Неожиданно для односельчан До Бьен переехал в общину Тхай-Хок и поселился на территории французского поста. Тревога охватила жителей общины Хонг-Фонг: все боялись, что переход До Бьена на сторону врага облегчит французам возможность совершать беспощадные набеги на деревни. До переселения До Бьен жил в деревушке Ты, входившей в общину Хонг-Фонг, и считался одним из деревенских богачей. Ему принадлежала добрая половина полей, тянувшихся вдоль деревушки Ты — вплоть до самого вражеского поста. Хюе, бывший начальник кантона, тоже владел многими участками земли, и все же ему было далеко до богача До Бьена.

Крестьяне еще год назад спокойно обрабатывали свои поля, так как партизаны всеми способами мешали французам выходить за пределы поста. Но с прошлого года полевые работы были заброшены, и ноля густо поросли сорными травами. Произошло это потому, что французы стали действовать более активно, а у партизан из общин Тхай-Хок и Хонг-Фонг не хватило сил сдерживать натиск врагов.

До Бьен частенько говорил, что не имеет смысла обрабатывать землю, жаловался на трудную жизнь, которая стала совсем невыносимой из-за сокращения арендной платы и налогов. Но на самом деле До Бьен не хотел выполнять указы народного правительства о снижении арендной платы и сокращении сельскохозяйственных налогов — аграрная реформа едва докатилась до этого района.

Однажды французы взяли в кольцо деревни общины Хонг-Фонг и уничтожили тайные убежища, в которых прятались жители деревень во время облав. Французы арестовали До Бьена и всех членов его семьи и отправили на территорию поста. Для отвода глаз французы приказали даже связать До Бьена и вести его под конвоем солдат. В то же время солдаты марионеточной армии перевезли на пост все имущество богача в полной сохранности, ничего не оставив в общине Хонг-Фонг. Тогда жители деревни поняли, что французы и До Бьен разыграли комедию с арестом только для того, чтобы обмануть доверчивых людей: каждому стало ясно, что До Бьен заранее договорился обо всем с французами и попросил их отправить его на пост.

Переход До Бьена на сторону французов никого не удивил. В деревнях давно ходили слухи, что До Бьен и бывший начальник кантона Хюе не прочь были бы установить связь со старостой общины Тхай-Хок, получить у него паспорта и ежемесячно платить французам определенную сумму за то, чтобы они разрешили им обрабатывать поля. В то время как партизаны сдерживали наступление врага, устраивали засады и делали все возможное, чтобы жители могли работать на полях, До Бьен тайком от всех получил французский паспорт и платил французам налог за землю. Все же слух об этих проделках До Бьена распространился по деревням, и многие крестьяне подозревали, что До Бьен поддерживает связь с французами. Общинный Комитет Сопротивления ничего не предпринял, чтобы разоблачить замыслы богача, и в конце концов До Бьен переселился к французам. Жители упрекали секретаря партийной ячейки Кханя в том, что он упустил До Бьена и не помешал ему перейти на сторону французов.

Кхань, который приходился зятем Хюе, был неплохим кадровым работником, но за последнее время допустил много ошибок. После случая с До Бьеном Кханя вызвали в уездный комитет партии, где он должен был дать объяснение своих поступков. По решению уездного комитета партии Кханя перевели на работу в освобожденный район. Все дела были поручены Тику, заместителю секретаря партийной ячейки.

Вскоре после отъезда Кханя, французы устроили большую облаву на ближайшие от поста деревушки. Во время облавы погибло много людей. Уцелевшие жители были напуганы до такой степени, что некоторые из них решили временно переселиться в общину Тхай-Хок. В числе переселившихся был и Хюе, бывший начальник кантона, а Тян, его сын, остался в общине Хонг-Фонг. С ним остался мальчик-подросток Льеу, работавший в доме Хюе.

В связи с бегством До Бьена на территорию французского поста, население общины Хонг-Фонг потеряло покой: До Бьен хорошо знал каждый тупик, каждый переулок в деревне, наперечет знал всех жителей. Он выдаст всех французам — поможет им найти тайные убежища крестьян.

За несколько лет войны Сопротивления французы много раз устраивали налеты на Хонг-Фонг — общину, состоявшую из ряда деревушек. Вражеские солдаты взяли общину в кольцо. Французы не раз пытались захватить Хонг-Фонт, укрепить там свои позиции, назначить своего старосту. Но Хонг-Фонг занимал выгодное положение и вместе с соседними общинами образовывал довольно обширный район, удобный для длительной обороны. Именно поэтому, а также благодаря героическому сопротивлению населения и партизан замыслы врагов захватить Хонг-Фонг неизменно терпели поражение. Французские отряды с боем врывались в деревни, но всякий раз встречали сильный отпор населения и партизан и в панике отступали. После ряда подобных вылазок, неизменно неудачных, французы опасались устраивать облавы на общину Хонг-Фонг, считали весь этот район зоной, контролируемой Вьетминём{}. Но позднее враги вновь возобновили наступление. Безжалостно выжигая все вокруг деревень, французы варварски расправлялись с населением. Ужас охватил жителей деревень, и многие, не выдержав тяжелых испытаний, переселились в Тхай-Хок. Только некоторым удалось пробраться в свободный район, но большинство жителей перешло в общину Тхай-Хок. Французы назначили старосту, у которого переселившиеся жители должны были получить паспорта, но люди надеялись вернуться в родные деревни, как только положение будет поспокойнее. Крестьяне начали переселяться в Тхай-Хок вечером того же дня, когда До Бьен перешел к французам. Бывший староста Ча, относившийся к числу наиболее малодушных жителей Хонг-Фонга, говорил, что теперь остался единственный выход — переселиться в соседнюю общину, иначе всем грозит смерть. Если раньше, во время облав, можно было спрятаться в тайных убежищах, то теперь это бесполезно: До Бьен поможет французам найти любое убежище.

Тик, кадровые партийные работники и партизаны разделились на группы, ходили по домам и призывали людей вырыть ночью новые временные убежища на случай, если французы утром устроят облаву. Каждая семья, каждый человек должны выкопать себе новые убежища. Но только часть крестьян послушалась этих советов, большинство же переселились в Тхай-Хок. Община Хонг-Фонг опустела и представляла собой печальное зрелище.

Случилось именно то, чего боялись жители общины: спустя два дня после того, как До Бьен поселился на территории поста, французы устроили большую облаву. Они нашли более тридцати убежищ. В деревушке Ты солдаты уничтожили все старые убежища. К счастью, жители, оставшиеся в деревне, успели вырыть новые тайники и французам не удалось их найти. После этого набега люди жили в постоянном страхе. Занимаясь своими делами, они с минуты на Минуту ожидали тревожного сигнала: «Идут французы!»

Ночью спали беспокойно. Утренняя звезда еще не появлялась на горизонте, а все уже были на ногах: спешили спрятать утварь и приготовить завтрак — если придется уходить от французов, то, по крайней мере, не с пустым желудком.

И на этот раз, как обычно, люди поднялись до наступления рассвета, но не успели поесть, как послышались раскаты орудийных выстрелов, взрывы гранат где-то в стороне защитного забора, пулеметные очереди, стрельба из винтовок… Прозвучал сигнал тревоги — свисток к сбору партизан.

Большая облава!

Поспешно попрятав утварь, крестьяне бросились к убежищам.

Тревога охватила деревню. Погнали прочь буйволов. Партизаны сбежались по сигналу к месту засады, но вооруженные до зубов французы уже входили в поселение. Из третьей деревушки они ворвались в деревушку Ты. Партизаны завязали перестрелку с врагом, пошли в ход гранаты. Необходимо было задержать французов, чтобы дать возможность населению попрятать скарб и скрыться в убежищах. Только после этого партизаны могли отступить и незаметно рассеяться.

Партизаны Чо и Тхиет отступили до деревушки Выон-Соай и остановились. Это была последняя деревня за защитным забором, построенным жителями специально для обороны. За Выон-Соаем до самых холмов тянулись обширные поля, а по ту сторону холмов, почти лишенных растительности, начинались поля деревни Минь-Кхай. У подножья холмов была густая чаща. Всякий раз, когда французы устраивали облавы, жители деревушки Ты угоняли буйволов к подножью холмов, если в стороне деревни Минь-Кхай было спокойно.

В это утро французы сначала обстреляли крестьян из пушек и расчистили себе путь, затем ворвались в Третью деревушку и оттуда — в деревушку Ты. Но в Первой и Второй деревушках и в деревне Минь-Кхай пока все было спокойно. И поэтому крестьяне погнали буйволов к холмам.

Чо и Тхиет, очутившись в Выон-Соае, осмотрелись по сторонам. В утреннем тумане вдали на полях поднималось густое облако пыли — это крестьяне гнали к холмам буйволов. Партизаны решили обороняться здесь до тех пор, пока люди не скроются из вида. Чо и Тхиет были членами партизанской группы Фана. Тян также был в их группе. Хотя вся семья Тяна переселилась в Тхай-Хок, сам Тян не решился уйти из деревни; как-то совестно покидать деревню, если ты молодой и здоровый парень. Кроме того, Тян являлся помощником командира партизанского отряда.

Год назад Тян вернулся в свою деревню из освобожденного района, где он окончил семилетнюю школу. Приехав домой, Тян попросил родителей разрешить ему продолжать учебу в зоне № 4{}. Но Хюе, отец Тяна, считал, что сейчас не время для продолжения занятий, тем более, что учеба далеко от дома потребовала бы немалых расходов. Так отец и не разрешил Тяну учиться дальше. Была и другая причина, помешавшая отъезду Тяна; его родители давно уже поговаривали о том, что сына пора женить.

По возвращении Тяна из свободного района в деревню, Кхань познакомил его с партизанами. По настоянию Кханя помощником командира партизанского отряда был избран Тян: таким путем Кхань думал удержать парня в деревне, надеялся вовлечь его в жизнь партизанской группы, чтобы он не болтался без дела. Первое время Тян увлекся работой. В то время положение в деревне было еще не таким тяжелым: французы не осмеливались устраивать большие облавы. Но когда обстановка резко изменилась в худшую сторону, Тян стал относиться к своим обязанностям спустя рукава. Но как только Кхань уехал в свободный район и в особенности после того, как семья Тяна переселилась в общину Тхай-Хок, Тян совсем охладел к работе.

По сигналу тревоги Чо и Тхиет побежали к защитному забору. Они не нашли там Тяна. Не дожидаясь его, они вместе с партизанами других групп побежали к месту засады, чтобы задержать или остановить врага.

Партизаны отступили к Выон-Соаю. Здесь Чо и Тхиет неожиданно увидели Тяна: он бежал куда-то вместе с Льеу. Чо и Тхиет окликнули их. Льеу обернулся и радостно крикнул:

— Чо! Тхиет! — и подбежал к ним. — Вы молодцы, что остались здесь бороться с французами!

Льеу в этом году исполнилось семнадцать лет, но он был высок ростом, крепок не по летам. Хюе, решив переселиться с семьей в Тхай-Хок, по настоянию жены хотел взять Льеу с собой: юноша был незаменимым помощником в доме. Но сколько они ни уговаривали его, все было напрасно, он решительно отказался покинуть Хонг-Фонг и остался с Тяном. Льеу хотел бороться с французами, защищать родные места. Но его не отпускал Тян, который стремился уйти из опасного места и спрятаться в убежище на холме.

Льеу очень обрадовался предложению Чо остаться с ним и Тхиетом в деревушке Выон-Соай. Вместе с Чо юноша залег в окопчике у зарослей бамбука и стал наблюдать за дорогой, которая шла вдоль забора. Тхиет замаскировался вместе с ними, взял под наблюдение поля. Тяну не было другого выбора, как присоединиться к партизанам. Он улегся между Чо и Тхиетом и высунул из окопчика голову. Едва они устроились, как засвистели вражеские пули, пронизывая бамбуковые заросли. Посыпались листья, поломанные ветки.

Тяну, затаившемуся на самом дне окопа, казалось, что все пулеметы и винтовки французов стреляли по бамбуковым зарослям, прикрывавшим окопчик, где они залегли. Стрельба немного утихла, послышался звонкий голос Льеу:

— Черт возьми, они уничтожат деревушку Зап. Что же от нее останется, если они снова ее подожгут?

В соседних деревушках уже подымались языки пламени. Треск горящего бамбука сливался со звуками выстрелов. Густой дым окутал верхушки бамбука.

Тян осторожно поднял голову и спросил:

— Где они?

В это время на дороге, которая поднималась от реки, показался Тик. Льеу первый заметил его и восторженно закричал:

— Тик идет!

Чо и Тхиет повернулись в сторону дороги. Тян увидел Тика и немного успокоился. Тик шел по дороге, внимательно вглядываясь в сторону Выон-Соая, затем посмотрел на поля.

Едва Тик приблизился к окопчику, как Тян спросил:

— До какого места дошли французы?

Чо перебил его:

— Вы пришли от Фана?

Тик кивнул Чо и сказал, что партизаны группы Фана задержались в сарае у защитного забора — они помогали жителям разобрать и спрятать телегу. Тик сказал:

— Будьте осторожны, друзья, французы уже в деревне Выон-Соай.

Чо и Льеу внимательно посмотрели в сторону Выон Соая. Французов еще не было видно, но уже доносились их воинственные крики.

Тик обратился к Тхиету:

— Все успели уйти за холмы? Кажется, здесь оставили пять буйволов.

Тхиет, продолжая смотреть на поля, ответил:

— Сейчас в деревне осталось только три буйвола. Чей это буйвол идет последним? Он еле-еле тащится.

Тик наклонился к Тхиету и посмотрел через его плечо.

— Погоди, да это Льенг! Вечно он медлит. А впереди него идет Сон.

Сон был младшим братом Чо. Тик повернулся к Чо.

— Буйвол Льенга еще на самой середине поля, а Сон, кажется, ждет Льенга. Оставайтесь здесь, пока они не скроются из вида, а потом отступайте, а я пойду к Хоэ.

При последних словах Тика Тхиет усмехнулся:

— Такая стрельба была, что Хоэ, наверное, уже спрятался в убежище.

Тик пробормотал на ходу:

— Пойду посмотрю.

Он не спеша пошел прочь. Чо с беспокойством смотрел ему вслед. Французы непрерывно стреляли, они были уже совсем близко — у бамбуковой изгороди, а Тик еле-еле двигается! Вдруг Чо заметил, что у Тика нет при себе никакого оружия. Он закричал:

— Тик, постой!

Тик обернулся.

— А где твои гранаты, Тик?

— Только что все отдал Баи, партизанке из группы Фана. Она сообразила взять с собой какой-то громоздкий черпак, я велел ей бросить его и отдал свои гранаты.

Тик пошел дальше. Тут Льеу спохватился и громко крикнул ему вслед:

— А почему вы не дали мне ни одной гранаты?

Тян нахмурился и испуганно зашипел:

— Обезьяна, чего ты так кричишь? У тебя голос, как морская сирена. Разве ты не видишь, французы близко?..

Тян не договорил, поспешно наклонил голову: пули снова посыпались градом. Чо, Льеу и Тхиет тоже наклонили головы и прижались к земле. Тик пригнулся, но продолжал идти по направлению к деревушке. Когда он скрылся из виду и стрельба немного утихла, Тян поднял голову и прошептал:

— Нам пора уходить отсюда, Чо!

Но Чо, не обращая внимания на Тяна, пополз к дороге, и бросил две гранаты в сторону Выон-Соая. Раздался взрыв, послышались крики раненых. Обозленные французы возобновили обстрел. Радостный голос Льеу возвестил:

— Ура, ура! Граната Чо попала в цель… Среди них есть убитые.

Он пошел к Чо, но, не дойдя до него, остановился. В это время к винтовочным выстрелам присоединился миномет. Чо закричал:

— Осторожно, у них миномет!

Два миномета непрерывно стреляли. Кругом сыпались осколки мин, с треском ломался и падал бамбук. Вдруг Чо вскрикнул:

— Тхиет, я ранен.

Тхиет вскочил и подбежал к Чо. Тот зажал рану рукой, кровь ручьем текла по его лицу. Тхиет быстро втащил Чо в окоп, потом взвалил его себе на плечо и. пригнувшись, побежал к полю, на ходу позвав с собой Льеу и Тяна. Тян высунул голову из окопчика и прислушался к выстрелам. Французы стреляли из минометов. Тян снова спрятался в окопчик. В это время его окликнул Льеу. Тян выскочил из окопа и побежал за ним.

Французы с криками бросились их преследовать. В открытом поле свистели и жужжали пули. Тхиет с раненым Чо на плечах бежал впереди всех, Тян и Льеу едва поспевали за ним. Только бы добежать до холмя!

По ту сторону холма, в заброшенном саду у подножья горы, находилось тайное убежище, построенное партизанами группы Фана на случай отступления.

Тхиет с Чо благополучно добежал до убежища и стал спускаться вниз. Там уже были Фан, Баи и Хоз.

Баи — дочь учителя. Когда-то ее отец преподавал китайский язык. Отец был очень бедный. Двадцать пять лет назад у него умерла жена, он давно уже бросил преподавание: в деревне некого было учить китайским иероглифам да и к тому же нужно было работать в поле, чтобы прокормить себя и детей. Отец трудился в поте лица: старался, несмотря на бедность, дать детям образование. Его единственный сын после Августовской революции{} ушел в Народную армию. Дома осталось три дочери, Баи была младшей.

Семья жила в нужде, и обе сестры Баи ходили на рынок, который устраивали французы. Там сестры торговали какими-то французскими товарами. Баи часто ссорилась с сестрами из-за этого. Отец тоже был недоволен их поведением, но дочери не обращали внимания на его упреки и продолжали посещать французские базары. Отцу в конце концов надоело ссориться с ними. Когда французы начали устраивать массовые облавы, сестры Баи попросили у отца разрешения эвакуироваться в свободный район и пожить там у тетки. Отец не возражал, но Баи страшно возмутилась поведением сестер. Враг только начал наступать, а сестры уже спешат эвакуироваться, кто же будет работать дома? Она горячо упрекала, стыдила сестер, напоминала им, что они являются членами женской молодежной организации. Но как Баи ни старалась, ей не удалось повлиять на сестер, и они переехали в свободный район.

Баи аккуратно ходила в дозор. В последнее время это было очень опасно. Французы стремились сжечь защитный забор, постоянно нападали на посты и убивали часовых-партизан. Время от времени они устраивали засады и стреляли в жителей. Два человека уже были убиты таким образом, поэтому не у каждого парня или девушки хватало смелости ходить в дозор. Но Баи ни разу не пропустила своей очереди. Она была принята в партизанскую группу всего лишь месяц назад после зверской расправы французов с партизанкой Тан.

В апреле по приказанию французов пять солдат марионеточной армии переоделись в крестьянскую одежду и пошли в деревню. За ними следовала группа солдат. Тан в это время пропалывала картофель. Заметив незнакомых людей, девушка подбежала к ним и спросила, кто они такие. Враги схватили ее и потащили на допрос. Они зверски избивали и мучили ее, пытаясь узнать, где находится тайное убежище партизан. Но Тан молчала. Французы прострелили ей ступни ног. Но она только проклинала их. Ей прострелили икры ног, бедра, кисти рук, локти, плечи. В ее тело всадили двадцать четыре пули. После каждого выстрела она продолжала посылать врагам проклятья. Они стреляли ей в грудь, в лицо, желая добиться у нее признания, но она, собрав последние силы, громко кричала:

— Да здравствует Хо Ши Мин!

— Да здравствует независимый Вьетнам!

Разъяренные ее упорством, французы послали в ее грудь еще одну пулю. Перед смертью Тан успела вымолвить:

— Да здравствует Вьетнамская партия трудящихся!

Муж Тан был членом Вьетнамской партии трудящихся. Уже два года он сражался в Народной армии в Патет-Лао. Таи осталась дома одна с тремя маленькими детьми на руках. Вьетнамский народ был потрясен смертью Тан. Подвиг молодой женщины произвел на всех глубокое впечатление. Многие парни и девушки просили принять их в партизанские группы, но сначала принимали только юношей, из крестьянских семей. Баи выступила с решительным возражением против этого. Героический подвиг Тан показал, говорила она, что женщины ни в чем не уступают мужчинам. Наравне с мужчинами необходимо и женщин принимать в партизанские отряды. Баи требовала соблюдения принципа добровольности. Наконец, она была принята в партизанскую группу Фана и стала работать еще активнее.

Отступая под давлением французов к защитному забору, группа Фана задержалась около крестьянского сарая для телег. Крестьяне спешно разбирали телегу, чтобы спрятать ее в надежном месте. Фан приказал Баи и другим партизанам помочь им. Выгадывая каждую секунду, Фан завязал перестрелку с французами, всячески сдерживая их продвижение вперед.

На помощь партизанам, разбиравшим телегу, пришел и Тик. Едва только разобрали и спрятали телегу, как французы ворвались в деревушку.

Крестьяне побежали к убежищу, вырытому у самого берега реки, Баи и Фан спрятались в другом укрытии. Спустившись в него, они обнаружили там Хоэ. Они не успели его ни о чем расспросить, как услышали голос Тхиета, и бросились помогать ему внести раненого Чо в укрытие. Рана Чо была неопасна: осколок задел кожу на голове, не повредив кости. Но партизан потерял много крови, она заливала ему лицо, глаза, так что он ничего не видел. Баи разорвала носовой платок и перевязала Чо.

Французы по пятам преследовали Тяна и Льеу. Добежав до холма, Льеу крикнул Тяну, что нужно бежать дальше через деревню Минь-Кхай в горы.

— Скрываться в убежище нельзя, — сказал Льеу, — французы следуют за нами по пятам и могут легко обнаружить партизанское укрытие. — С этими словами Льеу побежал дальше, но Тян бросился к убежищу. Французы поднялись на холм, стреляя в Льеу. Тем временем Тян скрылся в зарослях камыша, диких трав и бамбука в заброшенном саду.

Предатель До Бьен преследовал партизан вместе с французскими солдатами. Он предупредил солдат, где им следует собраться, и велел сообщить начальнику поста, чтобы он прислал к нему на помощь побольше солдат — До Бьен надеялся найти тайное убежище партизан. В заброшенных садах оставленной жителями деревушки собралось множество солдат. Явился и начальник поста Довван. Солдаты, не зная, где вход в убежище, разделились на группы и принялись громко кричать, требуя, чтобы партизаны вышли из тайника. Сначала они уговаривали партизан сдаться, потом начали угрожать им. Накричавшись вволю, солдаты принялись вырубать деревья и кустарник, затем подожгли траву и бамбук, чтобы найти вход в укрытие. К полдню благодаря усердию До Бьена им удалось обнаружить вход. С радостными криками солдаты расчистили вход в подземелье, затем положили около него солому, траву, ветки и подожгли их, надеясь по выходящему дыму найти отверстия для воздуха. Найдя их, они начали раскапывать убежище.

А в это время товарищи перенесли Чо на нижний этаж подземелья, где были Хоэ и Тян. Баи, Фан и Тхиет вернулись наверх и стали наблюдать за французами. Девушка, поняв, что французы собираются раскапывать убежище, предложила выбежать из него и угостить французов оставшимися гранатами. Кому-нибудь удастся спастись, а если и не удастся, то уж лучше встретиться с врагом лицом к лицу, чем беспомощно сидеть и ждать смерти.

Но Фан возразил девушке: а может быть, Тян не согласится с ее планом? К тому же нужно подумать о Чо, его рана не опасна, но ему трудно будет уйти от французов. По мнению Фана, не все должны покидать убежище, кое-кого следует оставить в нижнем этаже и вход в него тщательно замаскировать.

Баи, Фан и Тхиет спустились вниз, чтобы узнать мнение остальных товарищей.

Чо лежал, положив голову на колени Хоэ. Чо и Хоэ дружили с детства, но недавно между ними произошла размолвка. Хоэ был таким же партизаном, как и другие юноши и девушки, но с тех пор как французы начали жестоко расправляться с населением, Хоэ стал трусливым. Он пугался, когда узнавал, что идут французы. Он, хотя и являлся на место засады, вел себя беспокойно и зачастую слишком рано спешил спрятаться в убежище. Чо много раз сердито отчитывал Хоэ, говорил, что он недостоин быть партизаном; он показывает плохой пример товарищам. Друзья детства поссорились, при встречах не смотрели друг другу в глаза. Но когда Чо принесли в убежище, Хоэ положил его голову на свои колени. Чо чувствовал страшную слабость, он закрыл глаза и лежал без движения. Хоэ старался не шевелиться, чтобы не потревожить друга; в убежище было так тесно, что ему пришлось сидеть, согнувшись в три погибели.

Через некоторое время Чо открыл глаза и спросил Хоэ:

— Ты видел Тика?

Хоэ удивился:

— Где?

Чо нахмурился:

— Где? Где твоя засада. Стало быть, ты в это время уже успел спрятаться?

Хоэ молча опустил голову. Чо отодвинулся от него и голова его сползла с колен Хоэ. Тян, сидевший в другом углу подземелья, заметил:

— Правильно сделал Хоэ, что отступил, когда там был Тик. Мы остались одни, и вот результат.

Хоэ перевел взгляд с Тяна на Чо, ожидая, что тот начнет бранить Тяна. Но Чо лежал неподвижно, с закрытыми глазами. В убежище воцарилась гнетущая тишина. В этот момент Фан, Баи и Тхиет спустились вниз, чтобы решить, кто должен остаться в убежище, а кто выйдет наружу. Тян с печальным лицом сидел на корточках, обняв руками колени. Выслушав Фана, он предложил:

— Можно поступить так: мы поднимемся на верхний этаж и скажем врагу, что согласны выйти. Если нам посчастливится и они не убьют нас сразу, тогда мы найдем путь к спасению. Французов слишком много наверху. Даже если мы бросим гранаты, спастись нам все равно не удастся. Если же мы останемся здесь, они раскопают убежище и перебьют нас всех.

Когда он закончил свою речь, Баи в упор посмотрела на Тяна и сказала:

— Просить у них разрешения, можно ли нам выйти?!

Баи всегда была резка с Тяном. Тян тоже ни в чем не уступал молодой партизанке. Он уже собрался ответить очередной колкостью, но в это время вмешался Фан. Он убеждал Тяиа, что, если внезапно выйти из убежища и завязать бой с французами, тем и в голову не придет обыскивать убежище. Те товарищи, которые выйдут, предварительно тщательно закроют вход в нижний этаж, так чтобы враги не смогли его обнаружить.

Тян уткнул голову в колени и молчал, Чо настойчиво просил, чтобы ему разрешили выйти вместе со всеми. Фан, Баи и Тхиет с большим трудом уговорили его остаться, и, когда трое товарищей поднялись на верхний этаж, Чо проводил их глазами, полными тоски.

Первым шел Тхиет, за ним Фан. Фан, поднимаясь наверх, предложил Баи:

— Может быть, ты тоже останешься?

Баи спокойно переплетала косы. Она вытащила шпильки и тщательно пригладила волосы руками. Девушка не могла ответить Фану: в зубах она держала шпильки.

Фан продолжал шепотом:

— Тебе лучше остаться. Мы беспокоились о Чо и Тяне и не подумали о тебе. Достаточно того, что выйдем мы с Тхиетом. Если выйдешь ты, нам гораздо труднее будет спастись.

Баи вынула шпильки изо рта и твердо сказала:

— Я пойду с тобой.

Фан продолжал уговаривать ее остаться, но Баи решительно прибавила:

— Если придется умереть, я умру вместе с вами. Мы можем еще бороться с ними, разреши мне выйти. — Она смотрела прямо в глаза Фану. В полумраке он увидел блеск ее глаз, устремленных на него. Точно так же она смотрела на него в тот день, когда требовала, чтобы ее приняли в партизанскую группу. Поняв, что уговаривать ее бесполезно, все равно она ни за что не послушается его, Фан уступил дорогу девушке.

— Ладно. Иди вперед, я пойду за тобой.

Баи с радостью пошла за Тхиетом.

Поднявшись на верхний этаж они засыпали землей вход вниз, затем старательно утрамбовали это место.

Наверху, у входа в убежище, враги продолжали жечь ветки и траву, густой дым валил в подземелье. Партизаны с трудом сдерживали кашель. Слышались крики и смех французов, стук лопат. Отверстие с каждой минутой увеличивалось. Сквозь густой дым в убежище проникал желтоватый полуденный солнечный свет.

Тхиет утрамбовал вход в нижний этаж, отряхнул руки от земли, взял две гранаты и шепнул Фану и девушке:

— Пошли!

Фан кивнул, Баи улыбнулась. У Тхиета на голове была широкополая шляпа, которую он отобрал у солдата марионеточной армии. Тхиет пригнулся, опустил поля шляпы, закрыв шею и уши, смело нырнул в дым и полез в отверстие. Баи и Фан последовали за ним. У самого выхода Тхиет взглянул на товарищей, затем выдернул кольцо гранаты и бросился на врагов с криком:

— Вперед! В атаку!

Баи и Фан бросились за ним. Раздались взрывы гранат и стоны французов. Несколько врагов упало замертво, другие в панике отпрянули прочь от убежища. От горящей травы поднимался густой дым. После мгновенного замешательства французы бросились преследовать партизан.

Группа врагов уже настигала Тхиета, но он неожиданно снял широкополую шляпу, размахнулся и бросил ее как гранату под ноги врагов. Они в испуге отскочили назад, затем подняли шляпу, осмотрели ее. Тхиет тем временем скрылся из виду. Французы наугад стреляли ему вслед.

Баи, пробежав несколько шагов, упала: она была ранена. Солдаты подбежали и выстрелили в нее несколько раз подряд.

Фан, который выбежал из убежища последним, почти сразу же был схвачен врагами. Он рвался из рук врагов, бешено сопротивлялся. Французы со всех сторон насели на него. Крики, удары, тяжелое дыхание. Один из французов ударил его кинжалом в бок, только после этого партизана удалось связать. Кровь хлестала из раны Фана, лицо побагровело от борьбы, глаза лихорадочно горели. Враги, с трудом переводя дух, столпились вокруг пленника. Некоторые порывались бить его, но До Бьен знаком велел всем удалиться и оставить его наедине с Фаном. Он спросил у Фана, остался ли кто-нибудь в убежище? Фан ответил отрицательно. До Бьен пробовал уговорить Фана, но когда это не помогло, он позвал солдат и приказал пытать его. Град ударов обрушился на голову, грудь, лицо и спину Фана. Тело его превратилось в кровавую массу, несколько раз он терял сознание, но, очнувшись, вновь повторял, что в убежище никого нет, было там только три человека, и все вышли.

— В последний раз говорю вам, что все вышли из убежища, — твердил партизан До Бьену. — Зачем я буду врать вам, что кто-то остался, если на самом деле там никого нет? Должны были остаться в убежище Баи и я, но мы тоже вышли. Если хотите, я могу показать вам другое убежище, а здесь бесполезно искать — все ушли.

Французы, услышав, что Фан собирается показать им другое убежище, обрадовались. Лейтенант, немного знавший вьетнамский язык, кивнул головой в знак согласия. Он велел развязать Фана, дать ему воды, потом приказал партизану идти вперед и показать убежище. Фан заявил, что в Выон-Хоанге больше убежищ нет, поэтому он поведет их в другую деревушку и покажет другое убежище. Пошатываясь, Фан шел вперед, а французы и До Бьен шагали за ним. Партизан еле держался на ногах, и лейтенант разрешил развязать ему руки. Поднявшись на холм, Фан остановился и подождал, пока подойдут все французы, а сам чсе время разговаривал с солдатами. Потом партизан неожиданно бросился на лейтенанта и повалил его на землю. Французы кинулись на помощь офицеру. Но силы Фана иссякли: лейтенант подмял его под себя, затем встал, наступил ему ногой на грудь и вытащил пистолет. Фан приподнялся, распахнул пиджак, указал на грудь и крикнул:

— Вот здесь тайное убежище! — и громко рассмеялся.

Лейтенант приставил дуло к груди Фана и выстрелил несколько раз подряд. Он велел солдатам снять с партизана одежду. Затем лицо и тело Фана были изуродованы кинжалами и штыками.

Лейтенант Шассэн являлся командиром французского поста. Слово «Шассэн» похоже на вьетнамское слово «сатсань» — убийца. Когда политработники впервые произнесли эту фамилию, жители не поняли и переспросили:

— Как его зовут?

— Шассэн.

Хоать, отец Хюе — один из самых веселых и остроумных стариков в деревне — сказал:

— Его зовут Сат Сань! Разве Вы не слышали? Он убивает наших соотечественников, убивает наших буйволов, свиней, кур, — вот почему у него такое имя, в этом нет ничего удивительного. Правильно назвали его родители!

С тех пор все крестьяне стали называть Шассэна «убийцей». Его имя не только наводило ужас, но вселяло гнев и ненависть в сердца людей.

В то время как солдаты снимали одежду с Фана и уродовали кинжалами его лицо и тело, из деревушки Выон-Хоанг подошла другая группа солдат. Они волокли по земле изуродованный труп Баи. Один француз схватил Баи за волосы и под всеобщий смех отрубил ей голову. Затем он стал совать отрубленную голову партизанки в лица солдат, которые с диким хохотом отшатывались от него. Солдаты, стоявшие поодаль, тоже хохотали.