Несмотря на то что Люсьен уже знал о смерти лорда Уоррингтона, солома, разбросанная напротив дома, явилась для него подтверждением страшной реальности произошедшего.

Дворецкий с красными от слез и бессонницы глазами распахнул перед ним дверь.

— Мне очень жаль, милорд. Ее светлость в трауре и не принимает посетителей.

— Я знаю о смерти лорда Уоррингтона, — сказал Люсьен, доставая из кармана плаща письмо герцога. — Сегодня утром его адвокат принес мне это послание. Я должен поговорить с герцогиней насчет его содержания.

Дворецкий внимательно рассмотрел сломанную печать. По-видимому, это его удовлетворило, потому что он распахнул перед Люсьеном дверь.

— Как мне о вас доложить?

— Дейнридж, — нетерпеливо ответил Люсьен.

— Пройдите сюда, лорд Дейнридж. Ее светлость находится в кабинете герцога.

Опираясь на трость, Люсьен прошел за дворецким. Оказавшись перед массивными дверями кабинета, тот постучал.

— Да, Мэннингс? — раздался тихий голос. Этот голос Люсьен не мог перепутать ни с чьим другим. Он был хрипловатым и необыкновенно женственным. Звук этого голоса напомнил ему о запахе жасмина, медовой коже и россыпи белокурых локонов. Но невероятным усилием воли он постарался унять эти воспоминания и загнать их в дальние утолки своей памяти, где сейчас им было самое место.

— Лорд Дейнридж пришел повидаться с вами, ваша светлость.

— Да, Мэннингс, пусть войдет, — ответила Серина после недолгой паузы.

Дворецкий распахнул двери, и Люсьен вошел в кабинет. Серина стояла возле отделанного белым мрамором камина. Вся в черном, лишь золотистые волосы рассыпались по плечам. Что это, искреннее проявление скорби или дань традициям?

Она медленно повернулась к нему и непроизвольно поднесла руки к груди. Она хотела защититься от него или просто замерзла?

— Милорд, — поприветствовала она его тихим шепотом.

Люсьен ответил ей вежливым поклоном и шагнул ей навстречу, но она отпрянула в сторону.

Он увидел, что ее лицо покрывает нездоровая бледность, а глаза опухли и покраснели от слез.

— Мне очень жаль, — начал он, чувствуя, к своему удивлению, что действительно переживает по поводу случившегося. — Я узнал обо всем менее часа назад.

Она стояла молча. По выражению ее лица Люсьен понял, что она едва сдерживается, чтобы не заплакать. Сзади, над камином, висел ее портрет, написанный, несомненно, в те времена, когда она была счастлива. Художник сумел уловить и нежный рисунок ее губ, и сияние голубых глаз, и изящный наклон головы.

— Зачем вы пришли? — спросила Серина.

— Сегодня утром меня навестил мистер Хиггинс, — сказал Люсьен. — Он принес мне письмо, которое ваш муж написал на прошлой неделе.

Дрожащими пальцами Серина взяла протянутое ей письмо и начала читать. Затаив дыхание, Люсьен следил за ней, думая о том, будет ли это послание неожиданным для нее. Она дочитала, но все еще избегала встречаться с ним взглядом.

— Итак, — сказал он, — что все это значит?

Она быстро заморгала, чтобы не заплакать, но несколько слезинок все же скатились по ее щекам.

— Я прошу прощения… Мне очень жаль… Сайрес не должен был…

— Не должен был что? — спросил он, стараясь, чтобы тон, которым он произнес этот вопрос, не казался слишком настойчивым.

Она отвернулась. Он догадался, что она плачет.

— Ему не нужно было обращаться к вам и возлагать на ваши плечи ответственность за мое благополучие.

— Но он сделал это, потому что знал о наших отношениях, не так ли?

Серина кивнула, не поворачиваясь.

Люсьен смотрел, как ее плечи содрогаются от почти беззвучных рыданий, и больше не мог сдерживать свои чувства. Несомненно, она заслуживала хоть немного участия. Да, она обманула мужа, но, совершенно очевидно, он не был ей безразличен.

Он отставил трость в сторону и подошел к Серине. Что она станет делать, если он к ней прикоснется? Он остановился, боясь испугать ее, но потом осторожно положил руки ей на плечи. Она немного напряглась, но не оттолкнула его. Люсьен медленно повернул ее к себе и прижал к своей груди. Она молча приняла его объятия, прильнула к нему и громко разрыдалась.

Никаких причитаний, никаких жалоб, чтобы добиться сочувствия. Она вела себя совсем не так, как Равенна. На его груди она находила успокоение и возможность хоть немного облегчить свое горе.

“Господи, — подумал Люсьен, — какое наслаждение просто сжимать ее в объятиях!” Он чувствовал, что именно об этом мечтал все дни, которые провел в разлуке с ней. Видя ее искреннее горе, он был готов забыть о том, что она изменяла мужу.

Был готов, но не мог. Он ласково провел рукой по ее влажной от слез щеке.

— Как он узнал о нас?

Она вздохнула и вытерла глаза носовым платком, точной копией того, что лежал в кармане его плаща.

— Он слышал, как мы разговаривали в библиотеке у Эддингтонов.

Люсьен мысленно выругался про себя.

— Он сильно рассердился?

Серина покачала головой:

— Нет, совсем нет.

Он нахмурился, пытаясь понять, как такое может быть.

— И что он сказал?

— Совсем немного. Только на прошлой неделе он признался мне, что знает о нас.

Именно в то время герцог Уоррингтон переписал свое завещание. Простое совпадение? Скорее всего нет. Судя по тому, что Люсьен знал о Сайресе, герцог Уоррингтон не относился к людям, которые допускают, чтобы что-то в их жизни происходило по простому совпадению.

— Вы знаете, почему он так долго не говорил об этом?

Она посмотрела на него и высвободилась из его объятий.

— Он собирал о вас сведения.

— Что?! — воскликнул Люсьен. — Собирал обо мне сведения? Да какого черта! Почему он просто не вызвал меня на дуэль?

— Сайрес ненавидел жестокость и не хотел дуэли, — ответила она, пожимая плечами. — Я же сказала, что он не рассердился.

— Тогда почему он прислал мне это письмо?

Она снова посмотрела на него и принялась ходить по кабинету быстрыми шагами.

— Думаю, лорд Дейнридж, вам лучше сесть.

Сесть? Она хочет сообщить ему неприятные новости? Он медленно опустился на диван, стоявший перед камином.

Серина вздохнула и сказала:

— Сайрес полагал, хотя и ошибочно, что в результате нашей связи ответственность за мою безопасность ляжет на вас. Он собирал о вас информацию, чтобы убедиться, что вы подойдете на роль моего защитника.

— И каков был его вердикт? — напряженно спросил Люсьен.

Серина опустила глаза.

— Он остался доволен, но вас это не должно беспокоить. Я не прошу вас о защите и сама могу о себе позаботиться.

Люсьен вопросительно поднял бровь.

— А что это за опасность, о которой ваш муж упомянул с такой тревогой? Я не понимаю, как вам могут угрожать разбойники с большой дороги.

— Это не имеет значения, — сказала она, нервно сжимая руки. — Сайрес очень заботился обо мне, пожалуй, даже слишком. Часто все опасности, которые мне угрожали, существовали лишь в его воображении.

Люсьен не доверил ни единому ее слову. Уоррингтон не стал бы писать это письмо и просить его заботиться о Серине только из-за воображаемых опасностей. Этот человек был слишком рассудителен, чтобы поддаваться эмоциям.

И Уоррингтона убили. Вопрос состоял в том, что скрывала от него Серина.

— Может быть, пришло время рассказать правду? — спросил Люсьен тоном, не терпящим возражений.

Она молчала, и он продолжал:

— Либо вы расскажете мне, либо я выясню все сам. Выбирайте.

— Сайрес послал это письмо по ошибке, — сказала она, в отчаянии заламывая руки. — Оно не имеет никакого смысла.

Люсьен рывком поднялся с дивана, не обращая внимания на резкую боль в колене.

— Нет, это письмо имеет смысл, черт побери! И я желаю знать, какой именно.

— Не смейте так со мной разговаривать! Я леди, что бы вы обо мне ни думали.

— Я буду говорить все, что мне захочется, — процедил он сквозь зубы, — чтобы, черт возьми, выбить из вас правду. — Он схватил ее за руку. — Я хочу знать, действительно ли вам угрожает какая-то опасность?

— Вы не имеете на это права!

— Я сам решаю, на что имею право.

Она высвободила свою руку и отошла от него.

— Хорошо. Опасность, о которой писал Сайрес, исходит не от разбойников. Опасен тот, кто нанял убийц. — Она замолчала, словно решая, стоит ли продолжать. Люсьен терпеливо ждал. — У моего мужа нет прямого наследника. Единственный, кто может унаследовать его владения, — это его племянник Алистер, бывший граф Марсден.

Услышав это имя, Люсьен вспомнил, что в свете говорили об Алистере как о промотавшемся игроке и пьянице. Кредиторы графа уже давно потеряли всякое терпение и перешли от слов к физическим угрозам.

— Если вы знаете этого человека, то представляете, какое это бремя для семьи Уоррингтонов, — сказала Серина.

— Да, я кое-что слышал о нем.

— Я считаю, что это Алистер нанял убийц, чтобы завладеть наследством моего мужа.

Эти слова прозвучали как гром среди ясного неба. Понимает ли она, насколько серьезны ее обвинения? Ее нервное состояние свидетельствовало о том, что она старалась скрыть от него свой испуг.

Серина снова вздохнула, пытаясь собраться с силами, и сказала:

— У меня есть все основания полагать, что как только будет прочитано завещание моего мужа, Алистер захочет и моей смерти.