Издали все казалось обыденным, если, конечно, принять условности не совсем обыденной ситуации.

Почти посредине высохшего водоема, сейчас, правда, кое-где поблескивали мутные лужицы, стоял наш микроавтобус.

Все мирно и тихо.

Вот только на душе с каждым шагом становилось неспокойнее и тоскливей.

Из-за тишины?

Какая-то она неприродная, гнетущая.

И почему возле автомобиля не видно Игоря с Ленкой? Неужели до сих пор дрыхнут? А, может, отправились искать еду или людей, если до сих пор не отчаялись в этом?

Или плюнули на все и решили пешком искать выход из этого ада?

Так, наверное, и есть.

Глупо, вообще-то, было ожидать, что они останутся здесь, обрекая себя на верную гибель от голода. Не стоит раздолбанная железяка таких жертв, пусть даже она и является единственной кормилицей для семьи.

Подобные размышления, несмотря на их кажущуюся рациональность, успокаивали мало. Шаги мои становились короче, а нежелание приближаться к автомобилю возрастало по прогрессирующей.

Осталось преодолеть всего какой-то десяток метров. Я ясно различал облупившуюся на дверце краску, стеклянная крошка от разбитых окон автомобиля искрилась в лучах солнца. Мягкая после дождя почва пружинила под ногами. И, по-прежнему, ни единый звук не нарушал мертвой тишины.

Я обернулся. Светлана, как и договаривались, стояла на вершине обрывистого берега и внимательно за мной наблюдала. Я махнул ей рукой и тотчас пожалел об этом. Девушка, вероятно, неправильно поняла мой жест, и сразу же начала спускаться.

Теперь мне деваться было некуда.

Я набрался решимости, быстро преодолел отделяющее от автомобиля расстояние и рывком распахнул дверцу.