В полях порхая и кружась, Как был я счастлив в блеске дня, Пока любви прекрасный князь Не кинул взора на меня. Мне в кудри лилии он вплел, Украсил розами чело, В свои сады меня повел, Где столько тайных нег цвело. Восторг мой Феб воспламенил, И, упоенный, стал я петь… А он меж тем меня пленил, Раскинув шелковую сеть. Мой князь со мной играет зло. Когда пою я перед ним, Он расправляет мне крыло И рабством тешится моим.

В немлите песне, короли! Когда норвежец Гвин Народов северной земли Был грозный властелин, — В его владеньях нищету Обкрадывала знать. Овцу последнюю — и ту Старалась отобрать. «Не кормит нищая земля Больных детей и жен. Долой тирана-короля, Пускай покинет трон!» Проснулся Гордред между скал, Тирана лютый враг, И над землей затрепетал Его мятежный стяг. За ним идут сыны войны Лавиною сплошной, Как львы, сильны и голодны, На промысел ночной. Через холмы их путь лежит, Их клич несется ввысь. Оружья лязг и дробь копыт В единый гул слились. Идет толпа детей и жен Из сел и деревень, И яростью звучит их стон В железный зимний день. Звучит их сгон, как волчий вой. В ответ гудит земля. Народ идет за головой Тирана-короля. От башни к башне мчится весть По всей большой стране: «Твоих противников не счесть. Готовься, Гвин, к войне!» Норвежец щит подъемлет свой И витязей зовет, Подобных туче грозовой, В которой гром живет. Как плиты, что стоймя стоят На кладбище немом, Стоит бойцов безмолвный ряд Пред грозным королем. Они стоят пред королем Недвижны, как гранит, Но вот один взмахнул копьем, И сталь о сталь звенит. Оставил земледелец плуг, Рабочий — молоток, Сменил свирель свою пастух На боевой рожок. Король войска свои ведет, Как грозный призрак тьмы, Как ночь, которая несет Дыхание чумы. И колесницы и войска Идут за королем, Как грозовые облака, Скрывающие гром. — Остановитесь! — молвил Гвин И указал вперед: — Смотрите, Гордред-исполин Навстречу нам идет! Стоят два войска, как весы, Послушные судьбе. Король, последние часы Отпущены тебе. Настало время — и сошлись Заклятых два врага, И конница взметает ввысь Сыпучие снега. Вся содрогается земля От грохота шагов. Людская кровь поит поля — И нет ей берегов. Летают голод и нужда Над грудой мертвых тел. Как много горя и труда Для тех, кто уцелел! Король полки бросает в бой. Сверкают их мечи Лучом кометы огневой, Блуждающей в ночи. Живые падают во прах, Как под серпом жнецов. Другие бьются на костях Бессчетных мертвецов. Вот конь под всадником убит. И падают, звеня, Конь на коня, и щит на щит, И на броню броня. Устал кровавый бог войны. Он сам от крови пьян. Смердящий пар с полей страны Восходит, как туман. О, что ответят короли, Представ на Страшный суд, За души тех, что из земли О мести вопиют! Не две хвостатые звезды Столкнулись меж собой, Рассыпав звезды, как плоды Из чаши голубой. То Гордред, горный исполин, Шагая по телам, Настиг врага — и рухнул Гвин, Разрублен пополам. Исчезло воинство его. Кто мог, живым ушел. А кто остался, на того Косматый сел орел. А реки кровь и снег с полей Умчали в океан, Чтобы оплакал сыновей Бурливый великан.

Только снег разоденет Сусанну в меха И повиснет алмаз на носу пастуха, Дорога мне скамья пред большим очагом Да огнем озаренные стены кругом. Горою уголь громоздите, А поперек бревно кладите. И табуретки ставьте в круг Для наших парней и подруг. В бочонке эль темней ореха. Любовный шепот. Взрывы смеха. Когда ж наскучит болтовня, Затеем игры у огня. Девчонки шустрые ребят Кольнуть булавкой норовят. Но не в долгу у них ребята — Грозит проказницам расплата. Вот Роджер бровью подмигнул И утащил у Долли стул. И вот, не ждавшая подвоха, Поцеловала пол дуреха! Потом оправила наряд, На Джона бросив томный взгляд. Джон посочувствовал девчурке. Меж тем играть решили в жмурки И стали быстро убирать Все, что мешало им играть. Платок сложила Мэг два раза И завязала оба глаза Косому Виллу для того, Чтоб он не видел ничего. Чуть не схватил он Мэг за платье, А Мэг, смеясь, к нему в объятья Толкнула Роджера, но Вилл Из рук добычу упустил. Девчонки дразнят ротозея: «Лови меня! Лови скорее!» И вот, измаявшись вконец, Бедняжку Кэт настиг слепец. Он по пятам бежал вдогонку И в уголок загнал девчонку. — Попалась, Кэтти? Твой черед Ловить того, кто попадет! Смотри, вот Роджер, Роджер близко!.. — И Кэти быстро, словно киска, В погоню кинулась за ним. (Ему подставил ножку Джим.) Надев платок, он против правил Глаза свободными оставил. И, глядя сквозь прозрачный шелк, Напал на Джима он, как волк, Но Джим ему не дался в руки И с ног свалил малютку Сьюки. Так не доводит до добра Людей бесчестная игра!.. Но тут раздался дружный крик: «Он видит, видит!» — крикнул Дик. «Ай да слепец!» — кричат ребята. Не спорит Роджер виноватый. И вот, как требует устав, На Роджера наложен штраф: Суровый суд заставил плута Перевернуться трижды круто. И, отпустив ему грехи, Вертушка Кэт прочла стихи, Чтобы игру начать сначала. «Лови!» — вертушка закричала. Слепец помчался напрямик, Но он не знал, что хитрый Дик Коварно ждет его в засаде — На четвереньках — шутки ради. Он так и грохнулся… Увы! Все наши планы таковы. Не знает тот, кто счастье ловит, Какой сюрприз судьба готовит… Едва в себя слепец пришел И видит: кровью залит пол. Лицо ощупал он рукою — Кровь из ноздрей бежит рекою. Ему раскаявшийся Дик Расстегивает воротник, А Сэм несет воды холодной. Но все старанья их бесплодны. Кровь так и льет, как дождь из туч, Пока не приложили ключ К затылку раненого. (С детства Нам всем знакомо это средство!) Вот что случается порой, Когда плутуют за игрой. Создать для плутовства препоны Должны разумные законы. Ну, например, такой закон Быть должен строго соблюден: Пусть люди, что других обманут, На место потерпевших станут. Давным-давно — в те времена, Когда людские племена На воле жили, — нашим дедам Был ни один закон неведом. Так продолжалось до тех пор, Покуда не возник раздор, И ложь, и прочие пороки. Стал людям тесен мир широкий. Тогда сказать пришла пора: — Пусть будет честная игра!