Розингс, 26 апреля, понедельник, 15:10
Леди Кэтрин ворвалась в комнату дочери в самом возбужденном состоянии.
— Я отправила письмо Дарси — совершенно невразумительное письмо, смею вас заверить, — поскольку впервые в жизни не могла подобрать слов, чтобы сообщить жениху моей дочери о том, что у нее другой жених…
Она заломила было руки, но передумала, нахмурилась и сердито посмотрела на Энн, сидевшую у стола.
— Почему вы молчите? Что вы можете мне сказать?!
Энн лишь пожала плечами, не зная, как разубедить свою мать, что Дарси вовсе не делал ей предложения.
— Стыд и позор! — в который раз за этот день воскликнула леди Кэтрин и взяла со стола раскрытый дневник дочери.
— Хм… так, так… что вы здесь пишете… «Мама весьма удручена…» Не то слово, не то слово, как удручена! — заявила леди Кэтрин, перелистывая страницу. — «Мне, конечно, следовало запретить кузену себя целовать…» Конечно, следовало! Так… «К счастью, Фицуильям, как благородный джентльмен, готов спасти мою репутацию…» Был бы он благородным, то не падал бы на вас из фаэтона! «Генерал Бридл был покорен смелыми и решительными действиями мамы, когда она, невзирая на то, что злоумышленник, возможно, притаился где-то поблизости, отважно бросилась вытаскивать нас с кузеном из-под обломков экипажа…» Хм… Покорен?.. Вполне, вполне вероятно… Смелыми и решительными?.. Да уж, во мне куда больше смелости и решительности, чем в этом судейском франте… «Генерал Бридл не отводил восхищенных глаз от мамы, когда она руководила спасательными действиями…» Неужели, действительно, восхищенных?..
Леди Кэтрин постояла в задумчивости, держа дневник в руках, потом помянула недобрым словом ювелира, который отделывается отписками, посетовала, что забыла написать Дарси, чтобы тот лично зашел в ювелирную лавку и указал ее владельцу на редчайшую безответственность, положила тетрадь на стол и вышла из комнаты. Энн подождала, пока шаги ее матери не затихли в конце коридора, и достала другую тетрадь, в которую записала:
«Розингс, 26 апреля 18** года.
Сегодня произошло невероятное событие! Событие всей моей жизни! Я помолвлена с Фицуильямом и вскоре стану его женой! Это невероятно! До сих пор не могу в это поверить, поскольку ничто — особенно поведение кузена во время прогулки и его странные высказывания — не говорило о том, что я вдруг стану его невестой. Тем не менее это случилось — и я счастлива!!!! Я ужасно счастлива, потому что нет на свете никого лучше Фицуильяма!!!! Конечно, мне хотелось бы, чтобы он объяснился мне в любви и сделал предложение по всей форме (и надеюсь, что он догадается это сделать в ближайшее время — в крайнем случае я ему подскажу — и самым настоятельным образом), но уже по тому, как он меня целовал, мне стало совершенно ясно, что он меня любит. Потому что ТАК целовать мог только влюбленный мужчина… Я бы даже сказала — безумно влюбленный… А какими глазами он посмотрел на меня, когда мама объявила, что мы должны пожениться… Словом, все сложилось как нельзя лучше. И без всех этих долгих ухаживаний, разговоров и помолвок. Хотя… Хотя, думаю, он все же может за мной поухаживать несколько дней до свадьбы — мне это будет приятно, а ему — полезно.
Должна признаться, я рада, что на нас было устроено покушение, иначе еще неизвестно, решился бы Фицуильям попросить моей руки — и сцена у развалин это только подтверждает. Судья Фэйр, кажется, тоже был рад, что злоумышленник еще раз напомнил о своем существовании, поскольку все остальные происшествия завели следствие в совершеннейший тупик, во всяком случае сэра Юстаса, который не знает уже, куда направлять свое расследование. Из-за этого он все время ссорится с мистером Тинкертоном. Не далее как сегодня после ленча я слышала, как сыщик предложил зачитать какое-то письмо, полученное им из Лондона. Но судья только презрительно фыркнул, заявил, что не желает слушать всякий вздор, который несут безграмотные ищейки, подхватил под руку генерала Бридла и увел его в библиотеку, где с ним и закрылся. Генерал покорно терпит выходки судьи, хотя видно, что его более привлекает общество мамы. Она же расцветает в его присутствии, отчего у меня сразу возникает вопрос: каким образом мама и генерал оказались первыми у фаэтона, тем самым помешав нашему божественному поцелую? Ответ напрашивается сам собой: они прогуливались неподалеку и прогуливались наедине, что вызывает еще ряд вопросов…
Кстати, Джорджиана тоже прогуливалась с капитаном Шелли наедине, и на ленче они выглядели весьма радостными и даже счастливыми. Джорджиана упомянула что-то о Ромуальде, дремучих лесах и романе «Безбрежная любовь», при этом глазами лукаво посматривала на капитана. Фицуильям старался выглядеть серьезным и даже упомянул о Дарси, который, по его словам, должен приехать и в чем-то разобраться. Джорджиана сразу как-то приуныла, а капитан Шелли пробормотал нечто странное о решающем сражении с драконом, из которого он надеется выйти не только невредимым и живым, но и с добычей.
Такое впечатление, что в Розингсе незаметно образовались пары по интересам: мама с генералом Бридлом не спускают друг с друга глаз, судья все больше времени проводит с мисс Бингли и даже пытается ей обольстительно улыбаться. Капитан Шелли переглядывается с Джорджианой, мисс Мэри Беннет видит только мистера Тинкертона, а он явно предпочитает ее общество. Фицуильям, естественно, ухаживает за мной, мистер Бингли устремляет свои взоры в сторону Хансфорда, и лейтенант Йорик, кажется, тоже имеет там свой интерес. Только мисс Элизабет Беннет последнее время находится в весьма тоскливом состоянии, а миссис Херст еще больше погружается в тайны созвездий и планет, поскольку мистер Херст после завтрака, ленча, а особенно — после обеда, в собеседники уже не годится. Даже МакФлай нашел себе лохматую подружку, и Дуглас уверяет всех, что добром это не закончится, если наша собака не поведет себя достойно, как положено настоящему джентльмену…»
Энн положила перо и закрыла дневник, после чего с мечтательным видом откинулась на спинку стула. В ее воображении мгновенно возник Фицуильям — в развевающемся плаще и блестящих доспехах, на гнедом коне с мечом в руках он поражал огромного зубастого дракона — в ее честь…
Розингс, 26 апреля, понедельник, 18:30
К обеду в Розингсе собрались небольшой компанией: гостей из Хансфорда сегодня не было из-за плохого самочувствия миссис Коллинз, а две мисс Беннет, проживающие в доме леди Кэтрин, отправились разделить вечернюю трапезу со своими родственниками.
— Наконец-то мы остались одни, — с нескрываемым удовольствием сказала мисс Бингли сэру Юстасу. — Признаться, меня утомили эти Коллинзы и Беннеты с их плебейскими замашками.
— Как вы правы, мисс Бингли! — отвечал судья. — Только узкий круг утонченных светских особ может доставить истинное наслаждение настоящему ценителю манер и изысканности.
Кэролайн улыбнулась и показала глазами на непривычно оживленную хозяйку дома, сидевшую во главе стола.
— Мы с Луизой сегодня просто не узнаем леди Кэтрин. Обычно она так невозмутима, а сейчас не похожа сама на себя.
— Вероятно, попытка покушения на жизнь мисс де Бер и мистера Фицуильяма сказалась на ее нервах, — предположил Фэйр.
— Так расследование показало, что это все же покушение, а не несчастный случай? — мисс Бингли не смогла скрыть свое любопытство.
— Самое что ни на есть покушение, — уверенно заявил судья.
— Знаете, я думаю, это кто-то из Беннетов, — понизив голос, сказала Кэролайн. — Их низкое происхождение свидетельствует о врожденных порочных наклонностях, а поведение и вовсе подозрительно.
Сэр Юстас, который склонялся совсем к другой кандидатуре виновника происшествий, надул щеки и веско сказал:
— Мы рассматриваем все варианты. Но, как вы догадываетесь, тайна следствия не позволяет мне распространяться о ведении расследования…
Мисс Бингли с пониманием кивнула, хотя в глубине души считала, что с ней-то судья мог бы и поделиться интересными подробностями этого запутанного дела.
Тинкертон предпочел бы, чтобы с ним рядом сидела мисс Мэри Беннет, а не миссис Херст, которая донимала его расспросами о громких преступлениях, которые он некогда расследовал.
— Помните эту ужасную историю с тройным убийством, происшедшую в Бристоле? — вопрошала она. — Должна сказать, перед этим я как раз видела на небе комету, направлявшуюся в сторону Жертвенника. И я сразу поняла, что произошло что-то ужасное… О, мне так интересно узнать, как вы ловили этого ужасного убийцу!
— Мадам, этой истории вот уже пятнадцать лет. Я тогда еще учился в школе, — отвечал ей сыщик.
— А кровавое дело в Уэльсе? — не унималась миссис Херст. — Тогда вокруг Марса появились кровавые круги…
— В Уэльсе работал мой приятель Макс Штирлинг, мэм. Но я не знаком с подробностями, — вежливо сказал Тинкертон, поглощая огромную порцию утки с черносливом.
— Что вы скажете насчет преступления в Сонной Лощине? — спросила настырная дама. — Да, да, как сейчас помню — Венера как раз позеленела, а созвездие Лебедя вдруг взмахнуло крыльями… Ах, впрочем, вы вряд ли знаете кошмарные подробности этого происшествия — ведь его с блеском раскрыл сэр Юстас. Он как раз рассказывал о нем Кэролайн…
Тинкертон отпил вина и усмехнулся, выяснив, что все лавры раскрытия убийства в Сонной Лощине судья приписал себе. На самом деле он с блеском завалил расследование, которое в итоге было распутано лондонскими сыщиками, в частности, самим Тимоти Тинкертоном.
Сэр Юстас, услышав, о чем миссис Херст рассказывает сыщику, несколько смутился, заволновался и громко поинтересовался, какие звезды появились на небе перед началом происшествий в Розингсе. Миссис Херст оживилась и стала перечислять все зловещие приметы, указывающие на злодейские убийства в этой части Кента.
— Во-первых, Сатурн потерял очертания, — скороговоркой вещала она. — Во-вторых, Золотая Рыба вдруг засеребрилась и сдвинулась с места, а Столовая Гора побелела…
— Белое вино хорошо только к рыбе — это вам всякий скажет, — неожиданно рявкнул мистер Херст, успевший изрядно нагрузиться еще до обеда. — И вообще рыбы здесь ни при чем — это дело рук бродяг! Именно! Бродяг! Все зло от них!
Он подозвал лакея и жестом показал на свой пустой бокал, который был незамедлительно наполнен.
Леди Кэтрин тем временем с нежностью поглядывала на генерала, который беседовал с Фицуильямом.
— Неаполитанские рыхловаты, гррр-м… рыхловаты, — утверждал Бридл. — Испанские лошади куда грациознее. И мощные, гррр-м… да, мощные…
— Я все же предпочитаю английские породы лошадей, — сказал полковник. — Что может быть лучше чистокровной? Или английской верховой?
— Вы правы, мой мальчик… гррр-м… Но для боя испанские все же предпочтительны…
Бингли невольно съежился и в замешательстве посмотрел на леди Кэтрин, запрещавшую вести любые разговоры о лошадях после известного случая с клумбами. Но леди Кэтрин не слушала, о чем говорят джентльмены, — она продумывала детали предстоящей беседы с Дарси после его возвращения в Розингс, а также нет-нет да и возвращалась в мыслях к той поляне, на которой генерал не успел сказать ей все то, что она так надеялась услышать.
«Что же он имел в виду, говоря о старом солдате? — беспокойно думала она. — Ведь не настолько же он стар, чтобы…» Хм… Она чуть порозовела и покосилась на дочь, которая в этот момент смотрела на Фицуильяма.
«Неужели Энн все это время была увлечена полковником? — вдруг всполошилась леди Кэтрин. — А я чуть не выдала ее замуж за Дарси… Но я хотела, как лучше, впрочем, и Фицуильям совсем неплох». Она взглянула на своего будущего зятя, отметила его молодцеватую выправку и одобрительно кивнула головой.
Энн ужасно хотелось рассказать Джорджиане подробности сегодняшней прогулки с полковником — за весь день она так и не успела этого сделать.
«Я — невеста! — думала она. — Невеста! Но все же обидно, что Фицуильям называет себя старым солдатом, не знающим слов любви! И вместо того, чтобы признаться — признаться красиво и поэтично в своих чувствах, — он лишь поцеловал меня. Хотя и этого оказалась достаточно, чтобы я стала его невестой…»
Энн в который раз вспомнила поцелуй под фаэтоном и вздохнула.
Джорджиана отчаянно переживала, что не застала кузину одну и не смогла поделиться с ней своими новостями. Она посматривала на капитана Шелли, ловила его нежные взгляды и думала, что чувствовала бы себя гораздо счастливее, если бы уже поведала Энн о его предложении. «Я — родник, а он — измученный жаждой путник! Как романтично! — мечтательно восклицала она. — Как в романах!»
— Брысь, негодник! — леди Кэтрин оттолкнула рукой мокрый нос МакФлая, который вылез откуда-то из-под стола и примостился рядом с ее стулом. — Брысь, говорю!
Она украдкой огляделась, подцепила вилкой аппетитный кусок грудинки с тарелки и незаметно опустила руку вниз. Раздалось смачное чавканье и урчание. МакФлай в один присест проглотил грудинку, облизнулся и голодными просящими глазами уставился на свою хозяйку.
— Брысь, я тебе говорю! — леди Кэтрин бросила псу еще отрезок окорока и покосилась на генерала, который продолжал увлеченный разговор с полковником.
«Он не хочет со мной разговаривать и смотреть на меня, потому что считает, что я плохо воспитала свою дочь, — вдруг в панике подумала леди Кэтрин. — Недопустимое поведение Энн отвратило его от меня. Ну что ж! — она гордо выпрямилась на стуле. — Я покажу ему, что благопристойность для де Беров превыше всего!»
Она постучала ножом по бокалу, привлекая всеобщее внимание.
— Леди и джентльмены! Хочу сообщить вам радостное известие: мой племянник сделал предложение мисс де Бер, и я имею честь объявить сейчас об их помолвке!
— Помолвка! — радостно всплеснула руками миссис Херст. — Как раз сегодня созвездие Павлина распушило свой хвост по направлению к Венере…
— Несчастный, — пробормотал мистер Херст. — Все эти помолвки до добра не доведут…
— Энн! — взвизгнула Джорджиана и умолкла, наткнувшись на ледяной взгляд своей тетушки.
Тинкертон одобрительно кивнул и вывалил на свою тарелку тройную порцию карпов, тушеных в сметанном соусе.
— Не может быть! — ахнула Кэролайн. Мгновенно забыв о сэре Юстасе и правилах поведения утонченных леди, она, раскрыв рот, уставилась на леди Кэтрин.
Судья оторопел, увидев в какое состояние пришла мисс Бингли, нахмурился и пообещал себе, что сделает все…
— Еще как может! — сурово ответила леди Кэтрин и посмотрела на Фицуильяма и свою дочь. Полковник ухмыльнулся, Энн покраснела, а в столовую вплыл дворецкий с подносом, уставленным бокалами с шампанским.
— Выпьем!.. и… гррр-м… поздравим наших дорогих мисс де Бер и полковника Фицуильяма! — гаркнул генерал и одним залпом опустошил свой бокал.
Кэролайн облегченно улыбнулась, судья, глядя на побледневшую мисс Бингли, еще раз пообещал себе сделать все, Джорджиана еще раз взвизгнула, а МакФлай подпрыгнул и заливисто залаял.