В течение следующих двух стандартных дней сильные гравитационные бури дали Силам Обороны возможность чуть восстановить затраченные силы. Деятельность облачников свелась к разведке и отдельным атакам по наземным целям. Имперские экипажи не несли потерь, и только один корабль (переоборудованный для разведки «Непокорный») пропал без вести в исключительно сильной буре у Эффервикской границы.
На самом деле на второе утро этой неожиданной передышки могло показаться, что день пройдет без активных действий со стороны облачников. Но к полудню (по стандартному времени Авалона) Негрол Трианский по каналам КА'ППА-вещания передал наглое заявление, что прекратит бомбардировки, если Онрад отречется от престола и передаст бразды правления представителям Лиги.
Урсис потом доложил на радиосовете штаба, что облачники считали, будто у них есть все для вторжения — кроме, как обычно, превосходства в космосе. Свое обращение Трианский сделал по просьбе своего Главного Командования — без Гота Оргота. Они хотели проверить, нельзя ли достигнуть своей цели, используя небольшой блеф вместо большого числа звездолетов, необходимых на самом деле для нейтрализации несокрушимых, как выяснилось. Сил Обороны Империи. Еще Урсис добавил, что Трианский, помимо слабых надежд на успех этой отчаянной попытки, все еще рассчитывал, что, быть может, массированные рейды Гота Оргота тоже сыграют в войне решающую роль, принудив Империю капитулировать без вторжения.
Впервые содескийские разведслужбы характеризовали мышление Трианского как «спутанное».
Позднее в тот же день примерно сто пятьдесят рейдеров прорвались сквозь ослабевающие бури и обрушили тяжелые удары на все районы города Авалон. Но в то же время рейдеры Империи тоже произвели налет на Таррот, на этот раз сровняв с землей Большой Гражданский Терминал и снеся обе плотины на озере Теглер, а в это время Брим и еще несколько добровольцев нанесли удар по накапливаемым в Эффервике силам вторжения. Эти атаки были невероятно опасны из-за огромной концентрации истребителей противника; а также нехватки имперских кораблей для дальнего сопровождения. Однако имперские рейдеры не только внесли неразбериху в ряды армии вторжения, но и вернулись без малейших потерь, выяснив, что генералы противника абсолютно не готовы к контроперациям. Брим считал, что это для Империи благоприятный признак.
Вернувшись на Порт 30, он нашел в почте приглашение доложить информацию из первых рук на очередном совете в Ставке Онрада в Авалоне на следующий день. Чувствуя некоторую вину, что пропустит бои, которые завтра, несомненно, будут — особенно когда выяснилось, что новые кристаллы Урсиса отлично работают, — Брим сообщил о возможности прибыть и появился пораньше. На самом деле он радовался возможности еще раз увидеть красавицу, которая — как казалось, под влиянием минуты — решила стать матерью его первого ребенка.
* * *
— Их призрачная надежда на нашу капитуляцию, — обратился Онрад к народу Авалона в официальном ответе на вчерашний запрос Трианского; — Чертовски призрачная надежда. Настал критический момент этой войны. И следующая неделя будет самым важным моментом нашей истории. Моментом, сравнимым с тем, когда орда Форгота приближалась к Астериусу и адмирал Дестерро встал между бедой и Великим Флотом Раммота у Триады Антара. Мы победили тогда, мы победим и сейчас!
После присутствия на заседании в Ставке — где к Бриму обращались за консультацией куда больше, чем он сам рассчитывал, — они с Реддисмой подождали сигнала отбоя тревоги, потом пообедали в элегантном кафе в нескольких кварталах засыпанных щебенкой улиц от дворца. Было очевидно, что ребенок уже вот-вот родится. Брима бесконечно очаровал разговор этой невероятно красивой и прямой женщины, откровенно высказывающей свои самые сокровенные мысли о будущем — особенно о будущем «ее» дочери. Уже потом, выходя из ворот дворца, Брим ощутил глубокую и сильную гордость, что именно его она выбрала в отцы своей дочери. Они пообещали друг другу встретиться еще раз через неделю — либо в другом ресторане, либо в каком-нибудь родильном доме Авалона.
* * *
Будто отчаявшись достичь превосходства в космосе, которое он пообещал своему императору. Гот Оргот на следующий день посылал волну за волной рейдеров на город Авалон. Первая волна состояла из четырех колонн, объединяющих около двухсот пятидесяти кораблей. Первая колонна рано свернула, вторая и третья обратились в бегство после массированного перехвата еще в глубоком космосе. Четвертая эскадрилья сумела прорваться к окраинам Авалона и даже ударить по городу из разлагателей — но понесла тяжелейшие потери от «Звездных Огней» и «Непокорных», точно расставленных на пересечениях лучей БКАЕВ наведения. Брим был среди защитников, которые разносили в клочья эту незадачливую группу облачников.
Крупные соединения облачников были замечены заранее операторами наблюдения БКАЕВ над планетой Авалон. Все пригодные к полету корабли Группы 11 — восемь «Звездных» и двенадцать «Непокорных» — пятью звеньями по четыре были подняты в космос. Брим немедленно направил два звена «Непокорных» — у которых ведущие были без приемных кристаллов — на перехват облачников по текущему курсу примерно на полпути через Эффервикскую Пустошь. Затем он повел Молдинга с четырьмя «Звездными Огнями», Арама с четырьмя «Непокорными» и собственное звено из четырех «Звездных» обратно над Авалоном к зоне, в которой диспетчер сектора предсказал вероятную атаку облачников.
Долго ждать ему не пришлось. В считанные циклы появились в большом числе корабли Лиги, идущие под такой яростной атакой, что их уже нельзя было назвать строем. В тот же миг ожил и его кристалл — и еще два кристалла, приданные его крылу. Поставив на это пересечение два «Звездных», Брим быстро нашел второй луч и начал кружить у его пересечения. Тут же в поле зрения вплыл большой «Крайссель-111» и был сразу разнесен на атомы, не успев даже выстрелить.
Но Брим не успел найти другой луч, как появилась небольшая группа «Крайсселей» в сопровождении двух «Горн-Хоффов» 270. Брим почти в упор ударил по одному из «Горн-Хоффов» и поджег его. Другой немедленно выломился из строя и устремился в сторону Эффервика.
В небе вдруг стало тесно. Брим нащупал еще один луч, но не успел пройти до его пересечения, как столкнулся с еще одним «Крайсселем» и атаковал его под большим углом отклонения, вырывая куски из обшивки мостика, пока его не отогнали истребители — не меньше трех.
Преследуемый по пятам облачниками, он наконец устремился к поверхности, отстреливаясь задними башнями от упрямого «Горн-Хоффа», который никак не отставал, пока до поверхности не осталось каких-нибудь десять тысяч иралов. Тогда Брим сделал крутой поворот направо и вверх, бросаясь прямо в бой, пока его канонир дал серию выстрелов по другому «Горн-Хоффу» с дистанции не более шести тысяч иралов. Этот несчастливый облачник круто нырнул, явно потеряв управление, и тут Брим заметил еще один «Горн-Хофф» и пошел на сближение, чтобы атаковать его с кормы. Все передние башни грохотали короткими очередями с дистанции от девятисот до трехсот иралов. Двести семидесятый клюнул носом и рухнул в языках пламени…
Брим вернулся на Порт 30 и доложил о двух сбитых машинах противника и некотором числе «поврежденных». Слишком усталый, чтобы отметить победу как обычно, он добрался до койки. Считая пребывание на Флюванне, он воевал уже почти два года подряд и начинал уже выдыхаться. Оставалось только благодарить Вута, что облачники тоже выдыхаются!
* * *
На пятое утро налетов облачников на столицу в зону вернулись сильные гравитационные бури, практически прекратившие операции обеих сторон. Утренний рапорт, доставленный Бриму, указывал, что бои предыдущего дня стоили имперским защитникам двадцати девяти воздушных кораблей против двадцати пяти кораблей Лиги. И хотя добрая часть имперских потерь была восполнена, число находящихся в строю звездолетов снизилось на двенадцать и равнялось 679. Один экипаж погиб, пять пропали без вести.
Несмотря на гравитационную бурю, примерно сорок три рейдера Лиги, в основном тяжелые крейсера, пробились сквозь шторм и нанесли Авалону серьезный ущерб. Погибли еще сорок человек, и город жил в постоянном напряжении.
Когда Брим швартовался у Порта 30 после боевого вылета, в котором его корабль участвовал в уничтожении «Крайсселя-111» и подбил еще три «Горн-Хоффа» 262, он узнал, что прорвавшийся рейдер обстрелял сам Императорский Дворец, влупив несколько попаданий рядом с рабочим кабинетом Онрада. Он тут же подумал о Реддисме — имперские СМИ осветили событие во всех подробностях, подчеркивая, что Император подвергает себя опасности, одинаковой со всеми гражданами. Но простая логика подсказывала, что ни Императору, ни Реддисме серьезная опасность грозить не может, и Брим отмел свою тревогу. Такие места, как дворец, защищены настолько сильно, что с их обитателями буквально ничего не может случиться, пока они внутри здания.
Или… может?
Почему-то «простая логика» не могла унять его беспокойство, когда он отключал управление «Звездного», когда устало выбирался с мостика, и никак ему не удавалось избавиться от трагического предчувствия, тем более когда он увидел, что никто — впервые за все время — не встречает у трапа его победоносный экипаж.
Что-нибудь случилось? Куда все подевались? Брим еще не добрался до середины причальной трубы, как обнаружил, что бежит сломя голову к своему кабинету и личному голофону, по которому можно позвонить Реддисме.
Он так и не добежал…
У конца причальной трубы ждал его сам Онрад с мрачным лицом, почерневшими глазами и повязкой на распухшей голове. Они молча прошли через океан недоуменно приподнятых бровей в кабинет Брима, и Онрад тихо закрыл за ними дверь.
У Брима чуть сердце не остановилось от ужаса, когда Император заговорил. Почему-то он знал, что сейчас прозвучит.
— Вилф, — тихо сказал Онрад, — при всем моем известном ораторском таланте я просто не знаю, как смягчить этот удар. — Он схватил Брима за руку и посмотрел ему прямо в лицо. — Императорам не полагается иметь друзей — только интересы. Но ты тем не менее стал моим другом, и еще настолько доверенным, и потому мне еще труднее сказать то, что я должен сказать. — Он отвернулся к стене, будто сам не выдерживая тяжести собственных слов. — Та связь доверия, что возникла между нами, и привела меня сюда сегодня, чтобы сказать: Реддисма погибла при налете, о котором ты уже знаешь. Налете на дворец. Мы были не в глубоких убежищах, где должны были бы быть.
Брим отшатнулся назад, налетел на стол и только потому не упал.
— Мать Вселенной сладчайшая! — ахнул он в полном отчаянии.
Такой волны горя ему не случалось испытывать никогда — даже когда сестра умирала у него на руках.
Онрад горько покачал головой.
— Я никогда не прощу себе ее смерти, — сказал он высоким от напряжения голосом. — Потому что она оказалась на Авалоне по моей личной просьбе и потому что не переместил дворцовый госпиталь глубже под землю.
Сквозь мрачную пелену отчаяния Брим посочувствовал Галактическому Императору, грызущему себя за единственную смерть.
— Здесь нет вашей вины. Ваше Величество, — сказал он. — Вы сделали для нее все, что могли.
Тут до него дошло, что этот человек явился сюда, чтобы рассказать о трагедии ему — а не Мустафе. Он открыл было рот, но Император продолжал говорить, и глаза его глядели куда-то за тысячи кленетов отсюда.
— Каким-то чудом, — сказал Император, — она сумела родить твою дочь за метацикл до смерти. Девочку еще обхаживали в дворцовом госпитале, когда облачники ударили по крылу, где отдыхала Реддисма…
— Моя дочь! — воскликнул Брим, и все мысли — и слова — насчет Мустафы вылетели у него из головы. — Она жива?
Онрад положил на плечо Бриму большую сильную руку.
— Она вполне жива, Вилф, — сказал он. — И очень красива, уже даже сейчас. Реддисма была бы очень ею горда — как будешь горд и ты.
Брим потряс головой и уставился на Императора.
— Минутку, Ваше Величество. Вы сказали — моя дочь?
— Да, Вилф, — улыбнулся Онрад. — Я давно знаю, кто ее настоящий отец.
— О Вселенная! — шепнул Брим. — Как мне хоть попытаться выразить мою благодарность?
— За что? За то, что она погибла?
— За то, что вы сделали для нее и для меня. Ваше Величество, — твердо ответил Брим. — Они могли обе погибнуть на Аталанте. Вы же знаете, что Хадор Хейлик тоже подвергся налетам.
— Спасибо, — просто сказал Онрад. — Ты молодец, Брим. — Он сунул руку в карман плаща и передал Бриму маленький розовый конверт. — Вот, — сказал он. — Это она оставила сержанту Тутти — которая, к счастью, во время налета была с девочкой.
Брим скрипнул зубами, тупо глядя на конверт. Реддисма любила этот древний способ связи; она вообще очень уважала оставшееся от прошлых веков.
— Надеюсь только ради Вселенной, что она не очень страдала.
Онрад покачал головой.
— Я был всего через комнату от нее, Вилф, — сказал он, показывая на бинт у себя на лбу. — Сразу же я бросился туда и клянусь чем угодно — эта бедная женщина ничего не почувствовала.
— До чего мерзкая и страшная штука эта война! — горько произнес Брим, разворачивая письмо, написанное обычными чернилами на древней бумаге.
Дорогой Вилф!Реддисма.
Если ты читаешь это письмо, значит, я по тем или иным причинам ушла, лишенная возможности с тобой попрощаться. Хотя я совершенно не собираюсь этого делать. Я думаю, что люблю тебя — или по крайней мере я шла к этому приятному состоянию. Еще я думаю, что могла бы сделать тебя очень счастливым. Теперь, быть может, в другой жизни.
Это письмо не обо мне. Скорее оно о нашей дочери, которая, как я полагаю, выжила — иначе Тутти не передала бы это письмо. Я теперь попрошу тебя, чтобы ты за ней хотя бы приглядывал, пока Мустафа Эйрен не найдет для нее какой-нибудь дом. Когда меня в его постели заменит новая главная наложница, интерес Набоба к ребенку женского пола исчезнет моментально. Возможно, ты сможешь с помощью своего влияния обеспечить ей будущее. У меня было на нее столько надежд!
Я снова подчеркиваю главное: ты совершенно не несешь ответственности за этого ребенка, которого я сама решила произвести на свет. Конечно, она никак не виновата, что родилась на свет, но ты тоже никак не виноват, поскольку решение о зачатии было принято исключительно мной в одну ночь непревзойденного экстаза. Мне искренне жаль, что я не прожила достаточно долго, чтобы выполнить сбой долг сама.
Спасибо тебе за все, что ты решить для нее сделать. Целую.
Глаза Брима наполнились слезами, и он протянул письмо Онраду.
— Она настоящая леди. Ваше Величество, — шепнул он. — Я думаю, вы должны это прочесть.
Онрад надел очки на распухшую переносицу и прочитал письмо. Потом поднял глаза на Брима.
— Одна ночь? — спросил он. — Это столько времени вы друг друга знали?
— Да, Ваше Величество, — ответил Брим. Онрад улыбнулся.
— Наверное, вы произвели на нее неизгладимое впечатление, друг мой, — сказал он. — После того как она въехала во дворец, она ловила все новости, которые могли касаться вас. И вела досье со всеми материалами прессы о ваших достижениях. — Он на миг поджал губы, потом заговорщицки посмотрел на Брима. — Хмм. Старый Мустафа может какое-то время представлять собой проблему, но — если у вас нет серьезных возражений — я собираюсь взять ребенка во дворец. Рожденная на имперской планете, она сможет, когда вырастет, выбрать себе гражданство. Поэтому мы постараемся ее как следует избаловать, чтобы она сделала правильный выбор, когда наступит время. Кроме того, — добавил он с улыбкой, — девочка сильно украсит дворец — тем более что мы теперь надолго уйдем под землю. Ее личной гувернанткой будет сержант Тутти, а любимый «дядя» Вилф может ее навещать каждый раз, когда будет в городе. Как вам это, адмирал? — спросил Онрад.
Бриму далеко не сразу удалось подавить эмоции, охватившие все его существо.
— Видит Вселенная, что мне сказать в ответ на такую доброту. Ваше Величество? — промямлил он, взяв себя в руки лишь частично.
— Что, если сказать «да»? — спросил Онрад.
— Да, — сумел прохрипеть Брим. — Спасибо.
— Я немедленно этим займусь, — сказал Онрад, потом моргнул и поднял палец. — Ах да! — произнес он, еще раз залезая в карман плаща. — Доктор мне передал это для вас — чуть из головы не выскочило.
На этот раз он передал Бриму небольшой пластиковый конверт, запечатанный Императорской Печатью Онрада.
Брим осторожно его вскрыл и вытащил небольшую голограмму. На ней был крошечный сморщенный ребенок, явно только что рожденный.
— Загляденье, правда? — спросил Онрад, заглядывая через плечо. — Как вы ее назовете?
— Н-назову?
— Конечно. Сами знаете, ребенку нужно имя. Брим скривился. За последние годы его ум меньше всего был занят подысканием имен новорожденным девочкам.
Он посмотрел на голограмму. У его дочери были прекрасные глаза Реддисмы — а вокруг черных курчавых волос была повязана розовая ленточка. Видит Вселенная, девочка действительно красива. На миг закрыв глаза, он стал припоминать имена и вдруг вспомнил.
— Есть! — сказал он.
— Имя?
Брим кивнул.
Онрад немного подождал, потом улыбнулся.
— А мне вы его скажете? — спросил он с нетерпением.
Брим улыбнулся в ответ:
— Единственное имя, которое можно ей дать. Ваше Величество. Надежда.
Тут уже Онрад закрыл глаза надолго, явно слишком переполненный эмоциями. Наконец он кивнул и улыбнулся.
— Подойдет, — сказал он, и по щеке у него скатилась слеза. — Чертовски подойдет.
* * *
Когда первые лучи Триады согрели Порт 30, Барбюс разбудил Брима и показал ему только что раскодированный специальный бюллетень из Адмиралтейства. Согласно рапорту содескийской разведки. Главное Командование Гота Оргота воспользовалось гравитационными бурями и накопило в оккупированном Эффервике колоссальные силы для налета неимоверной мощи. Два дня подряд из всей завоеванной Лигой галактики туда со всех баз шли рейдеры, и теперь их количество могло в буквальном смысле поглотить силы защитников, как бы хороши они сейчас ни были. Облачники готовили событие из тех, что меняют лицо эпох.
Всего через несколько метациклов гравитологический прогноз из Адмиралтейства сообщил, что гравитационная обстановка скоро стабилизируется, в галактическом центре наступит спокойствие (хотя и относительное) — и угроза вторжения на Авалон возобновится. Брим сел в шаттл и отправился на Авалон для встречи с Колхауном на очередном совещании в Ставке. Там его вызвали для свидетельства из первых рук только дважды, но зато он услышал предупреждение Хагбута, что рассеянные ранее по разным углам Эффервика транспортные корабли собираются у обитаемых планет границы, откуда можно начать вторжение. Далее штаб Хагбута представил неоспоримую, хоть и длинную, диссертацию, предупреждающую, что эти перемещения — в сочетании с усилившимися атаками на город Авалон — указывают, что вторжение облачников не только вероятно, но и неминуемо.
При всей своей нелюбви к смакованию пугающих новостей Брим был очень близок к согласию с тем, что вторжение вполне может начаться в ближайшем будущем. Садясь в глайдер, направляющийся к базе Флота на озере Мерсин, он поежился. Судя по докладам, которые он слышал, защитникам понадобится более трехсот кристаллов, на скорую руку встроенных в «Звездные» или «Непокорные». И если в ближайшее время не будут доставлены обещанные Урсисом самоходные космические мины, добрым людям на Авалоне очень скоро придется учить фертрюхт.
Первые рейды облачников обрушились на Авалон даже раньше, чем Брим добрался до базы шаттлов. Застряв при начале взрывов на бульваре Верекер, водитель подрулил к тротуару и побежал в убежище. Гораздо более привычный к обстрелам облачников Брим просто вылез и стал смотреть на разворачивающуюся битву с некоторым профессиональным интересом. Судя по шуму — грохочущие залпы одна Вселенная знает скольких разлагателей, — он оценил атакующие силы примерно в сто кораблей, распределенных над большой площадью, несущих городу разрушения и смерть. Некоторое время спустя он сам сел за пульт глайдера и поехал к базе. Что на остановке, что на ходу в него одинаково могли попасть, а на ходу он приближался к посадке в шаттл и потому решил ехать. Но ему пришлось резко остановиться перед развалинами собора градгроут-норшеллитов — в него попали явно меньше метацикла тому назад. Брим подрулил к тротуару и побежал внутрь — массивные дубовые двери были отброшены по обе стороны широкого прохода — и там обнаружил еще одну картину ада в чьем-то представлении. Две вымазанные кровью женщины складывали вместе разорванные тела и помещали их в коробки, расставленные на полу ровными рядами. Не в силах вынести этой омерзительной сцены, Брим поднял глаза туда, где был когда-то сводчатый купол. Теперь там остались только обломки несущих конструкций. Луч разлагателя пронизал купол как яичную скорлупу и взорвался в группе женщин и детей, укрывшихся у алтаря. Брим, преодолевая желание бежать без оглядки, выдавил из себя:
— М-могу я в-вам помочь? Одна из женщин покачала головой и сказала, не отрываясь от своей ужасной работы:
— Спасибо, не надо. — Голос ее был бесцветен от шока. — Это не очень трудная работа. Хуже всего запах.
— И еще недостающие части, — вставила другая, скривившись от напряжения, когда вытаскивала довольно мясистую правую ногу из кучи обрубков, которые они между собой собрали, и потом положила эту ногу рядом с левой ногой — детской. — Так красиво, когда тело получается почти целое, — сказала она. — А то некоторые получаются с дырками, а ведь это же нельзя так, правда?
* * *
На следующее утро, сидя среди обломков кают-компании Порта 30, Брим мрачно кивнул, читая особое сообщение военной разведки. В нем содержался перехват доклада о текущем положении от Ханны Нотром, министра общественного согласия Лиги, военному атташе в нейтральной стране. В нем она хвасталась, что шесть баз Имперского Флота выведены из строя полностью, в том числе Порт 30…
Не прошло и метацикла, как Брим злобно засмеялся, вылетая из этого самого Порта 30 на перехват утреннего налета ста пятидесяти кораблей Лиги. Корабль, который он вел в бой, был так заплатан, что едва мог летать. Но кристалл наведения облачников рее еще работал у него на панели, и потому он мог нанести им потери. Оглядываясь в дисплей кормового обзора, Брим видел, что ведомые им корабли ничуть не лучше: сильно заплатанные и не всегда держат верный курс. Плюс к тому ему еле-еле удавалось держать глаза открытыми, и он знал, что лишь самые свежие пополнения за последние три недели имели хоть какой-то отдых. Тяжело вздохнув, он отхлебнул глоток обжигающего кф'кесса, чтобы не дать себе заснуть. Снаружи местная гравитация устраивала настоящую бурю. Если ведомое Бримом звено можно было назвать типичным, то Имперские Силы Обороны быстро подходили к тому состоянию, когда их можно будет назвать «опрокинутыми» — а облачники в то же время наращивали мощь гигантского рейда. И единственное, что давало Бриму силы держаться, — уверенность в том, что его противник испытывает точно такую же усталость — и нарастающую досаду от собственной неспособности очистить небо от звездолетов обороны.
И даже при этом ситуация была на грани катастрофы. На самой грани.
* * *
Рано утром пятнадцатого нонада — среди мощных волн региональных гравитационных возмущений — Брим Попытался отдохнуть в кабинете, читая утреннюю сводку. В это утро к ней был приложен специальный итоговый бюллетень. Накануне вечером содескийская разведка доставила совершенно секретные протоколы совещания высшего командования, проведенного в предшествующий день на Тарроте. Трианский официально дал Готу Орготу срок до девятнадцатого числа, чтобы ослабить Имперский Флот в такой степени, чтобы можно было произвести вторжение. Если это достигнуто не будет, тиран отложит вторжение на Авалон и займется другими завоеваниями.
Еще два дня, мрачно подумал Брим. Выдержат ли Силы Обороны? Этот день относительного затишья — только благодаря бурной гравитации — был благом для обеих сторон. Но флотские гравитологи предсказывали внезапный штиль во время ночной вахты. И тогда «Великий рейд», как назвала его Ева Картье, может разразиться — к удовольствию облачников. Брим покачал головой. На спутники баз Флота стали прибывать первые партии космических мин. Сейчас у него их было восемьдесят с чем-то, и ожидалось не менее сотни назавтра. Как бы там ни было, а к началу битвы у Флота в распоряжении их будет порядка двух тысяч. Но их надо будет использовать с умом, или небольшое преимущество, которое они дают Имперскому Флоту, развеется дымом…
Вскоре после полудня пришли два срочных послания от Колхауна. В первом были скорректированные приказы, реализующие новую стратегию Империи, основанную на данных содескийской разведки. Грядущая атака всех сил Лиги будет встречена одним отчаянным броском игральных костей, на исход которого поставлена судьба всей Империи. Колхаун заключил, что теперь время бросить против атаки облачников все свои силы, в том числе последние скудные резервы.
Брим откинулся в кресле, сцепив пальцы на затылке, и подумал о судьбоносных решениях, которые пришлось только что принять его земляку-карескрийцу. Они означали, что если Трианский после битвы решит, что можно произвести вторжение. Имперским Силам Обороны нечем будет его встретить. И Брим кивнул сам себе — решение правильное. Естественно, облачники тоже считают, что время назрело для вторжения и что Силы Обороны в любом случае будут сильно потрепаны. И он понимал, что измотаны будут все — по обе стороны этого невидимого фронта.
Глубоко вздохнув, он встряхнул головой и вызвал на дисплей второе срочное сообщение. И тут ахнул вслух.
21234ДСФГК-ЗФДГ ГРУППА КЛ9В 375/52012
<СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО>
ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ОТДЕЛ КАДРОВ
ИМПЕРСКИЙ ФЛОТ
ЛИЧНАЯ КОПИЯ
ОТ: ОТДЕЛ КАДРОВ
АДМИРАЛТЕЙСТВО АВАЛОН
КОМУ: В. А. БРИМУ, КАПИТАНУ И.ф. ПОРТ 30
<893БВК-12-К2134МВ/ 57325 °C90ДВЙЦУК07ПЦО>
ПРЕДМЕТ: ДОЛЖНОСТНОЕ НАЗНАЧЕНИЕ
1. ТЧК С СЕГОДНЯШНЕГО ЧИСЛА ВАМ ПРИСВАИВАЕТСЯ ЗВАНИЕ КОНТР-АДМИРАЛА
2. ТЧК ВЫ ОСВОБОЖДАЕТЕСЬ ДОЛЖНОСТИ КОМАНДИРА СЕКТОРА ПОРТА 30
3. ТЧК ВАМ НАДЛЕЖИТ ПРЕДСТАВИТЬСЯ ВИЦЕ-АДМ Б. КОЛХАУНУ В КАЧЕСТВЕ КОМАНДИРА ГРУППЫ 13 СИЛ ОБОРОНЫ
4. ТЧК ВАМ НАДЛЕЖИТ НЕМЕДЛЕННО ПЕРЕНЕСТИ ВАШУ РЕЗИДЕНЦИЮ НА ПОРТ 19 ЗПТ АРИЭЛЬ ТЧК ПОДЪЕМНЫЕ ПЕРЕЕЗДА НЕ ВЫПЛАЧИВАЮТСЯ
ЗА ИМПЕРАТОРА:
ЛУАН ТЕРРИЛ КАПИТАН И.Ф.
<КОНЕЦ СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНОЙ ИНФОРМАЦИИ>
2134ДСФГК-ЗФДГ
И тут Брим вспомнил слова Онрада, когда он говорил о будущем его дочери. «Что скажете, адмирал?» Он уже знал!
И тут в кабинет вбежал Барбюс.
— Капитан! — выдохнул он, запыхавшись. — Меня перевели! И я даже ничего не знал!
Брим прикусил губу. Трудно было заподозрить, что человек с такими связями, как Барбюс, мог не знать о новом назначении.
— Куда, шеф? — спросил он с неподдельной озабоченностью.
— Это… на Порт 19. Я должен доложиться… я даже не знаю, кому там докладываться. Контр-адмирала Камриэля убили недели две назад. Наверное, тому, кто вместо него. Капитан Брим, вы не можете чего-нибудь сделать? Я был бы рад остаться без повышения, только бы с вами работать.
— Ты и в самом деле хочешь работать с карескрийцем? Да еще с таким, который все время подвергает твою жизнь риску?
— Да, сэр, — ответил явно расстроенный Барбюс.
— И как же тебя повысили?
— Присвоили звание главного сержанта, сэр. Но это все равно ерунда, сэр. Как бы они меня ни звали, я — шеф и этим чертовски горд…
Брим покачал головой. Не говоря уже о давней дружбе, которая возникла в день его прихода на Флот, жизнь без Барбюса была бы куда труднее. Здесь тоже чувствуется рука Онрада.
— Шеф, — сказал он с самой серьезной миной, которую смог состроить, — меня тоже переводят. Барбюс хлопнул себя рукой по лбу.
— Что сталось с моими контактами, Вут их подери! — выругался он. И потряс головой, будто после удара в челюсть. — Прошу прощения у капитана, — начал он, — но… куда?
— На Порт 19, — ответил Брим. Барбюс глубоко задумался, потом сморщил нос, закрыл глаза и кивнул.
— Вас тоже повысили… адмирал? Брим кивнул с широкой улыбкой.
— Поздравляю, мой добрый друг, — сказал он, встряхивая здоровенную лапищу Барбюса. — Никто не заслужил этого больше, чем ты.
— Кроме вас, адмирал, — ответил Барбюс, отступил на шаг и отдал честь. — Мои самые сердечные поздравления, сэр.
— Мой первый адмиральский салют, — сказал Брим, отдавая честь с совершенно серьезным лицом. — И очень хорошо, что он исходит от тебя.
— Прошу прощения у адмирала, но мы с вами всегда были хорошей командой, — заметил Барбюс.
— И будем еще лучше. Император на нас рассчитывает.
— Есть, сэр! — отозвался Барбюс. — Я начинаю подозревать, что он здесь малость руку приложил. — Он покачал головой. — Потому что мои контакты никогда еще меня так не подводили.
— А могут твои контакты найти нам транспорт на Порт 19? — спросил Брим.
У него оставалось меньше одного стандартного дня для подготовки битвы, которая могла решить судьбу целых империй — и уж точно судьбу его собственной шеи.
— Шаттл будет нас ждать через… — начал Барбюс, но тут в дверь вихрем ворвался Молдинг.
— Вилф! — завопил он. — Что с тобой стряслось? С чего это мне приказано занять твой пост на Порту 30?
— Долго рассказывать, — ответил Брим с усталой улыбкой.
— Гхм… я организую пока транспорт, — сказал Барбюс, направляясь к двери.
— Кстати, шеф! — позвал его Брим. — Соберите сегодня вечером совещание в кают-компании Порта 19. Командиры групп и эскадрилий. Сумерки, два часа.
— Есть, адмирал! — отрапортовал Барбюс, отдавая честь. — Сумерки, два. — Тут он повернулся к Молдингу и улыбнулся. — Да, мои поздравления, капитан Молдинг.
— Спасибо, шеф, — ответил Молдинг и озабоченно посмотрел на Брима. — Откуда он знает? — спросил он, но Барбюс уже топотал по коридору.
— Как я тебе и сказал, — начал Брим, предлагая старому другу кресло за столом, который он освобождал, — это долгая история…
* * *
Точно в сумерки в 2.00 Барбюс подошел к столу, поставленному у стены когда-то щеголеватой кают-компании Порта 19 — сейчас в пятнах заплат высокого давления и расколотых деревянных панелей. Главный сержант помолчал минуту, пока собрание не стихло, набрал в грудь воздуху и объявил:
— Адмирал!
Под скрип кресел тридцать с чем-то мужчин и женщин, управлявших усилиями группы 13, встали на ноги настолько прямо, насколько позволяла каждому его степень усталости. Сейчас было не время требовать уставной четкости, и Брим это очень хорошо понимал.
— Садитесь! — резко бросил он. После окончания второго раунда скрипа и шелеста 6н нахмурился.
— Прежде всего, — сказал он, оглядывая обвисшие лица — даже великолепная Ева Картье несколько потускнела, — я хочу поблагодарить вас, зная, как трудно вам было здесь собраться. Метациклы драгоценного сна, не говоря уже о прочем. Но вряд ли кто из вас устал больше меня — по тем же самым причинам. — Он сделал паузу, потом кивнул. — Итак, маленькая операция Гота Оргота вполне может неожиданно окончиться не позже чем завтра.
Теперь он завладел их вниманием. Прекратилось покашливание и шарканье, которое стало фоном его речи почти сразу после ее начала, и многие обвисшие тела подтянулись в креслах. Остекленевшие глаза прояснились.
— Именно так, — сказал он. — Для тех из вас, кто еще не имел удовольствия копаться в сводке три раза в день, скажу: Трианский дал Готу Орготу срок до завтра, чтобы закончить дело или бросить дело.
В комнате стало оживать все больше и больше глаз. Ожили они от надежды на будущее или просто в предвидении еще одной битвы против все ухудшающихся шансов?
— На этот раз, — продолжал Брим, кивнув Барбюсу, — у нас есть для этих жукидов неприятные сюрпризы.
Главный сержант активировал объемный проектор, и появилось трехмерное топографическое изображение прототипа новой мины. Тут же у присутствующих стали подниматься брови, выражая любопытство. В заднем ряду сидела Ева с той же едва заметной усталой улыбкой, которая бывала у нее всегда после их любви. Несколько раньше в этот вечер она радовалась его повышению как своему — теперь же она доверяла ему вести себя в битву. Он сделал глубокий вдох. Вот это ответственность!
Он помолчал, давая людям рассмотреть медленно вращающееся над проектором изображение.
— Мы называем это изделие «ленивцем», — начал он после паузы. — Они основаны на той же технологии, что позволила некоторым из нас помочь вам сбить побольше облачников за последние дни. А вот, — сказал он, изменяя картинку на анимационное изображение системы БКАЕВ наведения Лиги, — как мы будем использовать эти изделия для отражения завтрашней атаки Оргота…
* * *
Рассвет, 2.78. Решив все последние вопросы — или те, которые успели, — собравшиеся командиры секторов и эскадрилий группы 13 Встали и вытянулись по стойке «смирно», потом побежали к звездолетам, которые должны были доставить их на базы. Разведывательные полеты к нескольким эффервикским планетам уже сообщали о деятельности, которая обычно предшествовала массированным налетам на Авалон. Только на этот раз в ней участвовало гораздо большее число боевых машин, чем когда-либо раньше. По всей эффервикской границе обитаемые планеты кишели всеми известными видами космических транспортов, забитых под завязку бронетранспортерами, краулерами, осадными машинами и массой наземных войск. Все это направлялось к Триаде и городу Авалон.
Ева Картье, выходя, прицепила к волосам Брима рунный камень с их родной Карескрии.
— Я знаю, что волшебства в нем нет, Вилф Брим, — шепнула она. — Но он всегда приносил мне удачу — и моим предкам тоже. Сегодня, мой голубоглазый любовник, тебе она понадобится больше, чем нам всем…
* * *
Рапорт Молдинга отмечал, что над городом Авалоном наступил красивый рассвет. Над Ариэлем в раздерганных обломках, которые назывались Порт 13, Барбюс разбудил Брима и проинформировал, что в зоне Триады гравитационные условия нормальны. Они оба знали, что это значит: скоро появятся облачники. Карескриец прибыл на свой «Звездный» как раз в тот момент, когда ближайшие отметчики БКАЕВ сообщили о группе сорока с чем-то звездолетов противника в зоне Эппеид в Эффервике, потом о еще двадцати с чем-то, и к ним добавилась еще одна группа из сорока с лишним кораблей.
На этот раз облачники шли к Авалону без своих обычных ложных выпадов в сторону и отвлекающих атак для преждевременного вызова кораблей обороны в космос. Было ясно — по крайней мере для Брима, — что они действуют так же отчаянно, как и он. Через полметацикла он повел все шестнадцать эскадрилий, которые удалось наскрести по его пяти секторам, строем «Большое крыло». В кильватере его двигались десяток мобилизованных гражданских сухогрузов, каждый с экипажем имперских звездолетчиков и грузом из сорока ленивцев каждый. Команды были готовы выпускать ленивцы, как только обнаружат лучи наведения облачников.
Перед самым полуднем появились примерно две сотни кораблей противника, идущих на досветовой скорости. Это случилось почти через десять тиков после того, как облачники в Эффервике обозначили свои цели лучами БКАЕВ, — и не меньше трех тиков после того, как ленивцы были запущены во все обнаруженные пересечения. Имперские эскадрильи врезались в строй облачников за десять тысяч кленетов от Эффервикской Пустоши, впервые имея численное превосходство над противником и раздирая строй его кораблей в клочья. Через несколько циклов все небо над Авалоном закипело схватками кораблей.
Брим руководил своими силами — сам вступая в схватки при первой возможности — и знал, что вторая атака облачников, если пройдет одновременно с первой, будет смертельной, потому что резервов не было. Ни у него, ни у остальных пяти имперских групп, вертящихся в горячем небе над Авалоном.
Сворачивая к первым «Крайсселям» и «Захтвагерам», он увидел, как облачники, спешащие разрядить свои большие однозарядные разлагатели, вдруг, не успев, исчезают в ярких клубах энергии, налетая на новые космические мины. Мостик наполнился дикими криками радости, когда корабль за кораблем исчезли в языках пламени над дымящимся городом.
— Отставить шум! — рявкнул Брим, одновременно добавив энергии, чтобы поймать уходящий «Крайссель».
И не успел он зайти снизу с кормы, как его канонир Лоуренс снес половину «крыла» противника оглушительным залпом всех разлагателей. Отворачивая от горящих обломков, Брим сам попал под атаку двух «Горн-Хоффов» 262 сверху и с кормы. Уходя от их орудий, он одновременно зашел в атаку на один из уцелевших кораблей Лиги, на этот раз вертикально вверх, потом уклонился от выстрелов еще не менее трех «Горн-Хоффов», которые поторопились открыть огонь, — у противника тоже были салаги. Брим успел стукнуть еще один «Крайссель», когда облачники повернулись и, уже не держа строя, устремились к Эффервику. Многие из них так не выстрелили вниз по городу.
Когда экраны имперских станций БКАЕВ очистились, стало ясно, что первый раунд остался за Империей. Радость Брима, однако, была омрачена тем фактом, что количество раундов целиком и полностью определяется Лигой — а у нее ресурсов куда больше, чем у ее оппонентов…
* * *
Мотаясь туда и сюда, чтобы перегруппировать свои силы (и тайком справиться, как там Ева Картье), Брим обнаружил, что в его эскадрильях не учтены потери двух «Звездных» и трех «Непокорных». Таинственный случай — никто не мог припомнить ничего, сказанного ими по голосовой связи. Но времени заниматься этим подробно не было. Прикомандированные пакетботы еле успевали закончить сбор неразорвавшихся ленивцев, когда со станций БКАЕВ начали поступать сообщения о приближении второй волны кораблей Лиги. На этот раз срок предупреждения был короче, а строй куда более массивным — до пятидесяти рейдеров в каждой группе. Волна содержала три таких строя, и за каждым в кильватере шли ГА-110.
На этот раз была очередь Группы 13 ждать над городом, а остальные четыре группы ушли к Эффервикской Пустоши на ранний перехват. Ведя за собой в кильватере семь «Звездных Огней», Брим плавно свернул налево, разглядывая скопление пакетботов, вдруг распавшихся на отдельные корабли, снующие туда и сюда для сброса ленивцев, как насекомые, откладывающие яйца. Облачники включили лучи наведения!
— Все по местам к бою! — объявил Брим по голосовой связи. — Все по местам к бою!
Кончилась короткая передышка, которую он смог дать своей команде.
На них теперь шла сплошная стена гравитонных шлейфов — казалось, миллион кораблей Лиги вышли на досветовую скорость, и рейдеры выстраивались для атаки на беспомощно раскинувшийся внизу город. Брим видел, как завертелись башни его корабля — дальномеры оценивали быстро уменьшающуюся дистанцию. Для лучшего использования огневой мощи он приказал своей маленькой эскадрилье из восьми кораблей разбиться на независимые группы, и второй раз за этот день тело его содрогнулось от радостной жажды крови. Он затянул ремни кресла и напряг мышцы перед боем. Повернув нос корабля чуть вверх и налево, он взял курс на эскадру облачников, и в тот же момент истребители противника оторвались от опекаемых кораблей и направились ему навстречу.
— Круто направо! — предупредил Брим, толкая сектора тяги до упора. — Пикируем!
И тут же шесть массивных адмиралтейских гравигенераторов А-876 взвыли на полной тяге, и огромный «Звездный Огонь» обрушился на облачников, как демон мщения, а остальные шедшие за ним в строю корабли повторили каждое его движение.
Поравнявшись с ближайшим «Крайсселем», Брим чуть отвернул, и Лоуренс дал два залпа. Мостик вражеского корабля осветился, будто внутри кто-то включил ослепительную лампу. В его кильватерный след вырвались три-четыре языка пламени, и тут Бриму пришлось круто взять вправо, встречая двух «Горн-Хоффов» прикрытия, заходящих прямо на него. Прицельные рубиновые лучи их разлагателей мерцающими длинными щупальцами нашаривали путь к нему, потом метнулись вниз и прошли рядом с понтонами. Пространство полыхнуло клубящимся хаосом сверкающих вспышек, вертящихся кораблей и невероятной силы взрывов — разлагатели обеих сторон нашли свои цели. Уголком глаза Брим заметил три угловатых «Захтвагера», заходящих строем на город. Резко развернув корабль, он бросился в погоню, и тут все три исчезли в пламени взрывов с помутневших гиперэкранов. Они напоролись на ленивцы.
И с ними другой «Звездный Огонь», летевший на перехват «Крайсселей».
— Мать всей Вселенной! — выругался Брим, глядя, как изящный силуэт корабля в буквальном смысле растворился в характерном сине-зеленом взрыве ленивца. Так вот как исчезли те корабли! Они дрались слишком близко к заминированной зоне — как и он сам! Скривив губы, Брим бросил корабль вертикально вверх. Как предупредить своих, не насторожив облачников?
— Внимание всем «Звездным Огням»! — объявил он по всем каналам. — Держаться дальше от зоны конечных целей! Держаться дальше от зоны конечных целей!
Возникший ниже на месте еще одного «Звездного» гигантский клуб показал, что кто-то из имперских рулевых не услышал — или не понял — сообщения. Брим собрался было дать еще одно, более конкретное предупреждение, но покачал головой. Это плата за тактику. Ленивцы ждут там, куда облачники идут намеренно. Если случайный «Звездный» туда нечаянно забредет — так тому и быть. Гораздо больше шансов за то, что облачники попадут туда раньше — если их кто-нибудь не предупредит. Закусив губу — потому что так, может быть, он и Еву Картье приносит в жертву, — Брим переключил микрофон на корабельное вещание и снова бросился в драку, сбив еще один «Горн-Хофф» и подбив два «Крайсселя», ускользнувших от ленивцев. Облачники снова прекратили яростную атаку и, не держа более строя, устремились к Эффервику.
Раунд второй тоже остался за Империей — если не считать разрушений в городе, нанесенных теми кораблями, которые все-таки прорвались. Цена оказалась тяжелой для обеих сторон, но облачники явно потеряли больше кораблей и экипажей — ленивцы уничтожили до семидесяти пяти процентов тех и других. Но предварительные данные показали, что потери истребителей прикрытия у противника были только чуть больше среднего процента потерь в массированных рейдах последней недели.
И все же Брим считал, что эти жукиды не могут рассчитывать на эффективную войну против городов — или произвести межзвездное вторжение — силами космических истребителей. Так что так или иначе, а Гот Оргот получил серьезный удар. Теперь Негрол Трианский вполне способен убедиться, чего стоят все широковещательные заверения генерала Оргота.
* * *
Когда усталые имперские защитники перегруппировывали силы для встречи следующего удара облачников, Брим по шифрованному каналу связи получил сообщение, что осталось меньше двух сотен ленивцев — включая собранные после второго этапа операции. Не так уж хорошо, подумалось ему, но и не так уж плохо. Облачникам нелегко будет скрыть ужасающие потери, понесенные их рейдерами. Когда домой возвращается меньше четверти кораблей, это замечают — и расходятся слухи. При таких масштабах потерь следующая волна атакующих будет бояться еще до выхода на рубеж атаки. Они, конечно, догадаются, что против них применено секретное оружие — но ни за что не поймут, какое именно.
Учитывая собственные потери имперцев от действия ленивцев — печальные, но необходимые (Брим еще раз проверил, как там Ева — усталая, но невредимая), все корабли Сил Обороны были построены плотной дугой в Эффервикской Пустоши для раннего перехвата и еще для того, чтобы не попадали на пересечение лучей, пока облачники не вытралят собой достаточное число ленивцев. При том, что их остается всего двести штук, много времени это не займет.
* * *
Третья атака шла по схеме, заданной предыдущим налетом: волны крупных соединений, идущих строем по сорок рейдеров в группе. Таких строев было в каждой волне три, и каждый сопровождало прикрытие из истребителей. Главные силы противостоящих сторон встретились в Эффервикской Пустоши в час ноль-ноль вечера примерно на четверти пути от Авалона. И снова атака была направлена на город Авалон, но в этот раз идущим от Эффервика рейдерам не было конца. Станции БКАЕВ объявляли волну за волной, пока Брим просто не отключил канал оповещения.
Две передовые волны вымели оставшиеся ленивцы, понеся опустошительные потери. После этого в городе начались значительные разрушения, особенно в районе старого центра и Императорского Дворца (Брим возблагодарил про себя Вселенную, что Надежда глубоко под землей). В течение полуметацикла еще две волны облачников были в буквальном смысле разорваны на части. Конечно, ленивцы полностью уничтожали отдельные рейдеры, а сейчас они только получали повреждения — но повреждения достаточные, чтобы вывести их из боя, будто их вообще больше нет.
Но к ним шли и шли подкрепления, и за каждой волной следовала другая — разрушение исходило из Эффервика без конца. Брим — который не выходил из боя с середины дня — был на грани отключения. Подбив или сбив уже пять кораблей противника после того, как битва возобновилась в третий раз, он теперь действовал почти инстинктивно. Справа от него одиночный «Непокорный» вырвался из гиперпространства и бросился на два «Крайсселя». Брим успел заметить имперский хвостовой номер: П-9137. Это был Арам — или по крайней мере тот корабль, на котором он летал вчера.
Брим решил его прикрыть; ушел от нескольких атак, войдя в крутую спираль, — у облачников была слишком большая скорость, чтобы повторить маневр. Он видел, как полыхнули выстрелом башни Арама… и тут дали сигнал тревоги детекторы приближения его корабля. Сразу же башни правого борта резко дернулись и дали залп в тот самый момент, когда рядом треснули огромные молнии приходящей энергии. Через мгновение под ним мелькнуло огромное раскаленное крыло «Горн-Хоффа». Небрежный облачник промахнулся по Бриму и теперь охотился за Арамом.
Карескриец инстинктивно вывернул налево, прислушиваясь к деловой перекличке канониров. В мгновение ока четыре большие башни правого борта повернулись наружу, чуть приподняли свои восемь мощных разлагателей и открыли огонь почти в упор. Восемь суперфокусированных молний неукрощенной энергии ударили в «Горн-Хофф» по миделю, иралов на тридцать в сторону от главного кубрика, и буквально разнесли корабль пополам, открыв его машинное отделение совершенному вакууму космоса. Обломки корабля сбросило с курса влево, и потом он распался облаком трепещущих панелей обшивки и горящих обломков, осыпавших «Звездный» огненным дождем.
Брим едва опомнился от чудом миновавшей угрозы, как тут же его атаковали еще шесть «Горн-Хоффов» — как он их не заметил?
Дав максимум энергии на адмиралтейские гравитаторы «Звездного», он попытался вырваться из капкана, но попал под перекрестный огонь с трех сторон. И хотя его собственные разлагатели отстреливались во все стороны, гигантская ослепительная вспышка затемнила гиперэкраны, и весь корпус содрогнулся от приглушенного грохота. Корабль подпрыгнул, будто от удара гигантского молота. Индикаторные панели задергались цифрами, гравитация бешено запульсировала, ограничители кресла вдавились в тело до боли. Борясь с управлением — у корабля появилось сильное смещение влево, — Брим глянул сквозь гиперэкраны и увидел, что вся передняя половина левого понтона просто исчезла — и с ней целиком исчезла башня и один из шести гравигенераторов корабля. Все вообще, что было перед соединительным пилоном, просто исчезло — и из разорванного обрубка понтона показалось пламя сильного радиационного пожара.
Бросив подбитый корабль в вертикальную свечу;
Брим услышал скрежет и стон несущей рамы сквозь вой гравигенераторов. Этот маневр выводил его из зоны действия разлагателей облачников, но ненадолго. На этот раз смерть прошла тытьчертовски близко. Лоуренс поставил непрерывный заградительный огонь из оставшихся разлагателей, безуспешно пытаясь отогнать шестерых облачников, которые теперь заходили с кормы и медленно сокращали расстояние. Через считанные мгновения они открыли огонь, обратив пространство вокруг «Звездного» в ад пылающих вспышек и ударов. Бешеные волны неуправляемой энергии трясли большой корабль, бросая его во все стороны, как мячик в командной игре с гигантскими ракетками.
Как раз когда Брим глянул в дисплей кормового обзора, один из преследующих его «Горн-Хоффов» вдруг исчез в клубящемся облаке радиационного пожара и вертящихся обломков — будто влетел в сплошную стену на высоте восемьсот кленетов над Авалоном. Тут же резко остановился и второй — его гравитонный след прервался огромным пылающим шаром пламени, После этого остальные четыре «Горн-Хоффа» бросились в разные стороны, а за ними гнались не менее шести «Звездных Огней», паливших залпом из всех разлагателей. Брим мысленно (поскольку был в шлеме) утер лоб. Да, еще бы Чуть-чуть, и…
— Контроль повреждений! — крикнул он по голосовой связи, которая только-только ожила. — Доложите обстановку.
— К-контроль слушает, — ответил заикающийся голос.
— Доложите, тыть вас черт! — рявкнул Брим. Объемный дисплей рядом с консолью ожил, показывая вид в космос из разбитого понтона.
— На данный момент насчитывается шестеро убитых, адмирал, — сообщил слабый голос. — Вся команда генератора. Но радиационные пожары уже почти полностью взяты под контроль.
Справа в изображение на дисплее вошел чей-то силуэт, показывая на рваные края дыры в корпусе, куда матросы в боевых скафандрах направляли сфокусированные, похожие на шланги прожекторы Н-лучей, а остальные подтаскивали массивные зажимы, чтобы перехватить разбитые шпангоуты, не дав им разойтись дальше.
— Отличная работа, Бельцер! — похвалил Брим, стискивая зубы.
Проверив детекторы приближения, он осмотрелся в экран кормового обзора и убедился, что огонь облачников снес все три передние переборки, открыв камеру генератора в космос. На его удивление, ситуация оказалась гораздо лучше, чем он даже позволял себе надеяться. Искры сварки показывали, что ремонтные бригады уже герметизировали главную силовую шину. При всех очевидных повреждениях оба уцелевших генератора работали нормально, и корабль вряд ли ощутит потерю тяги.
— Что там с перемычкой? — спросил Брим, глядя сквозь гиперэкраны на кипящий снаружи бой. Пока что никто ни с одной стороны одиноким «Звездным» не интересовался. — Насколько держит крепление понтона?
— С виду все нормально, адмирал, — ответил Бельцер, снова появляясь в кадре. — Но пока что-нибудь не попробуем, не узнаем.
— Спасибо, — огрызнулся Брим. — По местам. — Включив громкоговоритель, он объявил:
— Всем членам экипажа, не занятым в ремонтных бригадах, вернуться на боевые посты. Всем членам экипажа, не занятым в ремонтных бригадах, вернуться на боевые посты.
С этими словами он развернул корабль навстречу новой волне «Крайсселей», показавшихся над городом.
— Разнеси их в клочья, Лоуренс! — крикнул он, и тут же на его коммуникаторе замигали слова «Чрезвычайно срочно». Экран заполнило лицо Колхауна.
— Внимание всем имперским кораблям! — произнес адмирал, а индикатор шифровки/дешифровки на панели Брима яростно замигал в ритме какой-то своей внутренней математики. — Внимание всем имперским кораблям! Немедленно покинуть зону целей. Повторяю: немедленно покинуть зону целей.
— Вутова мать! — завопил Лоуренс. — У меня этот тытьчертов «Крайссель» уже почти на мушке!
— Отставить! — коротко приказал Брим. Уж если сам Колхаун вышел на связь, тому должна быть неслабая причина. Вывернув «Звездный» в почти вертикальную свечу, Брим свернул в пустое пространство, выжимая всю скорость, на которую способен был корабль. Куда бы он ни посмотрел, повсюду имперские корабли тоже восприняли сообщение всерьез, прервав все индивидуальные бои и уходя во все стороны от зоны схватки — а за ними по горячему следу ринулись вражеские истребители. Облачникам это должно было показаться невероятным разгромом. Далеко внизу «Крайссели» в безупречном строю начали стрельбу по городу, как на учениях. Сопротивления нигде не было. Брим скривился, представив себе, что сейчас там внизу, на улицах. Он заметил было два подкрадывающихся с кормы «Горн-Хоффа», но тут глянул влево, и у него отвисла челюсть.
— Посмотрите на ЭТО! — воскликнул он. И все, кто был на мостике, посмотрели.
Со стороны вращения планеты плыли над городом примерно двадцать содескийских грузовых транспортов класса «Моржик» всего в десяти — пятнадцати кленетах над облачниками — будто они и слыхом не слыхивали про войну. Но раньше, чем величественные корабли миновали зону целей, открылись огромные грузовые люки в их бортах, и оттуда посыпались какие-то блестящие предметы, вспыхнувшие в свете Триады и исчезнувшие в зареве горящего города.
— Ленивцы! — счастливым голосом крикнул Брим, делая бочку и устремляясь навстречу двум крадущимся «Горн-Хоффам». — Ленивцы, мать их тыть!
Лоуренс ударил из разлагателя в тот самый момент, когда первые «Крайссели» начали исчезать в таких же взрывах, как те, что уничтожили сегодня столько их собратьев меньше метацикла назад. За кормой один из «Горн-Хоффов» шатнулся в сторону, как пьяный, рассыпая длинный шлейф искр, а его партнер тут же показал тыл и стал уносить ноги.
Брим нахмурился, высматривая для своего подбитого «Звездного» цели помедленнее. Что это за облачники такие? Уж совсем не те талантливые профессионалы, с которыми раньше приходилось драться. Сбежали, как перепуганные кадеты и… Вот оно! Это же действительно кадеты, или курсанты, или кто-то в этом роде. Вутова мать, даже у жирного адмирала Гота Оргота ресурсы, оказывается, не бесконечны. Зайдя с кормы на тяжелый «Захтвагер», как-то ускользнувший от нового посева ленивцев, он лишь мгновение подождал, чтобы Лоуренс его разнес на черепки, и тут же погнался за новой дичью.
Внизу взрывы ленивцев в основном прекратились, и остатки атакующих эскадрилий Лиги поспешно разбегались во все стороны, почти очистив задымленное небо над Авалоном впервые после рассвета. Торопясь к Эффервику в поисках новых «Крайсселей», Брим заметил, как строй содескийских грузовиков снова прошел над целевым регионом, засевая его новыми ленивцами. Следующая волна рейдеров Лиги точно на них нарвется — Брим про себя усмехнулся — после того, как он еще нескольких стукнет лично.
Но они так и не появились. Единственными кораблями облачников на дисплеях БКАЕВ оставались лишь те, что уходили назад к Эффервику…
Брим быстро перегруппировал остатки своих потрепанных эскадрилий. От шестнадцати эскадрилий «Звездных Огней» и «Непокорных», с которыми он начал день, более или менее невредимым остался только семьдесят один корабль — как Брим с облегчением узнал, среди них и корабль Евы Картье. Эти горестные потери были несколько смягчены рапортами о подобранных спасательных пузырях и успешных вынужденных посадках, но на самом деле таковых было очень мало. В следующий напряженный метацикл каждый звездолет Империи, который мог передвигаться в космосе на собственной тяге, оставался в полной боевой готовности с командой, расставленной по боевым постам, готовый встретить четвертую волну атаки.
После еще одного метацикла бездействия в Эффервикской Пустоши половина имперских звездолетов была отозвана на свои базы для текущего ремонта, а остальные продолжали патрулирование. И наконец после полных трех метациклов чистых экранов БКАЕВ все корабли Сил Обороны были отозваны домой.
Брим зачалил к порту свой изжеванный «Звездный» ровно в 2.64 ночи, проведя в космосе метацикла на три меньше полного стандартного дня, и почти все это время было заполнено битвой не на жизнь, а на смерть. Подождав, пока убитых и раненых выгрузят в лазарет, он вслед за Барбюсом покинул мостик.
По его приблизительным подсчетам, сегодняшние потери Лиги составили около шестисот кораблей — полная катастрофа. Предварительные рапорты показывали, что имперцы потеряли примерно половину этого количества, причем более двухсот экипажей погибли или до сих пор не найдены — тоже катастрофа, если бою предстоит продолжаться. Но при всем при этом день битвы принес невероятный успех. В этой своей самой смелой До сих пор битве Оргот понес самые тяжкие потери за всю историю войн. Если только теперь Трианский сообразит, что не успеет завоевать необходимое ему превосходство в космосе, чтобы поддержать свое вторжение…
Хлопнув Барбюса по плечу и пожелав ему спокойной ночи, Брим вошел в свою новую адмиральскую каюту, которую занимал всего ночь, и заставил себя влезть в койку. Но много еще времени прошло, пока он сумел успокоить скачущие мысли настолько, чтобы забыться чем-то вроде сна. Снаружи ремонтные команды чинили и перевооружали его корабль для завтрашнего боевого вылета, несмотря на серьезные повреждения. Все понимали, что завтра начнется полномасштабное вторжение облачников и все, что может летать и палить из разлагателя, пригодится — пусть хоть и ненадолго.
* * *
Брим резко проснулся и поглядел на часы, не веря своим глазам. Он проспал на три мотоцикла больше, чем рассчитывал!
— Барбюс! — заорал он в коммуникатор у кровати. — Почему ты позволил мне так проспать?
Натягивая на ходу скафандр, он рванул дверь на себя, вылетел в холл… и застыл в полном безлюдье. Ни одной живой души нигде. Прямо каникулы какие-то…
Тут же зазвучали поспешные шаги из-за угла, и появился Барбюс, одетый в спецовку без кителя и бегущий навстречу Бриму. Указательный палец он поднял к губам, призывая к тишине.
— Ш-ш-ш! — шепнул главный сержант. — Прошу у адмирала прощения, но здесь все еще спят.
— Ради св. Вута! — воскликнул Брим, не веря своим ушам. — А облачники эти гадские? Мне предлагается поверить, что и они тоже спят?
— Э-э… — запнулся Барбюс. — У меня нет информации, сколько из них в данный момент спят. Но они все еще в Эффервике, и наша последняя разведка не отмечает абсолютно никакой активности — адмирал, сэр.
Ошарашенный Брим бросился по лабиринту молчащих коридоров в новый (третий за месяц) центр связи Порта 13 и связался с разведотделом Флота в бункере в сотнях иралов под зданием Адмиралтейства. После короткого разговора по шифратору он покачал головой, не веря своим ушам, и плюхнулся в кресло рядом с усталым, но улыбающимся Барбюсом. Это была правда. Ни один облачник не приближался к Триаде и ее пяти планетам. Наземной активности не отмечалось нигде в Эффервике, и никаких признаков, что в ближайшие двадцать пять метациклов ситуация может измениться. Через мгновение на экране появилось текстовое сообщение от Колхауна с редким грифом «ТОЛЬКО ДЛЯ ПРОСМОТРА», и Брим перевел его в пустую ячейку для декодирования. Сухое и лишенное эмоций извещение сообщало, что, хотя облачники неожиданно сменили шифр, последнее расшифрованное сообщение содержит следующую информацию, переданную Орготу из Ставки на Тарроте:
«…Космические силы противника никоим образом не могут считаться уничтоженными. Напротив, они проявляют растущую активность. Применение нового секретного оружия против наших рейдеров привело к значительному снижению наших возможностей по поддержке наземной операции. Гравитологическая ситуация в целом не позволяет ожидать продолжительных периодов спокойной гравитации в ближайшие пять стандартных месяцев. Учитывая вышеизложенное. Император Трианский принял решение отложить операцию „Мертвая голова“ на неопределенный срок».