Чем же занимался Олав после счастливого избавления от смертельной угрозы, нависшей над ним? В «Саге об Олаве Трюггвасоне» говорится, что Олав жил при дворе конунга Вальдамара, имел большую дружину и воевал с язычниками. Когда Олаву исполнилось восемнацать лет, он вступил на тот путь, которым шли его отцы и деды. Под его предводительством викинги напали на Борнхольм, желая поправить свое благосостояние за счет его жителей. Потом шторм отнес корабли Олава к берегам Венланда, в котором правил король Болеслав. Красивый юноша влюбился в дочь короля Гейру. Принцесса согласилась стать его женой. Однако их брак не продлился долго. Через три года Гейра заболела и умерла. Олав снова стал викингом. Теперь он сосредоточил все свое внимание на том, что происходило на западе. Он сражался в рядах норманнов в битве при Мэлдоне и показал себя отважным воином. Уже в сравнительно молодом возрасте Олав пользовался вполне заслуженной славой среди своих земляков.

В 90-е годы X века Олав стал союзником датского конунга Свена Вилобородого. Вместе с ним он совершал набеги на западные страны. География походов с его участием достаточно широка: Нортумбрия, Уэльс, Шотландия, Камберленд, Гебриды, остров Мэн и Франция.

Неизвестно, что заставило Олава принять христианство. Был ли его выбор вполне осознанным или же он был продиктован соображениями политической конъюнктуры? Возможно, после неудачной попытки викингов захватить Лондон Олав решил улучшить свои взаимоотношения с королем англосаксов, чтобы в будущем воспользоваться его поддержкой. Так или иначе, после своего крещения Олав ни разу не нападал на Англию, выполнив свое обещание, данное королю и зафиксированное «Англосаксонской хроникой».

Вернувшись в Норвегию, Олав наконец-то одолел своего соперника ярла Хакона и был провозглашен конунгом на тинге в Трандхейме.

Ничего хорошего современникам правление Олава сына Трюггви не принесло. В XIII веке авторы саг предпримут поистине титанические усилия, чтобы представить этого конунга в образе легендарного героя, пекущегося о благе своих подданных и торжестве христианской религии в языческих странах. Правда, от непредвзятых наблюдателей не смогла укрыться некая двойственность его натуры – натуры человека, только недавно принявшего христианство и еще не вполне освободившегося от языческих заблуждений.

Не жалея своего красноречия, Адам Бременский изобличает Олава в увлечении оккультными науками. Норвежский конунг был знатоком магии и колдовства. В частности, он умел гадать по птицам. Неспроста его называли Кракабен, что значит Воронья Кость. Одним словом, если верить Адаму, Олав своими заблуждениями вверг страну, т. е. Норвегию, в ничтожество и вообще был крайне несимпатичным типом. Адам имел все основания недолюбливать Олава сына Трюггви хотя бы потому, что последний отдавал явное предпочтение англосаксонским клирикам, а не епископам гамбургско-бременской епархии, считавшейся оплотом папской курии в скандинавских странах. Впрочем, на фоне безудержных восхвалений Олава Трюггвасона со стороны норвежских и исландских авторов обвинения Адама подобны гласу вопиющего в пустыне.

Все мы не без греха. И если Олав время от времени прибегал к услугам прорицателей и колдунов, то это вовсе не означает, что он окончательно запродал свою душу дьяволу и отрекся от христианства. Подобное явление наблюдалось и на Руси. Там оно получило название двоеверия. В сознании людей подчас довольно причудливым образом переплетались старые и новые верования, правила благочестия, устанавливаемые христианской церковью, и традиции, доставшиеся в наследство от далеких предков. Совершенно очевидно, Адам просто несправедлив к Олаву сыну Трюггви и поступает так исключительно для того, чтобы выставить в более выгодном свете данов, к которым он испытывает симпатии.

Скорее, на основе широкого сопоставления фактов можно сделать вывод, прямо противоположный тому, который изложен в сочинении Адама Бременского. В годы своего правления в Норвегии Олав проявил себя как ревностный христианин. Его деятельность по насаждению новой религии вызывала все большее недовольство со стороны тех, для кого христианство являлось синонимом всего чуждого и враждебного. Коротко говоря, Олав сын Трюггви многими воспринимался как чужак, явившийся в Норвегию, чтобы искоренить старые обычаи. Чувство самосохранения должно было заставить этих людей объединиться и создать против Олава мощную коалицию как внутри самой Норвегии, так и за ее пределами.

Все, что сообщают англосаксонские и германские источники об Олаве, не совпадает с тем, что пишут о нем скандинавские саги. В совершенно ином свете предстает история обращения молодого конунга, которая больше напоминает фрагмент из жизнеописания какого-нибудь праведника, нежели закосневшего в своих грехах язычника. Для монаха Одда, автора «Саги об Олаве Трюггвассоне», благочестие и божественная избранность этого норвежского конунга – вопрос, не требующий обсуждений.

Одд приводит такой рассказ, нисколько не сомневаясь в достоверности своих слов. Однажды Олаву приснился пророческий сон. Если конунг Вальдамар, княгиня и многие люди, поклоняющиеся языческим божествам, не станут христианами, то они обречены на мучение. Проснувшись, Олав со всей серьезностью отнесся к увиденному им сну. Конунг решил во что бы ни стало избавить население Гардарики от языческих суеверий. Он велел своему войску собираться в Гиркланд (т. е. в Грецию) и, воспользовавшись попутным ветром, отправился в дорогу. В Греции молодой варяг встретил славных проповедников, которые обучили его той вере, которую он видел во сне. Затем он встретил одного епископа, который крестил его. Олав попросил епископа отправиться на Русь, чтобы распространить новую веру среди ее жителей. Епископ согласился, но с условием, что Олав поедет вместе с ним и будет способствовать ему в его начинаниях.

Олав вернулся на Русь и стал убеждать Вальдамара и его супругу принять христианство. В своих речах Олав выступает как поднаторевший в богословских вопросах проповедник. Сразу видно, что за этим образом стоял ученый монах Одд, вложивший в уста Олава мысли, почерпнутые им из богословских трактатов и проповедей его современников.

Конунг сопротивлялся до последнего, в то время как княгиня была более склонна обратиться в новую веру. Она встала на сторону Олава, приложив все свое красноречие к тому, чтобы убедить Вальдамара и его подданных стать христианами. В конечном счете Вальдамар и его приближенные уступили настойчивым призывам Олава и княгини и приняли крещение. После чего был крещен весь народ [46] .

Можно много рассуждать о том, насколько достоверна версия Одда, но нельзя отказать ученому монаху в чувстве историзма, глубоком и точном восприятии исторических реалий. Одд нисколько не сомневается в том, что Олав, довольно продолжительное время находившийся при дворе князя Владимира, мог быть крещен кем-то из греческих епископов. Надо признать, что его точка зрения выглядит гораздо более предпочтительной, чем вышеупомянутое сообщение англосаксонской хроники. Конец X века был временем распространения православия на Руси. Знатный варяг, чтобы заслужить расположение великого князя и продвинуться вверх по служебной лестнице, должен был принять христианство. Такое предположение вовсе не кажется обоснованным, особенно в свете того обстоятельства, что в то время сам факт принятия христианства имел огромное моральное и политическое значение. Церковь нуждалась во все большем количестве последователей, принадлежавших к знати, и Владимир как ревностный поборник христианства должен был помогать епископам в деле обращения своих приближенных.

Одд уверяет читателей, что Олав принял христианство не на западе, в Англии, а в далекой Греции. Таким образом, не исключено, что Олав, совершая свои набеги на Англию, уже не был язычником. Все рассказы о его крещении в англосаксонской письменной традиции не более чем красивая легенда. Впрочем, возможен и другой вариант. Олав вторично принял крещение в Англии, руководствуясь чисто политическими соображениями, о чем мы говорили выше.

Успехи Олава в самой Норвегии были более скромными. Предпринимаемые им усилия по христианизации норвежских земель наталкивались на упорное сопротивление его врагов. В числе тех, кто выступал против Олава, были не только закоренелые язычники, но и христиане. Ведь речь шла не столько о мерах конунга, направленных на распространение христианства в Норвегии, сколько о том, что благодаря этим мерам Олав сможет значительно укрепить свою власть. В свою очередь, это угрожало положению норвежской знати, привыкшей бесконтрольно распоряжаться в своих владениях.

Если бы лагерь врагов Олава ограничивался лишь одними норвежцами, недовольными правлением своего конунга, вряд ли тогда судьба Олава завершилась бы столь драматично, как об этом повествуется в сагах. Все обстояло гораздо сложнее и запутаннее. Похоже, к 1000 году против Олава сложилась международная коалиция, в которую вошли такие могущественные властители, как датский конунг Свейн Вилобородый и шведский конунг Олав Шетконунг. К ним примкнул ярл Эйрик. Что могло объединить этих столь разных по складу характера и жизненному опыту людей? Неужели только ненависть к Олаву сыну Трюггви? Личная неприязнь, скорее всего, здесь ни при чем. Многое, если не все, диктовали конкретные политические интересы каждого из членов коалиции. Разумеется, эти интересы были тесно связаны с территориальными приобретениями, которые можно будет сделать в случае победы над Олавом. Так что положение, в котором оказался Олав в описываемое нами время, позволяло думать, что между ним и его врагами очень скоро разразится война, которая решит судьбу Норвегии.

В 1000 году Олав предпринял военно-морскую экспедицию, относительно целей которой в источниках нет единого мнения. Создается впечатление, что Олав до самого последнего момента тщательно скрывал свои истинные намерения. И все же ему не удалось перехитрить своих врагов, которые разгадали его замысел и подготовили ему «встречу». По версии Снорри Стурлусона, силы коалиции многократно превосходили флот Олава. Предательство балтийских викингов, в последний момент оставивших норвежского конунга, явно не добавило боевого духа его воинам. Норвежцы были разгромлены в морской битве в узком проливе Эресунн. Потеряв всякую надежду на спасение, Олав прыгнул в море с борта своего корабля, носившего громкое имя – «Великий змей».

Версия Снорри не единственная. Адам Бременский говорит, что Олав по наущению своей супруги Тюри собрал флот и пошел войной на данов. Во время морского похода он был встречен своими врагами и вступил с ними в сражение, завершившееся поражением норвежцев. Чтобы не сдаваться своим врагам, Олав бросился в море и нашел свою смерть в его водах.

В этом мнения Адама Бременского и Снорри Стурлусона сходятся.

Гибель Олава сына Трюггви вернула Норвегию в прежнее незавидное положение. Страна была разделена между тремя независимыми властителями, подобно тому, как это было в давние времена.

Норвежцам на целых пятнадцать лет пришлось забыть о своем единстве. Свейну Вилобородому достался Вик, Олаву Шетконунгу – юго-восточные земли, а также восточные области. Ярл Эйрик получил в качестве лена все западное побережье. Однако влияние каждого из трех правителей в Норвегии было неравноценным. Вне всякого сомнения, первенство принадлежало Свейну, который в союзе с Эйриком контролировал большую часть Норвегии. Шведский конунг должен был удовольствоваться тем, что было получено им по договору со своими могущественными союзниками, и оставить всякую надежду прибавить что-нибудь к своим владениям.