Спингарн был безжалостно брошен на твердый пол. Затем кто-то закричал ему в самое ухо:

— Милый!

Это была Этель. Рядом с ней стоял худощавый человек.

— Дорогая! — обратился к Этель ее спутник. — Не надо так. Я ведь говорил, что с ним ничего не случится.

Спингарн все еще пребывал в шоке и был охвачен страхом. Ему казалось, что огромное тело человека-змеи, как и прежде, извивается перед ним, а змеиная голова продолжает приближаться.

— Милый! — повторила Этель.

— Я же сказал тебе, что у нас Отдел всеобщей безопасности, — раздраженно проворчал человек. — Успокойся, дорогая!

Худой человек посмотрел па желтую грязь, прилипшую к телу Спингарна, и отвел взгляд. Он заметил замешательство Спингарна и, казалось, был доволен этим.

— О, я понимаю! Нет, мы заботились не о своей безопасности, а о тебе. Директор бывает немного страшным, когда возбужден, не правда ли?

Этель попыталась задушить Спингарна в своих объятиях. Он почувствовал, будто попал в ловушку, подобную сжимающимся кольцам человека-змеи. Но сейчас он хотя бы мог дышать нормально.

— Все в порядке, Спингарн? — спросил спутник Этель. Спингарн заметил, что в помещении больше никого нет.

— А стража?

— Она нам больше не нужна. Компьютер утверждает, что, когда ты поговоришь с нашим дорогим Директором… я совсем забыл, что его пора кормить! Знаешь, чем он питается? Ну ладно, больше не буду тебя шокировать. Я хотел сказать, что, когда ты поговоришь с ним, тебя захватит идея навести порядок на этом жутком Талискере.

— И я отправлюсь с тобой, да, милый? — попросила Этель.

— А теперь, — обратился человек к девушке, — ты не присмотришь за ним, дорогая? У вас всего один час, как установил компьютер. «Дайте ему час, чтобы принять решение». А затем — ха-ха! — вперед, навстречу ужасам! Извините меня!

— ЖИВИ! — кричали излучатели. — ПОГРУЗИСЬ В ГЛУБИНУ ВРЕМЕН СРЕДИ ПРОВАЛОВ ВО ВСЕЛЕННОЙ, ОСТАВЛЕННЫХ ДРЕВНИМИ СОЗДАТЕЛЯМИ ХРУСТАЛЬНЫХ МИРОВ! Ты хочешь быть свободным в полном смысле слова? Хочешь путешествовать по эпохам, пока не прибудешь к началу Всеобщей Жизни? ТЫ ПОДУМАЛ О НАСЛАЖДЕНИИ, КОТОРОЕ ИСПЫТЫВАЕШЬ СОВЕРШАЯ ПРЫЖКИ МЕЖДУ ПЛАНЕТАМИ В РАКЕТЕ, РАБОТАЮЩЕЙ НА ХИМИЧЕСКИХ ВЕЩЕСТВАХ? КАК РАЗВЛЕКАЛИСЬ ПЕРВЫЕ АСТРОНАВТЫ! Встроенные случайности гарантируются! Вероятность жизни не более семи лет! И это только одно из второстепенных развлечений в Сценах Поздней Ядерной Эпохи! Не пропускайте их ради вашего следующего…

Спингарн ухитрился выскользнуть из объятий Этель. Он решил не думать о девушке, как раньше отбросил всякие предчувствия. Узнать подробности об Этель и ее роли в его жизни можно будет потом. Он хотел задать вопрос умственным излучателям, которые ждали, готовые выдать информацию, как только он направит запрос в их цепи.

— Дайте информацию о Сценах Талискера! — приказал Спингарн.

Чувствительные усики, которые были единственной видимой деталью умственных излучателей, остались неподвижными. В дальнем углу помещения, где размещались схемы памяти излучателей, произошел небольшой кризис. Спингарн заметил, что излучатели пришли в замешательство. Слабое фосфоресцирующее свечение совсем исчезло. Он понял, что ответа не будет. Талискер был стерт из их каталога. Их вычистили, как и память самого Спингарна.

— Мне передали, что я могу сказать тебе, — промурлыкала Этель, — у тебя есть целый час, и за это время я могу рассказать все, что захочу.

Теперь Спингарн проявил к вцепившейся в него девушке интерес. Он оглядел ее лицо и фигуру: почему она не прошла реконструкцию тела? И все же Этель была достаточно привлекательна, особенно для того, кто привык к женщинам восемнадцатого века. Спингарн вспомнил крестьянку из Фландрии, сильно обезображенную оспой.

В девушке двадцать девятого века тоже заметно некое асимметричное уродство. У нее большие голубые глаза, волосы пшеничного цвета и фигура, которая могла считаться красивой, если бы не избыточный вес. Она замерла в ожидании под его взглядом.

— Значит, у меня есть час, — произнес Спингарн.

— Уже меньше.

И затем на Талискер!

Спингарн был все еще сбит с толку таинственным раболепием девушки, ее униженностью, но не мог сопоставить ее нынешнее состояние со своими смутными воспоминаниями о другой жизни. Тогда она как-то была связана с ним — но как?

— Скажи мне все, что я, по твоему мнению, должен знать, — попросил он.

— Я предала тебя, — ответила Этель. Ее большие глаза следили за ним, и Спингарн понял: она боялась его реакции.

Но он не мог отыскать в своей памяти причин для ее страха. То, что она совершила, было утеряно.

— Ты не знаешь?! — воскликнула она удивленно. — Ты ничего не помнишь?!

— Нет. И что бы это ни было, расскажи мне, если хочешь.

— Я предала тебя, — повторила Этель. — Я случайно ввела записи декораций на Талискере в Сцену, над которой ты работал, — это были те ужасные машины Ранней Ядерной Эпохи, с которыми только что разделался Марвелл.

Если бы я тогда не перепутала материал, никто бы не узнал, что ты восстановил Сцены Талискера! Я была такой дурой! И ты получил предупреждение всего лишь за несколько минут!

Несмотря на усилия, Спингарну не удалось воскресить никаких воспоминаний. Внезапная вспышка болезненного возбуждения? Нет. Расчетливое намерение так или иначе остаться в живых? Тоже нет. И все же в прошлом он должен был чувствовать что-то, когда его дела в запретных областях перестали быть тайной. А как же с убежищами. которые создал режиссер Игр? Они были установлены еще до того, как Этель раскрыла его секреты? Находчивый и коварный мастер Игр уже вплел свой Принцип Случайности в структуру Сцен ? Или все результат молниеносных манипуляций с законами машинного программирования?

Девушка ответила ему:

— У меня было мало времени для работы в Сценах, но мы сумели вместе…

— Так это ты?!

Девушка! Женщина, которая приветствовала его со страданиями и восторгом? Этель!

— Это было единственное, что я могла придумать, — ты направлялся в Ранние Классические Сцены и сказа т, что возьмешь меня с собой, но мне придется подождать немного, пока ты не окажешься в безопасности. Я хотела сама работать со Случайными процессами, но компьютер не позволил бы. Все и так слишком усложнилось, когда один персонаж оказался вписанным во все Игры.

— Ты придумала Принцип Случайности — ты включила меня в Игры каждой Сцены!

— Я больше ничего не могла придумать — но что ты перенес, мой бедный!

— Это сделал не я, а ты!

Из всех полученных Спингарном ударов этот был самым ошеломляющим. Он считал себя — вернее, человека, который создал Спингарна, — изобретательным и талантливым человеком, который мог играючи управляться с аппаратурой Сцен. А теперь оказывается, что все изобрел не он, а девушка! Именно она сделала Сцены убежищем для него!

— Я уверена, что могла бы придумать что-нибудь получше, по не было времени.

— Марвелл… — сказал Спингарн.

— Что Марвелл?

— Он сказал, чтобы я взял тебя с собой. Он знает, что именно ты все сделала?

— Ну… не думаю. Он подозревает, но не знает точно. Ему не нравится, что ты снова отправишься на Талискер.

— А кому нравится?!

— И он утверждает, что ты должен продиктовать свои условия компьютеру, прежде чем отправиться туда… Ты хочешь узнать еще что-нибудь? Времени у нас осталось совсем немного!

— Директор не знает?

— Нет.

— А компьютер?

— Нет! Это все испортило бы!

— Так, — произнес Спингарн. — Вот что мы имеем. Кошмар на Талискере. Мне надо привести его в порядок. Управление по борьбе с катастрофами потерпело там неудачу, и предполагается, что я могу преуспеть. Компьютер считает, что у меня есть шанс, в основном благодаря моему таланту в обращении с коэффициентами функции вероятности. Компьютер считает, что я показал своп способности, обманув его!

— Да.

— Но на самом деле сделала ты.

— Больше я ничего не могла придумать!

— Значит, ты — единственная, кто может справиться с Талискером?!

— О, нет! Я всего лишь ассистент третьего уровня — бедная дурнушка Этель, влюбленная в великого режиссера Игр, — да, милый!

— Кошмар! — заявил Спингарн.

И так оно и было. Он, Спингарн, объявлен коэффициентом в уравнении. Все предполагали, будто Спингарн обманул компьютеры. Поэтому именно он, создавший ужасы в Сценах Талискера, должен все исправить. Ошибка состояла в том, что Спингарн не был тем, кем считал ею компьютер.

— Чем еще я могла бы помочь? — спросила Этель. Впервые Спингарн усмехнулся.

— Хотел бы я знать. Но Марвелл прав — ты пойдешь со мной, моя дорогая!

Девушка светилась от радости.

— А остальные?

— Что остальные?…

— Ты можешь выбрать себе в спутники любого, кого пожелаешь. Такова рекомендация компьютера. Но выбор должен сделать ты — все связано с твоей первоначальной концепцией Сцен Талискера.

Ящики внутри ящиков. И всего час, чтобы разобраться в сложной ситуации, возникшей из-за него. Спингарн был уверен, что его ждут и другие неприятные сюрпризы.

— Продолжай, — обратился он к Этель.

— Полагаю, ты слышишь об этом впервые. Все должно немного сбивать с толку, тем более если в тебе сохранились остатки стертых личностей.

— Объясни попроще.

Когда девушка продолжила свой рассказ, огромная, безумная идея постепенно открывалась ему.

— Ты был нашим лучшим режиссером Игр, — сказала она, — и работал над Сценами Ранней Ядерной Эпохи. Раньше мы не пытались воссоздавать тот период, потому что о нем сохранилось слишком мало информации. Так продолжалось, пока несколько отрядов не отправились на то, что осталось от Старой Земли. Они думали, что могут обнаружить что-нибудь дополнительно или по крайней мере определить масштабы континентальных битв того периода. А ты ждал и, наверное, томился от безделья, поэтому и согласился поработать Куратором Сцен Талискера. Ты помнишь?

— Частично, — ответил Спингарн.

Он помнил не все. Лязг бронзы по железу; банки с кипящим маслом, летящие из-за базальтовых укреплений; низкорослые люди, которые выныривали из-под земли и набрасывались кучей на гигантов; твари, которые выращивали деревья…

— Помнишь что-нибудь про Игры? Я имею в виду не то, что ты инстинктивно делал в капсуле тайм-аута, а разработку деталей. Вроде того, над чем работает Марвелл. Эти паровые экипажи, которые он сталкивает друг с другом при двойной или тройной перегрузке.

— Нет.

— И ничего не помнишь о том, как выглядят исходные материалы, которые мы получаем из компьютера Сцены?

— Ничего.

— Но ты помнишь свои собственные эксперименты со случайностью?

Спингарн почувствовал смущение.

— Твои эксперименты, ты хотела сказать? Девушка заметила его замешательство. Затем ее лицо прояснилось.

— А! Ты имеешь в виду работу с твоей личностью, привязанной к Сценам? Да, очевидно, именно в этом и состоял мой эксперимент — всего лишь логическое продолжение того, что ты делал в планетарном масштабе. Ты сам сделал себя Вероятностным человеком.

— Вот как! — воскликнул Спингарн. Он удивлялся всего несколько мгновений.

Девушка предоставила ему возможность осмыслить новую информацию, затем продолжила:

— Да. Ты снова запустил старые Сцены. Случайно.

Новые воплощения старой реальности. Вот чем были Сцены. Хорошо, подумал Спингарн. Значит, мы опять воплощаем прошлое. Компьютер разрабатывает обрамление того периода и говорит, что нам нужно, чтобы создать его. Затем мы заполняем его Играми. И актерами.

— Мы посылаем людей в Сцены, — произнес Спингарн вслух. — Они проходят через процесс, который определяет для них подходящий образ жизни, и компьютер посылает их туда, где они имеют шансы остаться в живых. Здесь нет ничего случайного!

— Ты сам нашел этот путь.

Спингарн все еще не мог привыкнуть к новым взаимоотношениям с Этель. Он предположил, что она была блестящим создателем Случайного Принципа Спингарна, которым восхищался, преодолевая ненависть, человек-змея. Но Спингарн ошибался. Скорее всего, человек, чьим телом он воспользовался, открыл Функцию Вероятности.

— У меня было чувство, что я знаю, как манипулировать законами случайности в людских делах, — медленно произнес Спингарн. — Сперва я частично вспомнил, как развивались события. Потом решил, что ты была главным исполнителем, но сейчас я уже ничего не понимаю.

Этель была зачарована возрождением человека, которого она, очевидно, боготворила. Она смотрела па него так, будто могла проникнуть в его разум в экстазе понимания. Спингарн попросил ее продолжать.

— Ты нашел путь, ведущий к изменению избирательных процессов компьютера, и посылал людей в Сцены Талискера совершенно случайным образом.

— Сцены Талискера были просто музейным экспонатом — вот почему я использовал их.

— Ты отвлек тысячи людей из других Сцен. Ты отбирал тех, кого должны были вычеркнуть. Никто ничего не подозревал. Их убили бы в любом случае, и ты посылал их на Талискер. Ты устроил так, что если персонаж имел хоть какой-нибудь шанс остаться в живых, то он отправлялся на Талискер.

— Понятно, — сказал Спингарн.

У него остались смутные воспоминания об ощущении себя божеством: он мог, как Арбитр жизни и смерти, вмешиваться в людские дела. Спингарн был шокирован бесстыдством своей прежней личности. Никто не может быть Богом!

— Но ты просчитался, — продолжала Этель.

— Каким образом? — удивился Спингарн. Он все еще не мог прийти в себя после проникновения в личность режиссера Игр, создавшего свои собственные законы Вселенной.

— Все дело в слиянии клеток. Ты забыл про неспециализированные клетки.

Спингарну потребовалось две-три минуты, чтобы понять Этель. Хотя и короткое объяснение девушки позволило ему почувствовать вселенский ужас того, что произошло на Талискере. Кроме того, он наконец понял природу бессильной ненависти, которая изливалась на него в мрачном помещении, наполненном желтой грязью.

— Ты хотел создать Сцену, где жизнь развивалась бы случайным образом, — тихо произнесла Этель. Она поняла, что ее собеседник не по своей злой воле вывел тварей, подобных человеку-змее. — Ты просто не правильно понял, что означает случайное слияние хромосом.

— Не может быть! — ужаснулся Спингарн.

— Боюсь, что да, — сказала Этель. — Талискер — это несколько Сцен, которые перемешаны случайным образом. Временные уровни настолько перепутаны, что с помощью математики ничего нельзя установить, — различные культуры не могут оставаться в своих пределах.

— Плохо.

— Как и их образ жизни, уровень цивилизованности. Все находится в состоянии непрерывного изменения.

— Неужели это сделал я?

— Ты и сами люди. Они попали туда случайно. И слияние клеток тоже происходило случайно. Ты встроил общую переменную вероятностей и все предоставил воле слепого случая. И компьютер вставлял кассеты памяти в черепа не только людям!

— Человек-змея! — догадался Спингарн. Этель кивнула.

— Директор Сцен не понимал, чем ты занимаешься. Он сам протаем через твою процедуру и, к великому сожалению, вернулся таким, каким ты его видел.

— И вся планета полна подобных существ!

— Никто не знает, — сказала Этель. — Управление по борьбе с катастрофами потеряло шестерых агентов и больше никого не посылало.

— Теперь пошлют меня?

— Да.

Спингарн кое-что вспомнил.

— Но не тебя. Не тебя, Этель! Ты не пойдешь со мной!

— Пойду.

Оказаться среди немыслимых тварей, вроде того извивающегося чудовища, которое призывало смерть на голову Спингарна! Он не может взять девушку с собой!

— Нет!

— Таково одно из условий компьютера. Мы должны отправиться вместе.

— Но почему? Девушка улыбнулась.

— Я тоже — часть Принципа Случайности.

— Так говорит компьютер?

— Да. Я тоже вписала себя во все Сцены.

— И выбора нет?

— А куда еще мы можем податься?

— Только не на Талискер!

— Ты хочешь идти туда. — Девушка была вполне уверена в этом. — Ты такой же неискренний человек, каким был всегда. Но теперь ты изменился. Ты закален. Закален и поумнел — но тебе все так же не терпится возиться со случайностями!

Спингарн был возбужден огоньками, танцующими в глазах девушки; он знал, что она для него была подходящей парой. Чем бы ни обернулось грядущее приключение, он, конечно, испытает восхитительное чувство воплощенных мифов, которое побудило его к экспериментам на Талискере.

— Мне кажется, что ты сделал самого себя, — сказала Этель, снова глядя на Спингарна так, как будто видела его впервые. — Мне кажется, ты в такой же степени свое собственное творение, как и Сцены Талискера!

— Интересно, — медленно произнес Спингарн. Он понял, что никогда правильно не поймет мотивы человека, в теле которого обитал. Интересно, он ли это сделал?

— Компьютер ясно заявил, что твои шансы ничтожны, — продолжила девушка. — Важно, чтобы ты знал: все может оказаться хуже, чем тебе кажется, — от агентов Управления по борьбе с катастрофами у нас вообще ничего нет. Они попадали туда, и с ними тут же прерывался контакт.

— Так и должно быть, — сказал Спингарн с уверенностью. В том ужасном месте никто не мог быть в безопасности, ничто не могло принять свою привычную форму. Если в обычных Сцен ах под рукой у эксперта Управления по борьбе с катастрофами всегда было установлено в стратегических точках несколько капсул тайм-аута, с помощью которых он мог спастись, когда становится горячо, то на Талискере не было ничего-только человек и то, что он захватил с собой.

Спингарн обдумывал услышанное. Картина неполная, но в общих чертах достаточно ясная. Он выбран, чтобы выполнить работу, которую ему все равно пришлось бы делать. Кто-то должен привести Сцены Талискера в порядок; он знал, что компьютеры правы — он вполне пригоден для такой роли. Кроме того, все справедливо. Он думал о странном Принципе Случайности, который его предыдущая личность включила в древнюю процедуру отбора актеров для Сцен.

Слияние клеток? Игра с наборами хромосом?

Создание существ, подобных Директору Сцен?

Спингарн ничего не мог сделать за оставшееся время, но было ясно, что он совершил роковую ошибку в огромном масштабе. Какие бы ужасные результаты пи последовали за его играми с всесильными звеньями генетической цепи, какие бы твари ни появились в результате изменения процедур отбора клеток, с помощью которых готовили людей для Сцены, сейчас он не мог ничего сделать.

Девушка ждала, пока он примет какое-нибудь решение. Увидев, что Спингарн совсем запутался в мыслях, она подсказала:

— Еще насчет выбора спутников. Компьютер сказал, что на Талискер отправимся ты, я и любой другой, кого ты выберешь.

— Кого я могу выбрать?

— Марвелла?

— Нет, не Марвелла.

— Он был твоим другом. Кроме того, он — прекрасный режиссер Игр.

— Пет. Я не доверяю ею суждениям. Эти машины двадцатого века неверны!

— Ты ошибался.

— Я?

— Да. Марвелл — рассказал мне про осаду Турне. Ты взял тайм-аут.

— Я ошибался?

— С доспехами все было в порядке. Ты думал, что это анахронизм. Но Марвелл провел статистический тест значимости. Старинные доспехи могли использоваться в то время, особенно при сражении в тесных помещениях. И они сработали, верно?

Спингарн моментально вспомнил неуклюжее оружие, черно-серый порох, забитый в его широкий ствол, продвижение окровавленной фигуры в мигающем свете светильников, зловонный воздух и привкус желчи, предупреждение Хока, эхом отдающееся в подземных галереях.

— Сработало. И я мог быть не прав. Но у Марвелла отсутствует должное понимание Сцен!

— Значит, мы идем вдвоем?

Спингарн чувствовал возбуждение девушки. Как on moi так ошибиться, когда встретил ее? Он принял ее сексуальное разочарование за суровую замкнутость и считал жалким существом, тогда как она ждала этою момента с восторженной пылкостью!

Их прервали. Никто не беспокоил, пока они говорили друг с другом в прихожей, куда его привели стражи; адъютант не возвращался. Даже излучатели замолчали. Но сейчас сюда ворвался робот — посланец Марвелла. Захлебываясь от нетерпения, он пробормотал свое сообщение:

— Режиссер Игр Марвелл говорит, что вы были правы, а он ошибался. Он скорректировал Игру и полагает, что машины необходимо снабдить устройством для полетов. Что вы думаете об этом?

И девушка и Спингарн секунду смотрели на робота. Затем Спингарн заметил ухмылку на ее лице и тоже улыбнулся.

— Нет, не Марвелл, — сказала она. — Летающие паровые локомотивы!

— Не Марвелл.

— Тогда кто?

Это было неизбежно, как уже сказал бывший Директор Сцен человек-змея. У Спингарна перехватило дыхание от появившейся коварной и ироничной мысли.

— Так кто идет с нами? — повторила свой вопрос Этель.

Спингарн ответил твердо:

— Двое старых друзей.

— Кто именно?

— Мы встретим их на Талискере.

— Ты всегда был скрытным, а иногда и неискренним, Спингарн!

— Теперь насчет кассет памяти. Девушка затаила дыхание:

— Да. О том, что мне особенно не нравится.