30 июля 2013 года

— Он у нас, Иван Сергеевич. Все нормально, мы успели, — Виктор с плохо скрываемой гордостью докладывал Черепанову об итогах поездки в Крым. — Сегодня вечером заеду за вами, и поговорим с гостем уже на нашей территории. Думаю, это лучший вариант. Согласны?

— Добро, жду к семи, — согласился Черепанов. — Вы уж там, пожалуйста, с ним аккуратнее.

— Обижаете, Иван Сергеевич. У нас он как самый дорогой гость. Как говорится, напоен, накормлен и спать уложен. Правда, сначала порядком перетрухнул и пока не понимает, что к чему и где находится, — хохотнул в трубку Виктор, явно довольный своими действиями. — Но, когда сообразил, что не у ментов, сразу успокоился. Ха-ха, а еще говорят, что наша милиция нас бережет…

— Это я уже где-то слышал. Ладно, не будем о милиции всуе, — прервал философствования Виктора Черепанов и положил трубку.

В кабинете было тихо. И вдруг, движимая легким июльским ветром, в окно стукнула ветка каштана. Он выглянул: внизу, на улице, в полную силу разгулялось лето — пора очередных отпусков и веселых развлечений. Иван уже и забыл, когда в последний раз выезжал куда-нибудь вместе с Ольгой и Лешкой. Половина сотрудников его телекомпании — в летних отпусках, а он, как двадцатилетний пацан, без устали работает и работает.

В молодости Иван всегда руководствовался принципом: сначала ты работаешь на авторитет, а потом авторитет работает на тебя. Так уже и молодость давно прошла, и авторитет вроде бы заработал, а остановиться все не можешь. Или работа стала первой необходимостью, основным, так сказать, инстинктом? Говорят, миллионеры и миллиардеры продолжают много работать не из-за денег — ну сколько человеку нужно? Работают, потому что уже не могут по-другому жить. У них в организме вырабатывается особый фермент азарта, неуспокоенности, дальнейшего успеха — в общем, черт знает чего, но уж точно не желания самих денег. Вот так и у него: казалось бы, не имей он с этой работы ни копейки, все равно бы продолжал пахать, ну а тяга к приключениям и дополнительной порции адреналина — это как наркотик, без которого Черепанов себя уже не представлял.

Наверное, в прошлой жизни, если она, конечно, существовала, он был буревестником — покорителем морских просторов и вечным скитальцем. Или постоянно ищущим новых берегов крапчатым лососем, мечущимся по водам среди морских хищников, но всегда возвращающимся к родным истокам умирать.

Черепанов снял трубку и набрал номер Заборского.

— Привет, сыщик! — привычно поздоровался он. — Докладываю: сынок на месте. В шесть сорок пять сбор в моем в кабинете — выезжаем на рандеву. Кстати, «Шипром» можешь не одеколониться и галстук под цвет китайских кроссовок можешь тоже не подбирать: девушек за сорок, таких как ты любишь, там не будет, так что расслабься.

— Понял, — отозвался Виталий и, выдержав паузу, в свойственном ему стиле парировал: — Я так понимаю, что и вам, Иван Сергеевич, тоже ничего не обломится по этой части. Радуйтесь, что по этому случаю вам не придется доставать из пыльной коробочки дедовские ордена за трудовые подвиги на стройках пятилеток и прикалывать к своему двубортному пиджаку. Мне почему-то кажется, что наше рандеву произойдет в стороне от городского пенсионного фонда или же такого милого вашему сердцу клуба для тех, кому за пятьдесят.

Черепанов хотел было ответить в том же духе, но в это время с документами на подпись в кабинет вошла Аня, и «содержательный» разговор с Виталием завершился.

Одноэтажный особняк, к которому их привез «квадратный» водитель беляковского «порша», ничем особым не выделялся среди других строений на улице и, как большинство здешних домов, был спрятан за высоким бетонным забором серого цвета с неизменными перекрестными видеокамерами по углам.

— Это наш так называемый загородный филиал, — пояснил Виктор, заметив вопросительные взгляды гостей, и чему-то усмехнулся.

Пропустив автомобиль во двор, автоматические ворота тотчас закрылись.

— Сегодня шефа не будет. Степан Степанович уехал в срочную командировку, кажется в Киев, — сообщил Виктор, когда все вошли в дом. — Велел нам самим переговорить с гостем, а ему доложить результат. Какие-то возражения есть?

— Ну, как решил хозяин, так тому и быть, — заметил Черепанов.

— Сначала поужинаем или сразу перейдем к делу?

— Неплохо бы поужинать, если, конечно… — оживился Заборский, но, поймав уничтожающий взгляд Черепанова, тут же поправился: — Перекусим после разговора. Так сказать, делу время, а потехе час, верно, Иван Сергеевич?

— Тогда пойдемте, он в дальней комнате, — жестом указал Виктор вглубь дома. — Совсем загрустил хлопец, никак не может прийти в себя.

На диване сидел парень в видавшей виды футболке и джинсах. Завидев гостей, он с тревогой поднял голову. В его глазах затаились настороженность и испуг.

— Здравствуй, Олег, — спокойно сказал Черепанов, оценив состояние молодого человека. — Не бойся, мы твои друзья и ничего плохого тебе не сделаем. Нам нужно выяснить некоторые детали дела, в котором ты косвенно замешан. Сиди, сиди, Олег! И мы присядем, потому как нам предстоит непростой разговор. Сначала я изложу некоторые факты, а потом ты, если захочешь, ответишь на наши вопросы.

Судя по подавленному виду, слова Черепанова парня не успокоили. Он затравленно переводил взгляд с Виктора, расположившегося в дальнем углу комнаты, на Заборского, занявшего высокий стул у окна.

— Кто вы и зачем привезли меня сюда? Я никому ничего плохого не сделал, и вы наверняка ошиблись. Ребята из бригады будут меня искать. Отдайте телефон… — Олег говорил отрывисто и несколько бессвязно, было видно, что он напуган.

— Еще раз прошу тебя, успокойся, — доверительно произнес Черепанов. — Мы пришли, чтобы помочь тебе. Да и находиться здесь для тебя безопаснее, чем на стройке. Для начала попей-ка водички…

Он протянул парню небольшую бутылку с минеральной водой и, указывая взглядом на Заборского, объяснил:

— Мы журналисты. Меня зовут Иван Сергеевич, его — Виталий, а это наш помощник Виктор. Мы ведем собственное расследование дела об ограблении одного богатого дома и совершенном там убийстве, которые произошли в начале этого месяца. Думаю, ты в курсе событий, потому что в этом доме работает твоя мама, Виктория Михайловна Сливко. Ведь ты Олег Рудольфович Сливко, студент института культуры, не так ли? Вырос в бедной семье, твои родители разошлись десять лет назад, когда ты был еще маленьким. Я все правильно говорю?

— Девять, — буркнул парень и снова покосился на Заборского.

— Что девять? — с недоумением переспросил Черепанов.

— Прошло девять лет, как от нас ушел отец.

— Пусть девять, сейчас не это главное. Важно другое. Твоя мама оказалась замешанной в истории с похищением драгоценностей и убийством хозяйки дома. Думаю, что это произошло по недоразумению. Но в милиции так не считают, поэтому твоя мама в настоящее время задержана и находится в следственном изоляторе.

Судя по тому, как изменилось выражение лица Олега, он ничего об этом не знал. Или был хорошим актером.

— Для тебя это новость? — напомнил о себе Заборский.

— Вы говорите неправду. Моя мама не могла этого сделать, — парень едва не плакал.

— Что не знал об аресте матери, можно принять на веру, — заметил, поднимаясь, Виталий. — Но неужели она не рассказывала тебе о происшествии в доме Беляковых?

— Рассказывала, — не стал отрицать Олег. — Мама тогда очень нервничала. Говорила, что украли ювелирные украшения, да еще убили хозяйку, которая неожиданно возвратилась домой и застала грабителей. Но… — он осекся, его руки дрожали. — Я не верю, что мама имела к этому отношение. Она не могла взять чужого. У нее были отличные рекомендации от всех прежних хозяев. Можете у них спросить.

— Уже спросили, — успокоил парня Черепанов.

— После того случая в доме Беляковых мама очень переживала, постоянно плакала, — рассказывал Олег. — Однажды у нее даже было плохо с сердцем, и я вызывал «скорую». Такой расстроенной я видел ее второй раз в жизни.

— А когда первый? — поймав его на слове, поинтересовался Заборский. — Наверное, когда они расходились с отцом?

— Нет, позже. Можно сказать, совсем недавно, — ответил парень и замялся. — Однако это… ну… к ограблению никакого отношения не имеет.

— Давай, Олег, мы сами решим, что имеет отношение к делу, а что нет, — со строгостью в голосе перебил его Черепанов. — Так что же недавно случилось?

Тот снова замялся, но все-таки заговорил:

— Эта история произошла со мной примерно месяц назад, незадолго до ограбления Беляковых. Я собирался на вечеринку с ребятами из своей группы, ну, с которыми в институте учусь, а тут одна знакомая, ее зовут то ли Алла, то ли Элла — мы познакомились накануне в клубе, — вдруг позвонила и предложила встретиться. Почему бы и нет? Она девчонка симпатичная. Короче, мы встретились. А когда прогуливались по парку, она сунула мне в карман какой-то пакетик с белым порошком. Сказала, что вечером может пригодиться для поднятия настроения.

Я уже подходил к дому, когда меня остановили сотрудники милиции в гражданском. И сразу — в карман. В общем, порошок оказался наркотиком. Меня отвезли в отделение милиции. В присутствии двух незнакомых парней, как бы свидетелей, составили протокол, а потом предложили сообщить обо всем маме. Я понял, что будут требовать деньги. Только за что? Про ту девчонку из парка они и слышать не хотели. Я, конечно, позвонил маме, и она тут же приехала.

— Хорошо, верим. Что дальше? — поторопил его Черепанов.

— А дальше с одним из милиционеров мама вышла на улицу, и они долго о чем-то беседовали. Короче, часть денег она отдала сразу. А остальные пообещала принести через несколько дней.

— Это она так сказала? — Черепанов переглянулся с Заборским.

— Да. Вскоре меня отпустили… После того случая мама со мной долго не разговаривала. Ясно, была сильно расстроена случившимся, хотя я не раз клялся, что к наркотикам никакого отношения не имел и не имею. Я… ну… не болен этим.

— Сколько же твоя мама заплатила милиции? Она тебе призналась? — Черепанов сверлил глазами парня.

— Нет, точную сумму не называла. Но я понял, что денег отдала много. Только вот где она их взяла, не знаю. Может, заняла у кого? Вот я и решил ей помочь. Поехал в Крым на шабашку — работаю в строительной бригаде. Ведь все равно летние каникулы, свободного времени много. А тут вы, — при этом парень перевел взгляд на Виктора, — можно сказать, силой забрали меня и привезли сюда. Так вы правда не из милиции? Отдайте мой мобильник, я хочу поговорить с мамой! Да и ребятам из бригады нужно сообщить, что я в порядке. Ну пожалуйста, очень прошу!

Как бы размышляя, какое же принять решение, Черепанов сначала посмотрел на Виктора, затем перевел взгляд на Заборского.

— К сожалению, звонить нельзя. Да и у твоей мамы, боюсь, сейчас телефона тоже нет. Давай, Олег, поступим так: мы передадим ей твой пламенный привет сами, как только появится такая возможность. А ты еще какое-то время побудь здесь. Это нужно прежде всего для твоей безопасности. Ну а деньги, которые ты мог бы заработать в Крыму, тебе возместят. Но… — в этом месте он сознательно выдержал паузу, — при одном условии: ты будешь сидеть тихо, как мышь в норе.

— И как долго мне в этой «норе» сидеть? — не удержался Олег Сливко.

— Без лишних вопросов, хорошо, парень? Да, и еще. Скажи, ты смог бы узнать или описать милиционеров, которые тебя задержали, а потом вымогали у мамы деньги? Кстати, они представились? Или, быть может, свои документы показали?

— Не помню, может, и показывали. Вы лучше у мамы спросите. Впрочем, — парень вдруг оживился, — если дадите бумагу и карандаш, я, пожалуй, смогу их нарисовать. У меня неплохо получается.

— Это уже кое-что. Дай ему все, что нужно, Виктор, пусть попробует, — попросил Черепанов.

— Надо, чтобы было хоть какое-то сходство, — включился в беседу молчавший до сих пор Виктор. — А карандаши и бумагу мы тебе сейчас занесем.

— В какое, говоришь, отделение тебя отвели? В Ленинское? — прокручивая что-то в голове, спросил Черепанов.

— Нет, в Московское. Меня везли на машине.

— Усек, доктор Ватсон? — Иван вопросительно посмотрел на Заборского. — Ну ладно, Олег, нам пора. И не подведи нас, пожалуйста.

Пожав парню руку, они вышли во двор.

— Ну что, примемся за ужин? — напомнил Виктор. — За столом и обсудим наши дела.

— Поддерживаю, — обрадовался Заборский. — Время позднее, пора и о себе подумать.

Не успел он выкурить сигарету, как последовало приглашение к столу. По-видимому, Виктор распорядился обо всем заранее. Ужинать предлагалось на свежем воздухе.

— Вот это сервис! — воспрянул духом Виталий, обозревая то, что стояло на столе. — Учитесь, Иван Сергеевич, как надо организовывать досуг и кормление персонала. А здоровое питание, между прочим, залог славной и продуктивной работы. Это еще кто-то из великих сказал, может даже Владимир Ильич Ленин, когда отдыхал в шалаше, а Надежда Константиновна…

Что делала Надежда Константиновна, Заборский рассказать не успел: у него в кармане запищал мобильник.

— Что-то мне подсказывает, что это женушка беспокоится, — предположил он.

— Но она же знает, что ты со мной, — напомнил Черепанов.

— В том-то и дело, что знает… Оттого и беспокоится.

— Ладно, балабол, успокой жену. А я пока тоже позвоню.

Черепанов вышел из беседки, а когда вернулся, на Виталии не было лица. Виктор тоже сидел в напряжении, как сжатая пружина. К еде они так и не притронулись.

— Что случилось, Виталий? Дома неприятности?

Заборский с ответом не торопился. Налив в стакан воды, он медленно выпил ее.

— Это была не жена, — наконец заговорил он. — Это капитан Сидорченко отзвонился. Боюсь, наше дружеское застолье плавно перейдет в поминальный ужин. Капитан уже выехал в СИЗО: час назад в своей камере найдена повешенной Виктория Михайловна Сливко.