ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 10 ЯНВАРЯ 1961, М. — Л.

Дорогой Боб!

Собственно, я посылал тебе этот кусок гл. обр. для ознакомления. И поглядеть, какова будет твоя реакция. Она у тебя еще довольно приличная, что меня весьма удивило. Сам я, когда перечитывал, прямо в ужас пришел. Если бы я был киношником, такой сценарий прошел бы только через мой труп. Но дело в том, что мы с тобой не киношники. Им это, понимаешь ли, нравится. Я имею в виду Журавлева.

Ход рассуждений Журавлева — и его понимание задач картины — примерно таков. «Кино, как известно, самое массовое из всех видов искусства. Эрго — кино будут смотреть миллионов сто человек (считая и по телевизору), в том числе сопливые ребятишки в Канске и Абакане, для которых в основном и ставится картина. Значит, с одной стороны — надо любыми, хотя бы и противопоказанными средствами дать понять последнему дураку, что происходит на экране. С другой стороны — нужно швырнуть кусок и искусствоведческой элите, прославленной своей безграмотностью в науке и технике — эти при малейшем недоумении завопят, что раз они, элита, не понимают, значит, рядовой зритель и подавно. С третьей стороны — необходимо дать материал для игры актеров — не мимикой только, не аллегорическими телодвижениями, но и так наз. „ударными репликами“ типа „Елки-палки“ или „Пошел вон“ или „Да будет вам известно, что рецессивная аллель…“ и т. д. Вот из смеси этих требований и еще дюжины других, помельче и составляется базис, на котором строятся требования, предъявляемые к сценарию». Журавлев все время мне напоминает: «Сценарий — это не литература. Книжечку человек может полистать и положить, а вот в зрительном зале он завопит: деньги назад!»

Я лично больше никогда в жизни за сценарии не берусь, а ты — как хочешь. Да будет это нам уроком. Это, кажется, единственный вид искусства, где ты не имеешь права пользоваться собственным вкусом. И самое главное — я ни одной секунды не вижу, что же будет происходить на экране.

Теперь о других делах. Немедленно вышли справку от нотариуса и справку из домоуправления о наличии детей на этот год.

Дела наши в ССП отнес.

Получил рецензию на «В» от Ефремова. Очень хвалит, но не одобряет «рваный» сюжет, недоговорки в «СПП», «ЗЗН» и «Д». Не совсем понятно, что имеется в виду. Скорее, это просто мнение читателя. И еще — ему не нравится, что мы плохо изобразили любовь. В этом союзное командование совершенно право. Но очень, очень хвалит, считает выдающимся вкладом и т. д. и т. п.

В армию я ухожу и в Ленинград, следственно, не буду. Но работать над «В» будем непрерывно. Учти вот что — от «В» многие ждут многого, считается, что это первое в литературе (мировой!) произведение об «уютном» коммунизме. К сожалению, опять заболел Кассель, и я не знаю, каковы будут его замечания. Да это в общем не суть особенно важно — можно работать без них. Главное — еще две главки, о кормильцах и об управлении. Вот кончим с этим фердаммте сценарием и я займусь тоже. Кстати в связи с моим стажерством «Стажер» удалось оттянуть еще на три месяца, а там видно будет.

Работай спокойно, не очень торопись, но и не задерживайся. И надо распределить обязанности. Личная встреча совершенно необходима. Здесь мы сделаем так. Явка в военкомат у меня 14-го. Значит, примерно числа двадцатого я уже буду знать, как я буду занят. И тогда ты возьмешь отпуск на недельку и приедешь ко мне. Мы отлично устроимся, никто мешать не будет. Хорошо? Это, во всяком случае, единственный выход.

А пока пришли мне свои соображения по распределению обязанностей. «В» должно быть мировой книгой.

М. п., из вашего Детгиза мне прислали «СПП» с жалобами на тебя и с просьбой «исправить, что найду возможным». Кретины. Переслать тебе, что ли?

Вот и все. Не забудь справки от домоуправа. Выбери время и сходи к нотариусу.

Привет мамочке и Адке.

Жду письма, целую, Арк.

10 марта АБС подписывают договор с Детгизом на издание в альманахе «Мир приключений» рассказа «Благоустроенная планета». Договор № 16375 подписан главным редактором В. Г. Компанийцем. Содержание рассказа в договоре описывается так: «Научно-фантастический рассказ о приключениях звездолетчиков будущего на неизвестной планете».

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 19 МАРТА 1961, М. — Л.

Здравствуй, Боб!

Получил твое письмо и чуть не повесил его в клозет. Можно подумать, что ты писал из окопов Сталинграда. Что за манера, право? Обросшая волдырями ступня не дает права на нарушение принципа [далее изображен иероглиф, который переводится как «мысль» (кангаэ)].

Ну-с, отвечаю по порядку. Я сейчас, как тебе, возможно, известно, на вечерних военных сборах. Скоро им конец. Смотрел фильмы ужасные и отвратительные. Обратил внимание на то, что в первые несколько секунд после взрыва A-bomb отчетливо видна взрывная волна — этаким красивым, медузообразным расширяющимся куполом и кольцом. Тьюринга читал — но то ли потому, что читал на скучных лекциях, то ли от усталости — впечатления не получил. Сейчас читаю любопытную книжку Вильямса «Совершенный стратег» — азбука теории игр. В «В» пропуски и опечатки по мере сил исправил, но не уверен, что все. Наш редактор читал, ему (вернее, ей) очень нравится, хотя имеет «ряд замечаний», как всегда. Она — баба серьезная, к ней надобно прислушаться. В связи с этим — очень важная вещь: ни один из читавших (а читало уже человек пять) не понял, что случилось в «ЗЗН». Ergo — надо объяснить. Никуда не денешься, срочно пришли вставку в один абзац, где дается объяснение, и страницу и место, куда вставить. Срочно — потому, что ЗЗН идет в «3-С» № 5.

«В» отдал на иллюстрацию. Иллюстрировать будет Юрка Махров — тот, что всегда иллюстрирует Казанцева и большую чао серии презервативиздата — знаешь, такие красивые книжечки с цветными обложками. Он же иллюстрировал «Черную Браму» в альманахе. Парень славный, с очень интересной судьбой. При встрече расскажу.

В Свердловск письмо отправил, оттуда ответа нет. Да, впрочем и не должно быть.

С названием «БП» ничего не вышло. Ругался, но безрезультатно. Никаких изменений по сравнению с тематическим планом 61-го года, где наша повесть отпечатана как «Возвращение». Лично мне плевать.

Конференция фантастов перенесена на 8 мая. Докладывать будет, по-видимому, Андреев. Тебе пришлют приглашение, заверенное правлением ССП.

«ВНИВ» не идет. Никто не желает брать. Некоторые рассматривают его, как неудачную шутку. Послал в известинскую «Неделю», но оттуда уже две недели ни слуха, ни духа.

Сливочное масло в продаже есть. И я еврей. Впрочем, не знаю.

Теперь о стажерстве. Ты зря взялся сейчас за восьмое небо. Давай все-таки делать стажера. Идея вот какая. Надо написать хорошую историю пацана-стажера (безотносительно к его профессии) в столкновении с людьми и обстоятельствами. Фантастика — только фон. Соответственно создать и новый план на фоне плана формального, который у нас уже есть. Дать образ удачливого смелого веселого парня. Можно или нет? Я вот-вот начну. Если хочешь, пиши «Седьмое небо», а я «Стажера». А потом — взяли! — и сделали сразу две вещи. А?

Наши дела в ССП. Ну, на бюро секции прозы нас приняли без слова. Впереди самое страшное — комиссия.

Вот и все.

Жму волдырчатую ногу твой Арк.

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 29 МАРТА 1961, М. — Л.

Здравствуй, Боб.

Второй завод — это второй запуск в типографии. Сначала отпечатали первые сто тысяч и заплатили, затем отпечатали остальное и заплатили тож. За первый завод тебе должны были бросить на книжку — что-то триста с чем-то, ты проверь.

Вставку, я полагаю, принять можно. Пусть будет так, пес с ней. Что до опечаток и пропусков, то хорошо было бы, если бы ты дал постраничный список — просто номера страниц и строчек, а я уж исправлю.

Вчера подписал за тебя и себя договор на «Стажера», двенадцать листов, срок — 1 октября, будут у нас и льготные два месяца, так что времени остается восемь месяцев. Сдать можно будет первого декабря.

Я написал пролог. Читал Ленке, ей понравилось. Больше пока ничего не известно. Идею ты предлагаешь хорошую, переходный период и прочее, но вся штука в том, что нужно будет набрать ситуаций, а ситуации для пояснения такой сугубой политэкономии изобрести будет нелегко. Засим, чтобы написать за две недели, надо все-таки иметь какие-то заготовки. Так что ты как хочешь, а я буду продолжать работать. Пусть будет плохо, это мы потом исправим, в худшем случае плохое всегда поможет отыскать хорошее.

Да, рассказ очень хотелось бы написать — с тайнами и прочим. Да черт его знает… Я ведь тоже загружен ужасно. Кассель получил инвалидность. Я сейчас работаю совершенно один, меня одолевают. Тьфу, даже вспоминать неохота.

Ладно. Пиши, давай.

Привет всем. Твой Арк.

5 апреля заключен договор с «Молодой гвардией» на издание повести «Стажер». Договор заключен с главным редактором Потемкиным Сергеем Васильевичем. «Стажер» описывается в договоре как «научно-фантастическая повесть об астронавтах, участниках экспедиции на Сатурн».

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 9 АПРЕЛЯ 1961, М. — Л.

Здравствуй, Боб. Излагаю новости и события.

1) «ЗЗН» определенно не везет. Несмотря на яростные старания Варшавского начальство в «3-С» взять рассказ отказалось. Причина — непонятность. В общем, в конечном свете пришлось мне утешать бедного Варшавского и обещать, что когда-нибудь мы еще напишем что-нибудь понятное и принесем ему.

Почти аналогичное положение сложилось и в молодогвардейском сборнике. Там начальство тоже воспротивилось рассказу, рассыпало по полям резкие язвительные и саркастические замечания и иронично пожимало плечами. Узнав об этом, я взбеленился и потребовал, чтобы рассказ немедленно вернули. Боюсь, я даже был груб и хамовит с бедной Белой Григорьевной Клюевой, уж она-то совсем ни при чем, потому что вместе с заведующим редакции Жемайтисом изо всех сил рассказ отстаивала. Но она меня уговорила повременить. Я повременил. Что там в недрах молодогвардии происходило, я не знаю. Сборник из-за нашего рассказа задерживался уже вторую неделю. За это время из него успели удалить рассказ Днепрова. Затем мне опять позвонили — Клюева совместно с Варшавским (он ведь составитель) — и стали меня уговаривать со слезами нести кое-какие пояснения. Ты знаешь, Боб, я ужасно устал, и мною овладело отчаяние, и мне было жалко их и себя, и я того, внес. Рассказ, естественно, изуродован. Между прочим, это первый вариант, который мы еще в Ленинграде писали. Я виноват, но прошу снисхождения. И теперь молодогвардейский сборник пошел в набор.

2) Приезжал на два дня редактор «Урала» Румянцев. Привез готовую рукопись. Уже, так сказать, отредактированную. Я ее стал читать и править. Скажем, справедливости ради, они совершенно ничего нигде не меняли. Попытки изменить есть только в тех местах, которые оказались трудны для перепечатки — ведь я посылал им свой черновой экземпляр. Но уж в области слов, долженствующих заменить сакраментальное «сказал», Румянцев порезвился. На нашу беду он оказался нилинцем. Он читает, что экономии ради не надо вообще употреблять слово «сказал». Надо заменять его выражением действия. Знаешь, типа: —Да, — поставил он на стол чайник. Или: — А вы как думаете? — поковырял он в заднице. Я его долго уговаривал не восстанавливать то, что я исправил. Кажется, он согласился, но не знаю, не знаю. Нужно быть готовым ко всяким неожиданностям. 15-го рукопись пойдет в набор, так мне было сказано.

Таковы дела. Засим еще раз прошу снисхождения. Как со «Стажером»? Не проклевывается ли что-нибудь у тебя?

Твой Арк.

В это время АН редактирует новую книгу Казанцева, о чем позже вспоминал:

ФРАГМЕНТ БЕСЕДЫ «ЛЮДЕНОВ» С АРКАДИЕМ НАТАНОВИЧЕМ СТРУГАЦКИМ 26 АВГУСТА 1990 ГОДА

АНС: Значит, получил я рукопись. Вызывает меня заведующая редакцией, Казанцев сидит, надутый, как клоп. (Смех.) Поздоровались. «Вот, Александр Петрович принес свою новую рукопись! Называется „Внуки Марса“». — «Ну, — я говорю. — Страшно рад. (Смех.) Страшно горд». Ну, вы хохочете. Вам хорошо, ребятушки, смеяться, а тогда же Казанцев был, так сказать, вождем фантастики нашей, бог и царь. Папа Римский… Ну, взял я… Язык, вы сами понимаете… Идея — черт с ней, в конце концов. Правда, она содрана. Я читал эту… интересный очень роман, в 20-х годах был «Последний рейс „Лунного Колумба“». Там, где исходной идеей является происхождение людей от селенитов. Ну, я уже не помню. Так что на идею я особого внимания не обращал. Но уж очень плохо было написано, и я так аккуратно карандашиком поверх стал писать свой вариант. Тут как раз полетел Гагарин. Я, значит, написал Казанцеву, что я первую главу отредактировал, надо бы показать, согласны ли встретиться. «Ну, приезжайте». Я поехал туда. Гремела музыка. Там где-то Гагарин с Хрущевым пьянствовали. А я, значит, пришел к Казанцеву. Он сидит на телефоне и диктует на тему: «О чем еще мечтать фантастам?» Или: «Что еще осталось фантастического?» <…> Он увидал, значит, мою карандашную вязь: «Нет, — он говорит, — я ни одного слова не приемлю. Извольте стереть и сдавать в производство». Я говорю: «А вам не кажется, что, вот…» Он: «Нет, мне кажется, что я сказал лучше, чем вы написали…» Я поехал к заведующей и говорю: «Вот, так и так. Казанцев требует, чтоб пустили в производство безо всякой редактуры». — «Старый дурак! — сказала Калакуцкая. — Ну, и давайте, Аркадий Натанович, пусть он сам за себя отвечает хоть раз в жизни». Вот так оно и пошло.

15 апреля в газете «Советская культура» вышла подборка ответов писателей-фантастов на вопрос «После полета Гагарина что вы считаете фантастическим?», на который отвечал Казанцев. Там же — ответ АБС:

АБС. ПОСЛЕ ПОЛЕТА ГАГАРИНА ЧТО ВЫ СЧИТАЕТЕ ФАНТАСТИЧЕСКИМ?

Фантаст сейчас, как и раньше, может писать о чем угодно, он даже обязан это делать. Идей всегда будет бесконечно много. Но все эти идеи неизбежно покажутся когда-нибудь привычными и обыденными. Потому что человеку свойственно стремление знать, потому что всегда были, есть и будут люди, превращающие фантастику в реальность. И если фантаст хочет создать что-нибудь действительно полезное, он должен в меру своих сил и способностей писать прежде всего об этих людях. О таких, как Юрий Гагарин и тех, кто силой знания и упорным трудом дали человечеству возможность совершить прыжок в космос.

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 16 АПРЕЛЯ 1961, М. — Л.

Здравствуй, Боб.

Получил твое письмо с ламентациями. Что ж, такова жизнь, се, так сказать, ля ви. Дроп ит.

Новостей особенных нет. Наша зануда-заведующая требует, чтобы «Возвращение» предварительно прочитали директор и гл. редактор. Я сказал, что все равно никаких фундаментальных переделок я делать не буду. Все-таки она настаивает <…>. Ну и хрен с нею. Я полагаю, обойдется. Наш редактор, Вика Мальт, самый грамотный редактор в Детгизе, считает, что можно сдавать рукопись как она есть без правки. Она дала только несколько замечаний-предложений, которые мы вольны принять или отвергнуть.

Здорово получается с Гагариным. Большая победа. А вот интервью ты дал зря. Я понимаю, когда пристали, как ножом к горлу, трудно было отбиться, но все равно зря. Интересно, что ты, босяк, натворил в «Вечернем Л-де». Пришли хоть вырезку. Я здесь отбивался весьма лихо. Впрочем, нашим здесь твой кель выражанс понравился. Даже Ошанину. Очень скромно, говорят, и вполне по-деловому.

Я тоже работаю много. Никак не могу приступить к «Стажеру». Есть новая идея, но надо ее обдумать. Встретиться и написать было бы вот как неплохо. Но неизвестно, где встретиться—у вас или у нас. Скорее всего, встретимся все-таки у нас. Впрочем, там видно будет. Рад, что ты так уверен в том, что мы сможем написать быстро.

Прочитай новую н. ф. повесть Забелина «Пояс жизни». Не без недостатков, но хорошо. Отличные идеи, большая эрудиция и люди ничего.

Вот и все. Жму руку, целую, твой Арк.

Пиши. Привет всем.

«Интересно, что ты, босяк, натворил в „Вечернем Л-де“» — это АН пишет об интервью, которое БН дал И. Охотникову (опубликовано значительно позже — 29 июля):

БНС. ЖИЗНЬ ОБГОНЯЕТ ФАНТАСТИКУ

Наконец-то сбылась заветная мечта человечества — побеждена грозная сила земного притяжения. Сколько писателей-фантастов мечтали об этом! И вот уже не фантастический герой, а наш, советский человек — Юрий Гагарин совершил полет в космическом корабле…

Как собираются откликнуться на этот беспримерный подвиг наши писатели научно-фантастических книг? На эту тему мы вели беседу в одной из тихих комнат вычислительной лаборатории в Пулкове с молодым ленинградским писателем-фантастом Борисом Стругацким.

…Здесь, у электронно-счетных машин, чаще всего и можно застать старшего лаборанта Б. Н. Стругацкого.

— Да, действительно, проблемы проникновения человека в космос давно интересуют меня, — рассказывает он. — Но я ими снимаюсь не только как астроном, а в свободное от работы время пишу научно-фантастические повести и рассказы. А основная работа — вот… — и Борис Натанович показывает на груды листов, испещренных цифрами и математическими знаками. Борис Натанович с увлечением рассказывает о своей специальности, о том, что астрономы не могут сейчас обойтись без огромного количества вычислений и что вскоре сюда, в лабораторию, прибудут новые электронные машины… Но нас сейчас больше интересует его работа как писателя-фантаста, а не астронома.

Писать Борис Стругацкий начал еще в студенческие годы, на последних курсах математико-механического факультета Ленинградского университета, который окончил в 1955 году. Вместе со старшим братом Аркадием — по специальности переводчиком-японистом — Борис в 1958 году выпустил повесть «Страна багровых туч». Молодые писатели в очень занимательной форме рассказали об экспедиции советских звездолетчиков на Венеру. В 1959 году братья подготовили к печати вторую книгу научно-фантастических рассказов «Шесть спичек». А в прошлом году вышла в свет повесть «Путь на Амальтею». В этом произведении действуют те же герои, что и в «Стране багровых туч». Авторы очень образно показали трудные будни советских космонавтов, исследующих Марс, Юпитер.

— А какие планеты вы собираетесь «освоить» в ваших будущих книгах? — спросили мы Бориса Стругацкого.

— Аркадий и я задумали послать наших героев на все планеты Солнечной системы. Это будет третья, заключительная книга, в которой действуют те же герои, что и в «Стране багровых туч». А вообще-то нам, писателям-фантастам, приходится теперь очень осторожно обращаться с космической темой. Жизнь догоняет и опережает замыслы.

А сейчас братья Аркадий и Борис Стругацкие заканчивают работу над последними страницами нового большого научно-фантастического романа «Возвращение».

— В этой книге, — говорит Борис Стругацкий, — мы надеемся «оторваться» от нашего времени так, чтобы наши ученые не наступали нам на пятки, так как события происходят в 2060-м году. В этой повести мы затронули научные проблемы звездоплавания, кибернетики, биохимии, физики, астрономии и других наук. Но основной нашей целью было показать отношение между людьми в коммунистическом обществе, их разнообразные интересы, увлечения, мечты. Главные герои посвятили свою жизнь поискам следов цивилизации в других мирах. И чем быстрее черты будущего коммунистического, которые мы стараемся отразить в повести, будут переходить в настоящее, в жизнь, тем больше удовлетворения получим мы от работы в области фантастики.

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 6 МАЯ 1961, М. — Л.

Дорогой Боб.

Посылаю тебе приглашение на семинар. Признаться, программой оного я разочарован. Если она и тебе не улыбается, можешь воздержаться от приезда, только тогда напиши по указанному адресу, что мол начальство тебя не отпускает и что ты просишь извинения и что наш творческий коллектив будет представлять твой брат и соавтор. А если тебя это устраивает и тебе интересно, то приезжай. Хоть потрепимся лишний раз, да и скажешь там на семинаре веское слово. Что до биографических данных и прочего, это я подам сам. Ты можешь не беспокоиться. Рукописи свои, я полагаю, обсуждать мы не будем.

Я поработал над планом «Стажера», разработал схемы пролога и первой главы. В разработке привожу несколько альтернативных вариантов. Вчера ездил в «Мол. Гв.» — там уже получена верстка «Великого КРИ» и «Белого конуса», которые входят в нынешний сборник «Золотой лотос». Взял верстку домой, только что кончил ее читать. Ничего, читается. Сейчас поеду возвращать.

Вот и всё пока. Пиши. Твой Арк.

Пользуясь случаем, еще раз поздравить маму. Поцелуй ее за меня.

В архиве сохранилось упомянутое АНом приглашение на семинар:

ПРИГЛАШЕНИЕ НА СЕМИНАР ФАНТАСТИКИ МОСКОВСКОЙ ОРГАНИЗАЦИИ ПИСАТЕЛЕЙ

Уважаемый товарищ Арк. Н. и Бор. Н. Стругацкий По решению Президиума Московской организации писателей и Президиума СП РСФСР — 15,16,17 мая в Москве (в ЦДЛ) будет проведен трехдневный семинар молодых авторов, пишущих в жанре научной фантастики.

Первая половина первого дня и последняя третьего — пленарное заседание, остальное время: работа семинаров.

На семинарах будет обсуждаться весь творческий путь автора: романы, повести, рассказы, публицистические статьи и по желанию авторов, для помощи им, — рукописи. Главная задача семинара — помочь авторам повысить литературное мастерство, расширить многообразие тематики и т. д.

Мы приглашаем Вас принять участие в этом семинаре и просим сообщить о Вашем согласии.

Мы также просим Вас кратко сообщить биографические данные, список опубликованных произведений, критических статей и, если Вы желаете обсудить рукопись, прислать ее в 2-х экземплярах.

Ответ направляйте по адресу: Москва Г-69, ул. Герцена, 53. МОСП. Для комиссии по научно-фантастической и приключенческой литературе.

Председатель Комиссии Георгий ТУШКАН

Прошу выслать НФ произведения в 2-х экз. (с возвратом). Т.

В шестом номере журнала «Урал» наконец появляется публикация «Возвращения» — в сокращенном виде («Полдень, XXII век»: главы из повести «Возвращение») и с предисловием Авторов:

АБС [ПРЕДИСЛОВИЕ]

Хмурый, пропитанный радиоактивными туманами рассвет. Гигантские города в развалинах. Зловещие пятна остекленевшего шлака — неизгладимые следы атомных ударов. Заброшенные поля. Ржавые остовы танков и бронемашин на растрескавшемся бетоне шоссе. Одичавшие люди — несчастные потомки наших современников, ожесточенно воюют между собой за уцелевшие пастбища. Они дерутся ножами и самодельными копьями. Забыта письменность, забыто искусство обрабатывать металлы, нет больше истории, само понятие гуманизма кануло в вечность. И над этими последними людьми на земле нависла страшная угроза: в подвалах мертвых городов кишат, готовые выйти на поверхность орды чудовищных полулюдей-полукрыс, порожденных смертоносной атомной радиацией…

Так представляют себе будущее нашей планеты западные писатели-фантасты. Таким рисует мир будущего известная американская писательница Эндрю Нортон в своем романе «Рассвет, 2250 год».

Нам видится в будущем совсем иное. Не хмурый рассвет перед последней отчаянной битвой за само существование рода человеческого, а горячий сияющий полдень над цветущей планетой, где человек человеку друг, где каждый ищет и находит радость в громадном творческом труде на благо каждого, где жизнь человека является величайшей ценностью, где счастье — обычно, а горе — светло…

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 23 ИЮЛЯ 1961, М. — Л.

Дорогой Боб.

Живу в блестящем одиночестве, никого в квартире нет. Впрочем, Ленка вернется 1-го. «Стажера» в Мол. Гв. сдал, пока, конечно, никаких известий нет.

В ноябре я сдаю наш «Мир приключений» — что, если нам попробовать за это время добить «Магов»? Если не более 4-х листов — вышло бы очень неплохо. Отдельно издать их будет все равно невозможно, а в альманахе они бы пошли хорошо.

Что до денег, что я у тебя брал, то пришлю тебе, как только получу из «Урала». А если у тебя терпится, то лучше привезу лично при встрече зимой. А если очень не терпится, сообщи, тогда сниму с книжки.

«Урал» у нас с тобой в единственном экз. Писать этим вонючкам я не буду. Пришлю тебе, когда вернется Ленка, чтобы не истрепать вконец. Впрочем, я тут заказал, возможно, достанут.

Сижу сейчас над переводом «Каппы».

Вот и все.

Передай привет и поцелуй маму и Адку.

Твой Арк.

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 4 АВГУСТА 1961, М. — Л.

Дорогой Боб.

Отвечаю по пунктам.

1. «Стажер». В «Мол. Гв.» получила полное одобрение. Наш редактор уехал вчера в отпуск, по возвращении будет сдавать в набор. Нам рекомендуют (настоятельно) сделать только две поправки и уточнения, а именно: в связи с решением в инстанциях по вопросам о научной фантастике предложено в романах о будущем умертвить капитализм, особенно теперь, в связи с новой программой КПСС. Что мы можем сделать? Показать капитализм при последнем издыхании, так, остался кое-где в мире еще частнокапиталистический сектор, не имеющий никакого значения, остались кое-где страны, где еще не отменили деньги. Глава о Бамберге — дать ей другое содержание: капитализм успел так загадить людские души, что требуются усилия, чтобы очистить их. Вербовка проводится тайно, под разными благовидными предлогами. Рекламные щиты в Мирза-Чарле придется снять, но это ничего. В общем, работа нужна небольшая и на наименее ответственных с художественной стороны участках—думаю, я справлюсь сам, тебя привлекать не буду, о вставках и заменах сообщу дополнительно.

«Стажера» здесь читали двое — наш художник Макаров и Ленка. Макаров сказал, что это гораздо лучше «Возвращения». Ленка, когда я кончил читать ей, ревела полчаса, а затем объявила, что это очень хорошо и что мы наконец-то уходим от научной фантастики. Она категорически возражает против того, чтобы что-нибудь делать с Юрой. Все наши попытки к его активизации-де приведут к ненатуральности и неправдоподобности образа. Если что-нибудь и надо сделать, то это показать, как он умнеет после каждого эпизода. А так, она говорит, хорошо: хороший наивный парнишка среди людей, намного мощнее его интеллектуально и морально. Еще она считает, что нужно хоть в нескольких словах дать психологическое ясное оправдание образа Шершня. Шершень иначе производит впечатление патологического субъекта.

Итак, Клюева возвращается из отпуска 8-го сентября, у нас в распоряжении месяц.

2. Соображения по магам. Не знаю. Это должна быть небольшая веселая вещица. Три листа от силы. Три части. Первая написана. Вторая. Герой уверен, что теперь его маги оставят в покое. Но весь день, куда бы он ни пошел, маги преследуют его а ля секретарь Прыща. Они жалобно высовываются из стен и канализационных люков, делают ему непонятные знаки, мешают ему на свидании с девушкой и с тоскливым воем улетают, когда он начинает свирепеть. Серость и неграмотность их наводит изумление. Мага можно легко отличить от прочих людей, спросив их таблицу умножения на семь. На Земле собрались маги со всех концов вселенной. Им нужен Белый тезис, утраченный в незапамятные времена — его спрятали в какое-то дерево, потом он перешел в мастерской в диван, а потом в нашего героя. Свой мир маги уже проели на нарушении принципа термодинамики, они теперь, чтобы не погибнуть, хотят как люди, но это у них не получается. Третья и последняя часть — Конгресс. Конгресс проходит ночью в пустом зале московского крематория. Ругань между младомагами и стариками. Парня насильно притаскивают на Конгресс и тут выясняется, что Белого тезиса у него нет. Белый тезис безнадежно затерялся в огромной толще человечества. Маги уныло разъезжаются. У них только один путь: идти в ликбезы. В эпилоге — наш парень тайно руководит кружком ликбеза магов. Они являются к нему по ночам раз в неделю, и он их учит. Но маги ленивы и постепенно перестают приходить на занятия. У парня остаются прочно только два ученика: тот домовой с мохнатыми ушами и Калиостро. Калиостро мечтает стать наладчиком автоматов для продажи газированной воды.

3. «Урал» и «Голконду» высылаю.

4. Деньги с «Урала» получил — почему-то только 667 р. Выслал тебе должное. Подтверди получение.

Вот пока все. Пиши. Привет маме и Адке. Привет всем от Ленки.

Твой Арк.

О том, как создавался ПНВС, вспоминает БН:

ИЗ: БНС. ИНТЕР(АКТИ)ВЬО 32

— Расскажите, пожалуйста, как возник замысел «Понедельника..»? На какие образцы вы оглядывались, когда создавали этот роман?

— Году эдак в 60-м мы придумали написать роман, где героями были бы маги, волшебники, ведьмы, демоны и прочие герои сказок и легенд. По тем временам (когда о фэнтези и не слыхивали даже!) это была идея вполне революционная. Пару лет собирали хохмы, фразочки, типажи, а потом написали для начала «Суету вокруг дивана». Получилось забавно. Прочее было уже скорее делом техники. И никаких образцов! Разве что «Старик Хоттабыч»?

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 17 АВГУСТА 1961, М. — Л.

Здравствуй, дорогой и любезный брат мой!

Острые и животрепещущие вопросы и беседы записывать начал и продолжаю. Коллекцию вопросов соберем, будь покоен. Что касается острого денежного вопроса, то он обстоит так. Во-первых, будет нам одобрение за «Стажера» в Мол. Гвардии. Во-вторых, возможно, к тому времени подпишут в печать «Возвращение», тогда получим еще 40 %. В-третьих, Детгиз жаждет взять «Стажера», частично, конечно, в альманах «Мир приключений», который сдается в ноябре, что тоже, разумеется, поможет. Одним словом, вывернешься.

Со своей стороны у меня есть несколько соображений по «Стажеру», которые я хотел бы обсудить. Я, кажется, понял, чего у нас там не хватает. И в «Амальтее» тоже. У нас в наших вещах нет будущего, перспектив. У нас нет авторской уверенности: вот как это есть, а что будет — закачаешься. Наши герои смотрят под ноги, а не вперед, в будущее, в этом несчастье. Какие-нибудь интересные проблемы на будущее, интересные мысли о том, что предстоит — это нужно обязательно. Подумай и отпиши.

«Искатель» действительно дерьмовый. Да что ты с ними поделаешь, не желают прислушиваться к голосу разума, и только. Ну, жду писем. Целую

Привет маме и Адке.

P. S. Немцы прислали целых шесть экз. Atomvulkan и еще комиксов. Ужо пришлю.

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 30 АВГУСТА 1961, М. — Л.

Дорогой Борис.

Главное — не вешать носа. Мало ли что — вон как Аксенова мордуют за «Звездный билет», аж кулаки чешутся бить подлые педагогические ханжеские рыла. А ведь Аксенов держится и улыбается. Я нынче послал ему ободряющее письмо.

Тебе не ясно, что я думаю. А я сам не знаю, что я думаю. Во всяком случае, о нашей писанине in the future. Взялся я за очередной перевод, буду не торопясь кропать. А вот что мыс тобой писать будем — не знаю. Мне страшно надо с тобой встретиться. Не мог ли бы ты приехать в Москву на два-три дня? Суббота, воскрес., понедельник. У нас никого в квартире нет. Славно бы поговорили и поспорили. И дышалось бы легче. А то я прямо не знаю, что делать дальше, и это очень угнетает меня. Решай скорее и двигай. Целую, твой Арк.

«Вон как Аксенова мордуют», — пишет АН. Оттепель оттепелью, но тогда жестко критиковали все новое — и молодежь «Юности» (Аксенов, Гладилин), и молодых поэтов (Вознесенский, Евтушенко), и «деревенщиков», и авторов новой военной прозы, и, конечно же, новую фантастику, которая все больше отходила от рекомендованной тематики «ближнего прицела».

С начала года вышло немало критических статей в различных газетах и журналах, где литераторы по-своему трактовали, что есть фантастика (жанр? прием? вид?) и что она должна, по их мнению, изображать. Походя пинали и АБС — как молодых и перспективных.

Предлагаем подборку выдержек из критических статей, вышедших в течение нескольких месяцев.

11 февраля, «Литературная газета»:

ИЗ: ЛАГИН Л. БЕЗ СКИДОК НА ЖАНР!

<…>

«Необходимо было принципиально новое решение, и оно было найдено в использовании замороженных почти до абсолютного нуля, квантово-вырожденных сложных кристаллов с непериодической структурой, способных претерпевать изомерные переходы в соответствии с поступающими сигналами. Были отысканы средства и регистрации этих переходов и превращения их в сигналы на эффекторы».

Это из рассказа «Испытание „СКР“» братьев Стругацких, людей далеко литературно не бесталанных. А ведь такой, зачастую к тому же высосанной из пальца, псевдонаучной тарабарщиной многие авторы буквально вгоняют в пот старательного и любознательного читателя, который пытается во всем разобраться. <…>

14 мая, «Литература и жизнь»:

ЩЕЛОКОВ А. СО СМАКОМ!

Я не раз пытался представить себе Человека Будущего. В воображении возникали образы высококультурных людей — влюбленных в науку и одновременно любящих и знающих искусство.

Счастливый случай помог мне избавиться от заблуждений. Я прочитал книгу А. и Б. Стругацких «Путь на Амальтею» и теперь доподлинно знаю, какой он — герой грядущих веков. Уж он-то не будет колебаться на золотой середине между физиками и лириками. Не то время! В кармане у человека XXI века технический справочник и словарь питекантропа. Вот как, например, разговаривает с персоналом звездолета его капитан Алексей Петрович Быков: «Знаете что, планетологи… Подите вы к черту!», «Вон! Лоботрясы!», «Кабак! Бедлам!»

И вообще слово «черт» — самое распространенное в будущем. Им пользуются почти все грамотные люди. Смачно чертыхаются бортинженер Жилин и планетолог Дауге. Но обоих их, конечно, перещеголял курсант Высшей Школы Космогации Гургенидзе.

— Ни черта, ребята, — сипло сказал Гургенидзе и встал. — Ни черта. — Он страшно зашевелил лицом (!), разминая затекшие мускулы щек. — Ни черта…

В самой школе царят нравы бурсы. Старшекурсники именуют младших «мальками» и блистают знанием бранных слов. Правда, и о боге космонавты не забывают. «Слава богу», — говорит штурман звездолета, «Боже мой!» — восклицает планетолог Дауге, «Слава аллаху», — заключает курсант Высшей Школы Космогации Ермаков и тут же добавляет, обращаясь к товарищу: «Шел бы ты…»

Хочется искренне поблагодарить редактора издательства «Молодая гвардия» Б. Клюеву, которая не коснулась своим требовательным пером этих и других самородных слов, позволив авторам донести до нас живое дыхание будущего…

А. ЩЕЛОКОВ,

журналист

16 мая, «Комсомольская правда»:

ИЗ: БИЛЕНКИН Д. МЕЧТЕ ОБГОНЯТЬ СВЕТ

<…>

У Стругацких есть рассказ под характерным заголовком «Почти такие же». И это чуть ли не символ их видения человека грядущего. В последующие десятилетия и века они переносят людей нашего поколения, наделяя их, правда, многими положительными качествами современников. Стругацкие вместе с тем пристально следят, чтобы герои будущего ругались, неоправданно грубили, а иногда пускали в ход и кулаки. Понятно стремление писателей избежать «розовых фигур», протянуть живую ниточку духовной близости между нами и нашими праправнуками. Но, видимо, вкус писателям временами изменяет, и они берут с палитры либо не те краски, либо не так их располагают. Трудно поверить, чтобы талантливые литераторы не задумывались над диалектикой развития и не видели, что человек двадцать второго века — века коммунизма — будет отличаться от нас сильнее, чем человек двадцатого века отличается от человека восемнадцатого века.

<…>

31 мая, «Московский литератор»:

ИЗ: ГУРЕВИЧ Г. ШИРОКИЙ ПОТОК

<…>

Молодые авторы братья Стругацкие пишут о космосе. Но ведь о космосе можно писать по-разному. Первая книжка Стругацких посвящена путешествию на Венеру. О путешествии на Венеру писал и один из самых солидных участников семинара Г. Мартынов. У него Венера — тема; речь идет о том, как люди в первый раз прилетели туда и что они там открыли. А у Стругацких Венера — место действия, где работают обыкновенные советские люди. И задача в том, чтобы показать не Венеру, а людей.

Живой советский человек побывал в космосе месяц назад. Мы видели его в Доме литераторов — героя и первооткрывателя. Но в литературном космосе уже были сотни первооткрывателей, сотни раз описывалось отбытие с Земли, приближение к планете, изумление открытия. И Стругацкие, вошедшие в фантастику позже других, сделали следующий шаг — начали писать об открытом космосе, куда по стопам героев пришли рядовые труженики. Авторы нашли своего героя, нашли стиль и язык, этому рядовому герою соответствующий. У Стругацких есть литературное лицо. И уже наметилась опасность стилизации, подражания самим себе, найденному стилю.

Журнал «Природа», № 8:

ИЗ: ЛЕПЛИНСКИЙ Ю. ПРОТИВ АНТИНАУЧНОЙ ФАНТАСТИКИ

<…>

Крупными недостатками изобилует и другое произведение, опубликованное в этом альманахе, — научно-фантастический рассказ Аркадия и Бориса Стругацких «Благоустроенная планета». И в нем авторы пренебрегают установленными наукой общими закономерностями развития общества мыслящих существ, диктуя природе свои выдуманные законы.

В этом рассказе земные астронавты попадают на планету, где мыслящие существа замечательно преобразовали, благоустроили свою страну, достигнув этого биологическим приемом, без машин и орудий труда. При этом авторы игнорируют основные марксистские положения, что лишь процесс труда, применение орудий производства, их изготовление и совершенствование — единственный путь к выделению человека из мира животных. Лишь изменяя в процессе производства природу, человек развился до степени сознательного мыслящего существа, господствующего над природой. С такой установленной наукой закономерностью возникновения цивилизации авторы не сочли нужным считаться. Они пишут о выращенных, а не построенных городах, о селекции, генетике, о «дрессированных бактериях» и т. п. Но ведь каждому известно, что наука невозможна без приборов, созданных в процессе производства, в процессе «машинной» цивилизации.

Фантастика нам очень нужна, но она должна быть доброкачественной, действительно научной, а не беспочвенной выдумкой. Она должна воспитывать в духе героизма, звать к смелым, основанным на достижениях науки, новым завоеваниям человеческой культуры.

Ю. В. Леплинский. Кандидат философских наук.

Москва

Журнал «Юность», № 8:

ИЗ: ШИТОВА В. ВЫМЫСЕЛ БЕЗ МЫСЛИ

<…>

В рассказе Аркадия и Бориса Стругацких «Забытый эксперимент», написанном по горячим следам гипотезы астронома Козырева об энергии времени, эта самая энергия «стекает в колонны и накапливается в них», давая потом ужасные взрывы и отравляя десятки километров тайги «голубым туманом» — «продуктом взаимодействия неквантованной протоматерии с воздухом и водяными парами». Тайга превращается в царство ужасов: животные вырождаются в «совершенно новые формы, страшные и уродливые: вот и комар кусается, как зверь…»

И уж совсем кошмарные события <…>

<…>

А как выглядят люди? Чаще всего писатели отделываются от описания героя одной фразой типа «горделивый красавец», «невысокий стройный человек» или «жгучий брюнет с фантастическим носом». Когда же они берутся дать его обстоятельный портрет, то они делают это так: «Лицо его, обтянутое бурой изрытой кожей, казалось маской, тонкогубый рот сжат в прямую линию, а из-под мощного выпуклого лба холодно и внимательно уставились… круглые, без ресниц, глаза». Или: «Кирпично-красное лицо маленькие, близко посаженные глазки, облезлая лиловатая шишка носа, жесткая щетина, торчащая вперед над вогнутым лбом». Или еще: «Огромный грузный человек с темным, почти коричневым неподвижным лицом», у него опять же «маленькие» и опять же «без ресниц» глаза.

Вот так — между выспренними, безвкусными описаниями («пластически совершенная… по-женски обаятельная в земной обыкновенности и романтически необычная в трагичности судьбы») и «реалистическими деталями» вроде «облезлой, лиловатой шишки носа» — и колеблются авторы «Лунной дороги» и «Конца пути», «Крыльев» и «Баллады о звездах», «Страны багровых туч», рассказов «Один» и «Извне» (здесь мы уже не ограничиваемся журналами и берем также и книги, вышедшие в то же время в разных издательствах).

И что особенно огорчает:

очень уж трудно обнаружить во всех этих произведениях (и не только в них) индивидуальность пишущего, его личную, особую тему. Попробуйте различить писателей-фантастов «по голосам», попытайтесь найти в каждом из них своеобразие, — у вас это вряд ли получится, разве что можно хоть в какой-то мере ощутить стремление братьев Стругацких к «мужественной грубоватости» и склонность Валентины Журавлевой к пышной лирической патетике.

<…>

Кстати, все о том же буфете — вот как выглядит заветная мечта победителя Венеры в повести Стругацких «Страна багровых туч»: «…на этом самом месте можно будет выпить кружечку холодного пива, как в павильоне на углу Пролетарского проспекта и улицы Дзержинского в Ашхабаде». И много, очень много найдешь у наших фантастов подобного «пива на Венере» — все той же убогости мыслей и чувств.

<…>

Страшное? Вот этого здесь сколько угодно! И отвратительного тоже.

«Там, наполовину погруженная в зеленовато-розовую слизь, восседала кошмарная тварь, похожая на помесь жабы и черепахи, величиной с корову. Там были слоноподобные бронированные тараканы, красные, непомерной длины тысяченожки, глазастые полурыбы-полуптицы ростом с автомобиль, и что-то невероятно расцвеченное, зубастое и крылатое, и что-то вообще неразборчивых форм… В соседнюю камеру, где сидели два больших черных существа, похожих на грибы с глазами, пополз голубой дым, и „грибы“ начали корчиться, судорожно и беспомощно скакать по камере». Потом змея «поместили в другую камеру, где он сидел вполне тихо и прилично. А „грибов“ с глазами я больше так и не видел». Зато «однажды что-то грузное, с тускло блестевшей кожей, тяжело отдуваясь и хрипя, выползло из трясины, уставилось гнусными белыми бельмами. Огромные лиловые слизняки ползли по броне планетолета… Плотоядное растение разрывало на части отчаянно бьющуюся гигантскую гусеницу; кто-то кричал во мгле хриплым, надрывным криком; в тумане как бы по воздуху проплывала вереница сцепившихся волосатых клубков — шевелились трепещущие клейкие нити, огромная цепь казалась бесконечной. Михаил Антонович, задраив люк, ушел спать, так и не увидев хвоста чудовища»…

Вот именно — «так и не увидев хвоста чудовища». Писатели-фантасты старательно, с каким-то странным удовольствием населяют Вселенную уродами и химерами: прозрачными «недочеловеками», гигантскими бактериями, радиоактивной багровой плесенью.

Если им поверить, то мир неведомого, который откроет нам будущее — это мир ужасов, мир «грибов с глазами».

Если им поверить, то даже на нашей милой Земле можно будет со временем увидеть такое животное, как несчастный лось из рассказа Стругацких «Забытый эксперимент»: «…его рога… потрескались и сочились кровью. Белая скользкая плесень покрывала рога… У лося не было глаз. Вместо глаз белела скользкая плесень».

<…>

Журнал «Звезда», № 8:

ГОРБУНОВ Ю. НЕУЖЕЛИ ТАК БУДУТ ГОВОРИТЬ ЛЮДИ БУДУЩЕГО?

Познакомясь с научно-фантастическими рассказами и повестью А. и Б. Стругацких «Путь на Амальтею» (изд-во «Молодая гвардия», 1960), приходишь к печальному выводу, что люди будущего — это далеко не передовые люди, недостатки которых ни время, ни образование не исправили.

Послушайте, как говорят герои повести:

— Не ори на нее, козел! — гаркнул атмосферный физик Потапов.

— Лопать захочет — придет.

— Ерунду порет Грегуар…

«Они очень любили друг друга и сиганули туда полюбоваться на звезды»…

«У него такая особая морда».

Герои называют друг друга «извергами», «бездельниками», «слепыми филинами», «трепачами», «мальками»…

Неужели авторы повести решили, что люди будущего будут так говорить?

АБС не выдерживают. Они пишут в конце августа свою программную статью «Про критику научной фантастики», где дают свое определение фантастики и подробнейше описывают ошибки критиков, берущихся анализировать фантастические произведения. В статье они даже приводят список запрещенных приемов для критиков. Оканчивается статья такими словами:

«И вот тогда писатель, потный от злости, хватает неуклюжую критическую рапиру и начинает неумело тыкать ею в серую критическую массу.

А теперь, расставаясь с читателями, хочется пожелать нашим критикам еще больших успехов».

Эта статья, к сожалению, не была в то время опубликована, но ею АБС пользовались, делая доклады на различных семинарах и конференциях, посвященных фантастике.

К сожалению, из-за объема статьи здесь мы ее привести не можем и отсылаем читателя к 11-му тому собрания сочинений «Сталкера».

В начале сентября К. Андреев пишет очередную рецензию на повесть АБС:

АНДРЕЕВ К. РЕЦЕНЗИЯ НА «СТАЖЕРА»

Аркадий Стругацкий

Борис Стругацкий

СТАЖЕР

(научно-фантастическая повесть)

Новое произведение А. и Б. Стругацких только очень условно можно назвать повестью. Это — ряд самостоятельных рассказов, связанных между собой очень мало и объединенных лишь единой темой — завоевание Солнечной системы в эпоху, отдаленную от нашего времени промежутком примерно в сорок-пятьдесят лет, и несколькими главными героями, проходящими через большинство (но не через все), рассказов.

В этом определении не содержится никакого упрека: каждый рассказ имеет самостоятельный сюжет, вполне законченный, а степень их связи может быть не большей, чем связь серии конан-дойлевских рассказов о Шерлоке Холмсе. Плохо другое — авторы очень произвольно и в высшей степени неудачно попытались их объединить фигурой Юры Бородина, молодого рабочего, «вакуум-сварщика», отправляющегося на планету Рея к месту своей первой работы. Отсюда и название повести «Стажер».

Написана повесть умно и талантливо, но как-то торопливо и фрагментарно. Поэтому, все время хочется назвать ее рукописью, а не книгой: перед нами не законченное произведение, которое можно вынести на суд читателей и критики, а лишь один из этапов незаконченной работы авторов. Но нет никакого сомнения, что книга обязательно будет, что она должна быть!

Во-первых — неудачно название «Стажер». Юра Бородин безликий «голубой герой», не имеющий собственного лица, так как он не участвует в действии и его характер не может раскрыться перед читателем. Но он также и не является теми глазами автора и читателя, которыми мы наблюдаем совершающиеся события. Да он, кроме того, никакой и не стажер — он лишь случайный пассажир, участвующий в экспедиции генерального инспектора Межпланетных путей сообщения.

Главные герои рукописи — Юрковский, Быков и Крутиков — знакомы читателям по роману А. и Б. Стругацких «Страна багровых туч» и по их же повести «Полет на Амальтею». Здесь они старше и опытнее. Повесть «Стажер» можно было бы считать продолжением первых двух произведений, если бы не совершенно иной ее внутренний пафос.

Опыт мировой литературы говорит о том, что всякого рода продолжения бывают слабее первого произведения серии. Конечно, Александру Дюма было жалко расставаться со своими мушкетерами: их характеры уже были созданы и их любили читатели. Но механическое повторение их приключений не могло создать нового произведения. Другое дело в трилогии Жюля Верна. Конечно, ему тоже трудно было расставаться с капитаном Немо. Но в «Таинственном острове» он уже не главный, а второстепенный герой, и судьба его иная. И у Фенимора Купера его Кожаный Чулок в каждом романе серии совершенно иной и действует он в совершенно новой обстановке.

То же самое и в повести братьев Стругацких. Если Быков и Крутиков только постарели, то Юрковский еще и литературно вырос. Это очень яркий герой, с очень сложным и одновременно цельным характером, и это большая удача авторов.

Естественно, что Юрковский оттесняет других героев и совершенно заслоняет бледную тень Юры Бородина. Именно о Юрковском написана повесть, и она скорее должна была бы называться «Последняя инспекция», или что-нибудь в этом роде, а Юра должен либо совсем исчезнуть, либо получить свою судьбу, свой характер и принять участие в действии.

Внешний сюжет повести — облет Генеральным инспектором всей Солнечной системы, внутренний — смерть старого представления о героизме и победа нового героизма, растворившегося в пафосе труда и условиях будничного быта в необыкновенных обстоятельствах.

В этом большая победа подлинно советской реалистической научной фантастики и гуманистический пафос повести.

Герои стареют, выходят в тираж или погибают. В этом еще нет социального пессимизма. Но социальный оптимизм требует, чтобы этому была противопоставлена побеждающая молодость, будням завоеванной Солнечной системы — огромные перспективы нового, третьего тысячелетия. Все время ждешь, что пессимизму пролога будет противопоставлен пафос новой победы человеческого гения и труда, что Быков поведет первую в мире звездную экспедицию (а тем, кто читал предыдущую рукопись Стругацких «Возвращение», известно, что так и будет). Однако в рукописи этого нет; нет и эстафеты поколений, которая может быть противопоставлена какой-то уходящей эпохе.

Но, даже при таком истолковании сюжета повести (если это повесть), равновесия частей в ней, четкой конструкции, все же нет.

Не вызывает, конечно, возражений включение в текст вставных новелл, подобных превосходному рассказу о гигантской флюктуации или повести об одноногом Пришельце. Но весь цикл марсианских рассказов очень косвенно связан с остальными частями повести и носит самостоятельный характер. Кстати, к ним совершенно необходимо примыкает еще один рассказ о Марсе, раньше опубликованный, который почему-то не включен в повесть.

Для читателей, знакомых с героями повести по прежним произведениям Стругацких, — а на это, по-видимому, рассчитывают авторы, — было бы интересно узнать, что же происходит в Урановой Голконде на Венере, открытой в романе «В стране багровых туч».

Кстати в некоторых рассказах, поскольку главное в них — психологические конфликты, действие вполне может быть привязано к любой планете, в частности — и к Венере. К ним можно отнести главы-рассказы: «На Дионе. На четвереньках» и «Бамберга. Нищие духом».

Кстати о последнем рассказе и о некоторых других. Вызывает сильное сомнение возможность сосуществования социалистической (или коммунистической) и капиталистических систем через сорок-пятьдесят лет, в условиях покорения всей Солнечной системы, да еще в формах уже отживающих (в рамках ООН). Или это попытка найти формы сосуществования с современной американской научной фантастикой?

Несколько частных замечаний:

Во многих других произведениях братьев Стругацких упоминаются марсианские ящерицы— мимикродоны. Где они в повести? Их — нет.

Реализация завтрашнего дня в снижении романтики Космоса (это ведь завтрашний или послезавтрашний день) в повести Стругацких очень удачна. Но все же какая-то специфика должна остаться. Пусть на Марсе, «на дворе», температура «81 градус мороза». Но вряд ли возможны на космических кораблях «этажерки», «книги» и едва ли не «комоды» и «самовары».

Писать дальше — значит уже редактировать рукопись братьев Стругацких. Но сейчас, на данном этапе, редактировать ее должны они сами (а может быть, и писать дальше).

Частный вопрос (литературно), но главный с издательской точки зрения: можно ли использовать эту рукопись — полностью или частично — для альманаха «Мир приключений»?

Мне лично казалось бы целесообразным (и очень интересным), выделив цикл рассказов о Марсе, напечатать его в Альманахе. Но, учитывая сроки выхода альманаха и отдельных книг, можно лишь выразить пожелание, но не принять решение.

Кирилл АНДРЕЕВ.

6.09.61.

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 7-11 СЕНТЯБРЯ 1961, М. — Л.

Дорогой Борик!

Наверное, ты получил уже статью. Я ее прочитал, посоветовался с друзьями (Андреева еще не видел) и пришел к выводу, что надо из нее вынуть 2-ю, 3-ю и 4-ю стр. Вынул, стал читать — и что же! — статья стала лучше. Посмотри и скажи.

Второе. Пришла рецензия Андреева на «Стажера». Пересылать ее я, пожалуй, не буду, громоздко, а вот ее главные положения.

1. «Написана повесть умно и талантливо, но торопливо и фрагментарно».

2. Авторы произвольно и очень неудачно объединили эти в общем разрозненные рассказы фигурой Ю. Бородина.

3. Неудачно название, стажер в действии не участвует и не является глазами авторов.

4. В отличие от других трилогий, «Стажер» хорош — фигурой Юрковского, «это очень яркий герой, с очень сложным и одновременно цельным характером, и это большая удача авторов». Он всех заслоняет.

5. «Юра должен либо совсем исчезнуть, либо получить свою судьбу, свой характер и принять участие в действии».

6. «Внешний сюжет повести — облет Солнечной системы, внутренний — смерть старого представления о героизме и победа нового героизма, растворившегося в пафосе труда».

7. «Все время ждешь, что пессимизму пролога будет противопоставлен пафос новой победы гения и труда, что Быков поведет первую звездную… Однако в рукописи этого нет; нет и эстафеты поколений, которая может быть противопоставлена уходящей эпохе».

8. Предложено показать Урановую Голконду и перенести на Венеру «Нищих духом».

Вот, в общем, и все. Остальное — разговоры для тех, кто рукопись не читал.

Жду ответа. Твой Арк.

Большой привет маме и Адке.

P. S. Начальство все настаивает отдать «Стажера» в альманах. Я отговариваюсь ожиданием Жемайтиса. Привет тебе от Толи Днепрова.

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 12 СЕНТЯБРЯ 1961, М. — Л.

Дорогой Боб!

Сидел я это сидел над Андреевской критикой и решил вот что. Надо бы действительно Венеру дать. Махонькую главку, куда и Бамбергу перевести. Задумал — сделал. Набросал черновую главку на семнадцать страничек. Идет все вместе таким образом: после последней марсианской главы «Облава» идет новая глава «Венера. На берегах Урановой Голконды». Затем идет «Венера. Нищие духом». Затем идет «Тахмасиб. Гигантская флюктуация». Затем «Эйномия. Смерть-планетчики», затем «Диона. На четвереньках» и дальше по-старому. Ну-с, это все в порядке предложения. Если ты в принципе не возражаешь, черновик тебе вышлю, а ты тогда его как следует переделаешь, утвердив те идеи, которые тебе понравятся, и выбросив те, что тебе не поличат. Писал я без ссылок на художественный вкус, блевотно писал, ты уж извини.

Это о делах. Теперь о развлечениях. Прочитал я в «Неве» интереснейшую повесть — это 6, 7,8 №№, Глеба Алехина «Мертвый хватает живого». Интересна она помимо всего прочего (детектив) еще и тем, что наводит на размышления о возможности применения такого метода в нашей литературе. Метод в том, что движущей пружиной повести служат не внешние события, не психологические скачки, а философско-логические идеи. Прочитай и напиши свое мнение.

Как у тебя дела в рассуждении отпуска? Отпустят тебя или нет? Об этом отпиши скорее. А неплохо будет проболтаться вместе недельки две, никуда не спеша, со смаком все обговаривая и набираясь новых идей, а?

Статью нашу Андреев раскритиковал, я возражать не стал, хотя критика не показалась мне убедительной. Андреев сказал, что через недели две сам выступит в «Литературке» со статьей, да мне в это как-то не шибко верится. Треплы они все, эти баре из ССП. Что Андреев, что Кассель, что все остальные. Активно они начинают двигаться только тогда, когда им самим наступят на хвост. Как Казанцев — задвигался мартышкой прямо. Ну, черт с ними. Мы еще посмотрим вместе эту статью и, возможно, все же сунем ее куда-нибудь.

Вот пока все. Целую, твой Арк.

Привет маме и Адке.

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 26 СЕНТЯБРЯ 1961, М. — Л.

Дорогой Боб.

Неприятные известия.

Меня забрали в армию на три месяца, буду стажироваться в одной из академий на казарменном положении с послезавтра до Нового года, с отпусками на воскресенье. Т. о. «Стажер» придется делать порознь, и притом срочно. Времени уже мало. Пиши и присылай мне свои соображения. Пиши чаще. В казармах, я думаю, найду время для работы.

Действуй.

Жму руку, твой Арк.

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 8 ОКТЯБРЯ 1961, М. — Л.

Дорогой Боб.

Приехал вчера на побывку, получил твое письмо. Только без паники. В нашем случае обстоятельства сильнее нас, а посему придется нам применяться к обстоятельствам. Работай, присылай, я тоже буду работать (гл. образом по твоим материалам) и посылать, глядишь, все и будет хорошо.

Относительно мамы. Я от нее тоже не имею ничего, послал ей письмо, ответа нет. <…>. Пиши еще раз. Я написал.

В «ЛиЖи» за 4 окт. в статье о журнале «Урал» некто Лобанов облаял «Возвращение». Опять та же история, то же недомыслие и скудоумие, то же барское пренебрежение и пр. Я как-то не реагирую. Надоело, понимаешь, реагировать. Даже какое-то удовлетворение испытываю. Если, мол, «ЛиЖи» ругает — значит, даже в уральском варианте что-то удалось.

А я, брат, снова в казармах. Прочно, до Нового года. И ничего, знаешь ли. Глупая и формалистическая военная жизнь на 3 месяца — не так страшно. Лишь бы не навсегда. Построения, направо, налево, кругом, встать, мать, трах-тах, тах… Ничего. Это не опасно, переживем. К тому же меня поставили командиром, так что я еще в привилегированном положении. Ну, а ты не дрейфь. Работай. Я буду приходить домой каждую субботу и буду надеяться, что сразу обнаружу у себя на столе конверты и бандероли от моего брата и соавтора.

Целую крепко, привет Адке,

твой Арк.

Кроме упомянутой статьи Лобанова в «Литературе и жизни» в 10 номере журнала «В мире книг» появилась такая заметка:

ГОЛДОВСКИЙ Б. КОЕ-ЧТО О «МАЛЬКАХ»

…Перед пультом толпилась целая куча явных мальков. Они переругивались, размахивая руками, и отпихивали друг друга… Мальки взревели. Кого-то стащили с кресла и выпихнули прочь. Он был взъерошен и громко кричал:

— Я же говорил!

— Почему ты такой потный? — презрительно спросил его Панин (стр. 93).

— Ну, — сказал Панин, — чтобы в такой обстановке остаться че-ло-ве-ком, надо озвереть.

Он схватил Гургенидзе за шею и согнул его пополам (стр. 106).

— Трепачи, — возразила Гала (стр. 32).

— Не понимаю, как можно так откровенно заботиться только о своем брюхе… (стр. 33.)

— Не ори на нее, козел! — гаркнул с другого конца столовой атмосферный физик Потапов (стр. 8).

— Изверг! — воскликнул Дауге.

— Без-здельники, — сказал Быков.

— Это он, — сказал Дауге трагическим голосом. — Посмотри на его лицо, Владимир! Палач!..

— Знаете что, планетологи. — сказал Быков. — Подите вы к черту! (стр. 11.)

Это не сценки из быта малолетних правонарушителей. Это описание жизни людей будущего в книге А. Стругацкого и Б. Стругацкого «Путь на Амальтею», изданной «Молодой гвардией» в 1960 году.

Да и внешне все эти скандалисты (простите, люди будущего) малопривлекательны.

«…за столом у вычислителя сидел штурман… подперев пухлым кулачком двойной подбородок» (стр. 11).

«Отсидел физиономию, — подумал Жилин» (стр. 77).

Прочтешь такое и подумаешь: «Спасибо братьям Стругацким за то, что „ясную“ картину будущего нам явили. А то ведь иной чудак живет и не ценит нынешней благодати, в будущее рвется. Сейчас хоть милиционеры есть. А если в будущем начнут хватать за шею, гнуть в дугу, всякими словами обзывать, кому пожалуешься?

И еще спасибо издательству „Молодая гвардия“ за то, что столь своевременно останавливает нашу не в меру горячую молодежь на полпути в грядущее, издав книгу Стругацких тиражом в 315000 экземпляров».

Но АБС теперь более интересует то, что ОНИ пишут, а не то, что ПРО НИХ. В то же время в 10-м номере журнала «Техника — молодежи» выходит их краткая статья.

АБС. ОТ БЕСКОНЕЧНОСТИ ТАЙН К БЕСКОНЕЧНОСТИ ЗНАНИЙ

Аркадий и Борис Стругацкие — авторы нескольких научно-фантастических книг. Профессии у братьев разные: Аркадий — филолог, Борис — физик. Но у обоих одинаковая увлеченность, одинаковое пристрастие — космос. Сейчас Стругацкие закончили работу над новой книгой. В ней говорится о людях, живущих при коммунизме:

Много десятков или сотен веков назад кто-то где-то впервые произнес слово «МОЕ». Железные законы истории двинули человечество по дороге жестокой эксплуатации, истребительных войн, великих открытий и великой борьбы угнетенных с угнетателями.

Мы живем в замечательное время. Заканчивается стотысячелетний виток спирали истории. Человечество идет к коммунизму. Коммунизм — это могучее объединение человечества, человечества богатого и свободного. Богатого знанием и свободного от забот о хлебе насущном, от гнетущей эксплуатации, не зависящего от природы и диктующего природе свои законы.

Есть люди, которые представляют себе этот коммунизм как-то странно. Человечество перестает трудиться. Изобилие создают машины. В баках для питьевой воды — лимонад. Или даже пиво. Есть все и в любых количествах. Нет только невыполнимых желаний. Человечество только нежится на полном иждивении машин. Нечего хотеть, не о чем мечтать, не к чему стремиться.

Это не коммунизм. Это мертвящая скука. Коммунизм — это братство закаленных бойцов, знающих, жизнерадостных, честных. Да, будет изобилие. Да, будут машины, множество хитроумных машин, выполняющих всю неприятную и однообразную работу. Но не для того, чтобы человек заплыл салом от лени. Изобилие и машины нужны для того, чтобы освободить человека для выполнения высшего его назначения — для творчества.

Мы уверены: коммунизм — это не жирный рай проголодавшегося мещанина и не сонно-розовая даль поэтического бездельника, коммунизм — это последняя и вечная битва человечества, битва за знание, битва бесконечно трудная и бесконечно увлекательная. И будущее — это не грандиозная богадельня человечества, удалившегося на пенсию, а миллионы веков разрешения последнего и вечного противоречия между бесконечностью тайн и бесконечностью знания.

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 15 ОКТЯБРЯ 1961, М. — Л.

Дорогой Борис!

Получил твое отчаянное письмо. Наныл ты в нем ведра на два, меня даже зло взяло. Тоже мне, структурное поле, бродящее в г… по колено и излучающее… Возьми себя в руки. Совершенно уверен, что весь твой пессимизм вылупился из квартирного вопроса.

Что касается денег, то

1) Вышло одобрение в «Мол. Гв.» — значит, пришлют деньги. На всякий случай напиши по тому же адресу в бухгалтерию: «Так и так, одобрение есть, а деньги прошу перевести туда-то и туда-то».

2) Зайди в Лендетгиз, узнай, как дела там, попроси свои 100 %; они в печать подписали, ты имеешь право.

3) Скоро в «Мол. Гв.» выйдет очередной сборник, тоже выплата.

4) На Украине в «Наука та праця» в № 10 вышли «Свiчки перед пультом». Тоже деньги.

5) Наконец, если всего этого не хватит, напиши в Детгиз аналогичное письмо (как ты писал Клюевой) на имя Виктории Сергеевны Мальт, это наш редактор. Напишешь, что надо бы 100 % выплатить, ибо нуждаюсь сильно в деньгах. Понял?

По пунктам 1–4 получишь, вероятно, ок. 700 руб (новыми). И Детгиз отломит ч.-л. Ну и, в крайнем разе, я соскребу последнее. Вывернемся, надо думать.

Ситуаций никаких прислать не могу. Мне, брат, не до ситуаций. С 7.30 утра до 11 вечера хожу в ремнях и сапогах, не чаю до кровати добраться. Впрочем, если что придет в голову, напишу незамедлительно.

Сегодня иду встречать маму. Как это ни странно, не получила она ни одного письма от нас. И очень обижена.

Ну, все. Жму руку, целую.

Не зверей от отчаяния, не уподобляйся. И немедленно пищи.

Твой всегда Арк.

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 21 ОКТЯБРЯ 1961, М. — Л.

Дорогой Борик!

Ну что это ты совсем раскис? Мало ли как могут сложиться дела, так что же теперь — кровью блевать, что ли? Ну, не удастся нам встретиться до Нового года, что из того? Все сделалось слегка сложнее, только и всего. Будь ироничен и преисполнен жалости! Вперед, к победе на литфронте! Видишь, «Свiчки» вышли, позавчера мне сказали, что уже продается молодогвардейский сборнике нашими «Великим КРИ» и «Алаидом», а там, глядишь, выйдет и ленинградский сборник. Так что вообще-то все хорошо, а «хвале и клевете внимайте равнодушно». Все это грязная газетная сволочь, и ни хрена их похвалы и их бл…словие не стоят.

Как все-таки со «Стажером»? Ты давай вот что: если к концу недели ничего порядочного не сделаешь, посылай все эти обрывки и эпизоды, о которых ты писал. Гони их сюда, они меня вдохновят, как всегда, и я чего-нибудь выложу. Гони, браток. Ведь 1 декабря совсем рядом.

Ну, крепко целую тебя, твой Арк.

А газеты с Адкой у нас, конечно, нет. <…>

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 29 ОКТЯБРЯ 1961, М. — Л.

Мой дорогой мальчик!

Получил твое письмо, и очень меня беспокоит твое настроение. Что это ты так уж опустил крылья… Не выходит, и плешь с ним. Я же тебе говорю: в ближайшее же время посылай свои скетчи и отдельные фразы, а там я, даст бог, что-нибудь придумаю. И книжечка пойдет. Держи хвост трубой, паря, не вешай носа! Жду эти самые разговоры, фразы и в с е наброски. Оных чтение облегчит мне детонацию к взрыву фантазии, надо думать. Итак, жду.

Теперь мне хотелось бы изложить тебе кое-какие мыслишки по поводу, пришедшие мне во время моих армейских бдений. Буду их излагать в той последовательности, в какой они ко мне приходили. Итак:

A) Стоит ли нам нашу новую повесть (о Горбовском) делать фантастической? Отлично можно было бы изложить историю человека нашего времени, применив методику «дней рождения» или иных «пунктирных» изложений, отражающую только отдельные, решающие этапы жизни главного героя и его приятелей. Тут и война, тут и разгул Берии, тут и обсерватория, и армия, и писательство, и дружба, и вражда и прочее. Что нам хуже всего удается в нашей фантастике, так это детали. Их вообще почти не бывает. И вот мы дадим книжку, набитую деталями. И настоящей жизнью.

Б) Стоит ли в дальнейшем вообще работать на научную фантастику? Брат наш и соавтор решительно высказался в одном письме, что стоит. Что ж, он прав. Но писать серьезно в области фантастики мне как-то сейчас кажется странно. В фантастике остается одна генеральная несработанная идея: создать хороший приключенческий веселый кровомясной роман с героями. На романтической, а не реалистической платформе. Вот почему. Если мы ставим перед собой задачу высказать то, что мы думаем за жизнь, то фантастика в наше время — это средство негодное. Никто ее не принимает всерьез. Наверное, такое впечатление произвела бы счетная машина, украшенная коньковой крышей с петухами и слюдяными разноцветными окошечками. Все ожидают, что это украшение и забавная шутка, а это машина. И все говорят разочарованно: мы к настоящим машинам и сами можем сходить, вы давайте нам шутку, раз уж обещали. И Вася-кот.

B) А что же фантастика? Думается мне, что для решения морально-этических проблем, кои нас все время волнуют, фантастика перестала быть радикальным средством. Разве что так, попутно. Вот если бы мы могли или попробовали бы взяться за такую проблему, как «Мораль и наука в будущем», или «Следствия воздействия полного бытового комфорта на формирование личности члена коммунистического общества» — то это другое дело. Но согласись, что все весьма спекулятивно и не очень практично. А в общем, отпиши свое мнение. Ну вот и конец.

Передай привет Адке.

Твой Арк.

Ранее в основном один АН посещал различные общественные мероприятия, касающиеся фантастики, теперь приходит черед и БНа.

ПИСЬМО Е. БРАНДИСА БНу, 30 ОКТЯБРЯ 1961

Уважаемый Борис Натанович!

Ленинградские писатели и критики, причастные к научной фантастике, очень хотели бы видеть Вас на собраниях нашей комиссии научно-художественной литературы, которая объединяет и фантастов. Об этом я уже Вам говорил при встрече в Москве. Сейчас пользуюсь случаем сообщить Вам, что комиссия возобновила работу. Очередное собрание в пятницу 10 ноября, в 7 ч. в. — будет посвящено обсуждению повести Геннадия Гора «Докучливый собеседник» («Звезда» № 7).

Г. С. Гору очень бы хотелось, чтобы Вы сочли возможным присутствовать и познакомились бы с Вашими ленинградскими коллегами. Как секретарь оной комиссии («что за комиссия, создатель!..») я готов оповещать Вас о заседаниях, которые могут представить для Вас интерес, если Вы, конечно, пожелаете.

<…>

Желаю Вам всего лучшего. Е. Брандис

У автора этого письма уважительное, но слегка неоднозначное отношение к АБС и их творчеству, о чем можно узнать из статьи, вышедшей в то же время в журнале «Октябрь» (№ 11).

ИЗ: БРАНДИС Е., ДМИТРЕВСКИЙ В. ОРБИТА БОЛЬШОЙ МЕЧТЫ

<…>

Можно ли поверить, что для завоевателей Космоса будет характерен нарочито стертый и вульгарный язык, каким изъясняются ученые, работающие на Амальтее — научно-исследовательской станции на пятом спутнике Юпитера («Путь на Амальтею» А. и Б. Стругацких)? Авторы нередко принижают своих героев, теряют чувство подлинного масштаба времени и событий, а вместе с тем теряют и романтическое начало, ощущение той дистанции, которая должна отделять мечту от повседневной действительности, наше сегодня от нашего завтра.

<…>

Ведутся споры и на такую тему: допустимы ли научно-фантастические произведения, в которых главная роль отводится не самому человеку, а какому-нибудь открытию или изобретению? В качестве примера и положительного ответа на этот вопрос можно назвать рассказ А. и Б. Стругацких «Испытание Скибр» или рассказ А. Днепрова «Крабы идут по острову». Очевидно, в таких вещах наиболее интересна ищущая мысль автора, его отношение к событиям. И хотя удачные произведения подобного рода не могут, конечно, определять основное направление нашей научно-фантастической литературы, сбрасывать их со счета нельзя. А это сделала, кстати сказать, В. Шитова в статье «Вымысел без мысли» («Юность» № 8), смешав воедино и хорошие и плохие рассказы и подвергнув их сокрушительной критике.

<…>

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 6 НОЯБРЯ 1961, М. — Л.

Здравствуй, дорогой мальчик!

Очень рад, что твоя работа заканчивается. Жду с исполинским нетерпением, и чешутся руки. Рад, ужасно рад. И книга получилась, вот те крест! Я уж это предчувствую! К первому декабря сдадим с машинки в двух экземплярах в «Мол. гв.» честь по чести.

Деньги, кои ты получил в «Мол. Гв.», видимо, по одобрении, хотя не исключено что это и за «Лотос». Теперь так. Я забежал перед праздниками на работу, Вика показала мне твое письмо и сказала, что тотчас после праздников возьмется за дело. Так что все будет хорошо.

Упреки принимаю и со стонами и визгами отмежевываюсь от прежних точек зрения, узколобого кретинизма, биологизма и пр.

Заметано: «Стажеры».

Целую, твой Арк.

Привет Адке.

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 15 НОЯБРЯ 1961, М. — Л.

Дорогой Бобкинс!

Прости, что задержал ответ. Получил рукопись, но взяться за нее не мог, ибо замотали в казарме, да еще пришлось выезжать в поле, на холод, заниматься топографическим онанизмом.

Рукопись прочитал сходу, понравилось. Сейчас начинаю работать. Глава, коию ты написал, неплохая. Дает сразу и Жилина, и Быкова. Слегка подправил, и все будет хорошо. О ходе работы буду писать.

С дополучением денег в Детгизе ничего, к сожалению, не вышло. Оказывается, они могут давать такие ссуды только под гарантийное письмо Литфонда. А мы с тобой не являемся членами оного. Так что придется изворачиваться как-нибудь. Но я полагаю, теперь у нас капиталов хватит. У тебя есть рублей шестьсот, а то и больше, и у меня около тысячи, обернемся. Ты только напиши, когда и куда высылать.

Ну, пока все. Спешу к рукописи, к Стажерам, на крыльях этой, как ее… Мельпомены? Или Афробздиты?

Целую, твой Арк.

Чего это мама мне не пишет?

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 20 НОЯБРЯ 1961, М. — Л.

Дорогой Борик!

Я немного выбился из графика переписки, буду наверстывать. Полагаю, что ответ на это письмо я уже получу не позже след. воскресенья.

Ну, дела такие. Вожусь со «Стажерами». Сейчас дошел до ответственного места и делаю передышку. Главу, которую ты написал, я слегка (на одну страницу) сократил, кое-что подправил и вставил после «Марс. Облава» и перед «Эйномия. Смерть-планетчики». Как ты полагаешь? По-моему, это своевременно. Вовремя дать образы Быкова и Жилина, чтобы читатель ими заинтересовался. Назвал я главу «Тахмасиб. Польза инструкций». Пусть будет так.

Изменений мало, больше стилистического порядка. Твои вставки приемлю. Сделал изменение в «Облаве» — то место, где Жилин пихает Юру. Юра обижается, а Жилин его ласково утешает, извиняется и просит не беспокоиться о Юрковском. Жилин сделал вид, что понял этот порыв Юры, как желание защитить прыгнувшего к пиявкам Юрковского. И Юра после этого удручен и устыжен. Не знаю, как это получилось у меня, но мысль, по-моему, недурна. Столкновение с Жилиным приобретает идейный смысл и как-то характеризует Жилина, а?

Так благословясь добрался до «Четверенек» и остановился. Глава нуждается в коренной переделке. Все характеристики, все разговоры надо изменить. Юра — откровеннее сделать его неприязнь к фальши, которую встречает сразу же. Смелее его, драчливее и холоднее. Благослови, владыко, приступаю

Самораскрытие Жилина, кое ты мне поручил, полагаю сделать внутренним монологом в виде отдельного раздела в «Гигантской флюктуации», после всего. Но еще не уверен. Решу окончательно, когда стану проходить по книге второй раз.

Вот и все дела. Что мама не пишет? Привет Адке.

Ужасно хочется в Ленинград.

Твой Арк.

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 26 НОЯБРЯ 1961, М.-Л.

Здравствуй, дорогой мой дружище!

Дела идут ничего. Казарма осточертела до кадыка. Да ладно, хрен с ней. Вот какие новости:

а. «Золотой лотос» авторские я взял. Если хочешь — пришлю, а то и привезу.

б. Дней через десять пришлют договор на «Стажера» в сокращенном виде в альманах «Мир приключений» (детгизовский). В альманах я дал главы: Мирза-Чарле, Марс, Флюктуация, Кольцо-1 и пролог с эпилогом. Героем там, естественно, получается отчетливо Юрковский, и повесть названа «Генеральный инспектор». Изменений, которые мы даем в молодогвардейское издание, делать там не буду (помимо стилистических).

в. «Мол. Гвардия» требует заявку на повесть в план 1963 года. Не отказываюсь. Даю от нашего с тобой имени заявку на утопическую повесть «Родился в 2017-м» (название условное), рассказывающую об эпизодах обычной для современников, но необычной для нас жизни молодого человека середины 21 века. Это та самая повесть, которую мы замыслили. Объем положил 10 авт. листов. Ладно ли?

г. В Румынии вышла «СБТ». Скоро, думаю, получим.

д. Послал в ГДР письмо (от них пришло поздравление к празднику, больше хамить было нельзя) с благодарностью за перевод.

е. В новом выпуске альманаха «На суше и на море» есть статья французского ядерника о советской фантастике. Очень нас хвалит.

ж. Прочитал в «Октябре» Брандиса и K°. Дрек. Надоели уже эти общие соображения.

з. Сижу над «На четвереньках». Идея коренной ломки не получилась. Делаю малые исправления. Да оно и так не плохо.

Что бы тебе еще сообщить? Да!

и. Прочитал н-ф повесть японца Macao Сэгава «61 Лебедя». Отличная приключенческая гуманистическая светлая штука! Сразу захотелось написать ч-л в том же роде. Чтобы были джунгли Пандоры, исчезновение, случайности, пальба, аварии и прочее, и без особой психологии.

Вот и все. Крепко целую, твой Арк.

Поцелуй Адку.

Да сообщи, когда нужны деньги.

АН упоминает в письме Румынию, ГДР, Францию… Да, АБС уже активно публикуются за рубежом. Начинается долгий период общения с иностранными издателями и переводчиками.

ПИСЬМО ОТ ЧЕШСКОГО ПЕРЕВОДЧИКА, 27 НОЯБРЯ 1961

Уважаемый товарищ Стругацкий!

Государственное издательство детской литературы в Ленинграде выполнило мою просьбу и выслало мне Ваш адрес. Разрешите мне представиться: я Иосиф Тыч, работаю переводчиком на одном заводе недалеко от Праги, живу в Праге. В 1957 г. я окончил филологический факультет университета Карла в Праге. Сейчас уже сотрудничаю с некоторыми чешскими издательствами.

Я читал некоторые Ваши произведения, мне очень понравились. Я бы хотел Ваши новенькие произведения (рассказы, романы, повести или др. с фантастической и приключенческой тематикой) переводить на чешский язык и печатать их в наших издательствах. Прошу Вас написать мне, согласны ли Вы с моим предложением. Будет ли Ваш ответ положительный, прошу Вас выслать мне вышеуказанные произведения (которые не были до сих пор в советских издательствах изданы и если это необходимо, которые были ими одобрены и приняты для издания). Чешские читатели (взрослые и дети) очень любят читать хорошие фантастические и приключенческие произведения. К сожалению, у нас очень трудно получить такое хорошее произведение, которое бы уже в издательстве не знали. Большинство наших издательств получает книжные новинки прямо из Советского Союза. У меня такой возможности до сих пор нет. И поэтому Вам пишу. Вы не должны беспокоиться о Ваших произведениях — я перевел на чешский язык уже много произведений из русского и все были отпечатаны в наших журналах, тоже Ваши произведения были бы хорошо переведены и все авторские права были бы обеспечены. Еще раз Вас прошу ответить мне и в положительном случае выслать Ваши произведения.

С глубоким уважением Ваш ИОСИФ ТЫЧ

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 28 НОЯБРЯ 1961, М. — Л.

Дорогой Боб.

Посылаю варианты «Четверенек» и начало «Кольца-1».

Исправь и по исправлении живо верни. Не держи ни единого лишнего дня.

Целую, Арк.

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 2 ДЕКАБРЯ 1961, [339] М. — Л.

Здравствуй, Боб.

Итак:

1. «Золотой лотос» выслал.

2. Аванс под «Генерального инспектора» мы получим.

3. Насчет отпуска надлежит уточнить. Я, признаться, просто хотел взять отпуск в феврале и приехать. А ты как считаешь?

4. Насчет Стругацких в странах дикого Запада — это я узнал из той же статьи француза, а также звонил Лева Петров, приехавший из Канады. Но своими глазами я эти журналы не видел.

5. «На суше и на море» прислать не могу, понеже сам не имею.

6. Просил сообщить, получил ли ты 600 ряб, посланных тебе. Почему не сообщаешь, скотина?

7. За «Амальтею» они не платят и платить в ближайшее время не будут, будь покоен. И ты мне действительно должен за «Амальтею» 852 ряба новыми деньгами, на каковую сумму есть оправдат. документ из Гострудсберкассы, откуда я деньги переводил назад в «Мол. Гв.». Но это пока не имеет значения, Когда (и если) будем строить квартиру — тогда другое дело.

Ну, все.

Целую, Арк.

P. S. А предисловие в «Тех. — мол.» сунул я, понеже от него в Детгизе решительно отказались.

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 8 ДЕКАБРЯ 1961, [340] М. — Л.

Дорогой Борик!

Вот посылаю тебе — выжал из себя с превеликим трудом, просто не знал, что и делать. Это долженствует идти в конец главы о «Гигантской флюктуации», заканчивать ее. Посмотри, почитай, может, ты что-нибудь придумаешь, а может, и забракуешь вовсе.

Здесь я бил на три линии:

1. Восполнить пробел между первой беседой Юры с Жилиным (перед учебной тревогой) и новым концом эпилога.

2. Дать намек на новую «мораль подвига».

3. Дать еще одно звено в цепочку развития Юры: его понимание Жилина — к его слезам в конце книги.

Ну вот все. Правку от тебя получил, все принял.

Целую, твой Арк.

P. S. Возможно, стоит здесь резче подчеркнуть, что Г. Ф. была протестом Жилина против трезвой уверенности Быкова в защиту Случая.

БН же продолжает посещать заседания комиссии научно-художественной литературы.

ПИСЬМО Е. БРАНДИСА БНу

Уважаемый Борис Натанович!

Ставлю Вас в известность о предстоящих заседаниях комиссии научно-художественной литературы:

22 дек. в 18 ч. Обсуждение плана Л. О. Детгиза по разделу научно-худож. литература январь

12, 18 ч. Чтение и обсуждение научно-фантастических рассказов И. Варшавского (читает автор). Вступ. слово В. И. Дмитревского. (Это Вам интересно!)

26,18 ч. Лев Успенский. Мои новые работы и замыслы (первый вечер из цикла: «Творческие самоотчеты писателей»).

Нам хотелось бы очень, чтобы Вы чаще показывались на комиссии и в С. П.

С приветом Е. Брандис

И пресса вроде бы немного успокоилась и дает в общем-то положительную оценку творчеству АБС. Журналы «Звезда» и «Техника — молодежи» публикуют итоговые статьи о современной фантастике. Брандис и Дмитревский в своей статье сначала подробно излагают содержание «Испытания СКР», «Извне», СБТ, а затем, говоря о ПНА, не могут не поспорить с Журавлевой:

ИЗ: БРАНДИС Е., ДМИТРЕВСКИЙ В. ДОРОГА К ЗВЕЗДАМ

<…>

Если многие фантасты изображают освоение космоса в виде каких-то увеселительных полетов, то герои А. и Б. Стругацких переживают трудности и испытания, перед которыми меркнет все, что некогда выпало надолго мореплавателям и землепроходцам, открывавшим новые материки.

<…>

Положительно отзывается о творчестве АБС и Ю. Кротов в журнале «Техника — молодежи»:

ИЗ: КРОТОВ Ю. ФАНТАСТИКА, 1961 ГОД

<…>

Наши писатели часто обращаются к будущему. Незаконченная повесть А. и Б. Стругацких «Полдень, XXII век» составлена из отдельных, острых, своеобразных новелл. Ее герои — это молодые, веселые, немного бесшабашные, язвительные студенты и туристы, которых вы можете видеть (без машины времени) каждое воскресенье на столичных вокзалах. Иногда в полемическом задоре молодые авторы утрируют этот подход к людям, населяющим их повесть, до того, что фантастические декорации выглядят ненужными.

Но в главном братья Стругацкие правы: они не конструируют фосфорических мужчин и женщин, а внимательно вглядываются в своих современников — какие они? И оказывается, что наши современники богаче, умнее и интереснее всякого бумажного «рыцаря».

<…>

Положительно характеризуют произведения АБС и в книгах. В «Детской энциклопедии» (Желобовский И. Советский научно-фантастический роман//Дет. энцикл.—М., 1961.—Т. 10.) СБТ упоминается как «интересный роман о полете на Венеру».

С. Ларин в своей книге о фантастике пишет:

ИЗ: ЛАРИН С. ЛИТЕРАТУРА КРЫЛАТОЙ МЕЧТЫ

<…>

Братья Стругацкие, сравнительно недавно пришедшие в литературу, последовательно осваивают космическую тему. Их повести «Страна багровых туч», «Путь на Амальтею» и некоторые рассказы связаны между собой не только «общими» героями, обстановкой будущей жизни на Земле, научными проблемами, но и близостью своего художественного построения. А последнее определяется той основной идейной установкой, которая красной нитью проходит через большинство произведений Стругацких: путь на другие планеты — это нелегкая космическая прогулка, а ежечасное, ежесекундное героическое преодоление трудностей, когда человеку приходится бороться не только с неожиданными коварными и грозными препятствиями, но и покорять собственное земное тело, неприспособленное по самой своей природе ни к «климату» Венеры, ни к «условиям» Юпитера, покорять свою психологию, ежедневно сталкиваясь с необычным, непривычным, непонятным. Вот на преодолении подлинных, огромных (а не мнимых и при ближайшем рассмотрении весьма мизерных) трудностей и строится острый, динамичный, напряженный сюжет большинства произведений Стругацких.

<…>

А. Казанцев в своей статье «Против абстрактности в научной фантастике» (сб. «Коммунистическое воспитание и современная литература для детей и юношества») приводит в качестве примера АБС как авторов «реалистической» фантастики, в отличие от авторов «абстрактной» — явная попытка переманить АБС в свой лагерь, но попытка, конечно же, неудачная. В этом же сборнике Н. Томан вспоминает так возмутившую АБС публикацию:

ИЗ: ТОМАН Н. ПОГОВОРИМ О НАУЧНОЙ ФАНТАСТИКЕ

<…>

Одной из немногих научно-фантастических книг, в которых ясна цель космического полета, является «Страна багровых туч», написанная литературно одаренными молодыми учеными А. и Б. Стругацкими. В произведении этом нет к тому же той «развесистой космической клюквы», которая так пышно произрастает во многих научно-фантастических романах и повестях последнего времени.

И очень досадно, что книга Стругацких в статье библиотекаря Г. П. Нефедовой, опубликованной недавно в «Комсомольской правде», несправедливо названа не только антинаучной, но и халтурной.

<…>

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 17 ДЕКАБРЯ 1961, М. — Л.

Дорогой Боб.

Все идет хорошо. «Возвращение» в наборе, скоро будет верстка.

Договор на детгизовский вариант «Стажеров» скоро будет готов.

Я сейчас усиленно работаю над этим самым детгизовским вариантом. Приходится многое вынимать — ссылки на Бамбергу, на международные обстоятельства и т. д. Просят сменить название — действительно, «Ген. инспектор» здесь не то. А я назвал: «Должен жить». Вот это, по-моему, то. Напиши мнение.

Скорее высылай окончание «ГФ», я должен был сдать «Стажеров» еще позавчера. Притворяюсь, что меня никогда нет дома. Давай-давай! Плюнь и на английский, и на автомобиль. Давай!

Из «Юности» ни сл. ни д. Плевать я на них…

Адрес моей сберкнижки тебе ни к чему.

Справку послал.

Раздобудь мне два экз. ленинградского сборника.

Целую, твой Арк. Привет маме и Адке.

АБС становятся популярными.

Уже и на радио приглашают:

ПИСЬМО БНу С ЛЕНИНГРАДСКОГО РАДИО

Уважаемый Борис Натанович!

Я обращаюсь к Вам и Аркадию Натановичу с просьбой: принять участие в работе редакции науки и техники Ленинградского радио.

О формах этого сотрудничества нам, конечно, надо было бы договориться лично.

Однако уже теперь мне хотелось бы сказать, что для нас Ваше сотрудничество было бы крайне желательным, а для Вас оно тоже могло бы быть интересным. Речь идет о передачах, посвященных работам ученых Пулковской обсерватории, проблемам современной астрономии, астрофизики, астробиологии, космическим полетам и т. д., причем в эти передачи мы сможем включать наряду с познавательными кусками портреты ученых, документальные репортажные записи, научную фантастику (инсценированную и специально поставленную) и т. п.

Мне бы очень хотелось встретиться и договориться с Вами по этому поводу. Мой рабочий телефон: А—1—99–26. Если Вы меня не застанете по этому телефону (это, к сожалению, возможно), тогда, может быть, Вы передадите, когда сможете заехать к нам на Радио? Или черкнете открытку и напишете, когда и где мы могли бы встретиться?

Мой домашний телефон: А—5—71–83. Но домой мне надо звонить вечером, попозже.

Жду Ваших сообщений.

Редактор Л. Мархасёв

21.12.1961 г.

И еще один подписанный договор (№ 17448) — от 23 декабря 61-го года. Договор этот с Детгизом на повесть «Генеральный инспектор».

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 27 ДЕКАБРЯ 1961, М. — Л.

Дорогой Боб!

Опять несколько подзадержался. Да и ты хорош. У меня хоть уважительная причина — последние три дня заканчивались сборы. Да, брат, вот и кончилось это девяностодневное безобразие, и я теперь свободен.

Дела обстоят так:

1. «Возвращение» получено версткой. Я прочел внимательно, по мелочам поправил. Наши <…> требуют, чтобы было предисловие кого-нибудь маститого. А я не хочу. Во-первых, это задержка, а во-вторых, кланяться не хочется. Да и на что предисловие? Я предложил редакторскую аннотацию, завтра буду ее отстаивать. Вика на моей стороне, будем драться вместе.

2. «Стажеры» сданы в «Мол. Гв.». Там все возятся, никак не могут подобрать художника. В набор пойдет, видимо, в феврале.

3. Вариант «Стажеров» — «Должен жить» готов и включен в альманах. Макаров на свой страх и риск приготовил иллюстрации, но не знаю, примет ли наша художественная редакция.

Вот и все, собственно. Письмо от чеха я получил тоже, но ответь уж ты — именно так, как ты хотел, т. е. весьма уклончиво. Ничего не обещай и ничего не предлагай. Можешь написать, что, мол, наши обязательства перед издательством не позволяют нам пересылать за границу рукописи.

Есть здесь еще одно письмо — от нашего переводчика в Румынии. Он просит прислать для работы «Путь на Амальтею». Ну, с этим я сам расправлюсь. Вот пока все.

Приехать в феврале хочу обязательно. А идеи две есть, и ни одна из них не имеет отношения к «2017». Идея № 1 — сюжет приключенческо-фантастической повести. Идея № 2 — мысль написать пьесу. Давай попробуем, а? На современную тему. Про людей современных, удивительных, веселых, немного злых и оптимистов великих. А? Давай, Боря, а? А пьеса у нас с тобой преотлично бы пошла, уверяю тебя. Диалоги, монологи, полилоги — так бы и посыпалось. И образа бы создали смачные. Как ты, дружище? Про веселых свирепых оптимистов, умных, знающих, честных. А? Давай попробуем? А «2017» пока отложим. Напишем приключенческую фантастику без особых психологии и пьесу. Вот было бы сма-а-ачно!

Привет Адочке. Поцелуй крепко маму.

Целую, твой брат Арк.

В этом году у АНа в его второй, японской, аватаре вышел (совместный с 3. Рахимом) перевод новелл Уэды. Это издание (Уэда А. Луна в тумане. — М.: Худож. литература, 1961) сопровождалось также примечаниями АНа.

В том же году у АБС рассказы печатались в сборниках и журналах: «Великий КРИ» и «Белый конус Алаида» в «Золотом лотосе», «Благоустроенная планета» в «Мире приключений», «Свечи перед пультом» в «Янтарной комнате» — потом все они вошли в ПХХIIВ. Сам ПХХIIВ появился в журнале «Урал» — в сокращении. И в сокращении же вышел ПНА — в рижском журнале «Наука и техника», в двух номерах. Было заключено много договоров, так что немало публикаций ожидалось в ближайшем будущем.