Следующим утром их разбудил настойчивый звонок.

— Слушаю, — неохотно подняв телефонную трубку, сонно пробурчал Роберт. — И кому там не спится?

— Это я, — доложил бодрый голос Габова. — Готов, так сказать, к труду и обороне.

— Надо же, какие люди. А наша российская коллега уверяла, что ты всю неделю будешь пребывать в затяжном запое, мол, русская народная традиция такая.

— Так, скорее всего, и было бы. Но…м-м-м, произошли изменения…

— И какие же?

— Очень серьёзные, кардинальные и позитивные…. Тут такая ситуация. Танго меня в запой загнала. Но она же оттуда и вытащила.

— Ну-ка, ну-ка, — заинтересовался Роберт. — С этого места, пожалуйста, поподробней.

— Танго сообщила, что у неё есть младшая сестрёнка, — мечтательно вздохнул Иван. — Даже её фотографию сбросила на мою электронную почту. Точная копия нашего талантливого аналитика. Только, — мстительно хихикнул, — молоденькая такая копия, и ещё более симпатичная. Да и незамужняя, к тому же. Учится на третьем курсе Санкт-петербургского Университета — на специалиста «по связям с общественностью». Вот, я и вернулся к трезвому образу жизни. Влекомый, так сказать, новыми идеалами и надеждами…

— Понятное дело. Нормальные такие изменения, спора нет. Принимай, старший криминальный инспектор округа «Круговая пристань», наши с Инни искренние поздравления…. Ты по этому поводу и позвонил? Чтобы поделиться с друзьями радостной новостью?

— Нет, конечно же…. Просто уже половина девятого. Вот, я и решил поинтересоваться — а состоится ли сегодня утренняя планёрка?

— Планёрка? Почему бы и нет? Лишним не будет.

— Значит, я подойду через часик?

— Через часик? — засомневался Роберт. — Нет, рановато будет. Подгребай, брат, через полтора. И своей будущей российской свояченице сообщи — о месте и времени. Всё, потом поболтаем…

Он вернул телефонную трубку на рычажки аппарата.

— Молодец, милый, — похвалила Инни. — Полчаса — в нашей сегодняшней ситуации — точно не будут лишними. Я пошла в душ. А ты, Робби, приберись здесь немного. Кровать застели. Одежду подбери с пола. И, главное, проветри помещение. Пахнет у нас, — задорно наморщила смуглый носик, — отвязанным и бескрайним развратом…

Убравшись в спальне и распахнув настежь окна, Роберт отправился на кухню, включил электрочайник и, проведя ревизию в холодильнике, накормил Роя.

— Гав, — умяв предложенную порцию сырых говяжьих почек, поблагодарил вежливый пёс, после чего поинтересовался: — Гав?

— Как дела? — широко улыбнувшись, переспросил Роберт. — Просто замечательно. А ещё захватывающе, великолепно, незабываемо и бесподобно…

На кухне появилась Инэс — в стареньком домашнем халате, с головой, плотно обмотанной банным полотенцем.

Появилась и, меряя кухню — туда-сюда — шагами, принялась задумчиво бормотать:

— Ничего не понимаю. Совсем — ничего…. Действительно, как же Анна Сальгадо узнала, милый, о твоей позавчерашней встрече с Чаком Полански? Как? От кого? Мы же то пригласительное письмо читали только вдвоём…. Кстати, а где оно?

— Было при мне, в заднем кармане брюк. А потом его — в «Синем слоне», уже после взрыва — забрали-конфисковали «параллельные» ребята. Вместе с мобильным телефоном, служебным удостоверением, ключами от квартиры-машины, расчёской и носовым платком.

— Каким же тогда образом наша чилийская маньячка узнала о назначенной встрече, а? Не подскажешь?

— Подскажу, конечно, — решил всё свести к шутке Роберт. — При чтении того памятного послания, написанного мистером Полански, присутствовал и третий персонаж, — указал пальцем на Роя. — Вот, этот хвостатый деятель, очевидно, и разболтал кому-то…

— Шутки шутим над наивной и доверчивой девушкой? Нехорошо это, господин старший инспектор особого раздела. Хотя…. Хотя, как известно, в каждой шутке есть только доля шутки.

— Что ты имеешь в виду, смуглолицая, безумно-стройная, темпераментная и обворожительная красотка?

— Это, конечно, только первичное предположение, — загадочно прищурилась Инни. — Но, всё же…. Ты же проверял нашу квартиру — на предмет её информационной безопасности — в тот момент, когда мы с Роем выходили на прогулку?

— Так всё и было.

— И когда я пользовалась «прокурорским» анализатором, нашего пёсика не было дома. Он тогда гулял с Санти….

— И что с того? — насторожился Роберт. — Куда ты клонишь?

— Туда…. Я сейчас. Жди.

Инэс торопливо вышла из кухни, а уже через минуту, сжимая в ладони правой руки чёрную продолговатую коробочку, вернулась и предложила:

— Может, повторим тестирование? Чисто для перестраховки?

— Повторим, — согласился Роберт. — Чем только чёрт не шутит…. Поднимай руку вверх. А теперь надави пальцем на тумблер…. Опаньки! Так его и растак…. Лампочка-то, действительно, горит красно-рубиновым цветом…. Рой!

— Гав?

— Будь другом. Принеси-ка из прихожей мой ботинок. Светло-бежевый, «в дырочку».

— Гав?

— Пусть будет правый. Ну, принеси, пожалуйста. Очень надо…

Пёс, недовольно подёргивая коротким хвостом, удалился.

— Лампочка уже не такая яркая, — прокомментировала Инни. — Да и цвет меняется прямо на глазах. Теперь она практически розовая…. Ага, опять добавляются характерные красно-рубиновые тона. И прежняя яркость постепенно восстанавливается…

Вернулся Рой, положил возле хозяйских ног запрошенный ботинок и, отойдя в сторону, меланхолично вздохнул, мол: — «Ох, уж, эти люди-придумщики. Капризные — до полной и бесконечной невозможности…».

— Спасибо, старина, — поблагодарил пса Роберт. — Ну, и в каком же конкретном месте спрятан подслушивающий «жучок»?

— Я, кажется, знаю, — оживилась Инэс. — Помнишь, милый, как Рой болел прошлой осенью?

— Конечно, помню. Чихал и кашлял — прямо как человек. Аппетит совсем пропал. И лапы передвигались с трудом. Ветеринар тогда сказал, что, мол, сильнейшая простуда, давшая осложнения на всякие суставы.

— А ещё он прописал нашему бедному пёсику — носить специальный ошейник от «собачьего» остеохондроза. Целых девять месяцев носить, не снимая.

— Думаешь, что…

— Практически уверена.

— Рой! Иди ко мне, — подозвал пса Роберт. — Стой, пожалуйста, спокойно. Где тут застёжка? Сейчас я сниму с тебя этот подозрительный ошейник. Сейчас-сейчас…. Готово. А вот и он, искомый «жук».

— Эта чёрная плоская «скрепка»?

— Ага. Была закреплена на внутренней стороне ошейника с помощью тоненького прозрачного скотча…

— Тс-с-с, — прижала указательный палец к губам Инни, а после этого начала усердно изображать — пальцами обеих рук — характерные ломательные движения, мол: — «Ты что, Робби? Совсем с ума сошёл? Нас же, вполне возможно, прослушивают прямо сейчас…. Срочно сломай эту противную шпионскую штуковину! От греха, что называется, подальше, сломай…».

— Пожалуй, любимая, ты права, — согласился Роберт, методично разломал чёрную «скрепку» на несколько составных частей и спросил-подытожил: — Значит, всё-таки, Санти Гонсалес?

— Больше, извини, некому. То есть, имеет место быть классический случай, мол: — «Убийцей оказался привратник…».

— Не скажи. Санти, ведь, является просто пособником. Помогал Анне Сальгадо, и не более того.

— Помогал? — задумалась Инэс. — Ну-ну. Скорее, уж, являлся «слепым орудием». Или даже действовал не по своей воле…

— Это как?

— Обыкновенно. Предусмотрительная Анна решила «подобраться» к тебе, милый, как можно ближе. Мол, пусть единственный «маньячный» инспектор Сиднея, специализирующийся на серийных убийствах, будет под плотным и надёжным «колпаком». Лишним, как ты сам любишь говорить, не будет. Кроме того, именно в нашем подъезде проживало семейство Смит-Осборнов. Всё одно к одному, а также и к другому…. Короче говоря, коварная Анна Сальгадо высмотрела нашего вечно-небритого увальня Санти и, применив все природные таланты, сделала его своим любовником. Уточняю, покорным и безвольным любовником. Я бы даже сказала — «сексуальным рабом», из которого можно — голыми руками — верёвки вить…

— Знакомая ситуация, — усмехнулся Роберт. — В плане сексуального рабства, я имею в виду. Практически, мой коллега.

— Только не надо, пожалуйста, передёргивать…. Или же тебя, любимый, что-то не устраивает?

— Всё-всё устраивает. Причём, полностью, однозначно и навсегда…. А может, всё дело — в пошлом злате? Мол, Санти — просто-напросто — является обыкновенным наёмником, жадным до денег?

— Не согласна. Без сердечно-сексуальных отношений здесь точно не обошлось. Поверь мне.

— Безусловно, верю, любимая. Ты в вышеупомянутых отношениях — дока и признанный авторитет…

Они ещё минут тридцать славно поболтали. То есть, обменялись мыслями, предположениями, версиями, а также интимно-шутливыми пикировками.

А потом Инни заволновалась:

— Как время-то быстро летит. Скоро Танго и Габов припрутся. А я выгляжу, как…

— Как молодая жена — после первой бурной брачной ночи? — демонстративно-серьёзным голосом уточнил Роберт. — Ну, очень-очень бурной?

— Наверное, именно так…. Всё, тормозим с пустыми разговорами и старательно приводим себя в порядок. Надо же и про элементарное приличие не забывать…

Соратники заявились в десять ноль семь.

Танго выглядела усталой и слегка заторможенной. Габов же — свежевыбритый и тщательно-причёсанный — смотрелся самым натуральным бодрячком-оптимистом.

Сбросив ботинки, Иван сразу же прошёл на кухню и принялся громко возмущаться:

— Не понял. А где же вкусный, сытный и питательный завтрак? Желательно с пивом? Или, хотя бы, с чёрным и ароматным кофе, заваренным по старинному арабскому рецепту?

— Обойдёшься растворимым, — объявила Инни. — Вот, кипяток. Кружка. Чайная ложечка. Сахар. Молоко. Ну, и сам напиток в гранулах. Насыпай, заливай и разводи. Не маленький…. Ну-ка, все сюда! Слушайте, дамы и господа, последние новости. Причём, свежие, горячие, сногсшибательные и неожиданные…

«Последние и неожиданные новости» произвели на слушателей самое благоприятное впечатление.

— Надо брать, — посоветовала заметно-повеселевшая Танго.

— Кого — брать? — уточнил Роберт.

— Всех. В том смысле, что консьержа Санти, его друзей, знакомых и соседей. Брать и усердно «колоть».

— А как — брать?

— Как и учили в своё время: решительно, профессионально и элегантно. Продемонстрирую — в процессе.

— Может, не стоит торопиться? — неуверенно шмыгнул носом Габов. — Мобилизуем моих «топтунов». Они постепенно разработают всех фигурантов. Наверняка, и место жительства Анны Сальгадо установят. И, вот, тогда мы выйдем на арену и всех-всех арестуем. Что называется, оптом…

— Не установят, — перебила Танго. — Санти, прослушивая разговоры, ведущиеся в этой квартире, наверняка, уже понял, что дело пахнет керосином. Мол, того и гляди — мышеловка захлопнется…. Поэтому нам надо торопиться. То бишь, брать консьержа незамедлительно, не дожидаясь момента, когда он ударится в бега — один ли, или же в компании с «маньячной» Анной Сальгадо…. Так что, уважаемые коллеги, все споры — в сложившейся ситуации — отменяются.

— Подождите, — вмешалась в разговор Инэс. — Кто у нас сейчас — в подъезде, я имею в виду — сидит в качестве консьержа? Уж, не Санти ли? Что было бы — с точки зрения театральной драматургии — вполне даже логично…. А, ребятки? Вы же только что проходили мимо…. Значит, не обратили внимания? Ай-яй-яй. А ещё считают себя опытными детективами. Тетёхи легкомысленные, вот вы кто. Ладно, я сейчас…

Она прошла в прихожую и, задействовав нужную кнопку домофона, поинтересовалась:

— Кто сегодня на дежурстве? Ага, рада слышать…. А где у нас Санти? Когда его смена? Не поняла. Ну-ка, ещё раз…. Даже так? И на какое время? Понятно…. Нет, ничего такого, просто хотела попросить его — погулять с Роем. Всё, спасибо за ценную информацию. Не буду отвлекать от выполнения служебных обязанностей. Признательна и всё такое прочее…

Инни — визуально слегка-расстроенная — вернулась на кухню и сообщила:

— Танго полностью права. И даже — более чем…. Санти уже в бегах: со вчерашнего дня находится в официальном месячном отпуске и — по словам Сантьяго — сегодня утром должен был вылететь в Испанию. То ли в Мадрид, то ли в Барселону. Так что, соратники, опоздали мы…

— Ничего ещё не потеряно, — заверила Танго. — Кто такой — этот Санти Гонсалес? Так, маленькая и глупая пешка в большой и сложной Игре. Сбежал в Испанию? Подумаешь. Всё равно, достанем. Только чуть погодя. Никуда, морда небритая, не денется. А сейчас для нас главное — подобраться к Анне Сальгадо…. Ремарк, ты же знаешь, где проживает…, то есть, где проживал Санти?

— Знаю. Он мне как-то показывал барак под тёмно-коричневой черепичной крышей, где снимал комнату.

— Так что же мы здесь делаем? Пошли, срочно проведём обыск. Вдруг, найдём там какой-нибудь дельный и полезный след? Например, переписку в компьютере? Поздравительные открытки? Что-нибудь ещё…

И они пошли.

Возле хозяйственного магазина, попавшегося по дороге, Танго остановилась и скомандовала:

— Рота, стой, раз-два, — после чего пояснила: — Не обращайте внимания, соратники. Это меня — изредка — на армейский юмор пробивает…. Короче говоря, ждите здесь. Я по-быстрому в магазин заскочу, типа — одна нога там, а другая уже здесь…

Вернулась она, действительно, уже через несколько минут, держа в руках четыре плоских бумажных пакетика.

— Что это такое? — дурашливо захмыкал Габов. — Крысиный яд в порошке? Или же средство для побелки стволов фруктовых деревьев, чтобы голодные кенгуру кору не изгрызли?

— Дурацкая шутка, — нахмурилась Танго. — Всё бы вам, родные, хихоньки да хаханьки…. Это — латексные перчатки. Мы же на обыск идём, или как? За мной…

Вдоль набережной беззаботно сновали разноцветные «ферри»: одни отчаливали, другие, наоборот, причаливали, доставляя на берег «Круговой пристани» беспокойных и шумных туристов.

— Вон там Санти и квартировал, — указал рукой в сторону неказистых припортовых строений Роберт. — В третьем по счёту бараке…. Надеюсь, оружие при себе?

— Так точно, — хором отрапортовали Танго и Габов.

— У меня нет, — засмущалась Инни. — Ни пистолета, ни ножика…. Что теперь делать?

— Держись за нашими спинами, Инеска, — посоветовала добросердечная Танго. — А если что — сразу падай на землю. Или же на пол. Тут, уж, как получится.

— Когда падать-то? В какой момент?

— Если, например, услышишь какой-нибудь подозрительный щелчок. Или же просто, когда обострённое чувство опасности подскажет…. Всё, инструктаж завершён. Шагаем. Мы с Ремарком, как наиболее опытные и заслуженные бойцы, следуем в первом ряду. Остальные — за нами…. Не отставать!

Владелец барака — широкоплечий старикан с окладистой пегой бородой — нежданным посетителям даже обрадовался, заявив:

— Всё верно, съехал Санти Гонсалес. Полностью рассчитался и съехал. Сказал, что навсегда, мол, в Испании отыскались какие-то дальние богатые родственники…. Так вы по наводке Санти пришли? Хотите снять его бывшую комнату? Без вопросов, дамы и господа. Других претендентов на это помещение пока нет. И я с радостью…

— Начальник, продемонстрируй-ка мистеру свою служебную «корочку», — велела Танго. — Для ускорения процесса, так сказать.

— О, знаменитый «маньячный» инспектор Ремарк, — ознакомившись со служебным удостоверением, проникся старикан. — Как же, наслышан. У меня, как раз, есть к вам важное дело…

— Отставить, — нахмурился Роберт. — Все дела откладываются на некоторое время. А сейчас выдайте нам, уважаемый, ключ от помещения, которое занимал Санти Гонсалес.

— Пожалуйста…. Ага, и господин Габов с вами. Здравствуйте, старший инспектор. Извините, что сразу не разглядел. Проходите, пожалуйста. Комната под номером — «семь». Направо по коридору, вторая дверь.

— Спасибо…. А другие ключи от «седьмого» помещения у вас имеются?

— Конечно, как и полагается по жилищной инструкции. Запасной и мой личный.

— Все давайте. Давайте-давайте. Особый отдел Прокуратуры штата, сами должны понимать…

Комната Санти оказалась прямоугольной и неожиданно-просторной.

— Порядка сорока пяти квадратных метров, — определила навскидку опытная Танго. — Натуральные хоромы. Причём, очень светлые — целых три окна. А ещё помещение — с помощью книжных и одёжных шкафов — разделено на несколько функциональных зон. И это, между нами говоря, очень странно…

— Что же в этом странного? — уточнил Роберт.

— Не вяжется с обликом: — «Хмурый и нелюдимый консьерж, экономящий каждую копейку…».

— А ещё здесь как-то…, м-м-м, чистенько и уютно, — дополнила Инэс. — Я бы даже сказала — типично по-девичьи.

— Верно подмечено. И ничего похожего на компьютер не наблюдается.

— Всё это вполне объяснимо, — высокомерно передёрнув плечами, заявил Габов. — Ведь данную комнату Санти снимал не только для себя, но и для Анны Сольгадо, своей обожаемой любовницы, которая регулярно наведывалась сюда. Наверняка, она здесь и образцово-показательную чистоту наводила, и к общему дизайну руку приложила, и денег верному подельнику подбрасывала…. В комнате нет компьютера? Значит, был ноутбук, который беглец прихватил с собой.

— Жизненная и правдоподобная версия, — согласилась Танго. — Как бы там ни было, предлагаю приступить к обыску. Мальчики берут на себя правую часть помещения. Девочки, соответственно, левую. Действуем методично, внимательно и аккуратно, не мешая друг другу. Надели перчатки и поехали. С Богом…

Через несколько минут Габов радостно доложил:

— Есть контакт. В одёжном шкафу обнаружилась тёмно-коричневая ряса католической монашки. С капюшоном, понятное дело. Мы, ребятушки, на правильном пути.

— И у меня — отличная находка, — откликнулся Роберт. — Наушники, соединённые тонкими проводками с овальной тёмно-синей коробочкой. Только это не плейер, а приёмное устройство. С помощью этой шпионской аппаратуры и «жучка», коварно спрятанного за ошейником Роя, Санти и прослушивал нашу с Инни квартиру.

— Неплохо, конечно, — проворчала Танго. — Но этого, соратники, мало. Нам, в первую очередь, нужны зацепки и следы, ведущие к Анне Сальгадо…. Эй, Инэс. Что с тобой? Застыла, понимаешь, рядом с трюмо и что-то бормочет себе под нос…. Подруга, отзовись!

— Я нашла, — с трудом выдавила из себя Инни. — Какая же я шляпа. Как раньше не догадалась? Почему? Бред законченный. Идите все сюда…

— Это даже и не трюмо, — прокомментировал подошедший Роберт. — А так, старенький туалетный столик. На обшарпанной столешнице, под треснутым зеркальцем, выстроились в ряд несколько разноцветных керамических баночек, рядом лежат пластиковые тюбики, стоит стеклянный флакон с мужским дешёвым одеколоном. А чуть в стороне расположились две круглые жестяные банки со снятыми крышками…

— Это я их сняла, — объяснила Инэс. — А что скажете про содержимое этих жестянок?

— Что тут скажешь? Какие-то маленькие чёрные крошки…. Может, угольная пыль?

— Или же графитовые стружки, — предположила Танго.

— Хренобобина какая-то, — высказался грубый и прямолинейный Габов. — Выбросить в помойное ведро и забыть.

— Сами вы — крошки, стружки и хренобобины, — обиделась Инни. — А ещё, понимаешь, мнят себя гениальными сыщиками, так вас всех и растак…

— Ну, и что это такое?

— Театральный грим. Причём, весьма распространённый. Точно такой даже в нашем театре есть. А я…эх, прошляпила. Каюсь, виновата. Посыпаю голову пеплом. Нет мне прощения…

— Не расстраивайся ты так, ласточка моя смуглолицая, — посоветовал Роберт. — С каждым может случиться…. Но для чего, всё же, предназначен этот грим?

— Для создания так называемого эффекта — «небритости». На подбородок актёра наносится специальный косметический гель, а к нему, соответственно, потом «прилепляются» эти крошечные «щетинки». После завершения спектакля применяется уже другой гель, «смывающий», так сказать. В правой жестяной баночке находится «суточная щетина», а в левой — «трёхдневная»…. Всё, надеюсь, ясно?

— Не очень, — по-честному признался Габов. — Хотелось бы пояснений.

— Ладно, поясняю — для особо недогадливых, — вздохнула Инэс. — Санти Гонсалес это и есть — Анна Сольгадо. То бишь, разыскиваемая нами маньячка…. Но какая же талантливая и гениальная актриса! Упасть и не встать. Даже завидно слегка…

Через пятнадцать минут они вышли на улицу. В руках у Роберта находился неприметный полиэтиленовый пакет, в который были сложены католическая монашеская ряса, шпионские наушники с «приёмной» коробочкой, две жестяные банки со «щетинками» и четыре пары использованных латексных перчаток.

— Тут такое дело, — поднялся со скамьи хозяин барака. — Извините, что беспокою…

— Ключи от «седьмой» комнаты пока останутся у меня, — грозно нахмурился Габов. — Вплоть до особого распоряжения господина Прокурора штата.

— Да я не об этом, — старик достал из внутреннего кармана потёртой джинсовой курточки белый почтовый конверт и протянул его Роберту. — Санти Гонсалес просил вам передать. Так и сказал, мол: — «Если сюда — до конца месяца — придёт «маньячный» инспектор Ремарк, то передайте ему это письмо…». Вот, передаю.

— А если бы Ремарк не пришёл? — заинтересовалась дотошная Танго. — Что было бы тогда?

— Разорвал бы и выбросил. Как и было велено. Мне Санти за эту услугу даже семьдесят пять долларов заплатил. Австралийских, конечно же…. Всё по-честному. Не сомневайтесь. В конце года обязательно включу эту сумму в личную Налоговую декларацию…

Они дошагали до набережной, вдоль которой беззаботно сновали разноцветные «ферри»: одни отчаливали от южного мола, другие, наоборот, причаливали к молу северному, доставляя на берег «Круговой пристани» беспокойных и шумных туристов.

— Останавливаемся, — сильно дёрнув Роберта за рукав пиджака, объявила Инэс. — Так, милый, нечестно. Хочешь утаить от своих верных соратников содержание письма Анны Сальгадо?

— Утаить? Да, ладно тебе. Просто решил отдать этот конверт — вместе со всем остальным — Питеру Модильяни. Мол, пусть он и разбирается, раз самый главный.

— Удобная позиция. Спора нет. Практически как у африканского страуса, прячущего — по любому поводу — голову в песок. Не ожидала, право, от тебя такого…

— Хотелось бы ознакомиться, — поддержала Танго. — Так сказать, с первоисточником. Знаю я это хитропопое начальство. Подменит настоящую бумажку на другую и даже — при этом — не поморщится. Мол: — «Высокая политика — не портянка армейская, позапрошлогодняя и заскорузлая. Это, господа и дамы, понимать надо…».

— Хорошо, ознакомимся, — подумав с полминуты, решил Роберт. — Лишним не будет.

Он, предварительно аккуратно надорвав край, вынул из конверта сложенный вдвое лист бумаги, развернул его и прочёл — медленно, со всеми знаками препинания — следующий текст:

— Здравствуйте, уважаемый старший инспектор Ремарк. Раз вы читаете это письмо, значит, уже обо всём догадались и во всём окончательно разобрались. Что же, к этому оно и шло…. Получается, что и говорить-то особо не о чем. Впрочем, уточню некоторые ключевые моменты. Пусть между нами не останется мутных недомолвок…. Во-первых, сеньора Инес во многом была права, когда говорила, что, мол: — «Без якудзы здесь не обошлось…». Да и эта её фраза, мол: — «Именно наркомафия частенько использует для своих преступных нужд мотодельтапланы…», является верной. Молодец, очень сообразительная и наблюдательная барышня…. Да, я обратилась за помощью к международной мафии — тогда, после побега из психиатрической клиники «Триест». А что мне ещё было делать? И полученные раны надо было залечить, и, вообще, как-то устроиться в жизни…. Как я вышла на мафиози? Случайно. Несколько разговоров, находясь в «Триесте», подслушала, запомнила и проанализировала. Короче говоря, меня внимательно выслушали, приютили и вылечили. Потом, правда, пришлось отработать — за помощь оказанную. То есть, выполнить несколько важных и ответственных поручений. О подробностях, извините, распространяться не буду. Жить ещё хочется…. Как бы там ни было, но семь месяцев назад я получила свободу, пусть и относительную. А также надёжные документы — как для мужского облика, так и для женского…. Во-вторых, большое вам спасибо, старший инспектор Ремарк. За что? За ту лекцию — про маньяков. Помните? Ну, где упоминались индейский вождь Ульзана и граф Монте-Кристо? Так вот, тогда я планировала и с родственниками господ-дам из «Доброго приюта» посчитаться. Но после тех ваших речей — передумала. Я же не маньячка, в конце-то концов, а настоящая идейная мстительница. Да и Душу, действительно, отягощать лишними грехами не стоит. Без важных на то причин. Поэтому можете смело считать, что это именно вы спасли от верной смерти Джуди Смит-Осборн, мистера Траппа, а также многочисленных родственников доктора Сильвио Висконти…. Матушка Феофана из русской деревни? Очень сожалею, что пришлось застрелить эту добрую и милую женщину. Мистер был совсем рядом, а тут — она. Запросто могла всё испортить. Нельзя было рисковать. Нельзя…. Засим — прощаюсь. Передавайте от меня искренние приветы мисс Сервантес, миссис Танго, инспектору Габову, Рою, а также господину Питеру Модильяни. Всегда ваша — Анна Сальгадо…

— Сильно и качественно заморочено, — одобрила Танго. — По высшему разряду, так сказать. Шик, блеск и красота. Вон, нашу талантливую театральную актрису даже на слезу пробило.

— Есть такое дело, пробило слегка, — коротко всхлипнув, призналась Инэс, а после этого неожиданно предложила: — Может, отпустим Анну на все четыре стороны?

— Как это — отпустим? — опешил Габов.

— То есть, не будем никого, включая господина Прокурора штата, ставить в известность — ни об этом прощальном письме, ни о прочих важных находках, сделанных нами сегодня в комнате консьержа Санти Гонсалеса…. Вы сами посудите. Анна имела полное право — мстить всем этим деятелям-экспериментаторам из «Доброго приюта». Из серии: — «Заслужили — получите. Ибо знали — что творили…». Отомстила и исчезла. Причём, родственников жертв она по благородному не тронула. Ну, и всё на этом. Пусть себе дальше живёт — уже нормальной и мирной жизнью…. Так как, соратники?

— Сами решайте, — усмехнулась Танго. — Я, вообще, если кто-то подзабыл, иностранка и нахожусь здесь на стажировке.

— А у меня имеется непосредственное начальство, — промямлил нерешительный Габов. — На данный момент — старший инспектор Ремарк. Вот, пусть он и принимает окончательное решение.

— Так как, милый?

— Извини, смуглолицая и мечтательная сеньорита, но, увы, ничего не получится, — объявил Роберт. — Почему? Маньяки, видишь ли, являются особыми…э-э-э, существами. Во-первых, все они считают себя психически-нормальными. То бишь, всегда придумывают своим кровавым деяниям различные железобетонные оправдания. Мол: — «Это все другие — маньяки. Я? Нет, конечно. Я же родственников этих засранцев убивать не стала. И, вообще, могу остановиться практически в любой момент…». Во-вторых, рецидив — штука упрямая и коварная. Он всегда приходит внезапно, действуя однозначно грубо и прямолинейно…. Рассмотрим, в качестве примера, всё ту же Анну Сальгадо. Счёты со своими давними обидчиками она свела и после этого решила навсегда покинуть Австралию. Для того, конечно же, чтобы начать новую жизнь — светлую, чистую, праведную и счастливую. Для начала, наша Анна (то есть, Санти Гонсалес), улетела в Испанию. Потом, наверняка, переберётся — уже по новым документам — в какую-нибудь другую страну. Устроится, обживётся, обзаведётся друзьями и подругами. И, вот, однажды закадычная подружка — во время дамских посиделок — расскажет ей леденящую кровь историю, мол: — «В соседнем городке проживает — «такой-то, такой-то». Живёт и коварно притворяется законопослушным бюргером. Но только он — на самом-то деле — является законченной и гадкой сволочью. Родную жену свёл в могилу. Педофилией — совместно с друзьями-приятелями — регулярно занимается. Чем-то там ещё — насквозь гадким и богопротивным…». Причём, попрошу заметить, совсем и необязательно, что этот рассказ будет правдивым.… Но Анна, не озабочиваясь сомнениями, наверняка, решит, мол: — «Надо помочь добрым людям. То есть, восстановить попранную справедливость. Тем более что и успешный опыт — в аналогичных делах — у меня имеется…». И кровавая карусель, чтоб мне пива по утрам никогда не пить, закрутится-завертится по-новой…. Оно кому-нибудь надо? Не надо, ясен пень…. Ладно, дамы и господа, разбредайтесь по своим текущим делам. Я? Поеду к господину Питеру Модильяни — с развёрнутым докладом о раскрытой серии преступлений. Пусть старикашка порадуется…