На следующее утро Ричард ушел из дому ни свет ни заря. Как для пожилого человека, он слишком много времени проводил вне дома, и я внезапно поняла, что не имею ни малейшего представления о том, куда он все время ездит и что там делает. А расспрашивать его было бесполезно. После вчерашней встречи в кабинете Ричард относился ко мне с подчеркнутой холодностью, и мои вопросы почти наверняка остались бы без ответов. Вскоре после завтрака Элспет тоже собралась уходить. Она отправлялась за покупками и предложила мне пойти с ней. Но я сослалась на головную боль и усталость, и, немного похлопотав вокруг меня, Элспет ушла. Я подождала, пока звук мотора ее машины не затихнет вдали, и отправилась прямиком в кабинет Ричарда. Однако меня ожидал неприятный сюрприз – дверь была заперта.

Я некоторое время постояла, сердито глядя на закрытую дверь, потом повернулась и побежала вверх по лестнице. Порывшись в своей сумочке, я извлекла оттуда четыре заколки для волос и принялась за дело.

Я росла вместе с тремя старшими братьями. От нашей фермы в Уилтшире до ближайшей деревни было почти пять километров, и после школы братья были моими единственными товарищами по играм. Вследствие этого я прекрасно разбиралась в регби, умела вести счет в крикете и могла объяснить, что такое положение вне игры в футболе. Я знала всех букашек и козявок, которые ползали по земле Британских островов, выполняла сумасшедшие трюки на скейтборде и почерпнула свои первые сведения о сексе из журнала «Плейбой». Что же касалось нынешней ситуации, то я была почти уверена, что смогу превратить простые заколки для волос в отмычки и вскрыть замок.

Замок был старым, что облегчало мою задачу. Он также был немного расшатанным, что ее усложняло. На вскрытие замка у меня ушло пятнадцать минут. Оказавшись в кабинете, я сразу направилась к полке, на которой вчера заметила интересующую меня папку. В ней я нашла шесть номеров журнала, о котором никогда прежде не слышала – «Древние буквы и символы», ксерокопии каких-то книг и несколько десятков листов грубой бумаги, на которых были нарисованы руны, причем каждая из них была снабжена примечаниями.

На спине Мелиссы Гээр были вырезаны три рунических символа. Кажется, один из них напоминал зигзаг молнии. Хотя нет, зигзаг молнии был над камином. Воздушный змей. Одна из рун на спине Мелиссы напоминала воздушного змея, как его обычно рисуют дети. Я начала быстро перебирать грубые листы. Вот он. Dagaz. В примечаниях говорилось, что эта руна называется Урожай, а ее основные значения Плодородие, Изобилие и Новая жизнь. Урожай… Зачем кому-то понадобилось вырезать этот знак на женском теле? Врачи иногда называют урожаем удаление органов для последующей пересадки. У Мелиссы вырезали сердце. Возможно, дело в этом? Я снова начала перебирать страницы, разыскивая знакомые символы. Я забыла, как выглядела вторая руна, но в моем мозгу отпечаталось слово «рыба», и через несколько секунд я держала в руках лист с угловатым рисунком. Этот знак назывался Othila, или Плодовитость. В примечаниях его называли символом Женского естества и Деторождения. В данном случае связь с Мелиссой была очевидна.

Третью руну я запомнила очень хорошо – просто две скрещенные линии. Я быстро отыскала ее. Nautbiz, по-английски Жертвоприношение. Ее основные значения – Боль, Лишения и Голод. Господи, да что же это такое? Жертвоприношение? Какому монстру в людском обличье пришло в голову вырезать подобный символ на женском теле?

И какая огромная разница! Руководствуясь информацией, почерпнутой из книги Даны, мы с ней истолковали эти три символа как Разделение, Преодоление и Принуждение, и нам это показалось полной бессмыслицей. Но согласно записям Ричарда все было совершенно логично: Плодовитость – способность женщины рожать детей; Урожай – появление на свет ребенка; Жертвоприношение – цена, которую ей пришлось заплатить.

Теперь я знала, что эти рунические символы были вырезаны на теле Мелиссы отнюдь не случайно. Они несли совершенно определенную смысловую нагрузку. Однако меня гораздо больше беспокоило то, что мой свекор об этом знал, но почему-то предпочел промолчать. Я также поняла, что автор книги, которую Дана взяла в библиотеке, был не так уж далек от истины. Довольно легко провести параллели между Принуждением и такими словами, как Жертвоприношение, Боль и Лишения. Преодоление, при желании, можно связать с Урожаем и Новой жизнью. Вопрос только в том, как именно расставить акценты.

Я смотрела на руны и ощущала смутное беспокойство. В этих рисунках было еще что-то. Что-то совершенно новое. Возможно, связанное со значениями этих символов. Просто я пока не могла этого разглядеть.

В противоположном углу комнаты на столе стоял факс. Я скопировала несколько рисунков с примечаниями, засунула копии в карман джинсов, вернула папку на место и вернулась в спальню, потратив несколько минут на то, чтобы запереть за собой дверь кабинета.

Мне нужно было поговорить с Даной, но я не смогла ей дозвониться ни на мобильный, ни на домашний телефон. Через справочную я узнала номер полицейского участка Лервика, но там включался автоответчик. Пока я размышляла над тем, что делать дальше, зазвонил телефон. Я сняла трубку, и мужской голос попросил к телефону Ричарда.

– Это Макгилл. Передайте ему, что мы нашли и отбуксировали лодку его сына. Сейчас она в моей мастерской. Я хотел узнать, что с ней делать дальше.

Я пообещала передать Ричарду, что он звонил, и записала адрес мастерской, но, положив трубку, сообразила, что должна сама заняться этим делом. Лодка принадлежала нам с Дунканом. Нам с Дунканом. Как долго я еще смогу произносить эти слова? Мы с Дунканом. На глаза набежали слезы. Нет. Только не сейчас. Я пока не в состоянии думать об этом.

Я не спросила у хозяина мастерской, в каком состоянии лодка. Можно ли ее отремонтировать или придется пустить под пресс? Надо поехать туда и посмотреть. Это лучше, чем бесцельно шататься по дому. Мне необходимо было чем-то себя занять.

Я еще раз позвонила Дане и оставила на автоответчике сообщение, в котором рассказала о том, что мне удалось обнаружить новые истолкования рун и что местная женщина называла их знаками троу. Чтобы уложиться в отведенное для сообщения время, мне приходилось говорить очень быстро. Вкратце изложив различные предания о кунал троу, я предложила проверить, не осталось ли на островах каких-то культов, связанных со старыми легендами. Ричарда я не упоминала. В конце концов, он мог отказаться разговаривать с Даной просто из врожденной вредности. Мне не хотелось напрасно подставлять под удар отца своего мужа.

Взяв велосипед Элспет, я поехала в Уйесаунд и нашла лодочную мастерскую. Краснолицый рыжеволосый местный парень лет девятнадцати сообщил, что мистер Макгилл на полчаса уехал по делам, и провел меня в ангар, где на деревянных сваях стояли лодки, находящиеся на разных стадиях ремонта или восстановления. Наш «Лазер» просто лежал у стены в дальнем углу мастерской. Нос лодки оказался сильно поврежден, а весь левый борт – в глубоких вмятинах и царапинах.

– Ваша? – спросил парень.

Я кивнула.

Переминаясь с ноги на ногу, он искоса взглянул на лодку, потом посмотрел на меня и спросил:

– Страховка, да?

Я отвела взгляд от лодки и посмотрела на него.

– Простите?

Парень оглянулся на широкие двойные двери ангара, как будто надеялся на то, что кто-то подоспеет ему на помощь. Но этого не произошло. Кроме нас двоих в мастерской никого не было.

– Вы же, наверное, будете предъявлять страховое требование? – пробормотал он.

– Наверное, – ответила я. – А в чем, собственно, дело?

– Вам лучше поговорить с мистером Макгиллом, – сказал он, направляясь к выходу.

– Погодите! – окликнула я его. – Почему вы заговорили о страховом требовании?

Парень остановился, нерешительно потоптался на месте, но потом все же снова подошел ко мне.

– Дело в том, – сказал он, избегая моего взгляда, – что на вашем месте я не стал бы его предъявлять. В последнее время у нас было довольно много несчастных случаев, так что я в курсе. Они всегда присылают своего человека. Понимаете, страховые компании проводят собственное расследование. Они обязательно выяснят, что произошло на самом деле.

– То есть как это, что произошло? – удивилась я. – Сломалась мачта.

Парень посмотрел на меня одним из тех слегка сочувственных и немного ироничных взглядов, какими мы обычно смотрим на людей, которые нам лгут. И они понимают, что мы это понимаем. А мы понимаем, что они понимают, что мы это понимаем.

Вот только я ничего не понимала.

Я подошла к лодке. Она лежала дном кверху, но я ухватилась руками за борт и приподняла ее.

– Эй! – встревожился парень.

Я поднатужилась и перевернула лодку. На том месте, где раньше была мачта, торчал лишь двадцатисантиметровый обломок. Большая часть снастей пропала, но кусок грот-паруса был по-прежнему прикреплен к тому, что осталось от мачты.

Парень подошел ко мне и показал на обломок.

– Вы предъявите страховое требование и окажетесь в суде, – сказал он. – Никто не поверит в то, что эта мачта сломалась сама по себе. Ее подпилили.