Денник в южном крыле конюшни, где когда-то стоял Мистраль, перестроили и укрепили. Теперь это был хорошо загороженный отсек, комната, из которой можно было спокойно, без посторонних глаз, спускаться в недра Соломонова Храма. Правда, ключ от двери в подземелья должен был храниться у Великого Магистра. Как и ключ от двери, ведущей в зиккурат из красного гранита.

Следующее посещение древнего святилища прошло спокойно. Ни в этот, ни в другие разы сарацины не появлялись. Сердце Храмовой Горы вместе с сокрытыми в нем тайнами полностью принадлежало девяти рыцарям, прозвавшими себя тамплиерами — рыцарями Храма.

Гуго де Пейен наклонился над ларцом. Было заметно, что после нападения ассасина никто не притрагивался к артефактам. Несколько фигурок так и остались лежать на камне-монолите, как их рассыпал Паскаль. К слову, Паскаль остался жив, но много дней пролежал в беспамятстве. Про случившееся он ничего не говорил — может, не хотел, а может, ничего не помнил.

Великий Магистр поднял одну из фигур. Это было изваяние сидящего кота. Гибкое тело, стройные лапы, спокойно изогнутый хвост. Серо-голубые переливы на гранях. В свете факелов они были желтоватыми, слегка в красноту. Гуго вдруг почувствовал знакомое покалывание в пальцах, комната качнулась, поплыла, свет факелов исчез, но на стене прорезалось зарешеченное окошко.

— Все кончено, Жоффруа...

Гуго де Пейен вздрогнул. Слева от него на сколоченной из грубых горбылей кровати сидел высокий старик. На нем была давно не стираная рубаха-туника, разорванная на плече. Человек смотрел на свои бледные босые ноги и каменный пол и медленно качал головой.

— Кто вы? — в ужасе воскликнул шевалье. Длинной седой бородой и отросшими волосами, обрамлявшими лысину и высокий лоб, незнакомец напоминал древнего пророка.

— Всегда есть надежда, монсеньор. Всегда есть надежда...

Гуго резко обернулся. Сзади него стоял второй незнакомец, также в нижней одежде со следами побоев на лице. Несмотря на синяки, держался он благородно. Однако было понятно, что эти люди не замечают Гуго де Пейена, словно он — бестелесный дух. Или они — привидевшиеся духи, чьё незавидное бытие ему удалось посмотреть.

От быстрого поворота головы его опять замутило, комната с зарешеченным окном размылась и поплыла в сторону, словно в глаза попало масло, и вместо двух привидений он увидел клубы дыма. Дым прорезали вспышки искр, снизу что-то трещало, и от чьего-то нечеловеческого крика заложило уши.

В ужасе Гуго де Пейен разжал пальцы. Раздался звон и дребезжание упавшего металла о камень.

— Что с Вами, сеньор? — бросился с криком Ролан.

Вокруг снова была комната со скошенными стенами, свет факела и ларец с серебристыми фигурками на огромном камне-алтаре.

— Все в порядке, — Великий Магистр посмотрел на свою ладонь и поблескивавший на отшлифованном камне талисман Кота. — Кажется, я видел призраков. Или меня перенесло. Я был где-то далеко отсюда.

— Простите, но Вам показалось, сеньор. Это плохое место. Вы ни на секунду не пропадали никуда, только очень кричали.

— Похоже, я знаю причину, но не знаю ответ... — Гуго протянул руку к фигурке Кота и решительно сжал пальцы.

У Ролана начала расти борода — сперва редкая, как стерня на полях, потом гуще... густая. Льняные волосы его отросли, потом резко укоротились, будто вмиг их остригли кружком, а на макушке забелела тонзура. Вместе с тем в юную кожу въелись морщины — сперва как ниточки, потом — глубокие швы, нос вытянулся и покраснел, а кожа сильно одрябла. За доли секунды вместо молодого рыцаря показался глубокий старик, лежавший на бедной кровати, а вокруг стояли незнакомые люди. Ни одного из них Гуго не знал, но все они, как один, были в белых плащах с нашитыми крестами.

Гуго зажмурил глаза — видение не пропадало. Тогда он опустил руку, почувствовал холодную поверхность камня и положил Кота на нее. Старик и люди в белых плащах исчезли. Вместо них, встревоженный и молодой, снова стоял Ролан и с недоверием смотрел на Гуго.

— Кажется, ты проживешь долгую жизнь, и умрешь среди друзей на подушках.

— Я не понимаю, Великий Магистр.

— Я тоже много не понимаю.

На ужин ели тушеные с мясом бобы, по два человека из одной миски. Это была задумка Годфруа, чтобы смирить и сблизить людей, выросших в достатке и почете. Во время трапезы полагалось душеспасительное чтение, разговаривать запрещалось и Гундомар читал житие святой Женевьевы . После благодарственной молитвы Гуго де Пейен попросил всех рыцарей пройти в подземелье. Предложение было неожиданным и многообещающим. Половина рыцарей под землей еще не была, кто-то — всего один или два раза.

Переговариваясь и изумляясь, тамплиеры спустились вниз. Подземные залы и спрятанный в них зиккурат встретили невозмутимым молчанием.

— Сеньоры, шевалье, рыцари Господни! — Великий Магистр открыл дверь святилища. — С графом Гуго Шампанским, сделавшим так много для нас, и, быть может, нашим будущим братом, мы наткнулись на эти древние залы. Про них не знает даже король. Дайте же клятву и вы, что не вынесете отсюда тайну. И, если потребуется, сохраните её под угрозой пыток и смерти.

Звучало зловеще.

— Если это требуется для дела, сеньор, даем слово чести!

— Да, для дела. Признаться, мы ожидали найти сокровища сарацинов, вроде тех, что вынес Танкред из верхних залов Храма. Возможно, сокровища есть, но мы наткнулись на нечто другое.

Гуго жестом пригласил войти в тесное помещение.

Места едва хватило всем. Рыцари сгрудились у огромного камня с ларцом, переговариваясь и изумляясь.

— Эти вещи... талисманы... я не знаю, как назвать. Предметы наделены странной силой, — Гуго осторожно, по одной, доставал фигурки и опускал их на поверхность камня. Это были изображения зверей и птиц. Пчела, змея, верблюд, морской дельфин, обвитая змеей черепаха... Были и неизвестные тамплиерам животные.

— Как вы видите, я сначала кладу одну и только потом беру в руки вторую. И стараюсь не задерживать фигурку в руках. Если же взять сразу несколько...

— То случится как с бедным Паскалем. Он с тех пор слегка не того... — угрюмо пояснил Жоффруа Бизо со своим провансальским акцентом.

— Да, сеньор Жоффруа был с нами в тот вечер. Если б не он, может, мы бы расплатились за любопытство жизнью. Тогда мы и представить не могли, что нашли, но ситуация прояснилась. Граф Гуго Шампанский отдал брату Рене, ученому-бенедиктинцу расшифровывать один манускрипт. В нем идет речь и об этих вещицах. Каждая заключает в себе невероятную силу. Какую — мы не знаем. Пока...

— Быть может, ну их на... — покачал головой Жоффруа. — Это языческие штучки.

— Возможно, ты и прав, мой друг. Но они в Соломоновом Храме! Что, если ими владел царь-пророк? Мы не можем просто так отказаться. Вдруг жизнь влагает в наши десницы жезл, которым мы будем вершить судьбы? Мы стоим на защите добра, и это может укрепить наши силы. Быть может, это пламенный меч, которым мы оградим королевство...

— Мы доверяем Вам, сеньор.

— Мне нужна ваша помощь. Нужны добровольцы, господа, пусть каждый из вас оценит свои силы. Если вы уверены в своих слугах и сквайрах, можете привлечь и их. Смотрите, — Гуго вытащил из-за пазухи талисман Орла на шнурке — он помогает мне вести переговоры. Кто знает, может быть, именно ему мы обязаны столь быстрым успехом. Здесь только звери, а человека нет... Может, потому что они должны служить человеку? Этот, — Магистр указал на Кота, — вызывает видения. Я не знаю, что сказать, но галлюцинации имеют смысл. Я видел сеньора Ролана на смертном одре... и он был престарелым монахом! Про остальные — я не знаю, что сказать, господа, но надеюсь на вашу добрую волю.

— Это неожиданно, сеньор. Мы привыкли держать меч или четки, — неуверенно возразил Аршамбо. До этой минуты существование катакомб было для него загадкой.

— Потому я не настаиваю, господа. Это — полностью ваше решенье. Каждый может взять талисман и рассказывать о своих ощущениях. Что вы чувствовали? Что с вами происходило? У нас будет человек, который все запишет.

Первым протянул руку Жоффруа Бизо и, не глядя, нащупал первую попавшуюся фигурку.

— Ба! Да это Лев! Мне самому интересно, сеньор. Хочу понять, что это такое! — Он сверкнул белками глаз из-под сбившейся на лоб пряди волос.

— Должен предупредить, господа, — продолжал Великий Магистр: — Взяв в руки один предмет, вы можете почувствовать себя хуже. Второй — может усилить недомогание. Еще одна важная вещь — ваши глаза поменяют цвет...

— Догадываемся, сеньор, — усмехнулся Годфруа де Сент-Омер, подбросив на ладони фигурку дельфина и сунул её в карман. — Мы-то думали, у вас желтуха!

— Воля Ваша, Великий Магистр, — согласился Аршамбо де Сент-Аман. Ему досталась еще одна ящерка, очень похожая на Варана, но гораздо изящнее, и шея была сильнее изогнута на бок. Аршамбо поморщился: — Не люблю.

Самого Варана Гуго де Пейен потом вручил оруженосцу Гундомара по прозвищу Рыжий Альбен — детине взбалмошному, но отчаянному и проверенному на войне.

Каждый из тамплиеров получил по фигурке. Когда все с удивлением и недоверием отправились наверх, Жоффруа Бизо поравнялся с Великим Магистром.

— Сеньор Гуго, тот хашишин... Его глаза тоже были разного цвета.

— Я заметил. Он знал, что искал.

— Убегая, он схватил фигурку, может, потому и не продолжил бой.

— Я догадываюсь. Жоффруа. Значит, талисманы еще кто-то ищет. Недаром бывший владелец так глубоко их спрятал.

Опасения Жоффруа оправдались. Это случилось после утомительной службы накануне дня святого апостола Иоанна. Утомленные долгой вечерней в Храме Господнем, тамплиеры отходили ко сну. Гуго де Пейен коснулся подушки — спал Великий Магистр в общей спальне, разве что кровать стояла ближе к окну — и тут же провалился в глубокий сон. В ускользающих, как дымок, сновидениях, перед ним скользили обрывки службы, дорога на Яффу с черными точками скачущих на горизонте сарацинов, король Балдуин, почему-то в тюрбане, и длинная лестница, по которой мучительно долго давался каждый шаг. Несмотря на приоткрытое окно, сон Магистра был беспокойным. Внезапно Гуго проснулся и резко открыл глаза. Усталость вмиг улетучилась от внезапной тревоги, будто на него плеснули холодной водой. Крошечное светлое пятно от догоравшей лампы у выхода не справлялось с темнотой. Едва уловимого света от ночного окна тоже не хватало, однако, Гуго ясно почувствовал, что в спальне есть еще кто-то, кроме мирно уснувших братьев. Кто-то, кто настроен враждебно. Пока Гуго беспомощно вглядывался в темноту, сбоку от него вдруг блеснула сталь и хищная тень метнулась к его кровати. Все, что успел сделать Магистр — увернуться в сторону, падая на пол, и швырнуть в незнакомца подушкой. Под рукой оружия не было.

— Тревога! — истошно заорал он.

Рыцари зашевелились в кроватях, вскакивая, и пытаясь что-либо понять.

— Здесь сарацины!

Вскоре стало ясно, что сарацин один. Но яростно размахивавший саблей. Взмахи этой сабли оставили немало шрамов в ту ночь. После недолгой и бестолковой борьбы Жоффруа Бизо удалось удачно швырнуть в голову нападавшего тяжелый подсвечник. На шум прибежали оруженосцы, кто-то успел принести меч, Годфруа зажег факел.

От удара сарацин зажмурился и на миг потерял равновесие. Этого было достаточно, чтобы Андре де Монбар и Гундомар, рискуя жизнью, повисли у него на руке, сжимавшей саблю, а Гуго де Пейен, схватив с пола подсвечник, обрушил его на голову сарацина второй раз. Нападавшего скрутили одеялами и простынями.

Годфруа поднес факел к лицу пленника.

— А-а! Да это тот хашишин! Салям алейкум, приятель, — Жоффруа Бизо легонько шлепнул по окровавленной щеке сарацина.

Тот открыл глаза:

— Будь ты проклят, француз.

— Он знает французский!

— Это не сарацин. — Жоффруа резко сорвал черный платок, прикрывавший, как капюшон, волосы и лоб пленника.

Из-под платка высыпались золотистые волосы. Их обладатель был европейцем.

— Это предатель! Он воюет на стороне эмира.

В ответ незнакомец только усмехнулся.

— Дайте мне шпору... факел! Теперь ты не уйдешь, — Гуго де Пейен обхватил платком дужку шпоры и поднес звездчатый шип к огню. — Держите его! Нужно заклеймить собаку, чтобы его каждый узнал. Как твое имя? Ты — бывший рыцарь?

— Можешь называть меня сеньор Варфоломей.

— Сеньор?! — с этим возгласом Великий Магистр прижал шпору к щеке хашишина. Кожа зашипела, и потянуло запахом паленых волос.

Сеньор Варфоломей пронзительно закричал и забился в державших его руках.

— Отведите его в карцер. Ключ отдайте мне. Завтра его прилюдно будут судить по Иерусалимским Ассизам. Самосуд нам ни к чему. Это — рыцарь-преступник.

— К позорному столбу на площадь!

Упирающегося Варфоломея увели. Аршамбо де Сент-Аман поднял брошенное оружие преступника:

— Какой странный меч.

— Это не меч, это сабля. Я видел такие несколько раз, но давно, у сельджуков.

— Как мог европеец перейти на сторону мусульман?

— Завтра мы это узнаем. И еще... с этого дня неукоснительно в дортуаре должен гореть свет. Это будет хранить не только целомудрие братьев, но и их жизнь.

Варфоломея бросили в каменный сарай, возможно, действительно раньше бывший темницей. Окон не было, а запирала его крепкая дверь с навесным замком и запором.

Утром, после праздничной литургии, Великий Магистр в сопровождении оруженосцев и четырех рыцарей с обнаженными мечами подошел к сараю. Дверь, цепляясь нижней гранью за камни, со скрежетом отворилась. Сарай был пуст. Бывший рыцарь Варфоломей-хашишин словно просочился сквозь стены.