Майор Загробулько сидел за столом, читая рапорт о происшествии в районе Останкино имевший место 23-го числа месяца июля сего года, и чесал идеально выбритый складчатый затылок. Если бы у кого-нибудь сейчас была возможность посмотреть на майора сзади, то он возможно с изумлением увидел бы как перевернутую вверх дном, обтянутую кожей трехлитровую банку с торчащими бантиками ушей ритмично перебирают коротенькие, словно детские пальчики. Голова майора Загробулько имела настолько сильное сходство с распространенной в домашнем консервировании стеклянной тарой, что многие сослуживцы, так и называли его за глаза — «Трилитр». Частенько над ним подшучивали и издевались. То на юбилей дарили рыбку в трехлитровой банке, то подбрасывали на стол прибор для закатывания крышек, то брошюру с рецептами по сохранению на зиму разносолов.

Он, конечно же, про кличку свою знал, но сильно не обижался на коллег потому как понимал страсть людей к унижению ближнего своего. Дело в том, что майор с самого раннего детства был подвержен различного рода обзывательствам и насмешкам, а все потому, что звали его Вифлеем. Не Виталий и не Валерий и даже не Валериан, а именно Вифлеем. С самого детского сада, пока еще череп его не сформировался в полноценный стеклянный сосуд, слышал он обидное «Вафля» или совсем уж жутко огорчительное «Вафлер». Обидчиков своих Загробулько бил, но это не помогало. Так прошли годы. Он вырос, вырос и его череп, привнеся своей необычной формой новое прозвище, и за это время Загробулько почти разучился обижаться, хотя на людях этого не показывал, не допуская прилюдных унизительных сцен.

Полное его имя звучало так — Загробулько Вифлеем Агнесович. Но сам он представлялся всем не иначе как Вифа Агнесович и делал серьезное выражение лица, будто вылепленного не очень трезвым скульптором, на трехлитровом каркасе. Так его все и называли официально — Вифа Агнесович, и начальство и подчиненные. Неофициально, конечно же — Трилитр.

Почему родители нарекли сына именем города в Палестине, где рожден был Иисус Христос, они и сами не могли доходчиво объяснить. Может быть, случилось это от того что отец его, Агнесс Загробулько, сам имея имя, для мальчика весьма странное, решил продолжить традицию и назвать сына точно также заковыристо, а может потому что матушка его женщиной была набожной и хотела таким образом приобщить и сына к религиозному учению. Ничего у нее, правда не вышло… Вифлеем Загробулько вырос совершенно далеким от религиозных проблем, в чудеса не веровал и церковь не посещал.

Итак, Вифа Агнесович Загробулько сидел и читал рапорт, и ровным счетом ничего не соображал. Нет, не то что бы совсем ничего не соображал он своей трехлитровой головой, но соображения его назвать логическим осмыслением произошедших событий никак было нельзя. Он ясно понимал из прочитанного, что в Москве имело место ужасное преступление, виновниками которого являются трое неизвестных. Из показаний очевидцев становилось ясно, что один из них молодой человек, лет двадцати пяти, другой возраста неизвестного и имеет крылья, при помощи которых без затруднения осуществляет полеты, а третий вообще электробытовой прибор, именуемый холодильником. А совершили они совсем уж невообразимое. При помощи неизвестных технических средств, они в считанные минуты, переоборудовали останкинскую телебашню в некое подобие нефтяной вышки непрерывно исторгающей из недр земли фекальные отходы.

Рапорт был похож на записки сумасшедшего, но Загробулько сам лично выезжал на место происшествия и видел своими глазами обрубок башни, торчащий из покореженной земли и зловонные реки, растекающиеся по всему пострадавшему району. Не признавать очевидных фактов он не мог, а потому должен был действовать немедленно, со всей решительностью, и в кратчайший срок задержать преступников.

Загробулько оторвался от бумаг и задумался. Он вспомнил, как сестра рассказывала ему, что своими глазами видела теле-шоу, ставшее последней транслируемой телепередачей, и наблюдала преступление от начала и до конца. У нее не возникло и малейшего сомнения, что это дело рук самого дьявола, а потому неженатому своему братцу она посоветовала не впутываться в это, заведомо провальное расследование, и уехать на месяц в Крым к родственникам. А еще лучше заняться не поисками мистических преступников, но поисками невесты. Однако Загробулько в чертовщину не верил и пытался найти логическое объяснение случившемуся. Но никак его не находил.

— Можно? — протиснулся в кабинет старший лейтенант Васильков.

Загробулько кивнул, не отрываясь от бумаг.

Иван Васильков, цветущий как ландыш в поле, вошел в кабинет и присел напротив капитана.

— Вифа Агнесович, — начал он жизнерадостно, — тут очень интересное дело получается.

Загробулько заинтересованно посмотрел на лейтенанта.

— Эти трое, похоже, те же фокусники что банк обчистили возле выставки. Только что звонил их бухгалтер — Вера Анатольевна Стеклонская и показала что, видела налетчиков во вчерашнем теле-шоу…

— Да ты что? — насторожился Вифа Агнесович, — это какого, выходит, числа было?

— Двадцатого.

— Так-так… А сколько взяли? — в голове у Загробулько вдруг начала вырисовываться зыбкая еще, но с каждой секундой обретающая все более четкие очертания схема.

— Пять миллионов семьсот! — выпалил вечно подкованный, как отличник на экзамене, Васильков.

— Рубли?

— Никак нет. В долларовом эквиваленте.

— Купюры меченые?

— Никак нет, — радостно, словно был в личной жизни счастлив безмерно, отрапортовал старлей.

— Так, как, — почесал трехлитровый затылок Вифа Агнесович и уставился задумчивым взглядом в видимую только ему одному картину. И в этом открывшемся его сознанию видении, он узрел как злоумышленники, воспользовавшись серьезными финансовыми средствами, похищенными в банке, а так же совершенством технического прогресса современности, исхитрились как-то да и переделали башню в извергающую фекалии бетонную аорту. Вот только как? И главное зачем?

— Ну, что же, — заключил Вифа Агнесович, — кое-что проясняется. Фотороботы готовы?

Васильков расплылся в счастливом подтверждении.

— Объявим план перехват. Тебе лично Иван поручаю узнать, не велись ли в последние дни, какие либо ремонтные работы в самой башне. Кто заказчик, кто исполнитель? Все разузнаешь, доложишь лично мне, — Загробулько откинулся на спинку стула, — мы этих мистификаторов быстро на чистую воду выведем!

— А что если… — начал вдохновенно Васильков.

— Да брось ты, — перебил фантазию старшего лейтенанта прагматичный майор, — чудес никаких на свете нет!

Для самого Загробулько чудеса в жизни закончились, когда он девятилетним мальчуганом обнаружил утром первого января самого настоящего Деда Мороза в сугробе возле дома. Сказочный старец был пьян. Пьян безбожно. С оторванной бородой и подбитым глазом тот лежал в подозрительно протаявшей желтым провалом ямке и поздравлял прохожих с праздником используя весь спектр непечатного русского языка, выдавая такие оригинальные пассажи, что многие прохожие зачарованно останавливались и сверкая горячими новогодними слезами покатывались со смеху над снежным дедом. Сам же маленький Загроболько, не поимевший в новогоднюю ночь счастья общения со сказочным бородачем, из-за скромного финансового положения родителей, но как и любой ребенок мечтающий приобщиться к чуду, не выдержав спросил:

— Дя-инь-ка, а вы и в правду Дед Мороз?

И получил убивший в нем навсегда веру в невероятное ответ:

— Я — Дед Едритьвсехкоз! Как же вы меня задолбали дети — уроды! — и заметив в любознательном ребенке необычно формирующийся череп, добавил огорчительно, — Греби от сюда бидоноголовый!

Заплаканный Вифлеем помчался домой и перестал верить не только в Деда Мороза, но и в любого другого сказочного персонажа, а за одно и в доброту человеческую. Может поэтому он, выбирая профессию в жизни, не задумываясь особо, пошел учиться в высшую школу милиции, что бы иметь возможность лично бороться с поглотившим мир злом.

— Вы, товарищ майор, напрасно такой мысли не допускаете, — сопротивляясь, продолжил.

Васильков, — происшествие слишком уж загадочное, фантастическое я бы сказал…

— На все чудеса, существует своя цена! — веско заявил Загробулько. Он встал из-за стола и подойдя к окну раскрыл форточку. Тут же комната наполнилась летним воздухом в котором явственно ощущались канализационные примеси, — Ты фокусы Копирфильда видел? Он тоже летает, поезда у него пропадают бесследно, самолеты. И никто ведь не утверждает…

— Погодите-ка! — вскричал старший лейтенант, будто током ударенный, — тут же на днях самолет пропал!

— Да? А мы то при чем? — удивился майор.

— Я в газете читал, что пассажиры перед исчезновением ангела видели!

Загробулько недоверчиво осмотрел подчиненного, промокнул платочком трехлитровый затылок и строгим голосом изрек:

— Старший лейтенант Васильков, я вас впредь прошу заниматься непосредственно служебными обязанностями и слухов суеверных не распространять. Уверяю вас, мы имеем дело с хорошо подготовленной бандой мошенников, пытающихся сбить следствие с толку, распыляя вокруг своих преступлений мистический туман! Уверен, что все объяснимо с научной точки зрения. Вы меня поняли старший лейтенант?

— Угу, — обиженно пробурчал погрустневший Васильков.

— По уставу отвечать! — взвизгнул растерзанный жарой и зловонием майор.

— Так точно! — Иван вытянулся как на параде, — Разрешите идти?

— Идите! И вот еще что, — остановил он уже открывшего дверь Василькова, — попробуйте связаться с каким-нибудь известным иллюзионистом. Нам не помешает его консультация в связи со спецификой расследуемого инцидента.

— Есть! — Васильков захлопнул дверь.

— «Молодой еще, с гонором» — подумал Загробулько. Он пошел по кабинету кругом как цирковой слон по арене и все пытался представить себе техническое устройство, которое способно было бы в считанные минуты превратить останкинскую телебашню в совершенно иную конструкцию, ввинтив ее на треть в толщу земли. И ничего ему в голову путного не приходило. То представлялся Вифлеему Агнесовичу космической высоты кран, вертящий телебашню словно сверло, то бригада подрывников в подземной шахте, с расчетными схемами и фонариками на касках. Но все эти версии он сам тут же и отбрасывал, потому как требовали эти работы, даже имей они место в действительности, куда больше подготовительных процедур и времени, нежели было у преступников.

В какой-то миг Загробулько вдруг охватило чувство, что он и впрямь ввязался в дело, решить которое ему не под силу. Что отыскать он пытается не людей-злоумышленников, а самого дьявола, вылезшего из пекла позабавиться над смертными. Но, мужественно взяв себя в руки, майор отбросил эти страхи, залез в коричневый несгораемый шкаф и налив на три пальца коньячка, выпил, закусив фисташковым семечком.