Дня через три решили зайцы побывать в Марьевке, поглядеть, что в селе делается.
Ночь была тёплая, и ветер дул. А пока бродили зайцы по Марьевке, метель началась. Сыпучая. Всё сверху донизу снегом занавесила.
Чувствуют зайцы — не дойти им до дому: темно и ветер встречный. А ещё хуже — спрятаться негде. Пробираются вдоль плетня, загораживаются лапками, а метель хлещет по глазам, идти не даёт. И дышать трудно.
Из сил выбились зайцы. Конец им приходит. В пору садись и помирай. Смотрят, чернеется что-то в саду у бабушки Степаниды. Подошли ближе — баня.
— Переночуем в ней, — предложил Рваный Бок. — Мыться до утра никто не придёт, опасаться нечего.
Вошли зайцы в предбанник. Постояли, послушали, нет ли в бане кого. Перелезли через порог и дверь за собой закрыли.
Тепло в бане. Видать, топили недавно. Веником берёзовым пахнет. Внизу хорошо, а на полке — ещё лучше.
— Совсем как у тебя на печке, — шепчет Рваный Бок и прижимается к другу.
Пригрелись зайцы и не заметили, как уснули.
Проснулся Рваный Бок, смотрит — светло в бане. И метель за окошком утихла. И кто-то кряхтит в предбаннике. Толкнул плечом друга:
— Вставай, Пушок. Попались. Идёт кто-то.
Смотрят зайцы: приоткрылась дверь в баню, посошок бабушки Степаниды протиснулся, а за ним и бабушка Степанида, пригибаясь, вошла.
И рот раскрыла:
— А батюшки!
Глядит на полок, а зайцы с полка на неё смотрят. За ночь в саже вывозились. Чёрные. Длинноухие. Черти и черти.
И остановилось у бабушки Степаниды в груди старенькое сердце. Хочет она перекреститься — рука не поднимается. Хочет крикнуть — голос осекся. Губы шевелятся, а слов нет.
Пошевелился Рваный Бок. Решил сказать он бабушке: «Не пугайся нас, бабушка. Мы сейчас уйдём».
А бабушка вдруг как вскрикнет — и бежать, даже посошок выронила.
Немного погодя примчались к бане Николка с Костей. У Николки в руках отцовское ружье, у Кости — Вертихвост на верёвочке. Подкрался Костя к двери, как распахнёт её во всю ширь, как закричит:
— Стреляй, Николка!
Но смотрят ребята, а стрелять-то и не в кого. Пусто в бане. Только на полке немного заячьего пуха белеется. Походили ребята вокруг бани, стрельнули в небо и пошли домой.
Идут смеются: вечно эта бабушка Степанида придумывает что-нибудь. Прибежала домой белая, трясётся вся:
— Хватайте ружьё! Черти в бане моются.
Вот тебе и черти. Верь после этого бабушкам.
