робертс ламбер» купила первый из трех клиперов, предназначенных для торговых сообщений с Азией?

– Да, я в курсе замысла Сильвера Джека заняться поставками тикового дерева.

– Поскольку это его замысел, я намерен послать его в Индию для организации филиала компании. Он осмотрит тиковые леса на Малабарском берегу. Мы приобрели эти земли через одного нашего лондонского партнера. На Джека ляжет огромная ответственность. Ему придется в буквальном смысле познакомить местных работников с торговлей древесиной, обучить их всему необходимому в области лесного дела. Признаюсь, я ему не завидую. Пиг Айрон Сэм поедет в качестве его помощника, но у Джека все его время будет уходить на полевые работы. Нужны толковые люди, которые организуют там конторскую деятельность, а ее поначалу будет невпроворот. Я надеялся убедить вас с Деннисом стать представителями компании «Робертс ламбер» в Индии.

Доун слушала отца с изумлением.

– У меня дух захватывает при одной только мысли об этом, – сказала она. – Меня всегда притягивала Азия. Ты думаешь, мы справимся с такой огромной задачей?

– Еще как справитесь! Я бы не доверил эту работу никому другому. Ты, Деннис и Сильвер Джек Макхью – тройка непобедимых.

– Я должна обсудить это с Деннисом, прежде чем дать тебе окончательный ответ.

– Разумеется. Вообще-то мне надо было бы собрать вас вместе и тогда уж ознакомить с моим планом. Прости, я поступил необдуманно. Но не каждый день выдаешь замуж родную дочь. Я выпил за ваше счастье не один бокал шампанского и, должен признаться, теперь немного пьян.

Она засмеялась и поцеловала его в щеку.

– Думаю, Деннис тебя поймет. По-моему, он выпил шампанского не меньше, чем ты. У меня самой от счастья голова идет кругом.

Лесорубы смущенно толпились в углу. Они почти не притрагивались к спиртным напиткам, которые развозили по залу. Их удивительная трезвость объяснялась главным образом влиянием Сильвера Джека Макхью.

– Это вам не пивная Тилли, – предупредил он перед свадьбой. – Если кто-нибудь из вас напьется, я как следует потопчу его сапогами. Все поняли?

Они все поняли и вели себя соответственно.

Перед уходом Доун подошла к лесорубам, которые при ее появлении дружно замолчали.

Улыбаясь, она обратилась к ним:

– Я только хочу сказать, что мы с мужем очень благодарны вам за то, что вы пришли на нашу свадьбу. Спасибо за чудесный подарок – серебряный чайный сервиз. Я буду беречь его всю жизнь. – Тут она посмотрела в упор на Сильвера Джека. – Джек, я почла бы за честь, если бы ты станцевал со мной последний танец.

Сильвер Джек словно прирос к полу, лицо его стало ярко-пунцовым. Лесорубы у него за спиной притихли как мыши. Ни один из них не решался взглянуть в глаза другому – боялся, что не выдержит и засмеется, тем самым вызвав ужасный гнев Сильвера Джека Макхью.

– Мэм? – наконец выдавил он слабым голосом. – Станцевать с вами? Мисс Робертс… я ни разу в жизни не был в приличных танцевальных залах.

В ее глазах вспыхнул шаловливый огонек.

– Значит, пора начинать. Это будет частью твоего образования. К тому же я слышала, как лихо ты выплясывал в дансингах Сагино и Бей-Сити.

Он растерянно уставился на Доун. Как объяснить этой светской леди, что танцы со шлюхами в дешевых салунах не имеют ничего общего с элегантными вальсами в бальной зале?

Догадавшись, о чем он думает, Доун добавила:

– Оркестру заказали сыграть ирландскую джигу. Думаю, этот танец тебе хорошо знаком.

Она протянула Джеку руку, и ему ничего не оставалось, как только принять приглашение. Доун вывела его на середину залы, где уже готовились к танцу другие пары.

Заиграла музыка, и Джек сделал глубокий вдох. Доун ободряюще улыбнулась. Скованный, на негнущихся ногах, он повел новобрачную в танце по сияющему паркету, но постепенно зажигательная мелодия захватила Сильвера Джека, и он, забыв о смущении, отплясывал словно в последний раз. Они с Доун были самой энергичной парой в зале, и ближе к концу танца остальные столпились вокруг них, прихлопывая и притопывая в такт ирландской джиге.

Доун так стремительно кружилась в объятиях Джека, что лица стоявших вокруг людей казались расплывчатыми пятнами. Когда прозвучал последний аккорд, она повисла на Джеке, чтобы не упасть.

– Это было чудесно, – проговорила она, задыхаясь. – Я пережила самый лучший момент за весь вечер!

К ним подошел Деннис.

– Вы устроили настоящее представление! Как ты, дорогая? – заботливо спросил он жену.

– Я на седьмом небе!

Она взяла обоих мужчин под руки, и все трое ушли с танцевального круга.

– Мы с вами – три мушкетера! – весело воскликнула она. – Во всяком случае, будем ими, когда поплывем в Индию.

Деннис улыбнулся несколько уныло.

– У тебя удивленный вид, Джек, – сказал он. – Разве мистер Робертс не сообщил тебе, что мы с Доун поедем в Азию вместе с тобой и Пигом? Мы будем вести конторскую работу в нашем новом филиале.

– Нет, он мне ничего не говорил, – пробормотал Джек, оправившись от первого потрясения.

– Ты как будто не рад? – спросила Доун.

– Дело не в этом, мисс Робертс. Просто я думал, что вы с мужем, вернувшись из свадебного путешествия, займетесь обустройством дома. Судя по тому, что я слышал и читал, Индия – это не американский Чикаго. Там водятся змеи, ядовитые насекомые и дикие звери, а знойная жара чередуется с проливными дождями.

– Не волнуйся, как-нибудь выживем. Ладно, нам с Деннисом пора. – Она пожала руку Джеку. – Приедем через месяц. А пока – auf Wiedersehen. Посмотри в своем немецком словаре, что это значит.

– Мне не надо этого делать, мисс… – Он осекся и растерянно заморгал.

Доун засмеялась:

– Ты ведь уже называл меня по имени. Неужели так трудно привыкнуть?

– Я хотел сказать, миссис Прайс, – робко произнес он.

– Я и сам еще не привык, старина. – Деннис похлопал его по плечу.

– Так что ты хотел сказать? Чего тебе не надо делать? – вернулась Доун к прерванной теме.

– Смотреть в словаре, что значит auf Wiedersehen. Это значит «до свидания».

Джек смотрел вслед новобрачным, выходившим из залы. Сзади к нему подошел Пиг.

– А ты молодец, приятель, здорово сплясал!

– Да… – рассеянно протянул Джек. Вдруг на его лице появилось решительное выражение. – Пиг, давай-ка уйдем отсюда, махнем на Ривер-стрит, напьемся и погуляем!

– Самое время! – радостно подхватил Пиг. – Я сейчас удушусь в этом крахмальном воротничке и галстуке!