Бет недоверчиво уставилась на электрика, которого Том Силверстейн прислал, чтобы тот осмотрел электропроводку и сообщил ей, что стало причиной короткого замыкания.

– Я вас правильно поняла, мистер Макбрайд? Проводка сделана из алюминия?

Электрик кивнул:

– Ну да. Вся. Обычно этот материал использовали в конце столетия. Я имею в виду двадцатого. Ее следует заменить, а не то всякое может случиться, понимаете?

Она прекрасно понимала. Ей еще здорово повезло, что у нее не сгорели брови.

Бет уже успела обнаружить, что водопроводная и отопительная системы в замке никуда не годятся. Когда она попыталась очистить от ржавчины батареи, которыми, похоже, редко пользовались, они чуть не оторвались от стены. А по количеству ржавчины и толстому слою грязи, покрывавшим ванну, установленную в восточном крыле и стоявшую на лапах с когтями, девушка догадалась, что ее предшественник мылся не чаще, чем раз в год.

Тяжело вздохнув, она спросила:

– И сколько будет стоить замена электропроводки в замке?

Ей не хотелось знать и даже думать о том, во что ей может обойтись замена всей проводки. Нужно будет заменять ее частями, снимая для этого понемногу деньги со своей кредитной карты. На данном этапе она хотела лишь без опаски пользоваться феном, оставлять включенным свет в холле и готовить тосты, не опасаясь спалить весь замок.

Для нее являлось слабым утешением то, что электрик не собирается сверлить каких-то дыр в стенах только что приобретенного жилища. В замке была не внутренняя, а внешняя электропроводка, она шла по краям каменного пола, по стенам и поверх оштукатуренных потолков.

– Не беспокойтесь о том, сколько это будет стоить, миледи. Я подсчитаю, во что обойдется работа, и через пару дней отдам смету мистеру Силверстейну. Уверен, мы, мужчины, сами обо всем договоримся.

Проведя почти всю ночь без сна, а утро посвятив уборке, Бет меньше всего была расположена выслушивать слова утешения. Она уже обнаружила одну поврежденную стенную панель, на которую, похоже, пролилось изрядное количество воды, шесть разбитых оконных рам и бессчетное число тех, что вообще не открывались. А ведь она осмотрела лишь половину замка. Страшно подумать, что ждет ее впереди. Если так пойдет и дальше, через месяц у нее не останется ни цента, и никакие средства на техническое оснащение замка, о которых намекнул мистер Силверстейн, ей не помогут.

– Мистер Макбрайд, я должна буду одобрить вашу смету либо забраковать, так что прошу вас прислать ее мне. А пока скажите, могу я что-то сделать, чтобы не спалить замок?

Электрик хмыкнул, выпятил грудь колесом и изрек:

– Можете. Ничего больше не включайте. И не оставляйте зажженными лампы, когда будете ложиться спать. Вы же не хотите проснуться и обнаружить, что ваш замок полыхает, верно?

– Верно, – ответила Бет, подавив желание вцепиться ему в волосы.

Когда вернется мистер Силверстейн, чтобы начать учить ее управляться с моторной лодкой, она попросит его нанять другого электрика. Работа по замене электропроводки в замке займет несколько недель – или, быть может, месяцев, – а с этим человеком она никогда не найдет общего языка.

Бет спустилась по лестнице во двор замка и, помахав электрику рукой на прощание, безмятежно улыбнулась:

– Не задерживайтесь, когда будете проходить под опускной решеткой, мистер Макбрайд… Вы же не хотите, чтобы я, проснувшись, обнаружила вас придавленным ею к земле, верно?

* * *

Никогда в своей жизни – или, может, правильнее сказать, в смерти – Дункан не слышал, чтобы женщина столько ругалась.

Большую часть утра он не отставал от Бет ни на шаг, пока она носилась по замку как ракета, срывая с окон шторы, заглядывая во все углы и рыская по буфетам и шкафам, словно обезумевшая ищейка. Он внимательно следил за тем, что ей нравится и что раздражает. Следовало признать, что эта девушка знала толк в красивых вещах и умела отличать подлинные произведения искусства от подделки. Но чем больше пыльной, поломанной или рассохшейся мебели она обнаруживала, тем более красочной становилась ее речь.

Все еще чувствуя себя не в своей тарелке, Дункан ушел в свою спальню и плюхнулся на огромную кровать – как обычно, на ее левую сторону.

Когда он сегодня ранним утром пришел в свою комнату, то с облегчением обнаружил, что Бет легла справа.

Усевшись с ней рядом, Дункан коснулся рукой шелковистой пряди волос, разметавшихся во сне, и подумал о проклятии – или пророчестве? – которое вынудило его так долго находиться между жизнью и смертью. Перед глазами вновь, уже в который раз, встали слова, произнесенные этой ведьмой, матерью его третьей жены, выгравированные впоследствии на мемориальной плите его могилы. Прочитав их и поняв, что они оставляют ему надежду на спасение, он испытал такое облегчение, что выучил их наизусть.

«Лишь с помощью символа, трижды благословенного… – должно быть, имеется в виду его обручальное кольцо, -…придет к тебе кто-то, кто изменит твою судьбу».

Неужели эта серая мышка, эта новоиспеченная наследница именно та, кто сможет изменить его судьбу? Хватит ли у нее на это сил? А может быть, он совершает ужасную ошибку, доверяясь первой встречной? По крайней мере та красавица с роскошными рыжими волосами преподала ему ценный урок: он никогда больше не позволит себе потерять голову от любви только потому, что питает слабость к огненным волосам. Дункан до сих пор никак не мог поверить в то, что его угораздило влюбиться в такую ведьму.

Что ж, он не боялся повторить подобную ошибку: мисс Паддинг – особа невзрачная, без слез не взглянешь. Но зато у нее хорошая кожа и очаровательные губы.

Она спала так тихо, не шевелясь, что он был вынужден даже дотронуться до нее дважды в течение ночи, чтобы убедиться, что девушка дышит. Она что-то проворчала спросонья, но, так и не открыв глаз, вновь погрузилась в такой глубокий сон, какого он никогда не видел. Странно…

Но это еще ничего по сравнению с тем, что ждало его утром.

Дункан внимательно оглядел батарею бутылочек и блестящих черных коробочек, теснившихся на столе, – приобретение последнего наследника. Никогда даже в самых своих безудержных мечтах ему не могло привидеться то, чем Бет станет заниматься сегодня утром.

Он понимал, что должен был испытывать угрызение совести, наблюдая за ней, если не этим утром, то по крайней мере сейчас, но когда она начала свои манипуляции, так и не смог отвести от нее потрясенного взгляда. Да и какой мужчина смог бы!

Начать с того, что она вскочила с кровати с улыбкой на губах и мигом разделась догола. Кожа у нее оказалась восхитительная – гладкая, молочно-белая и такая бледная, что розовые соски маленькой высокой груди и треугольник каштановых волос между ногами представляли с ней резкий, захватывающий дух контраст.

Потом она взяла с туалетного столика две бутылочки, чтобы вымыть волосы, еще одну – лицо и еще одну – стройное, гибкое тело. И все это холодной водой, потому что ей не сказали, что можно разжечь внизу камин. А после этого она проделала совершенно потрясающую вещь: провела острой бритвой с голубой ручкой подмышками, по гладким мускулистым ногам и осторожно-осторожно по краям темного треугольника. У Дункана перехватило дыхание.

Когда он наконец отдышался, она уже успела вытереться и теперь начала медленно намазываться густым, пахнущим ванилью кремом.

Чувствуя, что долго так не выдержит, он выскочил из комнаты. Однако любопытство вновь взяло верх, и он вернулся. Бет уже стояла перед зеркалом в пурпурных леггинсах и тяжелом свитере такого же цвета. Ее влажные волосы до плеч были затянуты на затылке небрежным узлом. Скрестив руки на груди и прислонившись к косяку, Дункан наблюдал за ней.

Постояв несколько минут, с грустью глядя на свое отражение в зеркале, девушка потянулась за еще одной бутылочкой, затем взяла в руку одну из блестящих черных коробочек. А потом случилось самое странное за все утро: она принялась рисовать портрет.

Нужно отдать ей должное, с кистями она обращалась ловко, не хуже художника: сначала несколько раз провела по лицу широкой кистью, потерев ее предварительно о какую-то твердую поверхность одной из коробочек, потом, обмакнув тонкую кисточку в баночку с черной краской, стала наносить краску на глаза.

Через некоторое время, когда глаза ее из невзрачных серых превратились в глубокие дымчатые озера, она вновь удивила его, внезапно опустив руку с каким-то приспособлением, с помощью которого делала ресницы угольно-черными.

Дункан смотрел на нее, не отрывая глаз, пока она осматривала комнату. Он тоже начал озираться по сторонам, ожидая увидеть что-то ужасное, и, так ничего и не заметив, подошел к ней с правой стороны, а затем стал ждать, что будет дальше.

Зябко поежившись, девушка прерывисто вздохнула и вновь повернулась к зеркалу. Пока она красила свои полные губы нежно-розовой краской, взгляд ее то и дело скользил по комнате. Однако ничто, похоже, больше не вывело ее из равновесия.

Наконец, приведя себя в порядок, она вышла из спальни, чтобы вновь перевернуть в его доме все вверх дном.

* * *

Стоя во дворе замка, прикрывая рукой глаза от солнца и довольно улыбаясь, Бет спросила:

– Ну и как, Том?

Окна на первом и втором этажах блестели как новенькие. Скоро весь ее замок засияет, как новогодняя елка.

– Восхитительно! Если так и дальше пойдет, к концу недели все моряки, проплывающие мимо замка, ослепнут. Вы уверены, что вам не нужна помощь? Здесь полно людей, которых можно нанять на один день. Я мог бы вам кого-нибудь прислать.

– Не сомневаюсь, – уклончиво отозвалась Бет. После потрясающего открытия – в ее доме живет привидение! – которое она сделала сегодня утром, ей не хотелось ходить по замку, натыкаясь на каких-то посторонних людей, разве что в их присутствии возникла бы крайняя необходимость.

Электрики Барт и Уилл Фрейзеры, которых Том для нее нанял и которые отличались гораздо более покладистым характером, чем прежний, начнут работу завтра утром, и Бет уже точно знала, что ей не слишком легко будет выносить даже их присутствие.

Она улыбнулась Тому. К полудню она не сомневалась в том, что, если решит остаться жить в Блэкстоуне, им нужно откровенно поговорить.

– Почему вы мне солгали?

– Я?! Я бы никогда не осмелился! – смущенно воскликнул Том и покраснел.

– Но вы сказали мне неправду, когда я спросила вас, нет ли в Блэкстоуне привидения.

– Вы спросили, не видел ли я привидения, и я вам совершенно искренне ответил, что нет.

– А вот я его видела, Том.

Сначала она едва различала его. Краешком глаза заметив какое-то движение, Бет круто поворачивалась, но снова ничего не видела. Наконец, поняв, что различает высокую полупрозрачную фигуру только тогда, когда смотрится в зеркало, она начала смотреться во все блестящие предметы в надежде увидеть его.

Постепенно Бет научилась замечать его тотчас же, стоило ему появиться у нее за спиной. С каждым разом ее все больше очаровывали его иссиня-черные волосы и борода, серые, как сталь, глаза, мускулистое тело… Изредка, когда он подходил к ней совсем вплотную, она чувствовала дуновение холодного зловонного воздуха.

– Кто он?

Смущение на лице Тома сменилось обеспокоенностью.

– Он сделал или сказал что-то такое, что вас напугало?

– Нет. Правда, несколько раз мне становилось не по себе, оттого что я чувствовала его присутствие.

Она не собиралась рассказывать Тому о том, что абсолютно уверена: это привидение мужского пола наблюдало сегодня утром за тем, как она моется.

– Хорошо. – Приобняв новую хозяйку замка за талию, Том увлек ее к центру лужайки, расположенной посередине двора Блэкстоуна, окруженного древними стенами. – Давайте посидим на солнышке. Рассказ о Дункане Ангусе Макдугале и обо мне займет некоторое время.

* * *

Дункан опустил странный список – вещей, которые надлежало купить, и дел, которые следовало переделать в замке, – составленный Бет, и, подойдя к окну большого холла, хмуро взглянул на сидевшую на лужайке парочку.

– О чем это они так долго толкуют, черт подери? – буркнул он себе под нос.

У них нет ничего общего, и не может такого быть, чтобы они обсуждали его, Дункана. Говорить о нем запрещалось до тех пор, пока он сам не даст наследнику знать о себе. А он не собирался этого делать, по крайней мере пока.

Если мисс Бет вдруг узнает о его существовании, она сломя голову умчится в свою Америку, чего допустить никак нельзя. Он пока что не проверил, какой у нее характер, не понял, является ли она той самой. Если вдруг она не та, а просто несколько не в себе, что вполне вероятно, уж очень она странная, то может делать все, что захочет: оставаться в замке, уезжать, – ему все равно.

Он вновь пробежал глазами список, озаглавленный: «Попросить прислать из дома». Ну, мыло – это понятно. А вот что такое мягкий скраб? Ага! Должно быть, это то, чем она намыливается, когда купается. Дункан улыбнулся: похоже, по утрам он теперь не будет скучать, и все благодаря новой владелице замка.

Просматривая следующий лист с названием: «Список второстепенных вещей», он снова нахмурился. Ей зачем-то потребовалось десять комплектов простыней из египетского хлопка и в три раза больше полотенец, почему-то белого цвета. Слишком много, даже для женщины, которая купается каждый день. И зачем ей понадобились сотня восковых свечей, двадцать подушек, пять шерстяных шарфов? В замке сколько угодно есть электричества, но только одна кровать.

Странная все-таки женщина. Ну ничего, Силверстейн не даст ей разгуляться. Дункан был в этом абсолютно уверен. Он и прежнего наследника, этого никчемного пижона, держал в ежовых рукавицах, выдавая ему каждый месяц весьма ограниченную сумму денег. Что тот с этими деньгами делал, Дункан понятия не имел. Наверное, пропивал. Но уж точно на нужды замка он не потратил ни пенса.

Дункан вновь взглянул в окно. Бет и Том наконец-то встали. Слава Богу. Сейчас она войдет в дом.

Он вдруг с изумлением понял, что ощущает беспокойство, вызванное не тем, что прочел ее списки, а тем, что чувствует себя одиноким. Как странно… Ничего подобного с ним не случалось уже много-много лет.

* * *

– Итак, я надеюсь, вы поняли, что с 1395 года, когда Дункан вырвал Айзека и Рейчел из рук жителей деревни, намеревавшихся сжечь их на костре заживо, мы, Силверстейны, считаем своей святой обязанностью служить ему, даже если он сейчас не человек, а привидение. В каждом поколении Силверстейнов один человек назначается ответственным за выполнение обязанностей, которые первым возложил на себя Айзек: вел строгий учет и контроль финансов наследника замка и, использовав довольно скудные денежные средства, прилагал все усилия к тому, чтобы Блэкстоун не постигла участь большинства замков Шотландии и он не пришел в полный упадок. Пока на свете живут Силверстейны, у привидения будет свой дом. Наш долг перед ним огромен – ведь если бы не мужественный поступок Дункана Макдугала, Айзека и Рейчел не было бы в живых, наш род не пошел бы от них, и я никогда не родился бы на свет. – Том странно усмехнулся. – Каждый из нашего рода, кто служит Дункану, ведет журнал, в котором записывает все сложности, с которыми ему приходится сталкиваться при выполнении своих обязанностей.

Бет вздохнула:

– Трудно представить себе, что богобоязненные жители деревни, будучи в здравом уме, обвинили простого человека и его беременную жену в том, что они наслали на них чуму.

Том пожал плечами:

– Они были чужестранцами, Бет, – парижские евреи, которые изъяснялись лишь на ломаном английском. Шотландского Айзек и Рейчел вообще не знали, и поэтому деревенские жители не понимали, что они говорят. В те времена французский был языком, на котором изъяснялись королевская знать и богатые образованные аристократы. Кроме того, не забывайте, что всего за пятьдесят лет до этого численность населения Европы сильно уменьшилась. Половина – я не преувеличиваю – всех живущих в ней людей умерли от чумы. Пышным цветом расцветал религиозный фанатизм. Повсюду бродили флагелланты , стегающие себя хлыстами в полной уверенности, что, если они себя накажут, Господь их пощадит. Были и такие, которые во всем винили евреев. Приезд Айзека и Рейчел как раз совпал по времени с очередной вспышкой недовольства… – Том беспомощно развел руками.

– Что ж, если хотите знать мое мнение – я очень рада, что Макдугал привез Айзека и Рейчел в Драсмур. Без вас мне пришлось бы здесь нелегко.

– Благодарю вас, миледи.

– Это я должна вас благодарить. – Бет горела желанием узнать еще что-нибудь о привидении. – А вы не разрешите мне прочитать хотя бы некоторые из ваших дневников?

Том улыбнулся и покачал головой:

– Только Силверстейнам разрешено их читать.

Стараясь не показать своего разочарования, Бет спросила:

– Кстати, о Силверстейнах. Как ваша очаровательная жена?

– У нее разламывается спина от боли, а ноги опухли настолько, что стали похожи на подушки. Она даже не в состоянии сама, без посторонней помощи, встать с кровати. В общем, несчастная женщина.

Бет сочувственно вздохнула:

– Передайте, что я желаю ей всего самого наилучшего.

– Спасибо. – Том застегнул пальто на все пуговицы, видимо, собираясь уезжать. – В следующий приезд я привезу вам приходно-расходные книги.

Бет была поражена, хотя и попыталась это скрыть. До сих пор Том не делал тайны из того, что не собирается посвящать ее в финансовые дела, и позволял распоряжаться лишь деньгами, которые предназначались для ремонта замка, – какие-то жалкие шестьсот фунтов в месяц.

Она ухмыльнулась:

– Что заставило вас передумать?

– Окна, миледи. – Том хмыкнул. – И то, что вы не испугались его светлости, даже когда заметили его присутствие, и не умчались прочь, покидав свои вещи в чемоданы.

– Вот как?

Радуясь тому, что он счел ее личностью, заслуживающей доверия, Бет наклонила голову, чтобы Том не заметил румянца, которым начали покрываться ее щеки.

Тому вовсе не обязательно знать, что теперь, когда она увидела постоянно хмурое, но такое очаровательное привидение, ее отсюда никакими силами не выгнать.

Интересно, сумеет ли она завести с привидением что-то вроде дружбы? В конце концов, Дункан не живой человек, так что она вряд ли станет сильно переживать, если у нее этого не получится. Но возможно ли такое, или она мечтает о том, чему никогда не суждено сбыться? Будет ли привидение с ней разговаривать? Составит ли ей компанию долгими зимними вечерами? И если да, то стоит ли как-то подтолкнуть его, чтобы оно поскорее это сделало?