Голова Сигдиргердылаева погрузилась в пиджак, как батискаф в пучину моря. Он тяжело вздохнул и испуганно забегал взглядом по лицам пассажиров, сидящих напротив. Все они представились ему вдруг инопланетными пришельцами, заброшенными на землю коварной, чуждой человечеству расой. Ему стало страшно. Но тут же он понял, что страх этот напрасен, настоящий кошмар в другом! Сидящий прямо перед ним мужик с зализанными к затылку жидкими волосами поднял от газеты глаза и хищно взглянул на Сегдиргердылаева. От этого взгляда по спине поползли мурашки. Внутри стало жарко и захотелось бежать сломя голову прочь.

«А на улице-то, наверное, уже темно!» — с ужасом подумал Мазур.

Мужик снова уткнулся в газету, и ухмыльнулся, словно знал, что сделал Мазур час назад. Гремящий вагон и все люди в нём знали это! Сегдиргердылаев понял, что все они не случайные пассажиры. Все они приставлены к нему. Все они знают!

«Почему это со мной? За что?!» — вопило его внутреннее «я», и в то же время его охватывало чувство торжества над всем сущим. Это опьяняло и пугало, вселяло могущество и в то же время вынуждало к действию отчаянному и чудовищному.

Останавливаясь на станциях, вагон менял людей, как автомат для размена монет. Вместо толстенной тётки с сумками заходили молодые студентки, прилипшие к своим сотовым телефонам, как священнослужители к святому писанию, компания подвыпивших рабочих сменялась строго одетыми работниками офисов, но все они знали. Все! И Мазур это явственно понимал. Наконец, электропоезд остановился на станции Мазура. Бледный, с выступившими капельками ледяного пота, он встал и вышел. Кружилась голова. Он обернулся. Следом шёл тот самый тип с газетой, делая вид, что направляется по своим делам, а что следом за ним, так это просто совпадение. Сигдиргердылаев ускорил шаг. Он чувствовал, как неотступно движется сзади преследователь, словно акула, плывущая на запах крови. Мазур вылетел из метро, и, сразу свернув за угол, побежал. И впрямь было уже темно. В глазницах домов горел свет, магазины и ларьки зажглись витринами. Мазур нырнул в густые заросли кустов на обочине дороги, и, присев на корточки, замер. Он видел сквозь покачивающиеся ветки, как, снуя туда-сюда, пересекают улицу люди, как режут фарами тёмное пространство города автомобили. И все они знают! Знают всё! И они хотят мести! Мести за то, что открыл он — Мазур Сигдиргердылаев.

Еще сегодня днём Мазур был самым обыкновенным человеком. Он проснулся, как обычно, в семь утра, позавтракал геркулесовой кашей с кофейным напитком «Бодрость», вышел из дома и на метро добрался до места работы. Рабочий день прошёл обычно, без особых радостей и огорчений. Он занимался тем, чем и всегда — считал чужие деньги, и если бы не эта проклятая газета, забытая на его столе Тамарой Павловной из третьего отдела. Если б не она…

Какой чёрт дёрнул Мазура взять и начать листать её? Какой идиот надоумил газетного писаку ковырнуть эту тему? Для чего всё это? На седьмой полосе издания, выходящего умопомрачительным тиражом, была напечатана статья, и Мазур взял да и прочитал её…

И, казалось бы, ничего особенного не было в ней, так — дилетантский, неглубокий репортаж непримечательного спецкора, побывавшего в индийском храме Каджурахо, о смысле бытия. Но в статье замахнулся он на такие глубины, такие попытался всковырнуть тайны, что, начитавшись околонаучного бреда Сегдиргердылаев, сам удивляясь себе, негаданно, нежданно сделал открытие. Величайшее в жизни! Ужасное открытие. Невероятное, небывалое, всеобъемлющее. Он вдруг понял! Понял всё! Кто он такой, зачем и почему он. И это было как гром, как взрыв атома, как вселенская катастрофа!

Мазур дождался, пока на обозримой территории не осталось ни одного человека, вылез из своего укрытия и побежал. Он скользил дворами, как вихрь, прятался за стволами деревьев от людей, пригибаясь, таился за телами припаркованных автомобилей. Он бежал к набережной.

«Ведь всё это я! Я! Иначе и быть не может! Кто ещё? Ведь я сам и есть всё, что я вижу! А они… Они это знают! Они ненавидят меня, потому что их нет!» — открытие душило его. Щеки Мазура пылали, галстук дрожал на ветру, словно факел.

«Ведь это моё сознание, я сам вижу и понимаю всё. Только мой мозг и есть! Ведь если я умру, что станет с ними? Куда они денутся? Останутся? Ха-ха-ха! Как бы не так! Если не будет меня, их некому будет осознать! Их всех не существует! И они знают, что это я проецирую их жизнь! Ну, конечно, как же я раньше… боже, как просто!..»

Сигдиргердылаев добежал до бетонного перекрытия, заглянул за парапет и увидел чёрные колышущиеся воды. Никого не было вокруг. Он выбросил в воду портфель, и тот, пролетев огромную высоту, ударился о бетонный изгиб канала, а затем с плеском о тёмную водную гладь.

— Значит, — проговорил Мазур, судорожно извлекая своё тело из одежд, — если я исчезну, мир вокруг перестанет существовать! Боже, как всё просто! Ведь это я! Я всё могу! Ведь их нет никого! Пустышки, клоуны на веревочках! — ликовал он.

Оставшись совершенно голым Сигдиргердылаев вскарабкался на бетонную высь, ощутив ступнями каменную прохладу, и, раскинув руки, прогремел, словно сумасшедший император перед безмолвной толпой подданных:

— Я уничтожу вас! Всех! Всех сразу! Я вас ненавижу! Пропадите вы пропадом! В небытие! Я разрушаю этот мир!..

Ноги его оторвались от поверхности, и Мазур полетел вниз, как орёл, накачанный новокаином. Сильнейший удар поразил его голову, и тут же холодная, грязная вода хлынула в треснувший череп, смешивая мозг, кровь и частицы кости в единую хаотичную массу. В глазах потемнело, померк свет вечернего города, и бешеный свист, только секунду назад рвавший перепонки, вдруг смолк, а за ним пришла чёрная, густая как мёд, вязкая пустота. Ничего больше не было. Он уничтожил этот мир…