“Послушай, засранец, я же сказал тебе, что меня это не интересует”. – Парень, которого он подобрал, быстро поднялся с постели, потирая шею.

“Ты же не пробовал, как ты можешь судить об этом”. – Мужчина сел, его разочарование быстро превращалось в гнев. Он открыл ящик тумбочки. – “Давай, прими еще немного Экстази”.

“Я не хочу это пробовать”. – Его последний, "Микки", повернулся к стене и начал натягивать на себя штаны. – “И я не хочу больше Экстази”.

“Собираешься сбежать домой к своей жене?” – Он засунул наркотик себе в рот.

Микки повернул голову. – “Эй, пошел ты на х…”.

Мужчина рассмеялся. Микки продолжал быстро одеваться. Тогда он осторожно приблизился к нему сзади. Я пошел? Он протянул руку и вытащил из своих штанов длинный, тонкий кожаный ремень. – “Нет, Микки, это ты пошел на х…” – Он перекинул ремень через голову Микки и потянул его на себя.

Парень потерял равновесие, пятки скользили по ковру, пальцы вцепились в ремень.

“Тебе же нравится. Я же говорил тебе, что так и будет”. – Он сбил Микки с ног и жестко закрепил пряжку, сделав своеобразную петлю. После этого он повалил его на живот и потянул сильнее, вынуждая парня задрать голову.

“Да, ублюдок, оцени, как это здорово”. – Пока он наблюдал, как на шее Микки стали набухать вены, его член стал твердым. Это было как раз то, что он так любил.

Мужчина отпустил ремень и стал срывать с парня штаны. Он должен был взять его. Сейчас. Он должен быть в нем, когда его душа покинет тело. Штаны не сдвинулись с места. Он возился с кнопкой, рассыпая проклятьями. Потом немного перевернул Микки, чтобы иметь доступ к ширинке. Он уже открыл половину кнопок, когда Микки, находившийся в почти бессознательном состоянии, резко отвел свой локоть, ударив его в лицо. Мужчина упал на бок и застонал, держась за разбитую губу. Горячая кровь хлынула ему на руку. Парень полз на коленях, исступленно срывая ремень со своей шеи. От пережитого страха его глаза были почти безумны. Когда же ремень не поддался и он не смог освободиться, он встал и выбежал из комнаты. Штаны сползли ему на бедра.

“Черт”. – Мужчина поднялся на ноги и, спотыкаясь, последовал за ним. Его зуб шатался, а рот был полон крови. Он слышал, как Микки кружит по кухне.

Он заметил его, когда парень стоял возле неиспользуемой плиты, пытаясь перерезать ремень старыми ножницами. Его лицо уже посинело и дыхание стало тяжелым и прерывистым. Микки торопился, поскольку с каждым ударом сердца из него уходила жизнь.

“Это был мой любимый ремень”. – Мужчина зло улыбнулся, зная, что его зубы были в крови. Ему нравился страх, который он видел в глазах Микки. Единственное, что было лучше этого – это угасание жизни, которое он часто видел в зрачках жертвы.

Запаниковав, Микки стал резать быстрее. Когда же ему, наконец, удалось перерезать ремень, он резко выдохнул и швырнул его в сторону. Он закашлялся, одной рукой держась за шею, как – будто его голова могла свалиться. Он выглядел так, словно хотел сбежать, но не мог сдвинуться с места.

“И куда ты, педик, собрался? Мы же только начали”. – Мужчина отрезал ему путь к выходу.

Микки сделал несколько шагов, мечась по кухне, словно животное, запертое в клетку. Он осмотрелся вокруг в поисках какого-нибудь оружия или телефона. Вещи, которые, по его понятиям, должны быть в каждой кухне.

“Я здесь не живу”, – объяснил мужчина. – “Я здесь только трахаюсь”. – Мужчина рассмеялся, сплюнул вязкую кровь изо рта на пол. Он должен был получше накачать наркотиком этого ублюдка, влить в него больше выпивки. И почему он не догадался, что парень был недостаточно задурен, он же весь вечер говорил о своих детях.

“И что ты собираешься делать? Позвонишь своей жене, чтобы она позвала твою маму?”

Микки бросился на него с ножницами.

Мужчина рассмеялся. – “Вперед”. – Он прищурился. – “Но у тебя будет только одна попытка. Так что тебе лучше постараться”.

Микки отступил назад, его рука дрожала от страха. Внезапно, его налитые кровью, глаза расширились, и он отвел руку назад и метнул ножницы. Тяжелый металл разрезал воздух и врезался в грудь мужчины. Тот посмотрел вниз, на старые черные ручки ножниц и не увидел лезвия. Микки пробежал мимо него, когда он вытаскивал ножницы из своей груди, застрявшие чуть ниже левого соска. Он взвыл от боли, разлившейся по его телу. Потом услышал, как хлопнула входная дверь.

“Черт!”

Бросив ножницы, он побежал к двери, открыл ее и бросился вдогонку, но это было бесполезно. Микки уже давно удрал. Вероятно, парень со страху бежал семимильными шагами. Держась за грудь, он вернулся в дом. Рана была глубокой, но он не думал, что она угрожала его жизни. Держась за стену, он оставлял после себя кровавые следы.

Дойдя до бельевого шкафа, стоявшего рядом со спальней, он нашел в нем старую тряпку для мытья посуды. Закружилась голова, мужчина вернулся в кухню и поднял ножницы. Отрезав маленький кусочек от ткани, он затолкал его в рану. Он вскрикнул от боли и белые круги поплыли перед его глазами.

Зазвонил сотовый. Это была жена. Глубоко дыша, он сосредоточился на телефонном звонке.

“Ты где?” – Ее голос был раздраженным и озлобленным.

“Я сказал тебе, что сегодня работаю”. – Он пытался говорить жизнерадостно и терпеливо.

“Лгун!”

Он съежился и медленно поплелся к спальне.

“Твой босс звонила сюда весь день, искала тебя. Я только что вернулась домой и прослушала сообщения. Так, где ты, черт возьми, ходишь?”

Он сел на кровать и ухватил себя за волосы. – “Что она сказала?”

“Где ты?” – она продолжала так, словно не слышала его. Жена всегда говорила с ним подобным тоном. Как же он это ненавидел.

“Я работаю. Просто я сейчас не в офисе”.

“Ты – сукин сын”, – вскипела она. – “Ты гуляешь, изменяя мне направо и налево, я права?”

“Нет. Послушай, малышка, ты не права. Клянусь тебе. Просто кое-какие проблемы на работе. Я пытаюсь справиться с этим. Я люблю тебя”.

“Ерунда”. – Теперь она была вне себя от ярости. – “Красивая одежда, модные трусы, стрижки за двести долларов… Ты все время лжешь. И позволь мне кое – что сказать тебе, мистер: когда мой отец узнает об этом, считай, что ты уже покойник”.

“Марта, милая, пожалуйста. Просто успокойся”.

“Даже не думай возвращаться домой. Я прямо сейчас выброшу все твое барахло на лужайку. А потом поменяю замки”.

“Может быть, ты выслушаешь меня?” – Он никогда не повышал на нее голос, и она, на мгновение, замолчала. – “Я не обманываю тебя, я работаю”. – Он говорил смиренно, как ни в чем не повинный, преданный муж. Именно так он всегда подкупал ее. Он все время улыбался, говорил то, что все хотели услышать. В этом он был просто непревзойденным мастером.

“Я знаю, что ты сейчас не работаешь”, – сказала она, голосом, наполненным ядом. – “Твой босс уволила тебя”.

Она повесила трубку. Он посмотрел на телефон, нажал кнопку, чтобы позвонить домой. Линия была занята. Он бросил телефон и стал рвать на себе волосы, затем в бешенстве стал раскидывать все, что ни попадалось под руку по комнате. Его бейсбольные мячи с автографами слетали со стены и падали на пол с громким стуком. Это была коллекция всей его жизни. Коллекция, которую жена не позволила бы ему выставить дома. Как же теперь он ненавидел все это.

Он прошел в ванную и посмотрел на себя в зеркало. Его сердце билось чуть выше кровоточащей раны. Все подходило к концу. Парень сбежал от него и, вероятно, направился прямиком в полицию. Его лишили работы. Босс, наконец, поняла, что он делал. Цепочка, висящая на шее, блеснула в свете ванной комнаты. Он потрогал распятие и понял, что должен сделать.

Пора свести все к концу. И он должен был спешить.

***

“Пожалуйста, скажи мне, что он не умер”, – произнесла Патрисия, подбегая к Гэри. Больничный коридор был абсолютно белый, отражающий свет, и она волновалась, что поскользнется на гладком полу.

“Нет, он не умер”, – ответил ее напарник. Он говорил так, словно простудился. – “Он проснулся”.

Патрисия остановилась, как вкопанная. – “Ты шутишь?”

“Нет, я не шучу. Я сам все еще не могу в это поверить”.

Гэри машинально пригладил галстук и прошелся руками по тщательно отутюженному костюму. Он стоял, раскачиваясь на пятках, что говорило о том, что Гэри нервничал. Он кашлянул и помянул недобрым словом “Салли Дальнобойщицу”, но затем рассмеялся. Была суббота, и Патрисии стало интересно, почему он встал так рано и оделся подобным образом. Сегодня можно было подольше поваляться в постели, а потом сидеть перед телевизором с чашкой хрустящих Cheerios и смотреть мультфильмы, что она обычно и делала в свой выходной.

“Когда ты узнал?” – Занавески на окне палаты были задернуты и она ничего не видела.

“Приблизительно, сорок минут назад. Я остановился, чтобы проверить его, и он просто открыл глаза и застонал”.

“Он что-нибудь сказал?” – Ее сердце продолжало биться, как сумасшедшее. Это была хорошая новость. Наконец-то звезды сошлись. Они так в этом нуждались. Патрисия закрыла глаза и молилась о том, чтобы пострадавший знал хоть что-нибудь интересное и мог им об этом рассказать.

“Нет, не успел. Прибежали врачи и выгнали меня. А ты где была?”

Патрисия отвернулась, стараясь не залиться краской смущения. – “Я кое-куда ходила, чтобы выяснить некоторые обстоятельства по делу”.

Хотя, в принципе, все так и было. Она лишь опустила то, что свое расследование она проводила, лежа в объятиях Одри, после занятий любовью, которой они занимались всю ночь напролет, а также большую часть дня. Помнится, они обсуждали Джей и то, что та была левшой. А огнестрельная рана была на правом виске, и оружие было зажато в правой руке. Все это было весьма подозрительно, и Синклер была готова с ней согласиться.

“Секретарь Нэта позвонил в участок”, – сказал Гэри, когда сработал его пейджер. – “Интересно, чего хочет наш добрый доктор?”

Уже провели все вскрытия и сделали все возможные анализы.

Раздался звук сотового Патрисии. Это звонили из ведомства коронера. – “Вспомни о дьяволе”, – сказала она, поднимая трубку.

В голосе Нэта звучало облегчение. – “Здравствуйте, детектив Эндерсон. Извините, что беспокою Вас в субботу”.

"Что случилось?"

“По просьбе мисс Элизабет Адамс, я сделал повторное вскрытие трупа Джей Адамс. Да, мой коллега уже делал первое вскрытие, но мисс Адамс настаивала на том, чтобы я лично сделал повторное”.

“Неужели?”

Он прочистил горло. – “Элизабет была также достаточно любезна, и сделала очень щедрое пожертвование для моих исследований”.

Патрисия старалась не думать об уединенных владеньях, где Нэт занимался изучением разложения тел. Адамс сделала беспроигрышный шаг, предложив ему денег на исследования.

“Так или иначе”, – продолжал он, – “я нашел кое-что интересное. На руках и одежде Джей я не нашел никаких пороховых остатков от выстрела. Хотя, они должны были там остаться”.

Патрисия сжала руку в кулак. Она знала это. И, черт побери, они должны были это проверить, но никто не хотел ее слушать. Они слишком стремились закрыть дело и списать все на самоубийство.

“ А как насчет первого вскрытия? Разве тогда вы не вымыли ее руки?”

“Да, и это удалило бы любые следы пороха. Но после выстрела с такого близкого расстояния, на рукаве ее рубашки должны были остаться пороховые следы. И анализ, конечно же, дал бы положительный результат”.

“И к тому же, она была левшой”, – добавила Патрисия.

“Оставалась ли она ею до момента смерти?” – Казалось, он надолго задумался. – “Пороховые ожоги на ее виске также не понятны. Брызги рассеяны слишком широко, как – будто оружие выстрелило в нескольких дюймах от ее головы. Для самоубийц характерно прижимать оружие к голове, создавая, таким образом, непосредственный контакт с телом”. – Он вздохнул. – “ Принимая все это во внимание, я собираюсь изменить причину смерти с самоубийства до убийства. Я подумал, что Вы должны об этом знать”.

“Спасибо, доктор”. – Патрисия закрыла телефон. Она была столь взвинчена, что ее начало тошнить. Она, как могла, постаралась справиться с этим состоянием и, как можно спокойнее, произнесла: “Джей Адамс была убита”.

Гэри хотел было ответить, но группа медперсонала вышла из комнаты неизвестного. Он остановил того самого доктора, у которого на шее болталось несколько пар очков.

“Как он? ”

“Мы проведем некоторые тесты, чтобы быть уверенными наверняка. Надо убедиться, что нет никаких серьезных повреждений. Но я удовлетворен его состоянием, так что теперь он пойдет на поправку”.

“Мы можем увидеть его?” – спросила Патрисия.

Доктор оглянулся на палату через открытую дверь, где медсестра поправляла подушку. – “Давайте, но только по быстрому. Ему нельзя много говорить”.

Гэри взял Патрисию за руку, останавливая ее. – “Он сказал, как его зовут?” – спросил он доктора.

“Хуан Рикардо Стэнфорд”.

Ноги Патрисии вдруг ослабели. – “Дж.Р.?”

(прим. перев. Хуан пишется по-английски – Juan, отсюда первая буква Дж.)

Они поспешили в комнату. Патрисия направилась прямо к кровати. Она взяла перевязанную руку и подождала, когда откроются глаза. Когда это случилось, она уже знала наверняка.

“ Дж. Р.?”

“Эндерсон”, – прохрипел он. – “Я в… аду?”

“Пока нет”, – ответила она, стараясь успокоить его улыбкой.

“По ощущениям, я уже там”. – Он медленно осматривал комнату.

Патрисия вытерла слезу. Было мучительно видеть его в таком состоянии. Почти вся голова Дж.Р. была забинтована, хотя его лицо было свободно от бинтов. Он выглядел таким беспомощным на этой больничной койке. И кто – то пытался лишить его жизни. Это ужасало ее. – “Дж.Р., ты знаешь, что с тобой случилось?”

Он облизнул пересохшие губы. Его голос был хриплым от трубки, которая торчала у него из горла.

“Мужчина”. – Он поднес перевязанную руку к своей шее. – “Он душил меня”.

“Вы знаете его?” – спросил Гэри.

“Мы пытаемся найти его, Дж.Р.”, – объяснила Патрисия. – “Мы думаем, он – серийный убийца”.

“Он сказал, что его зовут… Джим. Но я знал, что он лжет”. – Его дыхание вырывалось со свистом из груди. – “Я встретился с ним в Boom. Сказал, что он увлекается эротическим удушением, и не хочу ли я это попробовать? Я ответил, что не хочу, но все равно пошел с ним, потому что он был каким-то странным. Мак попросила меня разнюхать. Она будет винить себя”, – он сказал. – “Но это была моя ошибка. Я должен был быть более осторожен”.

“Так что случилось?” – спросил Гэри.

“Я особо не помню. Последнее, что я помню, так это – как я сел в его машину. Он сказал, что мы должны были встретить кого – то”.

“Вы знаете кого?”

“Нет. Не помню”.

“Кто был этим парнем, Дж.Р.? Вы знаете что – нибудь, что может помочь нам?”

Он облизал губы и прохрипел. – “Да. Прежде, чем сесть в машину, я запомнил ее номер”.

***

Эрин танцевала. Ее тело плавно двигалось в ритме музыки, а разум блуждал где-то там… Она упорно пыталась отключить свое сознание и уйти от реальности. Когда же ей это не удалось, она попыталась сконцентрироваться на баре.

“Налей мне еще, Чазитай ”, – произнесла она нечленораздельно, ударяя ладонью по стойке.

Чаз устало посмотрела на нее. – “Нет, сеньорита. Вы приняли более, чем достаточно”.

“Давай же, будь другом”. – Эрин улыбнулась, но Чаз не сдвинулась с места.

“Я уже позвонила другу и она должна быть здесь в любую секунду”.

“Кому ты позвонила?” – Эрин почувствовала, как ее лицо исказилось от гнева.

“Адамс”.

Эрин рассмеялась. – “Да, пожалуйста, ей все равно плевать”.

Она стремительно унеслась назад на танцпол. Она не нуждалась в том, чтобы с ней нянчились. У нее все в порядке. Что плохого в желании немного напиться и повеселиться? Ей нужно было расслабиться и она заслужила небольшую передышку.

Дверь в крошечный лесбийский бар открылась, впустив в помещение прохладный ветерок. Эрин остановилась и посмотрела на вошедшего человека, так же, как и все другие женщины.

“Поверить не могу!” – Эрин подошла к мужчине, стоящему в дверях. – “Она тебя послала за мной? Лиз так занята, что даже не могла приехать сама?” – Она гордо проследовала к барному стулу и взяла свой свитер. – “Большое спасибо, Чазитай”. – Эрин вышла из бара. Когда она обернулась, то чуть не наткнулась на мужчину, шедшего за ней по пятам и вертящего в руке ключи от машины.

“Я иду с тобой только потому, что я слишком пьяна, чтобы вести машину”.

Он нажал на кнопку, замки на дверях открылись, и Эрин забралась в его золотой внедорожник. Она сидела, слишком обиженная, сложив руки на груди, и ждала, пока он заведет двигатель.

“Я хочу увидеть ее”, – потребовала она.

“Не думаю, что это хорошая идея”, – ответил Реджи.

“Сегодня ты ее мальчик на побегушках?” – У Лиз уже был Тайсон, теперь вот и Реджи пополнил ряды верных оруженосцев? Сначала она наняла его как бухгалтера, но затем его круг обязанностей расширился. Разве кто-нибудь осмелился бы отказать Лиз?

Он улыбнулся. – “Нет, я не ее мальчик”.

“Мне жаль, что она заставила тебя приехать и забрать меня”. – Она улыбнулась. – “Я в порядке, только немного навеселе”.

“Я вижу”.

Она откинулась на спинку и немного расслабилась, поскольку размеренный ритм машины начал убаюкивать ее. Ее глаза закрылись и когда, через некоторое время, она снова открыла их, голос по радио вещал: “ Вы не должны спать с мужчинами так, как с женщинами. Ибо это – мерзость. И всякий, кто совершает все эти мерзости, будет истреблен из народа своего”.

“Иисус”, – прошептала она, схватившись за лоб. – “Что мы слушаем?”

Начало моросить и она наблюдала, как по стеклу заработали дворники. Эрин вспомнила ту ночь, когда Лиз сама приехала к Чазитай, чтобы забрать ее. Они поехали в горы, и там Адамс доверилась ей. Эрин чуть не заплакала от воспоминаний, но алкоголь, казалось, иссушил ее. Впервые ее слезы так и не пролились.

Проповедник по радио продолжал разглагольствовать.

“Гомосексуализм – это грех. Величайший грех человека, который может прямиком привести к убийству. Братья и сестры, послушайте меня… ”

“Выключи, пожалуйста, это дерьмо?” – Она была пьяна, но не настолько, чтобы это слушать.

Реджи смотрел прямо перед собой. – "Нет".

“Не говори мне, что ты этому веришь?”

Он выехал на короткую подъездную дорогу и поставил внедорожник на парковку. Они были у скромного старого дома в историческом районе города. Она всегда хотела жить в этом районе, находя удовольствие в ностальгии и уникальной архитектуре старых домов.

Реджи продолжал смотреть прямо перед собой. “Это – грех, Эрин. Мерзость. И ты попадешь в ад вместе со всеми другими гомиками”.

Она попыталась сосредоточить свое размытое зрение. На зеркале заднего обзора качнулась цепочка. Искусно сделанное золотое распятие словно притаилось среди множества обручальных колец. Тошнота поднялась к горлу, глаза неотрывно следили за раскачивающейся цепочкой, назад и вперед, назад и вперед. Голова закружилась.

“Реджи”. – От страха ее чувства обострились, и мысли стали сменять одна другую, находя связи между жертвами и убийцей. – “Ты же, на самом деле, так не думаешь”.

Она нащупала ручку двери. Распятие. Она, как загипнотизированная, продолжала смотреть на него, не в силах отвести взгляд. Обручальные кольца. В ее мозгу возникли образы убитых мужчин, брошенных в пустыне, их грязные высохшие руки, протянутые вверх к небу, бледные полоски кожи вокруг левых безымянных пальцев. Все жертвы, найденные на шоссе, были без обручальных колец. У двух последних жертв распятия были нарисованы на спинах. А у Джей рисунок сделан на руке.

“Я не думаю, я знаю это”. – Он вытащил пистолет и нацелил его ей в лицо.

Проповедник продолжал кричать, разжигая убийцу. – “Если мужчина спит с мужчиной, также как он спит с женщиной, они оба совершают мерзость. Да будут они преданы смерти. Их кровь должна быть на них, чтобы смыть этот грех”.

“Их кровь должна быть на них”, – закричал Реджи. Его трясло, и она увидела, что его верхняя губа раздута, а кожа, необычайно бледна.

Реджи был убийцей. И он собирался убить ее. Если он нашел ее, значит, ему удалось добраться до Лиз.

“Где Лиз? Что ты с ней сделал?” – Она запнулась, испугавшись действительности.

“Мне не нужно причинять ей боль. Твое убийство сделает эту работу за меня”.

“Где она?”

“Я поехал в клуб, хотел найти ее, но этот большой, черный, страшный бульдог сказал мне, что она ушла искать тебя”. – Он прищурился. – “Затем позвонила Чизатай и сказала, что ты в ее клубе и слишком пьяна, чтобы вести машину. Я успел услышать достаточно, прежде чем бульдог попытался поссориться со мной и удержать меня”.

Эрин нашла ручку и толкнула дверь. Прозвучал выстрел, но она успела выпасть из машины. Кусочки стекла дождем посыпались на ее голову. Эрин откатилась в сторону и встала на колени, но Реджи уже обогнул машину.

“Вы все сгорите! Все вы!” – Он посмотрел на небо, протянул руки, как – будто приветствовал дождь. Потом засмеялся и открыл рот, ловя падающие серебряные капли. Реджи облизал губы и выглядел так вдохновенно, словно только что принял причастие.

“Я оказываю Богу большую услугу ”, – заявил он, указывая на нее пистолетом. – “Избавляю землю от зла”.

Она видела, как на его лице проступила твердая решимость, и поняла, что он собирается стрелять. Вдруг, в последнюю секунду, Реджи отвел от нее пистолет и выстрелил во тьму.

Эрин закрыла глаза, чувствуя, как по лицу сбегают капли холодного дождя, и осознавая, что конец близок.

“Я – влюблена”, – сказала она. – “Мы все влюблены”.

“Что ты сказала?”

Она открыла глаза. – “Я люблю Лиз. Я люблю ее. Я даже люблю тебя, Реджи”.

“Замолчи. Ты – грешница. Пусть Божий суд свершится”.

“Реджи, ты же тоже любишь. Я знаю это”. – Ей нечего было терять, и после каждого слова она ожидала услышать выстрел. – “Посмотри на себя”. – Она указала на него. – “Твое сердце кровоточит”.

Его белая рубашка стала влажной и промокла от дождя. Под тем местом, где было его сердце, расплывалось красное пятно.

“Если твое сердце еще кровоточит, тогда ты меня понимаешь”.

Он смотрел на пятно, как – будто оно предавало его.

“Именно об этом я пытаюсь тебе сказать, Реджи. Про нашу жизнь. Все в ней от любви”.

Эрин увидела опасный блеск в его глазах, и когда он выстрелил, успела пригнуться к земле. Затем она метнулась в его сторону и ударом кулака заехала ему в яйца. Он пронзительно закричал и согнулся от боли. Эрин схватила его за темные волосы и ударила коленом в лицо. Он упал навзничь, оружие отлетело, скользя по бетону. Мак схватила пистолет и отпрянула в сторону. Ее голова кружилась, и она чувствовала, как болит ее живот, словно ее пнули в кишки и сбросили с небоскреба. Ее вырвало. Эрин изогнулось от боли, словно, таким образом, ее тело пыталось избавить себя от зла, которое представлял Реджи.

За ее спиной хлопнула дверь машины, но Эрин не позволили себе обернуться. Слишком усталая, она сидела на влажном бетоне, направив пистолет на Реджи.

“Эрин!” – Внезапно, ее обхватили чьи-то руки и кто – то крепко обнял ее. – “О, мой Бог, Эрин”. – Она увидела обеспокоенное лицо Лиз.

Это было реально, или она умирала? Может один из выстрелов Реджи, все – таки поразил ее?

"Лиз", – прошептала она. Адамс увидела, что сознание Эрин готово отключиться.

“Что случилось?” – Хотя Лиз крепко держала ее, она дрожала, как осиновый лист. – “Я люблю тебя, я очень люблю тебя”.

“Ах ты, чертова сука”.

Лиз напряглась, и Эрин увидела, что Реджи стоит над ними с бейсбольной битой в руках. Красное пятно расплылось по всему животу и доползло до талии. Кровь, большими каплями, падала на землю с его губы и носа.

“Ты – чертова лесбийская сука. Я должен был убить всех педиков, работающих на тебя. Для Бога всемогущего… ”

Он уже занес для удара бейсбольную биту, но Эрин опередила его и выстрелила. Один раз, два, три. Каждая пуля впивалась в него, и он дергался от их ударов. Когда она собиралась выстрелить в последний раз, он упал.

Где – то завыли сирены. Лиз, рыдая, притянула ее к себе. Эрин сидела в тишине, опустив руки, и позволила пистолету упасть на землю.