По пути заходим в Небесный Храм. Удержаться просто не возможно, даже пустой, он манит прихожан все с той же вековечной, непоколебимой силой. Медвежонок (он увязался с нами, несмотря на раны, и осилить его упрямство не смогла даже Госпожа Ректор. А давать раненному по башке, как мне объяснили, негуманно. Тем более, не герру какому, своему.) просит у меня стрелу, чтобы поднести Звелу. Отдаю охотно, для Звела не жалко. Вместе приносим жертву, потом возносим благодарность Хозяйке Чужих Перекрестков. Как раз в этот момент сквозь щель в куполе проникает солнечный лучик и высвечивает строки на постаменте:

Там есть что-то еще, но нам хватает и этого. Благоговейно склоняем головы, возносим благодарность повторно. Добрый знак, Хозяйка Чужих Перекрестков и в этот раз поможет, направит, а то и стрелы поднесет в нужный момент. А как иначе — уж мы-то верим ей, как никто.

Принести жертву Великому Рендому не дает Релли. Странные они, маги, герров все равно полно, просто девать некуда. Остается надеяться, что Бог Удачи не обидится и обойдется на сей раз простой молитвой.

Храм прекрасен. На статуи богов даже страшно смотреть, кажется, что вот-вот сойдут со своих постаментов и накостыляют по шее докучливым посетителям. Господин Излон говорит, что все они — лишь маски Единого, может, он и прав. Но все же лучше говорить потише, вдруг, да услышат, обидятся.

Храм наполнен золотыми вещами, у статуй лежат богатые подношения тысячелетней давности, но даже геррам в голову не приходит что-либо позаимствовать. Говорю же — нет на свете никаких воров, это все болтуны городские придумали. Кому в голову придет чужое взять, коли оно добра не принесет, младенцу же ясно?

Молитва успокаивает, уходит куда-то страшное напряжение минувших дней. Оно и хорошо бы, да на его место тут же неудержимо рвется сонливость, приходится основательно приложиться к эльфийской настойке, а ее не так много и осталось.

Выходим из храма просветленные, даже герры, которые, как я заметил, жертв ни одному богу не приносили и даже, кажется, не молились.

— Умели же, — печально говорит господин Излон, Релли молча кивает.

— Настоящее чудо, — выдыхает господин Иилкут. — Я читал о строениях древней Корилы… и древнего Ингала тоже, но и представить себе не мог… Сколько же мы потеряли с этим Потопом! Гфар великий, сколько же мы потеряли!

— Ингал в самом деле разрушен до основания? — сочуственно спрашивает Релли.

— Полностью, госпожа Высший маг, до последнего захудалого дворца. Вы бы знали, каких трудов стоило раскопать Великую Библиотеку… то, что осталось от нее…

Он с жадностью озирается вокруг, словно торопится запечатлеть Золотой Город в своем сердце.

— Золотая Башня, — негромко говорит господин Излон. Релли отрицательно качает головой. И правильно, нечего туда герров пускать, вдруг чего ценное унесут? Оно же сейчас ничье, кто найдет, тот и хозяин.

Башня Мудрости высится над нами непоколебимой громадой.

— Это что, нам всю ее обшаривать? — спрашиваю, задирая голову.

— Нам наверх, — успокаивает Релли. То есть, это она думает, что успокаивает. Да наверх, если лестницы целы, нам не один час подниматься! Не все дойдут, я-то мужик вполне себе выносливый, а вот господин Излон в возрасте, может и не дойти. А Медвежонок раненный, много крови потерял и даже два пальца (кстати, не обронил он их там по дороге?). Да и герры выглядят довольно хлипкими, вдруг да сердечко у кого не выдержит?

— Феникс, — говорит вдруг Медвежонок потрясенно, и мы все дружно смотрим наверх.

Да, это она, птица из моего сна, сотканная из языков огня. Вьется вокруг башни, рвется прочь, но невидимые путы держат, не пускают на волю.

Как же она прекрасна! Красное, желтое, зеленое и вроде даже синее пламя переплелись в этом создании. Высоко, не дострелить, да и запретили настрого убивать… такая добыча уходит, сердце разрывается!

— Птенец вырос, — со странной интонацией говорит герр. Он прав. Вырос птенец… и не поет больше. К счастью. Что бы они там не говорили, Потоп ведь вызывает песня ликования новорожденного. Сам видел, своими глазами, хоть и во сне, и никакие умники меня не переубедят.

Принцесса подходит к массивным дверям, маленький кулачок бьет в гонг, наполняя Золотой Город серебряным звоном.

— По праву крови требую — откройся!

И двери послушно распахиваются. Еще бы — по праву крови, попробуй тут не распахнись.

Входим с опаской, все-таки Башня Мудрости. Место, где начинался Огненный Потоп. Скажи мне кто всего месяц назад, что когда-нибудь здесь буду, прибил бы дурака, чтоб не каркал. Впрочем, что я знал месяц назад об Огненном Потопе и Башне Мудрости?

Релли упоминала, что изнутри Башня еще больше, чем снаружи. Может быть, только вот я разницы не замечаю, она и снаружи огромная, и изнутри.

— Надо найти скоростную лестницу, — говорит господин Излон, оставляя меня в недоумении. Это как — скоростная? Не представляю даже.

Где искать, не знает никто, планов Башни нет даже у герров. И как ее отличить, когда найдешь, лично я не представляю. Даже если на ней написано, ничем делу не поможет, это я по-эльфийски несколько рун знаю, а нормальные буквы разбирать меня не учил никто. Точнее, пытались, но кое-как отбрехался.

Лестницу, в конце концов, находит Релли, кто бы сомневался. Причем там, где я уже искал. Только какая она, к оленям, скоростная? Самая, что ни на есть, обычная, только из камня-мрамора. Ну, красивая еще, перила с завитушками, ступени непонятными знаками расчерчены. В моем доме неплохо бы смотрелась, будь он хотя бы этажа в три и каменный.

— Теперь ее надо запустить, — сообщает господин Излон. Надеюсь, он не мне это говорит, иначе сидеть нам на этом самом месте до самого Второго Потопа. А то и до третьего, коли второй переживем.

Наши маги о чем-то спорят с геррами, размахивают руками. Пробуют даже эльфа подключить, тот даже здесь вроде когда-то бывал без всякого допуска, но Дон отнекивается. Единственное, что его сейчас волнует, оставленное почти без присмотра деревце.

Пока они там разбираются, я сажусь прямо на ступени, достаю мясо, нюхаю. Нет, не испортилось еще, хотя один денек всего — и смело можно выкидывать. Или Медвежонку отдавать, он и такое схарчит. У старосты нашего (а значит, и у брата его), поговаривают, в предках медведь-перевертень был, и я в это охотно верю. Достаточно посмотреть на него или на родню хоть, чтоб поверить, стать одна, повадки те же, силы немеряно. Даже рычат похоже.

Медвежонок охотно присаживается рядом, достает свой сверток (раза в три тоньше моего, а ведь его с запасом наделял) и с удовольствием вгрызается в мясо. Со звериным урчанием (говорю же, повадки одни).

Именно в этот момент господа маги запускают свою лестницу, и я понимаю, почему они ее с таким упорством обзывали «скоростной». Ступени уходят прямо из-под нас, я валюсь на Медвежонка, дальше катимся вместе. Прямо к подножью лестницы.

— Отлично, — радостно говорит господин Излон. — Теперь то же самое, только в другую сторону.

В другую сторону лестница двигаться упорно не желает, до тех пор, пока кто-то из герров не догадывается предложить вставить в заклинание номер этажа. После чего разгорается спор — никто и понятия не имеет, насколько высока башня. А «последний», как выясняется, в числовом ряде отсутствует.

В конце концов, сговариваются на двадцатом, хотя даже мне понятно, что башня тянет этажей на сорок самое меньшее.

Ступени плывут вверх, сначала медленно, потом все быстрей. С опаской ступаю на лестницу, сразу хватаюсь рукой за перила, чтоб не упасть. Вот для чего завитушки сделаны, чтобы руки не скользили. А я-то, простая душа, думал, для красоты…

Ноги наливаются неприятной тяжестью, съеденное мясо подпрыгивает до самого горла. Неприятно, что и говорить, но не смертельно же.

Пока я привыкаю, лестница выбрасывает меня на двадцатый этаж. Подобной подлости не ожидаю, потому растягиваюсь на полу. Хорошо, откатиться успеваю, следом летит Медвежонок. Встает, морщится, потирает грудь. Ну да, он же ранен, ох, беды бы не вышло.

— Болит? — спрашиваю?

— Чешется, — виновато говорит он. — Немного болит, а чешется сильно. А эльф не велит…

Упомянутый эльф возникает на лестнице, и я успеваю его поймать. Весу то в нем всего ничего, отчего ж не поймать? Вот Медвежонка коли подхватить надумаешь, можно и руку вывихнуть, а эльфы — они легкие.

Легкий эльф смотрит внимательно на Медвежонка:

— Пальцы чувствуешь уже?

— Ага, — шевелит пальцами Медвежонок. — Господин эльф, а не можно ли мне эти листья снять? Больно чешется…

— Потерпи, — говорит эльф. — Недолго осталось уже. Листья Великого Древа — сильнее магии в этом мире нет.

Да уж, чтобы отрубленные пальцы прилепить — о таком даже не слышал. Да еще за такой короткий срок! Вот бы такое деревце нам, в деревню!

По лицу эльфа видно, что деревце мы получим, только выиграв войну со всеми, сколько ни есть, эльфами, а такое наша деревня не потянет пока.

— Библиотека, — читает Релли, ловко спрыгивая с лестницы. — Секция четыре.

— А где же остальные три? — интересуется господин Излон.

— Ниже, — пожимает плечами девушка. — Или выше, смотря откуда отсчет ведется. Вам, господин Излон, должно быть виднее.

Маг виновато пожимает плечами, да, мол, должно, но вот не вижу. Герры жадно смотрят в сторону коридора, явно не прочь в библиотеке порыться, наши колдовские секреты разнюхать, да кто ж их пустит туда, с госпожой Ректор не забалуешь.

— Еще на двадцать этажей, — предлагает Релли, и прочие маги с ней соглашаются. Снова встаю на скоростную лестницу, на этот раз куда более уверенно. И спрыгиваю удачно, это легко, если знаешь, чего ждать.

Медвежонок, против ожидания, тоже не катится кувырком. Не такой и неуклюжий, как я порой считаю.

— Залы Высокого Мастерства, — читает Релли. — Очевидно, структура такая же, как у нас в Академии. Если не ошибаюсь, это учебные классы студентов, стало быть, выше полагается находиться лабораториям, а еще выше — складам ингредиентов. На самом же верху — полигон.

— Странная структура, — морщится господин Реетарт.

— Что здесь странного? Что полигон под самой крышей? Обратите внимание на тот факт, господа маги, что именно на полигоне испытывают самые сильные чары, которые порой и вырываются из-под контроля. Легче отстраивать только верхние этажи, чем башню целиком.

Герры ошеломленно хлопают глазами.

— Разумно, — высказывается, наконец, господин Иилкут. — У нас полигон расположен на поземных этажах и, ваша правда, башню три раза приходилось отстраивать заново.

— Я помню, — оживляется господин Реетарт. — Студентом тогда был еще…

— А я не застал, — с некоторой грустью, сознается господин Иилкут. Надо же, оказывается каждый маг мечтает снести свою башню до основания, а я и не знал! Не удивлюсь теперь, что и Феникса огнемаг Дерран вызвал исключительно для того, чтобы разделать под основание Башню Мудрости. Должно быть, и его эти лестницы здорово достали…

— Шестидесятый! — изрекает госпожа Релли, но лестница продолжать движение напрочь отказывается. Теряюсь в догадках, то ли у древних шестьдесят было несчастливым числом, то ли в башне столько этажей не наберется, то ли лестница устала, а то и сломалась к оленям.

Верным оказывается второй вариант. Перебором выясняем, что последний этаж здесь пятьдесят шестой. Как у магов языки не отсохли, заклинание-то не из коротких!

— Полигон, — читает Релли, и господин Излон издает короткий возглас радости. Приехали, наконец!

Против ожидания, пришлось побегать и здесь. Не так я себе полигон представлял. Что-то вроде огромного поля, ну, пусть целого этажа, где суетятся разные маги и проделывают опасные опыты. Какие — представления не имею, Звел миловал, в жизни ни разу наблюдать не пришлось.

Этаж оказался разбит на множество залов, разделенных коридорами. Настоящий лабиринт, честное слово! И в одном зале, возможно, и хранился древний манускрипт рядом с останками огнемага. А возможно, господа чародеи напутали.

Разбиваемся на пары, мне выпадает идти с принцессой. Что меня несколько огорчает, потому как придворным манерам нисколько не обучен, могу что-нибудь брякнуть мимо цели, и не заметить даже. Принцесса же поглядывает на меня с некоторым интересом, что немного странно.

Некоторое время идем молча, до первой двери. Которая, кто бы мог подумать, оказывается закрытой.

— Что будем делать? — интересуется принцесса после трех попыток приказать двери открыться «именем крови».

— Грибы собирать, — бурчу я, доставая свой чудо-гриб. Благословен тот миг, когда я его увидел, опять он меня выручает.

Дверь послушно распахивается, принцесса выпучивает глаза в точности, как дочка мельника. Или Рушка-молочница. Или… да мало ли девок в деревне?

— Это то, что я думаю? — спрашивает дрожащим голосом. — «гриб ноздреватый, усыпанный радужным цветом, что на деревьях спасается зверя и птицы, глазу людскому невидим хоть днем, а хоть ночью»?

— Тоже сказок наслушалась, — говорю одобрительно. — Он и есть, чудо-гриб, всем грибам богатырь… и как там дальше?

— Приносящий хозяину счастье, — принцесса заворожено смотрит на гриб. — А… потрогать можно?

— Счастья захотелось? — спрашиваю. — Тебе-то зачем, у тебя и так все есть?

— Счастья, — говорит серьезно. — Много не бывает, даже для принцессы.

— Ладно, — разрешаю, — Трогай.

Осторожно прикасается, глаза счастливые, будто новую куклу подарили. Или брульянты… не знаю, чем там принцессы играются.

— Выберемся, — обещаю, — Насовсем подарю.

— Правда? — глаза, как два медных блюдца. — И не жалко будет?

— А на что он мне? — спрашиваю. — У нас в деревне и замков нет вовсе.

— Сказку дарить — не жалко? — спрашивает тихо, глаза опустила.

— А сказка, милая, — говорю. — По другому в руки и не дается. Только если подарит кто.

— А тебе кто подарил? — спрашивает.

— Хозяйка Чужих Перекрестков, — говорю, не задумываясь. — Кто ж еще?

Осматриваем зал, у двери стол, на нем куча свитков. Хорошо, если один из них — тот самый манускрипт, как я об этом узнаю?

— Ты читать умеешь? — спрашиваю.

— Конечно, — делает большие глаза принцесса. — А ты разве нет?

— Не сложилось как-то, — чешу в затылке. В самом деле, нашел кому дурацкие вопросы задавать, какая ж принцесса читать не умеет?

— Тогда читай, — киваю на гору свитков.

— С ума сошел? — возмущается. — Это сколько ж времени уйдет?

Действительно, опять промахнулся. А ведь в каждом зале наверняка таких свитков полно. Ладно, будем искать скелет огнемага или что-то в этом роде, не верю я, что он в живых остался. Разве что нежитью стал, да по Руине теперь бродит?

Покидаем зал, подходим к следующим дверям.

— На, открой, — даю принцессе гриб.

— А можно? — ну прям ребенок, честное слово.

— Нельзя, — говорю строго. — Но мы никому не скажем.

Два раза просить не приходится, хватает гриб, прикладывает к двери. Та послушно открывается. Из-за угла доносится грохот — на что угодно спорю, Медвежонок с эльфом стараются. У них-то чудо-гриба нет!

В зале пусто и чисто, ни скелетов, ни даже свитков. На столе лежит какая-то побрякушка, которую принцесса тут же прикарманивает.

— Ты не возражаешь? — спрашивает невинно. А если да, что теперь — из-за пазухи у нее выцарапывать? Хм, а ведь заманчиво…

— Да бери, — говорю, — Мне-то зачем?

— А что за эту вот штучку целый дворец купить можно. Тебя не волнует? — хитро так спрашивает.

— Ну и на фига мне дворец? — интересуюсь. — Да в нем одни полы мыть замучаешься!

Принцесса несколько раз открывает и закрывает рот, не находя слов.

— В самом деле, — говорит с усмешкой. — Как это я не подумала?

Покидаем зал, открываем следующий. В этом стол отчего-то круглый, в центре — кинжал, знаки какие-то. И свитки, куда ж без них.

— Может быть, это то, что мы ищем, — задумчиво говорит принцесса.

— Нет, — возражаю уверенно.

— Почему нет? — спрашивает, спорить собралась.

— Свитков много, скелета нет, — объясняю.

— Какого еще скелета? — удивляется.

— Скелета огнемага Деррана, — поясняю.

Не уверен, что поняла, но не настаивает, и то хорошо. Оставляем зал (принцесса прихватывает с собой кинжал, может, и не врут насчет воров этих?), возвращаемся в коридор.

— А почему ты эльфу приказывать можешь? — спрашивает вдруг.

— Потому что его князь — мой брат, — отвечаю честно. — Так что, я вроде этого… эльфийского принца.

Прихвастнул немного и сам испугался. Больно мне взгляд ее не понравился, такой стал… как у мельниковой дочки. Оценивающий.

— А чем ты вообще занимаешься? — спрашивает так ласково.

— Охотник я, — отвечаю честно. — Господа маги подрядили через Злой Лес провести.

— И ты согласился? — удивляется. — Да все же знают, что через Злой Лес хода нет, кто рискнет — непременно погибнет!

— Ты в Руине бывала раньше? — спрашиваю.

— В Кориле? Нет, конечно.

— А я в четвертый раз уже наведываюсь. И все через Злой Лес, усекла?

— Ничего себе, — принцесса останавливается, смотрит недоверчиво. — А не врешь?

— Вот еще, — говорю недовольно, что-то я расхвастался, не к добру это. — У Релли спроси, если не веришь.

— У Госпожи Ректор? У нее, пожалуй, спросишь. Она и папу отругать может за любопытство. Строгая — жуть!

Надо же, а мне так не показалось. Впрочем, это для нее она Госпожа Ректор, не для меня. Да и не такой я и любопытный, как иные принцессы…

Открываем следующий зал, и я сразу понимаю — нашли. Если не здесь этот феникс родился, то я уж не знаю, стоит ли искать.

Стола нет. Вообще ничего нет, только три стены оплавленные, аж камень потек. Четвертой, где окну быть полагается — тоже нет.

И скелета тоже нет. На одной стене только силуэт человеческий, будто бы руку поднявший — все, как я думаю, что от несчастного огнемага осталось. А на полу валяется… не свиток вовсе. Книга, посередине открытая. И ничего ей не сделалась, ни Огненый Потоп, ни само время вреда нанести не смогли.

— Есть, — говорю пересохшими вдруг губами. — Нашли…

Принцесса осматривает залу, подбирает с пола книгу, листает, откладывает в сторону (то есть, обратно на пол). Находит что-то блестящее в углу, поспешно прячет подальше (ну прям сорока, честное слово! Тоже мне, королевская дочка!).

— Зови остальных, — говорю.

— А у самого что, ноги не ходят? — спрашивает язвительно.

— У тебя голос громче, — говорю. Помню ведь, как голосила. Когда я геррского принца подстрелил, мне и в половину так не крикнуть, хоть огнегадом надуйся. — Да и Феникс, чего доброго, прилететь может.

Птичка ее убеждает. Принцесса вылетает из зала, я слышу ее пронзительный крик, морщусь от желания прикрыть уши.

— Сюдаааа! Все сюдаааа! Мы нашлииии!