В монастырь Святой Пруденсии один за другим прибыли Отец Настоятель, заклинатели бесов и старшие Братья. Позже сестры тоже собрались, и черно-белая процессия, распевая псалмы, покинула часовню, окутанная дымом ладана и брызгами святой воды. Они прибыли в садовый домик, где, согласно свидетельству перепуганного садовника, Исчадие Ада нашло себе прибежище.

- A porta Inferi! - запел баритоном Приор.

- Libera nos, Domine! - жалобно подхватил хор сестер и братьев, затем брызги воды - несомненно святой, но еще и очень холодной - упали на голову мамулы, которая быстро отряхнулась.

- Аааааааааааааххх! - завопил хор, отшатываясь.

- Оно чувствует Божественную Силу! - воскликнул Приор, предусмотрительно отступая.

- Чувствует, преподобный Отец! - подтвердили два заклинателя бесов позади него.

- Ab Imperio Principis Tenebrarum, - продолжил Приор глубоким голосом. - Libera nos, Domine! - вновь начал хор с легкой дрожью, пуская клубы ладана прямо в морду животному. Мамула, устав от этой суеты, выпрямилась и выгнулась угрожающе.

- Аааааххх! - вскрикнул хор, бросившись врассыпную от страшной угрозы длиною тридцать сантиметров (не считая хвоста).

- Не бойтесь! Божественное Провидение защитит нас! - ободрял Приор, скрываясь за статуей Святой Пруденсии.

- Защитит, Преподобный Отец! - подхватили два заклинателя, чувствуя себя в безопасности за его плечами.

- A Morte aeterna, - закончил Приор си бемолью на октаву ниже и повернулся к непослушному и рассыпавшемуся хору.

- L-l-libera nos, Domine! - наконец запели они не в строй дрожащими голосами.

Ливень святой, но ледяной, воды и ладана, который для мамулы был только вонючим дымом, обрушился на животное. Ну, это уж слишком! Кроме покоя, ей ничего не хотелось, разве что получить блюдечко теплого молока с сахаром и не спеша вылакать его своим розовым язычком. А вместо этого к ней привязалась банда ненормальных! Она им выскажет, что о них думает: выгнув спину, взъерошив шерсть, мамула открыла рот, окаймленный острыми яркими зубами и выразила негодование ворчанием, неумолчным фырканьем и шипением, а ее рожки, обычно черные, как и шкурка, начали розоветь от досады и угрозы.

Результат не заставил себя ждать. Шумная толпа заколебалась, потом рассыпалась - замелькали монашеские одеяния, в которых путались ноги и животы - и укрылась в часовне. С довольным видом мамула свернулась в свою обычную позу и немного позже уже спала, удовлетворенно мурлыча фр… ррр… щщщн. Но преследователи не бросили своей затеи и, несколько часов спустя, собрав подкрепление в ближайшей деревне, вернулись и осторожно двинулись, распевая духовные гимны, к Логову Дьявола, - на этот раз таща с собой, кроме прежних средств для изгнания дьявола, большое количество щепы для растопки, мотыги, веники, топоры, аркебузы, дубины.

Мамула села и огляделась. Увиденное на подвиги не вдохновляло, и она, выгнув спину, прыгнула на дерево.

- Начнем же, - говорил Приор, втыкая в землю знамя своего братства, когда заклинатели начали петь псалмы, - вы, святые сестры, преклоните колени и молите защитницу свою Святую Пруденсию; вы, добрые прихожане, приготовьте щепу, вы, благочестивые братья, окропите ее святой водой; тем временем наши героические солдаты своим оружием не допустят, чтобы спаслось это Чудище Тьмы. Я лично подожгу дерево, как только церемония закончится, а Брат Паголо поможет мне… кстати, где этот молодец?

- Здесь, Ваше Преподобие, - воскликнул Брат Паголо, появляясь из-за платья Сюзанны с красным лицом и глубоко смущенный.

- Хм! - крякнул Приор. - Я разберусь с тобой позже. Теперь встань около меня и будь готов подать огонь.

Они начали зажигать факелы, мамуле на верхушке дерева становилось не по себе, она начинала скучать по “Дерзости” и, особенно, по плечу одного человека, когда…