И это оно?

Неожиданно, после того как он шесть лет чувствовал себя отстающим по всем фронтам, Барри Кантор переживал потрясающее время, побивал собственные рекорды и загонял мяч в каждые ворота. Он вернулся в общество, и это было так же легко и просто, как плыть вниз по течению. Он шагал по Сентрал-парк-вест с «Magical Mystery Tour» в плеере, он встречается с Джастин у кинотеатра.

На работе у него теперь все по-новому. Вся энергия, которую он тратил на то, чтобы противостоять «Мэйплвуд Акрс», теперь уходила на труд во славу и на благо «Штайпелл ассошиэйтс». Он жонглировал тремя счетами и руководил тремя разными группами людей, и он процветал. Процветал! Он был в постоянном контакте с клиентами, и он пресмыкался. Пресмыкался! Странно, но в этом не было никакой этической дилеммы. Пресмыкание давалось легко, и его забавляло, сердило и радовало, что у него это хорошо получается.

Он пересек Сентрал-парк-вест и направился к «Коламбус». «Penny Lane» – песня совершенно в стиле Пола, знакомая и приветливая. Голубое небо пригорода приносит такое облегчение после едкой «Strawberry Fields». Да и как Пол может злиться, с его миллионами, владея половиной Шотландии, пользуясь уважением и любовью во всем мире. Гнев в такой ситуации был бы неучтивостью, а Пол был политик во всех своих проявлениях.

Двое на роликах вылетели из парка и свернули налево на многополосный перекресток, даже не оглянувшись. Они просвистели буквально в паре сантиметров от него, и он почувствовал в животе прилив страха: все идет слишком хорошо. Скоро случится что-то ужасное. А что, если кто-нибудь умрет?

И как обычно, Джастин из кожи вон лезла, чтобы притвориться, что все идет нормально. О помолвке было объявлено через три месяца после того, как она на самом деле случилось, потому что существовало какое-то правило относительно траура – или она решила, что таковое должно существовать. Так что к тому времени, как все об этом узнали, волнение спало, и она спокойно продолжала заниматься своими делами.

Она согласилась на должность штатного консультанта в «Фосдейл Клит» – инвестиционном банке, чьи интересы она много раз представляла. От Барри новая работа требовала постоянного напряжения, ему необходимо было научиться выражать себя на чужом языке. Для Джастин служба в «Фосдейл Клит» была все равно что переезд в Ларчмонт и работа там на полставки в нитяной лавке. Она почти каждый день возвращалась домой до семи. Неизвестно, на сколько ее хватит, но пока все ее навязчивые привычки либо исчезли, либо любопытным образом не проявлялись.

Однажды вечером она принесла домой хлебопечку, подарок по случаю помолвки от Ноя Клермана, бывшего клиента и звезды тенниса. Джастин Шифф, будущая жена Барри Кантора, которая не включала печь уже добрых пять лет, замесила тесто и поставила таймер. Они доели еду из «Сычуань гэлакси», он читал про покрышки радиального типа, она читала про прецедентное право Делавэра.

Сработал таймер.

– Хорошо, что мы можем работать вместе, – сказала Джастин, уходя на кухню. Послышался возглас разочарования. Она вынула готовый хлеб – серый пересушенный кирпичик. Когда она его надрезала, в воздух поднялось облачко пыли. Это показалось ему таким трогательным, что он просто не знал, где ее обнять и как покрепче сжать. Джастин появилась ниоткуда – упала с неба!

Они принялись обсуждать бытовую технику и почти тут же переключились на спор о минимальной заработной плате. Она была против.

– Как ты можешь быть против минимальной заработной платы? – вопрошал он. – Ты больше тратишь на колготки, чем они зарабатывают в год!

– Ты никак не можешь смириться с тем фактом, что я зарабатываю деньги, – парировала она.

Конечно, она зарабатывала намного меньше с тех пор, как ушла из «Пэкер Брибис», но все-таки значительно больше, чем он, и даже значительно больше, чем он зарабатывал раньше.

– Нет, я не могу смириться с тем фактом, что они не зарабатывают денег и никогда не будут зарабатывать.

– Тогда какое это имеет отношение к моим колготкам? Которые, кстати, являются необходимой тратой при моей работе, в любом случае я помогаю не прогореть африканским производителям нейлона.

– Повзрослеть – значит принять тот факт, что ты являешься частью проблемы.

– Какой проблемы? – сказала она презрительно. – Ты слишком много смотришь телевизор. Нет НИКАКОЙ проблемы. Ты бы сам уже, наконец, начал взрослеть.

И откуда только приходят эти споры? Она такая привычная, такая притягательная, такая язва, такая заноза. Он берет в жены именно ту, что ему нужна. С ней он может сесть в вонючий автобус до Пассейка и прекрасно провести время.

Джастин увидела Барри, который шел к ней по Бродвею, и улыбнулась. Она не переставала твердить себе, что большинство браков заканчиваются разводами, что близкое знакомство рождает отвращение, что посуда бьется. Но ей нравилось, что он такой большой, шумный и веселый, и ей хотелось надеяться на лучшее.

С момента помолвки с ней все обращались, как с Мисс Америкой, куда бы она ни пошла. Ей хотелось, чтобы это было как самая обычная жизнь, только счастливая. Но это было совсем не похоже на обычную жизнь – скорее, на цирк.

Отчасти это было из-за того, что она перешла на новую работу. Самые разные, совершенно незнакомые ей люди заходили к ней поболтать и, чтобы с чего-то начать, заговаривали о ее новом положении. Помолвка. Она может произнести это вслух. Наконец-то она может выйти из подполья.

Но это ее смущало: незнакомые люди толпились у нее в кабинете и обсуждали свои сервизы и свою личную жизнь. Группа секретарш и молоденьких сотрудниц, все как одна помолвленные или собирающиеся замуж, сбивались в кружки, рассказывая про свои платья, кольца, кольца своих знакомых, фотографии, букеты и способы контрацепции. Кто их спрашивает?

Она их разогнала. На карту было поставлено доверие.

Дженни Кравчек позвонила повосторгаться и, не смущаясь, потребовала подробностей – собственно, подтверждения помолвки. Друзья матери звонили, пищали в трубку, присылали хрустальные вазы и расспрашивали про приданое. Они все начинали хихикать, как только произносили слово «приданое». Джастин поздравляли, ей выказывали уважение, ее подбадривали и восхищались ею. Где они были со своей поддержкой и заботой, когда ей это было действительно нужно? Кэрол хотела усыпать дорожку к церкви розовыми лепестками. Джастин уже страшилась свадьбы.

Они встретились с Барри у кинотеатра «Сони» на 84-й улице, поцеловались, с соблюдением всех приличий, и встали в очередь за билетами.

– Эй! А как же брачный контракт? – громогласно спросил Барри.

– Не-а, – ответила Джастин.

– Точно? А то могла бы сама и составить. Ты же мой адвокат, знаешь ли.

Женщина, стоявшая перед ними, оглянулась и стала их рассматривать.

– Ладно. Ты, Барри Кантор, не принесешь и не будешь каким-либо способом способствовать принесению грызуна, рептилии либо представителя семейства хорьковых в наше текущее место жительства либо в любое другое жилище, где мы будем проживать как равноправные партнеры.

– Ха!

Ей нравилось, когда удавалось его рассмешить.

– А ты, Джастин Шифф, никогда больше не взглянешь на другого мужчину, до конца нашей жизни!

– Фига с два.

– Ну, а я не взгляну на другую женщину! Женщина впереди снова оглянулась. И что она такая, чтобы вот так на них смотреть, черт ее побери? Ну да, ее жених ведет себя немного шумно – но разве это противозаконно? Джастин взяла его под руку и поцеловала в щеку.

– Конечно посмотришь.

– Ты такая циничная.

– Ты можешь смотреть сколько угодно, но ты, Барри Кантор, никогда не дотронешься до другой женщины и любой части ее тела до конца нашей жизни.

– Ага, ладно. – Ему это уже наскучило.

Все билеты были проданы. Но это было не важно. Они зашли в видеомагазин по дороге домой. Она заглянула в отдел музыкальных фильмов и взяла с полки «Король и я».

– Нет, – откликнулся он из секции «Военные фильмы и боевики». Шотландская клетка ему так к лицу.

– Лысый – король, – попробовала она.

– Смешно, – отозвался он, поднимая вверх «Внезапный удар».

Она перешла через проход и встретила его в отделе комедии.

– Ни в коем случае. – Ей было очень приятно опираться на его руку и беззаботно обниматься в пятницу вечером. Это было очень похоже на то, как она представляла себе замужество. Она никогда не подходила к этому так близко.

Они зашли в тайский ресторанчик по соседству.

– Мне нужно сказать тебе что-то, – начал Барри, пока Джастин поливала рыбным соусом фаршированный блинчик. – Я не собирался в Феникс.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, что год назад, помнишь, когда мы встретились? Я не должен был оказаться на этом самолете. Я должен был лететь в Майами. С матерью, чтобы навестить ее сестру Сильвию.

Она почувствовала, как пол уходит у нее из-под ног.

– В Майами, – повторил он. – На Рождество, – добавил он погромче, как будто стараясь ее разбудить.

– И что ты хочешь сказать? – спросила она, раскрасневшись. – Что ты сел не на тот самолет? Что, если бы ты не был таким растяпой, я бы никогда тебя не встретила?

Барри грустно ей улыбнулся.

– Я сел на тот самолет, потому что случайно услышал, что ты летишь именно туда, – сказал он, поедая рис из сервировочной ложки. – И тогда я поменял билет. – Джастин смотрела на него так пристально, что его черты смазались, превращаясь в черно-коричневую маску. Она заболела. – И вот я здесь.

Он пошел вслед за незнакомкой на ее самолет, выбросив свой билет и забыв о семейных планах? Такого человека нельзя назвать уравновешенным и надежным. Разве за таких мужчин выходят замуж? Она в жизни не слыхала ничего более пугающего.

Она не знала, как на это отвечать.

То, что эта история заканчивается браком, не значит автоматически, что это – хорошо. Муж сестры Роберты сразу после свадьбы принялся ее бить, и им даже пришлось обращаться в суд, чтобы ему запретили к ней приближаться. Даг преследовал Харриет два года, а потом, через два месяца после свадьбы, он уже практически пропал без вести и появлялся только если ему нужно было дать кому-то поручение. И, конечно, посмотрите на ее отца. Десять лет все хорошо, а потом – бац, и все к черту.

С другой стороны, может ли союз с непредсказуемым, ненадежным человеком быть хуже, чем одиночество редкими свободными вечерами? Или с еще одной такой же подавленной одинокой женщиной в неуютных ночных заведениях, притворяясь, что это очень весело – под оглушительный грохот нелепой музыки смотреть, как зал наполняется малолетками из Нью-Джерси.

Почему он так долго ждал, прежде чем сказать ей об этом?

Каждый раз, как она позволяла себе расслабиться, Барри вытаскивал на свет какую-нибудь бомбу и швырял в нее, чтобы испортить ей настроение. На прошлой неделе, в годовщину авиакатастрофы, он повел ее кататься на коньках и рассказал, что точно знает: они были женаты в прошлой жизни.

– Я сразу понял это в Ла-Гардии по тому, как ты на меня посмотрела, – сказал он, и его лицо светилось любовью.

– Прекрати.

– Я совершенно серьезно, и ты знаешь, я не особенно увлекаюсь всякими духовными штучками. И Стелла мне кажется тоже в чем-то родной, – сказал он, дуя на свой горячий шоколад. – Я знаю, что мы с ней…

– Прекрати.

Он просто ненормальный. Джастин посмотрела на него пристально и попробовала представить себе, какие опасности он еще в себе таит.

И все-таки, когда он был усталый, когда болел, когда сидел и работал, уткнувшись в расстеленные на кофейном столике таблицы, он казался таким надежным, таким благопристойным; в такие минуты она думала, что поняла его полностью, и страх пропадал.

– Ну? – Барри улыбался во весь рот, крайне довольный собой. – Скажи что-нибудь.

Блинчики остывали. Джастин не хотелось думать о том, что может значить эта новая информация.

– Кто об этом знает? – спросила она.

– М-м, никто, – ответил он, превращаясь из пугающе нецивилизованного Барри в неловкого Барри-подростка.

– Давай оставим это между нами, – сказала она, пожимая его руку, чтобы закончить этот тревожный разговор.

Дома они сели на диван смотреть фильм-компромисс – «Из России с любовью». Он разминал ей ступни, она вязала.

– Эта самая пустая и сексистская чушь на свете, – сказала Джастин чуть позже, сначала-то она подумала, что фильм просто устарел. Она вышла на кухню.

– Слушай, – крикнул ей Барри, – в Чайнатауне сбили с ног и ограбили человека ста одиннадцати лет от роду. – Он читал «Пост». – Тот отказался от врачебной помощи и умер по возвращении домой.

– Ух ты, – удивилась она, открывая морозилку.

– Он был стариком уже пятьдесят лет.

– Даже больше, – сказала она, накладывая в миску мороженое. – Пятьдесят лет назад люди старились раньше.

– Стоит ли тебе это есть? – спросил он, когда она вошла в комнату.

Пусть и не смеет с ней этого начинать.

– Стоит, – сказала она и села. Он покряхтел и протянул руки. Она передала ему миску, он зачерпнул ложку и вернул миску ей.

– Фу, не хотел бы я прожить так долго, – признался он, поглаживая ее щиколотку.

Она встревоженно на него посмотрела.

– А ты хочешь? – спросил он. – Скажи, что хочешь столько прожить.

– Нет, но давай не будем об этом. Зазвонил телефон. Это была Лили, которая проработала в «Файнман Дингл О'Шонесси» четыре года, а сейчас представляла «Фосдейл Клит» в сделке по изменению структуры капитала. Приятно, что это они ей звонят домой, а не наоборот. Кстати, хотя совершенно некстати, только потому, что она слышала про помолвку Джастин от таких же кумушек и считала, что у нее есть полное право спрашивать, Лили поинтересовалась, где Джастин будет покупать столовый фарфор, и сказала, что Джастин просто обязана пойти туда, где его покупал муж Лили – красавчик-администратор из «Тайм уорнер» с архитектурным образованием.

Джастин улыбнулась про себя и подумала: «Да, но пересел ли он на другой самолет, только чтобы познакомиться с тобой?»

Они смотрели, как русская злодейка, глава разведки, говорила из пещеры по красному телефону. Голова Джастин покоилась у Барри на коленях. Оба потихоньку засыпали.

– Ты смотришь? – пробормотала она.

– Да нет, собственно.

– Может, тогда выключим?

Он посмотрел на нее сверху вниз и сказал, пряча улыбку:

– Я хочу посмотреть там дальше на крыс в канализации.

– Ты просто хочешь меня позлить.

Когда Джастин проснулась, он напевал мелодию из «Джеймса Бонда» и целовал ее ступни. И она вдруг кое-что поняла. Барри был в каком-то смысле так же беззащитен перед окружающим миром, как Мария в свои шестнадцать. Она с ним еще намучается, но он о ней позаботится.