Легкое покачивание тела Алекса из стороны в сторону длилось лишь одну-две минуты, но ему показалось, что прошла целая вечность, прежде чем он почувствовал твердь под ногами, именно твердь – плоскую, однородную и более твердую, чем любой материал Земли. Нечто, что напоминало бы сходство с растительностью, отсутствовало. Алекс стоял на совершенно плоском выступе, который в виде каменного обруча охватывал гладкую, уходящую вверх скалу, нижняя часть которой опускалась, не расширяясь, как на Земле, а напротив – сужалась до пика. Таких скал здесь было множество, черных и гладких, которые своими пиками вонзались во что-то, что разглядеть было невозможно. Полное отсутствие цвета кроме глянцево-черного и лилового, который к самому низу становился еще темнее и интенсивнее, добавляло этому миру угрюмой торжественности и жути одновременно. Находиться в этом мире было чрезвычайно тяжело – тело ощущало на себе тяжесть пространства, что выражалось как бы в затягивании тела в железный корсет, а душа испытывала особое духовное удушье. Сделав несколько осторожных шагов по черной плоскости, Алекс уловил странный шелест, шедший из глубины лиловой густоты. Звук был похож на то, как если бы большая птица судорожно хлопала крыльями, попав в силки, пытаясь вырваться на свободу. Обернувшись на звук, Алекс увидел нечто. Удивительно красивые, цвета охры крылья возникли перед ним. Необыкновенное существо висело в пространстве, повернувшись к Алексу спиной, голова существа была покрыта длинными, ниспадающими на плечи, черными, как смоль локонами – совсем как у человека. Что-то властное и повелительное чувствовалось во всем теле этого человекоподобного, сильного и огромного существа. Чего можно было ожидать от него – Алекс не знал и, затаившись, ждал развязки. Принять бой на узком уступе скалы было нереально, но собрать энергию в кулак и выставить ее как щит, на какое то время парализовав противника, было вполне осуществимо. Но существо бездействовало, казалось, оно ожидало чего-то, приспустив развернутые широкие крылья и прижав голову к своей могучей груди. Секунды тащились медленно, одна за другой, усиливая напряжение до предела. Предел наступил неожиданно, как удар молнии. Существо, висевшее в пространстве, сделав оборот, развернулось к Алексу и, вызывающе резко вскинув голову, откинуло волосы и открыло свое лицо. Алекс отпрянул к стене – настолько отталкивающе и ужасно было серое, как пепел, лицо существа. Черты этого лица совершенно ясно отражали хищную и безжалостную его природу. Сдержанная улыбка властелина, полная предвкушения, жуткой гримасой искажала это лицо. Так обычно улыбается охотник, наклонившись над раненой им беззащитной птицей, лишь с одной целью – убить, свернув ей шею. Существо подало в пространство какой-то неуловимый для Алекса сигнал, по которому из лиловой густоты, хлопая крыльями и передвигаясь зигзагами, поднимались множество крылатых существ. Это необыкновенное зрелище притягивало к себе, как притягивает пропасть стоящего на ее краю. Карнавал багровых крыльев завораживал, оторвать взгляд от этого красивого и жуткого зрелища было невозможно, оно манило, казалось, нет ничего более важного, чем это шествие. Все померкло, все утратило свой вес, даже жизнь Алекса воспринималась им, как нечто незначительное и второстепенное. Алекс потерял всякую остроту восприятия, всякую чувствительность, лишь пропасть влекла его. Сладостное желание – смешаться с крыльями этих существ, нарастало подобно лавине. И, когда желание шагнуть навстречу карнавалу стало нестерпимым, по правую сторону от Алекса, прямо из скалы, возник свет и погас. Этот совсем не яркий свет спас Алекса. Он словно проснулся от кошмара, будучи в нем на волоске от смерти, прижался к скале и, не оборачиваясь, не глядя вниз, поспешил туда, откуда возник свет. Скала таила в себе секрет – пещеру, вход в которую закрывал полог. Откинув его, Алекс шагнул вперед, но путь ему преградил еще один полог, из-за которого доносились неясные голоса и звуки, а сквозь дыры в нем как раз-таки и сочился слабый вязкий свет. Алекс не спешил за полог, он принял выжидательную позицию, нырнул в темноту между двумя пологами и затаился. Тут Алекс быстро привык к темноте, и единственное, что могло привлечь его внимание – это струйки света. Они, как сигнальные маячки, то исчезали, то становились насыщенными, сообщая о том, что за пологом происходит движение и кто-то периодически заслоняет источники света. Из этих же щелей сочился сладкий дурманящий аромат душных зелий. Аромат, как сладкий яд, был пленителен и опасен. Этот яд быстро усыпил сознание Алекса и вампирически тянул его туда, за полог. Алекс понимал – все, что происходит здесь, враждебно ему. Но его дрожащая рука уже тянулась к краю полога. Алекс приоткрыл завесу и из-за нее вырвался свет, сладкий дурманящий яд и клубы сизого пара, который непроницаемого застлал собой проход.

– Хватит медлить, входи! Я слишком долго жду тебя! – раздался властный женский голос, с обратной стороны завесы, изнутри пещеры.

– Кто ты? – откликнулся Алекс, пытаясь взбодриться.

– Войди и узнаешь. Или ты не мужчина? – ехидный, громкий смех неприятно резанул слух Алекса и красивая женская рука с тонкими пальцами, пройдя сквозь непроглядную пелену пара, возникла пред ним. – Дай мне твою руку, не страшись, ты, наверное, не осведомлен, но несметные толпы мужчин мечтают о встрече со мной, там на Земле. Они слагают поэмы обо мне, я дразню их во снах… Я, как жажда, не даю им покоя ни днем, ни ночью, охватываю душу тоской по себе невиданной и непознанной. Эти несчастные ощущают мое присутствие, они уверены – я близко, и тратят пол жизни, а то и всю жизнь на поиски меня, а я здесь, здесь… Войди же и тебе представится немыслимое наслаждение быть со мной.

Алекс, как во сне, потянулся к женской руке, до боли в глазах всматриваясь в замутнённый парами зелий силуэт женщины, столь близкой и столь недосягаемой.

– Кто ты? – едва услышав собственный голос, спросил Алекс.

– Ты спрашиваешь, кто я? Странно, ты не узнал меня? Ты обязан бежать на мой зов, как все – не помня себя. Так иди же в мои объятия, и ты достигнешь недосягаемого – мистического сладострастия.

Женская рука из клубов пара, как играющая своими когтями кошка, задвигала пальцами, жадно схватила руку Алекса и рванула ее на себя с силой, которую немыслимо было ожидать от существа женского пола.

– Смотри же! – голос нечеловечески мощный, отразившись от закругленных линий пещеры, сразил Алекса. – Я – страсть, я тоска, я грезы, я – Великая Блудница!

Алекс оказался в самом начале огромной пещеры, которая поражала своим богатством, аляповатым и грубым великолепием. Массивная, с закругленными линиями лепнина била через край, нескончаемые цепи фонарей с мутно-синими дымящими огнями в них гирляндами тянулись вдоль стен.

Пол пещеры был устлан толстым ковром, орнамент которого поражал своей бездарностью и представлял красные и черные квадраты, расположенные в шахматном порядке. Поразительно, но мощной женщины, которая без малейшего затруднения одним рывком переместила Алекса сквозь туман, он не обнаружил. А его взору предстала совсем другая картина. Масштабы происходящего совершенно поразили Алекса, да и действующих лиц здесь было без числа. Кишащая толпа, насколько мог охватить глаз, занималась сексом. Оргия почти не прерывалась. Пары располагались на ковре, каждая в своем квадрате. Сизый удушливый зной тонкой струйкой поднимался над квадратами, собираясь под потолком в огромные клубы, и уходил вглубь пещеры. Здесь никто не удостаивал вниманием соседние квадраты. Каждая пара была самозабвенно и полностью поглощена друг другом. Не последняя роль в происходящем возлагалась на зелья, они кружили голову, вызывали дурноту и одновременно порождали дикий восторг и рабское поклонение всему происходящему. Ближайшая к Алексу пара распалась, словно лопнуло звено нескончаемой цепи и этим нарушило и приостановило хорошо отлаженный процесс. Алекс понимал, что происходит нечто странное – звенья цепи рушились, размыкая пары. Он пытался распознать причину случившегося сбоя, но не смог и ему ничего не оставалось, лишь наблюдать за тем, как молодая женщина поднялась со своего ложа, завораживая нестерпимо влекущей грацией, красотой тела и шагнула ему навстречу. Алекс понял, причина всему – он. Женщина шла плавно и бесшумно, как кошка, каждое ее движение располагало к себе, руки ее были распахнуты для объятий. Но сердце Алекса сжалось, пытаясь спрятаться, как если бы ему навстречу шла, мягко ступая, уверенная в себе смерть.

– Ты меня ждешь? Я знаю, меня, – голос женщины был гибок и приятен.

Но от чего-то в этом чудном голосе Алексу слышалась умело сдобренная сладостью ложь, духовная гибельность… И Алекс не ответил.

– Молчание – знак согласия… Я с нетерпением жду твоих объятий! Откуда ты такой взялся – молодой, чистый… Здесь все больше сексуальные маньяки, убийцы, совратители… А я… я их вдохновительница! Только и всего.

Алекс перекинул взгляд на мужчину, оставшегося одиноко лежать в своем квадрате. Мужчина был до неприличная худ, вернее, его тело выглядело высушенным и напоминало мумию. Сморщенное его личико исказила недовольная гримаса, он, как младенец, потерявший соску, беспомощно сучил ножками, пытался ползти за красавицей, капризно и мучительно тянул к ней свои тощие ручки. Наконец, иссохший «младенец» беззвучно заплакал, закатываясь, не проронив ни одной слезы, да и откуда могла взяться хоть капля влаги в этом теле. Наплакавшись, вздыхая и всхлипывая, мужчина что-то быстро шептал вдогонку своей избраннице. До слуха Алекса дошло лишь одно слово – «люблю».

– «Люблю»! – Громовой холодный смех потряс пещеру. – Ты слишком самонадеян, – женщина негодующе взглянула на беспомощное тельце. – Я была уверена, что ты не знаешь этого крамольного слова. Не смей произносить этого в моих покоях! Низшая свобода, вот что для тебя естественно! Запомни: ты лишь раб сам себе, как и все тут. Это рабы, и эти, – она тыкала пальцем в толпу. – Их жизни – пьяный разгул, они липкие, мутные, сладострастные и злобные.

– Он маньяк и убийца? – осторожно спросил Алекс. – И ты его вдохновила на его грязные «подвиги»… Ответь, я все правильно понял?

– Этот, – красавица брезгливо тронула мужчину ножкой. – Не смеши меня, он слишком мелок, но как ты правильно заметил – я, я вдохновила его. Он был поэтом, интеллектуален и красив. Он желал необыкновенных неземных, мистических чувств – он звал меня. Я пришла, он гнался за мной всю жизнь и вот он здесь. Они мое стадо, – красавица окинула взглядом пещеру. – А я одна на всех – вдохновительница.

– Ты зря торжествуешь, они освободятся и поднимутся в высшие миры. И там… братья синклита будут врачевать их души. Они возродятся.

– Ты – фантаст и совершенно не знаешь здешних законов. Пред этим, – красавица больно ущипнула рыдающего младенца-старика, – солнце не встанет уже некогда. Впрочем, я сама его никогда не видела и о солнечном свете не имею представления.

– Для него нет спасения?

– Конечно, нет!

– Не верю!

– Придется поверить. Ну, ладно, так и быть, я солгала – спасение есть, но только никакие воины Света или там братья синклита не смогут его спасти. Только он сам.

– Верится с трудом, что этот человек в состоянии чем-то помочь себе. Не говоря уже о спасении самого себя.

– Да, физически он саморазрушается, но, видишь ли, у него есть душа, а она все знает и помнит. Одно единственное незначительное воспоминание способно спасти его и поднять в высшие миры. Это воспоминание – ненавистная для всех живущих в этих мирах любовь. Любовь чистая, не требующая ничего взамен – к женщине или любовь женщины к нему. Но он не вспомнит об этом никогда, я не дам, для этого я здесь. – Красавица победно рассмеялась.

– Ты не посмеешь этого сделать! У каждого есть выбор, даже здесь, даже для тебя.

– Я сделала свой выбор, я – Великая Блудница и служу Темному Властелину.

– Интересно, что может дать тебе Темный Властелин? За что ты ему преданна? Нарушаешь законы, а с тебя как с гуся вода.

– Я получила огромную, неизмеримую власть вот над всеми этими, – красавица обвела взглядом пещеру. – Без всякой ложной скромности могу сказать, моя власть распространяется весьма широко за пределы этого мира, в другие миры, в том числе и на Землю.

– Твоя власть может рухнуть в одночасье, с легкостью.

– Интересно, кто посмеет меня лишить ее, может быть, горячо любимые тобой воины Света? – в голосе красавицы отчетливо слышались оттенки ненависти, при том лицо ее было непроницаемо, как и прежде.

– Князь Тьмы сам и лишит… незаменимых не бывает… ты просто надоешь ему. Вот и все.

– Никогда, – уверенно ответила красавица.

– От чего же – никогда?

– Гаввах! Самый сладостный. Видишь эти белые клубы испарений над потолком пещеры – это гаввах, – не без гордости поведала красавица. – Он струится лишь в обиталище Гагтунгра. Никто не смеет воспользоваться этим гаввахом, даже во сне. – Блудница с удовольствием засмеялась. – Иначе сон станет для них явью, которую они не видели даже в самом страшном сне. Как тебе такой каламбур? А если серьезно, то лишь самые достойные, избранные, могут иногда вкушать этот гаввах в присутствии Князя Тьмы, как великую награду. Теперь ты все понял? Ты еще очень маленький, и не тебе проявлять беспокойство о моей судьбе. Запомни – я Великая Блудница! – голос красавицы отразился от округлых стен пещеры, поколебав дымные огни, едва не затушив их и нутро пещеры вернуло голос назад странным эхом.

– Я! Я! Я Великая Блудница! – слышались голоса отовсюду.

Из глубины пещеры сотни красавиц стремились навстречу Алексу, и каждая из них утверждала – она Великая Блудница. Они двигались уверенно и тяжеловесно, как монстры, что полностью противоречило их внешности.

– Ты удивлен? Я улавливаю нечто похожее на страх, идущий от тебя, и мне это приятно. Не бойся, я одна и меня одновременно много – я многолика. Каждый мой лик – это лишь образ, что тайно вы лелеете в своих грезах, иссушая свою душу и погибая. Интересно, какой ты видел меня? Такой? – красавица бегло провела руками по своему телу, так, как если бы поглаживала бесконечно дорогую ей вещь… и сменила внешность.

Теперь она была нага, лишь лоскут коричневой ткани или, может быть, кусок кожи какого-то животного складками покрывал ее прекрасное смуглое тело. Браслеты из черного метала, как змеи, хищно обвивали ее руки по локти. Волосы черным глянцем струились по плечам и спине ее. Алекс опустил глаза. Какой-то внутренний запрет не давал ему взглянуть в лицо Блуднице, он боялся ее глаз, их мистической, вампирической силы. Но после некоторых колебаний он все же решился, и… ничего не произошло. Блудница стояла, прикрыв глаза, томная и манящая.

– Ты красива, – зачарованно, одними губами произнес Алекс и осторожно, тыльной стороной руки провел по ее щеке. Красавица подалась ему на встречу и распахнула ресницы. Предательский холодок тонкой струйкой пробежал по спине Алекса – из очей красавицы светила непроглядная жуткая мгла.

– Не спорю, да, я красива, я само совершенство. С этой минуты и ты мое стадо, – нетерпящим возражения голосом произнесла Блудница. – Иди же в мои объятия, – Блудница потянулась к Алексу, что-то коварное, змеиное чувствовалось в ее движениях. Одной своей ногой она обвила ноги Алекса, руками заскользила по его плечам, и ему на мгновение показалось, что ее тело, соприкасаясь с его одеждой, холодно шелестит, как змеиная кожа. – Я знаю, ты не любил никого, и с этой минуты ты мой раб и раб себе.

Эти слова Блудницы магическим образом отняли волю Алекса, и он закрыл глаза, ощущая гибельность удушливых зелий и пластилиновую податливость своего тела чужим, жадным рукам.

Малый, но яркий внутренний свет все еще мерцал в его душе и давал ему силы стоять и осознавать себя.

– Один, только один поцелуй и ты навеки мой, – шептала Блудница, и он почувствовал, как мягкие, но холодные губы Блудницы прикоснулись к его губам.

– Алекс! – знакомый женский голос, тот самый, который он слышал когда-то во время его технического сна, вдруг ясно и требовательно позвал его. – Очнись, Алекс, скинь с себя чары зла, не дай себя погубить. Я люблю тебя! Я люблю тебя с той самой первый минуты твоего появления на свет! – голос лился струйкой из глубины сердца и вскоре, совсем осязаемо, заполнил Алекса светлой волной.

Дышать стало легко и свободно. Он с удовольствием вздохнул полной грудью и уловил слабый, но отвратительный запах тлена.

– Как? Не может быть! Только не это… она любит его! – отвратительным голосом воскликнула Блудница, а Алекс почувствовал, как нечеловеческая сила сдавила его тело, увлекая вниз на ковер. – Ты – мой! – кричала Блудница. – Ты не посмеешь вот так, просто уйти!

Но Алекс чувствовал все новые и новые приливы живительной силы, он отчаянно сопротивлялся и вскоре смог открыть глаза.

– О… нет! – это все, что он мог произнести, к его горлу подкатила тошнота, тело бил озноб. Вместо красавицы его обвивало отвратительное полуистлевшее тело женщины, обладающее нечеловеческой силой и тяжестью.

– Ты видишь меня настоящую?… Знаю, что видишь, а зря. Одна единственная женщина любит тебя, ты не помнишь ее, но ее душа все еще отчаянно борется за тебя! – Блудница откинула голову от плеч Алекса, задев серыми, побитыми тленом волосами его лицо. И Алекс увидел настоящее лицо Блудницы – это было лицо зла, беспощадное, коварное, не привыкшее отступать, а из пустых глазниц на него смотрела все та же непроглядная жуткая мгла. – Зря она борется за тебя, у нее не хватит сил, я ей тебя не отдам! – Истлевшее лицо Блудницы исказила гримаса, похожая на смех.

– Скажи, кто эта женщина? – Выкрикнул Алекс, сопротивляясь изо всех сил, пытаясь сбросить с себя демоницу, но та впилась в него, как клещ и не отпускала.

– Я не знаю, кто она, но у нее с тобой незримая связь. И она молится за тебя и это – самое ужасное, – хрипло простонала Блудница и разомкнула свои объятия.

«Скорее, скорее отсюда, легче вступить в бой с краснокрылыми, чем оставаться тут!» – подумал Алекс и поспешил к пологу, но любопытство оказалось сильнее всего остального, и он вернулся.

– Кто она, та, что любит меня, та, чья любовь так спасительна. Скажи мне – кто она?

Блудница сидела на ковре, опустив голову, серые волосы закрывали ее лицо, она молчала.

– Кто она? – Алекс шагнул к ней и вдруг осознал, что страха нет – есть сила и уверенность в себе. Он откинул рукой волосы с лица Блудницы и взглянул во мглу ее глаз. – Отвечай!

– Твоя мать, – нехотя проворчала Блудница и жестко добавила: – А теперь уходи! Ты мне не нужен, ты лишний. Мой повелитель требует новую порцию гавваха. Я потеряла уйму времени, ведя с тобой абсолютно пустую беседу! – раздраженно добавила Блудница.

– Я уйду, но, думаю, что вернусь – освободить вот этих, – Алекс окинул взглядом страдальцев.

– Ты думаешь… а я знаю! Ты не освободишь здесь никого по одной причине – они должны освободиться сами, а те, кто не смогут уйти отсюда, они потеряют тело и падут еще ниже, где на них наденут каррох! – Блудница доверительно зашептала: – Ну, в самом деле, не ходить же им без тела, каррох будет надежней вашей сиайры, в нем можно сколько угодно оставаться рабом. Ты, я вижу, приуныл… разве тебя не радует такая надежность карроха?

– Что ты несешь? Я знаю законы кармы, каждый может освободиться, подняться выше… даже ты! Нужно лишь иметь высокую степень осознанности, а эта осознанность обязательно придет, и рухнет ваш каррох!

– Не рухнет! Вся прелесть в том, что тот, кто надевал каррох, тот и будет его снимать! Так что будь уверен – солнце пред многими не взойдет уже никогда.

Алекс открыл рот, чтобы что-то возразить, но не успел – полог распахнулся и в пещеру влетел воин Света, принеся с собой свет.

– Так вот ты где! Я несколько миров обшарил, разыскивая тебя. Я и подумать не мог, что ты у Блудницы развлекаешься.

– Да я от крылатых спасался, шмыгнул сюда за полог, а тут эта…

– Ладно, шучу я, шучу! У Блудницы можно так развлечься – костей не соберешь. А Блудница – она одна из высших демонов в их иерархии, ты мог серьезно влипнуть. Но хватит о ней, нам пора поспешить, кое-кто из наших нуждается в помощи. Мне пришел сигнал, и я бросился на помощь, но вот задача – ты пропал из вида и один очень хороший человек попросил меня по пути выяснить: куда ты исчез, уж очень он беспокоился, как бы ты не попал в заточение. Но, я вижу, у тебя все в порядке.

– Да, пожалуй… но я и в самом деле едва не попал в заточение, все могло закончиться надеванием на меня карроха, – Алекс зябко передернул плечами. – К счастью, нашелся один единственный человек, который по-настоящему любит меня – это моя мать, пусть я и не помню о ней ничего.