3 ИЮНЯ, "ЛЕЙТЕ ГАЛФ", БЛИЗ ОСТРОВА АНХОЛЬТ, КАТТЕГАТ, МОРСКОЕ ПРОСТРАНСТВО МЕЖДУ ДАНИЕЙ И ШВЕЦИЕЙ

Вице-адмирал Джек Уорд часто вспоминал старый фильм, один из самых его любимых. В нем герои в поисках сокровища разрушают храм и в его развалинах попадают в хитроумную ловушку. Наглухо закрываются все выходы, стены начинают сдвигаться, из них вылезают густыми рядами острые отравленные шипы...

Его корабли оказались в схожей ситуации.

Персонажам фильма было легче. Туземец-проводник, пропавший ранее неизвестно куда, внезапно объявился в кадре и отключил древний механизм – как раз в тот момент, когда героев вот-вот должны были проткнуть насквозь.

К несчастью, с ним не было туземца-проводника. Двери спереди и сзади могли захлопнуться в любое время. В этом случае он бы не знал, что делать. Советоваться с компьютером было бесполезно. Его совет, если бы такой поступил, все равно бы опоздал. Ситуация оставалась неизменной уже достаточно долго. Она висела над ним, как грозовая туча, и нервы его, еще немного, и могли лопнуть, как перегруженные буксирные тросы. Это были как раз те минуты, когда он полностью отрабатывал адмиральское жалование и играл не в кино, а в жизни роль "старого моряка" из морских легенд.

Он перегнулся через перила капитанского мостика. В рубке он страдал от замкнутого пространства и духоты, но и на воздухе было не легче. Неяркие вспышки маяка Коббергрунд отмечали западную оконечность острова Анхольт. Там простиралась грозная песчаная мель, а над ней всего лишь десять метров морской воды. Сам остров находился в нескольких милях. Он почти сливался с линией горизонта. Анхольт был точкой, означавшей, что пройдена половина труднейшего маршрута сквозь Каттегат, узкую полоску моря между Швецией и Данией. В водах Каттегата можно было двигаться только в двух направлениях – на юг и на север.

Хотя минуло уже три часа с момента их вхождения в Каттегат, до более безопасного для плавания и маневра пролива Скагеррак было еще далеко.

Анхольт принадлежал Дании и адмирал был уверен, что неприятельские наблюдатели с большим интересом обшаривают через бинокли вереницу его кораблей. Хотя Дания заявила о своем нейтралитете, Германия находилась так близко, что датский берег можно было рассматривать как вражеский. Швеция, правда, свято соблюдала нейтралитет, и хоть одна стена в комнате-ловушке не таила в себе отравленных шипов.

Адмирал стал прохаживаться по мостику, надеясь снять гнетущее напряжение. Как он жаждал открытого моря и глубокой воды! Здесь все было плохо. Рельеф дна и берегов был так причудлив, что подводная локация выдавала обманчивую акустическую информацию. Каттегат становился все уже и извилистей. Эскадра словно втягивалась в горлышко бутыли, где могла застрять навсегда. Основной фарватер дробился островами на дюжину малых. Разведка сонарами не могла дать представление о том, какой фарватер выбрать. Сонар не мог определить, что ожидает корабли за каким-то очередным поворотом. Слежка за воздухом вообще была кошмаром, какой не привидится ни в одном страшном сне. Германские авиабазы располагались совсем рядом. Флот почти буквально залезал им в специально оттопыренный для приманки карман. В случае нападения, запаса времени на организацию отпора не было. Локаторы сотни раз обнаруживали в небе какие-то движущиеся объекты, но какой из них таил угрозу?

Адмирал этого не знал и предпочитал не думать об этом до поры, когда в полночь истечет срок ультиматума. Черт побери! Вашингтон определил слишком жесткие сроки. Уорд был согласен с президентом, что твердость необходима, но было бы неплохо, если бы политики согласовывали свои действия с планами Пентагона и командования ВМФ.

В момент, когда Конфедерация обрушила управляемые ракеты на польские и чешские аэродромы, оперативная группа 22.1 Военно-Морских Сил США не была готова к сражениям на море. Три разбросанных на большое расстояние конвоя отвлекали крупные силы, которые требовались для их охраны. Сухогрузы, контейнеровозы, танкеры везли в Гданьск военное снаряжение, горючее и природный газ. Группа кораблей, оставшихся в Атлантике для "демонстрации флага", была слишком незначительна, чтобы успешно отразить массированное ракетное и торпедное нападение – два фрегата, два эсминца и пара крейсеров. Сам Уорд находился на крейсере "Лейтс Галф", снабженном наиболее совершенными средствами связи и обнаружения противника.

Следуя указаниям из Вашингтона, адмирал проводил транспортные конвои до самого последнего момента, чтобы сражающаяся Венгрия не испытывала нехватки в боеприпасах, а Польша с партнерами почувствовала бы себя увереннее.

Первый из конвоев прибудет в Гданьск в 23.00, за час до того, как он сам рассчитывал войти в Скагеррак, миновав маяк на северной оконечности Дании. Другой еще не прошел "Скаген", следуя вдоль норвежского берега. Его прикрывали пока только самолеты, базирующиеся на далеком авианосце. К сожалению, его собственное подразделение – крейсер "Лейтс Галф", фрегат класса "Перри" "Симпсон" и два транспорта – слишком медленно продвигались по мелководью. Не было никакой надежды, что эти два конвоя доберутся до Гданьска до истечения срока ультиматума. Если Франция и Германия откажутся вывести войска из Венгрии и начнется война, конвои обречены.

Даже если они с боем пробьются в польскую гавань, корабли окажутся там в плачевном состоянии – скорее всего, с повреждениями, без боезапаса и, почти наверняка, с потерями в личном составе. Исходя из очевидного факта, он принял трудное для себя и ответственное решение – повернуть обе группы судов, взять обратный курс и, по возможности, полным ходом идти в северном направлении к дружественным берегам. Как бы отчаянно ни нуждались поляки в помощи, обречь свои корабли на гибель он не мог!

На Балтике он находился под постоянным контролем локаторов и воздушной разведки ЕвроКона, С первой минуты битвы за Венгрию психические атаки на его корабль прекратились. Вероятно, французы и немцы решили немного отдохнуть. Но зато береговые радары и самолеты-разведчики не сводили глаз с его кораблей. Это психологическое давление было даже тяжелее, чем имитация нападения. Он имел средства защиты, но в затеянной игре все козыри были на руках у ЕвроКона.

Больше всего адмирала беспокоило отсутствие поддержки с воздуха. Столько опасностей подстерегало военное судно в современной войне, что оно, как бы мощно его ни вооружили, не могло отстоять себя в одиночку. Два или три корабля, соединив воедино свои средства защиты, могли некоторое время прикрывать друг друга. Но корабли имели ограниченный боезапас, недостаточное количество локаторных датчиков и вертолетов. Только авианосец, оборудованный приборами, предупреждающими о появлении врага на расстоянии сотен миль, мог успешно вести бой, раскрыв над собой "зонтик" из эскадрилий истребителей и ракетных штурмовиков.

Ближайший авианосец, приданный Уорду, был "Джордж Вашингтон". Он расположился далеко в Северном море. Плавучий "птичий двор" нуждался в открытом морском пространстве для свободного маневра. Авианосцы были слишком дороги, чтобы рисковать ими, направляя их в закрытые воды.

Самолеты с "Вашингтона" здесь, в Каттегате, не могли оказать Уорду помощь. Объявив нейтралитет, Дания закрыла свое воздушное пространство для военных полетов. Разумеется, если начнется всеобщий трам-тарарам, это не будет иметь значения. Он сомневался, что датчане вздумают как-то помешать пролету над своей территорией боевых машин противоборствующих сторон. Никто не ждет, что армия маленькой нейтральной страны решится на самоубийство ради принципа. Тогда у эскадрилий его авианосца будут развязаны руки. Но вполне может случиться так, что они опоздают, и никто не спасет его разрозненные суда и уставших до предела моряков. А моряки устали.

Как только президент огласил ультиматум, адмирал объявил "готовность номер два" во всех подчиненных ему соединениях. "Номер один" подразумевал всеобщее бессменное дежурство и полную боевую готовность. При "номере два" часть личного состава могла выкроить время на еду, на краткий сон и на работы по жизнеобеспечению корабля. Но и такое напряжение выдержать почти сутки было нелегко.

Сам адмирал зевнул, спать хотелось смертельно.

В кильватере крейсера шел танкер "Даллас Стар" с грузом авиационного топлива. За ним контейнеровоз с ракетами "Пэтриот", радарным оборудованием и боеприпасами для танков – всем, в чем так отчаянно нуждалась Польша и ее южные соседи. Сознание неудачи жгло его – он, поджав хвост, бежал! Дезертирство ли это? Он убеждал себя, что нет. Груз этих плавающих громадин все равно не достиг бы порта назначения. Он неминуемо остался бы лежать на балтийском дне.

Пока он оглядывал суда, находящиеся под его защитой, солнце скрылось. Светилась только закатная алая полоса вдоль горизонта на западе. Подернутая туманом, она тлела, мерцая, словно угасающие угли в очаге. Темнота накрыла Каттегат. Звезды блекло засветились на небе. Луна была в первой четверти. Погода оставалась ясной.

В сумерках очертания кораблей становились все менее различимыми. Скоро их совсем поглотит ночь. Но для "очей" наземных, воздушных и его собственных радаров ночь была все равно что ясный день.

Из распахнувшейся двери рубки выглянул офицер. По силуэту, гибкому и стройному, по манере держать голову набок, адмирал, несмотря на сгустившийся мрак, сразу узнал своего начальника штаба капитана Джерри Шапиро. В голосе его была озабоченность.

– Сэр! Мы приняли радиограмму от поляков.

Тоном и всем своим видом капитан давал понять, что новость серьезна. Шагнув внутрь командирской рубки, Уорд сразу же услышал голос, говоривший по радио с акцентом:

– ...очень тяжелое. Буксиры вышли в море, но я не думаю, что они спасут судно.

Шапиро пояснил:

– На "Каньоне" произошел взрыв. Возможно, мина. Подводных лодок вблизи не обнаружено.

Тяжесть сдавила грудь Уорда. "Каньон" вез ракеты "воздух-воздух", компьютеры и технику для спутниковой связи. Дополнительно на палубу "Каньона" было погружено тяжелое артиллерийское вооружение для установки оборонительной огневой завесы. "Каньон" входил в группу судов первого, наиболее продвинутого вперед, конвоя и был всего в нескольких часах хода от порта назначения. Его уже охраняли польские военные корабли. Незадолго до этого американское прикрытие было снято и защитные корабли – эсминец класса "Киддли-Скотт" и фрегат класса "Перри" – "Обрей Фитч", расставшись со своими подопечными и сразу набрав скорость тридцать пять узлов, взяли курс на север.

Голос по радио сообщал:

– ...продолжаем сонарный поиск. Сигналов обнаружения пока не поступает. Предполагаем минную диверсию. Рекомендуем вам принять меры предосторожности...

Радиоголос замолчал.

Уорд подумал, что рекомендации польского информатора несколько запоздали. Он обратился к находящимся в рубке офицерам:

– Объявляю всеобщее боевое дежурство. Капитан Шапиро! Немедленно свяжитесь с другими кораблями и передайте этот приказ, установите связь через спутник с командованием ВМФ. Поторопитесь, Джерри! – чуть мягче добавил адмирал.

Ожили сирены. "Лейтс Галф" ревел, как морское чудовище.

Адмирал вошел в помещение информационного центра. Полукруг передней стены сплошь покрывали датчики от всех приборов корабля. Приказ капитана на поражение вражеской цели давался не из рубки управления кораблем, а именно отсюда. Напряженная работа электроники оставалась неслышимой и невидимой. Здесь царствовало Его Величество Внимание, а напряженное внимание требовало полного покоя. Персонал центра располагался в удобных креслах, никто не делал лишних движений. Головы, стянутые металлическими дужками наушников, не шевелились. Необходимые переговоры и обмен информацией осуществлялись по внутренней связи, голоса разносились невидимыми радиоволнами, и ничто не нарушало тишины. Даже рев сирен не проник сюда. Объявленная тревога обозначилась только вспыхнувшей световой полоской над приборными панелями. Уорд опустился в кресло. Секундой позже рядом с ним занял свое место капитан крейсера.

Командирский дисплей последовательно, с заданной быстротой развернул перед ним полную картинку внешнего пространства – фарватер пролива Каттегат, рельеф дна и берегов, обстановку в воздухе, на поверхности моря и под водой. Соседний дисплей точно так же проиллюстрировал донесение об обстановке в прилегающем районе Балтики. Дисплей всегда производил на адмирала впечатление "всевидящего ока", и трудно было не поддаться искушению почувствовать себя божеством, знающим все и проникающим своим взглядом во все потаенные уголки нашего грешного мира. Условные значки – квадратики, треугольники, кружки отмечали различные по характеру объекты – дружественные, неопознанные или объекты, принадлежащие ЕвроКону.

Пока он изучал экран, Шапиро связался с ним.

– Командование спрашивает, адмирал, не собираемся ли мы изменить наши планы и снова взять курс на Гданьск. Я ответил – "нет".

– Правильно, Джерри!

Хороший начальник штаба всегда знает досконально, как намерен поступить его шеф и имеет право говорить от его имени.

"Если бы существовал шанс выжить и сохранить корабли, наш ответ был бы другим", – с горечью подумал адмирал.

– Вызови "Скотт" и "Фитч", – приказал он. – Пусть не меняют курс и идут в Гданьск. Им все равно не выбраться из Балтики вовремя.

Задумавшись на мгновение, он пояснил:

– Я думаю, что шарик очень скоро лопнет.

– Сэр! Только через час они войдут в зону польского прикрытия с воздуха.

Уорд вздохнул.

– Я это знаю, Джерри. Поэтому пусть торопятся, как черти. Пусть выжмут из машин все, что смогут. Гданьск все-таки близко, а назад уже пути нет.

Шапиро отключился. Адмирал еще раз прокрутил в уме всю полученную только что информацию. Только один, но именно решающий, фактор ему был неизвестен. Сколько времени он имеет, прежде чем ЕвроКон начнет молотить его конвой? Сам он не может атаковать первым – без приказа сверху он должен только держать палец на курке. И ему очень не хотелось нажимать курок – ведь каждая минута приближала его корабли на полмили к безопасным водам.

Сообщение о нападении на "Каньон" мгновенно нарушило иерархическую цепь – он, то есть командир эскадры в Северной Атлантике, затем командующий всем флотом в Атлантическом океане, затем командующий ВМФ США и, наконец, Верховный главнокомандующий, каковым является президент Америки. Теперь он имел право на прямое обращение к президенту. Современные средства связи давали возможность в течение минуты войти в контакт с президентом. Но как скоро он получит ответ?

"Не рассиживайся, Джек, – пробормотал он самому себе. Хотя срок американского ультиматума еще не истек, кто-то где-то уже начал пальбу. Практически его эскадра уже участвует в сражении и несет потери. – Не дай врагу опередить себя. Давай порассуждаем! Итак, Конфедерация уничтожила один контейнеровоз. Хотя в деле вроде бы не принимали участие самолеты, ракеты и подлодки, выслеживающие этот конвой. "Лейтс Галф" более завидная мишень, чтобы ее проигнорировать и пропустить мимо. Пусть его огневая мощь не так велика, но политически выгодно в первое же мгновение войны лишить флот США одного из лучших крейсеров".

Если французы и немцы решили все-таки воевать, то они уже упустили время – драгоценную минуту, за которую он успел предупредить Вашингтон и подготовиться к отпору. Неважно, что говорят поляки. Он не верит, что "Каньон" подорвался на мине. Средства обнаружения мин пока работали безотказно.

Адмирал готов был держать пари, что капитан немецкой или французской подводной лодки, патрулируя в польских водах, засек "Каньон", прошел как ни в чем ни бывало мимо, удалился на приличное расстояние и оттуда выпустил управляемую торпеду. Этот морской ястреб прекрасно понимал, что корабельный груз жизненно важен для Польши и не мог удержаться от соблазна. Значит, это было спонтанное решение одного отдельно взятого офицера.

Адмирал был доволен итогом своих размышлений. Гипотеза соответствовала фактам.

"В результате – кто-то все-таки спустил курок". Если дело обстоит именно так, то высшие командиры ЕвроКона заняты тем же, что и американский адмирал. Мысли бешено крутятся в их головах. Если из Берлина и Парижа поступит приказ, они, конечно, будут действовать быстро, но для подготовки всех средств для массированного удара требуется время. А это значит, что у него есть несколько минут, чтобы полностью собраться с силами. Он представил себе весь перечень грядущих опасностей. Прежде всего, где таится угроза для жизни его корабля? В морской глубине? Подводная лодка напала на конвой в Балтийском море. Почему же стратегам ЕвроКона не повторить удачный эксперимент? Самый простой и надежный способ потопить крейсер – это подводная атака. Снизу крейсер защищен только пассивными средствами обороны – приборами, предупреждающими о нападении. Но там, где нет простора для маневра, приборы бесполезны".

Он набрал нужный код на панели одного из дисплеев. Бегущие по экрану строчки мгновенно выстроились в чертеж рельефа морского дна с обозначением глубин. Дисплей также показал рассчитанный заранее путь прохождения конвоя.

При скорости двадцать два узла – один час хода остался до скопления островков и отмелей у маяка Гровс Флак, где отлично могли спрятаться малые дизельные подлодки. В этом месте судоходный фарватер сужался.

"Плохо, очень плохо!" – подумал адмирал. Он вызвал командира отряда вертолетов.

– Организуйте разведку архипелага Гровс Флак. Пусть обшарят отмели справа и слева по курсу. На данный момент воздержитесь от атаки. Только пассивный поиск, никаких наступательных действий. Если там обнаружатся французские или немецкие подлодки – прикинем, сможем ли мы пройти мимо, не задев их.

Адмирал, переключившись на другой канал связи, прослушал, как лейтенант приказывает поднять в воздух по одному вертолету с "Лейтс Галфа" и "Симпсона" и дает инструкции пилотам.

Работая в тандеме, два вертолета "Сихок" ЕХ-60, скоординировав поисковые устройства своих радаров и сбросив дюжины акустических снарядов, обшарят подозрительную местность вдоль и поперек и "увидят" подлодки ЕвроКона, как бы они ни прижимались к песчаному дну. Сложность ситуации заключалась в том, что Уорд до сих пор не знал, как он поступит, если подводные лодки действительно находятся там. По условиям ультиматума, он имел право открыть огонь только в ответ на огонь противника. Но Каттегат был слишком узок, чтобы играть в нем в салочки.

Вертолет с "Симпсона" патрулировал пространство вблизи конвоя. Адмирал дополнил свое первоначальное распоряжение:

– Как только "стрекозы" вылетят, сажайте вертолет на "Симпсон" для дозаправки. Погрузите глубинные бомбы и противолодочные ракеты.

Экран показал перемещения объектов в воздухе соответственно его приказаниям. Минуты, отпущенные Уорду, текли слишком медленно. Ожидание – это самое тягостное испытание для капитана корабля, для командующего эскадрой. Когда же вспыхнет ракетное сражение, оно пойдет на сверхзвуковых скоростях, и времени для раздумий, даже для элементарной мыслительной работы, уже не будет.

Появился капитан Шапиро и молча встал за спиной Уорда. Его сообщение не было экстренным.

Поэтому он ждал момента, когда адмирал оторвется от дисплея.

– Вашингтон настаивает на соблюдении условий ультиматума. – Шапиро увидел выражение лица адмирала, но был вынужден добавить: – Но обещает реагировать на все ваши запросы немедленно.

Уорд вздохнул. Космическая связь – великолепная штука, но в момент, когда ЕвроКон вот-вот...

– Сэр! – голос лейтенанта, управляющего вертолетным рейдом, ворвался в его наушники. – 401-й докладывает. Несколько объектов движутся к нам с запада на восток...

"Опоздали! Упустили свой шанс!" – тотчас же сделал вывод Уорд. Конфедерация опередила его. В драке кто первый замахнулся, тот...

* * *

СХ-60 "СИХОК" 401

Билл Альварец, пилотирующий "Сихок" 401, в шоке уставился на экран дисплея. За плечами лейтенанта Колхауна, контролирующего его полет, было более пятисот часов, проведенных в воздухе на "Сихоках". Для менее опытного Альвареца события развивались слишком стремительно.

– Что предпримет "Лейтс"? – в растерянности спросил он.

– Разворачивайся. Курс три-три-ноль, скорость семьдесят узлов.

Колхаун держал все нити управления вертолетом в своих руках. Он самостоятельно принял решение держать вертолеты в воздухе.

Резко бросив тяжелую машину влево и вниз, Альварец пронесся в тридцати футах над темными водами Каттегата. Пока Альварец маневрировал, Колхаун сверился со своими приборами и доложил:

– Радар не показывает наличие "вампиров".

Тепловое излучение не обнаружено. ФЛИР молчит. FSM молчит.

Противорадарная технология ракетного оружия ЕвроКона прошла успешно очередную проверку. Система АПС-124, установленная на "Сихоке", не обладала достаточным "зрением", чтобы засечь приближающиеся ракеты в особо сложных условиях извилистых и густонаселенных берегов Каттегата.

Колхаун прервал связь с "Лейтс Галфом" и вновь вступил в радиоконтакт с 401-ым.

– У "Лейтс Галфа" свои дела, у нас – свои. Настало время поработать на дядю Сэма. Еще один круг, курс два-два-пять.

Альварец действовал как автомат. Именно в этом ключе он был натренирован – подчиняться и рефлекторно выполнять команды.

Самолеты, выпустившие эти ракеты, должны находиться где-то неподалеку. Чтобы не привлечь их нежелательного внимания, лучше всего было бы зависнуть неподвижно у самой воды... Кстати, это позволило бы сэкономить топливо и увеличить полетное время. Если корабли подвергнутся атаке, неизвестно, когда и где можно будет произвести посадку. К тому же необходимо было выйти из зоны поражения огневыми средствами "Лейтс Галфа" и "Симпсона". Никому не хочется попасть под свой же огонь.

Ослепительные вспышки разорвали темноту. Контуры судна словно очертились гирляндой мигающих лампочек. "Лейтс Галф" нес на себе больше сотни зенитных ракет и две пусковые вертикально направленные установки на носу и корме. Обе сразу вступили в дело.

Вся громада крейсера озарилась ярким оранжевым сиянием. Ракеты поднялись над кораблем. Вертикальная траектория их полета изогнулась. Огненный выхлоп заволокло дымным облаком, светящимся изнутри.

Первая пара ракет "земля-воздух" пробилась сквозь тучи. Даже на расстоянии двадцати миль их трасса выглядела, как ярко освещенная автомагистраль, подернутая туманом.

Секундой позже за первой парой последовала вторая. С таким же ревом, огнем и дымом, она прочертила в небе такую же дугу и устремилась вслед за первой. Мощь звуковой волны еще не ослабла, когда в небо вонзилась третья пара ракет. Крейсер как будто сам воздвигал над собой колоннаду из столбов пламени и дыма.

Оглянувшись, Альварец не разглядел в темноте свой корабль. Он все ждал, когда его фрегат откроет огонь. Но тот словно бы пропал.

– Где же "Симпсон"?

Колхаун сам был встревожен, но быстро нашел ответ.

– "Стелт" ему не по зубам. Вот если они подлетят поближе, он их засечет.

Колхаун глубоко вдохнул воздух, увидев на горизонте вспышки.

– Вот и "Симпсон"!

Ракетные трассы возникли и засветились справа и слева над вертолетчиками.

Ракеты, пущенные с "Лейтс Галфа", уже стали невидимыми. Где-то в пространстве они вот-вот должны столкнуться с ракетами ЕвроКона. Огненные точки ярко вспыхнули во мраке – одна, другая, третья... Каждый раз все ближе к кораблям. Стая вражеских ракет, неся гибель, сверлила воздушное пространство...

Наконец, это случилось.

Ночь исчезла. Над самой поверхностью моря зажглось солнце. И только когда оно померкло, Альварец осознал то, что успел увидеть. Черная масса грузового судна постепенно окутывалась ярко-белым покровом. Покров этот шевелился и сиял, слепя глаза. Огонь нашел себе жертву и безжалостно пожирал ее с пугающей быстротой.

Несколько секунд понадобилось Альварецу, чтобы отогнать прочь кошмарное видение и восстановить способность видеть другие предметы. Через дисплей он стал обшаривать горизонт, но желто-оранжевый свет проникал в кабину. На экране локатора горящий корабль выглядел, как ярко разгорающаяся точка, пляшущая на одном месте. Это танцевали языки пламени. Мощное тепловое излучение от пожара ловил сонар и преобразовывал в картинку на экране дисплея.

Все тело Альвареца словно заледенело, несмотря на обогреваемый летный костюм.

– Поворот вправо, курс два-семь-ноль, – услышал он команду Колхауна и тут же выполнил ее. Он посмотрел на альтиметр. Он ощущал дыхание моря под самым днищем вертолета. Хотя вертолет – послушная, ловкая и сообразительная машина, в такой близости от морских волн надо быть предельно внимательным.

– Проведи радарный обзор, – получил он указание и тут же, выполняя его, наткнулся на движущиеся объекты.

Он передал:

– Вызываю пять. Десять объектов. Пять-ноль миль, пеленг три-ноль-ноль. Скорость семь-ноль-ноль. Радарный сигнал отсутствует.

Самолеты противника идут на сближение с конвоем с отключенными радарами.

Колхаун поспешно прервал его.

– Выключи радар. Разворот. Курс пять-три-ноль.

Его голос дрожал, словно ему передавалась вибрация вертолета.

– Чуть увеличь скорость, – скомандовал он.

Альварец выполнил маневр. Скорость вертолета увеличилась до ста узлов. Они обследовали радарами пространство на северо-западе и теперь знали, что оттуда приближается угроза. Находясь у самой кромки поверхности воды, они были лишены возможности визуального наблюдения и полагались только на приборы. Развернувшись и набрав высоту, отключив радар, они положились на собственное зрение, и оно сразу преподнесло им неприятный сюрприз.

С юга, низко над водой, стремительно вырастая в размерах, приближались мерцающие точки. О, боже! Они атакуют с двух сторон. На таком расстоянии невозможно было разобраться в деталях, но зловещее мерцание полностью раскрывало смысл увиденного зрелища. Альварец прекрасно знал, как выглядит огненный ракетный хвост.

Он представил себе, как парни на военных кораблях, прильнув к экранам, в страшном напряжении обливаясь потом, организуют огневую завесу, боясь совершить хоть одну ошибку. Ведь только одна ошибка – это уже неминуемая смерть.

"Лейтс Галф" и "Симпсон" теперь оба вели интенсивный огонь. Ракеты "земля-воздух" вонзались в небо сплошными черно-оранжевыми потоками.

– Билл! Десять делений влево!

Колхаун предупредил вовремя.

Черный стреловидный предмет скользнул по небу справа налево. Включить сейчас радар, даже на миг, было бы все равно что взмахнуть красной тряпкой перед разъяренным быком. Пилоты "Сихока" должны положиться только на свое зрение. И вражеские пилоты тоже. Их радары не могли определить местонахождение вертолета, укрывшегося на такой малой высоте над поверхностью моря.

Колхаун приказал убрать тепловые сенсоры. Вертолетчики затаились и были вознаграждены за это. Перед их вооруженными приборами глазами пронесся черно-белым призраком, почти касаясь воды, французский "Мираж". Его скорость превышала на сотню узлов скорость "Сихока".

У обоих пилотов перехватило дыхание. Если бы враг их обнаружил, они были бы уже на том свете, а так хищник, сделав крутой вираж, ушел к северу, высматривая более "жирную" или более заметную добычу.

Альварец бросил взгляд на свою эскадру. Трассы ракет SAM были теперь разбросаны в пространстве по разным направлениям. Неужели ЕвроКон штурмует корабли со всех сторон?! В дополнение к зенитным ракетным установкам заработали зенитные орудия и системы "Фаланга".

Вражеские ракеты и самолеты прорвали внешнюю оборону конвоя. Бой шел одновременно и на дальних рубежах, и вблизи самих кораблей.

Одно грузовое судно было объято пожаром. Его очертания почти исчезли в огне и дыму. Желание догнать и раздавить, как ядовитое, мерзкое насекомое, только что промчавшийся мимо них "Мираж", охватило Альвареца сильнее всех других чувств. Если в он обладал скоростью и оружием – ракетой или пушкой, он бы разнес врага в клочья!

Вспыхнувшее пламя ударило ему в глаза. Проклятый вражеский самолет совершал обратный заход и выпустил порцию ракет "воздух-земля".

Колхаун тотчас передал тревожный сигнал на "Лейтс Галф". Переключившись на другой канал, он ободрил Альвареца.

– Порядок, Билл. Курс три-пять-два. Снижайся.

Альварец автоматически выполнил приказ, уже не задумываясь о том, что волна может лизнуть брюхо вертолета.

Через правое стекло кабины перед ним предстало зрелище воюющей эскадры. Ее почти всю заволокло дымом, прорезанным вспышками и огненными полосами. Горящее судно замерло на воде.

Ослепительный сгусток пламени заслонил от Альвареца "Симпсона". Альварец вздрогнул. Вместе с ним вздрогнул и его вертолет, словно мяч, отскочивший назад от стены. Но тут же в наушниках прозвучал успокаивающий голос Колхауна:

– "Фаланга" ужалила! Одной меньше!

Шестиствольная автоматическая "Фаланга" сбила ракету ЕвроКона в трехстах ярдах от цели.

Колхаун прослушал радиопереговоры "Лейтс Галфа" и сообщил Альварецу:

– На "Тарту" дела плохи.

Его бодрый тон куда-то испарился.

Низко над горизонтом появились мерцающие точки. Еще одна ракетная волна наваливалась на конвой. Альварец не мог заглянуть в пункт управления огнем и увидеть цифры на дисплеях, но он догадывался, что защитные ресурсы американцев скоро будут исчерпаны!

– Меняем курс. Идем на север!

Расползаясь, дымная черная туча окончательно скрыла из виду корабли. Огоньки от выстрелов и пусков ракет уже едва просматривались. Колхаун рискнул включить на своем "Сихоке" ESM радар и поделился с Альварецом печальной новостью:

– На "Симпсоне" вышел из строя МК-92.

Черт! Если "Симпсон" лишился радара противоракетной защиты, значит, он получил повреждение, и это сделало его беспомощным перед лицом новой опасности.

– Чем мы можем помочь? – спросил Альварец. – Прощупать нашим радаром всю цепь?

– Это ничего не даст. Если он разбит или сгорел, тогда все бесполезно. Но есть надежда, что их только тряхнуло хорошенько и оборвался какой-то проводочек.

Альварец знал, что Колхаун лжет.

Любое попадание современной антикорабельной ракеты в судно означает катастрофу. Всю сложную технику разнесет на куски, десятки людей погибнут или станут калеками. Сейчас по "Симпсону" гуляет смерть. Там царит хаос, и в этом хаосе умирают или кричат от боли друзья и знакомые Альвареца.

Старший по званию и более опытный Колхаун считал своей обязанностью любыми средствами не дать своему молодому напарнику, еще зеленому новичку, впасть в отчаяние. И себя тоже он заставлял верить в собственную ложь.

Еще одна серия огненных точек замерцала в облаках. Накатывался новый ракетный вал... Но прежде, чем до сознания дошло, что угроза близка, охваченный пожаром "Тарту" взорвался и, выбросив столб пламени, распался на части.

– "Тарту" вез "Пэтриот"! – в ужасе прошептал в микрофон Альварец, но Колхаун не отозвался. Он молчал. Его рот так пересох, что он не мог произнести ни слова.

Взрыв заглушил все шумы боя и монотонный рев винтов вертолета, хотя они находились в пятнадцати милях от места, где разыгрывалась трагедия. Громоподобный звуковой удар – вот все, что осталось от "Тарту". Темнота сгустилась. Лишь обороняющиеся корабли озарялись мигающими огоньками, продолжая вести стрельбу.

Колхаун напрягся, повторяя распоряжение координатора полета с "Лейтс Галфа".

– Три-ноль градуса. Понял!

Колхаун связался с Биллом.

– Они считают, что справа атаки не будет. Поднимемся на двести футов и подойдем к "Тарту". Может, там кто остался живой... Потом сядем на "Лейтс Галф" для дозаправки.

– Что случилось с "Симпсоном"? – спросил Альварец.

– Там плохо. Три попадания, несколько пожаров... Разбита палуба. Им надо полчаса на расчистку.

Оператор с "Лейтс Галфа" утаил от Колхауна худшие новости. Обстановка и так была ясной.

– "Лейтс" тоже стукнули дважды – в корму и спереди... Пока все.

Деловой тон Колхауна означал, что пора прекратить обсуждение ситуации. Альварец начал действовать. Вертолет завис над местом гибели судна. Искать живых после такого взрыва – занятие безнадежное, но может, кто-то покинул корабль до того, как огонь подобрался к ракетам.

Каттегат выглядел неспокойным. Происходящее на его поверхности сражение нарушило его многовековой сон.

В бою понесли потери обе стороны.

В пяти милях от "Тарту" медленно погружались в море останки сбитого истребителя. Фюзеляж постепенно наполнялся водой. Волны играли с ним, как с мячиком. Над разрушенной кабиной колыхался полувыпущенный парашют. Механизм аварийного выброса пилота не успел сработать или был уничтожен вместе с летчиком.

Тепловые пеленгаторы "Сихока" ФЛИР обшарили почти ушедшее под воду судно. Холодные волны гасили последние очаги пожаров. Из стального борта был вырван огромный клок, словно морское чудовище укусило корабль. Лежа на боку, судно шумно втягивало в себя потоки воды. Корпус был еще раскаленным и шипел. Горячий воздух достигал вертолета.

– Боже ты мой, Том! Скоро ему конец! – воскликнул Альварец.

Колхаун кивнул.

– Сделай еще круг, может, еще кто-нибудь выберется наружу...

Надо было спешить, пока Каттегат еще не проглотил полностью свою добычу.

За стеклом кабин вдруг засверкало ярчайшее из солнц. Оно как бы вынырнуло из моря, своим нестерпимым для глаз белым сиянием оно смогло победить ночь. В мозгу Альвареца мелькнула мысль, что взорвался вертолет. Но он был жив и жива была его машина. Ослепший на мгновение пилот, затаив дыхание, слушал ровное гудение мотора своего "Сихока".

Колхаун прозрел первым. Его крик раздался в наушниках:

– Это "Симпсон"!

Бой длился всего пару минут, но за это время три ракеты поразили "Симпсон". Первая была противорадарной ракетой АКСМАТ, одна из четырех, выпущенных по фрегату. Она взорвалась в ста футах, точно над палубой, и вихрем осколков смела оттуда все радарные устройства и легкие палубные укрытия для команды.

Вторая волна самолетов выпустила противокорабельные ракеты. Четыре ANL, почти касаясь воды, устремились к фрегату. Поврежденное судно, не имея возможности контролировать радарами полет своих ракет "земля-воздух", вынуждено было встретить противника тучей 76-миллиметровых снарядов, но ни один из них не разорвался достаточно близко от ANL, чтобы, сбив ее с курса, заставить упасть в море.

За считанные секунды защитный хлам, выброшенный специальными устройствами, словно простыней запеленал корабль с обоих бортов. Глаза различали только разрывы снарядов, а экраны направляющих ракеты радаров заполнились яркими, подвижными мишенями, гораздо более привлекающими внимание, чем корабль, скрывающийся за их завесой.

Когда наступающие ракеты ЕвроКона приблизились на расстояние менее километра, смогла, наконец, вступить в дело установка "Фаланга". С третьего выстрела она покончила с одной из ANL. В одно мгновение ракета изменила траекторию, описала в воздухе спираль, снижаясь к воде, и взорвалась, правда, достаточно близко от корабля, чуть не опрокинув его на борт взрывной волной.

В дальнейшем ход сражения был таков. Три другие ракеты уже сблизились с кораблем настолько, что применение "Фаланги" стало опасным. Одна ракета, заблудившись в летающем "хламе", пролетела мимо, соблазненная эфемерной целью, сотворенной из блестящего пластика.

Две оставшиеся определили себе цель еще до сооружения защитного занавеса и не сошли с курса. Со скоростью звука они подлетели к фрегату и нанесли удар. Одна разрушила капитанский мостик на палубе, как раз над машинным отделением.

Разрушительная мощь двух ракет потрясла фрегат до основания. Все, кто еще стоял на ногах, упали – мертвыми, ранеными. Вряд ли кто уцелел в этой кровавой каше. Боеприпасы, снабженные взрывателями замедленного действия, срабатывающими только после выстрела, избежали детонации, но это только на время отложило окончательный исход. Каждые триста шестьдесят фунтов взрывчатки были заключены в циркониевую оболочку. Этот летающий гроб раздулся до гигантских размеров и лопнул, разлетевшись на тысячи раскаленных, оплавленных частичек. Эти металлические молекулы пронизали насквозь весь корабль, превратив его в решето и оставляя за собой очаги пожаров. Только несколько жизненно важных отсеков, снабженных бронезащитой Кевлара, выстояли в этом поединке с полчищем смертельно жалящих "ос". Почти все, кто находился по другую сторону бронезащиты, погибли от осколков или сгорели в огне.

Капитан "Симпсона" понял, что судно обречено, сразу же, как только огненные шары осветили палубу. Задыхаясь в ядовитом дыму, он отдал приказ об экстренной эвакуации с корабля. Он не надеялся, что кто-то услышит его, кроме тех, кто находился рядом. К моменту, когда "Сихок" начал кружить над "Тарту", только несколько человек смогли покинуть фрегат. Ледяная вода Каттегата на первое время показалась спасительным убежищем от нестерпимого жара. Чудом избежав смерти на родном корабле, они, захлебываясь в волнах, уплывали от него прочь.

"Симпсон" расстался с жизнью внезапно, но эффектно.

Конец наступил в момент, когда огонь добрался до боеприпасов и ракет. Малые взрывы загрохотали, как тамтамы, и слились в один мощный взрыв. Вместе с фрегатом взлетели на воздух, а потом ушли на дно пролива три четверти его экипажа. Всего сто семьдесят пять человек.

* * *

КРЕЙСЕР "ЛЕЙТЕ ГАЛФ", 2-й ФЛОТ ВМС США

Уорд следил, как маленькие полукружия выползают на экран, постепенно заполняя его, и слегка увеличиваясь в размерах. Компьютер вычислил их курс – они шли на сближение, и определил по радарным зашифрованным символам их принадлежность к ВВС США. Это был выводок "Котиков" с авианосца "Джордж Вашингтон". Джек Уорд ждал их, как ангелов небесных.

Хотя его суда шли со скоростью всего двадцать узлов в час, с момента, когда он принял решение направить конвой обратно, они приблизились к авианосцу на сто пятьдесят миль.

Несколько минут только что окончившегося сражения состарило адмирала на десяток лет. Все в этом рейсе складывалось крайне неудачно и тягостно. ЕвроКон потопил два его корабля из четырех, и повредил еще одно судно. Правда, им не удалось нанести сокрушительный удар или блокировать эскадру в Балтийском море. Их потери тоже были достаточно велики. Немало французских и немецких летчиков уже никогда не вернутся домой.

Он вспомнил морские сражения, о которых читал. Сам он воевал в Персидском заливе. Он и его коллеги мечтали о применении своих знаний на практике. Но конфликт в заливе не дал ему необходимого опыта. Ничто не могло сравниться с только что закончившейся ночной схваткой по быстроте и свирепости. Он был не готов к таким скоростям, к такому лимиту времени для принятия решений. Он был растерян настолько, что утерял способность действовать в необходимом темпе и, боясь совершить ошибку, предпочел пустить дело на самотек. Он заметил, что только мысль о том, что они все вместе во главе с ним самим могут пойти на дно, побуждала его совершать какие-то поступки и отдавать приказы.

Ему было тяжело признаваться самому себе в этой позорной растерянности, но если бы "Котики" не появились, он и жалкие остатки его эскадры не избежали бы гибели.

Он закашлялся, жестокий спазм сдавил ему горло. Он судорожно хватал ртом воздух, отравленный дымом. Казалось, что пожар продолжается у него в легких. Боль от потери "Тарту" и "Симпсона" ощущалась физически, а рана, нанесенная крейсеру "Лейтс Галф" жгла, как собственная рана. Ракета ударила в крейсер неподалеку от рулевой рубки, разрушила центр управления и часть радаров "Спай"-1, повредила носовую установку для пуска ракет. Уорд благодарил бога за то, что в установке не было в это время боевого заряда.

Вторая ракета нанесла еще больший ущерб. Она взорвалась вблизи машинного отделения, убив двенадцать человек, и только мгновенное применение всех противопожарных средств не позволило огню распространиться. Искалеченный крейсер остался на ходу, но почти без ракет, лишенный половины двигателей, радаров и переполненный ранеными. И своими и поднятыми на борт из воды. Люди с "Симпсона" и "Тарту" особенно страдали от ожогов. Каждую минуту, как ему докладывали, кто-то из них умирал.

Единственный оставшийся вертолет вынужден был сесть на палубу "Даллас Стар". Таков был печальный итог ночного сражения. Но крейсер еще оставался боевой единицей. Некоторые системы обороны – одна ракетнопусковая установка, часть радаров "Спай"-1 и компьютеров еще функционировали. Корабль мог оскалить зубы и укусить, если понадобится.

– Мы готовы, адмирал.

Капитан крейсера "Лейтс Галф" Ральф Ганстон взял на себя обязанности начальника штаба адмирала. Джерри Шапиро лежал без сознания в санитарном отсеке, нашпигованный осколками и со сломанной ногой. Ральф скорее был похож на матроса, чем на командира корабля. Короткий светлый ежик на голове больше подходил новобранцу, чем старшему офицеру.

– Вы предполагаете, будет новый налет?

– Пока они крутятся на месте. Мы засекли вроде бы всех и определили цели. Орудия перезаряжены, как вы приказали, сэр.

– Хорошо, капитан. Только не прозевайте момент... Не позволяйте опередить себя. Слишком дорого мы заплатили... – Уорд не закончил фразу из-за приступа кашля.

– Разумеется, сэр, – уверил его капитан.

Уорд медленно встал на ноги. Он ухватился за спинку кресла, чтобы не потерять равновесие. Голова кружилась, тело было ватным. Больших усилий стоило ему подняться на верхнюю палубу. Часть капитанского мостика сохранилась, и он желал быть там в момент, когда крейсер задаст жару этим мерзавцам – французам и немцам.

Тем временем капитан Ганстон спустился в недра корабля в аварийный пункт управления и оттуда по радиосвязи скомандовал:

– Все по местам! Палубная команда в укрытия!

Приказ был чистой формальностью. Это было третье и, на этот раз, последнее предупреждение. Уцелевшие члены экипажа уже больше минуты ждали этого сигнала, застыв в напряженном ожидании каждый на своем месте.

Резкий свежий ветер помог адмиралу очнуться и вдохнул в него силы. Уорд услышал в громкоговорителях корабля пронзительное "бип-бип-бип", а затем все потонуло в раскатах грома.

Быть снаружи во время пуска ракеты – это совсем не то, что управлять им из командного пункта. Звукоизоляция съедала шумы, превращая громовые удары в мягкие хлопки. Отражение первой атаки, когда опасность грозила отовсюду, стоило адмиралу такого бешеного расхода нервной энергии, требовало такой концентрации внимания, что его слух не реагировал на посторонние шумы. Тогда он был похож на человека, который умирает, но судорожно борется за жизнь.

Сейчас он имел возможность видеть и слышать. Каждые десять секунд двенадцатиметровая стрела взлетала в небо над крейсером, предваряя вспышкой пламени изменение траектории полета.

Двадцать ракет класса "земля-земля" – стратегический резерв крейсера – одна за другой направлялись к югу, нацеленные на германские аэродромы. Это было возмездие за убитых моряков, за погибшие корабли. Но это была только малая часть той смертоносной силы, которая собрана для мщения, для ответного удара по ЕвроКону. Последний "Томагавк" скрылся в темноте, оставив за собой в небе дымный след.

Уорд покинул мостик. Тело и мозг его жаждали отдыха, но еще кое-что он должен был сделать немедленно. Прежде всего сообщить в Вашингтон, что он начал операцию "Возмездие".

* * *

ЦЕНТР УПРАВЛЕНИЯ КОСМИЧЕСКОЙ ОБОРОНЫ США

Личное кресло бригадного генерала ВВС США Говарда Ноумена было расположено в центре зала, до отказа заполненного электроникой. Любой непосвященный растерялся бы, глянув на ряды датчиков, коммуникационных приборов, дисплеев. Мягкий, приглушенный свет и ровный, ласкающий слух звук кондиционера создавали иллюзию покоя. Дежурные офицеры расположились в уютных креслах. Для каждой консоли с приборами предназначался свой наблюдатель, контролирующий через экран дисплея ситуацию в определенном секторе космического пространства. Данные на дисплей шли от спутниковых радаров и оптических телескопов. Они проходили через компьютеры, корректирующие эти данные с учетом наклона земной оси, планетарной орбиты и скорости вращения земли. Доминирующую позицию в зале занимал гигантский дисплей главного компьютера. Он давал изображение всего земного шара целиком и всех искусственных спутников, которые к настоящему моменту вращались вокруг него. Обычно наблюдение в Центре велось одновременно за тысячами космических объектов, но сейчас большой экран показывал только несколько спутников, приковавших к себе всеобщее внимание. Мерцающая полоска обозначала орбиту каждого из них, а векторные стрелки отмечали их положение относительно земной поверхности.

Ноумен, человек скрупулезно методичный, буквально помешанный на аккуратности, любил свою работу. В юности он был увлечен космосом и мечтал о полетах на Луну и Марс. Будучи молодым офицером, он жестко тренировал себя, готовясь стать астронавтом, но упустил свой шанс. Мечта послужить своей стране на этом поприще продолжала жить в нем и, наконец, она частично осуществилась. В сорок пять лет он руководил самой передовой, самой надежной системой космической обороны.

После многих лет научных исследований, горьких разочарований и блестящих открытий, парламентских битв за ассигнования спутники СОИ вышли на орбиту, и человечество вздохнуло свободно.

Красный сигнал на компьютерном мониторе означал, что генерала вызывают из Объединенного комитета начальников штабов Вооруженных Сил США.

Ноумен набрал на клавиатуре условный код, исключающий утечку секретной информации, включил двухстороннюю связь и увидел перед собой на экране знакомое лицо.

Генерал Рид Галлоуэй выглядел усталым. После первого сообщения об активных действиях ЕвроКона против американских конвоев Совет национальной безопасности заседал непрерывно.

– Слушаю, сэр!

– Буду краток, Говард. Президент одобрил твой план. Хватит темнить! Выкидываем карты на стол. Когда ты можешь начать?

– В любой момент. Мои люди все проверили и перепроверили. Все системы управления готовы. Коды заложены в компьютер.

– Сделай это ради нас всех, Говард. Мы должны выложить все козыри, какие имеем.

– Вы можете рассчитывать на это, сэр.

Ноумен знал, какие карты у него на руках. Французы и немцы одержали победу в первом раунде поединка. От него зависело, проиграют ли они второй раунд.

Минуту спустя Ноумен, передав по своему каналу сигнал о готовности и надев наушники, ждал главного сигнала. На большом экране появился квадрат, по которому поползли, казалось бы, беспорядочные ряды цифр и букв. Это передавался особый президентский код для доступа к системе СОИ.

Едва появившись, код тотчас исчезал с экрана. Вместо него вспыхнула надпись крупными буквами:

"ЗАПУСК СИСТЕМЫ РАЗРЕШЕН"

Ноумен вызвал координатора системы:

– Ты готов, Джек?

Дежурный полковник отозвался сразу же:

– Да, сэр. Синхронизация пусковых установок проведена.

Ноумен окинул взглядом свой монитор, потом главный дисплей, еще раз запечатлев в памяти относительное местоположение вооруженных спутников и определенных для каждого из них мишеней. Все соответствовало предварительным расчетам. Он выпрямился в кресле, расправил плечи.

– О'кей! Полный вперед!

* * *

ГРУППА СПУТНИКОВ-ПЕРЕХВАТЧИКОВ СИСТЕМЫ СОИ "БРАВО-1", ОКОЛОЗЕМНАЯ ОРБИТА, ВЫСОТА 400 МИЛЬ

Над зелено-голубой планетой пролетело скопление из пятидесяти темных предметов, очертаниями напоминающих револьверные пули Они кружились вокруг земного шара со скоростью семнадцать тысяч миль в час.

Каждый "Бриллиантовый булыжник" был диаметром не больше девяноста сантиметров и весил около сотни фунтов. Эти "камушки" были начинены сложнейшей микроэлектроникой, центром которой являлся компьютерный мозг, обладающий сверхмощной памятью и сверхскоростным мышлением. Он был разделен на три доли. Каждая представляла из себя суперкомпьютер, считывающий информацию с телевизионных миниатюрных установок, снабженных антеннами самого широкого диапазона и мощными телеобъективами. Ракетные установки для маневра и топливные резервуары занимали все остальное пространство внутри спутника.

Команда, переданная через систему связи "Джи-Пал" к приемным устройствам пяти спутников, отменила программу, заложенную в их компьютеры шестьюдесятью минутами раньше. Медленно, но уверенно пять "Бриллиантовых булыжников" отделились от основной массы космических перехватчиков и вышли на новую орбиту. Поисковые головки, направленные прежде на земные объекты, сейчас сфокусировали свое внимание на участке пустого пространства в нескольких сотнях миль выше земной поверхности. Крохотный объект обрисовался в этом пространстве, вынырнув из-за невидимой части планеты, словно он специально прятался там. Объект стремительно приближался по дуге своей орбиты. Наш главный источник энергии – солнце – сверкало, отражаясь от экранов солнечных батарей, прикрепленных по обе стороны двухтонного, причудливой формы спутника. Это был "Гелиос" – французский военный космический разведчик. Его сверхзоркие телекамеры могли разглядеть любой предмет в космосе и передать на землю его изображение. Даже если в на орбиту запустили бейсбольный мяч, "Гелиос" изловил бы его своей "ловушкой".

На востоке Европы был рассвет, и низкое солнце расчертило земную поверхность тенями, которые так обожают фотографы.

Завидев добычу, "Бриллиантовые булыжники" включили все свои "охотничьи" и управляющие системы. Как только суперкомпьютер получил электронное изображение с телевизионного монитора, он определил параметры цели, скорость ее движения, расстояние и вычислил модель атаки.

При каждом маневре "Бриллиантовый булыжник" выпускал небольшое облачко тепла от сгоревшего топлива. И сейчас спутники на мгновение окутались дымкой. Все пять стройно продвигались вперед, навстречу "космическому фотографу". Они достигли его за двадцать восемь секунд.

"Гелиос" растворился в огненной вспышке, протараненный перехватчиком. Их встречные скорости, сложенные вместе, составили тридцать тысяч миль в час. Миллионы частиц металла распылились в пространстве на десятки квадратных миль. Два "Бриллиантовых булыжника" влетели в это метеоритное облако и распались. Два других обошли облако стороной и по снижающейся орбите стали опускаться в атмосферу, где они через несколько витков благополучно сгорят, не доставив неприятностей жителям Земли.

В массе перехватчиков вновь началось оживление. Еще пять "Бриллиантовых булыжников" проявили активность. Новый предмет поднимался по восходящей орбите. Новая мишень. Франко-германский радарный спутник SAR устремился навстречу своей гибели. Меньше чем через час все французские и германские разведывательные спутники постигла та же печальная участь.