Автопортрет в лицах. Человекотекст. Книга 2

Бобышев Дмитрий

ХВОСТ ПРИНИМАЕТ ВИЗИТЁРОВ

 

 

Сцена представляет собой захламлённую комнату в типичной ленинградской квартире. Её не убирали уже лет двадцать, а до этого – ещё сорок. Слева – пыльные окна, вокруг – поломанная мебель вперемешку с подрамниками, пустыми бутылками и раздавленными тюбиками красок. Справа стоит мольберт с неумелым наброском женской фигуры зеленовато-кишечных тонов. В центре находится двуспальная кровать, на которой возлежит парочка. Это – Алёша и Элеонора, оба в чём мать родила. Целомудренные зрительницы могут набросить на них лёгкую накидку. Входят Германцев и Бобышев.

Хвостенко (лёжа). Добро пожаловать! Я Алёша Хвостенко. Но можете называть меня просто Хвост.

Элеонора (лёжа). А меня – просто Дунька. Хи-хи! (Прикрывает ладонью выбитый зуб.)

Германцев (дипломатично). Мы тут шли мимо, решили заглянуть.

Гости осторожно садятся на ломаные стулья.

Хвостенко. Пожалуйста, глядите. (Указывает на мольберт.) Вот моя последняя работа метафизического плана. В ней поднимается тема: из чего сделана женщина? Ответ: из дерьма.

Элеонора (прикрываясь ладонью): Хи-хи!

Хвостенко. Дунька, молчи! А вам нравится?

Бобышев. Нет.

Германцев. А по-моему, клёво.

Хвостенко (не обидевшись). Ну, ничего. Я прочитаю вам «Вторую священную книгу Верпы». Первой книги вообще не существует, я начал прямо со второй. Верпа – это персонаж наподобие Заратустры. (Камлает). Ну как, понравилось?

Бобышев. Нет.

Германцев. А, по-моему, так гениально, старик!

Хвостенко (озабоченно). Ну, и правильно. Мы лучше споём вам частушки. Дунька, запевай!

(Поют дуэтом на мотив «Калинка-малинка».)

Мы весёлые покойнички, развесёлые покойнички. Могилка, могилка моя, раскудрявая могилка моя. Наши гробики дубовые, наши саваны шелковые. Могилка, могилка моя, раскудрявая могилка моя. Мы во гробиках поплясываем, кверху косточки подбрасываем. Могилка, могилка моя, раскудрявая могилка моя! Хвостенко. Ну как, нравится? Бобышев. Вот это – да... Германцев. Ну, я ж тебе говорил! Элеонора. Ая нравлюсь? Бобышев. Очень.

Занавес.