Первыми прибегают эльф с Медвежонком. И это, как ни странно, спасает нам жизнь. Потому как следующим (не через дверь, правда, через окно) заявляется Феникс.

Огнептица удивленно рассматривает нас, кося глазом. А потом начинает петь. Чуть слышно, не так, как во сне, Огненного Потопа не случится, но нам сейчас ох, жарко придется.

— Пой! — толкаю в бок ошалевшего эльфа. — Реллар достал и спел что-нибудь, живо!

Чтобы эльф сделал что-нибудь, надо ему все объяснить каким образом и в какой последовательности. К примеру, назвать конкретную песню, желаемый ее вариант, да еще в какой тональности сыграть. Иначе они не понимают и неизменно отказываются.

К счастью, Дон не уточняет, достает реллар и затягивает какую-то балладу.

Птица обрывает песню, прислушивается.

— Дудочка при себе? Подыгрывай, — пинаю Медвежонка. Ну, с этим проще, всегда слушается беспрекословно. Феникс удобно устраивается на оплавленном подоконнике, закрывает глаза.

Перевожу дух, как же вовремя я догадался. Эльфы же так всех зверей успокаивают, если те рассержены сильно. Значит, и птиц могут. А Медвежонок… сам я в музыке не разбираюсь напрочь, но если брат сказал, что прекрасно, значит, так оно и есть, Светлейший Князь, как-никак.

В залу влетают господа маги и резко останавливаются, в ужасе уставившись на Феникса. В самом деле, посмотреть есть на что, красивая птичка. А если учесть еще, что так близко ее видел разве что огнемаг Дерран, так тем более.

Прикладываю палец к губам, маги торопливо кивают. Принцесса же, то ли жеста моего не видит, то ли во дворцах такому не учат, раскрывает рот для пронзительного вопля. После которого только и останется надеяться, что птичка в ужасе улетит куда подальше. Например, в королевство Геррул.

Надо отдать должное господину Излону, не подкачал. Закрывает ладонью рот прекрасной Ирен, что-то шепчет на ухо. Принцесса рот закрывает, слушает внимательно. Я поднимаю с пола книгу (тяжелая, явно не из бумаги), подаю Релли. Та, не посмотрев даже, отдает господину Иилкуту. Герр быстро перелистывает несколько страниц, резко кивает головой — оно! То, что искали.

Релли знаками предлагает всем выйти в коридор. Кроме музыкантов, естественно. Слушаемся беспрекословно, даже принцесса, хотя видно, как ей на Феникса посмотреть хочется.

— Ну что? — жадно спрашивает госпожа Ректор, убедившись, что мы достаточно удалились от птички.

— Ритуал очень сложный, — вздыхает господин Иилкут. — Нужны разные компоненты… магическая фигура… заклинание у нас есть, но провести обряд будет совсем не просто.

— Так, — Релли деловита и собрана. — Вот тебе лист, записывай список всего необходимого. Господин Излон скопирует, раздаст каждому. Затем посмотрим, что есть на складе. Если чего-то будет не хватать… тогда и решим.

Господин маг, поминутно сверяясь с книгой, делает записи, и это затягивается надолго. А ведь нам еще все это добро найти надо! Чувствую, сорвет эльф свой дивный голос… Ой, а как там Медвежонок отрубленными пальцами на дудочке играет? Совсем забыл о здоровье спросить…

— А мне что делать? — спрашиваю. Релли на минуту задумывается, вспомнив, что читать я не умею.

— Двери будешь открывать, — решает она.

Стою в коридоре, наблюдаю, как маги туда-сюда носятся, сломя голову. Все работой загружены, все при деле. Это хорошо, это я люблю. Часами вот так могу наблюдать, как люди работают. Вот только редко это получается, все прогнать норовят. Не любят отчего-то мои односельчане, когда они работают, а я стою и смотрю…

— Эй, охотник! Открой-ка вот эту дверь!

И эти туда же! Иду, открываю, куда деваться. Стопка пузырьков и сушеных трав у моих ног растет. Интересно, а силу свою чародейское это барахло не растеряло? Все-таки, тысяча лет почти прошла. Но магам, судя по всему, сомнения не ведомы. Бегают, тащат все подряд, что твои муравьи.

— Глаз единорога! — с отвращением говорит господин Излон, потрясая пузырьком. — Наше счастье, что эльф остался наверху! У какого, простите, урода рука поднялась?

— Тут в списке еще лист Древа Жизни есть, — ехидно говорит Релли. — Барго, бежать тебе придется. Дон занят — музицирует. Кроме тебя, свободных эльфов нет!

Все-таки припахали, я чувствовал, что этим закончится. Придется бежать, куда ж теперь денешься. Только вот…

— Дон меня убьет, — говорю безнадежно.

— Потерпишь, — сказала, как отрезала. Нет, ну ведь правда убьет! Есть вещи, которые эльфы никому не прощают, будь ты хоть трижды братом Светлейшему князю. Может, Звел с ним, со вторым Потопом, проживу, сколько ни есть, а там хоть гм… потоп.

— А как я обратно поднимусь? — спрашиваю. — Лестницу вашу я нипочем запустить не смогу, придется кому-то со мной отправиться.

— Тебя встретят, — когда Релли говорит таким тоном, ей можно не возражать даже, все равно не услышит. — Оставь свой чудо-гриб, и иди.

— Поосторожней с ним, — говорю. — Я его принцессе обещал.

— А ей-то зачем? — удивляется Релли.

— Игрушка, — пожимаю плечами. Госпожа Ректор улыбается и неожиданно целует меня в лоб.

— Иди, — говорит и легонько толкает меня в грудь. — Господин Излон! Будьте любезны, запустите быструю лестницу вниз. И возвращайтесь, здесь работы — непочатый край.

Лестница доставляет нас ко входным дверям мгновенно. Нас — это меня и, разумеется, принцессу. Без нее в башню не войти и не выйти.

— Феникс — прекрасен, — восторженно говорит девушка, пока лестница крутит нас вниз.

— Угу, — говорю, не разжимая губ. Слишком быстро крутит, рта лучше не раскрывать. Иначе оттуда не только ругательства посыпятся…

— Ты не заболел? Позеленел весь!

Молчу. Не отвечаю. Потому что, скажи я хоть слово… нет, лучше даже и не думать об этом, еще хуже становится.

Лестница выносит нас на первый этаж, падаю на пол и смотрю в качающийся потолок, раскрашенный причудливыми узорами.

— Тебе плохо? — тревожится принцесса.

— Нет. Мне хорошо. Это на лестнице было плохо, а сейчас хорошо, — честно отвечаю. Принцесса недоуменно морщит лоб.

— А, ты, наверное, на карусели ни разу не катался? Очень похоже, только лестница лучше, быстрее кружит.

При слове «лестница» мне снова становится нехорошо, а слово «кружит» вообще едва не отправляет к Звелу раньше времени.

— Вставай, время дорого, — проявляет принцесса нетерпение.

Нехотя поднимаюсь. Ох, как не хочется к Древу идти! Я ж не эльф, нипочем управиться не смогу. Ну, там все эти штучки — отдай мне листок, пожалуйста, и все такое. Вот просто сорвать — это да, сумею. Но как раз за это Дон меня и убьет.

— Вы уже вернулись? Получилось? А где остальные? — господин Урбляхх засыпает нас вопросами, не давая раскрыть рта. — Рассказывайте. Рассказывайте скорее!

— Да нет, мы просто так вернулись, — говорю. — Деревце пощипать.

На лице господина Урбляхха ужас.

— Я… не могу вам это позволить, — выдавливает он из себя.

— Надо! — говорю строго.

— Но… эльф приказал… он меня убьет!

— Потерпишь, — говорю. — Мир в опасности, а ты о пустяках!

В самом деле, Дон ведь не меня одного прибьет. Все-таки, не так обидно!

Подхожу к дереву, простираю руки, как давеча эльф. Дерево молчит, смотрит на меня. Понимаю, это не возможно, однако — смотрит, не знаю уж, как и чем.

— Мне бы листик, — говорю, чувствуя себя дураком. — Один. Нужно.

И добавляю:

— Пожалуйста.

Принцесса хихикает, дерево вопросительно молчит. Ох, как там Дон делал?

Надрезаю многострадальную руку, лью кровь на тянущиеся ко мне ветви.

— Жизнь к жизни, жизнь для жизни… — как-то так. Надеюсь, поймет, я ж кроме этой абракадабры ничего не запомнил!

Протягиваю руку, и в нее падает, кружась, зеленый листок. Чувствую благодарность дерева, и отдаю ему свою. Странное какое ощущение, не с чем даже сравнить. Мы едины сейчас — я и оно…

— Лист — для эльфа? — неожиданно, словно из другого мира, доносится голос принца.

— Почему для эльфа? — удивляюсь.

— Я так понимаю, листья этого дерева лечат любые раны. Если эльф не пришел сам — значит, тяжело ранен, ходить не в состоянии. Я не прав?

— Все не так, — воркует принцесса. — Листик нужен для заклинания, чтобы феникса изгнать.

Ну вот кто ее за язык тянул! Оба мага — Урбляхх и второй, который трупом прикидывался — с таким вожделением смотрят теперь на дерево, что страшно становится. Нет, теперь я их, безнадзорных, здесь нипочем не оставлю.

— Собирайтесь, — говорю, — Все вместе пойдем. Если раненные оклемались.

Калеки на два голоса уверяют меня, что в жизни себя лучше не чувствовали. Делаю вид, что верю. Геррул — страна большая, народа много, парой больше-меньше, никто и не заметит.

У дверей Башни (изнутри, разумеется, без принцессы выйти никто не может) с несчастным видом мнется господин Реетарт.

— Требуется еще частица нежити, — виновато говорит он.

— Что, в закромах нету? — спрашиваю ехидно.

— Не нашли, — сознается господин маг.

— Ладно, — говорю. — Сейчас сбегаю. Еще что-нибудь?

— Палец живого человека, — совсем тихо говорит маг. Смотрю на герров, пересчитываю их пальцы. Ну, с этим проблем быть не должно.

— Давайте сначала с нежитью разберемся, — говорю. — Подмогнуть кто желает?

— Я, — вызывается принц. Вот и славно. Вдвоем полегче будет, а то ведь неизвестно еще, кто чей кусочек добудет. А может, и с пальцем что сообразим…

— Нежить неважно какая? — уточняю на всякий случай, чтоб десять раз не бегать.

— Абсолютно неважно, — успокаивает герр.

— Алирок? — спрашивает принц, едва двери захлопываются за спиной.

— Конечно, — отвечаю. Где же еще днем нежить найдешь?

Вход в подземный город находим быстро. Как я успел заметить, это выход долго искать, а вход буквально сам тебя находит.

А вот ни отрубов, ни костяков поблизости не наблюдается. Тоже ничего странного, в жизни всегда так. Вот идешь себе по лесу, а тут раз — и медведь. А в другой раз подготовишься, рогатину срежешь, ни одного медведя окрест, даже следов нет. Гадство, конечно, но я уже как-то привык.

Принц тоже признаков нетерпения не проявляет. Уважаю, из такого, пожалуй, мог бы и охотник получиться. Если поднатаскать маленько.

Наконец, встречаем искомую нечисть. Точнее, она нас встречает. Ох, а я про них уже забыть успел…

Дарки. Разумеется, бывшие эльфы, кто бы сомневался. Все разнаряженные, как на бал. Дарки — единственные из нежити, кто заботится о свое внешнем виде. Почему так — понятия не имею, но эти вон даже мечи прихватили. А эльфы клинками вертеть умеют, умеют…

— Влипли, — тихонько вздыхает принц, доставая из ножен серебряный кинжал. Кто бы говорил! Его из железа пойди еще, выковыряй, а меня можно тепленького есть. А еще, дурак, наконечники серебряные не поставил! Ведь собирался, шляпа дырявая, и забыл напрочь. Ни серебра, ни огнебоя…

Дарки нападают сразу, не давая ни секунды на подготовку. Двое связывают боем принца, двое бегут на меня. Хитрые твари, таких не проведешь. Разворачиваюсь и бегу прочь. Почему? Все просто — лук доставать смысла нет, а стрелятелем пользоваться — принца зацеплю. Вот и приходится драпать, как оленю от стаи волков.

Забежав за угол, останавливаюсь. Момент подгадываю точно — набежавших дарков встречают кольца зеленого пламени, одним выстрелом укладываю обоих. Жаль, что сгорают полностью, частицу нежити мне так добыть и не удалось. Может, принцу повезет больше.

Возвращаюсь, герр все еще дерется. Правда, уже с одним дарком, от второго разве что пепел остался. Хорошая вещь, кинжал из серебра!

— Кусок мертвяка нужен, не забыл? — кричу в спину.

— Не забыл, — хрипит принц, отступая под атаками дарка (ему изрядно досталось, доспех погнут, шлем валяется на мостовой). Изловчившись, герр достает все-таки кинжалом неистовую нечись, которая тут же превращается в пылающий факел. — А толку? Его же только коснись серебром, сразу сгорает.

— Не беда, других найдем, — пожимаю плечами.

Сажусь прямо на мостовую и прилаживаю к стрелам серебряные наконечники. Как хотите, а в третий раз я на какашку наступать не намерен. С серебром спокойней как-то, жаль, для огнебоя время потребно, а нам спешить надо, пока эльф окончательно не охрип.

Искать нежить не приходится — она сама нас находит. Дюжина отрубов, три костяка и кукловод. Немалая стая для двоих. Честно говоря, я предпочел бы смыться, но герру в доспехах бегать несподручно. Эх, что бы нам вовремя мага с собой прихватить?

Принц, прикрываясь щитом, движется навстречу нежити, я за это время успеваю трех уложить, обычными стрелами, разумеется. Буду я серебро на отрубов тратить, еще чего не хватало!

А потом нам приходится солоно. Подчиняясь кукловоду, отрубы устраивают нам камнепад, пока костяки сдерживают воина. Достать же запевалу не получается, умело прячется за чужими спинами. Эх, одну бы стрелу с огнебоем!

Делать нечего, достаю стрелятель. Хотел поберечь, да не вышло, вдвоем нам такую толпу не осилить. Вон, принца уже приземлили, сейчас из доспехов выгрызать начнут. Это они вовремя, теперь я его точно не задену…

Стрелятель не подводит. Толпа нечисти разлетается неопрятными клочьями, кукловод опять цел, пускается наутек. Что за трусливая тварь, трать теперь на него второй выстрел…

— Хорошая штука, — с уважением говорит принц. — Не знал, что у вас такие делают.

— А их и не делают давно. — отвечаю. — С тех времен еще остался. В Руине нашел.

— Да, здесь много чего отыскать можно, — глаза принца загораются. — Представляешь, я шлем Аргена нашел!

— Не представляю, — честно отвечаю я. — Что еще за арген такой?

— Он, как бы это сказать, — чего это он замялся вдруг, интересно? — Маршал Арген руководил взятием Корилы…

Понятно. Самая главная сволочь на свете, а для герров, небось, великий герой.

— И чем же этот шлем знатен? — спрашиваю.

— На его обладателя не действует магия! — выпаливает герр со счастливым лицом обладателя редкой диковины.

— Зато стрелы — вполне, — ухмыляюсь. Принц обиженно отворачивается, потом начинает смеяться.

— Ты молодец, — говорит. — Вот так, в лицо — смело. Не такие вы и чудовища, как сказывали.

— Это вы — не такие чудовища, — говорю с обидой за весь наш народ. — А мы — как раз, какие надо!

Смеемся вместе, пока не вспоминаем о деле. Кусками нечисти весь переулок завален — на любой вкус. Выбираем несколько наименее отвратительных (ранее принадлежавших костякам), заворачиваем в холстину, спорим, кто их понесет. Герр упирает на то, что он, как-никак, принц, я — что победили все-таки мы, а он, хоть и принц, самый настоящий военнопленный. Наконец, бросаем монету — результат предсказуем, я сегодня Рендому молился, герр — нет.

Брезгливо морщась, принц убирает холстину в сумку, я довольно ухмыляюсь.

— Пора возвращаться, — говорю, — Пока нас искать не начали.

На этот раз, лестницу наверх искать не приходится, я прекрасно помню, где мы спускались. Правда, в Руине по своим следам не возвращаются, но придется рискнуть. Никакого желания обшаривать Алирок в поисках другого выхода, а потом еще по поверхности бегать.

У входа в Золотой Город нас встречают принцесса и все тот же господин Реетарт — для охраны. Предусмотрительно, ничего не скажешь. Мы-то совсем забыли, что в Золотой Город так просто не войдешь.

— Что ж так долго? — укоризненно говорит Ее Светлость. — Мы ведь волнуемся, переживаем!

Воин краснеет, начинает оправдываться.

— Нежить вся разбежалась, — пресекаю я его жалкие попытки. — Отрубы, как нас увидели, рванули во все ноги, еле догнали. А остальные — порятались.

Принцесса награждает меня укоризненным взглядом, но на меня такое не действует.

— В следующий раз тебя с собой возьмем, — говорю.

— Вас, — укоризненно поправляет принц.

— И вас тоже. Мы идем, или еще зачем сбегать надо?

Ничего больше господам магам не нужно, все у них есть. Возвращаемся в Башню Мудрости, вверх по лестнице — куда лучше, чем вниз, желудок к горлу не прилипает. Всего-то пятьдесят шесть этажей — и мы на месте.

На подоконнике по-прежнему сидит Феникс. И спит. Эльф с отвращением рассматривает свой реллар.

— Пальцы устали, — жалуется он. — Надо было сразу ему колыбельную спеть, не догадался…

Понимающе киваю. Под эльфийскую колыбельную кто угодно заснет. Если не я ее исполнять буду.

В центре зала, на оплавленном полу, нарисовано нечто, посередине — круг. Сравнить не с чем, в природе таких зверей не существует, мне так точно не попадались. Отдаленно напоминает рукохвата, если у него половину хваталок отрезать.

— Это что? — спрашиваю ошеломленно.

— Нелинейная магическая фигура, — отвечает Релли. Умеет доступно объяснять, сразу видно — не кто-нибудь, Ректор Академии. — Принесли?

— Да, — принц с поклоном подает холстину.

— Отлично, символ смерти у нас есть. Теперь надо решать с символом жизни… господа, требуется палец, фаланга пальца. Есть добровольцы или бросим жребий?

Медвежонок смотрит на вновь обретенные пальцы и решительно прячет их за спину. Может, он порой соображает и медленно, но не дурак, не дурак…

— Я, — выступает вперед господин Иилкут. — Идея была моя, так что…

Страшно ему, и палец жалко, сразу видно, но все же вызвался. Уважаю, хоть и герр поганый, а парень неплохой. Только охотник из него не получится, куда ж ему, без пальца…

— Больно не будет, — улыбается ему Релли. — Не бойся.

— Я и не боюсь, — храбро отвечает господин маг, подставляя руку. Поспешно отворачиваюсь, чтобы не видеть то, что потом в кошмарных снах являться будет. Самолично палец отдать, надо же!

— Все, — объявляет Релли. — Теперь самое трудное — Феникса надо поместить в круг, символы расположить по углам…

Где тут углы, для меня загадка. Но маги умные, небось, разберутся…

— Надеюсь, сработает, — вполголоса говорит господин Излон. — Не пришлось бы повторять…

— Не беда. — успокаиваю его. — У господина Иилкута еще девять пальцев осталось…

Геррского мага передергивает, лицо бледнеет. Видать, лишних пальцев у него не осталось, а жаль. Вдруг и впрямь наперекосяк пойдет…

Маги спорят, как перенести Феникса в круг. Спрашивают эльфа, тот говорит, что помочь ничем не может, это ведь не совсем птица, а оживший огонь. Все взгляды устремляются на огнемагов (у герров их двое), те прячутся друг за друга.

— Зерна покрошить, — предлагает наивный Медвежонок. Его просят помолчать, если сказать нечего, но Релли неожиданно интересуется:

— А в самом деле, чем Фениксы питаются?

— Чистой энергией, — отвечает господин Иилкут.

— Тогда нам ему предложить нечего, — подводит итог Госпожа Ректор. — Еще предложения?

Предложения выдвигаются одно за другим. От заключения в силовую клетку до вызова нашей птичке подружки в круг (Медвежонок, просили же помолчать! Вот именно второго Феникса нам сейчас и не хватает! Тут с одним что делать, никак не придумаем! И с чего это ты, шляпа, решил, что это самец?)

— А сколько он весит? — интересуется господин Излон.

Оказывается, он вообще не весит. Он ведь из пламени.

Смотрю я на все это, и нехорошо мне становится. Вот проснется сейчас птичка, что делать будем? Говорят ведь, как о кукле деревянной, а ведь это то, что Потоп устроило! Как подумаю, в дрожь бросает, а им хоть бы что!

Релли делает жест рукой, споры разом смолкают.

— В общем, перенести Феникса мы не можем, — объявляет она. — В таком случает, остается одно — нарисовать нелинейную фигуру вокруг него самого.

Ошеломленное молчание. Усилием воли удерживаю челюсть на положенном ей от природы месте, чтобы на геррского мага не походить.

— А как? — озвучивает общую нехватку мыслей господин Иилкут.

— Строим вокруг Феникса плоскость, — охотно объясняет Релли. — Овеществляем ее, после чего рисуем все заново. Жалко, конечно, столько труда затрачено, но что делать…

— А рисовать как? — герры впадают в панику, господин Излон иронически улыбается. Вот оно, превосходство отечественной магии над подлым геррским колдовством!

— Левитировать кто-нибудь может? — интересуется Релли. Герры дружно трясут головами, как собака после купания. Улыбка господина Излона становится еще шире. Простых вещей не умеют, молокососы, а туда же, маги первой ступени!

— Тогда телекинезом, — предлагает Релли. Герры втоптаны в грязь, растоптаны и оплеваны сверху. По рожам видно, что этим, как его, умеют, но страшно не хотят, потому как либо сложно, либо тяжело.

— Или есть другие предложения? — ласково так интересуется Госпожа Ректор.

Единственное предложение было у меня, но высказывать его вслух я поостерегся. Вряд ли господа маги одобрят идею послать все к Звелу и разойтись из Руины по домам.

— Тогда за дело! — командует Релли, и работа начинается заново.

Это надо видеть. Команда геррских магов старательно выводит в воздухе контуры чего-то невидимого, Релли и господин Излон будто бы это невидимое подхватывают и распрямляют. За окном. На высоте пятьдесят шестого этажа.

Случись что — падать высоко, а уж долго как!

Стразу вспоминается сказка о портных-геррах, тех, что волшебное платье пошить решили для короля. Да, то самое, невидимое, в которое их в конце концов и обрядили. Так вот, очень похоже, что наши маги из тех самых портных и будут, я это дело примерно так и представлял. Движения — будто ковер невидимый взбивают да натягивают, только нет никакого ковра, точно говорю.

— Овеществляем, — командует Релли, и невидимый ковер все-таки проявляется. Ну, не ковер, это я для красного словца, не тряпочка даже. Потому как у этой штуки, чем бы она ни была, даже толщины нет. Я даже потрогать суюсь, не бывает же так, чтоб вообще без толщины, но меня отгоняют.

Дальше вообще что-то несусветное начинается. Релли и господин Излон висят в воздухе (опять же за окном) и что-то рисуют на волшебном коврике, остальные маги водят по воздуху руками, делая вид, что тем же самым занимаются, вот же бездельники! За них рисуют сами собой тоненькие кисточки, болтающиеся в воздухе.

— Вот это я понимаю! — говорю Медвежонку. Мог бы и промолчать, спит парнишка, умаялся. Ну и пусть его, а я посмотрю.

— Прервемся, — говорит господин Излон, весь мокрый и красный. — Не могу больше.

Релли согласно кивает, летание это над ковриком и ей нелегко дается. Садятся на полу рядышком, дышат тяжело, к флягам приложились. Герры, глядя на них, тоже работу бросили, и за фляги, как нюх подсказывает, с вином. Им-то летать не надо, стало быть, дальше пола не упадут, а нашим только хлебни лишку — костей не соберешь.

— За работу, — Релли поднимается, кивает эльфу. — А ты колыбельную свою повтори, упаси Единый, проснется не вовремя.

Да уж, обидно будет. Интересно, а как герры сами справится собирались? Ведь не умеют ничего, только надуваться от важности, как жаба через соломинку.

Работа кипит, Релли то и дело покрикивает на нерасторопных магов, требует стереть какие-то линии и заменить новыми. Все мечутся и суетятся, суетятся и мечутся… Кажется, я даже задремать успел, до того это мельтешение перед глазами утомило, но когда глаза открыл, ничего не изменилось. Разве что, фигура стала узнаваемой, та же самая, что на полу нарисована и не стерта до сих пор. И еще — Феникс был обведен кругом, что его нисколько не потревожило и не разбудило даже.

Эльф сидит рядом, чуть слышно перебирая струны реллара. Надо же, не наигрался еще! Меня это не удивляет, кого-кого, но не меня. Им волю дай, днями-ночами струны терзать будут, даже на еду не отвлекаясь.

— Все! — выдыхает Релли, устало садится на пол. — Доделывайте свою часть, господа. Нам с господином Излоном необходимо отдохнуть.

— Да уж, — подтверждает маг четвертой ступени. — Думал уже, не выдержу, сорвусь. А лететь высоко…

— Отсутствие практики, — укоризненно говорит ему Релли, тот послушно кивает. Господа герры смотрят с неимоверным уважением, они-то летать умеют не лучше меня. То есть, только вниз.

Господа герры поспешно доделывают свою часть работы. Даже слишком поспешно — Релли заставляет их трижды перечерчивать особо сложные линии, сверяясь с каким-то странным инструментом.

— Фигура готова, — докладывает господин Иилкут.

— Седьмой и восемнадцатый сектор проверьте, — говорит Релли. — Внушают сомнения.

Говоря откровенно, мне вся эта штука сомнения внушает. Но вслух об этом лучше не говорить, с магов этих станется меня же и перечерчивать заставить. А летать я не умею!

— Все в порядке, госпожа, — неуверенно говорит господин Иилкут. — Может, дело в отклонении плоскости?

— Проверь, — командует Релли, и герр бросается исполнять приказ.

— Нет, и здесь все в порядке, — доносится его голос некоторое время спустя.

Феникс открывает глаза, недоуменно смотрит на происходящее. Я судорожно сглатываю, пихаю в бок задремавшего эльфа.

— Играй! Быстро колыбельную!

Эльф начинает петь раньше, чем просыпается. Релли делает какое-то движение рукой, и нахлынувшая сонливость уходит, как вода в песок. Наверное, она не первый раз это проворачивает уже, только я внимания не обращал. А мог бы догадаться — эльфийская колыбельная действует на всех, кто ее слышит.

Зато Феникс снова закрывает глаза. Это радует, под его взглядом не очень-то уютно.

— Символы! — отрывисто командует Релли.

— Сначала — силы, потом — стихии. — добавляет господин Иилкут.

Я уж думал, что меня больше ничем не удивить. Ошибался. Нет, силы простенько выглядят — камень в одном углу, деревяшка — в другом, что-то блестящее (не золото ли?) в третьем, палец костяка — в четвертом, господина Иилкута — в пятом. А вот стихии…

Господин Урбляхх читает длинное-длинное заклятие, мне кажется даже, что он никогда его не закончит, и в округлой загогулине появляется… саламандра! Такая маленькая огненная ящерица никем, кроме саламандры, быть не может, так ведь? Герр отступает, другой, имени которого я так и не узнал, читает свое заклятье, капая под ноги водой из фляги, и в такой же точно загогулине появляется тритон. Тоже ящерица, только из воды, у нас в речке такие водятся. Третья — сама госпожа Релли, ее чары порождают крылатого дракончика, я таких не видел, как называется, не знаю. То же самое относится к сотворенному господином Иилкутом комку земли, в котором шевелится еще одна ящерка.

— Силы! — рычит госпожа Релли, и возложенные по углам вещицы начинают менять форму. Деревяшка прорастает листьями, металл (все же золото или нет?) обретает форму молота, который только кузнечикам по руке, камень обращается в нечто уродливое с пастью, из костяшки вылупляется костяк, из фаланги пальца — человечек. Надо же, как на господина Иилкута похож!

Смотрю во все глаза, словно на кукольный театр. Только бы получилось, только бы живыми отсюда выбраться! Как иначе я в деревне расскажу о том, что видел? Пусть не поверят, но рассказать-то надо! Да и Медвежонок подтвердит, хоть и дрыхнет, по обыкновению, без задних лап, пусть только попробует не подтвердить, уши вытяну на манер эльфийских.

— Здорово, правда? — рядом со мной присаживается господин Излон, заинтересованно наблюдающий за разворачивающимся действом. — Смотри, сейчас они будут создавать баланс, выравнивать уровень элементалей и сил, чтобы вектор…

— Давай лучше посмотрим, — поспешно обрываю его. Что-то меня опять в сон потянуло, а досмотреть надо непременно. Не так уж часто из мира Фениксов изгоняют, второго раза можно и не дождаться.

Господа маги сидят уже на коленях и занимаются непонятно чем. Релли, к примеру, растворяет в воздухе перо какой-то птицы. Именно растворяет, перо на глазах исчезает, как соль в кипятке. Господин Урбляхх сжигает на ладони, если не ошибаюсь, глаз василиска. Чем занимаются остальные, с моего места не видно. Зато видно другое. Ожившие фигурки меняются в размерах, одни уменьшаются, другие увеличиваются, некоторые линии на рисунке начинают разгораться серебром.

— Линии сил и стихий, — говорит господин Излон как бы для себя, чтоб лучше запомнить. — А вон та, золотая, и есть суммирующий вектор.

В самом деле, самая широкая линия наливается золотом… и меняет направление! Туда- сюда ходит, точно флюгер городской при порывах ветра.

— А когда вектор укажет на сектор перехода, это вон тот черный кружок, можно будет начинать читать заклинание, — голос мага дрожит в предвкушении.

— Только бы призраки не заявились, — высказываю мучающую меня все это время мысль. За окном-то уже темнота давно, если хранители эти вмешаться надумают, так самое время.

— Нежити в Золотой Город хода нет, — не задумываясь, отвечает господин Излон. — Смотри, смотри! Вектор набирает силу…

Вектор, если я правильно понял, та жирная линия, действительно набирал если не силу, то яркость точно. И все настойчивее приближался к черному кружку. Вот сейчас… нет, сейчас… еще миг и…

Коснулась! Сдерживаю рвущийся наружу радостный крик лишь из опасения разбудить Феникса. С проклятой птицы станется если не испепелить всю компанию, то вылететь в окно. Или просто пересесть на другое место. А вот что сделают господа маги с тем, кто засунул козлу под хвост всю их работу, лучше даже не представлять, иначе о спокойном сне забыть можно надолго.

— Фиксируем! — Релли не кричит, но от ее шепота дрожат стены. — Разом!

Над фигурой вздымается и опадает марево, фигурки застывают на месте.

— Господин Иилкут, — маг послушно открывает фолиант (как он его на весу-то держит, тяжелый ведь) и начинает заунывно читать заклинание. Самая важная часть ритуала… и самая неинтересная. В сон клонит неудержимо, щипаю себя за руку. Надо продержаться, недолго уже осталось.

Из самого заклинания не понимаю ни слова, и не удивительно — маг читает его наоборот. Читает долго, напряжение все нарастает, всех мучает один вопрос — удастся или нет? Шепотом читаю молитву Великому Рендому, сейчас нам нужна вся удача, сколько ее ни есть в мире.

Маг говорит все громче, голос его вибрирует, раскатываясь по всему залу. Феникс открывает глаза, смотрит на нас чистым пронзительным взглядом, у меня душа уходит в пятки, толкаю эльфа ногой.

— Нельзя, — шепчет Дон.

Голос господина Иилкута взлетает до немыслимых высот, резко обрывается. Маг указывает перстом (хорошо, не указательный палец ему откочерыжили) на Феникса.

Настоящая вьюга, вокруг свистит ветер, вьется снег. За спиной Феникса раскрывается черная дыра, воронка касается огненной птицы. Против ожидания, Феникс не пытается вырваться из плена, расправляет крылья и с криком исчезает в воронке.

— Щиты! — отчаянно кричит Релли, но маги уже трудятся вовсю. Волна пламени бьет в новоявленные защиты, откатывается, бьет снова, уже слабее. С треском рассыпается чей-то щит, но другие маги тут же прикрывают незадачливого собрата. Огненные волны все слабее, но и маги едва живы, отдали все силы. В какой-то миг мне кажется, что живым нам отсюда не выбраться, но именно в этот момент огонь исчезает, оставляя после себя лужицы расплавленного камня.

— Все! — облегченно выдыхает господин Иилкут и растягивается на полу без сил и, кажется, даже без сознания. Остальные маги выглядят не лучше, даже Релли словно месяц землю копала без сна и перерывов на обед.

— Великое дело сделали, — негромко говорит господин Реетарт, а принцесса визжит от восторга и обнимается с геррским принцем.

— Это Огненный Потоп был напоследок? — спрашиваю господина Излона.

— В миниатюре, — отвечает он и, видя мое недоумение, тут же поправляется. — В сильно уменьшенном варианте. Для одного отдельно взятого зала.

— Тогда почему мы живы еще? — спрашиваю.

— Круг, в котором сидел Феникс, был хорошо защищен, — охотно объясняет он. — Собственно, он должен был впитать всю энергию, которую объект мог выплеснуть, туда столько силы вкачано, ты даже не представляешь. А получилось… ты видел.

Киваю задумчиво. Еще чуть — и нас сожгло бы, как незадачливого господина Деррана. Тоже, наверное, в расчетах ошибся.

Ведь Огненный Потоп вызвало не появление Феникса, а его песня. И наше счастье, что он не успел ее спеть напоследок.

А ведь собирался!