Пускай не схожи сланец и гранит, но с холодом сошлись пути тепла. На склонах Грузии лежит адмиралтейская игла,

На холмах Грузии лежит ночная мгла; и невская накатывает аква на глинистые камни под стеною, прозрачная. И мутно-далеко шумит Арагва.

Шумит Арагва предо мною. Мне грустно и легко, и нету ни изгнанья, ни печали, а только выси, глуби, дали и тонкая издалека игла, которая прикалывает наспех чужое сердце на чужих пространствах, как мотылька, на грань его стола. Но боль моя, печаль моя светла...

Мне грустно и легко; печаль моя светла; Печаль моя полна тобою, и время милосердное с любовью пространству стягивает боль, цветут объёмы перед ним, цветут одним —

Тобой, одной тобой... Унынья моего Ничто не мучит, только воздух гложет глаза до слёз на сквозняке времён, и жизнь мою прохватывает он до радости, но горя не тревожит,

И сердце вновь горит и в красной дрожи сгорает, хоть и любит – оттого, что, не спалив, не воскресить его, Что не любить оно тебя, тебя – не может.